Текст книги "Теперь все будет иначе (СИ)"

Автор книги: Cloude Guardian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

Сами хозяева как-то не сговариваясь завалились в ближайшую спальню, которая оказалась спальней Гарри, и, едва раздевшись, рухнули в кровать. Сил у них, после танцев и застолья, не было даже на душ. Гарри только по незабытой привычке подкатился к Тому под бок, был обнят поперек живота и подтянут теснее в изгиб тела, потом коротко поцелован прямо в верхний выпирающий позвонок, чего ранее не бывало, но мурашки прокатились по телу, когда он уже закрыл глаза.

А потом в него словно Сомнусом попали.

Комментарий к Синица в чужой руке

Глава и сопровождающая ее картинка посвящены, как ни иронично, Драко Малфою.

И тому, что – не проебывайте тех, кого любите, дети мои!

https://vk.com/wall-58966395_9113

========== Рождественское утро ==========

Комментарий к Рождественское утро

А рейтинг все растет. Я вроде как заранее поднял его до R, потому что ну уже пора. А оно что-то тут куда-то в недо-нц опять вкочевряживается /ворчит/

Смотрел на эту главу целую неделю. Устал страшно. Влюбленные и счастливые, когда сам ты нихуя нихуя нихуя не счастлив и не влюблен – это тяжело. Меня спасла только присущая мне эйфория от процесса работы. Когда я погружен настолько, что примеряю на себя своих героев и продуцирую их чувства. Ну и любовь к Тому, конечно 💜

Поттер молодел. Молодел. Молодел… И я понял, что надо что-то делать. Ему почти двадцать. А он все еще мальчик.

Ебвашумать.

Допустим, для Тома большая часть человечества очень молода. Даже если сам он на сорок в профиль и на двадцать восемь в анфас. Или наоборот. Но все эти мальчик-юноша-парень-малыш создают ложное чувство неопытности Гарри. Даже меня объебали. Хотя. Молод и влюблен – это тоже правда. По крайней мере, когда дело касается Поттера.

К прошлой главе минут двадцать назад кто-то нашел поправку. Не Вальбургиевы рыцари, а Вальпургиевы. Спасибо, аноним. Мой т9 не согласился с тобой, но я проверил – Леди Вал ни при чем, пошутить не выйдет, ХОТЯ Я ХОТЕЛ.

К последней строчке тоже хотел пошутить, но вы у меня умные. Допустим с Ригель задачка была только для меня ебанутого, но уж эту фишку вы обязаны просечь по канону. ☝🏻

Приятного чтения!

В высоком окне, которое домовики с утра открыли, бесшумно раздвинув в стороны тяжелые шторы, виднелся кусок бледно-голубого морозного неба и тяжелые серо-сизые тучи. Шел снег – бесшумно, мягко, крупными белыми хлопьями, на вид мягкими, как шубка зайца. Был он, этот снег, как подкрадывающийся хищник, как опасность, о которой не знаешь до последнего. Только здесь и сейчас они были защищены.

Пробуждение было поздним и приятным – пахла свежестью и лавандой постель, мягко пружинил под бедром матрас, когда он вздумал возиться, а от тела Тома за его спиной веяло таким жаром, что горящий камин – и тот почти наверняка уступал этому теплу. Гарри невольно расплылся в улыбке, а вспомнив, что вчера они заключили помолвку, едва сдержал желание сорваться с места и начать прыгать до потолка, радостно хохоча.

Не было лорда Поттер-Блэка, Избранного, Мальчика-Который-Выжил, Гаранта – Лорда – Света, Героя. Был просто Гарри Поттер – молодой мужчина, еще в чем-то совсем юноша, маг, который был самым счастливым и самым влюбленным человеком во всем графстве, а то и в ближайших трех. Эйфория и счастье плескались под диафрагмой и распирали грудь теплым воздушным шариком. Хотелось смеяться и петь. Хотелось целовать Тома. Хотелось сплестись с ним телами на мягком ковре перед камином, лениво нежась.

Выходить и что-то делать, кого-то будить, провожать – не хотелось.

Гарри потянулся до нытья в мышцах, сладко зевнул и уже собрался было развернуться, когда Том за его спиной зашевелился. Рука на животе Гарри напряглась, притягивая его снова. Почему-то он чувствовал, что мужчина улыбается, еще до того, как тот приподнял голову и коснулся его плеча губами. А потом еще раз и еще. Тепло и уютно.

Поттеру снова захотелось смеяться, и он резво заворочался, переворачиваясь на другой бок, сталкиваясь с Томом нос к носу, встречая его теплый взгляд и играющую на губах полу-улыбку. Теплый, растрепанный, еще немного сонный. Гарри хотелось обнять его, признаваться ему в любви, снова и снова, целовать высокие скулы и открытый лоб, на который небрежно падали растрепанные пряди вьющихся волос.

Он никогда не чувствовал себя лучше. Никогда не был влюблен сильнее. Пятый курс, Чжоу Чанг? Пффф! То, что он чувствовал сейчас, даже рядом не стояло с прошлым. Сейчас было лучше. Чище. Как пить свежее холодное молодое вино из дубовой бочки и дешевую перебродившую кислятину, которую назвать вином будет даже оскорбительно.

– Не хватает чего-нибудь тематического, какой-нибудь пластинки с ненавязчивой приятной музыкой, – хрипловато прошептал Том, мягко коснувшись горячими губами щеки юноши. Гарри, сияя глазами, не выдержал и крепко прижался к нему, довольно вздыхая и чуть присвистывая, как змея, от удовольствия, сплетая ноги и чувствуя скольжение ладони по своей спине, а потом, поверх белья, по ягодицам. Поттер довольно вздохнул, когда мужчина забросил его ногу себе на бедро, так и оставив руку под коленом. Так было хорошо, а судя по томлению в паху – могло стать совсем замечательно.

– Кажется, лучшее мое утро с тех пор, как мы стали жить вместе, – сознался он куда-то в шею мужчины, лениво потираясь, ощущая удовольствие просто от соприкосновения голой кожей с чужой такой же.

Том хмыкнул ему практически в ухо, а потом перевернулся на спину, устраивая засопевшего мага на себе, словно тот ничего не весил. Гарри быстро улегся заново, признаваясь, что так было куда более откровенно – их тела вжались друг в друга ближе некуда. Но он не был единственным, кто был возбужден. И уж точно он не был единственным, кто хотел сделать что-нибудь приятное. По крайней мере, пальцы Риддла разминали ему спину – сильно, уверенно, чуть-чуть больно, но расслабленность после этого появлялась такая, что Гарри был согласен вообще больше никогда не шевелиться и только вяло стонал, не открывая глаз и не пытаясь дернуться, хотя возбуждение только крепло. Судя по тому, как тяжело дышал Том, тот чувствовал то же самое.

– Я сейчас умру, – с трудом ворочая языком сознался Поттер еще через десяток минут, когда сдерживаться стало почти невыносимо. Лицо горело, но стояло у него колом, болезненно напряженное и ноющее, требующее непосредственного внимания и контакта.

– Здесь? – Риддл, или, что правильней, Гонт в очередной раз надавил пальцами на позвоночник, играючи пробежался от шеи и до копчика, от чего Гарри заскреб подушку, ощущая, что его потряхивает. – Или здесь? – рука мужчины как-то ловко вклинилась между их телами, и пальцы сквозь белье легли на напряженный член. Парень звонким воем подтвердил правильность догадки. – Ох, малыш… – от горячего шепота в самое ухо у Гарри чуть кожа с груди не ушла сама собой, почему-то от волны мурашек даже соски напряглись, как от холода. – Переворачиваемся обратно на бок, один старый извращенец исполнит давнюю фантазию.

– Ты не старый, – возразил Поттер приглушенно, выдыхая в подушку.

Том хмыкнул.

– Мне семьдесят, – мягко напомнил он. – Будь я рядовым магом – с меня бы уже песок сыпался, и ты бы воспринимал меня, скорее, как отца или даже деда. Но – новое тело есть новое тело, оно молодо и я выгляжу даже лучше, чем в свои шестнадцать. А в шестнадцать я был действительно красив. Ты – один из немногих, кто хорошо помнит, как я выглядел тогда. Однако, я имею право звать себя старым извращенцем. В сравнении со мной ты очень юн, еще совсем мальчик – двадцать это немного, Гарри, – Том поцеловал его в висок, прижимая к себе. – Хотя, без сомнений, ты – Мальчик-которого-я-люблю. Стоило прожить целую жизнь, чтобы встретить и полюбить тебя.

Гарри беззвучно уткнулся лицом ему в волосы, ощущая все то же теплое дрожание в животе. Бабочки, кажется, так называют это ощущение влюбленной легкости?

Они перевернулись, Том попросил Гарри лечь к нему спиной, чему маг был только рад – у него полыхало лицо и уши, и того, что мог увидеть там Том, Поттер немного боялся. Контроля над своим телом и мимикой у него было ноль. Вроде бы, окружающие мнили его маску довольно сильной и малочитаемой. Гарри лично считал, что все, как и раньше, совершенно очевидно, и хладнокровный гад из него, как из Гермионы доверчивая первокурсница-хаффлпаффка. Остальные, Малфои в частности, умилялись и говорили, что, «гадик безразличный и хладнокровный обыкновенный, одна особь».

Том смеялся одними глазами над ними всеми уже тогда, и один Мордред читал Гарри, как открытую книгу.

«Спокойнее и рассудительней» – не равно «хладнокровней и безразличней».

Чтобы уравнять разницу в росте, Гарри пришлось лечь повыше, ягодицами к животу мужчины, ощущая его тяжелое дыхание затылком. Том шевельнулся, влажный язык прошелся по позвонкам снизу вверх, кожу шеи под волосами прихватили острые зубы, совсем немного, но даже этого хватило, чтобы сердце сладко екнуло, а мурашки снова побежали по животу в пах. Носом мужчина скользнул по волосам, приподнимая и ероша, и Гарри даже поежился, ощущая, как вторая волна прошлась вслед за первой. Бедра поламывало от напряжения.

– Расслабься, – горячий шепот Тома сопроводил скольжение сухой ладони вверх по бедру, где пальцы, дойдя до резинки, подцепили и потянули ненужную ткань вниз. Гарри чувствовал, как тяжело и бешено бьется у Тома в груди сердце. Наверное, он тоже долго ждал и не смел надеяться на чудо. Однако вот оно, их чудо.

Озорная улыбка скользнула по красивым губам, когда Гарри, ощущая волнение и щекотную струйку адреналина, от которой собственное сердце заколотилось почти неистово, выдохнул:

– Не хочу.

Том хмыкнул и чуть приподнял взгляд, мимоходом ловя уголок этой улыбки. Палочка Поттера лежала с его стороны кровати, но Том невербально набросил на нее чары отвлечения внимания. И одним плавным движением пальцев призвал свою. Несколько зеркал зависли перед кроватью, отражая происходящее – возбужденного, нетерпеливого, растрепанного со сна Гарри, приподнявшегося над ним Тома с палочкой – не менее лохматого и кудрявого, невыносимо красивого и мужественного.

Поттер все еще не дал бы ему даже тридцати, если бы не глаза – понимающий и проникновенный взгляд человека, который пожил достаточно и видел многое – хорошее и плохое.

Однако эти же синие глаза на невыносимо красивом лице делали Тома тем, кто он есть, отражали его почти хищное желание, темнея, как сапфиры, искрами магии подсвеченные из глубины. Гарри знал, что это – признак большой магической силы, объемного резерва, потому что его глаза были такими же – про горящую колдовскую зелень он наслушался с малолетства.

– Это не походит на мою нежную сокровенную мечту, однако… немного грубее и собственнически, я полагаю? – Том в отражении увидел ответ на свой вопрос даже раньше, чем сладко дрогнувший и чуть прогнувшийся Поттер выдохнул:

– Да, пожалуйста. Мой Лорд…

Ощущая трепещущий жар чужого тела рядом с собой, сладкий, терпкий запах возбуждения, Том, встретившись взглядом со своим почти диким, безумным от желания отражением, согласился сам с собой:

так будет даже лучше.

========== За закрытой дверью ==========

Комментарий к За закрытой дверью

Земля, Земля – я Юпитер, а вы не спите, совсем не спите. ~

Как уже говорилось – шла пятнадцатая страница, я осознавал, что разбивку следовало сделать страниц семь назад. Собственно, я ее сделал.

Глава неоднозначная, по моему мнению. Вроде как любовь, недоНЦ и прочие нежности, а вроде как там много мыслей и есть несколько важных штук, которые заставили задуматься именно о том, как все было в каноне расписаны. Опять же – я, кажется, разучился в эстетичный рейтинг. Том действительно думает слишком много не о партнере. Утешаю себя тем, что в фоне о какой только херне не вспомнишь. Но это ужасно. Продам свое умение думать 24/7, торг уместен.

Мне на хвост присел все еще ненаписанный курсач. Работа потому что “должен” и я – все еще плохо совместимы. Она убивает во мне творческое начало.

Еще по мне катается простуда, от которой я никак не могу избавиться еще с больницы, и это действительно ужасно. Кашель превращает меня не то в копирку на злостного курильщика, не то уже в карикатуру на туберкулезника. Кха-кха.

Бету засосало в песок еще девять глав назад, так что вся надежда только на вас, котятки. Вроде бы главу я вычитывал постоянно, но замыленный мой взгляд уже ни-чер-та не видит, если что-то не так.

С последним месяцем осени вас!

Рука на горле приятно давила, пальцы время от времени мягко поглаживали его кадык. Гарри в такие моменты приоткрывал губы чуть шире, хватая воздух, и блаженно закатывал глаза, чтобы не видеть отражения.

Том мстительно прикусил его за загривок и заставил смотреть снова. На изогнутое бледное тело – красивое, изящное и при этом широкоплечее. На глаза как изумруды в черной оправе ресниц и бровей. На зацелованные малиновые губы. На пульсирующий член в чужом кулаке, светящийся яркой головкой, блестящей от смазки. На подрагивающий рельефно-впалый живот, на вздымающуюся грудь, где низ изгибающихся ребер был невозможно острым. Снова на руку, сжимающую горло до сладкого головокружения и синячков на шее.

На темные, сверкающие глаза его личного мучителя, не позволяющего сладостно расплескать семя по пальцам и постельному белью, целующего его в растрепанный затылок.

– Ты видишь, как ты красив? – шепнули влажные от постоянного облизывания губы, прежде чем поцеловать его острое плечо и оставить очередную темную отметку на светлой шее. Гарри дернул бедрами в спазме и надрывно застонал. Пальцы мгновенно пережали основание члена, не давая кончить. Поттер скулил и царапал постель ногтями – использовать руки как-то иначе он сам себе запретил. – Еще раз, чертенок, на этот раз искренней, ярче, пронзительней. Чтобы слышал весь дом, как ты умоляешь меня позволить тебе кончить! – голос Тома сорвался в хищное шипение, и словно бы гадюка потрясла своей трещоткой на кончике хвоста, давая понять, что шутки кончились. Гарри снова ощутил спазм и заскулил, когда отсроченный оргазм подкрепили до звезд перед глазами приятным движением рукой, от основания к головке и обратно.

Том наслаждался добровольно отданной властью каждую секунду, прижимаясь к горячему телу юноши, кусачими поцелуями лаская шею, оставляя собственнические метки. У него давно и крепко стояло, а беспомощные, беззащитные звуки, которые издавал его мальчик, никак не способствовали желанию остановиться. Глядя на поволоку в чужих глазах, Том был согласен только на ровно обратное – не останавливаться. Отмахнуться от столь привлекательной затеи помогал только разум – если он сразу накинется на Поттера, не случится ли чего? Все эти рецидивы и ремиссии эмоциональных всплесков и изредка просыпающиеся самокопания с вопросами о вечном, были неприятными моментами для них обоих.

Видеть свое сокровище опустошенным, как засохший тростник, было неприятно, а вспышки непременно приводили к уже знакомой, но всегда с облегчением забываемой апатии.

Поэтому с полной близостью стоило подождать – он и так довольно долго боролся со всеми помехами, встававшими на пути их сближения – подождет еще немного, не сломается. Хотя фактор Поттера тоже стоило учитывать – пока Том водит вокруг него хороводы, сам парень может вдруг приятно удивить его своей готовностью. Ведь не зря же сегодня он так смело доверил ему свою шейку…

Мужчина снова довольно зашипел. Почти змеиный инстинкт призывал его сплестись с женихом как можно теснее, вжаться в его тело, погрузить все, что можно в жаркую глубину, оставив как можно больше любовных укусов. Их магия сплеталась уже сейчас и сердце сладко екало каждый раз, когда он понимал – беззащитный Поттер в его руках. Эйфория от этой мысли сносила голову. Его, его Гарри.

Юноша не жалел голоса, уговаривая, умоляя, всхлипывая и изгибаясь на постели, пытаясь получить разрядку. Том почти неосознанно вжался пахом в чужие ягодицы, потираясь, и Гарри ненадолго притих. А потом стал тереться о его тело с таким жаром и силой, словно у него появился набор дополнительных мышц там, где их быть просто не могло.

Однако все решил, как всегда, случай. Хрипловато-умоляющее «мой Лорд» заставило Тома замереть, как удава в засаде, позабыть обо всем на свете, трепеща от нежной мольбы в любимом голосе и едва сдерживаясь от ощущения собственной темной, опасной власти. Никто не произносил эти два слова так, как мог сделать это молодой маг, никто не вызывал в нем столь разрушительной взрывной волны эйфории. Том кожей впитывал каждый обертон любимого голоса в эти мгновения, подрагивая от сдерживаемой страсти.

Он ощущал себя ровно тем, кем никогда для Гарри не был – Темным Лордом, человеком, способным управлять чужой судьбой, имеющим право решать. Гарри вложил это право ему в руки, отдаваясь, заставляя пьянеть от желания и бурлящего в груди чувства, некогда рожденного из обычного желания что-нибудь изменить в жизни заслуживающего перемен мальчишки.

Том не ощущал невероятной гордости за свой поступок. Но он ощущал гордость за то, что у него получилось. Что все стало другим. И они научились быть счастливыми, как самые обычные люди, отрекающиеся от громких титулов, встретив равного. Он уже и не помнил, каково это – ощущать себя цельным Темным Властелином, Властителем Судеб. Каково иметь во врагах Избранного.

Они так долго уже были вместе… Многие ли способны прожить ни много-ни мало, а целых три года бок о бок, где самыми интимными являлись мгновения, когда они спали вместе, держались за руки, обменивались утешительными объятиями и неловко иногда сплетали мизинцы, когда после обиды не могли заставить себя вот так сразу сократить расстояние? Они жили секундами без далеко идущих планов и массивных, душных рамок, и…

И именно эти секунды откровения Поттер выбрал, чтобы, недовольный тем, что партнер замер, на удачу толкнуться бедрами, как делал много раз до этого, и… Угадать, неожиданно для себя.

Гонту пришлось сжать парню шею чуть сильнее прежнего, чтобы удержать на постели его содрогающееся тело – ну не успел он переместить руку и перехватить его поперек плеч. Поттера почти ломало, глаза вопреки всему закатились, затрепетали крыльями бабочки черные ресницы, сперма обильно забрызгала пальцы мужчины и постельное белье. Кожа пылала так, что Том почти удивился, не увидев языки пламени.

Гарри обмяк спустя несколько минут, в течении которых его ещё слегка потряхивало, и запрокинул голову мужчине на плечо, долго выдохнув. Том не удержался – поцеловал парня в мокрый висок. Тела от пота слипались, но неприятно не было – и не будет, если они успеют в душ. Рисуя пальцем на чужом забрызганном белесым семенем животе, Гонт размышлял о том, что давно уже не наслаждался так наблюдением за тем, что он способен сделать с партнером.

Неожиданно Гарри заерзал, потом приподнялся на локте, заглядывая себе через плечо. Гонт с опозданием проследил за чужим взглядом.

– Ты не кончил, – констатировал юноша с ноткой обвинения в голосе. Том удивленно моргнул и перевел взгляд на раздираемое противоречивыми эмоциями лицо Гарри. Следить за неизвестной борьбой было довольно интересно, но еще больше интересовала причина такой реакции. Слегка откашлявшись, Гонт притянул уже почти развернувшегося партнера к себе, лицом к лицу. Теперь его живот тоже был вымазан, но ему было плевать.

– Тебя задевает мое состояние? – поинтересовался он. – Что не так с тем, что у меня не было разрядки? – он поймал взгляд Гарри, но, как и всегда, уважая право на сохранность мыслей, пользоваться легилименцией не стал.

С Поттером в свое время любая попытка считывания вообще оборачивалась дикой головной болью. Это теперь он знает, что там и крестраж помог им испытать взаимно неприятные ощущения, и родовая магия была в шаге от принятия и защищала своего лорда всеми правдами и неправдами. А тогда он рискнул разок сунуться и потом долго ощущал себя так, словно вот-вот лишится глаз. После они иногда очень аккуратно использовали свою связь через крестраж, и никогда – легилименцию напрямую, как это должно было работать. Но получалось лучше, чем с традиционной техникой. Они были… друг другом. Такого никакая легилименция не дала бы.

(И тем интересней было, как ощущал себя Северус, раз за разом вторгавшийся в ум мальчишки. Том подозревал, что те роковые месяцы пятого курса Гарри, зельевар прожил на обезболивающих и успокоительных.)

Однако сейчас крестраж болтался у Поттера на шее, а не томился искрой томовой души на самом видном месте, и их связь со временем обещала восстановиться в новом значении – супружеском. Ведь не даром Том стал бессмертным, да и Поттеру подарил интереснейшее колечко с копией Воскрешающего камня. В легенде камень был один, но колец, согласно семейным хроникам, всегда было два. Том считал это своеобразным знаком, и проверяя в свое время на связанность, был приятно – или не очень – удивлен, осознав, что два камня в разных кольцах являются, по сути, одним артефактом. Не важно, какой из камней был использован – срабатывали оба. Так он познакомился с духом матери. Та до зубной боли напомнила ему Серую Даму – как и дочь Когтевран, она забрала из семьи величайшие ценности, которые хранила фамилия, и сбежала прочь. Пусть по любви, пусть не одна, но все-таки, параллель была на лицо.

Тогда-то Том оценил талант собственной матушки. Несмотря на то, что Морфин и Марволо Гонты были гордыми, но всего лишь животными, не способными к интеллектуальным задачкам тяжелее проклятья маглов, Меропа в этом плане была совсем иной. Одетая в обноски тень, поняв, что никто не посмеет ее унижать, подняла подбородок поистине королевским движением и посмотрела сыну практически прямо в глаза. Да, не красавица, бледная и неказистая из-за грубых черт лица, с глазами в раскос, но говорить с ней было приятно.

Она объяснила, что кольцо Певереллов – составной артефакт. В малом кольце, годящемся на женскую руку, был дубль Воскрешающего камня, неразрывно связанный с оригиналом. В роду были как Лорды, так и Леди, и не всегда существовала возможность подогнать тяжелый перстень под тонкую женскую ручку. Гонты и Слизерины в дураках не числились, и связали подделку с оригиналом, давая артефакту двойную подпитку. Никакой вычурности и дополнительных камней. На дублер были наложены такие чары, которых никогда бы не потерпел рядом с собой оригинал. Но, как и основную функцию, дополнительные, кольца разделили между собой. Так получился артефакт пополам с амулетом. А приятный бонус – возможность связываться с сознанием второго носителя – получился со временем.

Тогда же прояснилась история с Амортенцией для Тома Риддла. Меропа была приятно удивлена, что, оказывается, сварила столь опасное и капризное зелье. Образование у нее было, какое придется, книг в их доме было не так, чтобы очень много. А лаборатории для зелий не было и подавно. И варила она свое варево чуть ли не на коленке из своих слез. Чудо, что не получился яд, однако количество чар всего любовного спектра было почти зашкаливающим. Так что даже свари она Умиротворяющий бальзам – и тот смог бы обеспечить ей любовный эффект. У Томаса, которому о тех днях вещал еще Дамблдор, глаголя, как плохо поступила его матушка и откуда был столь закономерный разрыв отношений супругов, отпала челюсть.

Он ведь действительно на протяжении жизни не думал, могла ли живущая в лачуге забитая волшебница сварить Амортенцию и откуда вообще взяла для нее ингредиенты и оборудование.

Мать любовалась им долго. Говорила, что он похож на отца, чем вызывала дополнительную головную боль. Вздыхала, украдкой мяла подол юбки. А потом Том деактивировал артефакт, понимая, что, когда дело доходило до прижизненной любви, его мать превращалась в Беллу – та тоже голову теряла в свое время, когда Том оказывался рядом. Томно вздыхала – из-за корсета, которые тогда были чуть ли не на пике моды у аристократов, получалось действительно душераздирающе. Тогда еще Риддла всегда передергивало, когда он слышал эти звуки.

Том силой отмел посторонние мысли и сфокусировался только на Поттере.

Гарри сидел с самым что ни на есть официальным лицом, позабыв про наготу и липкие разводы на коже – значит, серьезно был занят подбором слов для объяснения. Иногда Том был готов прятать лицо в подушке, кусая губы – на людях лорд Поттер-Блэк, казалось, был пригоден к браку, месту в Палате Лордом, креслу Министра Магии, спасению мира – да к чему угодно! Но вот так, когда они были один на один, он все больше напоминал ему просто мальчика, которого он спас от незавидной судьбы одинокого борца за сохранение покоя ленивых задниц всей Британии. Пятнадцать – не время для того, чтобы воевать или убивать, Поттеру же не повезло по всем фронтам.

– А Мерлин его знает, чем я опять недоволен, – в сердечной досаде выпалил молодой маг, ероша волосы и начиная веселиться неожиданно для них обоих. – Вроде как… я просто хотел… хотел, чтобы тебе тоже было хорошо. Чтобы ты получил удовольствие, – Гонт на это только округлил глаза.

– О, Гарри, мне было более чем хорошо, – многозначительно протянул Том, стрельнув глазами туда, куда Поттер до этого прикипел было взглядом. Юноша хорошо различил в его голосе дразнящие нотки и покраснел. Том был все еще практически готов – только руку сожми и проведи. Однако вот так смело коснуться его Гарри как раз и не спешил. Его можно было понять – с глазу на глаз, когда они уже лишились одежды и были уверенны в своем желании быть вместе, взрослый Поттер – дипломат, политик и талантливый маг, – превращался в просто Гарри, которому лет четырнадцать и он впервые проснулся с ноющей тяжестью в паху, полыхая щеками после весьма смелого по содержанию сна.

Теперь сон стал реальностью – приятной, но непривычно неуправляемой, и здесь, в отличие от сновидения, придется много раз переступить через себя или воспользоваться горячим нетерпением партнера.

Том меньше всего походил сейчас на того, кто пылает горячим нетерпением, но и ему было присуще ленивое томление.

Гонт, пользуясь моментом, чуть шевельнул запястьем, невербально используя Очищающее, а Поттер ненадолго замер, чтобы отмереть через пару минут, встряхнув волосами. По расплывающейся у него по губам задумчиво-лукавой улыбке становилось понятно – что-то задумал. Том даже не подумал напрягаться по этому поводу – чего бы Гарри ни захотел, он ему это позволит в меру своих сил и гордости.

– А молодым ненасытным любовникам сегодня тоже можно позволить исполнить фантазию или две? – Поттер наклонил голову к плечу, а Том с невольным восхищением впервые понял – иногда Гарольд все-таки осознает свою власть над ним, и без зазрения совести пользуется нежной слабостью Тома перед природным магнетизмом Юноши-Который-Выжил. Впрочем, мужчина был и не против.

То, как изящно скользили по белым плечам темные пряди, то, каким пронзительным вышел взгляд зеленых глаз, брошенный из-под черных ресниц, как легли тени и свет на изящное по строению, но сильное, широкоплечее и поджарое тело, дало понять – Гарри отлично осознает, какой эффект он производит. По крайней мере, в эти самые минуты. Потому что Том был заворожен, восхищен, и ощущал, как чувства бьются в груди, как медом растекается по венам хищное удовлетворение – этот молодой мужчина принадлежит ему. Умом, сердцем, немного телом. Они связаны, как никто другой в этом мире.

Они вместе, это взаимно. Влюбленность и восхищение друг другом родились из любви и в нее же вернутся, как река в течение после половодья. А счастье, уважение, нежность и страсть останутся. И навсегда останется знание о чувствах друг друга. Желание сделать другого счастливей. Нежелание влипать в неприятности.

Между ними, словно провода под напряжением, тянулись ниточки. Обвивали им мизинцы, запястья, локти, плечи. Стягивали горла, и, натягиваясь, толкали быть как можно ближе друг к другу. Они ведь так долго не умели быть счастливыми. А потом вместе прорывались, оборонялись от слухов и чужих домыслов. И прорываться будут еще долго – Британия была на пике своих изменений, а они – первые лица государства.

Они верили – все к лучшему.

Гонту пришлось прокашляться, чтобы вернуть себе власть над голосом и хоть чуть-чуть приглушить восхищенные искры в глазах. О, он бы дорого дал, чтобы прямо сейчас, хоть одним глазком заглянуть и постараться понять, что происходит на самом деле в хорошенькой головке его драгоценного партнера.

– Сегодня Рождество, – Том непроизвольно облизнул пересохшие губы, потом не сдержал обольстительной улыбки человека, который знает, насколько он красив. – Сегодня тебе можно все, малыш, – лукавые искры в глазах и тонкая усмешка, расчертившая лицо, дала понять – к празднику его сговорчивость не имеет никакого отношения

Гарри победно свернул глазами.

Следующие полчаса мужчина отчаянно цеплялся за осколки сознательности и стискивал непослушными, словно чужими пальцами пряди смоляно-черных волос, молясь богам и великим мира волшебного, чтобы этот день, с одной стороны, не кончатся никогда, а с другой стороны, чтобы он закончился как можно скорее – иначе он сойдет с ума.

Невинное, чарующее утро было пропитано сладостным желанием и удовольствием. Детская непосредственность и приятные сердцу совместные минуты в кровати, полные ленивого перекатывания с боку на бок, плавно перетекли в долгоиграющую прелюдию.

Фантазия Гарри была стара, как мир – беззащитно-властный любовник, жесткая рука на затылке, горячая плоть, скользящая меж покорно разомкнутых губ, немного приказов хриплым шепотом, дрожь между лопаток и растущее томление в паху.

Том едва не рехнулся, когда полезший к нему целоваться Поттер быстро оказался между его ног, кончиком языка дразня чувствительную, темно-алую от прилившей крови головку и в частности уделяя внимание впадинке уретры.

Терпкий запах естественной смазки и секса в их спальне был так же ощутим, как запах горящих дров в камине или запах еловой хвои из угла спальни, где притаилось завешанное мишурой дерево. Мужчина жадно втягивал воздух через нос, с шумом, но зато отлично чувствовал и теплый запах от тела аманта. Гарри происходящее возбуждало ничуть не меньше, а уж то, как подрагивали его бедра после каждого командного взрыкивания, и вовсе отметало все сомнения.

– Глубже, – хрипло и властно требовал Том, ладонью давя на темную макушку. Поттер стонал, сводил бедра и исполнял его желание, стараясь изо всех сил, изредка посматривая на партнера, проверяя его реакцию. Гонта эти кинжально-острые, проникновенные взгляды обжигали огнем, будили тирана и деспота, покрывающего пронзительный стыд. Том уже и не помнил, чтобы кто-то вообще вызывал у него столь сильное желание понравиться.