Текст книги "Долгая дорога домой (СИ)"
Автор книги: DarkElly
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)
– Однажды и на твоей улице случится праздник, – проронила Памела, поправляя длинные вьющиеся волосы.
– Хотелось бы, – невесело хмыкнул он и мимоходом скользнул по выходившему на площадь окну. Еда внезапно застряла в горле, и Дин резво вскочил с места, на ходу бросая на стол первую попавшуюся купюру и устремляясь к двери.
– Опять что-то увидел, – покачал головой хозяин кафе. Памела лишь грустно вздохнула – Винчестер стал в их городке своеобразной легендой, и его редкая преданность пропавшему другу вызывала общее восхищение. Вот только судьба сука ещё та, и удача обходила стороной так и осевшего здесь мужчину.
А Дин, вылетев на улицу, вдруг резко запнулся на полушаге и обескураженно огляделся по сторонам. Снова показалось. Кас приходил к нему не только во снах, он постоянно чудился в чужих лицах на людных перекрёстках и в тенях пустынных переулков. Он всегда находился где-то рядом, и эта не желавшая рваться мистическая нить по-прежнему не давала Дину сдаться.
Устало вздохнув, он побрёл к припаркованному неподалёку грузовичку и, усевшись на водительское место, бросил задумчивый взгляд на торчавшую из раскрытой сумки пачку листовок. С выбранной им собственноручно фотографии улыбался Кастиэль – застенчиво и светло, как умел только он, и Дин с внезапным страхом подумал, что почти забыл его улыбку. Время не на их стороне, но он не привык отступать. В их семье мужчины были однолюбами, да и Кас мог надеяться только на него.
– Эй, подожди!
Взволнованный оклик Памелы догнал его уже на выезде со стоянки, и Дин затормозил так резко, что его едва не занесло. С разрешения хозяина кафе в качестве контактов он оставил их координаты – здесь всегда кто-то есть, а он постоянно в разъездах. Вот и сейчас, судя по раскрасневшемуся лицу официантки, кто-то явно хотел поговорить с Винчестером. Сколько их уже было – писем и звонков, сеявших в душе пустую надежду, а после с головой захлёстывавших разочарованием. Людям казалось, что они что-то знают, а на деле они лишь причиняли боль. Впрочем, Дин считал подобное положение вещей предпочтительнее полному отсутствию вестей. Так у него оставалась хотя бы иллюзорная надежда.
– Я видел Вашу листовку, сэр, – пробормотал в телефонную трубку незнакомый ему парень, отчего-то представившийся Дину нервным нескладным типом лет тридцати. – Мой сосед… он очень похож на того парня, – между тем продолжил собеседник, и натянувшаяся в груди струна вдруг резко ослабла. Опять не он. Ему трудно было представить, что Кастиэль просто осел где-то там и преспокойно строит новую жизнь, пока он землю роет в его поисках. – Его зовут Джеймс Милтон. Адрес…
Дин устало потёр переносицу, быстро набрасывая на протянутом Памелой огрызке бумаги надиктованный незнакомцем адрес. Звонок обрастал деталями, а вместе с ними таяла на мгновение вспыхнувшая звездой надежда. Возраст вроде подходил, но имя не то. К тому же, парень крайне религиозен, а отношение Кастиэля к догматам церкви Дину известно не понаслышке. Тот же факт, что он появился в городке его собеседника примерно три года назад, ещё ни о чём конкретном не говорил.
– Я бы на твоём месте всё же проверила, – тихо заметила Памела, по выражению лица Дина прочитав полнейшее разочарование. – Чтобы не думать.
– И проверю, – кивнул он, укладывая на место трубку. – Прямо сейчас и поеду.
Названный населённый пункт располагался достаточно далеко от Канзаса, чтобы местные не были в курсе некогда ведшихся поисков. Сейчас Дин вспомнил, что в предыдущую поездку сунул пачку листовок какому-то дальнобойщику из тех мест. Значит, выполнил обещание – довёз и раздал. Спасибо мужику за это.
– Ты просто обязан найтись, придурок, – тускло пробормотал он, встретившись взглядом с выцветшей фотографией на приборной панели. – Смотри, сколько народу тебя ищут.
Разговаривать с Касом в последние годы стало почти потребностью. Первое время ему постоянно казалось, что тот вот-вот вынырнет из-за угла и с улыбкой заявит, что пошутил. Со временем надежда таяла, а потребность общения становилась всё острее. А Кастиэль щурился со снимка, словно проникавшее сквозь стекло грузовика солнце слепило ему глаза. Дин сам заснял его в их последнее лето на пустыре, и лицо Новака выражало почти беспредельно чистое счастье – таким оно осталось на фотографии, и таким Дин хотел сохранить его в памяти. Кончики пальцев привычно погладили пылившиеся на приборной панели очки в тонкой изящной оправе, прежде чем переместиться к рычагам. Единственная вещь, найденная им на месте происшествия и буквально отвоёванная у федералов, поначалу приложивших их к делу в качестве вещественного доказательства. Плевать, что они считали поиски безнадёжными ввиду прошедшего времени – у Дина свои методы.
Мотор сыто заурчал, страгивая грузовик с места. Конечно, предпочтительнее отправиться в путь на мотоцикле, но возвращаться опять в дышавшую тишиной и одиночеством снятую им комнату не было ни малейшего желания. Здесь не жили воспоминания о Кастиэле, и свет озарял помещение лишь пару раз в месяц, когда он по договорённости с Лизой забирал к себе на выходные сына. Бывшая жена больше не возражала против их встреч, и Дин с горечью осознавал истинную причину – её ревность к Кастиэлю никогда не была ему понятна.
Он не слишком гнал – время научило смирению и ожиданию. Изредка останавливался на бензоколонках, чтобы заправиться и поговорить, инстинктивно отдавая приоритет подобным местам, словно подсознательно надеялся найти утерянное там же, где потерял. Его выслушивали, пожимали плечами, разрешали оставить часть принесённых с собой листовок и провожали полным искреннего сожаления взором. Дин ненавидел эти взгляды – они лишали его уверенности, и оттого никогда не оборачивался назад.
Чистенький городок на побережье Калифорнии – цель его нынешнего путешествия – ничем не напоминал привычные пейзажи. Аккуратный маленький домик на окраине со всех сторон окружала обильно разросшаяся живая изгородь, а кусты роз у подъездной дорожки благоухали почти райскими ароматами. Наверное, в иной жизни Кастиэль мог бы увлечься чем-то подобным, но здесь явно ощущалась женская рука, и эта мысль внезапно родила тревогу в душе одиноко переминавшегося у входной двери мужчины.
На его звонок никто не ответил, и Дин уже собирался уходить, когда сзади внезапно послышались лёгкие шаги и звук деликатного кашля. Поворот головы, мазок рассеянного взгляда – и застывшее в вечности ошеломление. Отбойный молоток часто стучащего сердца, нарастающий гул крови в ушах и бессильно подкосившиеся ноги – он будто разом утратил дар внятной речи и мог лишь неотрывно смотреть на стоявшего на нижней ступеньке мужчину, как две капли воды похожего на его Кастиэля.
– Вы что-то хотели? – нахмурился тот, и звук его голоса вывел Винчестера из ступора, полоснув по оголённым нервам бритвенным лезвием узнавания.
Кастиэль ничуть не изменился и выглядел до болезненного родным, но в чуть притушённой синеве обращённых на Дина глаз стыло неузнавание. Взгляд поспешно метнулся к видневшемуся из-под волос крошечному шраму на виске – напоминанию о той аварии на шоссе три года назад – и впился в державшие газету пальцы, на одном из которых виднелся тонкий ободок обручального кольца.
– Джимми, возьми, пожалуйста, сумку, – раздался позади женский голос, и Дин поспешно опустил уже протянувшиеся обнять руки.
Он нашёл, чтобы окончательно потерять.
Комментарий к Глава 12. Найти, чтобы потерять
https://vk.com/photo-156701226_456241822
========== Глава 13. Из бездны ==========
Ватную тишину разрезало острым ножом алой боли, и он испуганно распахнул глаза, силясь разглядеть хоть что-то в окружавшей кромешной тьме. Просачивавшийся в какую-то узкую щель крошечный рассеянный луч осветил похожее на гроб тесное пространство, и пленник судорожно втянул затхлый пыльный воздух, тщетно пытаясь отстраниться от впившегося в спину тупого предмета. Ощущения навалились все сразу, зарождая панику, и он отчаянно забился, силясь распрямиться, а в запястья уже голодными собаками впились обёрнутые в несколько тугих слоёв верёвки.
В первый момент ему показалось, что он умер, но медленно возвращавшиеся воспоминания о случившемся говорили обратное. Кажется, он был на бензоколонке и к нему подошёл мужчина, пожаловавшийся на внезапно заглохший мотор. Выглядел тот вполне безобидно, но стоило ему склониться над призывно распахнутой крышкой капота, как его настиг удар по голове столь сильный, что он рухнул в беспамятство, как в пропасть. Сейчас отдалённый шум мотора и шелест шин по асфальту без слов говорили, что его куда-то везут, и от понимания неотвратимости грядущего паника накатила приливной волной. Он попытался кричать, но вместо этого из горла вырвалось лишь задушенное хрипение – затыкавший рот кляп на вкус был отвратительнейшего оттенка безнадёжности.
– Джимми, проснись.
Ярко вспыхнувший свет заставил его зажмуриться. Зрение давно восстановилось, но искусственное освещение до сих пор болезненно для глаз. Временами он опять ощущал себя в тёмном подвале, где очнулся во второй раз. Сопротивляться он тогда не мог – слабость после удара по голове вкупе с коловшим противными иглами онемением во всём теле не противопоставить физической силе противника гораздо крупнее тебя. К тому же, пока он был в отключке, верёвки заменила цепь, позволявшая лишь двигаться от одной стены до другой – невелика свобода, учитывая размеры приютившей его комнатушки с крошечным оконцем под потолком. А за стеной – чей-то заунывный, почти волчий вой на одной волне с его внутренним состоянием.
Позже он узнал, что на много миль окрест нет ни души, а отдалённая ферма – весьма удобное местечко для чокнутого вроде его похитителя. Он явно не был единственным здесь вынужденным «гостем», ибо порой доносившиеся снаружи звуки способны были свести с ума даже крепкого духом. Бесплодность попыток разговорить державшего его здесь монстра он понял уже спустя пару дней нахождения взаперти, но смириться с потерей памяти оказалось куда сложнее. Трудно строить планы спасения, когда ты даже не помнишь собственного имени. Впрочем, одно он осознавал достаточно чётко – страх перед замкнутыми пространствами, преследовавший его всю жизнь, сейчас обретал реальные очертания.
Первые дни оказались особенно сложными. Практически полная слепота из-за удара по голове, смутные очертания грязного ведра в углу, скудный рацион и мнившийся неким потусторонним сиянием свет из зарешёченного оконца – реальность резко сузилась до четырёх грязных стен и прочно засевшего внутри страха. Гнев пришёл чуть позже, когда он понемногу начал видеть окружающее, а изредка появлявшаяся в дверном проёме гнусная физиономия похитителя впивалась в него раз за разом каким-то остановившимся ничего не выражающим взглядом. Крики из-за стены вскоре прекратились, и это тоже наводило на раздумья. Именно тогда узник без имени дал себе твёрдое обещание вырваться из капкана во что бы то ни стало.
Время стало для него одним из главных врагов. Сидя на цепи, словно собака, он вспомнил обстоятельства похищения, но отчётливо знал, что от его сознания ускользало нечто действительно важное. Целый отрезок времени выпал из прошлого, а настоящее вертелось теперь вокруг одного лишь человека. Да и человека ли? Отчего-то для разрабатываемого им плана побега казалось особенно важным понять его мотивы. Он ни разу не слышал голоса похитителя, если не считать короткого разговора там, на бензоколонке. По большей части тот молча приносил еду и уходил, гулко хлопая дверью, но узник инстинктивно чувствовал, что спокойствию вот-вот придёт конец. А потом он случайно посмотрел, как хозяин дома закапывал в саду неподалёку от его узилища изуродованный труп, и это подстегнуло его к немедленным действиям.
Его первая попытка побега оказалась спонтанной и абсолютно непродуманной, а после неудачи его просто избили – методично и безжалостно, словно преподавая наглядный урок глупому непослушному щенку, но отчаянного желания вырваться тот случай не убавил. Он затаился до поры до времени, жадно ловя важные детали и просчитывая свои ходы. Сбежать будучи прикованным к стене – безумное предприятие, но оставаться пассивным в его случае означало умереть, а он не привык сдаваться.
К следующему ходу он готовился особенно тщательно: державший его в подвале монстр не предусмотрел отчаянное желание пленника выжить и его поистине несгибаемую силу воли. Он думал, что достаточно обезопасил себя длиной цепей, но именно они стали тем, что в конечном итоге принесло ему смерть. Бросок был поистине стремительным – только что узник пассивно скрючился в углу, и вот он уже вжимает в шею своего обидчика выковырнутую из стены металлическую скобу, которую методично и долго затачивал о решётку. Он никогда не был кровожаден, но отчаянное положение придало не только недостававших сил, но и несвойственной ему жестокости. Он отстранился лишь тогда, когда тело похитителя перестало подавать признаки жизни.
Потом была пустынная дорога, долгий путь в никуда, притормозивший у обочины грузовик с сеном и путешествие «зайцем» через несколько штатов. Сделав задуманное, он сдулся, словно шарик, и сейчас навалившийся неподъёмной тяжестью страх гнал его без разбора только вперёд, подальше от места случившегося. Ужас от свершённого своими руками перевешивал эйфорию от побега, а он даже не знал, куда и зачем едет. Кажется, подобравшая его женщина инстинктивно поняла его состояние – она не настаивала на обращении в полицию и не пыталась назойливо расспрашивать. Его амнезию она восприняла как данность, а выбранное ею для него имя Джеймс не вызывало внутреннего отторжения. И ему бы воспевать судьбу за спасение, но что-то глубоко внутри отказывалось воспринимать новую жизнь как данность.
Они назвались супругами – так было легче, и досужие домыслы соседей не нарушали покоя, но что-то препятствовало их неизбежному сближению. Дафна назвала его Джеймсом, и это имя не вызывало отторжения, хотя и ощущалось как абсолютно чужое, как и его обширные познания в области религии. Что-то подсказывало, что излишней религиозностью он никогда не страдал, но воскресные проповеди в компании его мнимой жены со временем стали почти обыденностью. В сущности, ему было не на что жаловаться – жизнь походила на картинку из пособия об «американской мечте», но ему она больше напоминала сделанную из пластика подделку под некогда утерянный оригинал.
– Я в порядке, – отмахнулся он от склонившейся над ним женщины.
Лицо Дафны выражало искреннюю тревогу, а он инстинктивно стремился побыстрее отстраниться. Мерзкое чувство – испытывать нечто подобное по отношению к спасшему тебя человеку, а ведь окружавшие считали их близкими людьми. Дафна до сих пор не в курсе подробностей случившегося с ним, но это и к лучшему. Он так и не сообщил в полицию о произошедшем, и долгими летними ночами совесть мучила его сознание мрачными кошмарными снами, в которых приходили те, кто так и остался захоронен где-то на ферме в богом забытой глубинке неизвестного ему штата. Он так долго бежал, оказавшись на свободе, что вряд ли сумел бы определить место, где его держали взаперти, а шумихи вокруг собственной персоны он страшился как огня, даже явно не будучи робкого десятка. Липкое ощущение беспомощности и пустого одиночества всё ещё жило в нём.
Привычные мелкие дела субботнего утра как обычно отвлекли от ненужных мыслей и заставили до поры до времени выбросить всё из головы. Джеймс любил возиться на кухне, и эта деталь тоже казалась ему фрагментом утерянного прошлого, поэтому он с самого начала настоял на том, что готовкой в их недосемье будет заниматься он. Выбор продуктов на рынке тоже являлся одним из его приоритетов, хотя за руль аккуратного пикапа Дафна его не пускала, а он и не возражал, подсознательно убеждённый, что этот вид транспорта не для него. Именно поэтому из машины у дома он выбрался первым, но тут же резко остановился. У самого входа маячил незнакомый мужчина, поначалу не вызвавший у него никакой внутренней тревоги, и лишь когда будто припорошённый застарелой болью взгляд встретился с его собственным, внутри Джеймса словно что-то оборвалось. Нет, он не обрёл внезапно утраченных воспоминаний, но убеждённость, что тот неразрывно связан с его прошлым, созрела и окрепла в нём как по волшебству.
– Вы что-то хотели? – неслушающимся голосом спросил он, и в ответ ощутил такую волну боли, хлынувшую из поблекшей почти до серого радужки, что буквально задохнулся от недостатка воздуха. Он не знал, кем был в его жизни этот человек, но его страдание чувствовал как собственное.
– Джимми, помоги с сумками.
Голос Дафны разрушил колдовство момента, и он обернулся, чтобы помочь жене, а когда вновь обратил взгляд на веранду, она была пуста. Незнакомец просто исчез, будто его там и не было, а его захлестнула так знакомая по первым дням на свободе пустота – словно от него по живому отрезали некую очень важную часть его тела. Он ещё некоторое время молча копошился на кухне, раскладывая по привычным местам привезённые ими покупки, но мысли ожидаемо утратили будничные интересы. Апогеем стало разлитое им молоко, и когда он тупо стоял посреди комнаты и без особого интереса пялился на испорченные ботинки, вопрос Дафны наконец выдернул его из прострации.
– Тебе нужно уйти, да? – тихо спросила она, и вложенный в вопрос двойственный смысл заставил Джеймса широко распахнуть глаза в изумлении. «Жена» всегда казалась ему предельно простой женщиной с незатейливой житейской логикой и сугубо мещанским кругом интересов, но иногда моменты вроде этого заставляли поверить в куда большую глубину в ней. А та, явно с самого начала зная о временности его пребывания в её жизни, печально улыбнулась в ответ на безмолвное изумление в его взоре и ободряюще кивнула.
– Спасибо.
Глухо хлопнула входная дверь, и в доме наступала тишина. А мужчина, появившийся здесь два года назад и всё это время считавшийся примерным семьянином и истовым приверженцем католической веры, словно ошалевший мальчишка бежал сейчас прочь по освещённой занимавшимся полднем пустынной улочке субботнего городка. Где-то внутри него просыпалась забытая за долгие дни осени старая летняя мелодия.
Комментарий к Глава 13. Из бездны
https://vk.com/photo-156701226_456241846
========== Глава 14. Между прошлым и настоящим ==========
После сиявшего уютом чужого дома номер в мотеле выглядел особенно неприглядно. Хлопнув дверью, Дин прошагал до кровати и, устало рухнув на неё, вдавил ладони в виски. Пожалуй, никогда прежде ему не доводилось испытывать столь всепоглощающую растерянность. Он всегда был решителен и уверен в себе, но сейчас сердце кузнечным молотом стучало в груди в ритм несвязным мыслям, раздиравшим его на части. Его желание уйти продиктовало именно это смятение, и теперь он не знал, правильно ли поступил. Годами ему твердили, что поиски напрасны, что Кастиэля уже давно нет в живых, и он считал, что успел морально подготовиться к любому исходу. Как оказалось, он катастрофически не был готов. К прямому взгляду родных до боли глаз, к отчуждению в них, к комом ставшим в горле словам. Радость обретения настолько переполняла его, что лишила дара связной речи, и он просто сбежал. Сбежал, как трус, не в силах начать такой важный для них двоих разговор.
Взгляд рассеянно скользнул по сторонам, замечая разбросанные по кровати вещи – с утра решил забросить сумку в мотель и элементарно привести себя в порядок перед встречей, и вот теперь сидит среди собственноручно учинённого разгрома и ощущает себя стоящим над руинами столетним усталым старцем. Обретение на самом деле куда сложнее окончательной потери, и в порядок следовало приводить мысли, а не немногие привезённые с собой вещи. Руки машинально принялись закидывать тряпки в сумку, а в голове продолжали вертеться назойливые вопросы. Он должен поговорить с Касом – это даже не обсуждается – но как это сделать? Как суметь подобрать правильные слова, чтобы безвозвратно не испортить ситуацию? А главное, как не навредить ещё больше и без того пострадавшему Кастиэлю? Наверное, его поспешное бегство выглядело и впрямь некрасиво и странно, но собственная ущемлённая гордость сейчас волновала Дина куда меньше чувств Каса.
Под руку внезапно попалась выпавшая из пачки листовка, и он в сердцах скомкал её в кулаке, тут же опомнившись и принимаясь с неуместной старательностью разглаживать покрывшееся сеточкой помятостей улыбавшееся лицо Кастиэля. Он не выглядел счастливым на пороге своего нового дома, хотя по идее должен бы. У него милая заботливая жена, семейный очаг, словно сошедший с образцовой картинки, обычная размеренная и упорядоченная жизнь, но почему не покидало ощущение, что всё это ложь? Может, по той простой причине, что Дина он так и не узнал? Кастиэль без воспоминаний – и не Кастиэль вовсе, и Дин просто обязан помочь. А ещё – из глубин существа всплывала всепоглощающая потребность просто поговорить. За долгие годы их дружбы Дин настолько привык к его присутствию рядом, что однажды потеряв, постоянно подсознательно стремился сохранить хотя бы напоминавшие о нём детали, вроде очков на приборной панели грузовика. Для него Кастиэль был жив, и он говорил с ним долгими бессонными ночами и бесконечными рейсами по стране, а сейчас вдруг не смог сказать и слова.
Дин отшвырнул испорченную листовку и решительно встал с кровати. Бороться с потребностью вновь вернуться в тот дом и убедиться, что всё не приснилось, становилась почти нестерпимо, и он счёл за лучшее выйти проветриться. Если он не приведёт мысли в порядок, они просто взорвут ему голову. В этом крошечном городке всё равно идти некуда, но подышать воздухом и подумать можно в любом месте вне стен. Пока он закрывал двери номера, бездельничавший под большим вязом неподалёку парень, явно работавший на владельца заведения, с неуёмным любопытством в упор пялился на постояльца. В школьные годы за проступки куда более мелкие Дин с лёгкостью ввязывался в драку, но сейчас непонятное ему внимание просто раздражало. Раздосадовано взглянув в его сторону, Дин направился прочь от мотеля, но мимолётно мазнув взором по гревшемуся на стоянке грузовику, тут же замедлил шаг.
Кастиэль стоял прямо у кабинки, прислонившись к дверце плечом с той удивительной природной грацией, что всегда отличала его движения, и у Дина болезненно закололо в подреберье. Первый порыв – отбросить к чертям церемонии и раздумья и сгрести Каса в объятия – был ещё сильнее, чем часом назад на пороге чужого дома. И Дин не сумел отказать себе в чисто эгоистичном желании жадно вглядываться в наполовину стёршиеся из памяти детали: невозможные синие глаза под цвет неба, растрепавшиеся тёмные пряди, чуть тронутые летним ветерком бледные губы и упрямый подбородок с лёгким налётом щетины. Они проглядывали даже сквозь нынешний непривычно цивильный образ Кастиэля, словно пробивавшаяся по весне трава, и на душе становилось всё теплее и теплее от одного его присутствия рядом.
– Что Вы здесь делаете?
Сухая отстранённая фраза резанула слух даже ему самому, но было бы странно говорить с ним сейчас, как прежде. Несмотря на высшую степень взволнованности, Дин понимал, что ступает по зыбкой почве, а времени на обдумывание стратегии ему не дали. «Не навреди» – сейчас казалось самым важным мотивом всех его поступков, и он старался держаться, как бы ни хотелось действовать на эмоциях.
– Мне показалось, Вы хотели меня видеть.
В тихом теноре просачивалась неуверенность, и эта мысль поразила Дина до глубины души. Кастиэль всегда был упрямым, гордым и невероятно смелым, сейчас же в июльской лазури таилось смущение пополам с самым настоящим страхом. Что было их причиной? Неужели возможная реакция Дина?
– Да, хотел, – кивнул он, мгновенно принимая решение. Да он бы с обрыва головой вниз бросился, лишь бы убрать из глаз Кастиэля это непонятное напряжение. Кивок головой в сторону двери в номер – горло словно стальной удавкой перехватило – и вот он уже вновь ковыряется ключом в замке.
Недавно оставленная комната показалась ещё более убогой, чем прежде. Смятое покрывало, раскрытая сумка на столе, рассыпавшаяся по подушке пачка листовок и тусклая полоска солнечного света в щель наполовину задёрнутой шторы, на фоне которой весело порхала пыль. Пока он пытался убрать с глаз как попало собранные вещи, гость прошёл внутрь и чинно, будто на официальном мероприятии, уселся на краю кровати. Прежний Кас просто завалился бы поперёк постели, подперев подбородок кулаком на манер ленивого кота, но нынешняя реальность была иной.
– Я Дин. Дин Винчестер, – представился он.
– Джеймс Милтон, – прозвучало в ответ автоматически настолько, что Дин невольно подумал, что сказанное мало значит для Кастиэля. Всего лишь пара заученных наизусть слов, а не его имя. Мысль заставила его задохнуться странной болью, а когда он немного опомнился, Кастиэль уже протягивал руку к той самой смятой им несколько минут назад листовке. Комок бумаги улёгся на колени в строгих тёмных брюках, а пальцы с задумчивой бережностью пробежали по изображению, разглаживая широкую, так не похожую на сегодняшнюю улыбку. Словно в противоположность фотографии, на лицо Кастиэля набежала туча. – Это ведь я, да? – сорванно выдохнул он. Дин нашёл в себе силы лишь кивнуть – по части неслушавшегося голоса он сегодня побил все рекорды. – Расскажите мне, – нагнала бешено метавшиеся мысли почти беззвучная просьба, и Дин глубоко вздохнул, отбрасывая все сомнения.
– Мы были на бензоколонке, – по непонятной причине он начал с самого конца, и вновь заметил промелькнувшую в глубине обращённых на него глаз мрачную тень. Что бы там ни случилось два года назад, приятным оно не было.
– Значит, это Вы были там, – задумчиво протянул Кастиэль, словно этот факт для него что-то значил, и Дин подавил рвавшийся из груди судорожный вздох – тот день остался и в его памяти чёрным несмываемым пятном.
– Просто «Дин» и «ты», – покривился он и совсем тихо добавил: – Пожалуйста, – очередная долгая пауза ознаменовалась лишь их дыханием. Не сговариваясь, они отвели взгляды, словно зрительный контакт причинял физическую боль. Собственно, со стороны Дина именно так и было. – Я заправлял мотоцикл, а потом отошёл купить кое-что в дорогу, – продолжил он. – А ты… – голос опять предал его, выдавая владевшее им волнение. – Ты ушёл в туалет и больше не вернулся.
– Он подошёл ко мне и попросил помочь с машиной, – глухо отозвался Кастиэль. Пальцы нервно терзали края смятой Дином листовки, и глаз он по-прежнему не поднимал, словно боялся выдать себя с головой отражавшимися в них как в зеркале эмоциями. – Я подумал, почему бы и нет, ведь у меня всё равно куча времени… – торопливо выпалил он, явно спеша избавиться от мучивших мыслей.
– И что было дальше? – Дин чересчур резко подался вперёд, забыв об осторожности, и увидел отражение тревоги в поднятом на него взгляде. Тревоги, почти переходившей в панику. Заметил, как дрожат державшие листовку руки, и окончательно презрел только что нарушенную тактику отчуждения. Сгрёб в охапку неловко съёжившегося на кровати мужчину – до хруста костей, на старых как мир инстинктах, не сошедших на нет за долгие два года. Он не знал подробностей, но ощущал его боль, словно собственную, и сейчас более всего жаждал закрыть его собой от всего случившегося в качестве извинения за насильно вырванные воспоминания. – Прости, – прошептал он, утыкаясь лицом в макушку Кастиэля. – Я не должен был спрашивать.
– Кто ты? – прозвучало в ответ – с отчаянием и такой знакомой ему по собственному опыту неистребимой надеждой. – Кем ты был для меня?
– Я? – горьковато улыбнулся в пространство Винчестер. Что он должен был сказать? Сомнения его не обманули – он словно ступал по минному полю, и каждое неловко вырвавшееся слово разило стрелой прямо в незажившие раны. Он не хотел делать больно. Только не Касу, и оттого не стоило вываливать на него правду сразу и всю. – Друг, – ответил он. – Лучший друг.
– Тогда расскажи мне всё.
Дин ещё нашёл в себе силы улыбнуться. Почти естественно, по крайней мере, Кастиэль явно поверил. Даже не стал возражать, когда он долго и пространно объяснял, почему не стоит затевать серьёзный разговор именно здесь и сейчас. Ему и правда требовалось время подумать, да и дела дома следовало уладить. Поговорить с братом, заплатить за жильё, уволиться с работы. Он привык к кочевой жизни, и сорваться с места в очередной раз не составит труда. Его жизнь теперь здесь, рядом с Кастиэлем, даже если он женат. Даже если он его не помнит.
– Я могу поехать с тобой? – неожиданно прилетел вопрос, когда они уже выходили из номера.
– А как же твоя жена? – вырвалось у него, и удивление в глазах Кастиэля эгоистично согрело.
– Дафна мне не жена, – спокойно прозвучало в ответ. Совсем просто – ни пространных объяснений, ни смущения, и это ещё раз аргументировало правильность его решения.
Молчаливая реакция Каса на его отказ почему-то задела. На самом деле ему отчаянно хотелось забрать его с собой и мчать без остановок до самого Лоуренса, но они давно не дети, чтобы поступать импульсивно, и чувства других людей – не та сфера, которой стоило пренебрегать. Ему казалось, Кастиэль согласился подождать, но Дин ошибся. Первым, что он обнаружил в кабине грузовика, оказался преспокойно сидевший на соседнем с водительским месте Кастиэль.
– Эй, мы так не договаривались! – воскликнул он, тщетно шаря по карманам в поисках забытых на столике в номере ключей. Дин с нарочитой сердитостью нахмурился, но в душе разливалось беспричинное ликование.
– Придурок, – почти ласково протянул он. – Тебя же объявят в розыск.
– Как я понимаю, это давно сделано, – небрежно фыркнул Кастиэль, знакомым до боли жестом вскидывая подбородок. – И Дафна в курсе, куда я ушёл.
Когда спустя некоторое время грузовик выворачивал со стоянки, Кастиэль протянул руку к пылившимся на приборной панели очкам в тонкой оправе и, сосредоточенно нахмурившись, поменял их на свои. Дин лишь молча отвернулся, пряча озарившую лицо улыбку, в которой играло полуденное солнце.
Комментарий к Глава 14. Между прошлым и настоящим
https://vk.com/photo-156701226_456241892
========== Глава 15. Мертвенный отблеск луны ==========
– Это мой мотоцикл.
Прозвучало скорее как утверждение, чем как вопрос, и у Дина струной затрепетала в груди надежда – он в очередной раз узнавал в этом запертом на все засовы мужчине своего Кастиэля. А тот обошёл давно не знавшую тряпки «машину-зверя» по периметру и с оттенком отчётливого осуждения посмотрел на Винчестера. У Кастиэля мотоцикл никогда не был грязным – он любил чистоту почти так же, как скорость и ветер в лицо. Да он просто лелеял этот драндулет, чёрт бы его побрал!
