Текст книги "Ты дышишь солнцем (СИ)"

Автор книги: dadagi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

– Кстати, – Том вновь вернулся к столу, – мы с Тони начали на каникулах, я недавно закончил.

Он достал из сумки небольшую шкатулку, скорее даже деревянную коробку, откинул крышку и парни тут же заулыбались, разбирая серебряные перстни с малахитом.

– Пришлось использовать серебро, – объяснил Тони. – Золото плохо сохраняет на себе заклинания, завязанные на личность. Ну и поэтому решили взять малахит. У нас же здесь все слизеринцы.

На камне был словно выжжен герб Слизерина, под гербом небольшой вензель ВР, как символ их небольшой компании.

– Нужно капнуть кровью, – напомнил Том. – Только не здесь, а у себя. И слова те же, что и обычно для привязки каких-то родовых вещичек. Честно говоря, родовым сокровищем это не назовешь. Лет сто будут нормально работать, потом не могу дать гарантии.

– Как работают-то? – Гойл с интересом рассматривал богато украшенный перстень.

– Я могу объявить общий сбор, тогда герб Слизерина начнет светиться. Если горит вензель, значит есть сообщение. Произносишь «читать» и на ободке будет небольшое сообщение. Пять-шесть слов, не больше. Только не злоупотребляйте, а то еще начнете общаться через них, и мы все с ума сойдем.

Парни опять засмеялись.

– Ну и чары на кольце, – продолжил Том. – Предупреждение о вторжении в разум, будет чуть нагреваться. То самое заклинание первого удара. И нейтрализатор яда. Плюс ко всему, я могу знать, где вы находитесь. Не смотри так на меня, Макс, точный адрес сказать не смогу. Скорее смогу найти кольцо, если оно потеряется. Кстати, вместе с тобой. Как только привяжете к себе, снять с пальца сможете только вы сами.

Том не стал говорить, что он может и уничтожить эти кольца. Все каникулы этим занимался, пришлось еще в Тайной комнате доделывать, ритуалы проводить.

– Заклинание первого удара, – пораженно шептал Нотт. – Ты действительно гений. Как только смог?

Том неопределенно пожал плечами. В кармане у него лежало еще одно колечко. Меньше и изящнее. С тем самым заклинанием, которое отражало первый удар противника. Парням лучше не знать, сколько куриц он угробил для этого. Том и сам до сих пор морщился, вспоминая свои «злодеяния» в тайной комнате. Он его разучивал только для этого кольца. Женского. Но не знал, решится ли он подарить ей колечко.

По дороге от места собраний, Том встретил Нату. Девушка почти терялась на фоне огромного букета роз. Рядом с ней зубоскалила Друэлла, а Ната лишь вяло отмахивалась от своей подруги.

– Что это? – Том надеялся, что в его голосе не слышно злости на неведомого дарителя букетов.

– Это старший Пруэтт подарил, – сдала подругу Друэлла. – Огромный, да?

– Видимо, у гриффиндорцев совсем отсутствует чувство меры, – довольно тихо ворчала Ната. – Ему никто не говорил, что такие огромные букеты нужно по почте присылать, а не вручать в руки.

– Давай понесу, – Том забрал огромный и действительно тяжелый букет.

Заодно сделал себе заметку на память. Большие букеты – плохо. Хотя он, пожалуй, и сам это понимал. Для Наты важнее значение, а не размер.

– Спасибо, – чуть покраснела девушка. – Он такой тяжелый. А я не додумалась его заколдовать.

Букет был уложен на стол в гостиной Слизерина и помещение тут же заполнил пьянящий запах роз.

– Возьму розочку? – легонько выцепила розу из букета Гринграсс.

– Да хоть десяток, – легко согласилась Натали.

– Совсем замучили? – семикурсница села на одно из кресел.

– Это просто кошмар, – тяжело вздохнула Ната. – И что именно ко мне-то? В школе полно девушек, которые еще не определились с женихом.

– О, милая Натали, – улыбалась Гринграс, – Все дело в том, что вы пришлые. Мы тут все друг с другом в родстве, а тут ты. Можно не бояться за детей и внуков, как минимум.

Натали еще раз печально вздохнула, чуть оттолкнула в сторону букет и начала доставать из сумки учебники. Том повторил ее маневры, уходить не хотелось. Вот только доставал он не учебники, а газеты и бухгалтерские книги. Он уже сейчас начал готовиться к работе в министерстве. В его представлении, он должен подняться по служебной лестнице как можно быстрее. У него так много идей, он непременно хочет воплотить их в жизнь. Сегодня он изучал архивную подборку новостей из Европы, читал французские, итальянские и немецкие газеты. Он запрашивал копии из архива, ему присылали переводы.

Он сам предложил Алексею именно так его проверять. Находить схемы, которые могли бы стать контрмерами против Гриндевальда. Для этого и читал иностранную прессу. И сегодня наткнулся на что-то необычное. Говорили, что Гриндевальд, по всей видимости, получает поддержку именно из Великобритании, но не удается выяснить, кто ему помогает.

– Что связывает Гриндевальда и Англию? – вслух спросил Том.

– Где-то слышала, что у него родня здесь, – ответила Ната.

Впрочем, она тут же замолчала. Она это знала из той, другой жизни. Здесь же… нет, память не сохранила таких сведений. Но можно считать, что она это услышала в разговорах.

– Родня? – нахмурился Том. – А где у нас справочник чистокровного?

Друэлла кивнула на полки у камина. Том тут же поспешил за справочником. Это была огромная книга, искать в ней что-либо было крайне непросто.

– Сразу можешь убрать самые старые и богатые семьи, – посоветовала Друэлла. – Породниться с ними считается честью, если бы там затесались родственники Гриндевальда, об этом уже бы сказали.

Том кивнул, перелистывая первые страницы с самыми древними семьями Великобритании. Получилось примерно четверть справочника. Том понял, что его внезапное рвение слишком долгое и сложное.

– А родового древа Гриндевальда нет?

– Ммм… посмотри, там есть и французский справочник, только он не переведен, – предложила Друэлла.

Гриндевальды нашлись довольно быстро. Потом пришлось искать родовое древо его матери. И вот тут нашлась связь. Гриндевальд оказался внучатым племянником Батильды Бэгшот.

– Но чем она может помогать Гриндевальду? – подошедший Макс скривился. – Она же просто историк, и род не богат, не знаменит, и даже не особенно силен.

– Не знаю, – честно признался Том. – Но хочу выяснить.

Натали старательно прятала глаза. Сейчас ей пришло в голову, что помогать сумасшедшему с материка может Дамблдор. Но как такое возможно? Забавный мужчина лет сорока, пусть с бородой и в слишком ярких мантиях. Но при этом талантливый педагог, справедлив на уроках, всегда помогает ученикам, причем как своего факультета, так и других… Натали не могла даже подумать, что он может как-либо помогать Гриндевальду. Он же добрый. По крайней мере, должен быть.

* Как можно по-другому назвать что-то вроде МВД в магическом мире? Я решила, что обеспечением порядка и безопасности в стране должен заниматься этот отдел. Потому что авроры мне, честно говоря, кажутся смесью обычной полиции и спецназа.

========== Глава 8. Розы и жасмин. ==========

Том написал Алексею о своей находке. В ответ пришло письмо, что таланты парня вновь оценили по заслугам. Даже обещали рассказать, если что-нибудь станет известно. Том не особенно на это надеялся, но читать было приятно. К тому же начиналась весна, в школе явно чувствовалось любовное настроение, и Том изнывал от собственных проблем. Гордый, привыкший добиваться своего, он страшно боялся отказа. К тому же его отношение к Натали было не таким, когда отказ станет поводом для охоты, или, напротив, досадным недоразумением. Он боялся ее обидеть. И еще больше боялся обнаружить, что кто-то сможет пробиться через обычную холодность Феи Слизерина раньше Тома.

Для того, чтобы показать свое внимание к девушке, парни обычно дарили цветы. К тому же цветы и конфеты были теми подарками, от которых не отказываются. Это как произнесенный комплимент. Вернуть – значит показать ярую неприязнь, практически оскорбление. Букеты часто оформляли по правилам языка цветов. Вряд ли кто-то знал его полностью и наизусть, но лучше было проверять, чтобы не попасть в неловкую ситуацию. Букет для Тома оформляла бабушка, изрядно повеселившись над описанием. Белый жасмин и красные розы. Дружба и истинная любовь. Том открыл коробку в своей комнате, рассматривая небольшой букет.

Субботнее утро, почти пустая гостиная Слизерина. Друэлла, скинув на пол туфли, уже дымила сигаретой, палочкой направляя дым в сторону от Натали. Она готовила сочинение по трансфигурации: очень хотелось поскорее закончить и почитать что-нибудь более интересное. Девушка мягко улыбнулась Тому, когда тот сел рядом.

– Доброе утро, – она чуть подвинулась, давая возможность расположиться на диване.

– Натали, – окликнул ее Том, потому как, суетясь, она практически отвернулась от него.

– Да?

Том, улыбаясь, протянул ей букет. Девушка опешила на какое-то мгновение, но цветы приняла, с удовольствием уткнулась в них, жасмин она любила чуть меньше, чем сирень, но это не банальные розы и лилии, которыми ее заваливали нечаянные ухажеры.

– Том…

– И еще я бы хотел пригласить тебя на вечер Слизнорта в следующие выходные, – все еще старательно держал улыбку на лице Том.

Натали подняла глаза от пахучего букета, встретилась взглядом с Томом. Сколько всего она увидела в его глазах. Ожидание, надежду, испуг, нетерпение. И что-то такое, от чего она стремительно краснела и боролась с желанием спрятаться за этим букетом от внимательных зеленых глаз.

Друэлла, не смотря на свою внешнюю толстокожесть, и даже вопреки некоторому нахальству, была довольно чутким человеком. Она пробормотала что-то про забытую книгу и быстро ретировалась наверх. Впрочем, по дороге строго отчитала третьекурсников, проявляющих слишком много внимания к паре за большим столом у окон.

Натали молчала, Том, справившись с первым шагом, молчать не мог. Он уже понял, что не прогонит, в прогулке не откажет, только удивлена сверх меры.

– Ты мне очень нравишься… даже больше, чем нравишься. И я очень сомневался, захочешь ли ты терпеть такого неуравновешенного мага, да еще и с шатающимися моральными устоями… Но не прощу себе, если тебя уведет кто-нибудь другой.

– Спасибо за жасмин, – Ната все еще избегала смотреть ему в глаза, к тому же отчаянно краснела и смущалась. – Я очень люблю, когда цветы приятно пахнут. Жасмин – один из самых любимых цветков. Конечно, я схожу с тобой на вечеринку.

Тому казалось, что что-то внутри него рвется танцевать и радостно кричать, но он лишь взял худенькую ладошку Натали и легонько ее поцеловал.

– Вы завтракать идете? – голос Генри за спиной заставил их резко вздрогнуть.

Генри и Макс как раз поднялись из спален мальчиков. Как всегда, с шумом и криками. Со стороны казалось, что Том и Ната что-то обсуждают, а это не было чем-то необычным. Том учил язык, иногда спрашивал мнения девушки о каких-то ритуалах. Макс, увидев смущение Наты и явное недовольство Тома, сразу понял, что они ну очень сильно помешали. Но не Генри. Он намеков не понимал.

– О, очередной поклонник? От кого у тебя сегодня букет? – Генри рухнул в кресло, с которого только что встала Друэлла.

– Это я подарил, – ровным голосом ответил Том, ненавидя в данный момент своих друзей.

– Ой, – нервно заерзал Генри. – Я не знал, что ты…

– Мальсибер, лучше молчи, – посоветовал Макс, – иначе станешь любимым партнером Тома на остаток года.

Натали не смогла сдержать смешка. Том был мстителен, этого не отнять. Хотя обычно не позволял себе унижать, оскорблять и наносить непоправимый вред. Обычно он старательно ставил противника в такие ситуации, когда тот вынужденно показывает свои слабые стороны, практически унижая себя сам. Для близких знакомых, которые чем-то заслужили недовольство тайного кардинала Слизерина, Том предпочитал пытки уроками и занятиями. А так как темп обучения Реддла выдержать непросто, даже друзья опасались с ним конфликтовать.

Руку Натали Том еще не выпустил, теперь помог ей встать. Та с некоторым сожалением положила букет на стол. Пока они не вернутся, букет и книги никто не тронет. Друэлла тут же появилась из проема женского коридора, зло цыкнув в сторону Макса и Генри:

– Олухи! – сказано было шепотом, но вид у Генри стал особенно виноватым.

А Макс уже просчитывал варианты. Он видел, что отношение Тома к Натали – это не его привычный интерес, который он иногда демонстрировал некоторым девушкам. Здесь было что-то более глубокое и непривычное. И все эти легкие подколки Антонина, неясные прежде, стали вдруг более чем понятны. Родители одобрили Тома в качестве жениха. Поэтому Алексей его и взял учить. Не только невероятный талант, но еще и забота о семье подтолкнули русского к этому решению.

Макс еще раз посмотрел на пару, идущую чуть впереди. А они подходят друг другу. Не из тех, кто как два сапога пара, а как раз наоборот. Тони, помнится, жаловался, что его сестренка абсолютно не приспособлена к реальной жизни, слишком доверчива, добра и бескорыстна. Познакомившись с Натали, Макс полностью согласился с другом. И Том станет для нее идеальной парой. Он-то как раз корыстен, довольно злобен и недоверчив до абсурда. С таким она точно не пропадет. А он, при условии, что будет ее уважать, станет чуть мягче. Тут Макс чуть ли не хлопнул себя по лбу. Уважать! Да он любит ее! Не зря же он стал сдержаннее, когда начал с ней общаться.

За столом Слизерина всегда было чуть спокойнее. Так и сегодня, рассаживались за столами, тихо переговаривались между собой, обсуждали новости и предстоящие выходные. Друэлла с нетерпением ждала, пока завтрак закончится и она сможет затащить Нату в комнату, Макс обдумывал свою недальновидность, Генри судорожно размышлял – обиделся ли Том за прерванный разговор. Том уже не обижался. Пусть не сразу, а постепенно, но со временем она непременно его полюбит… если он не натворит глупостей.

Ната же едва сдерживала дрожь и пока не могла понять, что стало причиной такого состояния. Цветы ей дарили теперь часто. Поначалу она немного смущалась, ей было очень неудобно отказываться от прогулок и свиданий, но никто из дарителей этих букетов не трогал ее сердце. Было непривычно знать, что ты можешь кому-то нравиться, но чаще всего она не верила в искренность чувств. Какие могут быть чувства, если они едва сказали друг другу пару слов. К тому же бывали и те, кто целенаправленно добивался ее внимания для улучшения дел семьи.

Но теперь Натали по-настоящему растерялась. Том – это не те едва знакомые парни. И он… на этом моменте Ната старалась перестать об этом думать. Но не думать тоже не получалось. Она все время возвращалась мыслями к нему. И к этому внимательному взгляду зеленых глаз, от которого становилось душно, и как-то странно, будто она разом лишилась всех своих сил, будто он гипнотизирует ее… и при этом было страшно осознавать, что ее слова и поступки значат для него что-то большее, чем для других.

– Для тех, кто еще не заметил, обращу внимание: Дамблдора нет за столом, – Тони сел напротив Тома и Натали.

В волосах у него блестели мелкие капли, а мантия, что он небрежно бросил рядом с собой, была и вовсе полностью мокрой. Дождь на улице едва моросил, но Тони успел промокнуть, прежде чем вернулся с совятни. Письмо от отца он держал в кармане.

– А в чем дело? – Том сразу понял, что это было сказано неспроста.

– В министерстве выяснили, что он достаточно близко общался с Гриндевальдом, когда они были молоды. Его вызвали в министерство для разбирательств. Из Франции уже не единожды приходили жалобы на поставку некоторых магических приспособлений из нашей страны.

– То есть… – Том нахмурился, – Ты хочешь сказать, что наш преподаватель трансфигурации помогает Гриндевальду?

– Это лишь предположение. Вызвали еще пять магов, с которыми Геллерт близко общался, пока жил у своей родственницы, – покачал головой Тони. – Но папа считает, что нам впредь стоит быть крайне осторожными и в школе.

– А кто остальные? – Макс рукой отодвинул Генри, который загораживал ему просмотр.

– Не важно, по сути. И Дамблдор, и все остальные, мало подходят на должность тайного шпиона. Передачи происходят минимум раз в месяц. Дамблдор живет в замке, наружу не отлучается, передавать ничего не может. Тут важен сам факт того, что у них шла переписка. Довольно долгая, кстати.

Том рассеянно кивнул, но про себя подумал, что даже не задумываясь может назвать пять способов незаметно выйти из замка. И еще с десяток передавать приказы письмами. Но без явных улик подозреваемых не будут допрашивать по всей строгости. Ни зелья правды, ни сильного легилимента. К тому же Дамблдор и сам хорош в копании в голове. Том до сих пор помнит, как тот залез в его мысли тогда, в приюте. Именно поэтому он так яростно учился защите разума. Он не хотел, чтобы подобное повторилось.

Вечером вся компания вновь сидела за большим столом у окна. Ната листала разрозненные листы. С начала войны стихи и прозу из России им передавали по почте, делали копии того, что ходило по рукам у маглов. Том, хоть и держал в руках книгу, не читал. Он то размышлял о том, может ли их учитель трансфигурации помогать Гриндевальду, то любовался Натали, которая улыбалась страницам книг.

– У вас в семье все так много читают? – скучая, спросила Друэлла у Тони.

– Ммм… да. Думаю, да. И стихи у нас любят. И песни петь. И еще балет, о, стоит ненавидеть войну только за прекращение гастролей русского балета.

– Тони! – Ната отвлеклась от книги и опять напомнила брату, что тот вечно неправильно расставляет приоритеты.

– Можно подумать, ты бы сейчас отказалась сходить на Щелкунчика? Или на Лебединое озеро. О, Жизель. Спящая красавица. Несравненная Шахеразада…

– Тони, прекрати, – засмеялась Натали. – Ты уж балет точно никогда не любил.

– Я, как вы говорите, слишком прямолинеен, чтобы понять тонкое искусство выражение чувств через музыку и танец. Но я не обижаюсь, – веселился Тони.

– Зато ты любишь петь, – улыбался Макс. – Свои странные песни под гитару.

– Стихи он тоже читает, – раскрыла брата Натали. – Нас папа именно через стихи учил риторике и умению играть роль.

Том с интересом посмотрел на Долоховых. Так вот почему у Натали так хорошо получается передавать содержание стихотворения даже для незнающих языка.

– Что? Тони, ты тоже так умеешь? – удивился Генри.

– Умеет, – улыбка у Натали вышла задорной, а окружающие поддержали ее требованием продемонстрировать таланты Тони.

Тот, с прищуром посмотрев на сестру, заметил:

– Я ведь не любитель твоих символистов, витиеватости и прочего.

– О да, я помню, что тебе понравился Маяковский, – махнула ладонью Ната.

– Маяковским я вас мучить не буду. Я помучаю свою сестренку. Есениным.

Ната нахмурилась, соображая что есть такого мучительного в лирике Есенина, которого она тоже любила. Но потом Тони начал читать и Ната вспыхнула, опустила глаза под насмешливым взглядом брата. Он читал иначе. С широкими жестами, довольно громко, даже радостно и несколько яростно.

Заметался пожар голубой,

Позабылись родимые дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

Был я весь – как запущенный сад,

Был на женщин и зелие падкий.

Разонравилось пить и плясать

И терять свою жизнь без оглядки.

Мне бы только смотреть на тебя,

Видеть глаз злато-карий омут,

И чтоб, прошлое не любя,

Ты уйти не смогла к другому.

Поступь нежная, легкий стан,

Если б знала ты сердцем упорным,

Как умеет любить хулиган,

Как умеет он быть покорным.

Я б навеки забыл кабаки

И стихи бы писать забросил.

Только б тонко касаться руки

И волос твоих цветом в осень.

Я б навеки пошел за тобой

Хоть в свои, хоть в чужие дали…

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить.

– Это про любовь? – нахмурилась Друэлла. – Что-то явно жизнеутверждающее. Видимо, про любовь со счастливым концом.

– Конечно про любовь. Про первую, бескомпромиссную и страстную. Тому вот стихотворение явно понравилось, не так ли?

========== Глава 9. Горе от власти. ==========

Натали, как ни старалась, не могла сосредоточиться на подготовке к экзаменам. Солнечная погода, прекрасный пейзаж за окном, ветер словно зовет за собой на прогулку. Они бродили с Томом по берегу. Озеро в шотландских горах, густой лес, замок на берегу, зеленая трава под ногами и ветер, он словно поет о счастье и свободе. Она подставляла лицо солнцу и этому ветру, не могла перестать улыбаться. И было приятно идти по берегу этого озера под руку с красивым парнем, осторожно ступать по мягкой траве, стараясь не испачкать туфельки со множеством ремешков, слушать плеск воды и разговаривать о погоде, книгах и музыке.

Тому, на самом деле, музыка и литература были не столь уж интересны. Но ему была интересна Ната. Она улыбалась, вдохновенно рассказывала о Ремарке и Фицджеральде, объясняла что такое «потерянное поколение». Читать книги о сложных любовных перипетиях Том не хотел, но вот рассказ о том, как кто-то не может найти место в мире из-за черствости после ужасов войны, были ему близки. Он рассказывал, что практически все выходцы из сиротских приютов тоже, в некотором роде, потерянные. Тот, кто не стал жестоким извергом, превращается в пассивного обывателя.

– Но ты не такой, – улыбалась Натали.

– Мог бы стать, – качал головой Том.

Ему все еще казалось, будто к нему на ладонь села хрупкая певчая птица. И он может раздавить ее неосторожным движением. И эта птица не замечает, что творится в мире. Вести с материка становились все более тревожными, беженцы теперь прибывали иные. Больше не было веселых аристократов, везущих в сундуках фамильный фарфор. Теперь прибывали оборванцы, беглецы из собственных поместий, о них писали в газетах. На колдографиях измученные маги, они искали приют и защиту.

Ужасы войны маглов, с которыми Том познакомился еще четыре года назад, докатились и до Англии. Стали поговаривать о начале военных действий. Долохов-старший стал частым гостем в Министерстве. Старшекурсники в школе начали строить планы о вступлении в боевые отряды, о подвигах и помощи. Том был лишен подобных желаний. Он за несколько августовских дней понял, что в войне нет ничего героического. Натали его поддерживала. Описывала войну глазами самих военных. О голоде, страхе, желании жить, о невероятном усилии воли, основанном на желании защитить семью. Красиво о войне пишут те, кто на ней не был. У остальных – страшно, сумбурно и даже смешно.

Как бы там не было, в мире маглов война прошла переломный момент, что словно подстегнуло Гриндевальда. Стала поступать информация о ритуальных убийствах, пропали какие-либо сведения о взятии в плен. Когда студенты покидали Хогвартс, ситуация стала особенно напряженной.

Том отправился к своим родичам. Ему не терпелось начать строить что-то свое, разобраться в бухгалтерии, понять принципы дела семьи. Он часто ужинал у Долоховых, с трудом учил язык и, втайне ото всех, увлекся архитектурой. Хижина Мраксов стояла на огромной территории. В самый раз для красивого светлого дома и парка вокруг. Тому казалось правильным построить дом и самостоятельно заложить защиту, укрепить всеми возможными способами. Посадить вокруг кусты сирени и возвращаться в этот дом к Натали. Только, для начала, нужно дождаться кончины дядюшки.

Но в середине июля Тони прислал ему обеспокоенное письмо и Том рванул к Долоховым, оставив все свои привычные дела. Тони был взволнован, даже взвинчен. Натали не могла сдерживать слез. Том обнял девушку, взглядом требуя Долохова объяснить что случилось.

– Папа заболел. Мы позвали мистера Тики, это наш семейный колдомедик. Он сказал, драконья оспа.

Том непроизвольно сильнее обнял Натали, с ужасом понимая, что для Алексея крайне малы шансы выжить.

– Вот только папа переболел драконьей оспой в детстве. Это не оспа, – жестко добавил Тони.

И сразу стало понятно, почему здесь только мистер Тики, и почему позвали Тома. Если это не болезнь, то проклятье. Тот самый тип, который запрещен в магической Англии. Основанные на ритуалах, они поражают жертву на расстоянии, нужно быть сильным магом, чтобы провернуть подобное. И чаще всего они маскируются под магические болезни, истощение или сумасшествие. Но проклятье можно снять. Поэтому Том легко поцеловал Натали в лоб, посадил девушку на диван к матери и повел Тони прочь из комнаты:

– Ты ведь понимаешь, что проклятье такого уровня накладывали долго и так просто его не снимешь, – напомнил он Долохову.

– Мама найдет нужных людей, – чуть дрогнув, сказал Тони.

Том кивнул. За жизнь чаще всего нужно платить жизнью. За ритуал очищения, который снимает любое проклятье, нужно заплатить человеческой жертвой. И, не смотря на все старания властей, маги до сих пор творили подобное. И найти жертву – не значит кого-то схватить и убить. Можно уговорить. Сколько семей нуждаются в деньгах? Среди них точно найдется кто-нибудь, согласный обменять свою жизнь на благополучие близких.

Они зашли в комнату. Алексей лежал на постели, доктор Тики что-то смешивал в стакане. Том осторожно сел на край постели, Тони встал за его спиной.

– Ты можешь говорить при мистере Тики, – голос у Алексея был довольно слабый. – Он наш преданный врач.

– И связан клятвой, – добавил колдомедик.

– Жизнь на жизнь, – сразу перешел к делу Том. – Предварительно нужно провести несколько ритуалов поменьше. К лунному циклу подобное не привязано, как только все будет готово, я смогу начать. Но не здесь. И вам нужно куда-нибудь уехать.

– Да, я тоже так думаю, – кивнул Алексей.

– Зачем? – нахмурился Тони.

– Если бы я решил кого-то проклясть, да не заклинанием, а чем-то вроде этого, сложным, маскирующимся под болезнь, то это было бы неспроста, – Том говорил отстраненно, хотя внутри него была целая буря. – К тому же такие проклятья снимаются только обменом. То есть жертвой, по сути. Министерство даже прирезанного барана не одобряет, а ритуалы с человеческой жертвой и вовсе недопустимы. Если об этом станет известно, то твоего отца, уже здорового, отправят в Азкабан. Все тщательно подстроено. И значит, скоро к вам придут гости, чтобы скрыть болезнь было невозможным.

– Зелье готово, – прервал Тома мистер Тики. – Я бы не рассчитывал больше, чем на полтора часа.

– Уже хорошо, – кивнул Алексей. – Тони, дай Тому мантию для министерства. Я тебя назначу поверенным. С защитой разума, я так понимаю, у тебя все хорошо?

– Более чем. Мне нужно будет приходить каждый день?

– Да. Я отправлюсь по семейным делам. При условии, откуда мы, скорость отъезда не будет казаться слишком странной. Тони поедет со мной. А Натали и Татьяна останутся под твою ответственность.

События завертелись со страшной скоростью. Зелье сняло с Алексея внешние симптомы драконьей оспы, он быстро оделся и они аппарировали в Министерство. Пропуск для Тома, знакомство с отделом, где Алексей числился консультантом.

– Я несколько спешу, – Алексей чуть морщился, любой бы сказал, что русского огорчают такие быстрые сборы, – Поэтому пока за меня побудет мистер Реддл. Все равно ему со следующего года у вас работать.

– Надолго, мистер Долохов? – беспомощно улыбался секретарь главы отдела.

– Не знаю точно. Месяц, наверное. Том будет знать, как со мной связаться.

До домика родственников Долоховых Том практически нес довольно мощного Алексея. А сам уже в уме пролистывал список ингредиентов и где их можно достать. С чем-то поможет Малфой, что-то достанет Нотт. Лестрейндж просчитает точные цифры. Этим он может доверять полностью.

Гости к Долоховым заявились на следующий день. Два аврора, чиновники министерства и Дамблдор, непонятно зачем приведенный с ними. Том как раз зашел к Долоховым на ланч, принес букет для Наты. К тому же нужно было обсудить с Татьяной как правильно замаскировать приготовление к ритуалу. Том уже подключил к проблеме Вальбургиевых рыцарей. Кого-то использовал, не рассказывая причин, кто-то был посвящен в тайну. Натали смотрела на них с некоторым ужасом. Она понимала, что за жизнь отца будет уплачено чьей-то жизнью… и ее моральные принципы, непоколебимые до этого времени, дали трещину.

– У ворот гости, – прервала их разговор Татьяна. – Впускать?

– Конечно, вам ведь нечего скрывать, – качнул головой Том. – Вот только… Знаю, что дарить кольцо положено лишь на помолвку. Но… это артефакт.

Он выложил на стол колечко, с тревогой смотря на женщин.

– Я смогу найти Натали, оно защищает от первого удара. И немного защищает разум. Напора не выдержит, но уже не удастся прочитать мысли, смотря в глаза.

– Нона, пальчик порежь. И признай своим, – Татьяна метнула пораженный взгляд на Тома. – А я пойду встречать гостей.

Гости прошли в коридор, топая и громко разговаривая. Татьяна смотрела на них несколько высокомерно, отчего чиновник растерял часть своей бравады, авроры притихли, а вот Дамблдор стал улыбаться еще радостнее. Том вышел из гостиной как раз к началу разговора.

– Поступили сведения, – говорил чиновник, – что в вашем доме находится больной драконьей оспой. Так же поступили сведения, что вы готовите запрещенный ритуал. Мы получили соответствующие бумаги для обыска дома.

– Я просмотрю, – Том протянул руку за бумагами. – Мистер Долохов с сыном отбыли по делам семьи. Я так понимаю, подозрение в болезни связанно именно с его резким отъездом? Обыскивать дом можно лишь в присутствии трех независимых свидетелей, я сейчас напишу мистеру Малфою и мистеру Лестрейнджу, чтобы они оказали нам услугу.

– Том, мы ведь понимаем, что обыск – лишь выполнение министерского приказа, – мягко проговорил профессор Дамблдор.

– При всем уважении, профессор, – чуть скривился Том, пролистывая заверенные бумаги, – но учитель попросил меня присмотреть за его семьей. И я считаю, что все должно быть строго по правилам.

И еще, со свидетелями у бравых авроров не получится прикарманить семейное серебро и рукописные книги. Том был уверен, что они еще и что-нибудь подкинуть могут. Поэтому он, заклинанием скопировав министерские бумаги, пригласил незваных гостей в гостиную. Чай не предлагали.

Абраксас и Элдрич прибыли довольно быстро. Они были старше Тома на два года, к тому же не работали в министерстве, поэтому считались подходящими свидетелями с «обвиняемой» стороны. Третьим свидетелем стал Дамблдор, который тоже не числился в министерстве, и чье пребывание здесь все еще было неясным.

Дом и сад обошли чуть больше, чем за час. Понятное дело, в доме не было никаких запрещенных предметов. Все запрещенное, если оно и оставалось, хранилось в том самом домике, принадлежащем дальним родственникам Долоховых. А то немногое, что оставалось, Том увез к Реддлам, хорошенько запечатав ящик.

Они вновь вернулись в холл, чиновник присел за небольшой письменный стол, оформляя бумаги. И тогда разума Тома коснулись. Осторожно проверили защиту и чуть усилили нажим.

– Профессор! Влезать в чужой разум как минимум неприлично. Хоть и недоказуемо перед законом.