Текст книги "Зелёная волна (СИ)"

Автор книги: Darlenne

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

– Мы зададим Вам несколько вопросов. Вы готовы начать сейчас? – тактично спросила меня она. Я молча кивнула и сжала челюсти. Я не горела желанием вспоминать вчерашний день, но решила, что нет смысла оттягивать неизбежное. Лучше закончить с этим скорее и не мучить ни себя, ни соседа, что сидел белее полотна. – Вы не заметили что-нибудь странное в его поведении? Может, он делал что-то необычное перед смертью или говорил что-то подозрительное?

– Я видела мистера Бёрнса первый раз в жизни и не могу знать, было ли его поведение странным или обычным для него, – я пожала плечами и заметила, как собеседница нахмурилась. – Он выглядел очень жизнерадостным, и по нему нельзя было сказать, что он собирается умереть с минуты на минуту. Наверное, для него это был такой же сюрприз, как и для меня. И для всех нас.

– Послушайте, дамочка… – взорвался второй коп, но его напарница остановила его жестом руки.

– Спокойнее, Стив. Прошу прощения за моего коллегу. Мистер Бёрнс был его другом, и его смерть – большой удар. Понимаю, что Вы уже всё рассказали следователям там, в больнице, но не могли бы Вы повторить? Нам нужны любые зацепки.

– Хорошо, – я кивнула и мельком глянула на соседа. Сегодня он был бледен, а под глазами залегли тени, которые из-за очков казались ещё темнее и больше. Доктор был другом его семьи, и сосед тоже расстроен его смертью. – Когда я пришла на приём, мистер Бёрнс был весел, он много улыбался и совсем не грубил. Он провёл осмотр и…

Сказать им про ожоги? Если скажу, они попросят их показать? Зафиксировать для протокола? Ведь из-за них доктор взволновался, из-за них стал пить проклятую воду, которая его и убила. Либо они сочтут меня лгуньей, либо душевнобольной. Но я не собиралась рассказывать им правду.

– И? – переспросил молчаливый коп и спустил очки на кончик носа. Взгляд его карих глаз был колючим и неприятным.

– И умер.

– Просто так взял и умер?

Я вздохнула и мысленно досчитала до десяти. Глаза слезились так сильно, что все окружающие меня предметы стали расплывчатыми разноцветными пятнами. Хотелось закончить поскорее и выпроводить незваных гостей. А потом отдраить всю гостиную, чтобы не осталось ни единого следа, напоминавшего о недавнем присутствии чужаков в моей обители.

– После осмотра он захотел пить. Я помню, как доктор ослабил галстук и налил из бутылки воды в стаканчик. Пластиковый.

– Но разве в его кабинете не было кулера с водой? – перебил полисмен и вперился в меня взглядом. Я сглотнула и задумалась.

– Да, кулер был. Он стоял прямо за его спиной. Понятия не имею, почему он им не воспользовался. Возможно, в бутылке была минералка, а в кулере – самая обычная вода. Или ему просто не хотелось вставать. В любом случае, он проигнорировал кулер и начал пить из стаканчика.

– Что было после?

Ну же, если им всё рассказать, они уйдут. Если рассказать много, они не вернутся. Ради этого стоит потерпеть, да?

Я закрыла глаза и мысленно перенеслась в пространстве и времени на сутки назад, в кабинет врача. В нос ударил неприятный запах лекарств, который был даже сильнее, острее, чем в коридоре. Светлые стены, мерный гул кондиционера, серые улыбающиеся глаза моего врача. Бутылка воды на столе. Новая, запечатанная. Использованный прозрачный стаканчик из пластика, на его дне притаилась маленькая капелька. Должно быть, доктор уже пил из него воду из кулера, что стоит позади его кресла.

– Он начал пить, – не открывая глаз, продолжила я. Кожей я чувствовала на себе взгляды трёх пар глаз. Захотелось поёжиться и обнять себя руками, а лучше – прижаться к соседу и найти у него поддержки, но я не могла себе позволить выглядеть слабой на этом допросе. Не хотела, чтобы господа полицейские использовали мои слабости против меня. – Я не наблюдала за ним, но слышала, как он успел сделать несколько глотков перед тем как… он как будто подавился. Это сложно объяснить.

…Брызги крови на ровной поверхности стола, испуганный взгляд подёрнутых алой дымкой глаз…

– Люди ведь не умирают, если им случается подавиться, верно?

…Тёмная бордовая кровь толчками вырывается из глотки, будто мятежное сердце насильно выталкивает её из тела прочь…

– Он просто пил воду и вдруг начал задыхаться.

…Его глаза расширяются, но он не видит ничего. Зато вижу я. Кровь бежит из носа, алая пена капает изо рта на белоснежный халат, на стол, на пол…

– Вы не попытались ему помочь?

– Нет, я была слишком напугана.

…Ни единого звука не срывается с губ, кроме отчаянных хрипов. По щекам струятся слёзы вперемешку с кровью…

– К тому же, я ничего не смыслю в медицине. Я ничем не смогла бы помочь.

…Бездыханное тело падает на стол, и кровь багряным глянцем растекается вокруг него. В ней отражается свет множества маленьких лампочек, которые так похожи на звёзды…

– Он пытался вдохнуть, но у него ничего не получалось. Изо рта потекла кровь. Потом из носа и даже из глаз. Такого просто не может быть!

…Алое полотно с бесконечностью звёзд на нём. Млечный Путь. Кровавый Путь…

– Доктор упал на стол и больше не пошевелился. Я пыталась проверить его пульс, но из-за ожогов на руках не смогла ничего почувствовать.

…Скользкая, горячая, вязкая кровь. Но даже без бинтов я не могу её почувствовать на своих руках…

– Я тут же выбежала из кабинета и позвала на помощь.

Полицейские переглянулись, сосед остался буравить взглядом свои сжатые в замочек руки. Его губы были стиснуты в тонкую линию, а брови нахмурены.

– Мне кажется, в его воде что-то было подмешано. Или что-то было на дне стакана, что он мог не заметить и спокойно залить водой. Наверняка это какой-то ужасный яд или что-то, вызвавшее у него аллергию.

Женщина передо мной прищурилась и обменялась взглядами с напарником. Кивнула ему и поправила хвост на затылке.

– Спасибо за помощь, мэм, но строить догадки и искать виновного – уже наша работа, – угрюмый полицейский поднялся на ноги и поправил тёмные очки. Его глаза вновь скрылись за непрозрачными стёклами, и прочитать его взгляд я не могла.

Вслед за ним встала и напарница, кивнула нам обоим на прощание и поблагодарила за чай, который так и остался нетронутым. Я не сдвинулась с места, пока дверь за ними не закрылась, и звук двигателя их автомобиля не слился с тишиной. Сосед не прерывал молчание и сидел, понурив голову и сжав кулаки.

– Я знал его всю жизнь, – выдохнул сосед и сжал челюсти. Он хмурился и смотрел в никуда, будто глядел прямиком в прошлое, вспоминая былое. – Дядя Бен часто заезжал к нам в гости, мы частенько с ним и отцом ездили на пикник в Национальный парк или к горам. Он научил меня ловить рыбу и открыл глаза на мир биологии. Я мечтал стать таким как он – помогать людям и улыбаться несмотря ни на что.

Сосед поднял на меня полный жалости и боли взгляд, и слёзы потекли по моим щекам. Ему было больно, гораздо больнее, чем мне. Он потерял второго отца и ничего не мог поделать со своим горем. Он не мог его вернуть, он никогда не сможет вновь пожать ему руку, пригласить на чашку чая или обменяться улыбками. Всё, что сосед теперь мог – это тонуть в своих воспоминаниях, счастливых и от этого до боли печальных.

Я молча встала и обняла его, погладила по волосам и прижала к себе. И сосед уткнулся носом мне в живот, обнял судорожно до побелевших пальцев, и плечи его задрожали. Он плакал, и я вместе с ним.

Его слёзы рождались от боли потери. Мои слёзы рождались из лжи. Сосед – весь мой мир, вся моя жизнь, но даже ему я не скажу правду ни за что на свете. Ради его же безопасности пускай он думает, что доктор умер от яда. Пускай он забудет про треклятую воду и вернётся к спокойной жизни.

Ты никогда не узнаешь, что нашептала мне вода холодной лунной ночью.

Ты никогда не узнаешь, что кровь твоего друга исцелила мои раны.

Ты никогда не узнаешь, что это вода убила его.

Ты никогда не узнаешь, что она сделала это из-за моего мимолётного желания.

Потому что я тебя люблю.

И ты будешь улыбаться, несмотря ни на что, и все твои мечты сбудутся. Но я никогда не скажу тебе этого вслух. Моё сердце бьётся для тебя, мои руки прижимают тебя к груди, гладят по волосам, но сейчас ты так далёк от меня, как те сияющие звёзды на бесконечном тёмном небе, которые так и останутся для меня недосягаемыми.

====== Вой ======

Это было так странно: слышать демонический вой на чердаке и знать, что на улице сегодня штиль и ясная погода. Это не мог быть ветер, такие звуки не могли издавать мыши или еноты, и никакой электроники вроде старого сломанного магнитофона там тоже быть не могло.

Со дня смерти мистера Бёрнса прошло четыре дня. Сосед уже перестал напоминать живого мертвеца и потихоньку, медленно и со скрипом, возвращался к нормальной жизни. Пытался, если быть точным. Выкинуть из памяти дорогого человека, смириться, принять его смерть было для него слишком сложным. Наверное, даже непосильным. Сосед не находил себе места, частенько терял связь с реальностью и уходил в себя, он заметно осунулся и совсем перестал улыбаться, но, тем не менее, при мне пытался вести себя как прежде. Его вымученные натянутые улыбки и несчастный вид вызывали жалость.

Мистер Бёрнс был для меня всего лишь незнакомцем, и до него мне совсем не было дела. Я чувствовала лишь вину и острое чувство страха от неестественности происходящего, но никак не боль. Он не сделал мне ничего плохого, но погиб из-за меня. Наверное, если бы его смерть не была окутана мистикой, мною владели бы горе и всё та же вина. Но не сейчас, когда я знала, я была уверена, что его убила та же вода, что пыталась забрать мою жизнь. И только этот факт доводил меня до истерики.

Когда соседа не бывало рядом, а теперь это было не таким уж редким явлением, я запиралась в своей спальне, закрывала все окна и рыдала в голос, выла, била кулаками по полу и стенам, но лучше от этого мне не становилось. Что мне нужно сделать, чтобы страх ушёл? Что? Я не знала, и это неприятное, мерзкое, поганое чувство жгло изнутри, я захлёбывалась слезами и кричала от страха, и свидетелем было лишь моё отражение в зеркале.

Мне было страшно, что если вода способна убивать незнакомых мне людей, то она без проблем заберёт у меня и соседа, так же болезненно и мучительно. Мне было страшно потерять моего любимого, страшно даже думать о том, что когда-нибудь его не станет, и тогда я останусь совсем одна.

Но что-то внутри меня подсказывало, мелькало на задворках сознания, что соседу куда хуже, чем мне, поэтому слёзы, истерики, вопли до сорванной глотки и самобичевания я оставила за закрытыми дверьми, куда соседу нет ходу. Потому что теперь именно я должна быть сильной, именно я должна быть опорой. Ради него. Для него.

И всё-таки иногда накатывала глупая, эгоистичная обида, что сосед в своём горе совсем забыл обо мне: ведь это я была свидетелем смерти, это мне нужна помощь! Но ругаться с соседом из-за своих тараканов в голове я не могла себе позволить – это жестоко и абсурдно. Именно сосед в трудный час всегда оказывался рядом, и теперь моя очередь отплатить ему той же монетой. Я должна быть для него поддержкой, он должен быть уверен во мне и быть спокойным за свои чувства и эмоции. Ведь я сохраню их, сберегу и никому не позволю причинить боль моему любимому.

Встречи с родителями, похороны, приезд полицейских – всё это било по психике соседа, как молот по наковальне. Молот не мог разбить её или уничтожить, но приносил дичайшую, непереносимую боль. Однажды я даже застала соседа за бутылкой коньяка, но не стала ругаться или отнимать, а лишь присоединилась, чтобы скрасить его одиночество, отвлечь от самобичевания и ядовитых, убийственных мыслей.

А потом заболел Честер. Несчастный пёс отказывался есть, не вставал с лежанки, у него слезились глаза. Это стало для соседа новым ударом, прямо в спину. Поэтому этим утром сосед бросил все запланированные дела и повёз своего любимца к ветеринару.

Ну а я осталась одна. День был распланирован буквально до ночи, но вой на чердаке сводил с ума и мешал сосредоточиться. Он словно шёл из самого потолка и проникал прямо в уши, в голову, преодолевая любое расстояние и непременно настигая меня. Даже накрываясь одеялом и пряча голову под подушкой, я продолжала слышать этот жуткий звук так, словно и не было никаких преград. И он всё больше напоминал мне человеческий голос, пугающий до дрожи и кошмарный.

Наверное, мне очень хотелось, чтобы это услышал сосед. Может потому, чтобы я могла разделить с ним свой страх. Или чтобы увериться, что мне всё это не кажется. На самом деле, всё это чёртово лето напоминало фильм ужасов или какую-то страшную мистическую постановку. Начиная со спонтанно загаданного желания на упавшую звезду и заканчивая этим моментом. Я ведь, признаться честно, никогда не загадывала желаний, даже на дни рождения, когда задувала свечи на праздничном торте. Но в тот момент я чувствовала что-то волшебное, витающее в воздухе, и эта магия заворожила меня, и желание само сорвалось с губ. А потом ещё и эта звезда… Да, это было самым настоящим чудом, именно тем, что я загадывала. И что бы там сосед не возражал, я верю, я знаю, что все мои дневные и ночные кошмары начались из-за той звезды.

Вой напоминал вопли страдающих людей, искажённые и от этого ещё более пугающие. Я сидела в гостиной в излюбленном кресле с торчащей пружинкой и пыталась думать. То, что происходит со мной, либо сумасшествие, либо нечто необъяснимое. Я не могла найти точный ответ, что же это такое, но знала, что теперь я совсем одинока в своём безумии, и только я могла разобраться во всём этом. Ведь в мои руки помимо звезды упало и счастье, и отпускать его из-за таких непонятных, страшных, пугающих и странных вещей я не хотела. Уверена, сосед не стал бы мириться с моими закидонами долго. Рано или поздно ему надоест со мной возиться, и он уйдёт, навсегда вычёркивая меня из своей жизни. Я не могла этого допустить.

Вооружившись шваброй, я двинулась прямиком на чердак, пусть колени и дрожали, а пальцы нервно царапали деревянную ручку моего импровизированного оружия.

Стоило мне открыть ведущую под крышу дверь, все звуки разом затихли.

Чердак встретил меня темнотой. Пыльный сухой воздух заставлял нос чесаться и едва не чихать. Я прошла вперёд, осторожно ступая по запылённым старым доскам, сжимая в руках древко швабры. Мои шаги и скрип досок были единственным звуком, разрезающим тишину, и это было подозрительным. Куда пропал вой? Я не чувствовала страха, только смертельную усталость и желание разобраться во всём и наконец покончить с моими кошмарами, чтобы зажить счастливой жизнью с соседом и даже не вспоминать о случившемся.

Я обошла весь чердак, но так и не нашла источник шума. Мышеловки, оставленные мною ещё пять лет назад, стояли нетронутыми, и сыр на них давно истлел. Я выдохнула шумно, отставила швабру к стене и запустила руку в волосы, как часто любил делать сосед. То ли шум оказался плодом моего воображения, то ли он действительно исчез, но ничто на всём чердаке не было похоже на подозрительный предмет, издающий ужасающий вой.

Вздохнув, я собралась уходить, но взгляд мельком уловил какое-то свечение сбоку, и я обернулась. То было старинное зеркало, накрытое простынёй, оно слабо светилось, почти незаметно наряду с фонариком. Поэтому я выключила его, убрала в карман и сдёрнула простыню с зеркала.

Свет лился прямо изнутри, как будто это не зеркало было вовсе, а коридор с факелами на стенах. Вот только отражения моего там не было, а на его месте в самых ногах лежал большой пёс, он тихонько скулил и слабо вилял хвостом. Я отступила на несколько шагов и вцепилась в собственные волосы. Этого пса я узнаю где угодно.

– Честер? – прошептала я, и пёс поднял голову, посмотрел на меня.

Пёс соседа поднялся на дрожащих лапах и завилял хвостом. С его шерсти капала вода, собираясь в лужу под ним, но Честер её будто не замечал, смотря на меня мутными белыми глазами. Он открыл пасть, и из неё вырвался тот самый вой, что мучил меня с самого утра. Из пасти Честера хлынула вода, пёс забился и заскулил, и его душераздирающий собачий визг звучал наравне с демоническим воем.

Вода из зеркала просочилась на пол и струйкой устремилась ко мне. Что за чертовщина! Этого просто не может быть!

– Нет! – вскрикнула я и попятилась, а странная вода как по наводке текла прямиком ко мне. Она едва заметно сияла зеленоватым светом и источала мерзкий запах водорослей. – Нет-нет-нет, только не снова, только не опять!

С воплем я вылетела с чердака, заперла дверь и сбежала по ступеням на первый этаж. Прислушалась. Наверху было спокойно. Страшный вой так и не повторился, из-под запертой двери не текла вода. Как будто всё произошедшее мне попросту привиделось. И у меня вновь не было ровно никаких доказательств, что это действительно случилось наяву, а не нарисовано моим воображением.

Я прошла в ванную ополоснуть горящее лицо, чтобы хоть как-то успокоиться и привести мысли в порядок. Это случилось в реальности, или мёртвый пёс и вода из зеркала – дурацкая шутка воспалённой фантазии?

Открыла кран, но вода, к моему удивлению, не пошла. Через мгновение в трубах захлюпало, и я услышала чёткий и громкий шёпот, идущий прямо из крана:

– Это не его дело!

Заскулив, я быстро завинтила кран и выбежала из ванной, а в спину мне летели новые слова:

– Не его дело! Ты подводишь его к могиле! – вопил голос, заглушая даже мой собственный крик.

Я бросилась к входной двери, распахнула её и столкнулась с соседом. От него я узнала, что сегодня Честер умер.

Я сошла с ума! Я сошла с ума!

====== Я просто сошла с ума ======

– Что такое жизнь? – я смотрела вдаль, на заходящее солнце. Последние лучи скользнули по земле, окрашивая её в ярко-рыжий. Как будто пламя полыхнуло и вмиг угасло, и ни единой искры не осталось после него. Такое яркое, горячее, сияющее, после своей смерти солнце не оставило ничего, чтобы напоминать о себе в тёмные холодные ночи. Только память. Только воспоминания о тепле и свете. – Живём ли мы по-настоящему или всё наше существование – чья-то гениальная выдумка, симуляция в большом и громоздком компьютере?

– Не думаю, что на громоздком компьютере можно создать столь детальную и проработанную реальность, – устало ответил сосед, прижавшись к моему боку теснее. Начинало холодать. – Хотя, даже если вся наша жизнь – двоичный код, это не имеет значения.

– Почему?

– Там люди не умирают по-настоящему. Они просто стираются из программы. А если и не стираются, то остаются в памяти.

– В нашей?

– И в нашей тоже, – грустно улыбнулся сосед. Он положил голову мне на плечо и вздохнул. Бутылка вина в моих ладонях давно опустела, но я не отложила её в сторону только потому, что тогда мне некуда было бы деть руки. Тяжесть головы соседа на плече была приятной. – Было бы здорово, если бы каждый, кто исчез из такой реальности, не стирался из неё бесследно. Чтобы информация о нём сохранялась на сервере, и каждый персонаж мог вновь вернуться в игру. Даже если бы его память была обнулена, это всё равно было бы здорово.

– Перерождение, – улыбнулась я в ответ. – Думаю, так всё и есть на самом деле. Программисту наверняка будет куда проще использовать уже готовый материал, который он же и написал ранее, чем создавать с чистого листа новый. Хотя, я в этом ничегошеньки не понимаю! Откуда тогда берутся приведения?

– Призраков не существует.

– Ты не можешь этого знать! Научно не было доказано, что их совсем нет. У каждого человека ведь есть душа, да? Значит, после смерти тела она куда-то девается. Душа – это и есть призрак без своего тела. А те, кто не использован программистом в программе повторно по какой-то причине, вынуждены блуждать по земле, пока не дождутся своего часа.

– Сегодня твои истории звучат более странно, чем всегда, – тихо засмеялся сосед. – Даже если призраки и есть в нашей вселенной-игре, то это либо ошибки в коде, либо намеренно введённый элемент.

– Но разве если в коде ошибка, он будет работать?

– Не все ошибки приводят к краху. Вполне возможно, что создатель нашей реальности даже не знает о ней. Или же призрак – это остаточный след персонажа. Его нельзя стереть из реальности мгновенно и отправить на перерождение, поэтому он и продолжает появляться тут и там, потому что не из всех отрезков кода он пока был удалён.

– Значит, чем больше персонаж успел сделать, тем дольше он будет призраком?

– Выходит, что так.

– Это как жизнь после смерти. Как будто тебя уже нет, но ты продолжаешь существовать на грани реальности. Это… здорово, наверное.

– Здорово, – кивнул с улыбкой сосед.

– А ты правда не видел призраков или просто отговариваешься, потому что это противоречит твоему мировоззрению?

– Ох, как закрутила, – сосед поднял голову с моего плеча и похрустел шеей. – Приведений не существует.

– Ты не ответил, – я повернулась к соседу, но он на меня не смотрел. – Ты… видел Честера после того как он… Или мистера Бёрнса? Видел?

Сосед тяжело вздохнул и поднялся на ноги, поглядел на небо, где уже зажигались первые звёзды. Сизые облака напоминали заплатки, пришитые небрежно прямо к небесам.

– Похолодало. Думаю, пора вернуться в дом, пока ты снова не простудилась. Пойдём, – он махнул мне рукой и направился прочь с холма. Я встала и поплелась за ним. Такой уход показался мне очень грубым.

– Ты не ответил.

– Мел… Пожалуйста, – с нажимом сказал сосед и одарил меня тяжёлым взглядом. В наваливающейся на мир темноте его глаза казались чёрными угольками. В них не было ничего общего с серыми светлыми глазами человека, которого я полюбила.

Весь путь до дома мы молчали, хотя мне очень хотелось выпытать у соседа, видел ли он настоящий призрак или нет. Хотелось упрекнуть его в грубости и надавить на жалость, чтобы он смягчился и извинился передо мной, а потом вновь стал тем же добродушным мечтателем, каким был с самого детства.

Идущий рядом со мной человек был для меня незнакомцем в теле соседа. Мне это не нравилось.

Дома, несмотря на маленькую ссору, сосед снова стал собой, он напоил меня чаем, поцеловал, а потом любил почти до рассвета, пока мы оба не выбились из сил. И теперь он лежал в моей постели, такой уютный и родной, укутанный в одеяло до самого носа, и тихонечко, почти незаметно сопел. Я выпуталась из простыни и прошлёпала босыми ногами на кухню. Пёс Честер, понурив голову и цокая по полу когтями, поплёлся следом, изредка жалобно поскуливая. За ним на полу оставались мокрые следы.

Проходя мимо зеркал, я старалась отворачиваться, чтобы не смотреть в чужие глаза. Странно, что в разных зеркалах я видела самых разных людей, но только не себя.

Налила воды в стакан и оставила воду спокойно течь в раковину, пока не допью. Как и всегда, впрочем. Честер сидел рядом и вилял хвостом, его белёсые жуткие глаза смотрели прямо на меня. Отвернулась.

Видит ли его сосед тоже? Ну почему он не хочет поделиться со мной?

Продолжает ли Честер жить, или это всё в моей голове?

Пустой стакан отправился на стол, я закрыла кран, и поток воды исчез. Только вода почему-то, как и в самый первый день, набралась в раковине, хотя никакой заглушки там не стояло. Я наклонилась и рассмотрела отражение. На меня глядела незнакомка с тёмной кожей и большими искусанными губами. В чёрные дреды вплетены деревянные бусины разных форм и размеров. Глаза зелёные прищурены – мои глаза.

Она выглядела вполне реальной, не как отражение. Незнакомка будто глядела на меня прямо из воды, она была там и наблюдала за мной. Она касалась воды губами, и от её прикосновений та шла кругами, колыхалась и волновалась. Но девушка всё же была полупрозрачной, как и полагается отражению в воде, и только это меня успокаивало. Я просто сошла с ума, вот и всё.

Списав всё на усталость и стресс, я вернулась обратно в спальню и забралась под тёплый бок соседа. Пёс Честер, оставляя мокрые следы, неизменно следовал за мной.

– Ну почему же ты ходишь за мной, а не за ним? Это ведь не я твой хозяин!

Видит ли тебя сосед? У меня был миллион вопросов, но что-то подсказывало, что сосед не станет отвечать ни на один из них.

Я зажмурилась и накрылась одеялом с головой. Чтобы не видеть. Чтобы не слышать. Пускай в моих ушах этой ночью будет жить только биение сердца соседа.

Я ничего не скажу тебе. Если мне грозит опасность, я промолчу, чтобы не втягивать тебя. Если я сошла с ума, я промолчу, чтобы не потерять тебя. Как сильно я тебя люблю!

====== Забери меня ======

Вода определённо должна была быть горячей, но я не чувствовала её температуры. И даже исходящий от неё пар, который совершенно точно должен был оставить ожоги, мне не вредил. Я вылила в раковину ещё один чайник кипятка, и окунула в воду ладонь. И я не почувствовала даже намёка на теплоту, словно моя рука погрузилась в загустевший до состояния желе воздух.

Из отражения на меня снова глядела та самая темнокожая барышня. Она улыбалась как-то печально и манила меня к себе, и я не могла отвести взгляда от её гипнотических ярко-зелёных глаз. Я наклонилась ниже, чтобы рассмотреть её лучше, разглядеть каждую черту лица, пока кончик носа не коснулся поверхности воды. Но что-то внутри меня не дало воспротивиться порыву, и я опускала голову всё ниже и ниже, пока лицо не скрылось под водой. И тогда я увидела.

Она стояла передо мной в полный рост. Высокая красивая девушка, прижимающая к себе жёлтого кота. Она кивнула мне и улыбнулась, и её потрескавшиеся искусанные губы обагрились кровью. Но она этого как будто не замечала, продолжая глядеть на меня с интересом, с нежностью. Девушка была ангельски прекрасна, её внешность можно было бы назвать идеалом, эталоном красоты.

Я протянула к ней руку, и незнакомка потянулась ко мне в ответ, улыбнувшись тепло и искренне, как мать улыбается своему ребёнку. Я почти коснулась её пальцев, как вдруг…

Хлопнула дверь, и с порога раздался громкий голос соседа.

– Мел, ты здесь? – позвал он, и я вынырнула из воды. Лёгкие свело судорогой, и я закашлялась, тут же наполнив их живительным воздухом. Осела на пол попыталась успокоиться. – Ну конечно же тут, где ещё ты можешь быть? У меня не так много времени, поэтому надолго я не задержусь.

Сосед прошёл на кухню и обнаружил меня на полу. Бросил взгляд на полную раковину кипятка и снова посмотрел на меня.

– Я, конечно, понимаю, что у всех свои причуды, но… Боже, Мел, ты пыталась вымыть волосы в раковине?

– Эй! Как тебе могло прийти в голову такое? – притворно возмутилась я и улыбнулась.

– Ну, ты набрала полную раковину горячей воды, судя по пару над ней… И с твоих волос капает вода… Забавная ты, – рассмеялся он и положил руку мне на макушку. – Я зашёл, чтобы предупредить, что сегодня могу задержаться. Съезжу в институт, покажу образец воды профессору Келли. Он должен знать, что это такое.

«Заодно развеюсь. Смена обстановки не повредит», – читалось в его взгляде.

– Но мы же хотели устроить сегодня пикник.

– Я помню, Мел, и обещаю, что пикник будет. Просто есть вероятность, что я немного припозднюсь.

– А может не надо? Сдалась тебе эта вода, – протянула я убитым голосом. От моего несчастного вида сосед даже растерялся.

Плохое предчувствие навалилось неподъёмным грузом, и сердце забилось болезненно отчаянно. Кому станет лучше, если он узнает правду о воде? К тому же…

«Это не его дело».

Да. Не его.

– Нет, я должен со всем разобраться, раз уж взялся за это дело. Даже если всё закончилось, – улыбнулся он, а всё внутри меня похолодело. – Нужно довести это до конца.

Ничего не закончилось. Всё только начинается, и мой личный кошмар становится всё ужаснее, растёт и прогрессирует, как раковая опухоль. Её нельзя остановить, а вмешательство может привести к последствиям. Но ты не знаешь об этом, и уже слишком поздно говорить тебе о моей лжи.

Я не хочу терять тебя!

Сердце колотилось о рёбра, и я не могла объяснить своё состояние. Как будто сама душа чувствовала, что что-то должно было произойти. Что-то страшное.

– В общем, автобус прибудет к остановке через десять минут. Я вернусь после обеда, и мы с тобой устроим пикник. Договорились? – улыбнулся он, а у меня навернулись слёзы на глаза. – Хей, да что с тобой, Мел? Я же не навсегда уезжаю, ну чего ты расстроилась?

Я молча бросилась к нему в объятия и не отпустила до тех пор, пока сердце не выровняло свой ритм, пока слёзы не просохли.

– Ещё минута, и я безнадёжно опоздаю, – поторопил меня он, и я неохотно отцепилась. – Сегодня мы узнаем, что за штука доставила тебе столько хлопот. До скорого!

Сосед чмокнул меня в губы и поднялся на ноги. Махнул на прощание и направился к выходу. Может, и правда всё будет хорошо? И ничего не случится, и сосед с его профессором выяснят, что же не так с этой водой, и всё кончится. И мы заживём счастливо вдвоём, и больше не будет у нас никаких проблем.

Правда ли я могу быть счастливой?

Он не успел уйти далеко. Замер нерешительно, не дойдя несколько шагов до порога. Сосед поднёс руку к лицу – ту самую, которой погладил мои мокрые волосы, – и вода с его ладони ожила, как по дьявольскому велению, и плюхнулась с руки ему в лицо.

– Что за чёрт? – воскликнул сосед удивлённо, пока я сидела на полу и сверлила взглядом его спину. Этого не может быть. Не может. Нет.

Ноги стали ватными. Из груди вырвался стон, а в глазах поплыло от набежавших слёз. Не может быть. Я не верю! Я поползла к нему, задыхаясь от ужаса, пока сосед тёр лицо ладонями и громко ругался. Он был напуган. Знаю. Но он не представляет, на что способна вода. Зато представляю я.

– Скорее! Вытри тряпкой! – проорала я и протянула к соседу руку. Пальцы безбожно дрожали. – Вытри!!!

Вода разрасталась, как живой организм, вокруг головы соседа, она быстро стекала по его шее вниз, заключая в объятия каждую клеточку его тела, но не давала сделать ни единого вдоха, крепко укутав его со всех сторон. Сосед провёл по лицу рукой, пытаясь смахнуть воду, но она не поддалась, и рука прошла сквозь зеленоватую солёную воду. И только тогда он в ужасе распахнул глаза и повернулся ко мне.

Не чувствуя себя от паники, я в мгновение ока оказалась рядом, но вода оттолкнула меня, не дала приблизиться к соседу, окружая его огромным шаром, полным воды. Сосед махал руками, хотел выплыть из него, но не сдвигался с места ни на миллиметр. Из его носа и рта поднимались крошечные пузырьки воздуха.

– Нет!!! Только не его! Забирай кого угодно во всём мире, только не его! Нет!

Он схватился руками за горло и беспомощно замотал головой. А вода бурлила вокруг него, пульсировала, как будто пыталась раздавить в своих тисках. И сосед – мой самый любимый человек во вселенной – всё ещё боролся с ней.

– Умоляю!!! Не надо! Отпусти его, я всё сделаю! Только не он, нет!

Грудь свело болью до невозможности вдохнуть. Невидимые иглы разодрали сердце в клочья. Это не может происходить в реальности. Нет! Не верю!!! Я орала во всю глотку, я пыталась пробиться к нему, но вода не пускала. В голове звенел белый шум, а может это смерть нашёптывала мне проклятия прямо в уши, но я не слушала. Я хотела, чтобы всё закончилось, чтобы вода отступила и оставила соседа в живых.