Текст книги "Смерть Охотника, рождение Вампира (СИ)"

Автор книги: Cloude Guardian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Чтобы забраться в седло, пришлось помучиться. Зеро давно не ездил верхом в седле, предпочитая вообще расседланную спину, пусть это и отражалось на его штанах, где оставался конский волос и грязь, а лошадиный запах невыносимо въедался в ткань.

Но это всегда окупалось.

Вот и сейчас – вцепившись в поводья, Зеро со скрытым восторгом ощущал тряску, бьющий в лицо ветер, жар лошадиной шкуры, запах взрытой копытами влажной земли.

Лили пронеслась по кирпичным дорожкам, заставив всех взвизгнуть, кого-то – ахнуть от восторга.

Однако, и она в конце концов устала, и, пофыркивая, пошла более спокойным галопом к родным конюшням, доверяя Зеро завести ее на место и позаботиться о седле и мокрой шкуре.

В процессе ухода Зеро скорее почувствовал, чем увидел, как кто-то встал в проходе.

Резко обернувшись, парень по привычке полез за Розой, но рука предательски дрогнула, и он с опозданием вспомнил, что голой кожей он касания к оружию не имеет.

– Значит, и правда теперь овампирился, братец? – у Зеро предательски дернулся глаз, когда он различил на бледной коже шеи огроменный засос темно-лилового цвета. Больше того – сладкий запах лип к коже близнеца, и у Зеро неосознанно дернулись губы – захотелось рычать, потому что Канаме Куран действительно очень тесно сошелся с его братом. Настолько, что тот провонял запахом чистокровного…

Поймав себя на взбешенной мысли, Зеро ощутил себя жалко. Он столкнулся с тем, что бывший и правда нашел ему замену, и теперь ревнует, будто не он тогда сказал роковые слова.

Зеро выпрямился и подавил гнев. Он не будет вести себя, как обиженный ревнивец, который накосячил, а теперь пытается прибиться обратно.

В голове прозвучал насмешливый голос Марии-Шизуки: «Наш милый Ичиро и Канаме завели интрижку у нас за спинами, и признаться, я недовольна, что так складывается. Поэтому, я хочу предложить тебе сделку…»

Зеро позволил себе легкую улыбку.

– Если и так – какая тебе разница? В конце концов, тебе никогда не познать, каково это – быть настоящим вампиром.

О, любо-дорого было видеть, как сводит лицевые мышцы у его брата!

– К тому же, ты даже укус себе позволить не можешь, – подлил масла в огонь парень, откинул голову, и… засмеялся.

Сбруя была отправлена на место, и Зеро вышел, отерев плечом взбешенного младшего.

Канаме хочет поиграть? Что ж, Зеро на новеньких…

***

Новый раунд начался. На доске – черный король, черная ладья, сменившая цвет, белая королева и белый ферзь, сменивший цвет. Несколько пешек теснятся в центре, и Канаме с отвращением убирает их с доски.

Они играют лично, глядя друг другу в лицо.

Омерзительно признавать, но в паху было тесно, и вовсе не потому, что Ичиру так уж хорошо справлялся с игрой.

Просто стоило Зеро войти, как его аромат удушающей волной прокатился по всей территории.

Сильный, свежий, сладкий, запах грозы, металла, угрозы, и Канаме ощутил новую нотку – сладость малины смешалась со всем этим, давая понять, что скоро этот прекрасный цветок зацветет в полную силу.

Все же он зря так просто отказался от своего Зеро.

Хотя бы потому, что запах его близнеца, рядом с ароматом старшего, был жалкой вуалью, призрачным подражанием, ничтожным отголоском…

Чистокровный яростно стиснул зубы, почти ощущая, как малина набирает силу, липнет к коже, ластится, и его рука с идеально наманикюренными ноготками ползет вниз, под белье, поглаживая изнывающею плоть.

– Будь ты проклят, Зеро, но если уж так складывается, что выбросить тебя из головы шансов нет – я тебя заполучу снова, чего бы мне это не стоило! – шепчет озлобленный вампир, откидываясь на подушки и начиная с остервенением ласкать самого себя.

***

*Флэшбек*

… Мария улыбалась, и Зеро замер, ключи выпали из ослабевших пальцев.

Эта улыбка, взгляд. Будь тело более взрослым – Зеро мог бы поклясться, что душа Шизуки нашла себе вполне уютный оплот в чужом теле.

Но ведь… Это ведь не возможно, скакать из тела в тело? Или чистокровные и такое могут?

– Я прямо на вкус ощущаю твое недоумение и панику, – голос стал ниже, из детского переходя в грудной, более женский, с мурчащими нотками, пока Зеро задыхался, понимая – это не ошибка, и родство тут играет относительно небольшую роль.

– Шизука Хио? – неуверенно позвал юноша, будто провалившись в детство. Когда-то, он таким голосом звал маму и папу, увидев на полу их растерзанные тела. Будто ждал, что те встанут, улыбнуться ему, скажут, что это просто шутка такая, что монстра, растерзавшего их шеи, переломавшего все кости, на самом деле не существовало.

– Да-да, мамочка тебя слушает, – на несколько секунд голос стал другим, и Зеро дрогнул – голос матери звучал в ушах, вплоть до характерных интонаций. – Конечно это я, глупый мальчик. А ты кого-то еще ждал? Где вопросы, типа: «что ты тут делаешь?» или «чего расселась, как у себя дома?» – Хио откинула голову, посмеиваясь. – А ведь были и такие… индивидуумы. Жаль, что прожили они куда меньше, чем ты, – поделилась принцесса, трогая какую-то загибающуюся фиалку посреди стола, что живенько позеленела и выпустила бутоны, которые раскрылись прямо на глазах. – Цветы – как ночное небо, – вздохнула вампирша, с тоской делая новый глоток.

Зеро ощущал себя неуютно, что было странно, учитывая, что квартира, на данный момент, фактически полностью его.

– Как ты делаешь это? – тихо спросил юноша, несмело, но все же приближаясь к первородной, с такой осторожностью, будто она вот-вот перевоплотится в дракона и сожрет его.

– Делаю что? – в упор глядя, переспросила девушка с душой женщины, делая новый глоток.

– Другое тело, – Зеро немного расслабился, взял чашку и достал кофе. Он слишком устал, но завалиться спать ему точно не дадут. Так что дополнительный заряд бодрости будет не лишним.

Варить кофе Зеро мог и умел довольно недурно, но сейчас решил не заморачиваться и засыпал растворимый.

– Мы не настолько близки, чтобы я тебе такие вещи рассказывала, – томно выдала девушка, характерным движением кисти отбросив за спину волнистую, аки макаронина, прядь.

– Все вы так говорите, – отчего-то Зеро ощутил досаду. Он что, и правда решил, что Шизука настолько спятила, что сейчас расскажет ему все?

Но попытка не пытка.

– Хорошо, а за что ты убила моих родителей? – прихлебывая кофе, Зеро смотрел в темно-коричневую жидкость, разглядывая там отражение своих же глаз.

– Забавно, что ты даже элементарных вещей не знаешь, – Хио вздохнула, с какой-то жалостью глянула на парня поверх чашки. – Ну, слушай.

В свое время Совет по чьему-то приказу решил взять под контроль всех чистокровных и их отпрысков. Прямо скажем – я не ожидала, что меня посадят на сухой паек, – девушка сморщилась, будто раскусила что-то горькое. – Моей пищей был приводимый время от времени мужчина. И так суждено было случиться, что я обратила его, а когда мне наскучило сидеть взаперти – мы ушли.

Мы любили друг друга, и я в кои-то веки была счастлива с тем, кто некогда был смертным. Однако у меня, как и у любого чистокровного, с самого детства был кто-то, за кого я должна буду выйти замуж по прошествии какого-то возраста. А тут я сбежала с кем-то более простокровным, не ровней мне ни по крови, ни по заслугам.

Совету это, разумеется, не пришлось по вкусу, и на нас натравили Гильдию. Моего возлюбленного убили именно твои родители, и я до сих по не знаю, какую они придумали причину на его устранение, – послышался странный звук, и Зеро не сразу понял, что это протестующе заскрипело сжатое в маленьких, но весьма сильных ладошках стекло чашки.

Шизука отставила хрупкую тару и сцепила руки замком на столе.

– Я была глубоко опечалена его гибелью и корила себя – меня не было рядом, когда это произошло. Я лишь ощутила, как он умирает, но ничего не успела сделать.

Потом по запаху я выследила твоих родителей. Цветущая в декабре сакура, – уголки губ вампирши поднялись, потом снова сложились в линию. – Отлично горело, надо сказать. Никогда не ощущала такого удовлетворения от убийств.

Разумеется, самой большой моей местью было укусить тебя, мальчик мой. Твой брат сильно завидовал тебе во всем, потому что во всем отставал. Ох уж это слабое здоровье, – женщина засмеялась, и у Зеро волосы зашевелились. – Оу, не бойся. Я не обращу Ичиру ни за что в жизни. Хватит и тебя одного, второго вампирский мир просто не потянет, – тут Хио начала откровенно хохотать, но смех снова резко смолк. – А вот Канаме Куран явно не гнушается ничем… Ты ведь разделяешь воспоминания брата в своих снах, Зеро. Между проклятыми близнецами такое часто бывает. И ты знаешь, что Ичиру теперь не просто мой паж, не так ли? – пытливый взгляд с ноткой безумия, но Зеро удержал себя на месте, глубоко вдыхая и выдыхая.

– Знаю, – просто сказал он. – Я сначала думал, что это просто сны такие, но даже во снах – их содержание мне не нравится, – Кирию помрачнел и отодвинул пустую чашку. Пришел его черед брать себя в руки.

– Знаю, видела, знакома, – Шизука понимающе улыбнулась. – Немного времени – и ты научишься это контролировать, но все же, советую поискать тебе и того, кто сможет научить тебя быть хорошим вампиром – Охотник из тебя и так чудесный, но ты должен переродиться, – Зеро дрогнул – Шизука в мгновение оказалась у него за спиной, прижимая холодные ладони к шее, шепча ярко-алыми, полными крови губами:

– Наш милый Ичиру и Канаме Куран завели интрижку у нас за спинами. Да-да, я знаю, кто вы друг для друга, и меня это не очень беспокоило, пока он не разрушил наши узы. Но ладно, в конце концов, из тебя вышел чудесный класс В, знай я раньше – уже бы дала свою кровь. Но не важно. Канаме и Ичиру… – Хио снова помрачнела. – Я не собираюсь делить моего пажа с кем-то еще. Это просто невежливо и мерзко – уводить моего слугу без разрешения, зажимать в углах. Признаться, я недовольна, что так складывается. Поэтому, я хочу предложить тебе сделку… – длинные ноготки впились в плечи юноши, а Шизука выдохнула:

– Притащи мне Курана, и я сделаю так, что он никогда не сможет больше смотреть на других. Притащи, как скот, на веревочке. Соблазни его, чтобы он не смел больше даже думать о других. Я хочу наказать его, а потом Ичиру за измену – у нас не принято менять любовников с такой легкостью. Куран пометил тебя, объявил свои права, но подкатывает то, что у него между ног, к совсем другому человеку. Я не хочу, чтобы он развратил твоего брата, а потом оставил без моей милости и своей руки, ради новой игрушки, – горячие губы обхватили край ушка, и Зеро дернулся. – Ну же, Зеро, скажи «да», и мы вместе поставим изменников на колени…

Кирию устало прикрыл глаза, вцепился в стол.

У него нет иного выбора. Ему тоже не нравится, что Куран с такой готовностью смирился с разрывом и теперь нашел другого ему на замену.

– Да. Я приведу его. Только ты придумаешь такое наказание, чтобы я мог насладиться им позже. Ты поняла, Шизука? Если ты убьешь его – я убью тебя, – бледно-лиловые глаза встретились с голубыми, и Зеро позволил бешенству отразиться во взгляде.

– Ах, какой ты все-таки пылкий, ммм… – Хио засмеялась, повела плечами во внезапной дрожи. – Хорошо. И для начала, мы сделаем то же, что и они…

– И что же это?

– Раздраконим Ичиру и Канаме, чтобы разделить их, а потом каждый получит свое, – облизнувшись, Хио сжала сильное плечо «своего» мальчика, отпустила. – Но я точно знаю, что Канаме недолго будет терпеть истерики твоего брата. Ты… слишком лакомый кусочек для любого. Ты хорошо пахнешь, – многозначительно намекнула девушка, и Зеро неожиданно покраснел.

Точно. Вампиры же отлично обоняют. А значит, его возбуждение будет влиять на запах, и…

– Кажется, ты понял, что делать, чтобы соблазнить нашего дон Жуана – Хио раскатисто расхохоталась, и напоследок махнув рукой, исчезла в одном прыжке в окно.

Зеро молчаливо сидел в опустевшей кухне.

На что он только что подписался?

Я обязательно покажу тебе сладкий сон следующей ночью…

Комментарий к НОЧЬ ДЕВЯТАЯ. ДОГОВОР.

Решил выставить и не мучить ни вас, ни себя.

========== НОЧЬ ДЕСЯТАЯ. ОДИН НА ОДИН. ==========

Наверное, за последние лет десять Зеро ни разу не выглядел настолько хорошо.

У него было свидание. Первое свидание, которое было названо свиданием в открытую. И сейчас, причесав упорно лезущие во все стороны волосы и добавив немного лака для фиксации, вампир прыгнул в окно, ловко приземляясь.

Белоснежная рубашка, сверху расстегнута пуговица или две. Сережки из титана начищены до блеска, прямо можно свое отражение различить. Зеро усмехается немного агрессивно, но образ ему идет. Приталенный пиджак подчеркивает фигуру, и легкая выпуклость у левого бока – кобура с Розой, и именно с этой целью заткнуты тонкие тканевые перчатки за пояс брюк.

На первом этаже гостиной перед ним расступаются остальные вампиры, взбешенный Ичиру злобно рычит из своего угла, блестя глазами и стискивая побелевшими пальцами края стола, когда одевшаяся более тщательно, чем обычно, Шизука Хио в теле Марии Куренай выбегает вперед, и тонкая ручка проскальзывает под приготовленный с этой целью локоть.

Теперь ни одна собака не может сказать, что они не пара.

Куран следит за ними с площадки второго этажа, за усмехающимся Зеро и хихикающей Марией-Шизукой. Он знает правду, и Ичиру ее знает.

Это открытый союз беспощадного охотника и чистокровной, как у них, только с одной разницей: нет лучшего союзника, чем бывший враг, и худшего противника, чем разгневанный любовник. И Куран точно может сказать – не спать ему спокойно в ближайшие две-три ночи. Ичиру вынесет ему мозг и разнесет в пух и прах исполнение плана. А Шизука, если захочет получить кровь Курана, вполне может взять ее у Зеро, который теперь официально представитель его рода, что подтверждено всеми вампирами, что собрались тут сегодня.

Это шах. После первого же хода его загоняют в угол.

Ичиру тут бесполезен – Шизука в гневе не подпустит к себе его. А если и подпустит, то обратно вернется нечто изломанное и униженное, вернется не скоро и с одной только целью – убить Курана за позор разгневанной на них принцессы, а потом убить себя, чтобы кровью омыть доброе имя Хио. Вот же черт.

Куран тихо бесится и кусает губы, даже не замечая направленных на него взглядов – чистокровный неосознанно создает трещины на витражных стеклах, которые на пике вылетают все разом, осыпая стоящих внизу осколками. Кто-то взвизгнул, все закрывают друг друга одеждой и руками.

Ему нужен Зеро. Ему нужен его Зеро, черт его возьми!

У Курана губы белеют и вылезают клыки от гнева, и он бы с радостью потерял самоконтроль, но руки Такумы разминают ему плечи и шею, губы шепчут что-то на ухо.

Точно. У него есть Ночной Класс. Он еще может что-нибудь изменить в соотношении сил. С тактикой он ошибся еще летом, когда позволил Зеро ускользнуть и принял Ичиру, надеясь, что тот будет лучше своего брата.

Но не будет Ичиру никогда лучше Зеро, а Куран всю жизнь будет корить себя, что эта рыбка выскользнула из его сетей.

Он что, идиот этакий, правда думал, что заполучил Зеро в свои руки? Правда думал, что приручил, подчинил, получил в свои руки идеального любовника и партнера? А что, он правда позволил ему тогда сказать, что они расстаются, а себе потом завести интригу за его спиной?

Какой же он идиот!!!

Отмахнувшись от заботливого заместителя, Куран вихрем влетел в свою комнату, хлопнул дверью.

Зрелище улыбающихся друг другу Зеро и Хио стоит перед глазами и выводит его из себя со стабильностью бьющегося сердца. Каждый удар в груди будто освежает застывшее в голове воспоминание, и драконит его лишь сильнее.

Разлетаются в стороны хрупкая мебель и вещи, тяжелый шкаф падает с грохотом. Пробравшийся в комнату Ичиру стонет от боли, когда его хватают за волосы и бросают на пол, раздирают в стороны застегнутую рубашку, и…

И все затихает. Куран пожирает глазами его тело, но Кирию-младший видит, как быстро охватывает чистокровного безразличие.

– Я думал, ты как твой брат. А оказалось, что ты куда хуже, – безжалостно выдает Куран после молчания, и Ичиру холодеет. – Убирайся. Возвращайся к Шизуке Хио, и передай, что я хочу, чтобы она вернула мне моего Зеро, – жестко обрезает он, встает и поворачивается спиной, не жалея ни о своих словах, ни о том, что фактически разрушил чужую жизнь, а теперь бросает.

Ичиру плохо, Ичиру больно.

Куран украл у него все, кроме чести, но и честь запятнана, и кому он теперь нужен такой, заклейменный предателем и перебежчиком?

Это были слезы стыда и раскаяния, Ичиру сбежал через разбитое окно, чтобы его никто не видел, пробрался в комнату хозяйки, чтобы понять, что его вещей тут больше нет, а комната пуста – Хио уже перетащила свои вещи в другое место.

Это шах и мат персонально для него, для Ичиру.

Где-то в курановских покоях рассыпается белый ферзь, сменивший цвет, выбывая из игры, а на доску выставляются пешки. Группа черных фигур, но Канаме терзается мыслью, что ему очень повезет, если старая принцесса позволит ему окончить игру хотя бы в ничью…

***

– Хм… – девушка кусает губы, затем хитро улыбается, и одна из карт ложится на стол.

Зеро тихо чертыхается и переводит взгляд на Юки.

Пока Куран бесился и бил мебель, да изнывал от желания повернуть время вспять, Зеро и Хио, сговорившись с Юки, играли в карты.

Сейчас, когда вампирша постановила, что хочет именно Канаме, а не кого-то еще, и прекратила угрожать собственному «детищу» и девушке, общаться с ней стало совсем просто. Шизука скатилась в детство и теперь вот они с Юки единым фронтом добивались полной капитуляции Зеро, и, как итога ведущейся войны, его обнажения.

Ох уж эта женская солидарность, черт бы ее побрал!

Пока что им удалось снять с Зеро только часы, в то время как с Хио уже снята была кофта и обувь, Юки вообще сидела в майке и юбке, но скоро и это обещало измениться.

И тогда Юки выбывает из игры, и он остается один на один с Шизукой.

Вот вам и свидание, вот вам и первое официально свиданием названное. И никакого тебе там ужина и прогулок за руку под луной.

Даже с Кураном и то время проводили романтичнее – в темных переулках, спина к спине, в крови и прахе мертвецов. Ммм… Романтика!

Пока две дамы стабильно выкладывают карты против него, Зеро яростно отбивается. Что в итоге приводит к тому, что он же и вылетает из игры первым, и все его карты ложатся в отбой, закрывая шесть карт, которыми против него пошли.

Зеро с хмыком откидывается на спинку стула и ждет хлеба и зрелищ.

В итоге, Юки выходит из положения, и проигрывает все же Шизука. Повезло так повезло.

Зато не везет уже в следующей партии, откуда Юки вылетает, проиграв Зеро. После чего девушка откланивается и, попрощавшись, уходит дальше нести дежурство – начало нового учебного года, и хотя первоклашки пока что только вынюхивают про красивых мальчиков-ночников, это точно не мешает самим ночникам ходить в гости, пока Куран-семпай занят невесть чем у себя в комнате.

Зеро и Хио переглядываются и откладывают карты. Им много о чем надо поговорить теперь.

– Как там Куран? – негромко интересуется парень, поднимаясь и начиная шарить по кухне в поиске кружек.

– Ты же его видел, когда пришел, и слышал, когда мы уходили. Я буду удивлена, если когда вернусь, найду общежитие более-менее целым, – Хио посмеивается, кончиками пальцев передвигая карты на столе, потом собирает колоду и начинает с дикой скоростью тасовать. – И у меня ощущение, что что-то не то между Ичиру и Канаме сейчас. Они перестали сидеть по углам и играть парочку. А на шахматной доске, вместо королевы и сменившего цвет ладьи, стоит поместить, пожалуй, пару карт. Может, до него дойдет быстрее, что не так с его расчетами пошло еще летом, – Шизука хватает пирожное и облизывает пальцы от крема, прежде чем укусить. – Он так и не понял, что я больше люблю крыть его ходы картами, а не двигать тяжелые фигуры на позиции.

– Может быть, это и минус, что вы не в одной плоскости, – хмыкает Зеро, думая о чем-то совсем другом. Чашки ставятся одна к одной, парень садится, подбирает ноги по-турецки прямо на стуле, устало вздыхая.

Зеро немного утомлен играемой им ролью, но пока противник не задерет перед ним лапы, стоя на коленях, отказываться не готов.

Шизука хочет, чтобы Ичиру вернулся к ней сам – это самое простое, пожалуй. Раскол они внесли в тот момент, когда появились рука об руку у всех на глазах. С той поры во взаимоотношениях между его близнецом и чистокровным появилось напряжение. Тем более, что Хио успела сменить апартаменты, вышвырнув все вещи в другую комнату и закрыв их там – Зеро слушал ее шипение после.

Их следующая цель – заставить Курана искать попытку встретиться с Зеро, начать бегать за ним – в остальное время Кирию вполне хватит сил швырять незваного гостя в окно, тем более, что Зеро и сам горел жаждой мести.

Куран не имел права так просто от него отказываться. Не после того, сколько он ему выносил мозги, преследовал, зажимал. После того, как затащил в постель и ночи тратил на секс, боль и питье крови.

Зеро мог сколько угодно думать, любят ли его, хотеть услышать три главных слова. Но в итоге, все сводилось к тому, что он хотел быть с Кураном, принадлежать ему, и знать, что вампир только его. И ради этого и тела было не жалко. Какой тела – он этой твари шанс оставаться человеком отдал и девственность. По идее, этого должно было быть более чем достаточно, чтобы Куран его любил, заботился, и дальше по списку его претензий к чистокровному.

Но этого не хватало. Этого все еще отвратительно не хватало.

Зеро понимал, что они оба как дети – пытаются сделать друг другу больнее своим поведением.

Говорят вещи, которые говорить нельзя, и делают то, что не делают влюбленные друг в друга люди.

Но Зеро не хотел идти первым. И не пойдет первым мириться. Ни за что.

В конце концов, инициатором должен быть тот, кому эти отношения были нужны в самом начале, и из-за кого все шло и идет не так.

Куран то ревновал его к столбам (вроде Икари), то сам шел налево, и причем не самым лучшим образом это (не)скрывал.

И Зеро свою роль сыграет лишь тогда, когда согласится сделать вид, что они не потеряли лето, согласится засчитать его, как время, когда у них были отношения.

А ведь, между тем… Между тем, уже ведь год прошел, не так ли? Год таких вот метаний? Год уходов, год, когда они строили по этапам, как в книжке по психологии. Потом срывались, расходились, и Куран заливал бешенство и боль по-своему, а Зеро – по-своему.

Целый год любви и счастья, а еще одиночества и боли.

Сколько еще нужно будет это терпеть? Сколько придется плакать ночами и ощущать себя виноватым, когда не виноват?

Зеро устало выдохнул на кофе, понимая – это еще не конец. Не конец их отношений и не конец мучений.

Но, если бы… Если бы можно было обойтись без всей той боли, которую они друг другу причиняли!

Если бы отношения строились так просто с самого начала, если бы не приходилось терпеть боль и разочарование, опустошение, видеть друг в друге то любовь всей жизни, то самого главного мучителя.

Если бы.

Если бы…

Если бы только было бы можно…

Если бы можно было начать с самого начала и обойтись без боли и испытаний.

А была бы это тогда та любовь? Та самая любовь, которую так хотел ощущать Зеро, которую он так хотел получить? Та любовь, которую от хотел услышать из уст Курана Канаме, его, будь он проклят, хозяина, первородного вампира, который был куда сильнее его, над ним…

Немного подумав и зажмурившись, Зеро смог признаться в этом самому себе.

Нет.

Не будь у них этого года метаний, боли, слез, разрывов и возвращений в объятия друг друга – ничего бы не было. Совершенно ни-че-го не было бы так. Он бы не понимал, чего хочет, не понимал, что любит эту боль в заднице не за что-то.

Просто любит. За все косяки, за мучения, за испытания. За улыбки, за завтраки, за драки спиной к спине. За объятия, когда Куран возвращался, или когда у нему приходил Зеро – мириться, зализывать раны и дыры в сердцах друг друга. Лечить ушибы на гордости и самолюбии, резко упавшую самооценку. Появившиеся комплексы.

Комплексов был целый список, и большую часть получил именно Зеро.

«Меня нельзя любить.»

«Я невыносим.»

«Во мне что-то не то, раз от меня так просто отказываются.»

«Я не желаем по-настоящему, это – лишь минутная прихоть.»

«Я никому не нужен.»

Временами подобные мысли не давали ему спать, или приходили с кошмарами после тяжелого дня. Зеро иногда и сам понимал – то, что было, просто не могло быть ложью. Но засыпая в холодной кровати в одиночестве, поверить в такое было на удивление просто.

Он действительно был сложным человеком, и это было не изменить. Это следовало принять, как он для себя принял тот факт, что как дурак влюбился в Курана. В Курана, известного манипулятора и кукловода-марионеточника.

Зеро открыл глаза. Шизука доедала печенье и с интересом поглядывала на чашку самого Кирию, собираясь совершить налет. Со смешком охотник уступил ей свою порцию, а сам глянул в окно, ощущая, как в мгновение ока расширяются его значки, а голову прошибает Зов, и запах сладостей, густого шоколада оседает на языке.

Зов, который только для него одного.

На миг вампир позволяет себе улыбнуться неожиданно замершей Шизуке, опускает веки, что равносильно понимающему кивку.

Его зовет Куран Канаме. А значит, что-то да сдвинулось с мертвой точки.

Только зря король думает, что Зеро придет.

В конце концов, Кирию теперь и сам, по меньшей мере, принц.

Нечистокровный принц рода Куран, со всеми вытекающими из этого имени способностями, связанными с кровью и характерным ароматом.

Тонкие пальцы поглаживают сталь Кровавой Розы, которая от касаний будто нагревается, и Зеро отворачивается от окна, чуть улыбаясь.

Шизука смотрит на него с усмешкой и доедает очередное пирожное, после чего вылезает из-за стола и кланяется. Теперь Зеро проводит ее в Лунное общежитие, а там…

А там придется ей – разбираться со своим вероломным пажом, а ему очень быстро бегать от главы его рода…

Веселая будет ночка, ничего не скажешь.

***

Канаме Куран не улыбается.

Его покои приведены в негодность им же самим.

По зданию ползут трещины, и стоило только объяснить ситуацию ректору, тот согласился провести полный ремонт здания, укрепить все стены и заменить стекла в рамах.

Ночной Класс сегодня ночью тише, чем обычно.

На самом деле, сегодня в Лунном полная тишина, все затаились, будто ожидая какого-то переломного события.

Или же человека, который все изменит.

Скрип парадной двери заставляет всех обратиться в слух и стать еще тише, чем прежде.

Звук маленьких каблуков заставляет впасть в малопонятное нетерпеливое ожидание, будто гончим, которых вот-вот спустят в поводка.

Канаме Куран не улыбается – только хмурит брови, крутит ножку некогда изящного, но теперь уже разбитого бокала, и зябко передергивает плечами – через крупную трещину в стене веет прохладой.

Итак, он не пришел. Вернее пришел – но не к нему.

Запах ослабевает с каждой секундой, а гордый король впадает в гнев и мало понятное ему самому уныние.

Он не пришел, хотя Канаме использовал Зов.

Его потомок его игнорирует? Или показывает зубы, считая себя оскорбленным и желая оскорбить и своего хозяина?

Так или иначе, но Курану придется разобраться с брошенным ему вызовом.

Вампир встает со своего места и набрасывает черное пальто из драпа на плечи, рука отыскивает в кармане давно забытые сигареты и зажигалку ректора.

Как там было? «Как чувствовал, что пригодится.»?

Знали бы вы только, ректор…

***

Зеро, по натуре своей, был совой. Но памятуя еще о том, каково это – быть человеком и жить в мире подсолнечном, чем многие иные вампиры пренебрегали, ко сну готовился по-человечески рано.

В частности, около полуночи, если не надо было на обход, он уже шел в душ, где смывал в сток события и тяжесть прошедшего дня.

И сегодняшний день исключением не был. Он порядком взмок, подавляя инстинкты, которые зовут к перворожденному его детищ. Учитывая, что Канаме основательно сосредоточился на том, чтобы Зеро пришел – пепельноволосому несладко было, и только природное упрямство охотника позволило ему выстоять в этой ситуации. И даже прийти и уйти, побывать так близко к чистокровному, чтобы он почувствовал его аромат и позлился, когда тот угас.

Следовало, вероятно, ожидать, что что-нибудь теперь точно произойдет.

Но Зеро не думал, что чистокровный объявится так близко и так быстро.

Уже вечером, еще не дойдя до своей двери, парень ощутил запах шоколада, сладкий и в какой-то мере родной, от которого сжалось все в груди. Раньше им была пропитана вся комната, простыни и вещи, и даже сам Зеро. Теперь только так и можно было его вдыхать – на почтительном расстоянии, а то не дай бог все вернется как было, и его будут перманентно заваливать на кровать, чего не было уже давно.

На миг Зеро даже засомневался, что сможет сделать то, что было задумано им. Отказать любовнику? Измучить так, чтобы сам упал к ногам? Соблазнить и отдать Шизуке?

Шизука. Имя бывшей создательницы напомнило, на чьей он сейчас стороне играет.

Он не должен стоять и думать, надо уже взять себя в руки и зайти в свою комнату, где нагло засел чистокровный.

Зеро толкает дверь и остается стоять на пороге, невольно напрягаясь и жалея, что оставил по своей глупости свою Розу.

Канаме на засел. Предпочел ждать его стоя, лениво водя пальцами по лакированной столешнице, но было что-то пугающее в том, как он держался. Что-то такое, от чего Зеро и захотелось иметь в руке любимый пистолет, чтобы тыкать им в вампира, проверяя, бросится он или нет.

Однако охотник взял себя в руки, даже решился войти и закрыть дверь, с самым невозмутимым видом набрасывая халат на плечи, довольно прохладно отмечая:

– Я предполагал, что воспитанные люди и вампиры предупреждают, прежде чем являются с визитом, – Кирию натянул тонкие перчатки и принялся разбирать пистолет, выкладывая части на столик, а пули выставляя в ряд. Возня с оружием успокаивала, в противовес молчанию чистокровного, который будто язык откусил.

Оружейное масло приятно пощекотало привычный к этому запаху нос. Зеро успокоился достаточно, чтобы не обращать внимания на молчаливого короля, который, кажется, хотел взять его измором своим молчанием, но просчитался.

– А больше ты мне ничего не скажешь? – Канаме оказался слишком близко, и Зеро пропустил момент, когда тот сел рядом, наблюдая за быстрой работой тонких пальцев, которые опытными жестами ласкали серебро чертовски опасного для вампиров оружия. Изящная кисть легла поверх халата на бедро, и Кирию только позлорадствовал, когда нейтральная мордашка чистокровного скукожилась, будто тот лимон раскусил: у Зеро на бедрах так и осталось плотное полотенце, в котором тот вышел из душа.

– Убери руку, у тебя больше нет права выкладывать на меня свои конечности, – рассеянно напомнил Зеро, приступивший в этот момент к выскабливанию грязи из изящных узоров на рукояти. Для удобства пришлось прижать к груди одну ногу, щеголяя приличным куском бедра, под кожей зазмеились мышцы и сосуды, на которые глаза Курана скосились особенно красноречиво. Зеро даже смешно стало на мгновение – Куран следил за ним жадно, но как-то уже не пугал. Будто аура сдулась под тяжестью откровенного желания.