Текст книги "9-й день недели (СИ)"

Автор книги: Дальний

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Колганов, поняв, что более интересного не услышит и изнывая от головной боли, поднял вверх руки. Строчившая секретарь мгновенно всё поняла и умолкла.

– Я в кабинет. – Он икнул. – Подержу на локтях стол.

– Егор Анатольевич, сегодня редколлегия. – Валентина Кузьминична сдвинула густые брови. Ежедневник лежит перед ней закрытым, однако она обладает прекрасной памятью.

– Ах, да. Совсем забыл. – Настроение упало ещё больше. На редколлегии обсуждается план номера и закрепляются направления за творческими отделами. Но половина руководителей отделов благополучно уволились; оставшаяся наполовину состоит из новых сотрудников, с которыми ещё предстоит найти общий язык, и оставшейся части, половину которой составляют журналисты, позитивно воспринявшие изменения, и, наконец, оставшиеся, пока работающие, но лишь для галочки, через «не хочу». Это самая проблемная часть, фактически саботажники. Именно они съедают большую часть энергии нового главреда. Радует лишь то, что рано или поздно латентные оппозиционеры покинут стены редакции. Сами или с помощью волшебного пинка Колганова.

Понятное дело, подержать на локтях стол не пришлось. Почта разрывается от сотен непрочитанный писем: откликов читателей, сообщений от рекламодателей и макетов статей корреспондентов. Да и план номера существует лишь виртуально, в голове. Надобно его материализовать в цифровой форме. Выделить главные темы и назначить исполнителей, распределить материалы по полосам.

При Бергере формирование тематических планов являлось исключительно его прерогативой. К чужому мнению тот никогда не прислушивался. Впрочем, изредка интересовался у Колганова, но всегда делал по-своему. После смерти шефа Колганов стал руководствоваться иными принципами: творческое планирование начало осуществляться при участии всех пишущих сотрудников редакции, корреспондентов и обозревателей. По итогам заседаний редколлегии, а при необходимости и чаще, на летучках и планёрках, все предложения сводились в общередакционные планы, корректируемые и утверждаемые Колгановым.

Претерпел изменения и процесс прохождения материала. Если раньше статья на редактирование передавался автором руководителю отдела, и далее – выпускающему редактору (Бергер крайне не любил лично ковыряться в текстах, да и негоже заниматься этим главреду), то сейчас зачастую редактирование с литературной точки зрения, исправление смысловых ошибок и анализ соответствия содержания текста принятой концепции издания приходится делать самому Колганову. И, несмотря на то, что он не заменял собой отдел вёрстки, бесконечно радовался тому, что давно научился работать с настольными издательскими системами.

Молодой человек несколько минут смотрел на экран невидящим взглядом. Надо работать, он это прекрасно понимает. Ведь время неумолимо уходит. Но настроение уже ни к чёрту. Интересно, если я вдруг, как по мановению волшебной палочки, исчезну, как долго будет функционировать редакция? Или, что точнее, как недолго…Он обхватил голову руками и застонал.

Решение пришло быстро. Кардинальное. Вместе с тем простое и эффективное.

Увидев вышедшего из кабинета шефа с необычайно просветлевшим лицом, Валентина Кузьминична удивлённо вскинула брови.

– Чуток проветрюсь и вернусь. – Бросил Колганов на ходу, затем замедлился. – Короче, я бухать.

И, чувствуя спиной буравящий недоумённый взгляд, поспешил скрыться. Решив не дожидаться лифта, спустился по лестнице и вышел на улицу. Возникло и не покидало странное, непонятное ощущение. Вроде ничего необычного, банальная картина… По пути встретился человек, и они обменялись взглядами. Среднестатистический разносчик воды, крепкий загорелый мужчина лет пятидесяти. Белая кепка, жёлтая футболка и красные шорты. На плече стандартная 19-литровая бутыль для кулера. Что странного-то? Разве что мужчина не захотел подниматься на лифте, а выбрал, не взирая на ношу, лестницу. Хм...

Глава 9

Колганов сел в машину и задумался. Если ехать пить, то на обратной дороге машину придётся бросить. Или заказать в такси сервис «трезвый водитель». Если останутся деньги. Пить или не пить… Ну, и в такое время бары не работают. Только кафе… Ну и ладно.

Он поднял глаза на окна редакции и разглядел смутный женский силуэт. Подглядываешь, старая перечница! С трудом поборол желание показать средний палец и завёл двигатель. В пяти минутах езды от редакции кафе «Белый крем». Колганов частенько игнорил аналогичное заведение в «Золотом тельце», предпочитая ему «Белый крем». Не из-за приятного названия, а из-за возможности обеденное время провести вне «рабочей обстановки». В том числе и потому, что, где бы он не находился внутри офисного центра, не говоря уже про свой кабинет, его неотрывно преследовало ощущение, что за ним подглядывает Валентина Кузьминична. Разумеется, если рассуждать здравым умом, сие бред. Но, тем не менее…

Припарковав машину, журналист толкнул дверь в кафе и шагнул в знакомую обстановку. Люда в кафе, как они и предполагал, немного. Любимый столик в дальнем углу, с которого прекрасно наблюдается за обстановкой, оказался занятL. Мысленно выругался и плюхнулся за ближайший свободный. Заказал виски со льдом и говяжий стейк и, пока закуска жарилась, принялся неторопливо потягивать напиток и разглядывать посетителей. Как ни странно, хватает знакомых по «Золотому тельцу» лиц. Колганов сделал небольшой глоток и остановил взгляд на высокой рыжеволосой девице в синем брючном костюме. Та из агентства недвижимости и периодически цепляет бейдж. Как там тебя…Ксюша…Ксения…или Оксана…или…а, чёрт, какая разница. Девица ковыряется в телефоне и, вторично, поглощает салат. Помимо тарелки оного, на столе стакан апельсинового сока. Девушка, не отрывая взгляда от экрана, протягивает руку за напитком и, промахнувшись, едва его не разливает. Вилка с кусочками овощей грохается на столешницу. Девица испуганно хлопает ресницами и судорожно сжимает стакан. Нашлось хоть что-то, заставившее её перестать чатиться. Если реальная жизнь мешает виртуальной, ну её нафиг, эту реальную. Молодой человек сделал ещё глоток, побольше, и перевёл взгляд на маленький фонтан в центре зала. Амбиентная подсветка создаёт иллюзию, что вместо воды плещется молоко. Или белый крем.

Немного поодаль расположились ещё два «представителя» «Золотого тельца» – руководители IT-компании «Адали-системс» Андрей и Данила. Перед ними – неизменный кофе, тосты и мармелад.

К тому времени, когда принесли стейк, Колганов осушил два виски и заказал третий. Аппетит, как и опьянение, отсутствовал, и новоиспечённый главред лишь вяло ковырялся столовыми приборами в мясе.

И ловил себя на том, что не хочет покидать это уютное заведение. Не хочет выходить на улицу, ехать в редакцию, в миллионный раз смотреть на бесстрастное каменное лицо Валентины Кузьминичны и отвечать на телефонные звонки с одинаковыми вопросами. Может, вообще остаться и здесь спокойно встретить старость? В этом тяжело признаться даже самому себе, но Колганов не верит в будущее бумажных СМИ. Разумеется, не сегодня-завтра, но в обозримом будущем они уйдут с рынка, как ушли в небытие динозавры. Останутся специализированные научные издания, периодика университетов да кроссворды-сканворды, требующие бумажного носителя. А «Девятый день недели»… есть ли будущее у него? Горько ухмыльнувшись, сделал большой глоток. Прежде чем проглотить обжигающую жидкость, закрыл глаза и немного помедлил. Никто об этом не знает, но за последние полгода Колганов уже дважды порывался всё бросить и сменить профессию. Или издание. И каждый раз незримая сила мешала довершить начатое. Словно упирался в стену и не мог её ни сломать, ни сдвинуть. А потом утешал себя тем, что, мол, «я свободный художник и в любой момент могу соскочить». В который раз.

А если, уже не может? А если, уже поздно? Как наркозависимый, попал в цепкие объятья Михал Борисыча и его «Восьмого дня». И теперь, после смерти шефа, уже «Девятый день», детище самого Колганова, держит его самого. Да так крепко, что не вырвешься. И вот пошли странные сны, более напоминающие галлюцинации: стоящая прямо посередине огромного костра прекрасная девушка с огромной чёрной змеёй в руках. Колганов печально опустил взгляд и почувствовал, что пьянеет. Осознание этого, скорее, обрадовало. Ведь алкоголь как наркотик, призван снять болевой синдром реальности. Пусть временно, ведь победить её он не в силах. И вот мысли уже путаются в изрядно захмелевшем, не желающем напрягаться, сознании. Молодой человек подпёр голову рукой и закрыл глаза. Да, пожалуй, я и встречу здесь старость. Решено. Ре-ше-но.

Рыжеволосая девушка в синем брючном костюме осознала, что салат мешает общаться в сети и забила. На салат. Стремительно расплатилась пластиком и засеменила к выходу. Не отрывая взгляда от смартфона.

Цвет виски вперемешку с кусочками льда неожиданно воскресил в памяти картину, виденную совсем недавно: доставщик воды, неторопливо поднимающийся по лестнице. Спокойный, скорее отрешённый взгляд. Колганова как током ударило. Вот чёрт! Он мгновенно сообразил, что именно показалось необычным: цвет воды в бутыли. Чуть желтоватый и не совсем прозрачный. Что это может быть? На самом деле, всё что угодно! Но пришедшая в голову догадка заставила мгновенно протрезветь.

Глава 10

На экране видео мониторинга поста дежурного охраны торгово-офисного центра «Золотой телец» появилась транслируемая внешней камерой картинка: неприметный серебристый «Солярис» паркуется перед главным входом. Из автомобиля неторопливо вылезает широкоплечий коренастый мужчина в жёлтой футболке и красных шортах. Поправив белую бейсболку, открывает багажник и извлекает стандартную 19-литровую бутыль с водой. Развозчик воды. Охранник зевнул и продолжил читать «9-й день недели».

Меж тем, внутренняя камера зафиксировала, как мужчина с бутылью на плече прошёл через автоматические двери и замер перед информационным стендом. Найдя нужный кабинет, человек аккуратно вытащил лист бумаги из кармана стенда. Бросил мимолётный взгляд на лифт и решительно направился к ведущей наверх лестнице. Не обращая ни на кого внимания, доставщик воды спокойно мерил ступени. Ровным размеренным шагом с одним темпом. На требуемом этаже зашагал по длинному коридору, изредка посматривая на номера офисов и названия организаций.

Перед дверью с табличкой «Редакция журнала 9-й день недели» мужчина замер. Затем вежливо постучал и распахнул.

Глава 11

Колганов пытался выбросить в урну памяти виденного водоноса со странной ношей. Однако волшебную кнопку «Delete» заело, картинка всплывала снова и снова. Строго говоря, как автовладельцу, регулярно заправляющему высокооктановым горючим железного коня, Колганову и не могло прийти в голову иное. Бензин. Но зачем мужчине…зачем ему…если только…

Журналист не отдавал себе отчёта в том, сколько времени прошло, пока не почувствовал, что звонит телефон. Именно так: не услышал, а почувствовал. На другом конце провода дрогнувший голос Валентины Кузьминичны сообщил о том, что неизвестный поджёг редакцию. Колганов прервал разговор и отключил айф. Услышанное легло ровным слоем на проясняющееся сознание. Первый инстинктивный порыв – бежать в редакцию. Но Колганов пересилил себя и ощутил доселе неизвестное ощущение удовольствия. Сродни мазохизму. Ну и чёрт с тобой, «9-й день». Туда тебе и дорога. Гори синим пламенем. Дружище, ты же хотел начать всё с нуля? Вуаля, твоё желание исполнено! Дождись, когда всё сгорит к ебеням и начинай. Воодушевлённый, заказал ещё виски и с аппетитом принялся поглощать остывшее мясо.

Когда Колганов вышел из кафе, то находился в изрядном подпитии и едва держался прямо. И, успешно дойдя до машины, не удержался и свалился, попутно разбив лицо о зеркало заднего вида.

– Молодой человек, вам требуется помощь!

И это был не вопрос, как обычно в подобных ситуациях, а утверждение. Безапелляционная констатация факта.

Главред сплюнул солоноватую кровь из разбитой губы и повернул голову на источник участливого женского голоса. Им оказалась приветливая миловидная девушка с густыми каштановыми локонами.

– Мне? Да…наверное…впрочем, я сам. – Он попытался подняться. Но голова сильно кружилась, поэтому получилось лишь приподняться. – Эх, блин, кажется, сейчас я не в форме.

– Я вам помогу. Держитесь крепко за меня.

То ли незнакомка оказалась неожиданно сильной, или у него включились ноги, но Колганов увидел, как его родной форд удаляется.

– Вы куда меня тащите? – Жалобно промямлил он. – Девушка, моя машина…

– Вы хотите сесть за руль? – Незнакомка остановилась и перевела дыхание. Только сейчас стало ясно, что ей приходится несладко.

– Не знаю. – Колганов оказался озадачен. – Если получится.

– Вы же на ногах стоять не можете! – Укоризненно бросила она.

– Это потому, что вы держите меня немного криво, – нашёлся он.

Девушка, кряхтя, поставила его вертикально и отпустила. Молодой человек рухнул как подкошенный и застонал: асфальт оказался неожиданно жёстким.

– Верните меня, пожалуйста, в исходное положение. – Взмолился он. – Я больше так не буду.

Она покачала головой.

– Обещаете вести себя хорошо? – И вновь собрала все силы, чтобы поставить его на ноги.

– Мне бы редакцию, мэм. – Колганов почувствовал, что проваливается в забытье. – Знаете, где это?

Глава 12

Валентина Кузьминична подняла глаза на визитёра.

– Мужчина, мы не заказывали воду.

– Я знаю. – Незнакомец огляделся и направился прямиком в кабинет главреда. – Сейчас я сожгу редакцию. Я должен это сделать.

Невозмутимый тон развозчика воды, размеренная походка и отсутствие хотя бы намёка на суетливость или страх заставили сотрудников редакции, в том числе Валентину Кузьминичну, потерять дар речи и оцепенеть. Словно сквозь завесу пелены она увидела, как один из сотрудников бросился на вошедшего, однако оказался сбит с ног мощнейшим ударом в челюсть.

– Не советую мне мешать. – Не меняя тона, предупредил мужчина присутствующих. – Лучше эвакуируйте персонал или сгорите. – Последняя фраза адресовалась персонально Валентине Кузьминичне.

Незваный гость содрал пробку и начал методично выливать бензин. Сначала на стол Колганова, затем на аппаратуру и сейф. И, попутно разливая горючее на пол, методично захаживал в каждое помещение. К тому моменту, когда бутыль опустела, опустела и редакция. Из коридора доносился мощный людской гул. Кто-то быстро заглянул и сразу же отскочил. Мужчина захлопнул входные двери и подпёр спинкой стула ручку так, что их стало невозможно открыть снаружи. Извлёк из пакета небольшую коробку из материала с низкой теплопроводностью и с помощью заранее наклеенного двустороннего скотча закрыл ею пожарный извещатель.

В двери яростно застучали.

– Немедленно откройте! Слышите! Откройте немедленно, или мы выломаем двери.

Мужчина улыбнулся. Он прекрасно знал, что у охраны нет огнестрельного оружия. Да и на то, чтобы выломать довольно крепкие двери, потребуется время. Достаточное, чтобы он выполнил свою работу. Свою миссию. Рассадник зла должен быть сожжён. Именно так. Только огонь несёт силу очищения.

Он опустился в кресло главреда, вытащил из кармана шорт кусок бумаги с названием редакции и номером офиса. Окинул удовлетворённым взглядом дело рук своих, достал зажигалку и поджёг указатель. Меж тем, двери принялись выламывать. Мужчина смотрел на пылающий указатель-запал и улыбался. Подождав, пока пламя начнёт обжигать кожу, блаженно закрыл глаза и раскрыл ладонь.

Глава 13

Следователь, капитан полиции Марченко, окинул взором представшую картину. В ноздри ударил едкий запах оплавленного пластика. Обгоревшее тело, или то, что от него осталось, копоть и потемневшие ошмётки обстановки. Попытка открыть чудом уцелевшее окно успехом не увенчалась: от высокой температуры конструкцию повело и механизм перестал работать. Если я попал сюда снова, значит дело дрянь.

– Что, товарищ капитан? – Опер Гена смотрел на руководителя глазами преданной собаки.

– Так, ничего. Мысли вслух. Блин, я уже заговариваюсь. И это только начало. – Марченко поймал себя на том, что ищет глазами нечто совершенно определённое. – Скажите, а где главный?

Пред ним предстала высокая крупная женщина лет сорока. Полицейский хорошо её помнит. Это секретарь бывшего главреда Бергера, ныне покойного. А сейчас главред другой, гораздо моложе. Хотя и при бессменном секретаре. Обычно спокойная и бесстрастная, сейчас Валентина Кузьминична дрожала и заикалась. Бледная как мел, женщина куталась в наброшенный на плечи платок и пыталась взять себя в руки. Марченко приблизился и представился.

– Да… здравствуйте… я вас помню… – Она явно испытала чувство облегчения, увидев следователя. Тем не менее, заикаться не перестала. – Он… он… Егор Анатольевич незадолго до… этого… вышел. А потом…

– Самое страшное позади, – Марченко посмотрел на её бейдж, – Валентина Кузьминична, слава Богу, никто не пострадал. Преступника в расчёт не берём. Поэтому постарайтесь успокоиться.

Женщина прокашлялась. Было видно, что она постепенно приходит в себя.

– Расскажите, пожалуйста, что произошло, – Марченко постарался придать голосу максимально мягкие ноты.

– Постучали в дверь… сначала постучали в дверь… вежливо. Я бы сказала, учтиво.

Секретарь задумалась, но со стороны это выглядело словно она впала в ступор.

– Хорошо. – Марченко напомнил о своём присутствии. – Продолжайте, Валентина Кузьминична.

– Это был невысокий мужчина лет пятидесяти. Одет… одет в жёлтую футболку и красные шорты. На плече бутыль для воды.

– Может, успокоительное? – Хотел было предложить следователь. – У нашего врача…

Но женщина отрицательно покачала головой.

– Нет, благодарю.

– Что мужчина сделал дальше? – Не теряя времени, продолжил Марченко. Он прекрасно знал, что самые ценные показания – данные, что называется, по горячим следам. – Или что он сказал?

– Он… он сказал, что сейчас подожжёт редакцию и сказал, чтобы я вывела людей.

– И он беспрепятственно позволил всем сотрудникам покинуть редакцию?

– Именно так, – не раздумывая, ответила она.

– Значит, его целью была исключительно редакция… – Марченко начал было размышлять вслух, затем вспомнил. – А что произошло с мужчиной, которому нападавший сломал челюсть? При каких обстоятельствах это произошло?

– Вадим… наш спецкор… он попытался отобрать…

– Можете не продолжать, я всё понял. – Следователь чувствовал, что женщина долго не выдержит, поэтому торопился. – А где главред? Вы сказали, он куда-то вышел?

– Да. Сказал, что хочет…

– Что сказал? – Марченко внимательно посмотрел на её шею, но из-за платка ничего не было видно. А просто попросить показать, видя её состояние, не решился.

– Сказал, что хочет выпить, – наконец, договорила она.

– Вот как. – Полицейский потёр кулаком трёхдневную щетину. – Не рановато для этого? В смысле, он делал так раньше?

Секретарь отрицательно покачала головой.

– То есть вам показалось несколько странным, что ваш непосредственный руководитель средь бела дня уходит пить?

Валентина Кузьминична затравленно озиралась и втягивала голову в плечи.

– В последнее время… в последнее время у Егора Анатольевича… у всех нас… дела идут очень напряжённо.

– Ах, да. Понимаю. – Посочувствовал следователь. – Все только и пишут о ваших проблемах из-за переименования журнала. – Марченко задумался на секунду, и решил задать очевидный, в общем-то, вопрос. – А вы не считаете случившееся…

– Вы меня извините. – Валентина Кузьминична перебила его и покачнулась. Однако устояла. – Но я больше не могу здесь находиться. Я должна выйти.

– Да, конечно. – Поспешил согласиться Марченко. – Вас проводить?

– Нет, спасибо.

Следователь проводил её взглядом и ещё раз вздохнул об упущенной возможности посмотреть на шею. Ладно, мэм. В другой раз.

Редакция основательно выгорела, так как автоматическая система пожаротушения сработала поздно. Ответ на вопрос «почему» лежит на поверхности: прямо под так называемым пожарным извещателем валяется полусгоревшая коробка.

– Ген, в вещдоки её.

Марченко подошёл к сидящему в кресле главреда трупу. Как ни странно, сие выглядит не только зловеще, но и завораживающе: кресло не развалилось, а труп, в свою очередь, остаётся в сидячем положении. Да и стол, хоть изрядно подгорел, сохранил очертания. На шее что-то висит. Почерневшее от пожара и полускрытое ошмётками плоти. Полицейский сразу понял, что именно он увидит. Наклонившись и задержав дыхание, внимательно рассмотрел до боли, до дрожи в коленях, знакомый предмет. Так и есть. Это ты. Мы снова встретились. Пользуясь моментом, когда судмедэксперт уделял внимание спецкору, Марченко вытащил из его сумки медицинские перчатки и аккуратно снял вещдок. Улучив момент, когда за ним никто не наблюдал, быстро спрятал пакетик в карман и с невозмутимым видом подошёл к оперуполномоченному Гене Труману:

– Ген, собери данные с камер.

Уже сделав несколько шагов на выход, тот остановился:

– Товарищ капитан, она что-то бурчала себе под нос. Что-то вроде «это кара, кара; небесная кара; огонь всегда стирает след Холодных».

– Кто бурчал? – Марченко напрягся.

– Та женщина, которую вы допрашивали. – Гена указал на проём с обломками двери, в который несколько минут назад вышла Валентина Кузьминична. – Она говорила едва слышно, но у меня хороший слух.

Опер отправился исполнять распоряжение, а Марченко наблюдал за работой судмедэксперта и размышлял. Несмотря на шоковое состояние, секретарь вряд ли изольётся правдой на предложение рассказать о подноготной истории журнала. А ведь судя по её статусу – она смотрящая по изданию и главредам: прошлому, нынешнему и всем будущим.Не Бергер был правой рукой Лазаревского, а вроде неприметная Валентина Кузьминична!

Тем временем медик закончил осмотр пострадавшего от рук поджигателя и диагностировал перелом нижней челюсти. Оказал первую медицинскую помощь и переключился на обгоревший труп неизвестного. Причём принялся непрестанно бухтеть под нос и чертыхаться, чем вывел Марченко из состояния задумчивости.

– Сань, ни хрена не понимаю. Мы хоть и на пепелище, но я затянусь. – Медик оторвался от «клиента» и закурил. – Бля буду, вижу такое впервые. Прямо «ожившие мертвецы». Если минуту назад Марченко, хоть и будучи уверенным, лишь предполагал, то сейчас…

История продолжается…

– Что? – Судмедэксперт сделал глубокую затяжку и отёр со лба крупные капли пота. – Сань, о чём ты? – Он приблизился к следователю. – Какая история?

– Серёга, выкинь из головы. – Отмахнулся Марченко и спрятал предательски дрожащие руки в карманы. – Скажи лучше, что у тебя? Впрочем, ответ я и так знаю.

– У меня непонятки, Сань. – Медик затушил сигарету и ещё раз внимательно осмотрел труп. – Ну не может этот пациент быть поджигателем. Какие-нибудь сатанисты приволокли его сюда… или сами черти… не знаю. – Следователя передёрнуло от пристального странного взгляда. – Понимаю, ещё будет вскрытие и всё такое. Но даже внешне, по тканям… этот бедолага, прежде чем сгореть, помер месяца два или три назад.

Глава 14

Пахнуло свежестью и неведомым запахом. Он открыл глаза и увидел ночное небо, дополненное месяцем и украшенное звёздами-стразами. Переполненная росой трава упруго сминается и оставляет влажный след на руках. Человек немного приподнялся и осмотрелся, затем, кряхтя и стоная, встал. Вокруг лишь ветер, трава, темнота да одеяло небосвода. Руки дрожат, а ноги едва справляются с весом тела. Первый неуверенный шаг, затем второй… третий. Кто я и что здесь делаю? Ветер треплет волосы на голове и заставляет ёжиться от ночной прохлады. Чтобы согреться и разогнать по организму кровь, человек принялся растирать себя руками. Стало теплее и появились силы. Некоторое время он бесцельно шел вперёд, затем остановился. Куда идти? Внезапная растерянность противно запахла страхом. Страхом того, что эта ночь останется вечной. А он обречён бродить кругами под сенью холодного, равнодушного неба.

Человек остановился, воздел руки и закричал. Но вместо истошного вопля из горла вышло лишь нечленораздельное бульканье. Даже закричать не могу. Он прокашлялся, но желание голосить пропало. А, чёрт со мной. Если суждено сдохнуть, сделаю это в тишине. Под красивым звёздным небом.

Боковое зрение уловило в темноте смутное очертание. Чтобы лучше разглядеть, он напряг зрение. Однако это помогло слабо. Человек замахал руками.

– Эй, кто там? Я здесь! Слышите меня?

Но неясная фигура не шевелилась, и тогда человек зашагал к ней сам. Высокая трава жжёт щиколотки и затрудняет движение. Но он не обращает на это внимание. Перед глазами стоит лишь неведомый образ, манящий в холодном пустом мире. Несколько раз человек спотыкался и падал. Падал и вновь подымался. Упрямо и угрюмо стремясь к цели. Не ведая, что произойдёт дальше. Иногда, когда ему казалось, что фигура впереди начинает отдаляться, пугался и переходил на бег. И снова падал. Вставал, на ходу приводил в порядок дыхание и ускорялся вновь.

– Эй, ну куда же ты? Погоди! Не оставляй меня здесь одного!

Но фигура безмолвствует. Небо тоже не роняет ни слова. Как и ветер.

– Мать твою!

Из последних сил человек сделал несколько шагов, упал на колени и зарыдал. Так же тихо и безмолвно. Горячие слёзы обжигают небритые щёки. Он плачет не от усталости, не от промокшей насквозь от росы одежды и холода. От обиды. За себя, на себя. За то, что остался один, никчёмный и никому не нужный.

Время остановилось. Постепенно слёзы иссякли и лицо превратилось в грязную маску. Человек успокоился и изо всех сил стиснул зубы. Сжал податливую землю в кулаках. Хрен вам! Я не сдамся! Не дождётесь! Разжал кисти и медленно поднялся. Ничего не поменялось: небо над головой, ночь, ветер и… стоящая прямо перед ним фигура в белом плаще с капюшоном. От неожиданности человек потерял дар речи и застыл, словно статуя. Фигура оказалась невысокого роста, и человек скорее интуитивно почувствовал, что перед ним женщина. Она скинула капюшон и предстала девушкой с длинными светлыми волосами. Несмотря на то, что она смотрит на него снизу вверх, он чувствовал, что тонет в её бездонных зелёных глазах. Нега, умиротворение заполнило пространство и с каждым вдохом, глубже и глубже, проникает в организм. Человек задержал дыхание, но не почувствовал удушья. Наоборот, наслаждался лёгкостью и ощущением обретённых крыльев.

Идиллию нарушил непонятный звук, донёсшийся из-под земли. Через мгновение он прекратился, чтобы раздастся снова. И так, через равные промежутки времени, то угасал, то возобновлялся. Девушка окинула человека хмурым взглядом и резко отвернулась. Он силился крикнуть, чтобы остановить тающую в ночи фигуру. Но тщетно. Из горла льётся тишина, словно они парят в открытом космосе. Внезапная тяжесть заставила опустить голову, а руки и ноги сковала кандалами. Оставалось лишь беспомощно и обречённо взирать туда, где скрылась из глаз прекрасная незнакомка.

Звук меж тем не утихает. И есть в нём что-то смутно знакомое, где-то ранее слышанное. Чтобы отвлечься от становившегося назойливым звучания, человек попытался расслабиться и переключить мысли, но вместо этого ощутил нечто новое – дрожание земли. Что это? Однако страх, ощущение надвигающейся опасности, отсутствуют.

Чередующийся с тишиной звук, дрожание… Что могло рассердить прекрасную незнакомку и заставить её спешно уйти? Или… или… или она даже испугалась? Кто знает? В голову ничего не приходит и человек просто смотрит на небо. А небо смотрит на него. Телефон.

Телефон! Это же чёртов телефон! Как же раньше не догадался? И мелодия... даже знаю, как она называется… сейчас вспомню… да! Old phone . Прям как у меня. Прям как…

Колганов проснулся и резко подскочил в кровати. Виденное во сне кажется явью, произошедшим только что, несколько мгновений назад. А аромат незнакомки до сих пор щекочет ноздри. Молодой человек сглотнул и хотел было отереть пот со лба, однако, увидев ладони, в ужасе замер. Они оказались в свежей, ещё не успевшей высохнуть, земле.

Глава 15

– Василий Семёнович? – Марченко перевёл взгляд с телефона на монитор компьютера, на котором отображается информация базы данных ГИБДД. Минуту назад перед ним появилась информация о персональных данных владельца серебристого «Соляриса», использованного поджигателем для передвижения. Автовладельцем значится Рожков Василий Семёнович, 20 лет. На звонок ответили после девятого гудка.

– Да. А кто это? – Находящийся на другом конце связи повысил голос, стараясь перекричать громкую музыку.

– Капитан полиции Марченко. – Спокойно произнёс полицейский.

Зачастую после этого представления он почти физически ощущал напряжение собеседника. Но не сейчас.

– Кто-кто? Говорите громче, здесь плохо слышно!

Под раскаты далёкой танцевальной музыки следователь обвёл взглядом строгую обстановку кабинета. Однако даже лист с карикатурой котёнка с выпученными глазами и надписью: «Нахрена такие бодряки. Не буду больше пить кофе!» оказался не в силах сгладить возникшего контраста.

– Я говорю, вам звонят из полиции. – Следователь повысил голос. – Капитан Марченко.

– Из полиции? – Переспросил Василий Семёнович. Но Марченко показалось, что тот прекрасно всё расслышал.

– Василий Семёнович, вашу машину угнали и использовали для совершения преступления. Вы не могли бы…

– Что? – Неподдельно изумился голос. – Что вы сказали? Мою машину?

– Вы не могли бы сегодня в течение дня… – вновь начал Марченко, но, расслышав на другом конце провода невнятное совещание, осёкся.

– Чувак, а как называется моя машина? – В голосе молодого автовладельца явственно звучат наглые нотки. – И какого она цвета?

Марченко едва не поперхнулся от начинавшегося театра абсурда.

– Светло-серебристый «Солярис», 788. – Полицейский намеренно перешёл на спокойный тон. – Василий Семёнович, мне не составит труда вызвать вас к себе и повесткой.

Паренёк снова начал совещание с друзьями. Музыка стихла.

– Это правда? – Наглость и вызов в голосе уступили место досаде с нотками паники. – Мою машину угнали?

– Успокойтесь. Её уже обнаружили и сейчас она на ведомственной стоянке.

Марченко подошёл к окну и посмотрел на сиротливо жмущийся к высокому забору четырёхколёсный «вещдок».

– Я сейчас в отпуске, должен вернуться только через две недели. – Паренёк судорожно пытался соображать. – Вот чёрт! Приеду раньше…постараюсь приехать раньше. Надо ещё взять билеты. Я… вот блин…

Полицейский остановил начавшего терять самообладание молодого человека.

– Василий Семёнович, когда вы вернётесь, в почтовом ящике вас будет дожидаться повестка. Я веду это дело и допрошу вас в качестве потерпевшего. Строго говоря, для вас явка обязательна только в случае вручения повестки участковым или оперативным работником, но в ваших интересах не затягивать со сборами.