Текст книги "Венсеремос! (СИ)"

Автор книги: Д. Н. Замполит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц)

Разговор с полковником переходил от теории к практике латиноамериканских «революций», от международного положения к реформам в Боливии, а Вася все думал – а с чего, собственно, чистокровный гальего Фернандес так откровенен с индейцем? Неужели дело только в титуле касика? Впрочем, даже испанцы, когда завоевывали континент, признавали касиков равными своим идальго и величали индейских вождей «донами».

Обозначили основные действия на ближайшее время: выход из подполья, трансформация партизанских сил (похоже, даже армейская разведка не знала, насколько их мало) в милисианос, программа по развитию населенных кечуа районов – экономика, школы, самоуправление… К завершению разговора Вася взмок и попросту устал. В конце концов это заметил и хозяин и, глянув на часы (такой же «ролекс», как у Че, отметил Вася) предложил отдохнуть – до вечера.

– Вы не против, если я представлю вас друзьям? Будет даже один ваш знакомый, – таинственно улыбаясь, сообщил Фернандес.

– Это прекрасно, но мне нужно дать знать моим людям, что со мной все в порядке. У вас есть здесь телефон?

– Конечно, звоните.

– Взятых в Пуно отпустили?

– Да, сразу же.

Вася без всяких хитростей попросил соединить его со штабом милисиано в Кочабабмбе, и прямым текстом передал, что у него все в порядке, он в гостях у друзей и попросил узнать, что с Гусманом, не забыв вставить нужные кодовые слова.

Вечером, когда душная южная ночь рухнула на городок тяжелым одеялом, к вилле в нескольких машинах одна за другой подъехали три семейные пары и двое мужчин поодиночке. Женщины, поочередно метнув на переодетого в цивильную одежду Васю быстрые взгляды, тут же удалялись с хозяйкой на дальнюю террасу.

– Полковник Ойос, – представлял прибывших хозяин. – Полковник Родригес, полковник Гальегос, полковник Малина. Ну а с полковником Аррана вы знакомы.

Вася несколько замешкался, после чего потряс руку адъютанту генерала Торреса.

– Присутствующие здесь офицеры перуанской армии – авторы плана «Инка».

Вася разглядывал красных полковников – острый подбородок и ясные глаза Ойоса; чисто испанское лицо Родригеса; явно имеющего индейские корни Гальего и потрясающе похожего на молодого Фернанделя Малина. Все они немедленно закурили, пользуясь отсутствием дам, и не переставали дымить весь вечер – даже несмотря на распахнутые окна, в клубах дыма под потолком мог удержаться не только одинокий топор, но и целая лесосека.

Офицеры сразу кинулись втирать за план – они явно гордились своим творением.

– Пять реформ, – вещал Гальего, – аграрноая, промышленная, налоговая, кредитная и государственного управления.

Насколько мог судить Вася, в обществе был консенсус только по части первой – всего два процента населения владело девятью десятыми земли. Военные желали провести реформу как можно быстрее, экспроприировать и передать в руки кооперативов агропромышленные комплексы Косты – перуанского побережья. Родригес похвастался, что готов проект декрета о национализации неиспользуемых земель американского концерна «Серро де Паско Корп» – двести тридцать тысяч гектаров, махинациями отнятых у индейских общин!

Вася ради интереса оппонировал – предсказывал, что землевладельцы будут сильно против, вплоть до антиправительственных выступлений. Что банки могут запросто остановить финансирование кооперативов и так далее. Что Америка может ввести санкции и эмбарго. Спасибо Че и Гильену, натаскали малость в политэкономии. Но несмотря на возражения, энтузиазм авторов плана «За все хорошее, против всего плохого» поколебать не удалось.

Мало-помалу, от перспектив преобразования частных предприятий в «промышленные общины» перешли к рассказам о перевороте. Сосбтвенно, причиной, как часто бывает, стала жадность – президент Белаунде втихую подписал договор с Рокфеллерами. И ладно бы просто договор, но с секретным приложением, вот оно и вызвало скандал и привело к перевороту – почти все генералы высказались против этого соглашения. И полковник Гальего вот этими самыми руками арестовал президента Белаунде.

– За армию, инициатора и главную движущую силу революции! – провозгласил тост хозяин.

Гости дружно чокнулись, но Вася не удержался:

– А кто будет руководить революцией?

– Армия! – чуть ли не хором ответили полковники.

– Как долго?

– До тех пор, пока преобразования не станут необратимыми!

– А вы понимаете, что необратимыми они станут только при поддержке снизу?

– Мы намерены вовлекать народ в управление производством!

– А во власть? – тихо спросил касик.

Властью военные делиться пока не собирались – по факту имелась натуральная военная диктатура, с хунтой наверху и военным правлением на местах, разве что с левой программой. Вася с удивлением осознал, что наблюдает марксистский принцип «бытие определяет сознание» – офицеры привыкли именно так, в их парадигме нижние чины не должны вмешиваться в процедуры командования.

Касик предложил познакомиться с народными ассамблеями в Боливии – все равно на самом нижнем уровне армия не сможет руководить, а у людей будет шанс научиться управлять. Тем более, если давать полные права индейцам, уже имеющим самоуправление в общинах. А в качестве пряника заметил, что с выборами в парламент и тем более с президентскими можно не торопиться лет пять, а то и десять.

– Без опоры на массы населения все ваши планы – бумажный домик. На штыки можно опираться, но на них нельзя сидеть.

Эта сентенция вызвала лишь кривые ухмылки прогрессивного офицерства. Но Васю уже несло после всех треволнений и выпитого:

– Если рассчитывать только на армию, то где гарантия от контрпереворота?

– Да кто сейчас не это пойдет? – возразил Малина.

– Например, те офицеры, кто сейчас учится у американцев в Панаме или Форт-Бенниге. В конце концов, вы сами сказали, что против договора с Рокфеллерами акта высказались не все генералы.

Перуанцы напряглись, но боливийский гость, полковник Аррана, уловвив возникшее напряжение, ловко сменил тему.

– Если вам интересна наша практика народных ассамблей и вообще совместные действия, я готов организовать встречу генерала Веласко с генералом Торресом.

– Технически сложно, – нахмурился Фернандес, – государственный визит сразу после переворота? Нет, это неудачно.

– А ехать встречаться на границу – так об этом завтра будет известно каждой собаке, – добавил Родригес.

– А на рыбалку? – подкинул идею Вася, внезапно вспомнивший про скоростной катер в Пуно и «встречу на плоту» в Тильзите.

– На рыбалку?

– Ну да. Генерал Веласко рыбачит на Титикаке, и совершенно случайно генерал Торрес тоже решил половить рыбку.

Полковники перекинулись десятком слов и признали идею годной.

Уже под самый конец вечера Оскар Малина, бывший атташе в Аргентине, поведал о действиях партизан Гевары – ни шатко, ни валко, а Рафаэль Ойос тихо спросил у касика:

– А кто планировал ваши операции? Я сейчас командую спецназом и, честное слово, восхищаюсь! Вот будь я неженатым лейтенантом – ей-ей, удрал бы к вам партизанить!

Ночью, ворочаясь на постели с чистыми простынями (в первый раз за бог знает какое время), Вася перебирал прошедший день и приходил к мысли, что без чистки армии не обойтись.

Глава 4 – Оппа, новый год!

Наступающий 1969 год встречали по-разному.

Перуанские и боливийские офицеры, отметив Рождество, наглухо ушли в разработку «Андского пакта» – документа, по которому предстоит жить обеим странам.

Договорились об этом во время «рыбалки» на озере Титикака, когда к плавучему тростниковому острову-урос пристало два солидных катера, даже кораблика. Еще парочка катеров помельче, в расцветке пограничников Перу и Боливии, нарезали вокруг, во избежание появления нежелательных свидетелей.

Группа рыбаков немало удивилась тому, что хозяева – индейцы уро – встречали в первую очередь не кучу генералов и полковников, а команданте Серапио, сопровождавшего команданте Тупака Амару. Что поделать – дикие люди, дети гор и воды, им аймару и кечуа куда важнее золотых погон.

Но ничего, устроились, посадили несколько человек с удочками изображать ловлю тручи.

Вася напряг свои знания испанского – труча это же форель, откуда она здесь?

– Лет сорок назад начали запускать, да что-то пошло не так, – сощурился полковник Аррана. – Почти всю местную рыбу выдавила, а сама не размножилась, поголовье падает. Никакого промышленного лова не получилось.

Пока там тягали радужную рыбку, Веласко и Торрес засели в кают-компании кораблика побольше и принялись за согласование позиций. Вася сидел в уголочке и подавал голос лишь изредка. Планы сторон сильно походили на Манифест Сукре – антиимпериализм, образование, рента с природных ресурсов, равноправие всех народностей, кооперация, профсоюзные свободы и так далее, так что идейная близость наличествовала.

Но присутствовали и старые обиды, времен Тихоокеанских войн, когда Боливию обкорнали и лишили выхода к морю. И они вспыхивали в самые неподходящие моменты, вот тогда Вася и старался напомнить, что двоих задушить сложнее, чем одного.

– Нам бы еще Чили включить в пакт, – снял очки и потер переносицу генерал Торрес.

– Через год, – уверенно заявил Вася.

– ???

– У них выборы в семидесятом, есть шанс, что левые объединятся и победят.

– Это тебе твои колдуны нашептали?

– Нет, это сведения по нашим каналам. Доктор Альенде и генсек коммунистов Корвалан выступают за союз с радикалами и социал-демократами.

– Да, такой блок возможен, – подтвердил Фернандс. – Если он состоится, то у левых отличные шансы.

– Ну вот и помочь им, пусть идут на выборы с общей экономической программой для трех стран.

– Ты все о промышленности… Тут на одну гидроэлектростанцию или горно-обогатительный комбинат непонятно где денег взять, а ты сразу три страны!

– Ну так американская собственность национализирована, она дает доход…

– Этот доход пойдет на повышение уровня жизни, иначе нас не поймут, – отрубил Веласко.

– А если вы не займетесь индустриализацией, – давил Вася, – все это улучшение уйдет в песок.

– Если Америка отпадает, – снял и сложил очки Торрес, – можно поискать инвестиций в Японии или Европе.

– Ты же в СССР учился? – тихо спросил Фернандес в перерыве между дебатами.

– Да, в Москве.

– И у тебя там есть связи в правящих кругах, – утвердительно, а не вопросительно продолжил полковник.

Вася проклял тот день, когда он заливал эту легенду Че – судя по всему, слухи разошлись и достигли перуанской разведки и теперь придется, что называется, «отвечать за слова».

– Очень ограниченные.

– Ну, у нас и таких нет. Думаю, тебе придется съездить в Россию.

Вот это и называется двоякие чувства – побывать дома и одновременно расписаться в собственном вранье. В раздрае и непонятках, что делать дальше, Вася почти упустил, как генералы договорились и перешли к ужину. Индейцы насыпали углей на лист железа, пожарили выловленную форель, ее подали к столу с чилийским вином…

– Благодать… – размяк касик от красот горного озера.

– Да, хорошее место, – осклабился Фернандес, – можно разом получить и горную, и морскую болезнь.

***

В преддверии нового года в Вашингтоне уходящая администрация понемногу передавала дела новой, не дожидаясь намеченной на 20 января инаугурации Ричарда Никсона.

Будущего госсекретаря Роджерса заботила не только война во Вьетнаме (особенно базы коммунистов в Камбодже), но и «красная волна» в Латинской Америке, которую он неоднократно обсуждал с будущим советником по национальной безопасности Киссинджером.

Телекон

Секретарь Роджерс

27.12.68 12:15

Р: Хорошо. По Боливии ЦРУ подготовило документ с общими выводами, которые я считаю неплохими – наши люди согласны. Но что бы мы ни делали, я думаю, что есть две вещи, которые мы должны принять во внимание: во-первых, мы хотим быть уверены, что в отчетах все выглядит прилично. Что бы мы ни делали, это, скорее всего, закончится оглаской, так что наши документы должны быть сделаны тщательно.

Мы не можем сейчас посылать войска и сотни инструкторов, как бы этого ни хотели. Мы также не можем использовать силы специальных операций.

Я долго говорил об этом с президентом. Мое мнение, и я думаю, что оно совпадает с мнением Президента, заключается в том, что мы должны поощрять результат, отличный от прежних попыток, но делать это осторожно, чтобы это не имело неприятных последствий.

К: Вопрос только в том, что считать неприятными последствиями.

Р: Быть пойманным. После всего того, что мы говорили о демократии, если там проведут выборы, а США попытаются помешать конституционному процессу, мы будем выглядеть очень плохо.

К: Мнение президента – сделать максимум. Возможно предотвратить союз Перу и Боливии, но боливийскими руками с нашим минимальным влиянием.

Р: Меня беспокоят телеграммы Риццо. Они звучат безумно и несколько иррационально. Я знаю, что он находится под давлением, но мы должны быть осторожны с ним. У него перевозбужденное состояние, не знаю, видели ли вы его телеграммы.

К: Да, я видел.

Р: И я думаю, мы должны быть уверены, что он действует осмотрительно. Он нервный парень.

K: Я думаю, что мы должны сделать хладнокровную оценку, определить план действий на этой неделе, а затем выполнить его.

Р: Я разговаривал с Риццо, я думаю, важно, чтобы он понял, что не должен устраивать все сам, а только побуждать боливийцев делать то, что они должны. Если станет ясно, что это не боливийский, а наш проект, Штатам будет плохо. Я не уверен, что он лучший человек для этого. Я не уверен, что он самый скромный парень. Мне кажется, нужно рекомендовать заменить его на этого, как его, Уинслоу.

К: Вы уверены?

Р: Не то, чтобы уверен, но мне кажется, что сейчас это будет правильно. Мы должны, как вы говорите, хладнокровно решить, что делать, а затем сделать это.

***

Фрэнк встретил новый год даже несколько расслабленно – во-первых, эта итальянская рожа адски облажалась не только в Боливии, но и в Перу (правда, не без участия Фрэнка – ну подумаешь, какая-то информация поступила не полностью). Во-вторых, приглашения на Рождество приняли несколько очень нужных людей, включая первого секретаря посольства (отправлял он и послу, но оба хорошо понимали, что это не более чем жест вежливости). Ну и в-третьих, удалось сбагрить Майкла в офицерский городок (ха-ха, там его встретят сослуживцы Паппи!).

Осталось докончить начатое и добиться, чтобы Майкл исчез совсем, после чего занять его место. Тем более, в Вашингтон приходят республиканцы, Никсон наверняка изменит курс в Латинской Америке и нужно к этому подготовиться. Даже не так – нужно подготовить эту самую смену курса, для чего Фрэнк все последние месяцы писал меморандум.

Идея создания групп из местных офицеров для похищения или уничтожения партизанских командиров принадлежала послу в Боливии Боулдеру, но именно Фрэнк придал ей объем и глубину. Начиная от программы курсов в зоне Панамского канала, до создания общего для служб-участниц компьютеризированного учета подрывных элементов. А то при традиционном латинском бардаке стоит лишь переехать из одной страны в другую, как все следы теряются. Кооперация, оповещение и беспощадное уничтожение – три кита будущего плана, написанного под Генри Киссенджера, имевшего схожие идеи насчет контроля в Латинской Америке. Достаточно пристрелить сотню-другую комми и левое движение заглохнет без лидеров. Ну ладно, не сотню, а тысячу, да хоть десять – мелочь по сравнению с удержанием полутора сотен миллионов населения в американской орбите!

И главное, план не требует сверхзатрат – десяток-другой инструкторов, налаживание учетов, обучение в зоне Канала и все. Никаких военных акций, многомиллионных вливаний – все сделают те самые генералы-гориллы с полковниками, майорами и капитанами. Причем уже есть неплохой опыт Mano Blanco в Гватемале и Colorados в Парагвае.

А Майкл… Он и так не в лучшем состоянии, из Перу выслали трех его агентов, рвет и мечет – в смысле напивается и скандалит. Ничего лучшего не придумал, как наорать на аргентинских офицеров в школе Форт-Гулика… Кстати, надо подкинуть ему идею усилить контроль и проверки на идеологию в Школе Америк. Он клюнет, ведь до сих пор неясно, откуда у перуанских высших офицеров откровенно левые идеи. А еще он клюнет на предложение сковырнуть Торреса силами парамилитарес и рондас. Это его поле, надо только создать впечатление, что боливийское правительство слабо. Пусть разобьет себе голову.

А если получится… Ну что же, тогда придется придумывать нечто совсем иное. Так что надо заканчивать с праздниками и с новой силой браться за меморандум.

***

Торрелио провел праздники, как и положено доброму католику и жителю Кордовы – начал 8 декабря, а закончил в день Богоявления, через месяц. Отстоял и рождественскую службу в церкви Святого сердца, помолился у статуй святых за благословение последних месяцев. Перед самым новым годом, как и все соседи, он выкинул старые бумаги, отчего улицы, покрытые белым слоем, среди летней жары стали хоть немного походить на зимние.

После всех перипетий в Боливии он долго выбирал, куда податься и, наконец, по совету падриньо, выбрал Аргентину. Денег здесь явно побольше, готовить он умеет неплохо, а необычные боливийские пирожки и закуски идут влет, особенно в праздничные дни. Живи да радуйся! Если так пойдет и дальше, уже через год он сможет прикупить небольшой домик, перенести свою закусочную на первый этаж и сэкономить на аренде.

***

Новый год для Майкла прошел в пьяном дурмане. Невменяемое состояние не могли развеять ни тропические красоты Панамы, ни обилие дешевого (и при этом хорошего) рома – чертовы латины профукивали страны одну за другой! Сначала чертов Гевара в Боливии, потом чертовы генералы в Перу, теперь зашевелились чертовы социалисты в Чили! Если еще этот чертов придурок Онганиа допрыгается до революции в Аргентине, можно смело вешаться – все карьерные перспективы псу под хвост и еще не факт, что его оставят в Фирме. Могут и выгнать пинком под зад, как шелудивого пса.

Через окно Майкл с ненавистью посмотрел на кишащую насекомыми тропическую зелень, на химической голубизны бассейн, на неровные холмы, беспорядочно поросшие косматыми пальмами и еще какой-то дрянью. Мимо дома промчалась крикливая толпа подростков. Здесь, в Форт-Клейтоне, ему досталась не квартира в офицерских таунхаусах и тем более не в сержантских пятиэтажках, а один из немногих отдельных коттеджей, но спасения от оголтелых малолетних битломанов, хиппи или кто они там, нет нигде. Нигде, кроме особняка Фирмы, откуда его выселил скотина Фрэнк, мотивируя конспиративными соображениями.

Майкл запустил руку в пластиковое ведерко со льдом, пошевелил волосатыми пальцами и с отвращением убедился, что все растаяло. Он тяжело поднялся, прихватил емкость и отправился на кухню, к рефрижератору – пить без льда в тропиках невозможно.

В коридорном зеркале ему навстречу двинулся располневший итальянец лет пятидесяти, с редкой сединой, с руками и грудью, густо поросшими жесткими курчавыми волосами, в трусах и майке. Майкл с укоризной оглядел пузо, мокрые подмышки (чертов Фрэнк! Никак не может вызвать механика наладить чертов кондей, fanculo!), мешки под глазами и выросшую вдвое лысину. Черт побери, где тот веселый молодой парень, оперативник УСС, что прыгал с парашютом на Сицилию каких-то двадцать пять лет назад?

Нигде.

Кончился.

Разжирел.

И скоро совсем сопьется.

И как раз поэтому, а вовсе не из чертовой конспирации, Фрэнк выпер его из своего жилища – кому охота в праздничной обстановке видеть обрюзгшую, пьяную и вечно недовольную рожу?

Майкл зло сощурился и вдруг запустил ведерком в зеркало, расплескав талую воду по всему коридору. Хрен вам всем, мы еще повоюем! А с пьянкой надо кончать.

Он вернулся в комнату, взял полупустую бутылку и недопитый стакан и вынес их в кухню. Бутылка улетела в мусор, стакан… рука дрогнула, но потом продолжила свой путь, вылив остатки выпивки в раковину.

За работу.

***

Товарищи команданте новый год встретили на Касигуаче, куда собрались обсудить текущее положение.

Колонна Че навела шухеру в департаментах Хухуй и Сальта, но под давлением армии вынужденно отступила обратно в Боливию. На память об этой эскападе Гевара обзавелся дыркой в ноге и рваным от пули ухом, скрытым под отросшей канонической гривой. Сейчас он отсыпался на первом уровне ваки и ежедневно парился в бане.

Да, в настоящей – сколько можно мыкаться под тесным навесом из жердей и шкур, как не в ХХ веке! Партизаны по указаниям касика живо построили хижину прямо над ручейком, обшили ее изнутри досками и сложили очаг из камней. Дед Контиго, как обычно, бурчал о попрании всех и всяческих устоев, но сам парился регулярно.

Здесь, в горах вокруг ваки, действовал последний партизанский район, не трансформированный в легальную базу милисиано. Здесь, в Тарате и Сан-Эсперансе работала школа континентальной герильи со студентами из Бразилии, Никарагуа, Колумбии, Аргентины, Венесуэлы, Сальвадора… Здесь, в шести разбросанных на удалении друг от друга лагерях, учились контрразведчики, городские боевики, мастера лесных и горных засад.

Вася после возвращения из Перу больше всего удивился наличию курсантов с других континентов – ну ладно еще филиппинцев, они хоть на испанском говорят и католики, но вот немцы? Как оказалось, они появились по каналам Тамары Бунке и Моники Эртль послушать лекции «товарищей Санчеса и Маэстро», то есть Маригеллы и Гильена.

Узнав об этом, Вася первым делом дернул Габриэля – проверить, связаны ли немцы с «Фракциями Красной Армии», ребятами радикальными и решительными, но уж слишком заточенными на террор. Сейчас, когда движение выходило на легальную арену, вляпаться в подобный экстремизм весьма некстати.

Рвались в школу и палестинцы, и японцы – но им пока, до общего решения совета, отказали.

– Наша главная задача на текущий год – подготовиться и провести выборы в народные ассамблеи, особенно на равнинах Санта-Круса, – докладывал Габриэль. – Там довольно сильны роскас..

– Их разве не запретили? – поднял бровь Че.

– Организацию да, но люди остались. И фаланга хоть полуподпольно, но действует.

– Надо обязательно вызвать ребят из Перу, чтобы они поработали на выборах, – заметил Вася.

– Так сами справимся…

– Я надеюсь, что Веласко тоже организует низовые выборы, пусть наберутся опыта.

– Но перуанцы сами просили у нас инструкторов…

– Значит, надо выбрать и послать туда тех, кто не будет задействован здесь. Кечуа или аймару подойдут лучше всего, – Серапио и Катари дружно кивнули.

– Еще надо встряхнуть городские группы, – продолжил Габриэль, – в армии начинается чистка и, полагаю, без нашего участия не обойдется.

– То есть на милисиано хотят повесить грязную работу?

– Нет, просто я думаю, что чистка неизбежно вызовет ответные действия, вплоть до мятежа.

***

Исабель Рождество и Новый год почти и не заметила. Еще бы, когда у тебя двухмесячный ребенок, несколько не до праздников. Малышка много плакала и не давала спать ночами, особенно в первые недели, не помогала ни специально нанятая няня, ни рекомендации лучших микропедиаторов Парижа.

На фирме Исабель появлялась редко, оставив дела на ближайших помощников, но дела шли и так неплохо, этника прочно входила в моду и вокруг Llama y Vicun’a сам по себе сложился культурный центр – с чаранго, гитарами, барабанами. Туда приезжали и без того прописавшися в Париже латиноамериканские литераторы, от Варгаса Йосы до Кортасара и Карпентера, а флейты-сампоньи все чаще появились в записях фолк-рокеров. Открылись три ресторана с кухней кечуа, аймару и гуарани, Анды все больше входили в моду.

Мир от кутюр тоже не забыл Исабель, пришлось пережить вал визитов с поздравлениями и восхищениями, причем тусовка прогрессивно не спрашивала, кто отец и только втихую строила предположения разной степени дикости. Разве что жившие в том же доме на рю Ла Боэти буржуазные пары, несмотря на встряску устоев прошлым маем, неодобрительно качали головами, встречая молодую маму-одиночку с коляской.

Кто был в полном восторге – так это Сен-Лоран, после посещения Исабель вот уже месяц носившийся с идеей сделать детские коллекции, чем до него никто толком не занимался.

Дочку записали под именем Уаска Амару Кордоба, что не вызвало никакого удивления ни в мэрии 8-го аррондисмана, ни в боливийском посольстве. Удивился бы только давший ребенку фамилию Амару, но ему Исабель ничего не сообщала со времени их последней встречи. Письма от Уасьи приходил редко, отвечала она чем дальше, тем короче, зачем тревожить человека, занятого таким серьезным делом, как континентальная революция? Дочку она вырастит и сама.

***

По-разному встречали новый год и в других местах. Во Нгуен Зиап готовил второе Тетское наступление, в Москве собирались встречать очередное совещание коммунистических и рабочих партий, во Франции Де Голль пытался продавить реформу Сената, лейтенант Каддафи создавал организацию «Свободные офицеры»…

Глава 5 – Среди пампасов и прерий

С плоскогорий вокруг Касигуачи тянуло дымком – кечуа жгли пуну, обновляя растительность для своих стад. Почти все партизаны, вернее, теперь уже милисианос, помогали им в этом непростом деле, оставив в лагерях и штабных поселках только дежурный наряд.

Че тяжело, опираясь на стол и массивную трость, сел и вытянул раненую ногу.

– Собирайся, chico, поедешь в Аргентину.

– Партизанить вместо тебя?

– Нет, – недобро стрельнул глазами на Васю Гевара. – На съезд.

Вымотанный и уставший после трехчасовых занятий и кросса с курсантами интернациональной школы, касик огрызнулся:

– Ты с дерева упал, abuelito? Хочешь избавиться от меня – пристрели здесь, выйдет быстрее и дешевле!

Главный герильеро континента сжал палку, набрал воздуха для отповеди, покраснел, потом замер и медленно выпустил воздух через сцепленные зубы.

Трость со стуком встала у стола.

– Садись, расскажу, что ты пропустил, пока был в Перу.

Че вошедшим в привычку жестом потеребил рваное ухо, соображая, с чего начать.

– Смотри сам. Там сейчас, после наших успехов заваривается серьезная каша из профсоюзов, левых перонистов, коммунистов, маоистов, монтонерос, утурункос и прочей радикальной оппозиции.

– Народный фронт?

– Пока просто поиск союза. С грехом пополам удалось собрать всех на подобие конференции, но сам знаешь, каждый будет тянуть в свою сторону. Нужен центр кристаллизации, человек с непререкаемым авторитетом. А таковых на континенте сегодня двое: ты да я, не Фиделю же туда ехать.

Вася почесал репу – да, действительно, громких имен хватает, но вот таких, чтобы в рот посмотрели и послушались… Но, мать твою, это же полностью нелегальная акция! И в другой стране, где нет за спиной знакомых гор с отрядами партизан!

– Документы тебе сделает Габриэль, поедешь на машине…

– Ты нормальный? – опять вскипел бывший студент. – На границе последние полгода шерстят всех и каждого, боятся «коммунистического влияния».

– Еще немного и я подумаю что ты трусишь, – глядя исподлобья, буркнул Че.

– Вот только не надо брать меня на слабо! Через прямую границу нельзя, нужно в обход.

– Если ты такой умный, придумай сам! – обозлился Гевара.

– И придумаю!

– И придумай!

Но с маршрутами получалось плохо: Парагвай точно отпадает; морем в Байрес или Монтевидео – крюк на полтора месяца; путь из Чили все равно ведет на погранпосты, а обходить их горами та еще задачка. Вот если бы перелететь Анды…

Контакты бравого чилийского летчика Кржемидловского в штабе сохранились и Вася с Габриэлем засели за планирование. Чилийский паспорт, легкое изменение внешности – таких индейцев в андах по двенадцать на дюжину, обеспечение на месте.

И если к человеку Габриэля вопросов не было, то к принимающей стороне, монтонерос, их как раз навалом, уж больно много типичного разгильдяйства и, как следствие, провалов.

Че попытался успокоить Васю и заявил, что от монтонерос его будет встречать целый капитан Революционных Вооруженных сил Кубы, но не сильно преуспел – касик помнил и провалы Тани, и косяки Хоакина и особого пиетета перед подготовленными на Кубе кадрами не испытывал.

Даже если это женщина, ибо Алисия Эгурен, получившая капитанское звание за участие в боях в Эскамбрае и при отражении высадки в заливе Свиней, после вернулась в Аргентину, где и основала движение монтонерос вместе с мужем. Че знал ее лично и ручался, но такая слабая гарантия не могла отвратить касика от проработки действий на случай непредвиденных ситуаций.

В Чили он вылетел вместе с Хосе, как только были готовы документы, Кржемидловский встречал их в Вальпараисо.

– Привет, парни! Что на этот раз? Вагон снарядов? Танк? Я к вашим услугам!

– Привет-привет, все гораздо проще. Нужно отвезти вот этого человека, – Хосе приобнял Васю за плечи, – в Кордобу, а потом увезти обратно.

Болеслав снял очки, подумал и сдвинул RAF-овскую фуражку на затылок:

– На моей «Вильне» лететь смысла нет, слишком большая машина. Ты один? – ткнул он пальцем Васе в грудь.

Вася ловко перехватил и зафиксировал палец на полдороге:

– Один.

Афронт ничуть не смутил Кржемидловского, он аккуратно освободил палец и задумчиво добавил:

– Надо маленький самолет. О, я могу договориться насчет Сессны!

– А она долетит?

– Туда и обратно, три часа – и мы на месте. Хозяин тоже поляк, лишних вопросов задавать не будет, разве что об оплате, – Болеслав интернациональным жестом потер большой палец указательным.

Стоимость аренды устаканили быстро, стоило поляку дозвониться коллеге.

– Жаль, что вы не связались со мной раньше.

– Почему?

– Мы бы выправили тебе все бумаги как второму пилоту, меньше вопросов. Ладно, давайте выбирать маршрут.

На стол легла большая карта, поверх штурманский портфель, из которого хозяин вытряхнул кучу линеек с подвижными шкалами, измеритель и циркуль, сопроводив все это сентенцией «Без навигации нет авиации!»

– Так, если мы взлетим с Пелдегуе, то вот тут рядом с Кордобой есть авиаполе в Альта Грасиа, как раз шестьсот километров. Дальности туда-обратно хватит на пределе, но мы же дозаправимся на месте или по дороге, например, в Мендозе. Если вылетим с утра, до полудня всяко долетим.

– А горы?

– Главная цепь там ниже четырех тысяч, а это как раз потолок Сессны.

Далее последовала самозабвенная торговля за гонорар – Болеслав себя не обидел и запросил с изрядным запасом, мотивируя нелегальным характером миссии. Никакие уверения, что все документы самые настоящие, не помогали – знаю я вас, инсургентов!

Пришлось согласится.

Через два дня, дождавшись погоды, они вылетели. Взвыл электростартер, винт с гудением превратился в размазанный круг, Васю вжало в удобное кресло и самолетик с бело-красной полосой и названием «Лодзь» вдоль фюзеляжа полез вверх.

Первые полчаса Кржемидловский не отрывался от управления, поднимая самолет над горами, выискивая проходы и парируя воздушные потоки. Вася же любовался суровой мощью гор – от густой зелени они переходили к голому камню, а на горизонте слева и справа поднимались кристально белые вершины Тупунгато и великой Аконкагуа. В этих краях горы почти необитаемы, не то что на ставшем родным Альтиплано, редко-редко внизу проплывали поселочки, сжатые лапами отрогов и придавленные сверху туманами.