Текст книги "Портрет Сириуса Блэка (СИ)"

Автор книги: Dalils

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

========== Глава 1 ==========

– Думаешь, у нас получится? – спросил Гарри после того, как рассказал о своей задумке во всех подробностях.

Он уселся в мягкое кресло у камина и выжидающе посмотрел на Гермиону.

– Непременно, – усмехнулась она. – Но сначала объясни, для чего тебе все это на самом деле?

– Не может же особняк вечно быть в таком виде, – Гарри развел руки в стороны, словно говоря: «Посмотри сама, что здесь творится».

О да, Гермиона видела. Старые обшарпанные стены, прогнившие половицы, заплесневелая мебель, отсутствие электричества и элементарной системы вентиляции. Не говоря уже о затхлом тяжелом воздухе и темной, мрачной атмосфере дома, совершенно не располагающей к комфорту. И самое главное – въевшийся в каждый уголок этого места остаточный след магии, которую здесь творило не одно поколение Блэков. Казалось, особняк умер вместе с последним прямым наследником и сейчас жил своей особенной, загробной жизнью. Именно по этой причине Гарри не смог поселиться здесь с семьей после свадьбы. Да и у Джинни не было желания возиться с чужим родовым гнездом, вместо этого она предпочла свить свое собственное в Годриковой Впадине.

– Ты ведь не планируешь здесь жить, – прямо сказала Гермиона. – Зачем тогда?

Гарри пожал плечами.

– Просто чувствую, что так правильно. К тому же это прекрасная возможность воплотить мечту о маггловских технологиях в магических домах. Разве не этого ты хотела?

Гермиона промолчала. Впрочем, Гарри и так прекрасно знал, что ее мечты простирались гораздо, гораздо шире.

– Если у нас получится проделать подобное с таким старым особняком, как этот, многие пересмотрят свое отношение. Это станет первым шагом, я уверен.

– Не знаю, Гарри… – Гермиона тяжело вздохнула. – Порой мне кажется, что магическое сообщество замерло в стазисе лет двести назад и ничто не способно ему помочь.

– Возможно, – легко согласился он. – Тогда сделай это для меня, хорошо? Все три блэковских сейфа к твоим услугам.

Гермиона удивленно округлила глаза, на что Гарри лишь тихо усмехнулся.

Формально все имущество Блэков перешло к нему еще после смерти Сириуса, но все эти годы Гарри упорно отказывался использовать что-либо из своего наследства, кроме дома.

– Почему сейчас?

– Думаю, пришло нужное время, – ответил он неопределенно. – Будешь? – кивнул на бутылку с огневиски.

Вместо ответа Гермиона призвала два стакана из кухни и взмахом палочки пододвинула второе кресло ближе.

С Гарри всегда было комфортно. Они могли разговаривать часами или просто молчать, наблюдая за игрой пламени в камине. В такие моменты она расслаблялась и забывала обо всех своих беспокойствах. А беспокоило Гермиону Грейнджер бесчисленное множество вопросов.

После войны в ней проснулась неуемная тяга к изменениям. Может, всему виной была смерть, которая практически дышала в затылок. А может, внезапное осознание того, что, если не расшевелить волшебное сообщество, не заставить его стряхнуть с себя многовековую скорлупу и закостенелые устои, все пережитое будет напрасным. Рано или поздно появится очередной сумасшедший фанатик, который сумеет потянуть за нужные ниточки и спровоцирует новую войну.

Но оказалось, что сделать это сложнее, чем сдвинуть гору с места. Война научила магов лишь одному – лояльному отношению к магглорожденным. Чистокровные вынуждены были согласиться с присутствием «новой крови» в их обществе, был организован целый отдел в Министерстве, который способствовал адаптации магглорожденных волшебников и всячески защищал их интересы. Однако этим все и ограничилось.

Видит Мерлин, Гермиона пыталась объяснить, что у магглов, помимо детей с магическими способностями, есть еще множество того, что необходимо «впустить» в волшебный мир. Ее, молодую амбициозную героиню войны и одну из лучших студенток Хогвартса, с распростертыми объятиями приняли на работу в Министерство и даже позволили открыть экспериментальную группу по «интеграции маггловских удобств». Но первый же проект ее скромной команды, состоящий из двух таких же энтузиастов, как и она сама, с треском провалился: когда на стол Министру лег план внедрения магосети и первый маготелефон, выяснилось, что волшебникам достаточно каминов, сов, патронусов и всего остального, что они веками использовали для связи. Магия надежна, технологии – нет.

Тогда Гермиона расстроилась так сильно, что Гарри два дня приводил ее в чувства. Отпаивал антипохмельным и успокоительным и всячески уговаривал не увольняться из Министерства.

– Я не стану работать там, где мои идеи никому не нужны! – настаивала она.

Гермиона всей душой верила в необходимость встряски волшебного мира, но понимала, что добиться этого в одиночку или даже с помощью друзей – задача непосильная.

Пережив горькое разочарование системой после категоричных отказов еще по нескольким проектам, она все-таки ушла из Министерства. Лето в компании родителей наряду с расслабляющим австралийским климатом сделали свое дело: Гермиона хорошенько отдохнула, успокоила нервы и решила податься в Мунго. Нырнув в колдомедицину с головой, она в рекордно короткие сроки (всего за три года) стала младшим целителем, но… тяга к новаторству никуда не исчезла. Тщательно изучив вопрос и переговорив с несколькими ведущими маггловскими специалистами, она рискнула объяснить коллегам схему работы лазеров и перспективы внедрения их в колдохирургию. Однако ни аргументы, ни графики, ни даже записанные на видео процедуры не помогли убедить Совет целителей в целесообразности такого нововведения. Незнакомые термины пугали магов, а если кто и решался выслушать Гермиону до конца, находил ее предложение интересным, но слишком сложным для реализации. Некоторые тонко намекали на то, что колдомедики и без того справляются – незачем изобретать метлу, когда она и так существует. Другие – тыкали Гермиону носом в ее специализацию (ментальные расстройства) и советовали не лезть не в свою сферу.

К пятому году работы в Мунго у Гермионы окончательно опустились руки. Она плыла по течению, практически потеряв надежду хоть что-то изменить в магическом мире. И с каждым годом чувствовала себе все более и более бесполезной.

Когда пучина апатии почти захлестнула ее, на помощь пришел Гарри. Всеми правдами и неправдами он убедил Гермиону взять бессрочный отпуск и помочь ему привести особняк на Гриммо в адекватный вид. Намекнул, что хочет сделать кое-что необычное и без Гермионы ему не справиться. Конечно, она согласилась.

***

С составлением плана сложностей не возникло. Гермиона прекрасно умела организовывать работу – как свою, так и окружающих. Вот и сейчас перед ней лежал органайзер, в котором аккуратным почерком она пункт за пунктом расписала все дальнейшие действия.

Поначалу у нее было трое помощников: Гарри, Рон и Джордж.

Джинни ожидала второго ребенка, беременность протекала довольно тяжело по сравнению с первой, да и маленький Джеймс перешел в тот возраст, когда за ним нужен был глаз да глаз. Поэтому Гермиона исключила Гарри из помощников почти сразу. Он и так разрывался между семьей и работой, незачем было еще и здесь выжимать из него все соки. Конечно, он забегал чуть ли не каждый день, интересовался делами и с виноватым лицом благодарил Гермиону. Она лишь улыбалась и говорила, что полная свобода действий и неограниченный доступ к сейфу Блэков полностью компенсируют его занятость.

Рона и Джорджа она вычеркнула из списка позднее.

У первого хоть и не было семьи, но почти все свое время он пропадал на дежурствах и выматывался так, что еще сильнее его нагружать Гермионе не позволяла совесть. Ей нравился такой Рон – целеустремленный, самостоятельный, решительный. Она даже ловила себя на мысли, что, будь он таким десять лет назад, когда они пытались построить отношения, ее ответ, возможно, был бы иным. Но потом вспоминала о причинах своего отказа и с сожалением думала о том, что никогда не любила Рона по-настоящему – как мужчину, а не лучшего друга. Хорошо, что смогла понять это прежде, чем стало слишком поздно.

У Джорджа, в отличие от Гарри и Рона, свободного времени было вдосталь. «Вредилки» успешно работали и приносили стабильный доход. Наличие нескольких наемных работников позволяло отлучаться в любой момент. И все бы ничего, если бы Гермиона не ловила на себе его заинтересованные взгляды. Для нее он был почти братом, таким же, как и Рон. Она не хотела повторять собственные ошибки и надеялась, что со временем интерес Джорджа рассосется сам по себе. И, конечно, не собиралась оставаться с ним наедине в пустом особняке.

Таким образом помощники Гермионы отсеялись один за другим. Все, что они успели сделать вместе – избавиться от старой мебели.

Вторым пунктом в списке числилось укрощение строптивого особняка. Он все еще жил своей жизнью, закрывал проход в некоторые комнаты и особенно громко скрипел, когда Гермиона входила в зал с родовым гобеленом. Но сильнее всего ее раздражали чертовы портреты. Мало того что их невозможно было снять – они буквально вросли в стены! – так еще приходилось выслушивать поток нелицеприятной и совсем неаристократической брани, стоило лишь пройти мимо.

Гермиона быстро смекнула, что такое своеволие возможно лишь в том случае, если родовое поместье чувствует себя бесхозным. Она провела двое суток в библиотеке, в который раз мечтая о том, что когда-нибудь у магов появится аналог интернета или хотя бы электронная база знаний, но ответа так и не нашла. Везде говорилось о том, что особняк способен распознать главу рода по крови, но как он это делает – ни слова.

Когда Гермиона поделилась своим негодованием с Гарри, он, недолго думая, предложил спросить у Вальбурги.

– Она не станет помогать, – скривилась Гермиона. – Когда портрет не завешен, все, что делает эта женщина – истошно вопит об осквернении жилища Блэков.

– А мы ее заставим, – подмигнул Гарри.

Стоило ему сдернуть плотную черную ткань с портрета, как глаза на желтом, туго обтянутом кожей лице моментально распахнулись, рот приоткрылся в готовности извергать проклятия одно за другим, но Гарри скрестил руки на груди и решительно шагнул вперед, практически уткнувшись носом в холст.

– Если вы начнете кричать, – угрожающе произнес он, – клянусь, что снесу эту стену вместе с вашим портретом.

– Как ты смеешь мне указывать, негодный приемыш, нагло впустивший в дом жалкую гря…

Бомбарда, выпущенная в стену и моментально вынесшая несколько кирпичей, заставила Вальбургу заткнуться на полуслове.

Гермиона мысленно присвистнула.

– Я предупредил, – Гарри наставил палочку на портрет. – Теперь вы готовы к разговору?

– Будь ты проклят, мелкий шантажист-полукровка! – выплюнула старуха. И вперила в Гарри тяжелый взгляд, ожидая вопросов.

– Я официальный наследник вашего сына, Сириуса Блэка. Почему особняк отказывается принимать меня как главу рода?

Вальбурга скрипуче рассмеялась. Гермиона невольно поежилась от этого неприятного звука.

– Ты не достоин этой великой фамилии, мерзкий сын грязнокровки!

– Последняя попытка, – прорычал Гарри. Желваки на его лице напряглись, костяшки пальцев, сжимающие палочку, побелели.

Гермиона положила руку ему на плечо, собираясь сказать, что не стоит тратить нервы на сбрендивший портрет, когда старуха вдруг удивила.

– Окропи особняк кровью, болван! И заставь его подчиниться своей воле!

– Каждый этаж? – быстро уточнила Гермиона.

– Естественно! – манерно закатила глаза Вальбурга. – Такие вопросы может задавать только полная невежда в вопросах родовой магии. Оттого, что по великому Блэк-холлу ходит грязная тупая девка, мое бренное тело в гробу переворачивается! Как посмел ты, жалкий…

Дальше Гарри не слушал, взмахом руки набросив на портрет ткань.

– Мне нужно выпить.

– Позже, – понимающе кивнула Гермиона. – Давай проведем обряд.

Так они и поступили.

Гарри сделал глубокий надрез на ладони и прошелся с кровоточашей рукой по всем этажам, мысленно приказывая дому признать в нем главу рода. Чем выше он поднимался, тем ощутимее Гермиона чувствовала изменения. Стало светлее, моментально прекратились все скрипы и даже окружающий воздух перестал быть таким вязким и удушливым.

– Я словно чувствую его теперь, – Гарри провел рукой по стене.

Гермиона повторила его жест, но никакого отклика, конечно же, не ощутила.

Перед тем, как аппарировать домой, Гарри заверил подругу, что никаких проблем с послушанием особняка теперь не будет. Отныне дом Блэков знает, что ее действия – его воля.

Жутко хотелось спать, Гермиона даже готова была заночевать в особняке, чтобы не тратить силы на аппарацию. Но желание убедиться в успешности обряда оказалось сильнее.

Она поспешно поднялась на самый верхний этаж, к заветной чердачной лестнице. Той, что долгие годы была намертво заперта неизвестным заклинанием. И приказала ей отвориться.

Что-то щелкнуло в воздухе, и с противным, тягучим скрипом дверь поддалась.

Чердак превзошел все ее ожидания. И оказался куда интереснее, чем можно было вообразить.

========== Глава 2 ==========

– Ты должен это увидеть! – взволнованно выпалила Гермиона, как только Гарри ответил на ее вызов. – Срочно!

Друзей в преимуществах использования мобильной связи убеждать не пришлось, у каждого из них в доме, если он, конечно, находился в зоне покрытия маггловских операторов, был телефон. Перенастроить обычный айфон так, чтобы магия не глушила сигнал, было несложно. А вот заставить его работать в местах, скрытых волшебством, не получалось. Для этого и требовалась магосеть, проект которой Гермиона много лет назад пыталась протолкнуть. Каждый раз, когда она брала в руки мобильный телефон, невольно вспоминала безапелляционный отказ Министра Брюэта, пришедшего на смену Кингсли, и свое искреннее негодование по этому поводу.

Чтобы поймать сеть, ей пришлось выйти из особняка. Ведь дома под номером двенадцать на Гриммо попросту не существовало. И сейчас, стоя в тонком кардигане, наспех наброшенном на плечи, Гермиона в который раз пожелала Министерству «всего хорошего».

Гарри долго не отвечал. Гермиона наколдовала согревающие чары и стала думать, что будет проще: аппарировать к Поттерам или все-таки отправить Патронус? Но после изматывающих суток, проведенных на чердаке Блэков, ее концентрация достигла критической отметки, а сил осталось только на звонок. Наконец Гарри взял трубку.

Уже через пять минут он стоял перед ней в тапочках и домашнем халате.

– Не может быть! – выдохнул он, когда Гермиона показала свою находку.

На огромном портрете в облезлой серебристой раме был изображен не кто иной, как Сириус Блэк. Настолько молодой, что его трудно было узнать. Он стоял, привалившись к резному кроватному столбу. Лохматый, голый по пояс и явно чем-то недовольный. Окинув Гарри быстрым взглядом, он нахмурился еще сильнее.

– Кто вы такие? – практически прорычал он.

Гарри оторопело моргнул и перевел удивленный взгляд на Гермиону. Та лишь махнула рукой в сторону портрета и устало прикрыла глаза.

– Когда ты ушел, я решила проверить успешность обряда и распечатала дверь на чердак…

– Погоди, – перебил ее Гарри. – Это было позапрошлым вечером. Не хочешь же ты сказать, что провела все это время здесь?

Гермиона молча пожала плечами. Шокированный вид Гарри позабавил бы ее, не будь она такой смертельно уставшей.

– Я сейчас отключусь прямо тут, – громко зевнула она, прикрыв рот рукой. – Объясни все Сириусу, хорошо? А я немного посплю.

Стоило голове коснуться подушки, как Гермиона моментально провалилась в сон. Ей снились пыльные книги, такие редкие, что захватывало дыхание, диковинные артефакты, к которым страшно было прикасаться, чтобы ненароком не активировать, и устрашающие законсервированные ингредиенты. А еще много-много паутины, которая обволакивала, укачивала, словно Гермиона плыла по тихой водной глади. Было еще что-то, определенно важное, но она никак не могла вспомнить. Лишь плыла и плыла, пока не проснулась из-за полного мочевого пузыря и набирающей обороты мигрени.

Вокруг было тихо. Сквозь плотные шторы пробивались лучи заходящего солнца, наполняя комнату теплым оранжевым светом. Неужели она проспала так долго? Гарри она звонила, кажется, после полуночи.

Гермиона тут же вспомнила о своей находке. Чтобы убедиться, что это ей не приснилось, она опрометью бросилась на чердак.

С портрета заботливо сняли паутину и вытерли пыль. За внутренний уголок рамы была просунута записка, очевидно, от Гарри.

Сириус раскинулся на кровати, что занимала большую часть холста, но услышав приближение Гермионы, приподнялся на локтях и выжидающе склонил голову на бок.

– Ну привет, спасительница, – протянул он. – Выспалась?

Она застыла перед портретом, не зная, что и сказать. Видеть его таким было слишком непривычно – словно и Сириус, и не Сириус одновременно.

Он смотрел на нее с интересом, в глазах блестел озорной огонек, на губах играла кривая усмешка.

Гермиона почему-то растерялась.

– Никуда не уходи, – пошутила она, прекрасно понимая, что он, вероятно, не может путешествовать по другим портретам, иначе давно бы это сделал. – Я скоро вернусь.

И, схватив записку Гарри, аппарировала.

***

Сделав глоток красного вина из высокого бокала, Гермиона откинула голову на бортик ванны. Горячая вода помогла расслабиться и собрать мысли в кучу. Конечно, она обещала Сириусу вернуться поскорее, но куда, в конце концов, он денется?

Гарри ничего конкретного не написал, кроме того, что безгранично благодарен Гермионе за такую находку. Еще он извинялся за свой поспешный уход и обещал заскочить сразу после дежурства.

На какое-то время она задумалась о настоящем Сириусе. Когда он упал в Арку Смерти, Гермиона горевала вместе со всеми и поддерживала Гарри, как могла. Иногда ей казалось, что он до сих пор винит себя за смерть крестного. Но ведь это она, Гермиона, должна была остановить ребят, отговорить от глупой затеи, убедить обратиться за помощью. Она всегда была мозгом их трио, так почему не подумала о последствиях заранее, а не тогда, когда стало слишком поздно?

Сириус стал для нее другом, а она подвела его. Их всех.

Вина накатила тяжелой волной, но Гермиона сделала глубокий вдох и привычно отогнала воспоминания. После войны их было так много, что позволять себе в них вариться – означало обречь себя на медленную смерть. Дикий темп жизни, словно за ней гонится стая адских псов, стал для Гермионы спасением. Она бежала и бежала вперед, но все чаще задумывалась о том, что больше так не выдержит.

Интересно, станет ли ей хоть чуточку легче, если она расскажет портрету, как ей жаль? Исходя из того, что она успела о нем узнать, этот Сириус кардинально отличался от своего прототипа. Еще не переживший предательство и смерть друзей, обвинение в их смерти и годы в Азкабане, молодой, беззаботный и самоуверенный – такой Сириус мог без обиняков обозвать ее полной дурой. И был бы прав.

Когда-то Гермиону интересовало, каким Сириус был раньше, до всех этих событий, разделивших его жизнь на «до» и «после». Совсем немного она разглядела в воспоминаниях покойного Снейпа, которыми Гарри с ней поделился. Увиденное, конечно, не обрадовало. Мародеры в глазах профессора выглядели знатными мудаками. Но Гермиона верила в то, что в этом конфликте виноваты обе стороны, и делала скидку на личное, гиперболизированное восприятие Снейпа. В конце концов, мама Гарри никогда бы не влюбилась в Джеймса Поттера, будь он полным засранцем.

Что ж, теперь у нее появился шанс узнать ответ на свой вопрос.

***

По возвращении на Гриммо она застала умилительную картину.

Гарри перетащил портрет Сириуса в большой зал, прислонил к стене прямо напротив дивана и с широченной улыбкой на лице рассказывал о проделках маленького Джеймса.

– Он определенно похож на Сохатого, – хохотнул Блэк, дослушав рассказ.

– Я обязательно вас познакомлю, – заверил его Гарри.

Они оба на какое-то время замолчали. Гермиона кашлянула в кулак, обнаруживая свое присутствие. Гарри тут же подскочил к ней и закружил в объятиях. Она весело рассмеялась и ласково погладила его по голове. Не было нужды говорить о том, как он счастлив – все прекрасно читалось в глазах.

– Люблю тебя, Миона, – выдохнул Гарри ей в волосы.

Гермиона нежно улыбнулась. Краем глаза она заметила, что Сириус внимательно наблюдает за ними.

– Побегу домой, расскажу новость Джинни и сообщу остальным. Если что нужно – зови.

– Обязательно.

Гарри попрощался с крестным, пообещав вернуться при первой возможности, и аппарировал.

Сириус за спиной Гермионы тихо хмыкнул. Она развернулась и вопросительно изогнула бровь.

– Удивлен, что он женат не на тебе.

Гермиона от неожиданности выронила палочку.

– Ты не так понял, – попыталась оправдаться она. – Мы с Гарри как брат и сестра! Никого роднее у меня нет.

Сириус усмехнулся.

– На его месте меня бы это не остановило.

Подобное заявление окончательно выбило Гермиону из колеи. Она совершенно не знала, что ответить, поэтому предпочла сделать вид, что ничего не слышала. Молча уселась на диван и внимательно осмотрела картину, пытаясь не задерживать взгляд на полуголом Сириусе.

– Ты знаешь, кто тебя нарисовал? – спросила она, чтобы не молчать.

Сириус широко улыбнулся и скрестил руки на груди. Гермиона не могла не заметить, как напряглись при этом его мышцы. От осознания того, что она изучает тело Сириуса Блэка, крестного отца Гарри, ей стало не по себе.

– У тебя совсем нет предположений?

Предположения у Гермионы были. Но она до сих пор не могла определиться, как общаться с портретом. Ее глаза видели одного Сириуса, мозг помнил совершенно другого, образы конфликтовали, создавая в голове полную неразбериху. В конце концов она решила не заморачиваться и ориентироваться на того, кто перед ней сейчас. Молодой Блэк был привлекателен – Гермиона не могла этого не признать – и чертовски самоуверен. Настолько, что хотелось немедленно стереть это дерзкую улыбочку с его лица. Но она держала себя в руках. Пока что.

– Судя по тому, что я вижу, это была весьма талантливая художница, – наконец ответила Гермиона.

– Ты даже не представляешь, насколько, – ухмыльнулся во весь рот Сириус.

Гермиона закатила глаза и сделала глубокий вдох.

– Пожалуйста, будь серьезнее.

– Зачем? – искренне удивился он.

– Твой портрет заметно отличается от всех виденных мною ранее. – Гермиона приблизилась к картине. – Ты очень… реалистичный. Словно живой. – Она протянула руку, намереваясь коснуться холста, но в последний момент остановилась. – Я хочу во всем разобраться. Возможно, найти автора.

– А я хочу пофлиртовать с симпатичной девушкой.

Гермиона снова сделала вид, что пропустила его слова мимо ушей. Поведение Блэка ее озадачивало и – совсем немного – интриговало, но она тут же отогнала прочь любые мысли на этот счет. Когда Сириус, так и не дождавшись реакции, схватился за грудь и рухнул на кровать, словно мертвый, она не смогла сдержать улыбки и все-таки прокомментировала:

– Клоун.

– Не без этого, – тут же согласился Блэк. – А если серьезно, – он приподнял голову, подпер ее рукой и немного повернулся вбок, – я с удовольствием расскажу тебе все, что попросишь. Ты не представляешь, каково это – годами прозябать под слоем пыли на темном заброшенном чердаке. Иногда мне казалось, что прошла вечность.

Гермиона бросила на него сочувственный взгляд. Потом вернулась на диван, накрыла ноги пледом и приготовилась слушать.

========== Глава 3 ==========

– Любовь? – не поверил своим ушам Рон.

Он стал третьим, кто увидел портрет Сириуса. Сейчас они вместе с Гарри сидели прямо на кухонном полу, так как мебели, помимо единственного дивана и старого кухонного гарнитура, в доме не осталось. Гермиона забралась на столешницу возле мойки и задумчиво наблюдала за друзьями. Они расположились здесь, потому что Сириус на портрете спал и никому не хотелось его будить.

– Да, – кивнул Гарри. – Он сказал, что его нарисовала некая Лиззи Голдштейн, немолодая, но привлекательная замужняя художница, с которой он провел лето семьдесят восьмого года, пока ее муж занимался своей политической карьерой на другом континенте.

Рон уважительно качнул головой. Гермиона в очередной раз изумилась. Если бы на месте Сириуса была девушка, вряд ли бы ребята одобрили ее связь с женатым волшебником. Пресловутая мужская солидарность, чтоб ее!

– Как только Сириусу стало ясно, что для Лиззи это не просто интрижка, он сбежал, – продолжил Гарри. – В отместку та отправила портрет миссис Блэк, расписав подробности романа во всех красках. Да ты и сам видел, в каком виде Сириус нарисован и что за обстановка на фоне, – усмехнулся он. – Вальбурга, конечно же, пришла в бешенство. Это стало последней каплей, побудившей ее выжечь имя Сириуса с родового гобелена.

– Это мы узнали уже от Вальбурги, – добавила Гермиона.

– Вы открывали портрет чокнутой старухи? – Рон сглотнул. Слишком свежи были воспоминания о том, как та обложила его такими трехэтажными ругательствами, что цвет его кожи сравнялся с цветом волос.

– Она не чокнутая, – ответил Гарри и, перехватив изумленный взгляд Рона, добавил: – Просто злая.

– В книге «Тайны создания магических портретов» написано, что не каждый художник может перенести слепок души на холст. Для этого нужен особенный дар, который передается из поколения в поколение, – Гермиона задумчиво закусила губу. – Сириус сказал, что ранее Лиззи людей не рисовала. Могу предположить, что она не знала о своем даре и о том, что создала не простой портрет, а магический. Ее чувства усилили эффект. По сути, холст не просто скопировал характер Сириуса на тот момент, но и впитал в себя его энергетику.

О том, что портрет создавался в спальне, в которой, очевидно, происходило много чего другого, Гермиона промолчала. Не только влюбленность Лиззи, но и сексуальная энергия, витавшая в воздухе, послужили мощными катализаторами. Однако ребятам знать об этом было необязательно.

– Ничего себе! – присвистнул Рон. – Хочу поскорее познакомиться с молодым Сириусом.

– Успеешь, – осадила его Гермиона. И обратилась к Гарри: – Что ты планируешь делать с портретом?

– А что с ним можно сделать? – не понял тот.

– Я предположила, что ты захочешь повесить его у себя.

Гермиона знала, что Джинни была категорически против живых портретов. Ее раздражала постоянная болтовня и ненужные советы. Этого она с лихвой наелась еще в Норе, а в своем доме хотела тишины и покоя, что, по мнению Гермионы, не очень-то сочеталось с желанием завести большую семью. Но наверняка для Сириуса она сделает исключение. Иначе и быть не может. Все-таки он крестный отец ее мужа.

– Обязательно, – кивнул Гарри и неловко отвел взгляд, словно ощущал вину по этому поводу. – Но позже.

– Можешь не объяснять, – попыталась поддержать его Гермиона.

– Невыносимее Джинни может быть только беременная Джинни, – прокомментировал Рон с важным видом, чем заслужил суровый взгляд друзей. – Что? – округлил он глаза. – Она моя сестра, я имею право над ней подшучивать.

– Дуй на дежурство, Рон, – проворчал Гарри. – Я буду через полчаса. У нас сегодня облава в Лютном.

– Понял, – кивнул тот, поднялся с места и обнял Гермиону на прощание. – Но мелкая все равно невыносима – так ей и передай! – бросил он, прежде чем исчезнуть в аппарационной воронке.

Гермиона с Гарри переглянулись и одновременно рассмеялись. Они еще немного поболтали о том о сем, после чего Гарри сказал, что ему пора. Накинув аврорскую мантию, он вмиг стал взрослее и серьезнее. Порой Гермиона забывала, что перед ней не просто ее лучший друг, но и самый молодой Главный Аврор в истории Магической Британии.

***

– Ну наконец-то! – недовольно буркнул Сириус, когда Гермиона вошла в комнату.

Целый день она провела на чердаке, осматривая его многочисленные сокровища. Судя по количеству охранных чар, наложенных на помещение, оно было защищено не хуже хранилища в Гринготтсе.

Старые фолианты манили к себе, словно магниты. Гермиона решила вернуться к ним позже, когда будет время каждую книгу оценить по достоинству. Сейчас же ее занимали более насущные дела.

Например, перепланировка особняка.

– Где ты так долго пропадала? – Сириус вплотную приблизился к холсту. Его лицо выражало явное несогласие с тем, что ему уделяют так мало внимания.

– Вообще-то у меня есть дела. А твой портрет слишком большой, чтобы таскать его за собой по всему дому.

Гермиона вытянулась на диване, с наслаждением закрыв глаза. Еще даже не стемнело, а она уже так вымоталась, что готова была заснуть прямо здесь и сейчас.

– Гарри сказал, ты занимаешься ремонтом.

– Ага, – сонно протянула она. – Ты же не против?

Ответ Сириуса она не расслышала, потому что все-таки задремала.

Первое, что Гермиона увидела, когда проснулась – внимательный взгляд серых глаз. От мысли, что Сириус все это время наблюдал за ней, захотелось провалиться сквозь землю.

– Ты знаешь, что вздрагиваешь во сне?

– Да, мне говорили.

– Кто? – спросил он с интересом.

Признаваться в том, что единственные мужчины, которые видели ее спящей – это ее друзья, а теперь еще и Сириус, Гермионе не хотелось. Блэк бы непременно подколол ее по этому поводу. Тогда бы ей пришлось объяснять: незамужняя она не потому, что так вышло, а потому, что это ее выбор. И она – не затворница, ведь отсутствие отношений отнюдь не означает отсутствие секса – уж кому, как не ему, об этом знать. Впрочем, в последнем Гермиона не была столь уверена – личная жизнь Сириуса ее никогда не интересовала, и она могла только предполагать, каким он был в молодые годы.

– Да так, – выдавила она, когда пауза затянулась. И строго добавила: – Вообще-то, это не твое дело.

Сириус только хмыкнул.

– Гарри упоминал о войне, – сказал он спустя минуту. Веселье испарилось из голоса, взгляд стал серьезным. – Наверное, это искалечило ваши жизни.

– Тебе ли не знать, – вырвалось у Гермионы, и она тут же прикусила язык.

Сириус изменился в лице и отошел вглубь портрета.

– Знаешь, это так странно… – он на миг запнулся, не зная, как подобрать слова. – Услышать о собственном будущем. Осознать, что Хвост – предатель, что Джеймса и Лили больше нет… Увидеть Гарри своими глазами… Они ведь только свадьбу сыграть собирались, представляешь? – его голос надломился. – Но самое странное знаешь что?

Гермиона сглотнула ком в горле и замерла в ожидании его дальнейших слов.

– Ощущать себя живым, но понимать, что ты… просто вещь.

– Это не так, Сириус, – она подошла ближе и приложила ладонь к холсту. Казалось, это единственный способ его поддержать. – Ты не вещь!

– Что же я тогда, Гермиона?

Ответа на этот вопрос у нее не было. Но за эти дни она успела убедиться в том, что перед ней не просто портрет, а настоящая личность – со своей волей, разумом, воспоминаниями и чувствами, с четкой персонализацией собственной индивидуальности.