Текст книги "Зелёная волна (СИ)"

Автор книги: Darlenne

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Он нашёл меня лежащей на полу в луже воды. Кажется, это был растаявший снег, но теперь я уже ни в чём не была уверена. Я больше не могла доверять собственным органам восприятия. Они обманывали меня, вынуждали поверить в невероятные и даже абсурдные вещи, сводили с ума. И если бы не сосед, я бы наверняка решила, что мне требуется помощь психиатра. Происходящее напоминало извращённую и пугающую галлюцинацию, порождённую моим воспалённым воображением. И сосед должен был сказать, что это из-за того, что я много всего выдумываю, но он, вопреки здравому смыслу, верил мне.

Тошнота и рези в животе после алкогольного отравления всё ещё явственно ощущались, но позывы прочистить желудок почти сошли на нет. Меня продолжало знобить, изнутри шёл жар от подскочившей температуры, но кожа была холодной, поэтому я ёжилась и куталась в плед, чтобы согреться.

– Нет. Я не понимаю! – сосед остановился, всплеснул руками и посмотрел на меня. Я была с ним полностью солидарна, поэтому молча пожала плечами и уставилась в кружку с чаем. – На улице сегодня аномальная жара, а весь твой двор завален снегом!

– Ага.

– Он растаял только час назад! – воскликнул сосед и вновь принялся мельтешить перед глазами. Я покосилась на часы. Пять часов вечера. – Во дворе до сих пор стоят лужи. Люди толпятся перед твоим домом, я еле разогнал их днём, но они снова вернулись, Мел.

– Не думаю, что кто-нибудь из них знает, что происходит. Нет ничего плохого в том, что они постоят и посмотрят. Это ведь просто лужи, – я пожала плечами и с улыбкой заметила, что сосед хлопнул себя по лбу и сжал кулаки. Вся эта ситуация казалась ему странной, он не мог найти объяснение происходящему, поэтому нервничал и раздражался. Тем не менее, он ни разу за всё время не сорвался на мне.

Сосед прошёл в ванную, ополоснул лицо холодной водой и вернулся в гостиную спокойным и со свежими мыслями. Сел в кресло и уставился в одну точку.

– Почему ты хочешь мне помочь?

– Что за глупые вопросы? Потому что мы друзья, конечно. К тому же, здесь правда происходит что-то странное, и я просто обязан разобраться в этом. Что как не наука сможет найти ответ? – ответил сосед и снова задумался.

«Потому что мы друзья».

– Знаешь, – после некоторого молчания начала я. – Мне теперь кажется почему-то, что я живу в маленьком стеклянном шаре. Знаешь, который такой блестящий и на подставке? Если его потрясти, в нём начнёт кружиться снег. Вот в таком шаре я живу. Это единственное объяснение случившемуся.

– Слава богу, – вздохнул сосед и засмеялся. Я с непониманием посмотрела на него и он, успокоившись, пояснил. – Я поначалу решил, что ты совсем не волнуешься. Но раз уж ты начала строить свои безумные теории, то всё в норме.

Сосед встал, потрепал меня по волосам и налил ещё чаю.

– Но я волнуюсь. Ведь если я живу в шаре, значит, из него нельзя выйти? Это же шар. Шар, наполненный водой и снегом. Жуть.

– Выходит, я живу в шаре вместе с тобой, – улыбнулся мой собеседник, и я спрятала внезапно покрасневшие щёки в пледе. – Хорошо, чтобы тебя немного успокоить, сегодня я сыграю по твоим правилам. Смотри. Земля имеет форму шара. На самом деле геоида, но не суть, – затараторил сосед и отмахнулся. – На этом шаре живут люди. Миллиарды людей. И мы с тобой, вот. Как ты уже говорила, вселенная окружает нашу планету, как мыльный пузырь. И в нём также умещаются миллиарды звёзд. Из звёзд получается снег, из снега – вода, а вода с Земли возвращается обратно в космос и обращается в звёзды. Вот и выходит, что все мы живём на большом шаре внутри другого шара, среди снега и воды.

Сосед замолк и, почему-то раскрасневшись, посмотрел на меня. Я, прыснув, всё же не сумела сдержать смех. Сосед нахохлился, но улыбнулся.

– Всё же «безумные теории» – это моя стихия, а не твоя, – я наклонила голову вбок и посмотрела на соседа. – Но у тебя тоже неплохо вышло. Спасибо.

Помолчали. Я знала, что так сосед хотел поднять мне настроение и немного отвлечь от потрясений, так неожиданно и резко свалившихся мне на голову. И у него это получилось. Всегда получалось.

За весь вечер, что мы общались, я ничего не сказала ему о том, что слышала вчера. В шуме воды может послышаться любая чушь, правда же? А если и дождь прочитать по Морзе, то можно и вовсе стать параноиком. Вероятно, мне просто послышалось. Я могла неверно расшифровать стук капель или просто услышать то, чего не было. Это ведь просто вода капала с крыши, ничего более.

Из-за температуры сосед запретил мне выходить из дома. Он читал мне сказку на ночь, чтобы я скорее заснула, а я совсем не хотела закрывать глаза и отправляться в царство Морфея. Лишь бы слушать этот чарующий голос как можно дольше. Пусть сосед сидит рядом всю ночь напролёт, читая мне какую-то чепуху, пусть он говорит о чём угодно, пусть останется со мной и только. Так эгоистично.

Я притворилась спящей, и сосед кончил читать. Он закрыл книгу, положил её на прикроватную тумбу и вышел. Я слышала, как хлопнула входная дверь. Вздохнула.

Несмотря на слабость во всём теле и влияние алкоголя, сон больше не шёл. Я спустила ноги с кровати и поднялась, босиком прошлась по комнате в кромешной темноте. Остановилась возле зеркала в полный рост и покрутилась. Тьма не позволила разглядеть ни единой детали, но это не стало для меня помехой. Я закрыла глаза и представила себе пышное белое платье. Узкий корсет стягивал грудную клетку и мешал дышать. Пышная юбка, украшенная россыпью маленьких розовых цветочков, была слишком длинной, и мне приходилось её приподнимать, чтобы не мешала ходить. Фата скрывала моё сияющее от счастья лицо, шею украшало жемчужное ожерелье. Не открывая глаз, я покрутилась перед зеркалом снова, и юбка платья зашелестела, приподнялась. За моей спиной стоял сосед и, как обычно, укоризненно качал головой. И как наяву я почувствовала его горячие широкие ладони на своей талии, скользящие дальше и заключающие меня в объятия. Его подбородок примостился на моей макушке, а руки продолжали любовно прижимать к себе.

Я открыла глаза и увидела вокруг темноту. Ощущение желанных рук на талии пропало, и я почувствовала холод из открытого окна и – впервые – одиночество. Я оглядывалась и оборачивалась, но взгляд ловил лишь клубящуюся вокруг меня черноту. И в этой тьме я была совершенно одна. Темнота, сквозь которую нельзя увидеть мир, окутывала меня и казалась бесконечной.

Вернувшись в постель, я свернулась в клубочек и накрылась одеялом с головой. Закрывая глаза, я видела рядом с собой спящего соседа, а открывая – черноту. Я прикусила до боли губу и замычала, мотая головой.

Что-то горело внутри меня, полыхало ядовитым огнём и обжигало грудь так больно, что я, не сдерживаясь, заскулила в голос, царапая кожу там, где билось сердце. Но стоило только зажмуриться, и жар отступал, перед глазами расцветал калейдоскоп, а вслед за ним я вновь видела соседа; совсем рядом, он смотрел и улыбался, щурился едва заметно и забавно морщил нос. И я улыбалась вместе с ним. Прикосновения к волосам, к щеке и шее его пальцев были словно настоящими, и я тянулась к нему с необыкновенными, новыми для меня чувствами.

Реальность встретила меня неизменной темнотой, холодной и неприветливой. И снова картинки, нарисованные больным сознанием, исчезли, оставляя один на один с настоящим миром, в котором я лежу совсем одна на смятых простынях под одеялом, а сосед – где-то далеко, спит в своей постели и видит красочные сны, в которых мне нет места.

Всхлипнув и зажмурившись, обняв себя руками и представив себе, что это руки соседа, я впервые за последние пять лет разрыдалась, как маленькая девочка.

Что со мной происходит?

====== Поцелуй со вкусом сливок ======

– Не люблю сливки, – я демонстративно сморщилась и высунула язык. Сосед в ответ добродушно улыбнулся и покачал головой. Он с самого утра хозяйничал на моей кухне и на все попытки спровадить его только отмахивался. «Ты больна, поэтому сиди тихо и позволь мне позаботиться о тебе», – твердил он. На этих его словах я краснела до ушей, и мне приходилось натягивать неизменный плед почти до самых глаз, чтобы не попасться. Впрочем, вряд ли мои стремления увенчались успехом.

– А ты их пробовала? – с улыбкой спросил сосед и сел за стол напротив меня. Я натянула плед повыше и отвернулась к окну.

– Нет.

Молнии вспышками освещали небеса и разгоняли ночной мрак. Они напоминали изящные сияющие деревья, сотворённые из острейших игл. Они жили лишь доли мгновений и растворялись в объятиях ночного неба, и иглы таяли, обращаясь в дождь, ледяной и колючий. Это была самая настоящая борьба: свет, застывший в обличии молнии, сражался против густой тьмы. Он прорезал её насквозь, яростно и беспощадно прогоняя мрачные ночные тени, чтобы тут же потерпеть поражение и исчезнуть навсегда. И тогда появлялась новая молния на смену предыдущей, и всё повторялось снова и снова и снова.

Я закрыла глаза, и разум проскользнул сквозь щели в оконной раме прямо на улицу, под хлёсткие удары ветра и ледяной ливень. Воздух, заряженный электричеством, вибрировал и отзывался пульсацией на каждый новый раскат грома. И он становился словно живым, отвечал покалыванием на каждое прикосновение. Стоило только провести по воздуху пальцами, как маленькие искорки загорались на их кончиках и щипали кожу. Я вдохнула глубоко, наполняя лёгкие заряженным воздухом, впуская в себя дыхание космоса, разделяя с вселенной один воздух, дрожащий и искрящийся от электричества. С каждым вдохом я становилась всё ближе к вселенной и чувствовала, что могла оторваться от земли и подняться выше облаков, до самого космоса и стать его частицей.

А дождь бил по стеклу яростно и звонко, словно пытался разбить его и ворваться внутрь моего скромного жилища и обласкать его обитателей ледяными брызгами. И гром ему в этом помогал: от каждого раската чашки на столе тихонько звенели, а дом едва-едва покачивался. Старые доски скрипели и трещали, грозясь не вынести напора и обрушиться нам на головы. Деревья за окном гнулись к земле, ветер безжалостно рвал ещё зелёные листья и уносил прочь. Ветер хозяйничал на чердаке под самой крышей, буянил и шуршал забытым там хламом, выл и свистел, как хор самых настоящих призраков. А может это мыши, напуганные грозой, прятались и шумели. Я поёжилась и вздохнула. Если буря не стихнет, о сне можно будет забыть.

Сосед открыл коробку со сливками и наполнил стакан, лукаво поглядывая на меня поверх съехавших на нос очков.

– Пей, – он пододвинул злополучный стакан ко мне и встал из-за стола. Я незаметно отставила его подальше и уткнулась носом в мягкий плед. Сосед подошёл к плите, убавил газ. – Скоро будет готово, ещё минут пять.

На кухне витал запах итальянской пасты, яркий, резкий, с нотками базилика. Он был настолько сильным, что можно было даже не пробуя, почувствовать вкус блюда. Сосед в деле приготовления пасты был самым настоящим мастером. Он использовал особый рецепт, доставшийся ему от матери, которая держала собственный небольшой ресторанчик на окраине. Ему было приятно иногда баловать меня, а я каждый раз изнемогала от нетерпения и готова была душу дьяволу продать ради очередной порции его кулинарных шедевров.

– Жду не дождусь, – мечтательно вздохнула и положила голову на сложенные на столе руки.

– Сначала сливки, – не оборачиваясь ко мне, ответил сосед. – Пока не попробуешь, пасты не получишь.

– Это удар ниже пояса! – Я подняла голову и громко шмыгнула носом. – Что если после сливок мне больше никогда не захочется есть? Сливки навеки останутся в моём желудке, и никакая еда не сможет их оттуда вытеснить, а потом и вовсе отпадёт необходимость есть! Понимаешь, сколько прекрасного я потеряю в своей жизни, если больше не смогу есть? Мне никогда не придётся готовить еду, и тогда появится столько свободного времени, что его попросту некуда будет деть. Я ведь умру со скуки! И как я смогу жить без твоей стряпни?

– Ну, тогда мне придётся искупить свою вину и скрашивать твой досуг до конца своих дней, – засмеялся он непринуждённо, вгоняя меня в краску сказанным.

Сосед был сегодня необычайно весел и болтлив. Поначалу он раздражал меня своей чрезмерной активностью, но эта его особая аура была словно заразной, поэтому и я к вечеру утратила молчаливость и разговорилась.

– Тоже мне, благородный рыцарь, – фыркнула я. – Присягните мне на верность, сир рыцарь, и спасите свою принцессу от ужасных сливок!

– Не похожа ты на принцессу.

– Это ещё почему?

– Принцессы наверняка любят сливки, – пожал плечами сосед и засмеялся.

– Это грязный ход! Никудышный ты рыцарь.

Сосед, не оборачиваясь, помешал пасту и попробовал. Я едва не заскулила от зависти. Ох, что же ты со мной делаешь, жестокий человек!

– Ладно, ладно, папочка, попробую я твои сливки. Но моя трагическая смерть будет на твоей совести.

На вкус сливки оказались похожи на топлёное молоко. Они мягко и приятно обволакивали язык, как молочный шоколад, и были совсем не такие мерзкие, как мне всегда представлялось. Проследив, что сосед не смотрит, я тайком сделала ещё несколько глотков и отставила полупустой стакан в сторону.

Сосед остался доволен, я видела это по его глазам и хитрому выражению лица. Через несколько томительно долгих минут он расставил тарелки, положил щедрые порции вкуснейшей пасты и, повинуясь моей прихоти, посередине стола поставил вазу с одной единственной ромашкой.

Буря за окном усиливалась. От грома дребезжали стёкла, старый деревянный дом дрожал и скрипел от каждого порыва ветра.

– Это восхитительно, – попробовав пасту, я блаженно закрыла глаза и запрокинула голову. – Впрочем, как и всегда. Ты гений кулинарии, сосед.

Он лишь усмехнулся на похвалу и едва заметно порозовел.

Несколько минут мы ели в тишине. Сосед не поднимал глаз от тарелки и только изредка косился в окно. Он выглядел задумчивым и, казалось, нарочно избегал меня взглядом. Я не знала, что ему сказать. Рядом с ним было легко и тепло, и даже молчание не было в тягость. Это было его особенным свойством: я могла часами сидеть молча рядом с ним, и он понимал всё, что я так и не решалась произнести вслух. Он был как волшебник из сказки, живущий по соседству.

Я вдохнула, собираясь с мыслями, намереваясь разорвать наконец тишину, как вдруг раздался хлопок, и всё погрузилось во мрак, больно резанувший по глазам. Как со стороны я услышала собственный вскрик и звон упавшей на тарелку вилки. Сердце заколотилось в груди, я открыла глаза и замотала головой, приходя в чувство.

– Ты цела? – раздался голос будто издалека. – Лампочка взорвалась. Похоже на перепады напряжения.

Потерев глаза и поёжившись, я обхватила себя руками. И разом, словно пробившись сквозь невидимый барьер, вернулись звуки дождя по стеклу, свист ветра и дыхание шумное моё и соседа. Несколько мгновений я безмолвно мотала головой, сбрасывая наваждение, и наконец кивнула. Но, поняв, что сосед меня не видит, опомнилась и ответила, что да.

– В шкафу позади тебя есть свечи и банка со спичками, – я махнула рукой и облокотилась на стол, выдохнула.

В полной тишине сосед зажёг свечу на столе между нами и убрал посуду.

– Так жалко, – протянула я и с сожалением проводила взглядом полупустые тарелки. – Всё в осколках. Проклятая лампочка!

Сосед вернулся за стол, посмотрел на меня и почему-то улыбнулся. От такого странного внимания я смутилась и подтянула плед повыше. Свет от дрожащего пламени успокоил разбушевавшееся воображение.

– Романтика-то какая: ужин при свечах, – буркнула я и криво улыбнулась. – Только без ужина.

Стакан со сливками остался невредим. Поэтому, вздохнув, я отпила немного и обхватила его пальцами.

Сосед заулыбался как-то хитро, и глаза его заблестели. Он наклонился и протянул руку прямо к моему лицу, провёл большим пальцем по верхней губе, медленно-медленно, не отрывая взгляда от моих глаз. И так же неожиданно сел обратно.

– Усы у тебя сливочные, – усмехнулся сосед и показал палец, белый от сливок. Я, оторопев, выдохнула; слишком шумно, наверное. Дурачится, негодяй!

И тут же сосед вопреки всем законам этого проклятого мира, прищурившись, облизал палец, которым мгновение назад очертил мои губы.

О. Мой. Бог.

Это можно считать как бесконтактный поцелуй? Колени задрожали, а сердце забилось болезненно быстро. Что же он делает такое? Может, осколок от лампочки попал ему в голову и повредил там что-то?

– Совсем как ребёнок, такая же рассеянная, – невозмутимо произнёс сосед и пожал плечами. Будто совсем ничего не случилось. Хотя даже в неярком свете свечи я увидела румянец на его щеках, и веснушки как будто стали темнее.

Виной всему… сливки?

Недолго думая, я схватила стакан и сделала несколько быстрых глотков. Упрямо посмотрела в глаза соседа, прочитав в них отчётливое удивление. Впрочем, длилось оно всего несколько секунд.

Сосед вновь протянул ко мне руку, улыбнувшись лукаво, но замер в нескольких сантиметрах от моего лица. Нахмурился и убрал руку вовсе. Я недоумённо смотрела на него, а ладони похолодели. Нет-нет-нет-нет, я не хотела всё разрушить. Нет, не отдаляйся от меня, я не выживу без тебя!

Сама вселенная сегодня наблюдала за мной в окно этой ночью. Сосед привстал, перегнулся через стол и коснулся своими губами моих. Я почувствовала его горячий язык и приоткрыла рот, чтобы он тут же скользнул внутрь. Ладонь коснулась моей щеки, погладила невесомо и нежно, как во сне.

Сердце гулко звучало прямо в ушах, словно желало оставить моё бренное тело. Сосед целовал меня медленно и нежно, чуть щекоча мой язык своим. Я горела изнутри самым ярким неугасимым пламенем, я сгорала и возрождалась вновь, как птица феникс. Раз за разом, снова и снова.

Он был таким волнительным и сладким – мой первый поцелуй со вкусом сливок.

====== Отражение ======

Иногда мне казалось, что мир наш не так уж и велик. А вселенная и того меньше. Как маленькая вишенка на ветке старого высокого дерева-гиганта. Кора его изрезана трещинами, кое-где ветки высохли и скрипели от ветра, так и грозя переломиться. И ягод-то на нём не так уж и много, едва наберётся на горсть. Но дерево упрямо стоит под ударами ветра, трещит и сыплет пожелтевшими листьями. И этот маленький вишнёвый мирок – вселенная. Подставить к стволу лестницу – и доберёшься до самой верхушки. Вот и прошёл вселенную от начала до края, и собрал в ладонь миры – вишни. Такой мне видится Земля – всего лишь маленькая вишенка на старом желтеющем древе вселенной.

И пусть этому дереву много-много лет, оно всё же не вечно. Вишенок на старых толстых ветках совсем немного, но ствол склоняется всё ниже к земле, гнётся, трещит, и листья на ветвях желтеют и осыпаются, мощные корни вырываются из земли. Кто знает, сколько ещё времени осталось старой вишне стоять под безжалостными порывами ветра. Год, десятилетия, тысячи лет. А может оно уже давно упало, переломилось, и на его месте появился новый тонкий росточек, а старая вишня медленно погибает, догнивает, утягивая за собой и никем не собранные ягоды.

И на одной из таких вишенок я живу. А она маленькая-маленькая, с зёрнышком в центре. На её фоне я кажусь лишь песчинкой, едва заметной, совсем крошечной. Но из горсти вишенок-миров, среди миллиардов песчинок-людей Вселенная отыскала именно меня и одарила своей милостью. Выходит, мир наш не такой уж и огромный? Ведь как иначе объяснить моё счастье? Я пожелала чуда у падающей звезды, и сама вселенная откликнулась на мой зов. Она нашла меня и подарила любовь соседа. Разве это нельзя назвать чудом?

Быть может, вселенная всё это время испытывала меня? Сломаюсь ли я от её тяжёлых ударов, выдержу ли все напасти. Достойна ли я жить дальше и идти навстречу своему предназначению. И вселенная даровала мне счастье, самое настоящее чудо – любовь соседа. А это значит, что я прошла её испытание.

Или нет?

Вот уже пять дней прошло с того момента, как сосед меня впервые поцеловал, и ровно пять дней с тех пор, как мистические события прекратились и оставили меня в покое. Возможно, это достойная награда, освобождение от жестоких игр судьбы. Возможно, это лишь затишье перед бурей, перед настоящим испытанием. Что ещё меня ждёт впереди?

Утром сосед вызвался научить меня готовить свою фирменную пасту. Впрочем, получалось у него неважно: мы оба были чрезвычайно смущены, и процесс приготовления непозволительно затягивался. Каждое мимолётное прикосновение заставляло краснеть и отводить взгляд, и это было слишком непривычным, словно мы были знакомы первый день, а не долгие годы. Хотя, наверное, подобное сравнение действительно имело место в нашем случае. Как будто, перешагнув порог дружбы, мы изучали друг друга заново, с чистого листа. Мы были друг для друга словно незнакомцы.

Сосед суетился, у него всё валилось из рук, он был необыкновенно неуклюж и неосторожен, что совершенно на него не похоже. Должно быть, он чувствовал то же, что и я, и это выбивало его из привычного равновесия. Смущение, неверие, испуг, восторг. Всё это я читала в его глазах, скрытых за толстыми стёклами очков. Как будто после нашего поцелуя я стала не только понимать, но чувствовать его; как будто мы открыли друг другу души, а не только сердца. И с каждым днём, часом, минутой, мы становились ближе друг к другу. Несмотря на то, что мы были знакомы всю жизнь, теперь сосед открывался для меня с новой стороны, и мне приходилось изучать его заново. И это было интересно, волнующе. Мне нравилось наблюдать за новым соседом, хотя нет-нет да и проскальзывала мысль, что мне будет не хватать его прежнего, нашей дружбы. Но я была счастлива, ведь моё желание сбылось. Сосед выглядел счастливым тоже.

Мне нравилось просто в открытую разглядывать его и не бояться быть пойманной. Я заслушивалась его немного монотонным голосом и не вникала в смысл сказанного. Наблюдала за его движениями, мимикой, подмечала всё, на что не имела права смотреть раньше.

– От твоего взгляда мне не по себе, – сосед отвёл глаза и порозовел, передёрнул плечами. Заметил, кажется.

– Так смотрят влюблённые девочки, – улыбнулась я загадочно и отправила в рот ягоду клубники. – Привыкай!

– Ох, если ты так же будешь смотреть посреди ночи, когда я сплю… – сосед показательно поёжился и бросил на меня хитрый взгляд. – Меня замучит бессонница!

– Ты пересмотрел ужастиков! – со смехом я легко пихнула его в плечо. – Эй, хочешь сказать, что я жуткая?

Сосед перехватил мои руки за запястья и привлёк меня к себе, поцеловал в лоб и обнял. В его руках было уютно и тепло.

– Вовсе нет, – он примирительно потрепал меня по волосам. – Но на всякий случай я бы припрятал под подушкой распятие и связку чеснока, – притворно нахмурившись, прошептал сосед так, чтобы я услышала, и снова с хитринкой поглядел на меня, ожидая реакции.

– Эй!!!

И под наш общий смех он принялся меня щекотать.

Провозившись до обеда, мы всё же закончили готовить пасту, а после, я до глубокой ночи читала ему книгу вслух. Страниц было не так много, и я вполне управилась бы часа за четыре, но постоянно прерывалась, чтобы прокомментировать поступки героев. А сосед непременно начинал спорить, и наши баталии затягивались едва ли не на час. Честно говоря, герои книги вовсе не были мне интересны. Но я чувствовала на себе пристальный изучающий взгляд соседа, и под ним моё лицо начинало гореть. Казалось, даже уши пылают! И я намеренно вовлекала его в спор, чтобы отвлечься от пронзительных серых глаз. Так было проще.

А потом он ушёл, ведь его ждал Честер, который за день наверняка безумно соскучился по своему хозяину. Мне следовало лечь спать, но я никак не могла успокоить бушевавшие в груди эмоции, поэтому бродила бесцельно по дому, танцевала, напевала и непременно думала о соседе, который был мил моему сердцу. Он изменил меня, мою жизнь, и я была счастлива рядом с ним, по-настоящему счастлива. Никогда в жизни я не чувствовала ничего сильнее любви к нему. И это было прекрасно.

– Похоже, магия в самом деле существует, – улыбнулась я своему отражению. Оно выглядело необыкновенно радостным и довольным. – Моё желание сбылось, кто ещё может подобным похвастаться, а?

Отражение ответило мне улыбкой, и я засмеялась.

– Вот и я о том же.

Новая баночка с мазью никак не желала открываться, и мне пришлось поддеть крышку ножом. Забинтованные пальцы плохо слушались, нож так и норовил соскочить. Но то ли от усталости, то ли от хорошего настроения, мне не было дела до возможных последствий, поэтому я не была осторожна. Лишь бы быстрее всё это закончить и пойти спать, чтобы мне приснился мой возлюбленный, его улыбающееся веснушчатое лицо и хитрые прищуренные глаза.

Нож врезался в запястье и порезал кожу. Я вскрикнула – скорее больше от испуга, чем от боли – и бросила нож в раковину. Кровь струйкой потекла из ранки и закапала на белоснежную поверхность раковины, и мне пришлось спешно перебинтовать запястье. Так и не открытая баночка с мазью осталась дожидаться соседа возле крана.

Я погасила свет и, зевая и потягиваясь, направилась спать.

А на зеркале, не замеченная никем, осталась капелька крови. Долго, медленно и неторопливо, она становилась всё меньше и меньше, пока не исчезла вовсе, не оставив и следа. И тогда зеркальная гладь пошла рябью, как вода от прикосновения, и подёрнулась дымкой, что клубилась и волновалась, словно раздразнённые ветром облака, пока не приняла человеческие очертания.

====== Принцесса ======

Следующим утром сосед заявился с известием, что у него для меня сюрприз. Как обычно, влетел в дом без стука, просто распахнув с порога дверь. Он делал так всегда, и я не имела ничего против, даже больше не пугалась, когда он врывался в моё жилище совсем уж внезапно. К новости я отнеслась настороженно, ведь сюрпризы подразумевают неожиданности, а я их не любила, но, тем не менее, поспешила переодеваться, как велел сосед. Вид его был весьма воодушевлённым, что прибавило мне немного спокойствия.

Нашла в высоком шкафу подходящую для выхода одежду, сложила её на кровати и стянула с себя пижаму, жёлтую с собачками. Жаль, что сосед её никак не оценил, лишь скользнул мимолётным взглядом и отвернулся, продолжив вещать о грядущей поездке. Поэтому из вредности я собиралась дольше обыкновенного, чтобы подразнить его. Я не имела цели его разозлить или вызвать раздражение, только поддеть, чтобы вновь полюбоваться на его чуть нахмуренные брови и поджатые губы. В таком состоянии он был похож на сердитого птенчика, а большие очки добавляли ему сходства с совёнком.

Но моим коварным планам не суждено было сбыться. Сосед бесцеремонно ворвался ко мне в спальню как раз тогда, когда я разглядывала себя в зеркале на шкафу. Сосед замер в дверях, так и не озвучив то, что собирался сказать. Его взгляд, изучающий, жадный, но полный смущения, заскользил по моей обнажённой фигуре. Вся одежда, которую я собиралась надеть, лежала на кровати; в руках была только-только снятая пижама.

Я не могла похвастаться роскошными формами. Плоская попа, подтянутый живот и почти полное отсутствие груди – вот она я. Единственное, что меня полностью устраивало в моей внешности – это волосы. Их цвет, мягкость, и даже лёгкая кучерявость – всё это нравилось мне. Поэтому, разволновавшись, я схватилась за прядку, лежащую на плече, и потеребила её забинтованными пальцами. Я не стала прикрываться, хотя и чувствовала сильнейшее смущение. Ещё никогда прежде я не показывалась никому обнажённой.

Сосед, вопреки ожиданиям, не скрылся тотчас за дверью, а облокотился на косяк, сложив руки на груди. Его взгляд был полон интереса, он был жадным и цепким; под его взглядом я словно чувствовала и сами прикосновения, которых не было. Губы, горячие и влажные, коснулись ключицы. Длинные пальцы, немного дрожащие от нетерпения и непривычки, провели по рёбрам до груди, и всё тело словно пробило электрошоком. Но сосед не останавливался, подушечками пальцев, сухими и шершавыми, он невесомо коснулся сосков и, услышав мой судорожный вдох вперемешку со стоном, привлёк меня к себе, сжал в объятиях так крепко, что стало трудно дышать. Жар вспыхнул во всём теле, но он не сжигал, а ласкал языками пламени, он объял моё трепещущее сердце, и оно забилось яростно и быстро, до боли в грудной клетке. Руки сами потянулись к соседу, пальцы сами впились в его плечи и притянули ещё ближе. Тело жило своей жизнью, но оно знало, что нужно делать, и кто способен успокоить пожар в груди. Или, напротив, разжечь его ещё сильнее. В его прикосновениях не было пошлости, грязи, только нежность и любовь; ею сквозил каждый жест, каждый взгляд. И я таяла в его руках, готовая отдать своё сердце на веки вечные. Пальцы соседа подняли моё лицо за подбородок, и его губы стали ближе, ближе, ещё ближе, пока не…

Я испуганно моргнула, и ведение растворилось. Сосед по-прежнему стоял в дверях, не произнеся ни слова, но его лицо быстро краснело, отчего тёмные веснушки становились ещё ярче, но вполне успешно придавал лицу серьёзный вид. Но глаза его блестели, словно перед ним был давно желаемый лакомый кусочек. Сосед даже быстро облизнулся, чем только усилил впечатление. Таким я его не видела никогда, поэтому пока не могла определиться, нравится мне эта его черта, или нет. Я не знала, чего ждать от такого знакомого, но нового для меня соседа. И это… возбуждало. Огонь, что горел в груди, опустился ниже, распаляя, сжигая меня заживо новыми, незнакомыми для меня ощущениями.

Под жадным, изучающим взглядом соседа я не чувствовала стыда, который преследовал меня раньше, даже в одежде. Ему не было противно или отвратительно моё тело, которого я стеснялась с двенадцати лет. Сосед смотрел на меня как на взрослую, молодую женщину, сексуальную, привлекательную и желанную. Это было приятно до дрожи в пальцах, и огонь вспыхнул с новой силой. Душа и тело жаждали прикосновений соседа, что замер изваянием в дверях.

– Нравится? – пересохшими губами прошептала я и повернулась к нему в пол-оборота. Прищурилась. Кадык соседа дёрнулся, и он перевёл взгляд на моё лицо. С явным усилием задержал его на моих глазах, не смея спуститься ниже.

– Те-тебе стоит поторопиться, – опомнился он, – скоро… эм-м… скоро прибудет автобус, и… было бы д-досадно, если он… В общем, мы не должны опоздать! – выпалил сосед и вылетел за дверь. Этажом ниже из ванной послышался шум воды, и только тогда я позволила себе прикрыть рот ладошкой и тихо рассмеяться. Такой забавный! Пусть сосед и не ответил, но я знала, что ему понравилось.

Через три минуты я спустилась в гостиную полностью готовая. Сосед к этому времени умыл горящее лицо и напустил на себя спокойный и невозмутимый вид. Но при моём появлении всё равно покраснел.

Он не сказал, куда мы едем, и всю дорогу я терзалась догадками. Путь был неблизкий: автобус ехал целых два часа. На остановке вышли мы одни и шли ещё почти сорок минут до нужного места.