Текст книги "Теперь все будет иначе (СИ)"

Автор книги: Cloude Guardian

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Оставшиеся, хорошо знавшие Поттера, обменивались нечитаемыми взглядами. Они отметили, что спокойствие и безмятежность частично идут от ежедневно принимаемых зелий, частично – от убеждения, что происходящее больше его не касается. Метавшемуся прежде парню терапия шла на пользу. Горячность его словно выплеснулась во вспышке ярости после смерти крестного, а тем, что от нее осталось, не хватило бы и свечу зажечь.

Когда в тренировках и подготовке к захвату Министерства и Хогвартса наступало кратковременное затишье, Риддл чаще всего принимался за бумажную работу. Доклады, данные его людей из Министерства, весточки от оборотней и других союзников из магических рас. Гонять маленьких трудолюбивых пауков-аристократов – зачастую доморощенных юристов и дельцов, плетущих петлю на горле руководства страны и орденцев – на личные доклады каждый день было совершенно неудобно. То ли дело совы! Будто кто-то когда-то считал приходящую в мэнор корреспонденцию.

В такие дни Гарри просто приходил в его кабинет и отдыхал от шума и суеты, которые, по его словам, неизменно царили в доме. Наверное, ему только кабинет Темного Лорда казался оплотом благодатной тишины и спокойствия. И безопасности.

Риддл, снимая гламор ради спокойствия мальчика, прятал сияющие глаза, кусал губы, стараясь не смеяться, и не упоминал, что в дни его работы с бумагами весь дом даже дышать громко боится – последствия мерзкого, безумного характера, проявленного в первые месяцы после возрождения, все еще давали о себе знать страхом обитателей мэнора.

Однако знать, что Поттеру только в его компании по-настоящему уютно, было приятно.

Но наступало время сокращать число принимаемых зелий. И все ждали грядущих перемен, на всякий случай укрепляя заклинаниями мебель.

Оглушенность и равнодушие, первое время накрывавшие Поттера после случавшихся вспышек, постепенно сглаживались все сильнее. Юноша приходил в себя быстрее с каждым днем, спустя несколько дней уже интересовался людьми, но по-прежнему хвостиком ходил за Лордом, совал свой нос в интересующие фолианты, осторожно общался с новыми людьми, которые, памятуя, что Темный Лорд экс-Избранного чуть ли не в вату заворачивает, старались быть тише воды, ниже травы, приличней распоследних цивилов, и даже выражения выбирали наиболее безопасные. Гарри иногда задавал им вопросы, свойственные больше детям, но учитывая, как долго, недопустимо долго он прожил с маглами, все только плечами пожимали и не могли понять, чего тут можно было бояться. Мальчишка он и мальчишка – словом, обычный подросток.

Более близким, знакомым с парнем ранее людям, смотреть на эти маленькие всплески деятельности одно время почти мертвого ребенка, было откровенно приятно. Поттер оживал, и пусть прежним ему уже наверняка было не стать, но… Сердце почему-то у всех радовалось. Словно мальчик только теперь вернулся в магический мир, словно только теперь все почувствовали в нем родню и приняли в семью. Сделали свое дело и улучшившиеся манеры, и наблюдения, в, так сказать, естественной среде.

А вместе с тем, Гарри приобрел какой-то совершенный новый, незнакомый никому характер. Непреклонный, но ладно прикрытый молчаливостью, он выражался в бескомпромиссных движениях палочки, в категоричном движении бровей, в поджатых губах и редких вспышках красноречивых действий.

Гарри Поттер не желал становиться публичной фигурой возле Лорда, но иногда…

Иногда что-то такое находило на него, и едва Лорд переступал какой-то предел злобы, после которого он начинал обычно швыряться убивающими, мальчик как из-под земли вылезал. Вылезал, смело подходил, мог поймать лицо в чашу ладоней, и игнорируя всех присутствующих, заставлял смотреть только на себя. Глаза в глаза. И шипел на парселтанге требования, приказы, мольбы. Уговаривал так, чтобы только Лорд и мог его понимать.

Чтобы все происходящее осталось только между ними двумя.

Эта была еще одна ниточка в тот канат, который связал их когда-то. Риддл способностью Поттера говорить со змеями был полностью зачарован, и все чаще их разговоры велись именно на змеином, от чего окружающие вздрагивали, но подмечали и ласковые прикосновения мужчины, и то, как Гарри за этой лаской тянется.

Только после третьего такого случая, когда срыв был опасно близок, Волдеморт со стыдом вспомнил о их связи, и о том, что его ярость причиняет Поттеру боль. Неудивительно, что тот не выдерживал и ухитрялся найти его везде, что поджимал губы, что хмурился и морщился.

Как ни странно, но даже после прекращения приема зелий, Поттер не попытался связаться с друзьями. Тома, даже занятого подготовкой к захвату Министерства, пробирало любопытство. Он и раньше не мешал юноше пытаться связаться со своими, но тот ни словом, ни делом не упоминал о приятелях. Все истории Драко о «Золотом Трио Гриффиндора» стали походить на сказку, которая вне школы не работала. Не такие уж у Поттера были хорошие друзья, если и они даже не попытались написать Герою хоть одно замусоленное письмишко.

Риддл был разочарован и заинтригован, как Поттер вообще смог попасть в Отдел Тайн с такой компанией. Неужели и эти были из перечня тех, кто доставал Избранного из коробки, отправлял в бой, а после убирал обратно?

Разочаровательно как-то.

И Волдеморт бросил все мысли о бывшей компании своего подопечного, нежно лелеемого по тысяче причин.

Наконец, наступил конец июля и гром грянул.

Последняя битва за Министерство Магии и за Хогвартс вылилась в капитуляцию светлых сил и судорожный побег крыс с корабля. Практически у всей верхушки правительства, которая не имела своих людей и гарантов безопасности от действий Темного Лорда, неожиданно оказались порт-ключи в Европу, а то и куда подальше.

В Атриуме Министерства почти всем, кто не сбежал, а пришел бороться, но проиграл, запомнилась сцена того, как Темный Лорд, сбросив гламор и оказавшись на самом-то деле вполне привлекательным мужчиной, гасил ярость и боевой запал, стоя на коленях и уткнувшись в живот своему якобы предначертанному врагу.

Гарри Поттера, хорошо одетого, похудевшего, но с идеально прямой осанкой и жестко поджатыми губами, не узнать было невозможно. И было совершенно очевидно, что это место он все еще ненавидит.

Потом Поттер заметил сторонников Ордена, коротко кивнул друзьям, стоящим отдельно от всех с палочками наперевес и рентгеновскими взглядами. Бледно улыбнулся, отыскав глазами кудрявую девицу и рыжего неряху в первых рядах, и автоматически погладил Тома по волосам. Остальные маги, наблюдавшие эту сцену, дрогнули.

Темный Лорд, которого раньше считали зверем, очевидно, стал зверем прирученным. Но вот во что это выльется силам Добра и Света после истории с Сириусом Блэком, после науськивания, после травли, после того, как они оставили Поттера без поддержки против всего мира, – вот это было совершенно не ясно.

Стоявший же летом пустым Хогвартс, его обитатели сдали без боя. Пожиратели, из которых многих считали неадекватными убийцами, монстрами, после показали свои лица – вполне приятные леди и джентльмены, грубоватые, как многие вояки, отчаянно лезущие ради азарта куда-то, но безусловно – не такие уж и страшные на самом деле. Мало похожие на фотографии из газет, где все они были совершенно безумными черно-белыми снимками с перечислением десятков жертв, однако…

Заглядывал ли кто-нибудь в личные дела авроров и считал ли, скольких убили законно? Сколько семей разрушили? Сколько детей осиротили?

Общественности дали шанс задуматься как бы между делом над этим вопросом. Оправданное убийство – все еще убийство. Надо быть честным хотя бы с собой.

Переворот свершился, и всем бы готовиться к худшему, однако…

Темная сторона заявила, что благополучие целой страны они на себе в одиночку не потащат. И лучше бы остальным впрягаться в это дело. Иначе заставят разгребать бардак силой.

Народ магической Англии, поредевший, запуганный, но не сломленный, насторожился.

Будущее обещало быть еще хуже, чем они боялись.

========== Перемены ==========

Только теперь их жизни изменились – как по щелчку: вот еще пресса и народ жаждут столкнуть лбами Героев Пророчества и увидеть зрелище. А вот уже они же молятся Мерлину и богам, прося не сводить этих Героев никогда.

И Мерлин, и боги явно остались глухи, потому что после падения Министерства, противоборствующие стороны все-таки решают подписать мирный договор. Представителем со стороны сил Света является именно Гарри Поттер – как многолетнее знамя борьбы, как удобный вариант для всех, а со стороны сил Тьмы – именно лорд Волдеморт. Потому что кто, если не он.

О том, что мальчик-надежда уже успел добровольно уйти со своим «врагом», все успешно забыли. Для общества Поттер снова агнец на закланье, лежащий на алтаре мира – в пункты договора входит окончательный отход юноши под руку Лорда в обмен на сохранённые жизни и неприкосновенность маглорожденных. Забирать их в волшебный мир – можно, чтобы обучать, но не издеваться и над маглами опыты не ставить. Темный Лорд благоразумно обещает сделать соответствующие поправки в законы, когда его ставленник сядет в министерское кресло, и для народа это знак, что жертва принесена успешно. Сам агнец взглядом не хуже василиска способен убить любого, кто откроет рот для выражения благодарности, но сквозь блики очков этого не видно – на всеобщее счастье.

Зато это успевает заметить лорд Судеб и тонко улыбается красивыми, от магической растраты почти бескровными губами в ответ на вспышку зеленых глаз.

Для всего народа Британии они теперь – гаранты. Как в свое время Дамблдор, только в этот раз – они оба. Никто не победил, по факту. Но все получили некоторое взаимовыгодное соглашение и все довольны в итоге. Обиженным или обделенным никто не остался.

Тем более, что Темный Лорд заявил, что ему место главы Магической Британии не нужно. Ему нужен порядок и права для тех, кого привыкли называть темными. А какие же они темные, если всего-то борются за право высказываться, теми же методами, которые власти обращают против них самих? Разве стали темными жители страны лишь оттого, что в стране, где имеется классовая система, они все еще не растеряли свои титулы и не растранжирили богатства? Разве стали они темными, если теряя друзей и любимых, они вскинули палочки для защиты и мести?

Все как обычно, классический сценарий любого произведения. Любовь и боль, смешанные со смертью, рождают ненависть. И какое же счастье, что два гаранта смогли перешагнуть через былые междоусобицы, не так ли?

Спорить можно, но затруднительно. Особенно когда пристальный взгляд Риддла похож на взор нависшей над добычей змеи.

Если у Света должен быть свой лорд, то сейчас все считают, что Поттеру титул пойдет – усмирить амбиции Тьмы только лорду Света и должно быть по силам.

Волдеморта это устраивает – он вокруг своего «лорда» ходит кругами весь прием после подписания договора и уже под вечер забирает домой. Никто не должен, да и не хочет знать, что оба гаранта вот уже два месяца как делят кров, и недовольных среди них нет.

В этот раз их ждет что-то особенное – Лорд, наплевав на праздничную мантию, аппарирует их не в старый добрый Малфой-мэнор, а распахивает перед Гарри двери выкупленного Гонт-мэнора, и говорит:

– Это наш дом. Твой и мой. К маглам я тебя ни за что не отпущу – в конце концов, я ведь обещал, не так ли? – мужчина смотрит в лицо Поттеру и видит, как тот ошарашенно хлопает глазами и бессловесно открывает-закрывает рот, а потом совершенно неожиданно отворачивается и горбится, из юного Лорда Света превращаясь в «просто Гарри», который не держит спину и не может сдерживать слезы.

Внутрь они входят рука об руку, и Поттер охотно помогает осматривать дом, чтобы решить хотя бы, в каких комнатах они проведут эту ночь, чтобы утром провести некоторые отныне разрешенные ритуалы и вернуть особняку и территории вокруг былое величие.

– У меня ведь не было никогда ничего своего, – сознается Поттер в первый же час после начала уборки спален, сидя в гостиной с грязным от пыли, но умиротворенным лицом. Магия или что там, но уборка – дело хлопотное, даже если выполнять ее не своими руками. Поттер вспоминает, как Тонкс помогала ему в свое время собраться, и невольно ловит нотку светлой грусти по своей предыдущей жизни. Такой простой, неискушенной, где даже мелкие счастливые встречи западают в память на годы. – Руками по дому я работать умел, но никогда не понимал, зачем так стараться. Теперь понимаю, – он улыбается, пальцем обозначая очередную отметку на пыли журнального столика. – Когда свое – оно совсем иначе.

Лорд, не менее чумазый, но все еще привлекательно-харизматичный, в уже не столь чистой и парадной мантии, хмыкает, но сердце у него бьется, как бешеное. Поттер считает его дом – своим домом, и от этого волнение трепещет в животе, как бабочки крыльями.

Сейчас, когда он больше не должен носить гламор постоянно и они оба в безопасности, Том понимает, что можно больше не ходить кругами. Гарри стал дорог ему, и видеть открытую улыбку на его уставшем лице – это дорогого стоит. Поттер, который совсем хладнокровный гад – это уже не Поттер.

Но теперь у них обоих будет дом, безопасность и общество друг друга. Можно и стоит ли желать большего? Разобраться бы с чем-то одним и наметить, куда двигаться дальше.

Планы множатся со страшной скоростью, и Том совсем не замечает, когда начинает думать о Гарри, как о своем спутнике. Партнере. Возлюбленном.

Поттеру шестнадцать и серьезно рассчитывать на взаимность не приходится, не так быстро, но… Из всех, кто был с ним рядом на протяжении жизни, этот юноша самый комфортный по ощущениям и самый приятный в общении. С ним даже сейчас не хочется расставаться, так что после купания в наспех разогретой с помощью волшебства воде, Том тащит парня в хозяйскую спальню и с самым невозмутимым видом берется расстилать кровать, как они привыкли – на двоих.

Гарри мнется у порога с полуулыбкой, и в полумраке свечей его рубашка – единственное белое пятно в темноте, кроме лица и рук.

– Ты уверен, что хочешь продолжать спать вместе? – Риддл, услышав вопрос, замирает и тяжело выпрямляется.

– А ты не хочешь? – негромкий вопрос вырывается словно сам собой. Том чувствует себя сопливым подростком, а не взрослым – даже очень – мужчиной, но впервые в жизни ему хочется им быть. И хочется, чтобы было не просто, как в книгах, а именно по его сценарию – Поттер сейчас же прекратит держать дистанцию и начнет раздеваться, готовясь ко сну. Как в Малфой-мэноре, только теперь – дома.

– Хочу, – от облегчения подкашиваются ноги, и он торопится подойти и обнять Гарри покрепче. Тот цепляется в ответ, и Лорд ерошит ему волосы и целует макушку, пока сердце не успокаивается. Поттер его, только его, но, может быть, только может быть, прежде, чем убеждать в этом остальной мир, следовало бы заставить поверить в это и Поттера.

Потому что никуда его он теперь не отпустит. Не тогда, когда так сильно привязался, не тогда, когда начал понимать, что значит чувствовать.

Комментарий к Перемены

/достал сухарики Хрустим со вкусом безысходности и стекла/

Как вы можете понять по строчке выше – вас ждет эмоциональная горка. Выставляю сразу две, потому что потому.

Не бечено. Тапки не принимаю, принимаю только ПБ. И отзывы.

========== Серый кардинал ==========

Комментарий к Серый кардинал

/агрессивно ест стеклянные сухарики/

Как было заведено в конфе – ⚰️⚰️⚰️

Каждый раз, когда я готовлюсь принести что-нибудь, я скидываю людям гроб. Чтобы он тикал в бункер. Пытался успеть, по крайней мере, его вырыть.

Возможно после этой главы нужно добавить жанров в шапку?

Выкладываю две, эту и предыдущую. Потому что завтра я ложусь в больницу. Надеюсь, что там я вообще успею дописать эту работу полностью, пока буду лежать. Но я боюсь загадывать. Может получиться, что я вообще буду овощем после операции. И собственно, поэтому я даю вам главы. Потом у меня может не оказаться сил здесь бывать.

В названиях звёзд скрыт намек. Один очевидный, второй – тонкая подъебка. Если не поймете, не найдете – потом приду рассказать, как оживу.

Конечно же – не бечено.

Я вас люблю.

Утро оказалось не столь солнечным в плане погоды и не радужным в плане новостей.

Согласно опусу кого-то из журналистов, Темный Лорд все еще похож на змею-альбиноса – такой же белый и красноглазый. А еще народу шепотом с первой страницы рассказывают, что Лорд – настоящее чудовище. Он держит Мальчика-Который-Выжил в плену и в качестве гаранта доброй воли со стороны сил Света, принуждает к близости.

Журналиста, который протолкнул намек на подобную мерзость, спустя трое суток после выхода статьи находят в логове акромантулов возле школы Чародейства и Волшебства. Опознают – по костям и кускам плоти на валяющейся переломанной в стороне палочке. Темная сторона разводит руками и качает головой, и готова приносить обеты – никто не отдавал приказа «убирать» дурака.

Но поднявшуюся бурю было уже не остановить. Во главе начавшегося балагана предсказуемо Орден Феникса с Аластором Грюмом во главе.

Вчерашние «темные» сегодня – заложники собственной готовности раскрыться и снять маски. Зачарованные мантии спасают от большей части проклятий, маски Пожирателей снова скрывают лица, но лорды и леди покидают свои дома и снова возвращаются в убежища.

Хрупкий мир оказывается еще более хрупким, чем предполагали темные маги.

Народ магической Англии кричит и потрясает палочками. Не ясно, кого пытаются сделать жертвой – не то Лорда, не то все-таки Поттера, в духе – сам виноват. У маглов тоже есть сходная точка зрения, что жертва изнасилования виновата, что ее изнасиловали. Подобная мерзость из уст вроде как тех, кто выше подобного, кажется особенно отвратительной.

Риддл укрепляет щиты на поместье, заливает алтарный камень кровью от ритуала к ритуалу, и кое-чему по мелочи учит Поттера – парселтанг годен не только со змеями болтать о жизни.

План на мирную осень накрывается медным тазом, ни в какой Хогвартс Поттер уже не едет. Восстание сил Света идет постоянно, подпольно-партизанским путем, свой же гарант они теперь уже обвиняют в ненадежности, называют выродком тьмы и лордовой шлюхой.

Последнее заставляет беситься особо, потому что юноша, за завтраком прочитав статью, вновь демонстрирует защитную броню. Идеальная осанка, лед в глазах, поджатые губы. Нарцисса Малфой славно натаскала парня. «Да, сэр» и «конечно, сэр» набивают оскомину в первые же сутки. Поттеру шестнадцать и он девственник, и даже не ясно, предпочитает ли он мужчин или женщин, но подобные намеки грозят отвратить его от чувственной сферы вообще.

Революция поднимается по новой, и чтобы загасить ее, приходится прикладывать определенные усилия. Нет больше времени готовиться – Лорд со своими людьми в третий раз вторгаются в Министерство и все-таки берутся перекраивать аппарат изнутри, воюя ежедневно с перепуганными работниками, где силой, а где и элементарной откровенностью давая понять – занимайся своим делом, не сей смуту, не покрывай бунтовщиков и будет тебе счастье.

Членов Ордена Феникса сторонники Лорда вылавливают по одному где могут, и всем им Гарри выражает желание посмотреть в глаза. Спросить «за что они так с ним?» Лорд, в качестве убийственного довода, настроен использовать легилименцию.

– Ты должен был достаться не ему, – слышат они в ответ от одного из пойманных после того, как вливают Веритасерум между сжатых губ.

«Да ты ему в отцы годишься!» – хотел было едко бросить Риддл, но замер, припомнив, что сам он годится Поттеру в прадеды, хоть и выглядит сравнительно лучше темногокожего мракоборца и вообще лучше многих мужчин в расцвете лет. Возраст его облика все еще загадка для многих, для него самого – в том числе.

На маслянистом взгляде Шелкболта все, собственно, и рушится, и субтильно рядом с ним смотрящемуся Томасу доставляет истинное удовольствие сдирать с бывшего аврора кожу прямо на допросе, отыгрываясь за собственные мрачные мысли и за реакцию мальчика. Что угодно, только бы больше не видеть, как алчный, безумный взгляд шарит по телу его Поттера. Только бы не видеть предательскую дрожь юношеских плеч, то, как побелели тонкие руки и с какой силой отразилось отвращение в зеленых глазах, когда Гарри отшатнулся.

Тем же вечером юноша уходит спать в другую комнату, оставив Тома чувствовать пустоту в груди и бессильную ярость.

Так нарушитель душевного спокойствия, Шелкболт, становится любимой игрушкой Лорда для пыток.

Однако после этого жизнь под одной крышей идет своим чередом. Беспорядки подавляются, огонь очередного переворота уверенно гасится, и Риддл неохотно и очень медленно успокаивается. Гарри тоже чуть мягчеет со временем, и проводить время вместе снова становится легче и приятней. Напряжение, чуть было не испортившее все, медленно, но верно, пропадает. Общие дела и занятия сближают их снова, и иногда слыша, как Гарри смеется, Тому больше всего на свете хочется остановить время и пронести надвигающуюся лавину над их головами.

К Рождеству они заканчивают восстанавливать дом и дрессировать домовиков. Пока на улице снега заметают парк и окружающий лес, и маленькую магическую деревушку километрах в двух дальше, Гарри наоборот пропитывается запахом корицы, имбирного печенья, еловой смолы от новой мебели и словно бы даже все его тревоги и печали оказываются выставлены на мороз.

Получение образования все эти месяцы никто не отменял, но каждый вечер заниматься разборами по всем предметам именно с Томом оказывается более удобно. Они подтянули зельеварение достаточно, чтобы Поттер сварил Перечное и не отравился, астрономию и чары – на тот уровень, чтобы, сидя в мансарде, зачаровать потолок по подобию хогвартского и смотреть Персеиды вблизи, а заодно и от остальных созвездий получать удовольствие.

Любимая звезда Гарри по-прежнему Сириус, а Том любит Ригель в созвездии Ориона – ее особенно хорошо видно именно зимой, так что валяясь на паласах в свитерах, теплых носках и с глинтвейном, традиционным напитком в этом время года, они отстраняются от остального мира и возвращается прежнее доверительное и теплое отношение.

Перед Рождеством Поттер вдруг встрепенулся. Заактивничал. Начал строить какие-то планы. Том не мешал ему, но на запечатываемые одно за одним письма посматривал с подозрениями. Если бы воспитание позволяло – он бы без колебаний сунул нос хотя в один из конвертов. Ему хотелось знать, что Гарри задумал.

После Рождества Гарри взял себя в руки окончательно и начал действовать сам, со свойственным только ему упорством просвещая компаниями и по одному своих друзей. Так Том узнает о зачарованных галеонах Отряда Дамблдора, который теперь скорее Армия Поттера. Становится ясно, отчего ранее Гарри не нуждался в почтовых совах и сохранял спокойствие даже тогда, когда Риддлу казалось, что парень должен был уже зашевелиться.

Находчивость этой компании вызывает у мужчины тщательно скрываемое восхищение. То, что галеоны внедрила в жизнь маглорожденная – недоверие, но словам Гарри нет смысла не доверять, и к мисс Грейнджер, лучшей ученице Хогвартса за последние годы, он присматривается повнимательней, припоминая заодно и нытье младшего-Малфоя по поводу этой девочки.

Скрываемая влюбленность Драко для него не тайна, в отличие от родителей и самого парня, но Риддл играл честно и позволял всем заинтересованным лицам дойти до истины своими мозгами.

Молодое поколение, с которым он знакомится очень осторожно при встречах в Выручай-Комнате, не менее осторожно изучает его в ответ. Наблюдает за их общением с Гарри. Постепенно расслабляется. Охотно учится тому, что Гарри им показывает – а Поттер всегда был лучшим в практике. Слушает рассказы Тома, который тщательно избегает подробностей о том, где и на ком он пробовал показываемые заклинания. Наблюдает за тем, как Темный Лорд дуэлирует по школьной программе с подростком без игры в поддавки, и отнюдь не всегда выходит победителем. Поттера за это не убивают ни разу, только улыбаются с гордостью и теплом.

И молодежь делает выводы.

Выводы получаются очень невеселыми для Ордена Феникса, что бы там от него ни осталось, в целом, и для каждого члена – в частности. Дети обращаются против родителей, и это не тот эффект, которого мог бы добиться Томас, действуй он со своей стороны так или иначе.

Когда вместе со Слизерином абсолютно спокойно и цинично на новости о разошедшемся Темном Лорде начинает посмеиваться еще и Гриффиндор, остальные факультеты тоже делают выводы. И выбирают сторону. Правильно выбирают, по цепочке заражаясь уже почти легендарной выдержкой и спокойствием Поттера. Том, который словно Серый Кардинал наблюдает за процессом, понимает: он ухитрился найти скрытого лидера всех этих поколений. С того самого Хэллуина 1981 Британия и все рожденные в этот период дети восхищались Гарри Поттером и благодарили его за подвиг.

Теперь они захотели стать героями вместе с ним, а Поттер и не был никогда против бороться не в одиночестве, и остановить тех, кто цепляется за войну, им предстоит вместе. Это не будет сражение без жертв, но их оставят не они. Они – это те, кто убедит остальных держать нейтралитет и никуда не ввязываться, потому что это куда сложнее, чем с палочкой наголо бросаться на всякого.

Школа изнутри захвачена за пару недель, но не Волдемортом или Министерством, или Орденом.

Все учащиеся, кроме горстки особенно избранных, верят Гарри, потому что, если не веришь Поттеру – лучше вообще никому не верить. Они этот урок выучили с первого раза. И теперь они с ним, плечом к плечу. Они – будущее магического мира, и это им решать, в итоге, каким он будет. И они свой выбор сделали. Лучше с Темным Лордом и без жертв, потому что того страхует молчаливой и непреклонной тенью Поттер, чем с Орденцами и в постоянном огне непрекращающейся революции.

Хотя, какая там революция. Горсть повстанцев, вот, что такое Орден сейчас, но уж больно он мешается этими своими остатками, неприкосновенными или не найденными по какой-то причине.

Теперь искать их будут абсолютно все.

Том понял, что это поражение обоих Орденов, когда, спустя полтора года непрекращающейся борьбы с очагами восстания, все закончилось. И народ, тот самый народ, который прежде прятался, потребовал, чтобы их интересы и дальше представлял именно Поттер.

Ну, а что? У лорда Поттер-Блэка отлично получалось совмещать в себе и интересы аристократии, и интересы кого попроще.

Это поражение по всем фронтам, но его тянуло улыбаться и смеяться нервным смехом.

Отдав приказ доставить к дементорам последних найденных противников перемен, Риддл с этой самой своей улыбкой поторопился подняться в зал заседаний, чтобы подписать уже новый договор, теперь уже не фиктивный, потому что Гарри теперь уж точно лорд Света, а он так и остался лордом Тьмы. В этот раз все будет по-настоящему, и лучшее тому подтверждение – это стоящие за плечами у Поттера Драко Малфой и Гермиона Грейнджер, которые, вроде как, и непримиримые враги, и сторонники совершенно разных режимов, но тот, что объединяет обоих, уже сидит на своем месте и крутит в руках палочку, уставший, красивый, возмужавший просто непозволительно, и на него немного больно смотреть.

Том спрашивает себя, когда Гарри так вырос и стал таким привлекательным, они уже два года живут в одном доме, а потом спросил уже остальных, заставляя себя держать приятную маску:

– Ну что, начнем обсуждение и подписание? Запечатайте двери.

========== Жизненные реалии ==========

В этот раз все было серьезно, без фальшивого нетерпения и готовности подмахнуть любой вариант договора, даже самый невыгодный. Словно трехголовый дракон, Поттер, Малфой-младший и Грейнджер прописывали каждый пункт. Риддлу пару раз захотелось спросить, точно ли какие-то там представители темной стороны должны здесь присутствовать, устроившись за другим краем стола, но он не стал. Гарри все равно примирял или обламывал всех спорщиков лучше него.

Потом был прием – на самом деле, блаженный отдых, когда можно было расслабить закипавшие мозги и напиться, если желаешь сбросить напряжение экстремально. Люциус ничего не говорил о своем сыне, стоящем на другой половине зала, а Том и не спрашивал. Тут и так все ясно – хоть Драко и носил метку, являясь частью организации, драться ему не хотелось. Поэтому он на той стороне, где Поттер опять взял все трудности на себя. Показывает отцу, что у него достойный преемник с бульдожьей хваткой.

Мужчина не знал, как туда подойти ему самому. На него все смотрели краем глаз, наблюдали с пристальным интересом. Наверное, было от чего, хотя бы из-за его имени, но белая рубашка и темный жилет, брюки и мантия с небольшим числом украшений – это чуть ли не повседневный его наряд, так что причин многочисленных взглядов, бросаемых на протяжении последних нескольких часов, он не понимал. Шейный платок он снял чуть раньше, спасаясь от жары. Охлаждающие чары были досадно недоступны – доставать сейчас палочку вообще было плохой идеей. Пришлось расстегивать верх рубашки и пытаться не выглядеть идиотом.

Поттер же все время стоял в окружении друзей. Рыжие были в черном от первого до седьмой. Старшие из них специально приехали позаботиться о младших. Уизли не так давно осиротели, и за Гарри все они сейчас цеплялись с разными целями – от поговорить до отвлечься и успокоиться. Неподалеку крутился вернувшийся из Греции Лонгботтом, рядом с ним пристроилась Лавгуд. Дальше рассыпались горохом еще какие-то молодые волшебники, чьи имена он знал хуже или просто не помнил.

Хотелось подойти и разбить неожиданно возникшую стену между ним и Гарри. Уткнуться в темную макушку, прошипеть на парселтанге что-нибудь раздраженное, требуя успокоения, внимания, ответного тепла. Но компрометировать мальчишку – молодого мужчину – было нельзя. Уж точно не после прошлого раза. Не после мерзостей, выдуманных чокнутыми фениксовцами.

Как подобраться к человеку, без которого ты ощущаешь себя совершенно разбитым – тот еще вопрос. Особенно как к нему подобраться, если он обещал «не стеснять своим присутствием» и съехать. Обещал при посторонних. Обещал вовсе не потому, что ему задали каверзный вопрос.

Просто потому что захотел.

Бокал в руке оказался очень хрупким, а томовского сцеженного сквозь зубы Репаро хватило бы на починку десяти бокалов, стертых в хрустальную пыль.

Том вспомнил их разговор незадолго до окончания рождественских каникул, когда Поттер только начищал палочку и готовился встретиться с друзьями и товарищами после весьма длительного перерыва.

– Зачем, зачем ты пишешь им всем, Гарри! – Том почти стонал, глядя на пухлую пачку писем, каждое из которых Поттер готовился прикрепить к лапе одной из живущих в старой совятне сов. – Это бессмысленно, совершенно бессмысленно, – Том в досаде запустил пальцы в густые темные волосы, сегодня лежащие в художественном беспорядке. Пока они оба были дома, Риддл предпочитал не сильно корпеть над укладкой. Они у него и сами неплохо ложились. – Это бред, Гарри! Одумайся! Я сделаю все, что надо, просто дай мне немного времени. Позволь мне самому решить этот вопрос, малыш. Орден – не непреодолимая преграда. Это просто шайка шакалов! Тебе нет нужды самому ввязываться в это снова, Гарри…