Текст книги "О, hello, Death (СИ)"

Автор книги: Chuky

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 37 страниц)

Люцифер отпустил затёкшие руки малышки, и та тут же вцепилась ими в его предплечья, располосовывая алыми линиями. Плоть внутри неё разрывала на части, доводя до сумасшествия. На мгновения выйдя из тела девушки, Дьявол резко перевернул её на живот, поставив на колени, одним толчком вошёл в снова, срывая громкий крик с губ Логан. Тело отказывалось держаться, и лишь сильные руки мужчины поддерживали её бёдра навису. Теперь он проникал в неё ещё глубже, хотя, до этого девушке казалось, что глубже быть не может. Движения были слишком резкими и быстрыми, от чего её тело затряслось от волны оргазма. Перед глазами всё поплыло и на мгновение Чакки показалось, что она вот-вот потеряет сознание. Дьявол продолжал грубо входить в неё. Кричать уже не выходило, она охрипла и совершенно обессилила. Боль внизу живота поутихла, но странное нарастающее чувство никак не покидало тело, заставляя Логан изгибаться, едва слышно постанывая, уткнувшись в ковёр. Руки Люцифера жёстко сжали бёдра, оставляя на них синяки. Его напряжённый орган выскользнул из её тела. Горячая сперма растеклась по внутренней стороне бедра.

Дьявол довольно усмехнулся, любовно проведя ладонью по округлым ягодицам. Чакки тяжело дышала, больше не удерживаемая руками мужчины, она упала на пол и лишь благодаря титаническим усилиям смогла перевернуться на спину. Всё тело болело, но было наполнено ленью и эйфорию. Секс с Сатаной был грязным, грубым, хоть и начинался так невинно. Дрожащая рука Логан, с багровыми отметинами на запястье, легла на живот. Люцифер со стороны наблюдал за ней. Эти спутанные, разметавшиеся по ковру волосы, яркий румянец на лице, искусанные губы и кровавые разводы под ними. Её грудь тяжело поднималась и опускалась, на светлой коже играли отблески пламени, пот блестел, обтекая округлые бёдра, на которых наливались синяки.

Подавшись вперёд, Ангел склонился над ней. Упираясь одной рукой в пол, второй он погладил её стройную ножку. Он не станет излечивать синяки и ссадины на её теле. Они – клеймо, напоминания о том, что эта ночь была между ними. Чакки приоткрыла глаза, одарив мужчину плывущим взглядом.

– Это было чертовски больно.

Дьявол хмыкнул.

– В следующий раз будет приятнее, – многообещающая ухмылка искривила его губы, а Логан задрожала. Её ослабевшая рука обвилась вокруг его шеи и, притянув к себе, девушка, вкладывая всю свою любовь к нему, поцеловала Падшего.

Завтра она будет ненавидеть себя, завтра она будет стесняться его присутствия, придумывать всевозможные отговорки для Винчестеров. Но это будет завтра, а сейчас она хочет, чтобы он уснул рядом с ней, как в сопливых романах. Сейчас, несмотря на грубый болезненный секс, она была счастлива.

========== Глава 7: Rising ==========

Комментарий к Глава 7: Rising

Hans-Zimmer-Time

Linkin Park – My december

I will not bow-H320 dubstep remix

Radical face -Welcome home

Vol 7.1

Ещё несколько часов до рассвета, а Люцифер не спал. Ему от природы не нужно было спать. Он не знал что такое сны, блаженство отстранённости, тяжесть во всём теле по утрам, когда нужно выбираться из тёплой постели, заставлять себя бежать в ногу со временем. Это так утомляет. Всю ночь он провёл рядом с девушкой, а теперь женщиной, что просто не желала выпускать его из объятий. Она закинула ногу на его бедро, крохотная ладошка лежала на его груди. И почему-то Дьяволу совершено не хотелось выбираться из тёплого кокона нежности Чакки.

Её ласка, которой он не чувствовал на протяжении долгих веков; её неразборчивый лепет во сне, что был совершенно несуразен, но так приятен в этот предрассветный час. Ощущение чьего-то тела рядом. Он ведь так долго пробыл в темнице без света, тепла, элементарного общения. Сколько себя помнил он лелеял мечту отомстить, доказать свои права на существование, раскрыть другим глаза. А теперь? Тишина и покой наполнили его душу, отгоняя все тревоги. Это было странно и непонятно для Падшего, но от этого ощущения не хотелось избавляться.

Медленным движением руки, он пропускал сквозь пальцы спутанные локоны, взгляд подёрнутый пеленой устремился в потолок. Люцифер не знал, что ему делать. Вопреки всем людским поверьям, он не был монстром, не был всезнающим, как Бог. Да, он был гораздо мудрее обычного ангела и уж, тем более, мудрее человека. Он чувствовал, как мир вокруг движется в своём ритме, ощущал на ментальном уровне резонанс душ людей. Но теперь, в телесной оболочке, он чувствовал себя таким…человечным. Если вначале своего пути, Падший думал, что такая незначительная преграда, даже, скорее всего пылинка, как один единственный человеческий ребёнок не был для него проблемой. То теперь… Ангел не знал, что ему делать. С одной стороны он ненавидел людей, испытывал чувство отвращения по отношению к ним. Его сущность требовала уничтожить их всех, стереть с лика Земли, будто и не было никогда этого омерзительного творения Господа. А с другой – тепло, доброта, трепет, немое восхищение, коими одаривала его маленькая Чакки. Ему всегда будет мало и когда-нибудь он осушит её хрупкое тельце, вберёт в себя до последней капли её душу и разум. Этих сияющих глаз ему больше не забыть никогда. Он не сможет поднять на неё руку, не сможет низвергнуть её в Ад на муки до скончания веков. Больше это не в его власти.

Логан тихо замычала во сне, теснее прижалась к его обнажённому телу. Острые ноготки царапнули по коже, разнося импульсы по всему телу. Дьявол судорожно вздохнул.

«Что же ты со мной делаешь? Что за магия таится в твоём немощном теле? Я не могу пошевелиться или не хочу. Я готов лежать так вечно, согревать тебя своим теплом, любоваться острыми косточками плечей, невесомо касаться губами виска. Может быть, Рай вовсе не сады, не тепло солнца, а человек? Нет. Человек не может быть Раем, ведь он отвратителен. Он всего лишь кусок мяса, не знающий элементарного чувства чести, искренней любви. Ты не человек, Чакки, нет. Ты не можешь быть из этого рода. Нет.»

Льдистый взгляд Ангела скользнул по чертам лица девушки. Ещё вчера он страстно впивался в её уста, а сегодня они уже побледнели, но до сих пор хранили его вкус, сталь крови. Бардовые синяки рассыпались по телу, и в какой-то момент мужчина даже хотел стереть их, вернуть чуть бледной коже её прежней вид, но не стал. Каждый синяк, засос, укус были клеймом, его клеймом. Пусть другие знают, пусть видят. Это будет тешить его самолюбие. И она каждый раз будет задерживать на них взгляд, панически краснеть, вспоминая подробность их первой, и далеко не последней, ночи. Это правильно.

Осторожно высвободившись из объятий девушки, в которых тут же был сжат плед, что накрывал их разгорячённые тела, а теперь будто кокон обернулся вокруг хрупкой девушки, Люцифер выпрямился в полный рост. Огонь в камине потух несколько мгновений назад и серебристый дымок взвился в дымоход, ускользая прочь, нашёптывая ветру о страсти и нежности, что лицезрел в этот ранний час. Комната погрузилась во мрак, но сквозь щель в шторах пытался проскользнуть голубоватый предрассветный свет. Перед мысленным взором Люцифера предстало небо, ещё не окрашенное в золотистые тона, отцветающее последней чернотой, в котором медленно гасли звезды, и лик луны терялся в дымке. Раньше, когда он был ещё прекраснейшим из ангелов, он любил спускаться с небес, замирать на вершине горы, подставляя лицо порывам ветра. Он наблюдал за восходящим солнцем, считал секунды, и в тот самый момент, когда первые скромные лучи достигали его доспехов, он расправлял свои белоснежные огромные крылья, взмывал в небо. Всё выше и выше, кутаясь в облака.

Он оглядывался на землю, девственно чистую, такую невероятно прекрасную. И в его ангельской душе зарождалось чувство восторга. Бесспорно, он любил это творение своего Отца. Старший брат не понимал этого его восторга, он был лидером, как и сам Люцифер, воином. Но Михаил был покорным, правильным сыном. И старался своим мнением ни с кем не делиться. Может быть, он и восхищался Землей, так же как и Люцифер, но вслух этого никогда не произносил. Он просто был другим.

Дьявол закрыл глаза. Снова на нём была одежда, а чёрная тень крыльев скользнула по стенам, наполняя томный воздух наэлектризованными импульсами, что достигая предметов, будто растворялись в небытие. Чакки съёжилась, укутываясь ещё сильнее в клетчатый плед, по её коже побежали мурашки, и она сдавленно промычала во сне. Падший оглянулся на её хрупкое тельце. Так не хотелось уходить, оставлять её одну без присмотра. Она ведь снова найдёт себе приключений, в этом он не сомневался. Снова едва переставляя ногами, вернётся к нему и рухнет в объятия, давясь собственной кровью, теряя сознание от боли, не столько телесной, сколько моральной. Вы думаете, почему она такая слегка невменяемая. Это всё результат её впечатлительности. Легче раствориться в сумасшествии, чем пытаться бороться с ним. Чем больше ты отталкиваешь его, тем сильнее оно затягивает. Чакки балансировала на тонкой грани между безумием и вменяемостью. Всего лишь лёгкий толчок в спину и она потеряет себя. Но пока есть к кому возвращаться, пока есть ради кого жить она будет держаться. Соскальзывать и снова взбираться, цепляться ослабевшими пальчиками за последнюю ниточку. А когда и её не станет, когда время смешает воспоминания, сотрёт границы, она рухнет. Падёт, как когда-то он пал. Это ведь неизбежно.

Взмах крыльев и Дьявол бесшумно исчез из комнаты, оставив дымиться угольки, тихо выстукивать ритм настенные часы, шуршать занавески от едва различимого ветерка. И её. Девушку, что сама того не подозревая заставила его задаваться вопросами, сомневаться. Заставила его ждать новой встречи.

***

Дин лежал, на повидавшем не одну задницу, диванчике, прижав пакетик со льдом к больному носу. Всё тело ломило после драки, давно он так не буйствовал, как вчера. Винчестер даже не помнил, с чего его так понесло. То ли сама неприязнь к демонам подстегнула, то ли вид измученного подростка, что будто сломанная кукла свисала с рук черноглазого. Даже будучи убийцей, тем, кто проливает кровь, Дин, как любой нормальный человек, просто не мог видеть страданий ребёнка. Это душило, стискивало сердце ледяными оковами и тело просто немело. Перед мысленным взором охотника до сих пор было побелевшее лицо Чакки. Он снова и снова видел, как её глаза закатываются под веки, руки бессильно вздрагивают, а на полу остаётся кровавый след. Дин чувствовал ответственность за девочку и каждый раз, когда она попадалась в руки недоброжелателей, всё внутри него замирало. В голове мужчины порой появлялись мысли, что он слишком печётся о Логан, что воспринимает её как свою младшую сестру или даже скорее как непутёвую дочку, что тянет ручки к дробовику, что своей отдачей просто свалит её на землю.

Винчестер усмехнулся, представив, что было бы, если бы Чакки была его дочерью. Слишком похожие характерами, они бы и дня без перепалки не прожили. Она бы всевозможными способами пробивалась на охоту, стаскивала у него из кармана ключи от Импалы и колесила по улицам, а потом с диким воплем убегала, когда он хватался за ремень. Дин старался бы оградить её от мира сверхъестественного, но она бы всё равно окунулась в него с головой, случайно нарвавшись на оборотня, ругагру, или даже хоть на тех же самых демонов. А потом Винчестер подумал о том, как бы она закатывала истерики, игнорировала его нравоучения и, скорее всего, сбегала бы из дома. Как он и Сэм колесили за ней по штатам, вылавливали из баров, вытаскивали из постелей каких-то мужчин. Именно после этой мысли Дин поблагодарил Бога, что у него нет такой дочери. Это был бы настоящий кошмар. Хотя, скорее всего, она бы спелась с Сэмми. И тогда бы у Дина была бы двойная головная боль.

– Дин, – тихо позвал брата Сэмми, лёжа на узкой кровати, сцепив руки за головой в замок. – Как думаешь, с ней всё хорошо?

Не трудно было догадаться, что младший переживает за девушку, хотя чего греха таить, Дин сам изводил себя всевозможными предположениями. Одно другого хуже. Но ради брата, он соврёт. Всегда врал и теперь это сделает.

– Конечно. Она же нашей масти. Выкарабкается. Мы же выбрались, – как можно беспечнее бросил охотник, откладывая полурастаявший пакетик со льдом на небольшой столик. На широкой ладони остались капельки воды, которые Винчестер брезгливо стряхнул на затёртый ковёр и обтёр руку о штанину. Послышался натянутый скрип кровати, Сэм сел.

– Она не жила с этим так долго как мы, – на лице младшего из братьев застыло щенячье выражение растерянности, нервозности. Мужчина сжал руки в кулаки, будто это могло ему помочь сохранить шаткое самообладание, отрезать страхи переживания. – Она же ничего не знает.

– Справится, – отмахнулся Дин. Его резко заинтересовало тёмное пятно на рубашке.

«Откуда же ты появилось? Я только что переоделся»

– Дин! Она ребёнок! – воскликнул разгневанный Сэм, вскочив с кровати и будто заведённый солдатик, принялся мерить шагами комнату мотеля, в котором они решили остановиться. Он сложил ладони вместе и прижал их к губам в молитвенном жесте, брови сдвинулись и на лбу появились привычные дугообразные морщинки. Старший Винчестер поскрёб ногтем по пятну, всё ещё раздумывая о его природе и происхождении, а потом саркастически взглянул на брата.

– И что ты от меня хочешь? Я не фея, чтобы достать её из воздуха.

– Но!

– Сядь, – громыхнул Дин. – И прекрати истерить. Не тебе одному она дорога.

Сэм виновато потупил взгляд, заткнув руки в карманы джинсов. В голове щёлкнуло осознание того, что не он один зациклен на сохранности подростка, не он один хотел, что бы она жила обычной, нормальной жизнью, не зная, что монстры могут выползти не только из-под кровати и шкафа, а явиться даже в образе самых дорогих людей. Он хотел для неё той жизни, которой не было у него самого, как и Дин. В комнате повисла гнетущая тишина, которую оба брата не спешили нарушать. Не было нужных слов, не было желания.

– Какая семейная идиллия, – произнёс до боли знакомый голос. Охотник резко обернулись к мужчине в чёрном костюме, что замер в проходе между ванной и основной комнатой. Ехидная улыбка красовалась на его смазливом, как бы выразился старший Винчестер, лице. Мужчина был одет с иголочки и выглядел весьма бодро, хоть в голубых глазах и застыло что-то такое непонятно-надломленное, что вызвало у охотников настороженность.

– Честно, ребята, я пока вас слушал, думал, что расплачусь. Ну, каково это влюбиться в одну и ту же девушку, ммм?

Дин сел, пригвоздив демона уничтожающим взглядом. Его спина сгорбилась, а мышцы напряглись, будто он собирался сделать бросок. Рука рефлекторно потянулась к ботинку, где он обычно прятал нож на крайний случай. Блондин, заметив его движение, снисходительно усмехнулся, покачал головой, несколько раз цыкнув.

– Я бы не стал нападать на того, кто спас вашу девочку от рук Мэг.

– О! Так теперь называется передача человека из рук демона в лапы Дьявола! Спасение! – Дин был готов расхохотаться. Сэм поджал губы. С одной стороны он разделял позицию брата. Этот чёртов демон, что свалился ни с того ни сего на их головы, мог просто спрятать Чакки, а не вручать её Люциферу, что тот несомненно сделал. А с другой же стороны, если Логан как-то связана с Дьяволом, может быть, это и к лучшему? Хотя, какое, к чёрту, к лучшему?! Уж лучше бы она шаталась по городу в полуобморочном состоянии, чем сидела под боком у Сатаны. Сэм потёр рукой лоб, будто это могло помочь отогнать ненужные мысли. Меньше всего ему хотелось думать о том, что мог сделать с девушкой Падший. Он убил её маму у неё на глазах. А это уже о многом говорило.

– Спешу вас обрадовать, – усмехнулся Велиар, – с девочкой всё в порядке и я даже больше вам скажу, Люцифер сам лично разберётся с Мэг.

– С чего это столько чести одному человеку? – Дин явно не особо верил демону. Оно и ясно. Столько раз натыкаться на одни и те же грабли, повторять старых ошибок никому не хочется.

– О-о-о, охотники. Вы что же не слушали свою подружку? Она его, м-м-м, как же это называется «est une bone bourre». Для вас, олухов, подстилка. Похоже, нашему Отцу не хватает экзотики. Но лично мне это не по душе. В отличие от других демонов мне жаль людей, – мужчина задумчиво возвёл глаза к потолку, – в какой-то степени. В итоге она под его защитой. И я сам лично видел её исцеление. Так что с вашей спутницей всё в порядке.

– Я тебе не верю, – выплюнул Винчестер старший. – Вы, демоны, не умеете говорить правды.

– О, пожалуйста! – взмахнул руками Велиар. – Не коси всех под одну лавочку. Мы, как и вы, отличаемся друг от друга.

– И чем же? Степенью лживости? – съехидничал охотник. Демон прищурился, ухмылка спала с его лица. Вместо неё появился нелицеприятный оскал, который ясно дал понять, что Дин всё же «поднял из глубин левиафана». Желваки дернулись, по телу черноглазого пронесся напряжённый импульс, и мужчина в мгновение ока оказался около Винчестера, сковав его шею мёртвым захватом. Глаза охотника на мгновение расширились, он вцепился в руку Велиара. Сэм хотел помочь брату, но по мановению руки его отшвырнуло в стену. И мужчина просто завис, снова окунаясь в чувство собственного бессилия. Это его злило. Он должен был сопротивляться, выбраться, не смотря ни на что, и помочь брату, но противостоять такому сильному демону было просто невозможно. Велиар наклонился к самому уху охотника.

– Слушай сюда, щенок. Я правил демонами, когда ещё твоих предков в планах не было. Я был наставником Азазеля и Аластера. Я второй созданный Люцифером демон. Сильнейший из ныне существующих. Так что имей уважение, мальчишка. Ты говоришь с первичным злом. Те демоны, что ты встречал, всего лишь мелкая сошка по сравнению со мной, – некогда прекрасные бездонно голубые глаза мужчины затянула белая дымка, будто бы он слеп. Мужчина разжал захват и Дин повалился на диван, с которого и был поднят. Он судорожно втянул горький воздух, чувствуя, как лёгкие разрывает на части. Сухой кашель ножом прошёлся по горлу, и Винчестер скривился. Сила, удерживающая Сэма на весу, отступила, и мужчина скатился по стене на пол. В глазах на мгновение потемнело, но мотнув головой, усилием воли заставив себя встать, младший Винчестер, чуть пошатываясь, ринулся к брату, отрезая от него демона. Велиар примирительно поднял руки вверх, отошёл к креслу, в которое собственно и сел. Видимо это означало конец воспитательной работе.

– Ну, что ж, мальчики. А теперь поговорим о деле.

– Каком деле? – нахмурился Сэм, напряжённо обхватывая себя руками за предплечья. Дин, наконец, прокашлялся, затих. Но младший из братьев отлично чувствовал, что он хочет много чего высказать в адрес демона. И был несколько рад затяжному молчанию старшего брата. Кому как не ему было известно, к чему приводят язвительные фразочки Дина, и как они выводят из себя.

– О том, что вы должны вернуть Люцифера обратно в клетку, – Велиар положил ногу на ногу, сцепил пальцы в замок, уперев локти в жёсткие подлокотник кресла. На лице мужчины застыла непроницаемая интеллигентная маска, которую обычно надевают политики во время переговоров. Даже в серо-голубых глазах читалась лояльность. Велиар мог бы стать превосходным депутатом, да только ему это было не нужно.

– Видать тебе особенно хочется избавиться от папочки. Что боишься, что он прознает про твои тёмные делишки и отшлёпает? – язвительно прошипел Дин. Сэм тут же наступил ему на ногу, мол, заткнись, пока нас в кучку фарша не превратили. Винчестер скривился, но тут же зевнул, будто никто на ногу ему не наступал.

«Ну, Сэмми, я тебе это ещё припомню» – мстительно подумал охотник.

Демон хмыкнул, но реплику Винчестера оставил без внимания. Когда он только подошёл к столу Винчестеров, он знал, с кем связывается. Слухи и репутация идёт впереди этих ребят. Так что Велиар был морально подготовлен к подобным высказываниям. А так же он успел присмотреться к парням и уж точно знал, на какие мозоли стоит давить и какие ниточки дёргать.

– Ты знаешь способ вернуть его обратно в клетку? – спросил Сэм.

– Естественно, – в изящных пальцах мужчины появился бокал, на дне которого плескалась изумрудная жидкость и несколько ломтиков льда, что ударялись о стекло, издавали приятный звон. Братья с удивлением отметили, что демон пил абсент, самый крепкий из существующих алкогольных напитков. У нормального человека после первой рюмки сносило крышу. Если вам хочется заработать язву печени, полное отсутствие воспоминаний о прошлом дне, сильнейшую головную боль с утра и радужные галлюцинации – пейте неразбавленный абсент и заказывайте белые тапки. Дин прищурился. Он конечно не специалист в области опьянений демонов, но вспоминая психозы Кроули, который литрами хлещет коньяк, что по градусной шкале куда ниже абсента, то ему и представлять не хотелось в какие истерики впадает Велиар, после употребления своего горючего.

– И ты нам скажешь?

– Хм, а вы так быстро согласились со мной работать? – усмехнулся черноглазый, сделав небольшой глоток. На его лице появилась расслабленная улыбка, но она тут же исчезла, будто её и не было. Пьяных огоньков в глазах мужчины охотники не заметили. Что могло означать либо демон первоклассный актёр и имеет не хилый самоконтроль, либо алкоголь на него не действует. Сэм вздохнул:

– Похоже, у нас нет выбора.

– Правильно думаешь, парень, – снисходительно кивнул демон, качнув рукой с бокалом в сторону младшего. – А теперь слушайте сюда. Повторять не буду.

Сэм сел рядом с братом на диван, который раздражённым взглядом буравил новоявленного союзника, но не спешил накачивать его святой водой и солью. Даже не язвил! Что, по сути, было чудом. Демон вытянул ноги, вальяжно развалился в кресле, его взгляд стал задумчивым, но своей серьёзности не потерял. Он будто вспомнил что-то. Что-то, что приходило не раз во тьме ночной, что душило не хуже петли на шее. Велиар сделал вдох и прикрыл глаза. Повеяло холодом.

– «И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырёх животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь белый, и на нем всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить.» Царь Царей. Кто-то из вас людей называют его Антихристом, кто-то обличает его в самого Иисуса Христа. Имя ему Мор. Он явился первым.

«И когда он снял вторую печать, я слышал второе животное, говорящее: иди и смотри. И вышел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч.» Думаю, вы поняли, что следом за Мором пришёл Война. С ним вы уже знакомы, его кольцо лежит на тумбе, – демон отстранёно усмехнулся.

– «Когда Он снял третью печать, я слышал третье животное, говорящее: иди и смотри. Я взглянул, и вот, конь вороной, и на нем всадник, имеющий меру в руке своей. И слышал я голос посреди четырех животных, говорящий: хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий; елея же и вина не повреждай.» Олицетворение Голода. Мне жаль тех, кто, когда-либо, встречался с ним. Погибнуть от собственных желаний, оголодать от них. Неприятная смерть.

«И когда Он снял четвертую печать, я слышал голос четвертого животного, говорящий: иди и смотри. И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя „смерть“; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли – умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными.» Смерть, – голос Велиара дрогнул, но демон всё так же уверенно, тихим, глубоким голосом продолжил говорить. – Последний из четырёх всадников. Никто не знает, кто появился раньше. Он или Бог. Стоит ступить Смерти на землю, как человечество падёт, а следом за ним и демоны. Наш Отец не представляет, кого он выпустит на свет, кому даст бразды правления. Смерть и его братья уничтожат всё.

– К чему ты ведёшь? – нахмурился Дин. Велиар открыл глаза, и могильный холод исчез, звуки которые были отрезаны его голосом, снова наполнили комнату мотеля. Крики детей, сигнальные гудки машин, перепалка каких-то женщин, кто-то прошёл недалеко от их двери, цокая каблучками. Охотники глубоко вздохнули, с удивлением отметив, что затаили дыхание на мгновение.

– Вам нужны кольца всадников, что бы открыть врата в клетку.

– И ты думаешь, они так просто отдадут их нам?!

– Как заполучить кольца уже не моя забота. Я предоставил вам информацию о том, как открыть клетку, но большего я делать не собираюсь, – пожал плечами демон.

– А если мы не сможем этого делать? – спросил Сэм. – Что тогда?

Глаза Велиара приобрели льдисто-голубой цвет. В них раскрыла свою пасть бездна, что наполнена ужасом, мраком, вечным холодом. Пугающая усмешка растянула его губы, чуть оголив белоснежные зубы. Мужчина заговорил низким бархатным голосом, которого Винчестеры раньше не слышали у демона:

– Тогда я заставлю это сделать вашу милую Чакки.

Кресло опустело, в комнате остались только охотники. Они удивлённо-ошарашенными взглядами смотрели на то место, где мгновения назад сидел демон. После себя он оставил неизгладимо неприятное впечатление и дикий ужас, что будто яд растекался по телу, поражаю каждую клеточку, отнимая последние силы, а самое главное надежду на лучшее.

– Что будем делать? – тихо заговорил Сэм, Дин покачал головой, резко поднимаясь на ноги и хватая со стола не открытую бутылку пива. Он был напряжён, как и его брат. Привычным движением он откупорил бутылку и тут же приложился к ней.

– Не знаю, Сэм. Не знаю. Но нам как можно скорее нужно вывезти Чакки из этого города и спрятать куда подальше, – повернувшись к брату лицом, он устало потёр лоб. Неимоверно хотелось спать, хотелось бросить всё и провести остаток дней где-нибудь на островах в приятной компании грудастой глупой блондинки.

– Я позвоню Бобби. Может быть, он сможет нам чем-нибудь помочь.

Сэм, схватив один из своих сотовых и куртку, быстро покинул мотель. Оставаться на одном месте было просто невыносимо.

***

– Эпидемия неизвестной инфекции продолжает разрастаться. Больницы переполнены, человеческие жертвы продолжают расти, – миниатюрная репортёрша быстро тараторила с экрана телевизора, сжимая в худых ручках громоздкий микрофон. Чакки отхлебнула ароматного кофе из чашки с изображением Микки Мауса и тоскливо щёлкнула пультом, перелистывая канал.

– Нарезка салата перестанет быть муторным занятием! Покупайте, – Логан снова перелистнула, раздражённо щёлкнув языком. Реклама, вечный двигатель торговли. Как же она раздражает.

– Скарлет, я люблю тебя, – мужчина с тёмными волосами и аккуратно подстриженными усиками, нежно сжал руки своей возлюбленной, заглядывая ей в глаза. Женщина приторно охнула, изображая на лице растерянное умиление.

– О-о, да ладно! – прохрипела Чакки, закатив глаза к потолку. – Никогда не понимала логики этого фильма. «Унесённые ветром», – девушка хмыкнула, передёрнув плечами, что заставила её тут же поморщиться от боли, пронзившей всё тело. Нельзя было сказать, что она была настолько сильной, но она неприятно тянула мышцы, сковывала движения. – Лучше бы его назвали «Унесённые мозги». Чего-чего, а мозгов в этом фильме явно не хватает. Тоже мне, любовь до гроба.

Девушка поднялась с дивана, оставив пустую чашку на столике. Невольно взгляд опустился на ковёр, на котором она проснулась сегодня утром, совершенно одна, обнажённая, с ощущением лени во всём теле. Чакки бросило в жар, стоило ей только вспомнить горячие руки мужчины на своём теле, влажные губы, оставляющие не то поцелуи, не то укусы, и то, как он неистово взял её.

– Хватит, хватит! – девушка несколько раз шлёпнула себя по щекам, но это совершенно не помогло. Такое нельзя просто взять и выкинуть из головы. – О чём ты думаешь, идиотка. Неужели ты забыла, что тебе нужно искать Бетти. Она ведь где-то совершенно одна. Ох.

Подросток, закусив костяшку указательного пальца, еле переставляя ноги, поплелась в сторону лестницы, что бы добраться до ванной и запихнуть голову под холодную воду. Может быть, так удастся избавиться от мыслей? Но стоило ей только выйти в коридор, как Логан замерла. Если бы в руках у неё осталась чашка, то та бы незамедлительно выскользнула из них и разбилась о пол. Пол, на котором остались кровавые разводы.

«Мама…» – пронеслось в голове, резанув тупой болью по сердцу. Чакки никогда не была с ней особо близка, часто ссорилась, не понимала её поступков, порой ненавидела, порой любила до сумасшествия и ревновала к другим детям. Всё же это была её мать. Логан не имела понятия, что такое любовь (Елена сама говорила, что её дитя растёт «инвалидом», в том смысле, что Чакки никогда не знала полноценной семьи, в её голове не сложилось образа родителей, что любили бы её и друг друга), но часто о нём задумывалась. И всегда считала, что именно маму она любит. Ведь это мама, и в ней заложено любить её.

Чакки всегда думала, что мама будет рядом, будет всегда поддерживать, заслонит своей спиной от ненастий, будет гладить по головке, когда плохо. И разум просто отказывался воспринимать её смерть. Это просто невозможно! Она должна быть рядом, обязана!

Логан всхлипнула. По светлой щеке, испещренной веснушками, покатилась прозрачная слеза, а пальцы онемели, как и всё тело. Так ведь не должно было произойти. Её мама должна была прожить долгую, счастливую жизнь рядом с любимым мужчиной, повеселиться на её свадьбе, успеть понянчить внуков. Елена так хотела, что бы у её дочери родилась девочка. Она бы наряжала её в платья, плела косички, водила в садик, играла с ней, читала на ночь сказки. Она бы сделала для внучки всё то, чего не смогла сделать для своей дочери. Ведь Чакки родилась в такое трудное время. У неё был переломный период. Любимый мужчина отказался её принимать, семья отвернулась, ей было трудно с ребёнком на руках. Она пыталась быть хорошей матерью, но не смогла. Елена хотела искупить свою вину перед дочерью, дав любовь внучке, а может быть внуку. А теперь. А что теперь? Вот именно – ничего.

Чакки села на колени около кровавого пятна. Её руки дрожали, и она судорожно вцепилась пальцами в волосы. Слёзы катились по щекам, обжигая кожу, словно раскаленное железо. Грудь сдавливало, и девушка то и дело срывалась на громкие всхлипы. Если бы она только могла вернуться в тот день. Она бы упросила Люцифера не убивать её маму, она бы ползала перед ним на коленях, лишь бы он не трогал Елену. Она бы всё сделала.

– Мамочка, – хрипло шепнула Чакки. – Милая, любимая. Прости меня, прости меня, пожалуйста. Я такая сволочь, я знаю, мамочка. Прости меня паршивку, – Логан шмыгнула носом, стирая прозрачные дорожки с щёк. – Я так по тебе скучаю. Прости меня, мама. Я никогда не была хорошей дочерью. Ты всегда расстраивалась из-за меня, плакала, срывалась. Тебе было так трудно, а я добивала. Обижала, винила, проклинала. Прости меня. Я так тебя люблю.