Текст книги "Долгая дорога домой (СИ)"

Автор книги: DarkElly

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Первым этим утром ему попался Дик Роман, по обыкновению безбожно флиртовавший с группкой млевших от его лоска девчонок. Дин без долгих предисловий просто вытянул его за шкирку из круга восторженных поклонниц и, оттащив за угол, достаточно доходчиво пояснил, какие последствия ожидают за дальнейшую травлю Кастиэля. Не бил – связываться с этим слизняком считал ниже своего достоинства – просто слегка встряхнул, но для Романа и бешеного блеска в зелёных глазах оказалось достаточно, чтобы едва не обделаться. В отличие от него, Азазелю понадобились аргументы в виде кулака – такие он всегда понимал куда лучше остальных. Фингал под глаз достаточно ясно объяснил суть дела – футболист сплюнул на пол, грязно выругался и сквозь зубы послал по матери и самого Винчестера, и его несостоявшуюся «подружку». Дин лишь усмехнулся, уходя – насчёт этого придурка он не питал иллюзий, но некоторое время можно быть спокойным за его трепыхания.

И вот Аластор – здесь без драки не обойтись, но он готов к борьбе. Как, впрочем, и всегда. В жизни ему ничего просто не давалось, а множество смененных за годы пьянства Джона школ приучили кулаками отстаивать себя и брата. Разница лишь в том, что на сей раз он сознательно взял на себя ответственность за ещё одного человека – дерзкого синеглазого мальчишку с упёртым характером и добрым сердцем. В эти дни Дин как никогда понял, насколько сильно привязался к Кастиэлю – в доме стало неожиданно пусто без его вечных занудных придирок и заваленной учебниками кровати, без постоянного бубнежа о математике и физике и кривоватой – совсем как у него самого – загадочной улыбки. И тем обиднее, что Сэм этим утром напрямую обвинил его в равнодушии к происходящему. Маленький засранец.

– Кажется, я просил тебя не подходить к Новаку? – скучающим тоном нарушил он излишне затянувшуюся паузу. Аластор насупился и плотнее свернул кулаки – крыть ему явно было нечем. – Некоторые люди так непонятливы, – преувеличенно устало вздохнул Дин, прежде чем отлепиться от стены и шагнуть навстречу противнику. Бейн был выше его и шире в плечах, но оба понимали, что в противостояниях вроде этого мышечная масса не всегда равна преимуществу. Дин недаром заслужил репутацию хулигана – при сравнительно худощавом телосложении дрался он ожесточённо, бил метко и яростно, а у рискнувших с ним столкнуться оставались очень яркие воспоминания о его кулаках. Сам он точно знал – его преимущество в том, что у затеянных им драк всегда были чёткие и осознанные причины. – Может, тебе уйти из спорта, пока последние мозги не отбили? – вкрадчиво присовокупил он, глядя в бледно-голубые, так непохожие на яркий цвет Кастиэля, глаза Аластора.

В прозрачной радужке на мгновение промелькнула тень растерянности, но тут же исчезла за полыхнувшей горячей яростью. За дальнейшими изменениями Дин не следил – его кулак уже направлялся прямиком в неосторожно подставленный нос футболиста. В часы большой перемены спортзал довольно пустынное место, но их милой перебранке, естественно, нашлись благодарные зрители – сначала случайно заглянувший член футбольной команды, затем пара проходивших мимо девчонок, а потом и целая толпа зевак, падких на «горячее». Дин не обращал на них внимания, увлечённый просчитыванием ходов наперёд, хотя где-то на периферии вертелась назойливая мыслишка, что у него опять будут неприятности. Отмахивался от неё, словно от назойливой мухи – со всем разберётся позже, сейчас нужно проучить Бейна как следует, чтобы впредь неповадно. Не помнил, как их растаскивали сбежавшиеся учителя и яростных воплей разъярённого директора, к которому их с Бейном оттащили для разборок – адреналин продолжал бурлить в крови яростной силой, а сбитые до крови костяшки пальцев саднило наверняка не меньше, чем кровоподтёки на лице хмурого как никогда Аластора. Пока названивали их родителям, Дин в душе довольно усмехался – воспоминания о сегодняшней стычке будут сильными.

– Сколько можно, Дин?! – взорвался уже дома Джон, окончательно созрев после воспитательной беседе в кабинете школьного руководства.

Дин молча покривился, трогая кончиками пальцев разбитую нижнюю губу. Отец давно на него не орал – не было повода, ибо большую часть проблем парень традиционно решал самостоятельно. К тому поневоле приучили годы заброшенности, когда сломленный смерью жены глава семьи сутками напролёт пропадал вне дома, появляясь порой уже под утро и непременно навеселе. Детей он никогда не обижал, но и заботу о них добровольно переложил на плечи старшего сына. В частности, Сэму Дин был куда больше отцом, чем Винчестер-старший, но об этом никто не упоминал вслух. Дин точно знал, что сейчас Джону стыдно за свои методы воспитания, и его способом извиниться в последнее время был хрупкий нейтралитет между ними. В некоторых семьях отлично умеют делать хорошую мину при плохой игре – это он не понаслышке узнал с момента переезда в Лоуренс. Джона лишь иногда прорывало, как сегодня, когда Дин своим поведением определённо перегнул палку.

– Столько, сколько нужно, – мрачно процедил он, метнув взгляд на тревожно маячившего в дверях брата. Во взгляде Сэма читалось мучительное чувство вины – кажется, тот уже осознал, насколько был неправ в отношении Дина.

– Не дерзи мне! – рыкнул Джон, нависая над обманчиво расслабленным сыном. – Я слишком долго не вмешивался, но ты переходишь все границы. Марш в свою комнату и до завтра никуда не выходить!

Дин саданул по закрывшейся за ним двери спальни с такой силой, будто намеревался превратить дом в руины. Ярость клокотала в нём, но её чуть утихомиривало ощущение собственной неправоты. Отец обязан был отреагировать должным образом на звонок из школы, но он даже не попытался узнать о причинах выходки отпрыска. Привычный беспорядок вокруг как назло напоминал о том – на столе забытый Касом учебник по физике; в углу пылится мяч, которым они любили перебрасываться при повторении формул, старая фотография на стене укоризненно перекосилась после его демарша – только три дня назад Новак интересовался местом, что на ней заснято. Присутствие друга до невозможного остро ощущалось в каждой мельчайшей детали, крича о том, что Дин так и не прояснил вопрос его отсутствия до конца. А теперь он вообще заперт в собственной берлоге без права выхода. Чудненько!

– Дин, – послышалось осторожное из-за двери, и парень невольно усмехнулся, представив напряжённую мордашку младшего брата. – Дин, ты там?

– Нет, телепортировался в соседнюю вселенную, гений, – ехидно сообщил он, стекая по двери на пол.

– Я знаю, где Кас, – сообщил младший.

– Мне-то зачем об этом сообщаешь? – с деланным равнодушием пожал он плечами, словно брат мог его видеть. – Сам и сходи, я всё равно под арестом.

– Он меня не станет слушать, – сердито прозвучало в ответ. Дин так и видел возмущение в каре-зелёных глазах. Сэм помолчал, а потом сообщил доверительным полушёпотом: – Отец ушёл, а я знаю, где ключ.

– Смотри, тоже запрут, – хмыкнул он с каким-то весёлым удивлением. На его памяти Сэмми впервые шёл против воли Джона. Странно, но для него, воспитанного практически единолично Дином, отец всегда был непререкаемым авторитетом, и плевать на его пьяные выходки. Дин иногда задумывался, а не он ли привил младшему подобное идолопоклонство, но от ответа самому себе обычно уклонялся. Он и сейчас не желал провоцировать брата на противостояние, но Каса и впрямь следовало отыскать.

Щёлкнул замок, скрипнула открывшаяся дверь, рука машинально потрепала взъерошенные больше обычного вихры по пути прочь из узилища, а пару минут спустя снаружи взревел натужно мотор «детки» – Дин рванул из дома, словно за ним черти гнались. Возможно, ему удастся вернуться раньше, чем Джон закончит работу. Возможно, нового конфликта не случится. Возможно. Пока что он предпочитал об этом не думать.

Кастиэля он и впрямь нашёл на пустыре, где сам любил побездельничать на солнышке. Место, в чём-то сродни его излюбленному дереву за спортзалом, только сюда по определению приходило не так много народу. В очень давние времена здесь стоял старинный особняк, потом его снесли, а участок так никто и не приобрёл. Обломки былого поросли мхом и травами, кругом разрослись деревья, а бесприютные бродяги вроде Винчестера любили прятаться на пустыре от своих невесёлых дум и бытовых неприятностей. Помнится, сразу после переезда сюда он частенько здесь оказывался – ссоры с решившим начать новую жизнь отцом были тогда особенно бурными. После долгих лет разногласий сложно верилось в благие намерения Джона, решившего последовать приглашению старого друга Бобби Сингера – слишком часто последний обманывал надежды подростка.

Джон всегда был для него самым близким и одновременно самым далёким человеком, и в том не Дина вина. В детстве он видел в отце главного кумира, но время развенчало наивные идеалы. Остался разбитый жизнью мужчина без цели и смысла существования, обратившийся к пьянству как единственному спасению. Дин не считал себя вправе осуждать, но жизнь дала наглядный урок, как не нужно заботиться о семье. В своей дальнейшей судьбе он намеревался руководствоваться иными принципами. Сколько их было, попыток повлиять на обезумевшего от горя Джона, и не сосчитать – упрямство у Винчестеров фамильная черта. И тем сложнее было всякий раз признавать поражение.

Теперь, когда забрезжил свет в окошке, ссориться особенно больно. Джон искренне старался – завязал со спиртным, нашёл работу в крошечной охранной фирме соседнего городка, как мог заботился о сыновьях. С другой стороны, он неправ насчёт мотивов Дина – мог бы и выслушать, прежде чем ставить точку своим волевым решением. Он иногда чрезмерно резок в своих благих намерениях, а присутствие Кастиэля всегда сглаживало витавшую в семье неловкость. Новак – будто ангел, появившийся как нельзя кстати, и сейчас Дин радовался сидевшему на камнях в позе лотоса девятикласснику, словно тот и впрямь явился ему в образе небожителя.

– Ты меня отравить решил? – поинтересовался он чуть позже, когда на следующий день они оба торчали на привычном месте за спортзалом. Отец решил-таки выпустить его из заточения, предварительно прочитав длинную нотацию о вреде драк и прочей лабуде, а умиротворённый улаженными делами Дин благоразумно помалкивал, опустив очи долу.

– Почему? – недоумевающе свёл брови Новак, не переставая меланхолично работать челюстями. Пакет с пирожками небрежно лежал на земле между ними, и в нём ещё оставалось достаточно, чтобы заставить мучиться животом целый полк.

– Как ты это ешь? – в шутливом ужасе воскликнул Винчестер. Вкус угощения и впрямь был кошмарным, о чём Дин и не преминул бесхитростно сообщить вполне недвусмысленной гримасой. Кастиэль лишь криво усмехнулся в ответ – он-то знал, что кулинар из тётки никакой, сколь бы искренне она ни старалась. Вечно то недосолено, то перепечено. Неудивительно, что Рафаил постоянно заливал еду тонной кетчупа, а Гавриил предпочитал вредные сладости нормальной домашней пище.

– Как по мне, вполне съедобно, – пофигистски заметил он, откусывая от своей порции очередной кусочек. Он был неприхотлив в еде – ещё одно качество, унаследованное от Чака.

– Я тебе покажу, что съедобно, – фыркнул Дин, поднимаясь на ноги. – Пошли.

– А как же математика? – глаза Кастиэля выразили растерянность, и Дин невольно рассмеялся.

– А математика подождёт, – легко бросил он. – Шагом марш за мной.

Дин сам не знал, что на него нашло. Он всегда хорошо готовил – обстоятельства заставили научиться – но в тот день определённо был в ударе. К приходу с занятий Сэма они оба буквально объелись, ещё и мелкому оставили. Сэм за обедом подозрительно косился на друзей – явно переваривал происходящее и соображал, как вести себя дальше, а затем с явным осуждением заявил:

– Опять занятия прогуляли?

Кастиэль покривился, Дин отвесил брату шутливый подзатыльник, но спорить никто не стал.

– Математика, – мрачно заявил Кастиэль, когда Дин уже совсем было расслабился после ухода недовольного Сэма.

– Упёртые ботаники, – беззлобно хмыкнул Винчестер. – Ладно, твоя взяла.

Остаток дня они до головной боли повторяли правила и формулы, перебрасываясь тем самым бейсбольным мячом. Когда-то Дин действительно неплохо играл. Когда-то, когда Джон ещё был настоящим отцом. Казалось, это происходило в иной жизни. Сейчас, машинально ловя довольно умелые подачи, он мысленно убегал в те далёкие деньки и то и дело допускал идиотские ошибки в ответах. Кастиэль злился, а в конце концов запустил мяч прямиком в голову вновь зазевавшемуся хозяину дома и с тяжёлым вздохом плюхнулся поперёк кровати.

– Ты не сдашь, – саркастически заявил он.

– А зачем? – отозвался Дин, прежде чем упасть рядом и из-под ресниц лукаво посмотреть на взъерошенного расстроенного друга. – Я не собираюсь в колледж.

– Придурок, – осуждающе фыркнул тот.

– Ботаник, – почти ласково улыбнулся Дин.

Оба одновременно рассмеялись. Атмосфера между ними никогда не становилась достаточно напряжённой, как бы сильно они не расходились во взглядах. В какой-то мере, с Касом было проще, чем с родным отцом. Даже когда тот читал занудные нотации по поводу учёбы. И, что бы там ни утверждал Кастиэль, а в подготовке к экзаменам Дин значительно продвинулся вперёд. Правда, у этой монеты существовала неприятная лично для него сторона – пробуждённый Новаком интерес к знаниям всё чаще провоцировал к жизни давно, казалось бы, похороненные Дином мечты. Когда-то в детстве он частенько представлял себя в роли путешествующего по миру профессионального фотографа, и отзвуком той эпохи были украшавшие стены его скромного жилища старые фотографии на кнопках. Случайные пейзажи, чьи-то лица, малозначащие детали – разная глупость, выглядевшая дешёвым интерьером для кого-то и гревшая сердце самого Дина. Кастиэль как-то вцепился в эти мелочи въедливым клещом и выудил-таки из мрачно настроенного друга кое-какие подробности, но до поры до времени молчал. Сейчас Дин опять поймал его задумчивый взгляд на снимки на стене и удручённо вздохнул – не стоило делиться давно ушедшими фантазиями детства.

О том разговоре ещё раз напомнило случившееся двадцать четвёртого января. Дин никогда не воспринимал своего дня рождения чем-то особенным, он и отмечать никогда не стремился, но Сэм вечно пытался разнообразить этот день какой-то трогательной мелочью. Он и сейчас со смущённой миной сунул брату странную безделушку в неловко свёрнутой подарочной бумаге. Дурацкий грубо вылепленный божок с уродливой физиономией, но для повесившего подарок на шею Дина он был ценнее, чем если бы ему вручили полмира. А ещё в этот раз был презент от Каса – простенький и явно подержанный фотоаппарат в старой коробке, от которого у Дина буквально перехватило горло. Он даже не стал допытываться, откуда друг раздобыл такой раритет – слишком давно никто не читал его мысли с настолько кристальной ясностью. Загрубевшие от вечной возни с механизмами пальцы с бережной задумчивостью пробежали по краю отполированной временем поверхности, а по губам грозы школы пробежала никогда ещё никем не виданная беззащитная полуулыбка.

Мечты, похороненные под тоннами пыли реальности, всё ещё не умерли.

Комментарий к Глава 4. Свои и чужие

https://vk.com/photo-156701226_456241685

========== Глава 5. Сезон нерастраченных надежд ==========

Река блестела на солнце ленивой розовеющей рябью, и Кастиэля одолевала созвучная с её тихим журчанием сонливость. Дин невдалеке возился со своей и без того сиявшей чистотой «деткой», Сэм в компании смеявшейся Джессики плескался у берега, поднимая кучу брызг. Первая неделя каникул ознаменовалась удивительно тёплой погодой и вечерними вылазками на природу. Кастиэль всерьёз подумывал о постоянной подработке, чтобы помочь деньгами Амаре, Дин уже с неделю трудился в автомастерской Бобби Сингера. Несмотря на вполне успешные экзамены, в колледж поступать он так и не собрался, и Кастиэль догадывался о причине.

Сэм за последнее время сильно подрос и раздался в плечах, и к нему уже не пытались подкатить с угрозами даже заядлые драчуны, но старший брат на то и старший, чтобы переживать за их безопасность. Кас иногда шутил, что теперь знает, к кому обращаться за помощью, Дин в ответ молча улыбался, но в глубине глаз оставалась мудрая серьёзность. Кастиэль как никто понимал его – семья представляет определённые обязательства, как бы там ни считали его собственные братья. С деньгами у Винчестеров, как и у них, было не очень, а блестящие успехи Сэма в учёбе наводили на раздумья. Дин никогда не говорил об этом вслух, но он очень хотел, чтобы брат в будущем поступил в университет.

Где-то рядом в траве застрекотал кузнечик, и Кас резко дёрнулся, настороженно оглядываясь по сторонам. Дин покосился на друга и понимающе хмыкнул – его всегда забавляли его фобии, но истинных причин до конца не понимал даже он. Кастиэль никак не мог забыть давнюю привычку Рафаила подсовывать жуков ему в постель. Делалось это просто ради забавы, и только развитое чувство гордости не позволяло тогда ещё маленькому Касу орать во всю глотку, словно девчонка. Сейчас их конфликты практически сошли на нет, но тот давний страх имел силу и в настоящие дни, как бы это ни было глупо.

– Смотри, – задумавшись, он не заметил, как Дин подошёл ближе и сунул ему под нос раскрытую ладонь с крошечной божьей коровкой в ней. Глянцевая ярко-алая раскраска, чётко выраженные точки и щекочущие загрубевшую от работы ладонь миниатюрные ниточки-ножки – в сущности, ничего страшного, учитывая отвлекающий момент в виде лучистой улыбки Дина, светлой и по-летнему тёплой. – Знаешь, сколько он живёт? – неожиданно спросил Винчестер, по-турецки усаживаясь рядом на траву и, дождавшись настороженного кивка, сам ответил. – От пары месяцев до года. Если повезёт.

– Сомнительное везение, – пробормотал Кастиэль, словно зачарованный наблюдая за шевелящимся жучком. А тот, ощутив нежеланное внимание к собственной персоне, расправил крылья и легко вспорхнул в воздух, мимоходом задев нос Кастиэля. Дин добродушно рассмеялся, заметив инстинктивное движение отдёрнувшегося друга.

– Ты испугал его, – заметил он, падая на живот рядом. Сорванная травинка приютилась в уголке пухлых губ, а освещённое солнцем лицо осенило редкое в последние дни умиротворение.

– Ненавижу жуков, – пробурчал Кас. – И плевать на причины.

– А что ты ещё ненавидишь? – неожиданно спросил Дин, и взгляд стал серьёзным.

– Замкнутые пространства, – не задумываясь, бросил он. Дин промолчал, памятуя вечное напряжение, сковывавшее Каса в салоне автомобиля. Ещё одна необъяснимая с точки зрения окружающих фобия, но методы воспитания старины Чака всегда отличались нестандартностью, а Кастиэль был ещё тем бунтарём даже в ранние годы.

Их семья вообще не отличалась заурядностью, начиная от истового проповедника от бога Чарльза Новака и заканчивая воспитывавшей братьев Амарой, в молодости ведшей довольно бурный образ жизни, а ныне ставшей едва ли не затворницей. Кастиэль уважал тётку, но был с ней близок не более, чем с язвой Габриэлем или занудой Михаилом. У каждого из его братьев были свои тараканы, и он иногда ощущал себя единственным здравомыслящим человеком в настоящем дурдоме. Не удивительно, что Кас сутками пропадал теперь у Винчестеров – крохотный островок нормальности в его сумасшедшей жизни стал настоящим спасением.

– Смотри, что я нашёл, – с таинственной полуулыбкой сообщил Дин в конце лета, когда Кастиэль в очередной раз забежал к нему в мастерскую. По традиции, Винчестер был перемазан с головы до ног и выглядел устало, но в глубине искрившихся зелёных глаз плясала радость. Из-под брезента позаимствованного у старика Бобби грузовичка выглядывало нечто пыльно-древнее, больше напоминавшее скорее динозавра, чем Harley Davidson. Кас осторожно поднял край брезента и, задумчиво закусив губы, посмотрел на приобретение. В сини глаз клубилось напряжённое раздумье.

– Зачем? – только и спросил он.

– У меня не слишком много денег на подарок, – честно признался Дин, – поэтому я решил подарить тебе мотоцикл.

Кастиэль забавно склонил голову набок, потёр подушечкой пальца масляное пятно на погнутом крыле и абсолютно серьёзно, а главное искренне заявил:

– Спасибо.

Восемнадцать ему исполнялось лишь через несколько месяцев, и сам он не рассматривал эту дату всерьёз, тем более, что умудрился родиться в високосный год и вниманием не был избалован, но забота Дина грела душу.

– Придурок, – рассмеялся Дин. – Заранее не благодарят.

– Подарки тоже заранее не показывают, – с присущей ему невозмутимостью парировал тот. Оба понимающе улыбнулись.

Та осень ознаменовалась загромоздившими комнату Дина запчастями, острым запахом машинного масла и незнакомым предвкушением чуда. Они часами ковырялись в деталях и до хрипоты обсуждали достоинства будущей «машины-зверя», как в шутку окрестил пока наметившийся мотоцикл Дин, и блеск в глазах внешне невозмутимого Кастиэля стал лучшим подтверждением правильности выбора. Сэм насмешливо фыркал, проходя мимо вечно изгвазданных брата с Касом, и вновь уходил к Джессике и книгам – техника его не интересовала, как и активно подбивавшие к нему клинья одноклассницы. Винчестеры всегда были однолюбами.

Впрочем, этот факт не помешал увлечься свиданиями старшему брату. С окончанием школы Дин обрёл вполне взрослый статус, а вместе с ним обострившийся интерес противоположного пола, коим весьма активно пользовался. Надо отдать ему должное, о своих походах за удачей он не особо распространялся, разве что иногда находил нужным давать другу чисто шутливые практические советы. Кастиэль молча слушал – в школе его больше не третировали, но он сам держался подальше и от детских проделок ровесников, и от округлившихся форм старшеклассниц. Общение с Дином занимало всё его свободное время.

– У неё классная грудь, – с лукавой усмешкой ронял вдруг Дин посреди разговора и с несвойственной ему многословностью начинал рассказывать о достоинствах и недостатках женских фигур. Кастиэль краснел и смущённо улыбался в ответ – внутри наравне с тёплой радостью за друга таилась смутная ревность за разделённое с кем-то внимание.

Работа над мотоциклом с некоторых пор отодвинулась на второй план. Вечерами Дин пропадал с очередной пассией в кафе Эллен Харвелл, а среди массы пейзажей на стенах его комнаты всё чаще попадались чьи-то портреты. Кастиэль устроился-таки официантом, и дел с каждым днём становилось всё больше. В школе всё шло своим чередом, близилась зима, а вместе с ней день рождения Дина. Новенькая магнитола для «детки» обошлась Касу в несколько десятков лишних дежурств по вечерам и пары-тройки испепеляющих взглядов о чём-то подозревавшего Дина, которому он решил по всем правилам сделать сюрприз. Оно того определённо стоило, и Кастиэль даже временно забыл о своей нелюбви к замкнутым пространствам ради возможности прокатиться с ветерком под грохочущие ритмы гитар так любимого Дином старого рока. Конечно, он предпочёл бы ветер в лицо, но ночная вылазка к реке оказалась ничуть не хуже.

– Ты не успеешь, – с плохо скрытым разочарованием констатировал он в первых числах февраля, когда до его дня рождения оставалось всего совсем немного. Незаконченный остов мотоцикла сиротливо пылился в углу, Дин буквально светился довольством мартовского кота, а Кастиэль всё чаще проводил время в компании опостылевших учебников.

– Винчестеры всегда держат слово, – серьёзно заверил Дин. Исчез куда-то на несколько дней, но на утро двадцать девятого числа Каса разбудил рёв мотора во дворе. Игнорируя вопли разбуженных братьев и ворчание отца, он выглянул в окно и, спешно подхватив куртку, ринулся на улицу.

– Хочешь порулить? – лукаво улыбнулся Дин и без долгих споров уступил место, садясь сзади и обвивая его торс руками. Пустынное шоссе с крупинками начинавшегося снега, морозный ветер в лицо и запах кожаной куртки Дина – таким стало утро его восемнадцатилетия.

– Это лучший день рождения за четыре года, – с улыбкой заметил он, когда они в тот день возвращались домой. Дин усмехнулся – он долго не верил, когда Кас впервые назвал ему дату своего рождения – это же так стрёмно, праздновать один раз в целых четыре года.

А потом пришла весна, и очередное непримечательное утро в семье Новаков стало последним для Амары. Тётка ушла внезапно, скончавшись от сердечного приступа прямо на кухне, и дом разом опустел без её присутствия. Кас стоял на похоронах рядом с братьями – сумрачный и непривычно серьёзный, в позаимствованном у Михаила строгом чёрном пальто и с потухшим взором. Дин украдкой крепко сжал его запястье, переплетая настороженную зелень с остывшей до температуры земли синью – видеть друга таким было больно.

Март окончательно перевернул всё. Без цементом сдерживавшего их влияния Амары всё разом посыпалось прахом – Чак с присущей ему беспечностью укатил в очередной поход за идеями, весельчак Гавриил решил попытать удачи с работой в Лондоне, умчал искать лёгкого счастья вечный повеса Бальтазар и, не попрощавшись, скрылся в тумане мрачный себялюбец Рафаил. Только у старшего Михаила хватило ответственности попытаться сохранить остатки семьи – забота о несовершеннолетнем младшем брате пала именно на него. Кас не слишком нуждался в его опеке, но жить стало чуть легче. Необходимость работы потеряла свою актуальность, но кафе Эллен он не бросил.

А в мае Дин встретил Лизу Брейден.

Комментарий к Глава 5. Сезон нерастраченных надежд

https://vk.com/photo-156701226_456241703

========== Глава 6. На распутье ==========

– Я что-то забыл, – голос Дина внезапно дрогнул, а в пронзительно-яркой зелени глаза отразилась почти паника. Он с самого утра такой – прежде Касу казалось, что фирменный винчестеровский пофигизм не способно поколебать ничто, но, как оказалось, перед свадьбой волнуются не только невесты.

– Кольца здесь, – он с нарочитой серьёзностью вывернул карман праздничного костюма с бархатной коробочкой, а затем выглянул в окно дома Брейденов. Невеста тоже на месте, – он поймал исполненный почти трагичного отчаяния взгляд друга и нервно улыбнулся. – Но если ты хочешь сбежать из-под венца, я на твоей стороне.

– Придурок, – выдохнул Дин, и напряжение разом схлынуло, оставив после себя привычную белозубую улыбку. – Мог бы и поддержать меня в такой день.

– А я что делаю? – Кас с невозмутимым видом прикрепил к отвороту светлого пиджака крошечную розетку из белых цветов и критически осмотрел результат. Хорош, как ни крути, и на фоне его почти взрослой солидности Кастиэль со своим выпускным костюмом смотрелся тем, кем он и являлся – вчерашним школьником. Дин не желал пышной свадьбы, но Лизе хотелось, и отказать ей Винчестер оказался не в силах. Кому-то очень повезло с женихом.

– Парни, вы там долго? – взволнованный Сэм выглядел слегка помятым, а выглядывавшая из-за его плеча похорошевшая Джессика поспешно поправляла сбившийся воротничок его рубашки. Кастиэль невольно улыбнулся – он даже немного завидовал их детской искренней увлечённости. Связь Дина с Лизой иная – словно вспыхнувшая на сухом ветру искра, разгоревшаяся в пылающий костёр. Помнится, в школе они даже внимания друг на друга не обращали, а встретились вновь – и понеслось. Многие вокруг считали их брак слишком поспешным, но когда влюблённые слушали мнение досужих сплетников?

– Знаешь, Лиза особенная, – в сотый раз говорил Дин, когда они пересекались в промежутках между работой, учёбой и свиданиями. Кастиэль откладывал учебники и слушал, искренне радуясь за друга – таким одухотворённо счастливым становилось его лицо, когда тот говорил о Лизе. Ни об одной из прежних подружек Дин не рассказывал так очарованно, и светом этого отражённого довольства жизнью был счастлив и Новак, ведь друг никогда не был для него чужим. Он был уверен – теперь всё обязательно будет хорошо. Не вышло.

В один из погожих дней октября он забежал в мастерскую Сингера и, направляемый мрачным неопределённым кивком старика Бобби, отыскал возившегося со старым грузовичком Дина. Выглядел тот каким-то задёрганным, а раньше певшие в его руках инструменты ощущались чужеродными предметами. Кас некоторое время задумчиво наблюдал за его работой, а затем подошёл поближе и присел на горку ветоши в углу. Дин бросил на него косой взгляд исподлобья и продолжил молча закручивать гайку. Тишина не была неуютной, но кружившая в воздухе недосказанность оседала на душе тревожной пылью.

– Ей не нравится моя работа, – буркнул Дин, сопроводив оброненную фразу броском использованного инструмента в ящик. Промахнулся – гаечный ключ с противным звоном ударился о край и приземлился на бетонный пол. Кастиэль сопроводил его рассеянной гримасой – он давно ощущал неладное, но его догадки иное, нежели точное знание.

– Мало зарабатываешь? – предположил он и заметил, как скривились губы Дина.

– От меня воняет бензином, – пояснил он. – Скажи, Кас, это и впрямь так важно, что я не пахну розами?

– Как тебе сказать… – Кастиэль нарочито шумно втянул носом воздух и пожал плечами. – Мне нравится, – с выражением довольного жизнью мартовского кота мурлыкнул он.

Дин громко фыркнул, а в зелени глаз впервые с начала разговора промелькнули знакомые смешливые огоньки.

– Ну, ты у нас известный извращенец, – лукаво заметил он. – Как дела с учёбой?

– Решил пока отложить, – Кастиэль с деланной лёгкостью пожал плечами. Не хотелось взваливать на друга ещё и свои проблемы, да Дин и так всё отлично понимает.

– По крайней мере, у Эллен не пахнет бензином, – заметил Винчестер. – Да и Джо рядом.

– Не начинай, – нахмурился он. Вечные разговоры окружающих о том, как они с дочкой Эллен подходят друг другу, столь же навязчивы, сколь и пусты. Между ними ничего нет и быть не может – Джо просто друг, и неважно, насколько хорошей парой они могли бы стать при определённых обстоятельствах.

– Ладно, – Дин рассеянно вытер руки тряпкой и швырнул её в кучу других. В последнее время его настроение менялось, как погода весной. Он мог беззаботно шутить, а в следующий момент вдруг становился серьёзным без особых причин. Влияние Лизы? Возможно, но как бы там ни было, Касу не нравились такие перемены. – Провожу тебя до работы, – заявил Дин, натягивая куртку. – Мне надо выпить.

Выпил он в тот вечер и впрямь много, а Кастиэль не мешал – кто он такой, чтобы не давать другу надраться – но на душе было неспокойно. И позже, когда отвозил Дина домой, от мимолётного обмена взглядами с его женой остался неприятный осадок. Его даже не пригласили в дом, да он и не сильно желал – отголоски чужого «счастья» занозой засели внутри. В школе фигуристая красавица крутила с одним из футболистов-старшеклассников, и школьный хулиган был персоной нон-грата в её кругу. Кас не удивился их скоропалительному сближению с Дином – в конце концов, люди меняются со временем, но сегодняшний разговор всколыхнул старые подозрения. Кастиэль не считал Лизу хорошей парой для друга.