Текст книги "«Титаник»: рейс, который должен войти в историю (СИ)"

Автор книги: Count Raven

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Женщина только кивнула.

Джордж сунул конверт с письмом во внутренний карман сюртука и вышел, направляясь в свой кабинет. Покидая кабинет, он слышал, как поднимается Алекс и как поспешно горничная убирает разбросанную корреспонденцию обратно.

========== Часть 7 ==========

Джордж напряженно прислушивался, готовясь к тому, что с минуты на минуты раздастся возглас недовольства, но, к немалому удивлению, в доме стояла мертвая тишина. В который раз бешенство едва не заставило молодого человека разорвать письмецо на мелкие кусочки и отправить в камин. Но он уже привычно сдержался, снова сложил листок вчетверо и спрятал в карман сюртука.

Теперь, среди его обыкновенных дел с бумагами, образовалась еще одна проблема. Нужно не дать упрямой и, похоже, по уши влюбленной сестренке сбежать в Англию. Нет, нет, нет, этого не будет, ни за что. Алекс останется здесь, с ним, в безопасности и благополучии. Потом она сама отблагодарит его, когда поймет, что нужна была этому «герою» просто для развлечения… А пока ему предстоит вытерпеть истерику мисс Бэйли, которую та непременно закатит, если обо всем узнает.

Но он вытерпит. Ради ее же блага. Ради ее же блага…

В камине ласково блестел огонь, и Джордж, устало проведя рукой по лбу, вытянул ноги к теплу.

– Анна, на верхней полке лежали два важных письма. Одно из них пропало, другое смято самым безобразным образом. Как это понимать? – сухо поинтересовалась я, когда горничная вошла в кабинет. Поднос с чаем, который она держала в руках, предательски дрогнул.

– Мисс Бэйли, ваш брат был обеспокоен и… Выразил желание ознакомиться с теми письмами, которые пришли недавно. У меня не было выбора…

– Да, Джордж умеет убеждать, – вздохнула я и перевела взгляд на беззвучно плачущую женщину: – Успокойтесь, мисс Лестер, все хорошо. Не так хорошо, конечно, как если бы он взял любое другое письмо, например, от этой чертовой компании или письмо мистера Эндрюса… Надо было мне именно послание Гарольда положить на самое видное место! Ладно, нужно думать теперь, как его вернуть.

– Ваш брат в это время всегда отдыхает, – после непродолжительного молчания начала горничная, бросив на меня неуверенный взгляд.

– Да, а потом он уйдет из дома на прогулку, – просияла я, и в голове мгновенно сложился план дальнейших действий. – Я сейчас отвлеку Джорджа, и вы вытащите письмо из кармана.

Сейчас глаза женщины говорили лучше любых слов. Она прекрасно понимала, что недавние слова мистера Бэйли были весьма однозначны, и он поймет, что без ее помощи здесь не обошлось… Но колебание длилось всего пару секунд. Анна подняла взгляд и уверенно кивнула:

– Как прикажете, мисс.

Джордж ушел несколько минут назад. Я не знала, когда ему придет в голову опустить руку в карман, и поэтому прекрасно понимала, что мое время ограничено. Я давно все решила, и поступок брата только усилил мое желание. Анна уже знала, что нужно сделать, и сейчас она помогала грузить мои вещи, попутно объясняя, в какую гостиницу водителю нужно ехать. Да, «Адриатик» отходит завтра, и мне стоило поторопиться.

Но пресловутое любопытство, этот инстинкт, присущий любому человеку, заставило меня сделать то, чего я не сделала утром, а именно наконец прочитать послание. Поначалу на моем лице была улыбка, которая к концу чтения окончательно исчезла. В душе словно что-то перевернулось, хотя… Мне стоило бы обо всем догадаться и самой.

– Мисс, ваши вещи уложены. Вы идете?

Я подняла растерянный взгляд. Было такое чувство, будто меня только что разбудили… Выдернули из реалистичного сна. В глазах горничной появился вопрос:

– Плохие новости, мисс? – осторожно поинтересовалась женщина, но, увидев мою улыбку, успокоилась.

Она была рада за меня, но в то же время беспокоилась – что будет с ней, если мистер Бэйли догадается? А он вполне может догадаться… Даже с уверенностью можно утверждать, что так и будет, поскольку брат с сестрой всегда отличались удивительной проницательностью.

Заметив ее нерешительность, я ободряюще улыбнулась:

– Ничего он не сделает. Но все же после моего отъезда Джордж будет очень… Расстроен. Если он решит отомстить тебе и уволить с работы, то не расстраивайся, – вот адрес прекрасных людей, им как раз нужна горничная, – я протянула женщине адрес миссис Браун.

– Спасибо вам, – едва слышно поблагодарила мисс Лестер.

– Если хочешь, можешь отправиться со мной, – улыбнулась я, заранее зная ее ответ. И верно: женщина покачала головой.

– Этот человек спас вам жизнь, – заметила мисс Лестер, когда мы вышли уже на улицу. – И мистер Бэйли не прав на его счет. Удачи вам…

– И вам, – дрогнувшим голосом произнесла я, окинув прощальным взглядом дом, остановившись на мгновение на своем окне второго этажа, а затем села в автомобиль и уехала. Гостиница, в которой я устроилась под другим именем, обладала одним колоссальным преимуществом – она располагалась в другой части огромного города, причем сравнительно недалеко от пристани. Дело сделано, до отплытия остается совсем немного времени, и когда я сделала все, чтобы вернуться в Англию, в душу закралось сомнение. Как некстати! Я разозлилась на саму себя, но возможно ли запретить думать? Кажется, это был страх; обыкновенный банальный страх, но в этом ничего удивительного – каково это, доверять другому человеку, следовать за одним только призраком любви, который в любой момент может растаять? Впрочем, не стоит сейчас думать об этом… Был и другой, куда более материальный страх – я боялась плыть, хотя, с другой стороны, это плаванье обещало встречу с такими дорогими сердцу людьми, и пока радость пересиливала страх. Мне было до крайности интересно, как они проводят этот последний день? Конечно же, вместе со своей семьей… Я тепло улыбнулась, вспомнив миссис Эндрюс и ее очаровательную дочку. Что ж, остается надеяться, что путь в Англию пройдет как нельзя лучше.

Больше никаких плохих мыслей меня не посещало в этот вечер. Ночь также прошла спокойно – никаких дурных снов, никаких кошмаров. Я проснулась рано утром, едва взошло солнце; до отплытия парохода оставалось много времени, оставалось лишь придумать, на что его потратить.

Тот же день

Дом, в котором жили мистер и миссис Мэрдок, располагался в другом районе Нью-Йорка, куда более спокойном. Спокойствие здесь нарушалось разве что в первую неделю, однако американские журналисты быстро поняли, куда первый помощник им пожелал отправиться со своими вопросами.

Сегодня, второго мая, все приготовления к отплытию уже были завершены, вещи собраны и уложены, оставалось только их взять, погрузить в экипаж и отправиться в порт, но отчего-то супруги не спешили уходить.

Первый помощник капитана внимательно взглянул на свою жену, и на ее лице он прочитал растерянность. Кажется, она боялась плыть…

Уильям хорошо понимал ее чувства – или думал, что понимал. Когда весть о случившемся долетела до той стороны океана, в маленький городок Саутгемптон, мистер Мэрдок мог только гадать, что чувствовала Ада. Ужасная весть разнеслась по всему миру, люди потеряли своих близких, и все надеялись, что полученные вести могут быть ошибочными. Поэтому многие родственники пострадавших пассажиров сразу же отправились в Нью-Йорк; тогда они не помнили о своей безопасности, в их головах бились совсем другие, похожие друг на друга мысли… Но сейчас все иначе. Потрясение прошло, и перед лицом предстала реальность.

Мистер Мэрдок достаточно хорошо знал людей, и за долгие годы научился видеть внутреннее содержание каждого. Иногда это качество было полезным, а иногда мужчина ловил себя на мысли, что предпочел бы быть менее внимательным – такие мысли возникали в основном тогда, когда он был не на корабле, а на суше, в окружении тех суетящихся, алчных бизнесменов и управляющих.

Есть такие люди, которые считают проявление слабости худшим, что может произойти, – даже хуже смерти. Отчасти это суждение правильно; кто знает, сколько жизней удалось бы сохранить, если бы пассажиры не поддавались примитивным инстинктам? Вот и мистер Мэрдок думал так же. Его разум был ясен и в минуты столкновения, и в долгие часы ожидания «Карпатии». Никто не узнает, что он переживал внутри, но внешнее спокойствие имело огромную роль, а его уверенность передалась другим людям и предотвратила панику. Он не переставал так же здраво рассуждать и тогда, когда уцелевший экипаж прибыл в Нью-Йорк. Именно ему пришла в голову мысль о том, что подробности случившегося на капитанском мостике никому не нужно знать.

Когда приехала жена, ему стало намного легче; Ада никогда не была простой женщиной, которых мистер Мэрдок так часто наблюдал в первом классе. Конечно, как говорится, «нет такого недостатка, на который бы не нашлось своего любителя», но жеманные, неестественные дамы с такими шляпками, на которых бы уместилось полмира, не вызывали у мужчины хоть какой-то интерес. Ада оказалась совсем другой; она была сильной, и мистер Мэрдок прекрасно знал, что женщины порой могут быть намного сильнее мужчин. Он не относился к своей жене, как к ребенку или красивой игрушке, нет, в отношениях между ними чувствовалось равенство и какая-то невидимая, прочная связь. Им не требовалось слов, чтобы понять друг друга, и когда миссис Мэрдок прибыла в Америку, ей сразу стало ясно, в чем сейчас нуждается ее муж.

Их жизнь протекала так же, как и в Саутгемптоне. Чтобы не расстраивать Уильяма, Ада даже отказалась от чтения газет. Она решила терпеливо ждать. Женщина чувствовала, что вскоре у них начнется непростой период, который может повлиять на всю дальнейшую жизнь. Но она не боялась – да, миссис Мэрдок совершенно не испытывала страха, ведь ее Уилл был рядом. И она не переставала благодарить судьбу за то, что он выжил….

Вот уже почти пять лет, как они стали мужем и женой, девять лет, как они впервые встретились; ей пора бы свыкнуться с тем постоянным чувством тревоги, которая охватывает женщину во время каждой разлуки… Не получалось. Каждый раз ее сердце мучительно сжималось, когда снова приходилось расставаться, хоть она этого не показывала. И не покажет.

До отплытия «Адриатика» больше двух с половиной часов. Супруги сидят в гостиной, и повисшая тишина не вызывает желания ее нарушить. Они оба думают, думают об одном и том же…

– Ты помнишь, как мы познакомились? – неожиданный вопрос нарушает молчание.

– Разумеется, – улыбнулся мистер Мэрдок. – Ты плыла в Англию. И сейчас мы плывем туда. Больше нам бояться нечего, дорогая. Все самое страшное уже позади.

Миссис Мэрдок внимательно взглянула на мужа, словно гадая, что же ему удалось пережить? Насколько он был близок к смерти? Но Уилл, кажется, угадал ее мысли, и женщина лишь вздохнула, словно смиряясь с тем, что правды ей не услышать.

– Знаешь, мне пришла мысль о том, что люди, встретившиеся на корабле, уже никогда не расстанутся, – медленно произнес мужчина.

– Ты говоришь о нас? – осторожно поинтересовалась Ада, заранее зная ответ.

И действительно, взгляд Уильяма, устремленный на нее, говорил лучше любых слов.

– Мне кажется, наша история повторяется, только… Не знаю, почему, но у меня скверное предчувствие, – после этих слов мужчина едва заметно нахмурился. В памяти воскрес тот момент, когда пятый помощник капитана решил вернуться на затонувший «Титаник». Неужели это было реальностью? Он старался не вспоминать события той ночи, но иногда память не спрашивала его позволения, и нагло демонстрировала те фрагменты, правдивость которых офицер порой и ставил под сомнение. Слишком это было невероятно, слишком… Неправильно.

Мистер Мэрдок глубоко вздохнул, заставляя себя вернуться в действительность.

Он не мог себе не признаться, что недооценивал этого молодого человека. Так иногда бывает: ты смотришь и видишь не все, что есть – в этом смысле каждый из нас похож на айсберг, когда большая часть личности скрыта от глаз. Да, внешнее спокойствие зачастую обманчиво… За ним может скрываться все, что угодно. Такое спокойствие может длиться долго, но в какой-то момент поступок диктуется уже не спокойствием, а импульсом; так вулкан дремлет сотни, тысячи лет, а потом происходит взрыв, нарушающий установившийся ход вещей. Неужели и с людьми так же? Да, очевидно, что именно так и есть…

Первый помощник капитана слышал, как резко молодой человек обошелся с Брюсом Исмеем, как до последнего сохранял спокойствие и по меньшей мере дважды был готов пожертвовать собой. Они вдвоем до последнего оставались на тонущем корабле, а затем вернулись… Да, такими мыслями мистер Мэрдок вряд ли с кем-либо мог поделиться – разве что с самим мистером Лоу. Только почему Уильям не мог избавиться от этого непонятного чувства тревоги? Возможно, он думал, что эта временами проявляющаяся вспыльчивость может навредить молодому человеку.

О мисс Бэйли мистер Мэрдок не мог сформировать сколько-нибудь четкого представления. Однако первый помощник с изумлением как-то поймал себя на мысли о том, что мистеру Лоу, пожалуй, и не стоило ее спасать. Такая мысль не была обоснована, она словно и не принадлежала мужчине.

В это самое время в доме Эндрюсов стояла напряженная тишина. Но тишина эта была не физическая: повсюду то и дело мелькала прислуга, слышались шаги и возгласы, в детской смеялась маленькая девочка.

Мистер Эндрюс стоял посреди гостиной, и его голову посещали невеселые мысли.

Ведь не может катастрофа случиться снова? Теория вероятности непременно дала бы этому самый низкий процент. И тем не менее, расстроенные недавним происшествием с «Титаником» нервы инженера не желали подарить ему спокойствие.

Отъезд был назначен через два часа. Из дома уже были собраны все необходимые вещи, которые семья собиралась перевезти с собой в Англию. Быть может, стоило пойти в кабинет и попробовать почитать?

– Томас, – послышался сзади, со стороны коридора, голос жены. Девочка захныкала, увидев, что мать покидает ее, и Хелен пришлось на секунду снова заглянуть к дочери: – Тише, родная, мама сейчас вернется! – затем все ее внимание обратилось на мужчину, стоящего перед ней. – Томас, когда мы выезжаем? Ты уже отправил наш багаж в порт?

– Выезд через два часа, – рассеянно ответил мистер Эндрюс, склонив голову и с грустной улыбкой вглядываясь в личико супруги.

– Не волнуйся, все непременно будет хорошо, – Хелен не глядя нашла его руку. – «Адриатик» надежный корабль, и люди на нем столь опытные.

– На «Титанике» тоже была замечательная команда, и он тоже считался надежным кораблем. Самым надежным. Даже непотопляемым… – произнес мистер Эндрюс, прежде чем сумел понять, что такое замечание вряд ли уместно. Неосторожность привела его сейчас в положение, когда ему приходилось вглядываться в светлые глаза миссис Эндрюс, пытаясь отличить в них хоть малейшее выражение горечи или обиды.

– Я знаю, как ты переживаешь, но это пройдет. Вместе мы со всем справимся, – медленно улыбнулась молодая женщина. И показалось, что с этой улыбкой вдруг рассеялось то напряжение, что охватывало весь дом еще миг тому назад. Хелен помедлила и снова задала вопрос: – Так ты уже отправил багаж?

– Да, – с готовностью ответил мужчина. Потом с секунду поколебался и все-таки позволил себе поцеловать жену в висок, отодвинув двумя пальцами чуть вьющийся светлый локон. – Спасибо, что всегда меня понимаешь, моя девочка.

В то же время, в одной из гостиниц Нью-Йорка

Быстрее всего получилось достать свою записную книгу. Страницы в ней были безнадежно испорчены, чернила расплывались, и понять что-либо из написанного мне удавалось скорее больше по памяти. Сейчас она хранила смятый лист бумаги, который мне хотелось сжечь и который хотелось оставить… Этот маленький листочек имел огромную власть – он не позволял мне передумать, и поэтому когда возник вопрос, как мне прогнать вновь появившуюся нерешительность, я выудила этот клочок бумаги, испещренный красивым, но непонятным почерком. Содержание было следующим:

«Здравствуйте, мисс Бэйли! Точнее, как мне теперь позволено сказать – здравствуй, Алекс.

Сам не знаю, зачем я тебе пишу. Ведь тебе, наверное, и без слов все ясно. И все же я должен попросить прощения за тот инцидент, произошедший в доме мистера Эндрюса. Я не ожидал увидеть тебя и забылся. Но нет уже смысла ни отпираться, ни придумывать оправдания своим действиям, которые всего лишь отражают мои чувства. Наш разговор был очень коротким, мне важно было сообщить тебе самое главное, и я не успел задать вопрос, который не давал мне покоя несколько долгих дней – неужели ты избегала меня? Алекс, я думал о том, что случилось, и должен признать, как несправедлив я был к тебе с самого начала и, должно быть, заслужил того, чтобы ты не хотела меня видеть… Но теперь многое изменилось, все самое страшное позади. Я хотел бы сказать еще кое-что… То, что горжусь тобой. Все твои поступки вызывают у меня уважение, и если бы можно было все вернуть, я ничего бы не хотел изменить – кроме того, чтобы найти тебя раньше, чем это произошло. Но если бы пришлось снова нырять за тобой, я бы без колебаний это сделал…

Я понимаю, почему на «Карпатии» ты решила так поступить, ведь слова, сказанные на палубе, показались тебе правильными. Мне хочется верить, что сейчас ты понимаешь абсурдность этого утверждения. Когда все худшее позади, я хочу только одного – чтобы ты была счастлива. Не в моих силах просить тебя вернуться, если ты этого не хочешь… Завтра я, мистер Мэрдок, сэр Лайтоллер, конечно же, мистер Эндрюс и еще некоторые знакомые нам люди поплывут этим рейсом. Я буду дожидаться тебя у трапа, так что вряд ли ты меня потеряешь. Но если ты придешь хотя бы проститься со мной завтра перед отплытием, я буду очень рад увидеть тебя.

С нетерпением и трепетом жду нашей встречи, Алекс.

Вечно твой,

Гарольд Лоу».

Последний призрак сомнения рассеялся. Я больше не могла оставаться в гостинице, хотя до отплытия «Адриатика» еще достаточно времени. Меньше чем через полчаса машина доставила меня к пристани. Еще через десять минут глаза легко нашли знакомую фигуру…

Год спустя

– Мистер Бэйли, вам письмо, – услышал Джордж тоненький голос горничной. – Из Англии.

Молодой человек вопросительно поднял бровь. Он не имел понятия, от кого могло прийти это письмо. Впрочем, нет: он знал, кто мог бы ему написать. Но ведь она не напишет, верно? Она обижена на него, потому что считает, что он дурно поступил с ней. Он не слышал о ней целый год и, как ни странно, очень часто думал о том, где же она сейчас.

Он покачал головой. Ведь это все же писала именно она, если судить хотя бы по почерку на конверте из розоватой тисненой немецкой бумаги.

– Можете идти, мисс, – Джордж знаком позволил девушке удалиться, после чего та быстро сделала книксен и исчезла. Мистер Бэйли с нетерпением разорвал конверт.

«Здравствуй, Джордж.

Пишу тебе спустя столько времени и даже не знаю, дойдёт ли это письмо до тебя. Но надеюсь, что теперь ты читаешь его, и читаешь с нетерпением.

Я хочу, чтобы ты перестал обо мне волноваться, потому что у меня все прекрасно. У нас все прекрасно. Мы с мистером Лоу поженились вскоре после прибытия в Англию и сейчас проживаем в Северном Уэльсе. У нас подрастает сын. Он очень похож на Гарольда, а вот характер мой, – Джордж не сдержался от усмешки: его племянник наверняка подрастёт гремучей смесью! – Я надеюсь, что Гарри-младший не последует примеру своего отца и не захочет плавать по миру, потому что я постоянно чувствую тревогу за таких дорогих мне людей. Ты мне тоже дорог, Джордж. Мы не должны терять друг друга. Мы должны друг друга принимать, а не пытаться переделать по своему образу мыслей.

Конечно, у меня не всегда идеальная жизнь, но без трудностей нет и счастья. Гарольд часто бывает в плаваниях, но разлука только укрепляет наши чувства. Я не хочу, чтобы ты воспринимал мои рассказы о семейной жизни как желание позлить тебя; нет, я просто хочу, чтобы ты знал, что не потерял меня, и что у меня все хорошо.

Скоро у нас начинается самое настоящее лето. Конечно, оно тут совсем не такое, как в Нью-Йорке: довольно прохладное, иногда идут дожди, но мне оно все равно нравится. Вокруг места, где мы живем, очень много зелени, и я даже завела маленький садик, где теперь буду проводить время летом и в начале осени.

Знаешь, Джордж, я все-таки, наверное, должна попросить у тебя прощения за то, что сбежала и заставила тебя поволноваться. Я знаю, что ты всегда хотел меня сберечь от несчастий этого мира, и очень тебе благодарна.

Пожалуйста, если будет немного времени, напиши мне ответ на обратный адрес. Я очень хочу узнать, что происходило с тобой и твоей семьей в мое отсутствие, как вы живете. И знай, что я буду тебя ждать, если вдруг решишь приехать к нам. Странно это слышать от самой себя, но я страшно соскучилась.

Прости, что письмо получилось таким беспорядочным. Все-таки мне еще учиться и учиться безупречному английскому слогу…

Надеюсь на скорый ответ,

Алекс

P. S. Мисс Лестер недавно приехала к нам и устроилась на работу в нашем доме, так что за нее тоже можешь не беспокоиться».

Джордж отложил письмо. Какое-то необъяснимо теплое чувство разливалось по всему телу от радостно бьющегося сердца. Надо же, а он думал, что все еще злится на Алекс за ее безрассудство.

========== Часть 8 ==========

Писать этот рассказ было с одной стороны приятно, с другой – больно. Мне невыносима в фильме сцена гибели Мэрдока; некоторые шутят, мол, должно быть, автор в прошлой жизни хорошо знал этих людей (как вы, возможно, догадались, я самым диким образом переживаю еще и смерть Томаса Эндрюса).

Но кто не согласится, что это по меньшей мере оскорбление памяти человека – взятка, убийство двух людей, а потом и самоубийство? Простите, у меня до сих пор, даже полтора месяца спустя, при этих воспоминаниях ком застревает в горле. Мои слова сейчас не имеют никакого отношения к сюжету, мне просто хочется высказаться…

После гибели «Титаника» каких только версий не было озвучено. Обвиняли капитана Смита в слишком высокой скорости и игнорировании предупреждений об айсбергах – но его вины, по сути, не было. Президент компании, Брюс Исмей, пожелал сделать «Титаник» не только самым роскошным, но и самым быстроходным судном, которое бы получило самую престижную награду – «Голубую ленту Атлантики», что до этого находилась в руках у главного конкурента «White Star Line», компании «Кьюнард». Предупреждения обо льдах было типичным явлением, и останавливаться из-за него казалось абсурдным. Ну а журналистам легко оказалось обвинять погибших, поэтому они решили не останавливаться… Под их пристальное внимание попали действия офицеров – в частности, первого помощника капитана, мистера Мэрдока.

Его команды известны любому – даже по фильму. До сих пор идут споры о том, надо было ли отдавать «полный назад» и «стоп, машина»; многие считают, что ее отдал капитан несколько минут спустя после столкновения.

Если установить реальные события представляется с таким трудом, то что имеет ли смысл гадать о вероятном исходе? Таким маневром Уильям Мэрдок в прошлом спас корабль от столкновения; он действовал так, как и любой из нас, – пытался применить все свои знания в критических условиях, когда счет шел на секунды. Не стану даже обсуждать версии по поводу того, почему первый помощник капитана не пошел на лобовое столкновение с айсбергом… Замечу только, что водоизмещение корабля свыше сорока шести тысяч тонн. И почему многие считают, будто при таком исходе пароход остался бы на поверхности, да еще в полной сохранности? Сие никак мне непонятно.

И еще одна версия, с которой я познакомилась относительно недавно – нашлись и те, кто виновным считает мистера Эндрюса; мол, из-за негерметичности отсеков вода переливалась, пока вся носовая часть не оказалась заполнена. Но именно благодаря такой конструкции корабль смог продержаться на плаву те два с половиной часа! Главный конструктор не мог предугадать судьбу «Титаника»; он лишь сделал то, что считалось самым безопасным – по стандартам того времени, разумеется. И да – я готов перегрызть горло любому, кто обвиняет этих двух замечательных людей. Кстати, этим сочинителям не мешало бы подумать своей головой, хоть какой-нибудь из извилин – как трое старших офицеров и капитан Смит могли войти в сговор с целью потопить корабль, который даже не «Титаник», а «Олимпик», ради получения страховки? Можете себе представить, до какой версии докатились?..

И, наконец, последнее замечание комиссии по расследованию – неправильные действия всего экипажа. Господам, вынесшим такое решение, следовало бы самим взойти на корабль, предварительно взяв с собой стадо баранов, и попытаться уговорить их забраться в шлюпки. Почему? Да потому что именно так и выглядела посадка дам из первого класса после объявления об эвакуации; достаточно будет сказать, что в первую сели всего 12 человек. И кого следует обвинить комиссии? Человеческую глупость? Или устаревший закон, согласно которому число шлюпок рассчитывалось по тоннажу корабля, а не по количеству пассажиров? Или стоило обвинить айсберг, который совершенно неожиданно показался на курсе, увеличенном к югу ради безопасности? Список причин слишком длинный, и ни один судья не сможет разобраться, чьей вины здесь больше.

Как бы там ни было, прошлого нам не изменить… Уверена, что многих не покидает чувство, будто судьба «Титаника» – это чудовищная ошибка.

Не знаю, как вас, дорогие читатели, но меня эта мысль преследует до сих пор. И вроде бы я сделала все, что могла – перерыла Интернет в поисках фактов и биографий, прочитала книги и вдохновилась фильмами, все равно перед реальными героями чувствую некую вину.

И все же, я надеюсь, что мне хватит сил, времени и таланта в дальнейшем продолжать писать новые работы по этому замечательному фандому! Конечно, если найдутся заинтересованные читатели..)