Текст книги "Значит, будем импровизировать (СИ)"

Автор книги: daydreamerrr

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

– Но в оружейной… – попытался что-то возразить стражник.

– Никаких «но». На одном оружии далеко не ускачешь.

Дальше вести со мной спор он, видимо, побоялся (ещё бы, я же псих, по всеобщему мнению) и широким строевым шагом зашагал в сторону конюшен. Куда! А меня подождать? Вообще-то, я и не собиралась с ним идти, но теперь побежала догонять чисто из вредности.

Пока мы шли, оказалось, что кандидатуру я выбрала как нельзя более подходящую, так как выяснилось, что Хенгель, его отец, как раз и был тем самым конюхом (а я его всё Геной почему-то звала), что учил меня держаться в седле. От него Бредлинг и узнал, что с принцессой творится что-то неладное, и пытался, как мог, присматривать за мной в отсутствии Эомера.

Я чуть не прослезилась, какие же они славные, все эти «мои подданные». А как высок дух патриотизма в стране!

Тем временем на конюшне творилась полная анархия – «смешались в кучу кони, люди…» Еле увернувшись от чьего-то копыта, я сумела пробраться к источнику всеобщей смуты. Красавец-жеребец гнедой масти метался будто в агонии, вставал на дыбы, хрипло ржал и вырывал поводья сразу у двух крепких стражников, пытающихся удержать его. Это был Брего, конь Теодреда, единогласно признанный лидер среди остальных обитателей конюшни, которые, видя поведение своего предводителя, тоже нервничали, внося свою лепту в общую суматоху.

– Бредлинг, найди отца, – тихо попросила я.

На этот раз он понял просьбу с первого раза и мигом убежал исполнять.

А пока я ждала Хенгеля и размышляла, каким наиболее гуманным способом усыпить бешеное животное, коня успокоил Арагорн (где его научили так незаметно подкрадываться?).

Как ему это удалось, никто так и не понял. Честное слово, я свидетель: просто подошёл, погладил по морде, шепнул пару ласковых на непонятном мне языке и решил проблему. Невероятный человек. С таким номером можно в цирке выступать.

– Его зовут Брего, он принадлежал моему кузену, – сказала я, чтобы хоть как-то разрядить внезапно повисшую тишину. – Не думала, что вы знаете язык лошадей.

– Нет, моя госпожа, это эльфийский. Я знаю его, потому что вырос в Ривенделе. Но это было очень давно, – мне показалось, или в его голосе прозвучала нотка печали? И глаза у него какие-то грустные.

Наверное, Ривендел – это редкостная дыра, раз упоминание о нём так на него подействовало.

– Мы все учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь, – невпопад ляпнула я, пожав плечами.

Но Арагорн будто завис, не обращая внимания на посторонние раздражители. По голове его, что ли, били в этом Ривенделе?

– Коня нужно отпустить. Хватит с него, – очнувшись от своих дум, велел он и, вложив мне в руку поводья, направился к выходу.

Вот так. И ни слова про мою причёску! Слепой он, что ли?

Упряжь с коня я снимала самостоятельно, хоть и промучилась со всеми этими ремешками вдвое больше положенного, но было в этом процессе что-то личное. После ухода Арагорна Брего всё так же сохранял спокойствие, так что мы без происшествий вышли из конюшни, а потом и из ворот Эдораса. То есть не так, конь шёл неспешным шагом, а я плелась где-то сбоку, и так, пока мы не дошли до какой-то цветущей полянки. Только тогда он решил остановиться и ткнулся храпом мне в плече.

– Это не твоя вина, – проводя рукой по струящейся гриве, шепнула я. – Ты не смог бы его спасти, никто бы не смог.

Приехали, разговариваю с лошадью (от Арагорна заразилась). А конь ведь слушает, глаза поднял, и чуть ли не поддакивает в ответ.

– Всё будет хорошо. У тебя. У меня. У них, – кивнула я в сторону Эдораса, из которого уже начали выходить первые группы людей.

Ох, это я уже себя успокаиваю.

– До свидания, и удачи тебе.

Отстранившись от меня, он с минуту перебирал землю копытами, а затем сорвался с места в галоп, и вскоре его силуэт скрылся за спинами дальних холмов. Умный мальчик, всё понял.

Эта прогулка подействовала на меня более чем благотворно. Обратно я шла чуть ли не пританцовывая, напевая себе под нос что-то из репертуара Земфиры. На душе было легко, а мысли крутились вокруг хорошей погоды, бабочек и прочих глупостей.

***

В Эдорасе меня незаметно затянула рутина: снова бесконечная беготня с поручениями, необходимость отмыться от конюшни, найти подходящее для похода платье (дважды за день расстраивать дядю своим бунтарским поведением мне не хотелось, поэтому – платье, будь оно проклято), ещё собрать нужные и не очень безделушки в дорожную сумку и вручить всё это добро Бредлингу – пусть охраняет.

Спокойно покинуть город так и не получилось. Хенгель (вредный старикашка) подвёл мне кобылу с таким криминальным выражением на морде, что наслаждаться конной прогулкой резко расхотелось. Скинет, невзирая на заслуги и титулы, а мне потом сращивать переломы и объяснять всем, когда я разучилась держаться в седле. Конюх добил меня новостью, что это подарок Теодена, а от королевских подарков отказываться невежливо.

В итоге, на Стервеллу (моя лошадь, как хочу, так и зову) я заставила усесться Гимли, предварительно разлучив его с эльфом, конечно же. Со стороны это выглядело примерно таким образом:

– Всё лучшее – гостям.

– Но у меня уже есть лошадь!

– Не дело двум взрослым одиноким мужчинам в такой позе на одной лошади путешествовать.

– Но я…

– Бредлинг, что ты уставился? Помоги благородному господину гному…

– Не думаю, что это…

– Нет, я настаиваю. Её масть так подходит к вашей прекрасной бороде!

– Ай, она кусается!

– Стервелла так здоровается!

– Кто?

– Можете просто звать её Стерва, только держитесь крепче. Ой, подумаешь, брыкается слегка, я сказала – держитесь!

– Принцессе не подобает идти пешком!

– Принцесса должна разделять судьбу своего народа. А он путешествует на своих двоих!

Минут через десять Гимли смирился, не найдя ни в ком поддержку. И мы наконец-то отправились в путь.

«До свиданья, мой любимый город,

Я почти попала

В хроники твои.

Ожиданье – самый скучный повод.

Как же я устала

ДУМАТЬ ЗА ДВОИХ…»

Комментарий к Импровизация 5. До свидания

!новость! – у работы появилась бета. Прошу любить и жаловаться. ;)

А бета хочет сообщить, что исправляла только речевые, грамматические и прочие ошибки. Авторские плюшки и стиль остались неизменными.

========== Импровизация 6. Все хотят правды ==========

– Это самый откровенный фарс,

который я когда-либо видела.

– А Оскар?

– Ну, кроме Оскара.

The Simpsons

Хорошо быть человеком из XXI века. То, что местными жителями воспринимается как «скучный, тяжёлый и утомительный горный переход», в моём мире сошло бы за «экзотическую экскурсию экологически чистым горным маршрутом по заповедным угодьям с лошадками» и пользовалось бы огромным спросом. Вот представьте себе, как менеджеры и прочий офисный планктон, оставив дома макбуки, отправляются в тимбилдинговый поход через роханские предгорья. Жарят сосиски на огне и постят в инстаграм сэлфи с лошадьми, а потом, довольные, возвращаются в свои душные офисы, привезя из поездки впечатлений на целый год (а ещё парочку клещей, ожоги, царапины и посаженную печень).

Вот и я воспринимала эту поездку как небольшой отпуск от размеренной дворцовой жизни (и бесконечного стресса), искренне наслаждаясь видами здешней дикой природы, чистым горным воздухом и, конечно же, болтовней гнома, которому не посчастливилось стать наездником моей первой (и надеюсь, последней) лошади.

– … есть поверье, что у гномов нет женщин. И гномы просто рождаются из отверстий в земле! – заливисто рассмеялся Гимли. – Что, конечно же, глупость.

И правда, глупость, но лично мне это представить легче, чем «гномью красавицу».

А вот Стервелла шутку не оценила, у этой животины довольно-таки извращённое чувства юмора, что она немедленно продемонстрировала, вильнув крупом и выкинув гнома из седла.

– Все в порядке! – остановил Гимли дёрнувшихся было ему помочь воинов. – Гномы так спешиваются.

Ага, в порядке: за всё время пути он «спешивался» с завидной регулярностью. Пару раз я была уверена, что Гимли уже не встанет, но он с чисто гномьим упорством вынимал из бороды застрявшие травинки, взбирался обратно в седло и как ни в чём не бывало ехал дальше, продолжая без умолку болтать. Железные нервы. Любой бы на его месте плюнул на эту стерву копытную и пошёл бы пешком.

Лично меня положение пешехода ни чуть не тяготило: солнышко не припекает, уйдя за облака, сапоги удобные, идём мы медленно… Дядя сверлит спину суровым взглядом.

***

Вечер опустился незаметно, принося с собой приятную прохладу. Приученные к походам роханцы быстро разбили лагерь на берегу безымянного горного озерца. Тут и там зажигались костры, выставлялись дозоры, воздух наполнялся аппетитным ароматом жареного мяса.

Казалось, все были при деле, мне же заняться было решительно нечем. От моей помощи открещивались как могли, находя кучу причин и отговорок, чтобы не подпустить меня к приготовлению ужина или к натягиванию навесов. Как будто я криворукая какая-то. Правда, скучала я недолго.

– Эовин, надо поговорить, – жестом предложил прогуляться Теоден, и тон его не предвещал ничего хорошего.

В голове мелькнула мысл: «А ведь он сегодня всю дорогу был не в духе. Из-за меня? Но где я могла так сильно накосячить?»

Меж тем, король взял меня под локоток и повел в сторону от лагеря. «Как на казнь ведёт. Насупился, глаза бешеные, и меч на поясе так мерзко позвякивает», – продолжала я себя накручивать. Ещё раз бросив взгляд на плохо скрывающего злость Теодена и сложив два и два, я вздрогнула, по позвоночнику будто ток пустили, а ноги превратились в сахарную вату. Хорошо хоть король этого не заметил, продолжая тащить меня вперёд, подальше от чужих глаз и ушей.

«Мама, я не хочу умирать!»

Хотя мама тут точно не виновата. Когда-нибудь этот разговор должен был состояться. Наивно полагать, что подобная беспечность так просто сошла бы мне с рук. Родной дядя понял, что его племянница не его вовсе, а наглая самозванка и обманщица.

В лучшем случае – обезглавит, в худшем… Бежать тут некуда, отнекиваться и сопротивляться – глупо.

«Ну что, наигралась в принцессы, идиотка?» – ругала я себя на чём свет стоит.

А Теоден всё молчал, будто собираясь с мыслями, а может, просто хотел помучить, расшатывая мои и так не крепкие нервы.

– Я не виновата! Это вышло случайно.

Лучше уж сразу во всём покаяться, если разоблачение неизбежно.

– Эовин, – тяжело вздохнул король, – я бы никогда не стал осуждать тебя. Мы живём в страшное время. И все те испытания, что выпали на долю нашей семьи… – он по-отечески взял мои руки в свои. – Я всегда любил тебя, как собственную дочь. Хотя отец из меня вышел никудышный…

При воспоминании о сыне Теоден сразу как-то осунулся, губы стянулись в тонкую полоску, а между бровей пролегла глубокая складка. Передо мной стоял не грозный король, не сильный правитель, а просто усталый мужчина, потерявший своего ребёнка, но не имеющий права даже на личный маленький траур из-за непомерного груза ответственности, лежащего на его плечах. Он явно не правосудие вершить меня сюда привёл. Но тогда что, собственно, происходит?

– Теодред всегда восхищался тобой, лучшего отца ни ему, ни себе я бы не могла и пожелать, – аккуратно, подбирая каждое слово, сказала я.

– Тогда почему ты не сказала мне сразу? Почему я должен узнавать подобные вещи, подслушивая сплетни слуг, подобно базарной торговке?

А вот теперь он, кажется, снова разозлился. Эти его перепады настроения только всё запутывают.

– Сплетни? – переспросила я, хлопая глазами и кося под блондинку-блондинку.

– Хватит юлить, Эовин! – перешёл на крик Теоден. – Весь дворец знает, что ты и Арагорн… А теперь ты говоришь, что это вышло случайно! Эовин, я не посмотрю ни на его заслуги, ни на древность рода, если он посмел обидеть тебя. Я самолично его так плетью отхожу, что…

– Ты… Нет! Ты всё не так понял, – слабо пискнула я, перебив пламенную речь короля. Ещё не хватало, что бы на его вопли весь лагерь прибежал, – У нас всё по любви. Вз-взаимной. Вот.

«Простите, это я сейчас вслух? Про любовь к этому… Нет! Когда же я научусь, наконец, думать перед тем, как нести подобную ахинею?»

Меж тем Теоден дошёл до последней точки кипения, правая рука короля сама собой потянулась к мечу, а благородное лицо пошло красными пятнами. И, кажется, медлил он только потому, что не знал, кого убить первым – меня или Арагорна.

«Говорил, что осуждать не будет, а сам истерит», – подалась я панике.

Интуиция подсказывала, что Теоден совсем не поверил слухам и ждал опровержения. А тут я со своим заявлением про взаимную любовь – теперь точно убьёт.

– Не сердись! Я бы обязательно рассказала, когда вся эта суматоха улеглась, – начала вдохновенно врать я, – а сейчас не время и не место. У тебя и без моих влюблённостей забот по горло. Орки там, волшебники. Ничего уж такого, чего бы ты точно не одобрил, мы не делали. Правда-правда! Вот вы всех на войне победите. И только тогда, заручившись родительским благословением, само собой, взявшись за руки, под марш Мендельсона, и чтобы рисом кидались… А потом детки, ипотека, пушистые тапочки, счастливая старость и умерли в один день, под грустную песню. Дядя, тебе плохо?

Пока я пылко, на одном дыхании, выдавала эту тираду, Теоден как-то резко позеленел и начал судорожно хватать ртом воздух.

Не знаю, зачем тогда бросилась к нему на шею, причитая «Прости, прости меня. Я больше так не буду!», но дядю начало потихоньку отпускать. Слишком сильный стресс для его возраста, возможно, мне стоило тщательнее выбирать выражения для «оправдательной речи», но от страха все адекватные мысли просто вылетели из головы.

– Ты сказала, что любишь его? – тупо переспросил Теоден.

– Люблю.

«Честно говоря, терпеть не могу», – внутренне скривилась я.

– Быть по сему. Я дам согласие на ваш союз, но…

– Но не сейчас?

– Верно. Сейчас действительно не время. И…

– И не подашь вида, что знаешь. Всё должно оставаться в тайне, пока. Ну, пожалуйста.

Теоден скрипнул зубами, он вообще секретики там всякие терпеть не мог, насколько я его узнала. Не представляю, что творилось в тот момент в его голове, но, чуть помедлив, он наконец-то кивнул, в знак согласия.

– Но и ты пообещай мне, что вы не будете больше проводить время наедине, без свидетелей, – потребовал король.

– Это когда такое было? – возмущённо всплеснула руками я.

– Вчера вечером во дворце и сегодня утром, после того, как вы покинули конюшни, – холодно процедил Теоден. – Думаешь, от меня можно что-то скрыть в моем собственном доме?

Я смиренно потупилась – в знак капитуляции, ну, и ещё чтобы дядя не заметил, какие молнии тогда метались в моих глазах.

«Убью ту сволочь, что распускает эти дебильные слухи!» – билась в голове мысль. И кандидат на роль главного подозреваемого у меня имелся. Бредлинг был со мной и вечером во дворце, и утром на конюшне.

«Ну всё, предатель, готовься стать калекой!»

За всей этой семейной драмой мы не заметили как окончательно стемнело. И дядя, поворчав ещё немного для порядка, скомандовал идти спать. Обратную дорогу провели в полном молчании. Нам обоим было о чём подумать, только уже у входа в свой шатёр Теоден, будто вспомнив, что-то спросил:

– Эовин. Ты сказала, что хочешь назвать ребенка Ипотек. Это, ммм… Довольно редкое имя. Нигде его не слышал ранее, что оно означает?

Всё, точно зашью себе рот! Интересно, что ещё он запомнил с моих слов.

– Да, оно эльфийское, – сказала я, надеясь, что Теоден в языках не силен. – Означает «непобедимый воин». Но я ещё не решила точно, мы же договорились не обсуждать этот вопрос пока, да?

– Да, конечно. Обсудим после, – мягко улыбнулся король, – постарайся уснуть, завтра дорога предстоит долгая. Вот, возьми, – протянул он мне мягкий плащ, типа пледа, – ночи всё холоднее.

– Спасибо, – благодарно кивнула я и, укутавшись, отправилась спать в более-менее приподнятом настроении

Под навес, где мне предстояло переночевать, я так и не попала.

Виновник этого сидел на камушке рядом с одним из дозорных костров и внаглую пялился на меня. Так и захотелось подойти, стереть с идеальной морды остроухого эту кривую ухмылочку. Конечно же, я не забыла про его суперслух, но даже не могла предположить, что он так нагло всё подслушает!

– Тебе не холодно? Могу пледик одолжить, что бы попа к камушку не примёрзла, – еле скрывая раздражение, осведомилась я, подойдя достаточно близко, чтобы уж этот разговор точно был приватным.

– Благодарю, мне тепло. Эльфы более выносливы, чем люди. Хотя, ты же и так хорошо знакома с особенностями моего народа, Эовин. С нашим языком, именами.

– Не понимаю, о чём ты, – пожала плечами я. – Откуда бы мне его знать?

– Нет, принцесса, это я не понимаю, почему все вокруг тебя делают вид, что всё в порядке, хотя это явно не так.

Валун, на котором Леголас сидел мгновенье назад, оказался пуст, сам эльф уже стоял напротив, так близко, что я непроизвольно сделала шаг назад и, запнувшись о ветки, оставленные для поддержания костра, упала (спасибо, что не в костёр) на попу, больно, обидно, на глазах у офигевшего эльфа. Супер.

Так и сидела, потому что Леголас (тоже мне герой) помогать «девушке в беде» не спешил, а самой мне подняться мешало платье, зацепившееся за какую-то корягу. Пару раз я, конечно, дёрнулась, но, осознав всю тщетность стараний, уселась поудобнее, скрестив ноги по-турецки и, делая вид, что меня не волнует ничего, кроме собственного маникюра, пробормотала:

– Я не знаю, что ты там себе напридумывал. Мне всё равно. Для всех будет лучше, если Арагорн не узнает о моём разговоре с Теоденом. Хотя, раз сегодня каждый норовит обвинить меня во всех смертных грехах, то одним больше, одним меньше…

С минуту было тихо, только ветки в огне потрескивали, то и дело выбивая сноп искр в ночное небо. Я уж было решила, что эльф просто ушёл, но, оторвав взгляд от своих рук, я встретилась с его встревоженными зелёными глазами.

Леголас опустился напротив меня и сосредоточенно рассматривал, будто ища ответы.

– Я не расскажу, – наконец что-то решил для себя эльф.

– С чего такое великодушие?

– Взамен ты объяснишь, что такое смертный грех, ипотека, мендельс и прочие твои странности. Сейчас.

– Мендельсон.

– Не понял.

– Мендельсон, а не мендельс. И да, можешь сразу идти будить Арагорна, потому я ничего не знаю и не скажу. Ни сейчас, ни завтра, ни через год, – грустно хмыкнула я.

– Предпочитаешь продолжать жить во вранье? – взвился оскорблённый моим отказом сотрудничать эльф.

– Ещё раз повторю. Я не имею ни малейшего понятия, о чём ты говоришь, Леголас! – имя остроухого я буквально проорала ему в лицо, потому что достал.

Нашли себе девочку для битья – допросы устраивают, объяснений требуют. Надоело! Никто вот не спросил, может, я голодная, или болит что-то. Эгоисты.

– Я не переношу ложь и притворство, Эовин, – поднялся на ноги Леголас. – Ты, сама того не ведая, делаешь только хуже. Я выясню, что ты скрываешь, хочешь ты того или нет.

– Да пошёл ты, – огрызнулась я. Затем согнула ноги и, подтянув их к подбородку, уткнулась носом в колени, пряча непрошенные слёзы. Довёл всё-таки.

Ещё не хватало разнюнится перед заносчивым эльфом. Тогда мою самооценку от плинтуса отскрёбывать придётся.

– Останься здесь, я сейчас вернусь, – заявил Леголас и пошёл быстрым шагом вглубь лагеря.

«Арагорна будить», – уверенно решила я.

Оставаться и ждать Леголаса не хотелось. Но куда я уйду, преданная своим же платьем? Так что, накрывшись пледом с головой и вытерев следы мокрых дорожек со щёк, я просто устало сомкнула веки в надежде, что, когда я открою глаза, этот кошмар наконец закончится.

Комментарий к Импровизация 6. Все хотят правды

Задушевный разговор с Леголасом в конце главы не планировался. Написалось как-то само… Не мой любимый персонаж, вот правда, но в этой истории активно лезет поучаствовать. Не знаю, что с ним делать.

========== Импровизация 7. Вернёмся к нашим баранам ==========

Открыв глаза, я решила, что умерла и в расплату за все свои грехи попала в ад.

Абсолютная темень, жара градусов пятьдесят, руки и ноги ощущаются тупой болью, но слушаться отказываются. Из горла вместо криков о помощи вырвался хриплый писк. Закашлявшись и сделав судорожный вздох, я с ужасом обнаружила, что дышать мне абсолютно нечем.

Проделав невероятный рывок, я из последних сил дёрнулась, выкручиваясь до хруста в костях и, чуть не сломав себе шею, покатилась по мокрой от росы траве.

И вот я лежу на спине такая вся из себя принцесса (с красным лицом, опухшими от вчерашних слёз глазами, онемевшими и начинающими уже противно покалывать конечностями, в перепачканной грязью и местами порванной одежде), лежу, значит, звёздами любуюсь и думаю: «Вашу мать! Какого единорога меня завернули в дюжину одеял! И не просто в пару тонких пледиков, ведь, нет, в настоящие пуховые перины-убийцы. Найду этих умников-затейников, отправлю вместе с их креативом пешим эротическим маршрутом прямиком Волан-де-Морту в …, или кто у них тут – Саурон? А, плевать, – кретины, маньяки, извращенцы. Нет, просто поубиваю нафиг, за покушение на жизнь племянницы короля. Дядя оправдает. Как же болит спина… Почему всё ещё ночь? Где чёртов эльф? Надо вставать. Как все кружится. Платье грязное. Хочу в душ… Хочу домой».

Понемногу начинало светать – едва ли я дремала более трёх часов. Тут и там по земле клоками стелился туман. Лагерь спал, дозорные тоже клевали носами у догорающих костров. Никому не было дела до моего плохого настроения, недовольства или порванного платья. Как и всегда, впрочем. Это давило на психику. Хотелось топать ногами, срывать навесы и орать на безмятежно спящих людей, за то, что они ненастоящие! Все их проблемы, с кольцами и войнами – вымышленные!

Скоро хоббит Фродо всех их спасёт, будут жить долго и счастливо, эгоисты. А что я? Обречена до конца жизни жить в дремучем средневековье, где женщину и за человека не считают. Терпеть недоверие и косые взгляду в спину.

Может, это вчерашние разговоры довели меня, может, недосып и «приятное» пробуждение, но я действительно была на грани нервного срыва. Хватаясь, как за соломинку, за ускользающие остатки здравого смысла, подсказывающего, что сейчас не время для скандала, я сцепила зубы и пошла на поиски своих сумок. Нужно было отвлечься и привести себя в порядок, пока я снова не натворила глупостей.

Минут через пятнадцать я уже стояла на берегу горного озера, за каким-то хилым кустиком, и буквально срывала с себя ненавистное платье.

Когда, наконец, окунулась в по-утреннему ледяную воду, уже светало. Холод бодрил, а вода, кажется, смыла не только грязь, но и моё плохое настроение. Раздражение уступило место спокойствию, и вот я уже во всю мурлычу себе под нос какую-то песенку, качая головой в такт попсовой мелодии. Чистая, бодрая, готовая всех простить и жить дальше, я собиралась выплывать на сушу, но тут из-за спины послышалось звонкое:

– Не самая удачная из твоих затей.

На берегу, скрестив руки, стоял Леголас.

Ну, здасьте!

– В очередь. Помоешься, когда я уйду, – всё ещё осипшим голосом сказала я, стоя по пояс в воде и стараясь полностью повторить его тон, позу, и хотя бы частично, прикрыть грудь. Шоу мокрых футболок ему не обломится.

– Ты всерьёз полагаешь, что я войду в озеро, кишащее змеями? – выразительно изогнул бровь эльф.

На секунду воцарилась гробовая тишина. И тут я почувствовала, как что-то холодное-мерзкое-склизкое мазнуло меня по щиколотке. И без того расшатанные нервы сдали окончательно, и над озером раздался мой пронзительный крик (вот и голос прорезался), разнёсшийся по горам громоподобным эхом. Не разбирая дороги, я бросилась прочь из воды, поднимая фонтаны брызг и не переставая орать, потому что больше, чем змей, я боюсь только водоплавающий змей. Этот ушастый садист явно знал это, так как уже поджидал на «финише» с расправленным плащом.

– Не могла бы ты перестать орать, как раненый гоблин? – спросил Леголас, почти заботливо укутывая меня в плотную ткань

– Могла бы, если бы ты не пытался задушить меня ночью сотней одеял, – проигнорировав «гоблина», вспомнила я недавнюю обиду.

– Знаешь, Эовин, – задумчиво протянул он, – я в дружбе со многими народами: хоббитами, людьми, даже с гномом смогу договориться, но что ты за существо, я так и не понял. И я последний здесь, на чью помощь ты можешь рассчитывать.

Вот так, в лоб, зато честно.

– О тебе позаботился один из воинов. Сын конюха, кажется.

– Бредлинг. – скрипнула я зубами. Спаситель мой. Лучше бы ему не попадаться мне под руку сегодня.

Вообще, на языке вертелся один очевидный вопрос: если Леголасу действительно плевать, то какого Гендальфа он пришел предупредить меня про змей?

Но задать его я так и не успела, так как как берег несчастного озера начал напоминать китайский пляж в разгар купального сезона (логично, что своими воплями я разбудила весь лагерь). Не дойдя буквально десять шагов до нас с эльфом, вся эта толпа как по команде остановилась и издала дружное «ох», потеряв челюсти где-то на уровне колен. Куда там скучным сплетням про меня и Арагорна, когда пол-Рохана своими глазами видело, как их принцесса принимает водные процедуры в компании эльфа.

«Общественность не поймёт, семья не примет, дядя не простит», – тоскливо подумалось мне. От эльфа помощи ждать не стоило, сам же предупреждал, да и по недоумённо вытянувшемуся лицу Леголаса было ясно, что он ещё не понял, в какой мы заднице. Тем лучше. Каждый за себя, значит?

– Это он кричал! – обвиняюще ткнула я пальцем в остолбеневшего эльфа. – Пришёл на озеро в рассветных лучах полюбоваться, а тут я в неглиже купаюсь. Стыдоба. Расстроилась тонкая душевная организация у человека, то есть, эльфа, вот и заорал. Давайте простим, поймём и разойдёмся по своим делам. С кем не бывает. Всем доброе утро, кстати. Расходимся, я сказала!

Переглянувшись между собой и поняв, что жизни принцессы вроде ничего не угрожает, смирившиеся с моими странностями роханцы разбежались кто куда предельно быстро и тактично, не задавая лишних вопросов. Дяди на горизонте видно не было, значит, пока жить буду. Теперь эльф.

«Если бы глазами можно было бы убить, валялся бы мой хладный труп на дне этого злосчастного озера, а так…» – оценивающе окинула я взглядом сжатые до побелевших костяшек кулаки, – «… может, просто покалечит».

Калечить не стал, впрочем, как и продолжать выяснять отношения. Лишь прорычал себе под нос пару фраз на эльфийском, явно матерных, и ушёл.

– Ну, и что это было? – мысли вслух, чтобы хоть как-то разрядить повисшую с уходом Леголаса тишину. – Кретины, маньяки, извращенцы… Доброе утро.

Предстояло ещё целых два дня пути, и желание всё бросить и вернутся в Эдорас уже не казалось таким бредовым. Закрыв глаза, я медленно сосчитала до десяти, потом обратно, потом выругалась. Последнее вроде помогло, и, натянув на себя заранее приготовленную одежду, я отправилась на поиски своего законного завтрака. День только начинался.

***

Завтракали и сворачивали лагерь как будто соревновались наперегонки. Без суеты, но на максимальной скорости потушили костры, разобрали навесы, проверили лошадей. Заспанный Теоден, уже в седле, неохотно выслушивал очередной скучный доклад, Гимли старательно прятался от меня, Бредлинг помогал отцу с повредившей ногу кобылой, изредка кидая в мою сторону встревоженные взгляды.

– Пусть только подойдёт, герой недоделанный. – ворчала я, пытаясь скормить Стервелле какое-то червивое яблочко. Умная животина воротила нос от предложенного яства, норовя цапнуть меня за пальцы.

«Вот почему у всех лошади как лошади – адекватные зверушки. А у меня – Стервелла. Везёт как покойнику», – поняв всю тщетность попыток отравить дядин подарок, со злости я запустила испорченным фруктом в ближайшие кусты. Что-то хрустнуло. Точно не ветка. Ветки так трёхэтажно не выражаются. А, вот Арагорн может.

Ситуация была весьма комичная – я принцесса, да и он наследник древней династии. Учитывая последние о нас с ним слухи, на ум сразу пришла сказка, где принцы выбирали себе невест, стреляя из лука (лук, яблоко – ерунда, всего лишь вопрос спортивного снаряда).

Арагорн сказку о Царевне-лягушке не знал, так что не мог по достоинству оценить всю иронию момента. Да и мне смеяться расхотелось, видя как он идет сюда, сжимая в руке треснувшее яблоко. Сработавший инстинкт самосохранения посоветовал немедленно убежать. Однако, вспомнив о том, что не пристало принцессе поворачиваться спиной к опасности, я просто попыталась спрятаться за Стервеллой – вдруг не заметит?

– Твоё? – протянул мне остатки злосчастного яблока Арагорн.

– Я не хотела… – смутившись как первоклашка, разбившая стекло, пролепетала я, так и не решив чего я там не хотела, машинально отмечая на шее Арагорна какую-то поблёскивающую камушками подвеску: вроде не брюлики, но и на блёклые фианиты не похоже.

– В следующий раз целься точнее, – усмехнулся он, сгружая мне в ладонь что-то напоминающее пюре, но мне было уже не до фруктов.

Боль. Судороги – как будто выжигают мышцы волокно за волокном, резь в висках, скрученные в комок внутренности, потерявшееся где-то в районе пяток сердце и забывшие, как дышать, лёгкие.

Чёртов приступ «памяти» обрушился так внезапно, что я, растеряв адекватность реакции, повисла тряпичной куклой на обескураженном Арагорне, стуча зубами и закатывая глаза. Ну, то есть я так себе это примерно представляю, потому что в тот момент мысли мои были далеко.

Величественные деревья, резной белый мост, шум водопада… Описать словами то, что я увидела тогда, всё равно что пытаться исполнить произведения Чайковского с помощью тапка и погремушки – без толку. Но, казалось, всё великолепие этого места меркло, стоило только обратить внимание на незнакомую мне эльфийку, держащую Арагорна за руки. Влюбленные (тут не могло быть никаких сомнений), стояли напротив друг друга на мосту, не замечая ничего и никого вокруг. А я затаив дыхание разглядывала девушку, уже не видя в ней незнакомку. Арвен, дочь Элронда и Келебриан, 2777 лет, не замужем, детей нет, помолвлена с Арагорном, красивейшая из женщин, что я когда-либо встречала (последнее уже из личных наблюдений). Спорить глупо, внешность эльфов действительно максимально приближена к идеальной. Тот же самый Леголас, к примеру, хоть сейчас на обложку глянцевого журнала без фотошопа. Чего это я? Забыли о Леголасе, его тут нет! Так вот, пока я мысленно пускала слюни на прекрасную эльфийку, подумывая о смене ориентации и в целом возмущаясь, что меня занесло не в то тело, кто-то бесцеремонно тряс меня за плечи.

– Эовин! – гаркнуло над ухом.

– Арвен! – решила я вкратце объяснить, почему меня сейчас лучше не трогать.

– Что… – уже хриплым полушёпотом переспросил сбитый с толку наследник Исильдура.