Текст книги "Свободен (СИ)"
Автор книги: Цвет Морской
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)
– Не надо, Игорь. Не буду красиво врать, что вспоминал о тебе каждый день, но вспоминал... чаще, чем нужно было.
– Данил, а тебе не кажется, что у нас с тобой разговор какой-то изначально неправильный? – Игорь опять стал чувствовать себя неловко и не знал, что с этим делать.
– Ну да, мы же не говорим о жёнах, о детях, о работе, о... чём ещё? Любовницах, машинах – кто какую купил и на какую сменил?.. Так? – Данил вздохнул.
– Ну, приблизительно...
– Так давай поговорим, чтобы было правильно. Начнём с меня? Машины у меня нет, боюсь их, не знаю даже почему. Любовницы тоже нет. Но их я не боюсь, – Игорь улыбнулся попытке пошутить, представив параллельно, мог бы он бояться Катерину... – Работаю менеджером, банально так... – продолжил Данил, – электроникой торгуем. Магазин маленький, продавцов всего пять человек. Пытаюсь уговорить хозяина расширяться – не хочет. Твоя очередь.
– У меня была машина, продал – деньги понадобились, – Ауди металлик, а перед ней был форд, совсем недолго, очень старенький, подержанный... Слушай, это всё такая ерунда, эта правильность, приличия!
Игорь уже в открытую злился. И кто его дёрнул... Он не знал о чём говорить, о чём приличествует говорить в такой ситуации, не знал, как себя вести с... кем? С парнем, что был в него влюблён когда-то? Или с тем, в кого сам тогда почти влюбился. Почти.
– Давно ли ты перестал беспокоиться о приличиях? – одними губами проговорил Данил куда-то в сторону.
– И вообще... встреча эта и разговор, – Игорь, словно не слышал. – Пойду я, – его злость ярко вспыхнула и потухла, в горле засаднило... – Приятно было видеть тебя, правда. Ты хорошо выглядишь, молодец!
Уходить не хотелось. Любые сказанные слова царапали, ранили, но сидеть рядом, ощущая... Игорь сам не знал, что он чувствует, но ему нравилось сидеть рядом с Данилом. Уходить? Справившись с собой, Игорь всё-таки встал со скамейки. Голуби, топтавшиеся под ногами у мужчин и напуганные резким движением, взмыли в воздух. Наверное, на этом месте кто-то регулярно прикармливал птиц и сейчас они, как обычно, ожидали своих хлебных крошек или семечек.
– Горьчик, не уходи, пожалуйста, – Данил схватил Игоря за руку, дёрнувшись за ним всем телом – Если тебе не слишком противно, то посиди со мной ещё немного... – теперь Данил смотрел на него теми самыми глазами, как в школе.
Игорь ошарашено качнулся назад, чуть не падая на лавку. Он не сводил глаз с Данила и не делал попытки освободить руку. В шее, между ключицами ощутимо забился тёплый метроном.
– Не противно... – Игорь шевельнул пальцами захваченной руки и погладил ладонь Данила. – Ты мне не противен.
Пошёл второй час от тех минут, что изначально отмерил им Игорь, но кто считает? Данил смотрел на их сцепленные руки, а Игорь уже по привычке разглядывал такую желанную, но недоступную для себя стрижку. Ему было страшно смотреть в лицо Данила, страшно и... стыдно. Он осторожно потянул свою руку из захвата и вытер её о брюки под удивлённым взглядом.
– Вспотела, – виновато прошептал. И уже сам взял Данила за руку. Тот закрыл глаза и снова откинулся на спинку.
– Данил, послушай, мне надо бежать, я и так уже в два места опоздал, но на работу сегодня вернуться мне нужно непременно, – Игорь первым нарушил молчание и встал, продолжая держать чужую ладонь.
Данил кивнул головой, вытащил свою руку и спрятал обе в карманы пальто. Он закрыл глаза и завозился на лавке, устраиваясь поудобнее – вставать он явно не собирался.
– Мне действительно нужно идти, – глядя на нахохлившегося Данила, повторил Игорь. От того, что он бросает его здесь, одного, Игорь чувствовал себя предателем.
– Иди, конечно. Спасибо, что посидел со мной, – он говорил, не открывая глаз.
– Посмотри на меня. Данил, – Игорь сел перед мужчиной на корточки.
– Иди, Горьчик, иди, я посижу и тоже пойду. Всё в порядке.
Игорь начал терять терпение. Он резко потянул его за колени, но не рассчитал силу и Данил оказался практически сдёрнутым с лавки и сейчас чуть не упирался своим лбом в его. Глаза, от неожиданности открылись. Слёзы...
– Ты плачешь? Ты сейчас... – Игорь опешил. – Ты, как... – помотал головой. – Данил, я не убегаю от тебя. Я... мне надо идти. Но я хотел бы увидеть тебя снова, – никакой реакции не последовало. – Ты слышишь? – от его близости мужчине стало не хватать воздуха. Хотя Данил дышал ему прямо в лицо, Игорь не мог себя заставить вдохнуть "его" дыхание. Страшно и... слишком горько. Не справиться потом.
Рядом с ними гуляли мамы с колясками, с дикими воплями проносились мимо их лавочки на разноцветных великах подростки – парк был полон людей, но ему было всё равно, что могут подумать про него, стоящего практически на коленях перед мужчиной.
– Ты хочешь увидеться? – Данил ожил.
– Ты можешь завтра? – вместо ответа.
Данил молчал, внимательно глядя Игорю в лицо. Не верил.
– Данил, я хочу увидеть тебя снова.
Они так и продолжали сидеть – лоб в лоб.
– Завтра – не могу, – Данил отмер. – Могу через два дня, в семь утра, на этой же станции, мне надо будет... кое-куда съездить. Мы сможем проехать с тобой вместе почти целую ветку... – он осёкся, смутился, даже покраснел. Отвернулся от Игоря. – Глупо это всё…
– Я буду там в семь. Давай, в центре зала?..
Через два дня, рано утром они сели вместе в поезд и проехали восемь станций, в вагоне, в центре состава, там, где обычно яблоку негде упасть – так пассажирам удобно делать пересадки. Им двоим, как оказалось потом, тоже было удобно, правда, не из-за пересадок. Сначала они, как старые приятели просто ехали, стоя рядом и пытаясь удержаться за поручни на поворотах. С каждой следующей станцией расстояние между ними всё больше сокращалось – людей прибавлялось. И вскоре они стояли прижавшись друг к другу. Обоим от такого незапланированно тесного соседства было не по себе, но потом, когда они поняли, что в такой толпе по-другому не получится... это было счастье – ехать вот так, совершенно законно существуя в их общем тепле, в общем мире на двоих, рука в руке...
Сначала случайно, ненамеренно, потом снова, застигнув врасплох почти забытый взгляд родных глаз, лёгкий кивок...
Почти одновременно содрогнуться душой и вздрогнуть телом, освобождаясь от оков, от тяжести, так давно уже пробирающей до самого нутра – через столько лет, наконец, перестать сдерживаться. Дышать его запахом, выдыхать в волосы, в ту самую стрижку "шапочкой", в покрытый испариной чужой лоб... вдох-выдох, вдох–выдох. Лизнуть солёную влажную кожу под светлой чёлкой, коротко мазнуть губами (люди кругом) и в ответ поймать невесомый и туманный отклик – так много завидно-голубого на тебя, в тебя... влилось, пропитало, оживило и... разойтись в вестибюле, резко оторвавшись друг от друга ещё там, в вагоне, молча, едва заметно кивнув на прощанье. Без слов. Лишнее.
*Слова, приписываемые Моцарту, которые он сказал чуть ли не перед своей смертью от яда, что, как считается, подмешал ему в вино его друг – Сальери, завидующий его таланту и успеху. Моцарт восклицает так, когда размышляет, предполагая, что его друг сможет ТАК поступить с ним (т.е. убить). Всё это вы можете почерпнуть))) в фильме «Маленькие трагедии».
По официальной версии, правда, не такой захватывающей, Сальери, кстати, тоже композитор и музыкант, не имеет никакого отношения к смерти Моцарта. Да и вообще, Сальери был в то время не менее талантливым и знаменитым, чем всем известный Моцарт. И ещё не ясно, кто кому завидовал... Хотя, кто сейчас скажет, как было на самом деле?
Итого: фраза – нарицательная.
Официантка принесла американо. Ещё полчаса. Я уже скучал по нему.
Расстались только вчера... Теперь я скучал по нему постоянно. С ним – спокойно и тепло. Вспомнив наше с ним «вчера» я схватился за ложечку, помешал в чашке, сделал глоток... ещё один... «Как малолетки несмышлёные... Я – ладно, мне простительно, я никогда до этого... А Данил-то? Испугался или тоже – ни разу?..» Кофе кончилось. Кручу в руках ложечку. Иван был прав, когда говорил, что искать виноватых последнее дело: «Учли все ошибки и двигаемся дальше». Я готов двигаться дальше, с Данилом.
Невпопад вспомнился Ромка; после того, как он так доходчиво мне всё объяснил не только про Данила, но и про меня... Я иногда думал, если бы его не состоялось – того ядовитого для меня разговора, что бы было со мной? С Данилом? С нами...
Я прогнал его тогда, не смог... не смог принять, что мне нравится парень, даже больше, чем нравится. Принять? Да мне кишки свело от ужаса – влюбиться в парня! Это очень по-мужски! Больше мы с ним не виделись, вплоть до... Я улыбнулся. Данил... Даня... Так хотелось дотронуться до него. Вот этой рукой. Ложка... Кладу на стол. Ещё целых полчаса ждать. Хорошо, что у него быстро грязнятся волосы, хочу снова сидеть около, близко... и гладить, ласкать пенными руками его волосы, голову, шею... В животе давно пульсировало, и по всему телу прокатывались тёплые волны. Улыбаюсь... уже скоро.
Жизнь... та, которая – правда (продолжение)
Они с Данилом сняли номер в гостинице. Точнее его снял Игорь, на всякий случай, снял на несколько дней – посчитал, что один день, будет уж слишком очевидно для персонала, и потому – пόшло; он измаялся, думая о том, как поведёт Данила к себе. А этот день, о котором со страхом и надеждой думал Игорь, должен был вот-вот наступить. "Нет, только не домой. Там – Катерина, она там первая... Не хочу, чтобы Данил был на втором месте".
С той их поездки в метро они стали встречаться. Сначала просто выпивали по чашке кофе и расходились. Делали вид, что той сумасшедшей поездки в битком набитом вагоне метро и не было вовсе. Посидеть в кафе со старым другом – что может быть безобиднее? Потом встречи стали чаще и хотя все безопасные темы для разговоров были исчерпаны, все имена учителей и одноклассников уже не по одному разу мелькали в разных смешных и не очень историях, они продолжали видеться. Мужчины заново привыкали друг к другу, осторожно приближались, прирастали взглядами, словами, молчанием, прожитыми годами – каждый словно наполнял собой другого. Вскоре, не отдавая себе в том отчёта, они пытались встречаться каждый день. Конечно, видеться так часто не получалось, и обычно именно Данил, ссылаясь на занятость, отменял договорённости. Он никогда не объяснял причину, а Игорь постоянно чувствуя вину за собой не смел спросить. Бывали дни, когда они могли пересечься только в метро, утром, проезжая вместе несколько станций.
Расставаться, день ото дня становилось всё сложнее. Теперь они выбирали столик в кафе около диванчика, чтобы, не привлекая к себе ненужного внимания иметь возможность незаметно держаться за руки. Или уезжали в самый дальний парк, что за чертой города. Тот самый трамвай... Игорь уже и сам не понимал, как ещё совсем недавно он спокойно мог жить, не видя Данила.
Номер пригодился.
– Пойдём... куда-нибудь?.. – Данил смотрел на него всё тем же своим "змеиным" взглядом. У Игоря знакомо зашевелился оживший родной зверёныш в животе – возвратился её заклинатель. Отозвалось и заныло в паху.
– У тебя такой взгляд... Не устоять, – Игорю давно хотелось сказать это, но выговорив, испугался сам не зная чего и улыбнувшись, решил свести всё к комплименту. – Ты знаешь это?
– Романов начитался? – Данил выглядел недовольным: то ли хотел специально поддеть его, то ли почему-то сердился.
– Нет, Данил, правда, – Игорь решился идти до конца. – Я в восьмом классе это понял, почувствовал. Вернее только почувствовал, а понял... – он устал прятаться за слова, за нелепые предлоги для встреч.
– Почувствовал?
– Ты смотрел на меня вот так, как сейчас. Мы с Ромкой даже сначала думали, что ты в Аньку влюбился.
– В кого? В Плетнёву? Не-е-ет, это ты по ней сох... Ты, кажется, рассказывал что-то.
– Ромка весь иззуделся тогда – «смотри, он на неё пялится все уроки...»
Игорь говорил что угодно, лишь бы не сказать то, что просилось, рвалось с языка. Но разве можно сказать такое? "Я тоже влюбился в тебя тогда, ты душу из меня вынул своими глазами!" Он хотел снова вернуться в тот вонючий школьный туалет, когда Данил чистил ему брюки, хотел снова видеть, как он смотрит на него...
– Я сам не сразу понял, что ты на меня смотришь, а не на Аню. Ромка помог, так сказать, – глаза открыл.
"Я испугался тогда, когда понял всё, испугался твоего взгляда, себя, страх поселился у меня в душе, он сжирал меня, когда я представлял, что все могут узнать. Но мне было плохо без тебя, я хотел, хотел, чтобы ты продолжал смотреть на меня. Хотел держать тебя за руку... Я, наверное, люблю тебя".
– Пойдём? Я снял номер... – Игорь смешался, замолчал. – Не надо было? Может ты имел в виду "пойти куда-нибудь" погулять?
– Горьчик, пойдём в твой номер. Я готов идти с тобой.
В номере они не раздеваясь, сразу прошли в комнату. Посередине стояла большая двуспальная кровать, слева и справа у изголовья – две тумбочки, двухстворчатый старый шкаф, пухлое, будто бы надувное, плюшевое кресло на небольшом коврике в углу, дверь на балкон была приоткрыта. Лёгкая штора колыхалась от вечернего ветерка. «Просили меня не забыть закрыть, если уйду. А я – забыл... Зачем я привёл его сюда? Зачем вообще это всё? Здесь всё какое-то...»
– Меня никто никогда не называл так... – Игорь смотрел на одну из тех стандартных картинок, что любят вешать в комнатах для гостей.
Они по-прежнему стояли в одежде перед кроватью. Данил минуту назад полный решимости, а теперь переминавшийся с ноги на ногу казался потерянным: "Что с ним? – думал Игорь, сам отчаянно робея, – может, действительно стоило пойти в какой-нибудь парк?"
– Как?
Зачем он спросил? Данилу нравилось звать его так – Горьчик. Словно маленькое недозрелое яблочко, мимо которого ты не смог пройти – пусть ещё несозревшее, но такое манящее, оно висело прямо перед твоим лицом. Сорвал, куснул, ожидаемо кисло и немного горчит, но так освежает, заставляет слюну собираться и скапливаться во рту... приходится сглатывать. Попробовал – как напился. Он не мог напиться Игорем, ни в школе, когда вдруг "увидел" его, ни сейчас, когда увидел его вновь в метро. Он готов был называть его так постоянно, произнося через слово – Горьчик, Горьчик... Он пил и пил его имя, его самого, его голос. Это пугало. Разве так бывает, чтобы через столько лет... снова... сначала... Разве снова? Разве давным-давно Данил уже не принял решение? К чему приведёт их всё это... эти отношения? "Незрелые и горькие..." – Данил усмехнулся непонятно откуда взявшемуся приступу поэтического безумия.
– А почему ты никому не разрешаешь изменять своё имя? – вопрос Игоря вывел его из задумчивости.
– Ты хочешь узнать это именно сейчас? – прозвучало неожиданно резко. Данил отвернулся и стал рассматривать на стене ещё одну "чудо-репродукцию" какого-то известного букета намалёванную на картоне.
– Тебе неприятно об этом говорить? Что с тобой? – Игорь потянул его за руку, и они сели на кровать. Теперь это была не та стесняющая обоих плоскость, на которую каждый, как только они вошли в номер, робел даже взглянуть. Сейчас здесь можно было сесть, просто сесть рядом, близко.
– Это не моё имя.
– Как не твоё? – Игорь хотел видеть лицо Данила, но тот теперь разглядывал свои руки, лежащие на коленях.
– Меня звали по-другому... тогда, давно...
Игорь не выдержал и, протянув руку, взял Данилу-неДанилу за подбородок и медленно повернул его к себе:
– Посмотри на меня.
Данил аккуратно высвободился и опять уткнулся взглядом в свои руки.
– Расскажешь? – попросил Игорь.
– Здесь нечего рассказывать. Меня взяли из детского дома в приёмную семью. Маме... Татьяне Сергеевне всё время хотелось сына, но не получилось. Она мечтала, чтобы её ребёнка звали, как отца, который бросил их с матерью, когда ей было лет десять, кажется, с тех пор она просто бредила этой своей идеей. Короче, мне поменяли имя. Я первое время ничего не понимал (правда, я не очень хорошо помню всё это – маленький был, они рассказали мне потом, позже, лет в десять.) и просто не отзывался. Она сердилась, я плакал. Её муж тоже включился в историю с моим "переименованием". Постепенно я переучился, привык. Когда пошёл в школу – начал забывать, как меня звали раньше. Но с тех пор, я не переношу, если хоть одну букву меняют в моём имени.
– Как они с тобой... – у Игоря от жалости защемило сердце.
– Да нет, ты не думай... они, в общем-то, хорошие люди. Мама, Татьяна Сергеевна, любила меня, да и сейчас любит, конечно. Она очень много занималась со мной, учила: в интернате с нами не слишком возились. Я даже пошёл не в первый класс, как все, а сразу во второй. Её муж, Дмитрий Анатольевич, тоже был нормальным... отцом – играл со мной в шашки, шахматы, каждое воскресенье возил в авиамодельный кружок на другой конец города, для чего ему приходилось рано вставать в свой единственный выходной. Вообще, всё неплохо сложилось. Я очень благодарен им за то, что они взяли меня к себе. Не слишком я годился для таких учреждений – личиком подкачал... – Данил горько усмехнулся, – меня... мне там было очень плохо. Я всё хорошо помню. И если бы не мои приёмные родители, то я вряд ли протянул там ещё год.
– Молчи, – Игорь снова повернул к себе лицо Данила, потом обхватил за плечи и неловко притянул к себе.
– А я хотел приехать на вокзал, – прошептал Данил. – Ну, тогда, когда ты уезжал в институт. Я думал, может... – он задышал чаще и, развернувшись всем телом к Игорю, забрался к нему на колени и спрятал своё лицо в изгибе чужой шеи.
– Приехать? Я всё равно бы тебя не увидел в такой толпе... – Игорь гладил по голове Данилу, перебирал волосы, второй рукой водил по спине...
...Они уже слишком долго целовались. Слишком, потому что, у обоих болели губы. Слишком, потому что пора было двигаться дальше, но никто этого почему-то не делал. Поэтому они целовались и целовались: лёжа на кровати, в одежде, задыхаясь и негромко всхлипывая, когда отрывались друг от друга, чтобы сделать вдох.
– Ты хочешь? – спросил Данил, когда Игорь в очередной раз потянулся к нему.
– Хочу. Хочу всё, что ты дашь мне. Хочу чувствовать тебя, касаться... твои губы...
Родное лицо напротив. Глаза... Он так смотрит...
– Данечка, – Игорь нависал над мужчиной, – Данечка, мой, – он гладил его по лицу, специально задевая пальцами губы.
Данил перехватил его руку:
– Не называй меня так.
– Как? – Игорь удивился. – Ты же мой?
– Меня зовут – Данил, – неожиданно твёрдым голосом произнёс мужчина.
– Данил, – послушно повторил Игорь. – Но почему?
– Меня зовут Данил, – опять настойчиво и твёрдо.
– Мне хочется... – Игорь осторожно лёг рядом на спину. – Я думал, что сейчас, когда ты мне рассказал, когда мы вместе...
Он повернул голову и посмотрел на серьёзное, даже строгое лицо Данила: "Что делать теперь? И в школе, и сейчас... сумасшествие какое-то с этим именем! Он вроде со мной, но отдельно от меня. Хочешь ещё ближе – застывает, отдаляется".
Игорь перевернулся на бок, придвинулся вплотную к Данилу и приговаривая тихим голосом, стал гладить того по голове, чувствуя под рукой чуть жестковатые волосы:
– Не надо... Теперь всё будет хорошо. Правда-правда. Ты мне веришь?
Данил повернул голову к Игорю и внимательно вгляделся ему в лицо.
– Веришь?
Мужчина продолжал молча смотреть на него.
– Подожди меня, я сейчас. Подождёшь?
Данил кивнул и закрыл глаза.
Игорь спустился на первый этаж, подошёл к женщине за стойкой:
– Я могу у вас попросить какое-нибудь средство для чистки кафеля? В ванной комнате, в номере, ничего нет такого.
– Ваш номер... 223? Всё верно?
– Да, мне нужно чистящее средство...
– Молодой человек, ваш номер хорошо убран, включая и места общего пользования. Вы недовольны обслуживанием? – совсем ещё молодая девушка (другая смена?), словно примерила на себя чужие казённые фразы.
– Девушка... – Игорь, склонившись ниже, прочёл на бейдже, – ...Алевтина, я всем доволен, мне просто нужно чистящее средство для ванных комнат, а точнее – для кафеля. Это так сложно?
– Хорошо, я поняла вас. Никаких сложностей. Администратор вашего этажа сейчас всё вам принесёт.
– Не надо ничего приносить. Я – вот он, здесь. Можно мне сейчас его получить, – Игорь начал терять терпение. – Алевтина, могу я сам его взять сейчас и уйти в свой номер?
Когда он вернулся, то застал Данила уже спящим: он лежал в той же позе на кровати. «Ну и хорошо. Так даже лучше» – Игорь скинул с себя пальто, джемпер, оставшись в рубашке, закатал рукава и снова скрылся в коридоре.
Через двадцать минут ванна не внушала подозрения. Белоснежная, она навязчиво пахла лимоном и немного хлоркой. Игорь открыл дверь ванной комнаты и дверь в номер (балконную дверь он так и не закрыл) – пусть проветрится; ему хотелось, чтобы всё было идеально.
Он подошёл к кровати, сел и, коснувшись плеча спящего, прошептал:
– Данил, просыпайся, – мужчина открыл глаза. – Вставай, Данил. Давай-давай, вот тебе халат, переодевайся и пошли.
Данил сел, потёр лицо руками. Рядом с ним на кровати лежал удивительно белый, как будто только что купленный халат.
– Зачем... – он заметил, что Игорь сам в таком же халате. – Только не говори, Горьчик, что ты сбегал и купил нам халаты, – Данил хрипло засмеялся. – Ты ведь куда-то уходил?
– Нет, не покупал, другим был занят. Давай, раздевайся, – Игорь был рад слышать смех. – Хочешь, я выйду?
– Нет. Не надо выходить. Останься, – Данил с улыбкой погладил мягкую ткань белоснежной махры. – А это зачем? В душ сходить?
– Дан...ил, одевай халат и пойдём, – Игорь еле успел проглотить запрещённое слово. – Пожалуйста.
Не задавая больше вопросов, быстро, по-военному, ничуть не смущаясь своей наготы, Данил снял с себя всю одежду. Игорь смотрел на него во все глаза – он впервые видел мужчину, раздевающимся перед ним, мало того, раздевающимся потому, что он попросил. Это волновало, будоражило. Значит, это всё для него? Игорь не мог оторвать глаз: сладко замирало сердце, мысли скакали, как сумасшедшие. Тянуло подойти к Данилу и... дальше Игорь не мог решить, чего ему больше хочется: обнять Данила, прижать его к себе или самому спрятаться в его объятьях, прильнуть к нему, уйти от всего, забыть про всё.
Данил одел халат и, подойдя к шкафу, выудил плечики – повесил костюм и рубашку, бельё сложил на кресле.
– Веди, Сусанин, я – готов! – он снова улыбнулся и подошёл к Игорю. Взял его за руку. – Пошли?
От его взгляда, слов, от тепла руки у Игоря защипало в глазах. Что-то дёрнулось в горле, запульсировало. Он сглотнул.
– Пошли, – только и смог выдохнул Игорь, боясь, что голос будет дрожать. – Только не говори ничего и не спрашивай. Ладно?
– Не буду, Горьчик. Только не веди меня в таком виде на улицу?
– Мы – в ванную. А теперь – молчи.
Заполошная тётка, оказавшая администратором их этажа, и, видимо, напуганная просьбой о чистящем средстве (её по телефону вызвала Алевтина), всю дорогу до номера что-то заискивающе говорила и говорила Игорю. Он перед самой дверью только понял, что женщина собирается войти с ним.
– Не надо ничего, я всё сделаю сам.
– Зачем же. Я отвечаю за чистоту на этаже и всё исправлю... Если туалет или ванная недостаточно чисто убраны, то... – она опять начала тараторить.
– Потише, пожалуйста, люди спят, – Игорь уже начал понимать, в чём дело.
Он взял её за руку и отвёл подальше от двери в номер.
– Послушайте, я не буду жаловаться. Я всё сделаю сам. Понимаете? Я люблю принимать ванну и мою её сам. Это пунктик у меня такой. Вы понимаете меня? Номер чист, всё в порядке, – он пытался увидеть хоть намёк на то, что эта испуганная женщина слышит его.
– Чист?.. Подождите меня, – она метнулась от него по коридору. – Не уходите!
Через несколько минут в руках Игоря лежало розовое сердечко из ароматной соли. Он поднёс его к лицу – пахло лавандой. Но почему оно розовое?
– Закрой глаза, – проследив, что его просьба выполнена, он только тогда завёл мужчину в ванную комнату.
– Разрешишь? – Игорь потянул за пояс халата. Данил кивнул.
Игорь стягивал халат с плеч и одновременно, проверяя, закрыты ли глаза, свободно разглядывал каждый открывающийся участок тела. Не выдержал, держа халат за воротник, словно за ремень, рывком притянул за отвороты к себе, прижал, прикоснулся губами к щеке, провёл по ней носом вверх-вниз, глубоко вдыхая и замер. Данил улыбался, с закрытыми глазами он выглядел как ребёнок, над коробкой конфет, выбирающий наугад, какую съесть следующую. Игорь скользнул ниже, на шею. Легко касаясь губами, будто пробуя кожу на вкус, дошёл до плеча.
– Ты ведь голову мыл давно?
– Мне можно разговаривать? – дыхание сбилось, но Данил всё также продолжал стоять с закрытыми глазами.
– Можно, но только когда я спрашиваю.
– Мыл недавно. Они очень быстро становятся грязными и...
– Ну и хорошо! – Игорь снял халат до конца, провёл рукой по груди Данила, спустился на живот, погладил, избегая смотреть ниже. "Он всё такой же, не изменился – прямо и откровенно отвечает на неудобные вопросы. Боится ли он хоть чего-нибудь в своей жизни?"
– Почему хорошо, Горьчик, ты...
– Кажется, я не разрешал тебе разговаривать? Только если я спрошу. Понял?
– Извини, – Данил улыбнулся и, нащупав своей рукой его, ту, что не решалась пока дотронуться до него, взял её. Сжал. – Я больше не буду.
– Ну и молодец. А теперь, – Игорь чмокнул его в нос, – ты будешь лежать в ванне, а я буду тебя мыть. Готов? Можно открыть глаза.
Данил не торопился воспользоваться разрешением. Он, накрыв чужую руку на своём животе, тянул её вниз, принуждая двинуться дальше.
– В ванную... – Игорь снова чмокнул его в нос. Потом поочерёдно дотронулся губами до век.
Данил отстранился, открыл глаза, и, качнувшись вперёд, прижался к мужчине, обняв руками за шею. Руки Игоря скользили по чужой спине, гладили, узнавали. Было тепло и приятно. Данил отстранился и забрался в белую чашу.
Когда Игорь выбирал номер, то единственное, что привлекло его в нём по-настоящему, так это ванная комната: больше, чем стандартная с большой ванной, стоящей неожиданно поперёк, так, что подойти к ней можно было чуть ли не с любой стороны. Было подозрение, что это какая-та бракованная джакузи, в которую забыли вмонтировать все нужные для водных процедур механизмы.
– А ты? Мы сможем поместиться... – Данил лёг в воду, скрытую крепкой пеной. В воздухе пахло лавандой. – Ты даже соль для ванны приготовил?
– Ты опять?.. Нет, ванную принимаешь ты, а я – тебя обслуживаю.
– Обслуживаешь? Мне нравится, – Данил никак не хотел молчать. – Ты меня точно обслужишь? По полной? – он сидел спиной к Игорю, и ему пришлось обернуться, чтобы найти его губы и порывисто, дурашливо поцеловать. – Хочу по полной!
– Если ты будешь меня отвлекать, то – нет! – Игорь вырвался, шутливо нахмурился и, надавив ему на плечи, сделал вид, что хочет его утопить.
– Сдаюсь, я всё понял, понял!
У Игоря не получилось дать Даниле спокойно полежать в пене. Он оглаживал его руками под водой, словно уже мόя, возвращался к лицу, неспешно проводя, прослеживал пальцами лоб, брови, скулы... Снова руками под воду – ничего лишнего, только дотронуться... И когда Данил, не выдерживая водной пытки, носившей безобидное название "принять ванну" уже в который раз хотел встать из воды, то опять слышал:
– Я ещё не помыл тебе голову.
– Горьчик...
– Всё-всё, больше не буду, сядь, пожалуйста.
Игорь, выдавив в руку содержимое гостиничного пакетика с шампунем, приступил к самому желаемому – волосы Данила. Он массировал ему голову, гладил, вспенивая больше шампунь, снова массировал. Приблизившись, коснулся губами мыльной шеи, под волосами. Задержался. Провёл языком. Шампунь на вкус оказался горьким.
– Я не могу больше, Горьчик...
Данил едва сдерживался, он почему-то не хотел, чтобы Игорь слышал его стоны. Пока его мучили, терзали ласковыми руками он сидел, закусив губу и вцепившись руками в бортики ванной. Стеснение было такой силы, как если бы они познакомились только что. И в тоже время ему хотелось, чтобы Игорь сжал, сдавил его руками, притиснул к себе, взял... "Можно воспользоваться гелем для душа. Или нельзя?"
Когда Игорь встал с пола и, вытирая мокрые руки о халат, вышел следом за Данилом, то почувствовал, что от его решительности не осталось и следа. «Такие как ты и подставляют задницы!»
"Мне надо сейчас будет подставить ему задницу? И как? Нет, ни за что! Тогда получится... А может мне не надо подставлять, может Данил?.. И я, как мужик смогу... "
Если Игорь как-то храбрился, впрочем, неосознанно надеясь на Данила, то последний от неизвестно откуда взявшегося страха ощутимо трясся всем телом. Недавний кураж в ванной и отчаянность сменились растерянностью.
Всё, на что хватило Игоря, это опуститься в кресло и потянуть Данила на себя. Покраснев до вишнёвого цвета, тот неуклюже сел и застыл в явно неудобной позе...
От первого робкого движения Данил распахнул глаза и замер. На вопрошающий взгляд Игоря, заморожено кивнул и облизал губы... Потом сам скопировал, повторил, от смущения зажмурившись...
Вот так, в кресле, не проронив ни звука, они, помогая друг другу руками, разрядились от накопившегося желания. Игорь жалел, что он не видит глаз Данила, и в то же время радовался, что не видит их.
