Текст книги "8 КУРС (Снейджер) - КНИГА 2 (СИ)"
Автор книги: Chuhayster
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 26 страниц)
От размышлений меня отвлек протяжный звук, издаваемый обычно голодным желудком. С недоумением взглянув на свой живот, я наконец почувствовала дикий голод, перед которым даже призрак тошноты после трансгрессирования в ужасе спрятался. Сглотнув ставшую вязкой слюну и думая о гастрономии, я с надеждой во взгляде направилась на кухню. Холодильник сумел меня порадовать лишь коркой заплесневелого хлеба, непонятно как туда попавшего, над которой, в прямом смысле слова, мышь церковная бы повесилась! Впрочем, и я ее понимаю, всё лучше, чем мучиться несколько дней несварением желудка. Повздыхав над пустыми полками и обнюхав кусок зеленого хлебца, я, сморщив носик, выбросила последний в мусорное ведро, идя к выходу из дома. Конечно, следует купить продукты в магазинчике неподалеку, чтобы и с утра я смогла что-нибудь перекусить, вот только аппетит настоятельно требовал пиццы. Здраво рассудив, что продукты купить еще успеется, я взяла курс на ближайшую пиццерию.
Улицы Лондона встретили меня промозглым холодом и серым, из-за ходящих туда-сюда людей, а также проезжающих здесь машин, снегом. Попеняв на время года и вспомнив, что у природы нет плохой погоды, я трусцой побежала к намеченной цели, поплотнее кутаясь в мантию. Оценить свою удачливость я смогла лишь вбежав в уютное помещение и вдохнув непередаваемый запах пиццерии, когда за окном хлынул ливень. Мысленно передернув плечами и уговаривая желудок подождать, я направилась к ближайшему пустующему столику. Милый и расторопный официант не заставил себя ждать, как черт из табакерки, буквально выпрыгнув к моему столику. Порадовавшись такому обслуживанию, я заказала самую универсальную пиццу с двойным сыром, грибами и ветчиной, не забыв о своем любимом грейпфрутовом соке. Парнишка, черкнув что-то в своем блокноте, пообещал принести еду через каких-то пятнадцать минут (чем меня бесконечно порадовал и огорчил в одночасье) и удалился на кухню, так и держа под мышкой меню, которое ранее намеревался впихнуть мне.
В теплом помещении мой организм быстро разомлел, практически наказав мне стянуть мантию. Сидя в кресле в черных джинсах и милом темно-синем джемпере, я с умилением рассматривала готическую обстановку пиццерии, когда дверь на улицу распахнулась, впуская в помещение вместе с новыми посетителями порыв леденящего кожу и душу ветра. Скорее из интереса, кто же такой неудачливый ввалился сюда, дабы оставить лужу на недорогом паркете, чем инстинктивно, я взглянула на выход. И честно, лучше бы этого не делала. Встретившись с карими глазами необыкновенной проницательности, я лишь усилием воли подавила болезненную гримасу. Ну почему, почему этот мужчина выбрал эту пиццерию для перекуса? Страдальчески спрашивала я себя, а Джанмарко Уилфорт, меж тем, шел ко мне, радостно и обаятельно улыбаясь. И настолько мягко лучились светом шоколадные глаза, что я непроизвольно улыбнулась в ответ, когда негаданный, нежданный и несколько нежеланный субъект приблизился ко мне.
– Твоя командировка закончилась? – был первый вопрос Марко.
– А-а? – информативно вопросила я, стараясь молниеносно вспомнить, что же наплела при последнем нашем разговоре. – Да! – наконец-то припомнив тот разговор и почувствовав, как щеки начинают пылать, ответила я. – Вот сегодня вернулась, только оказалось, что дома ничего съедобного нет, – объясняя свой визит сюда, развела руками.
– Это просто замечательно, – немного невпопад, как по мне, ответил родственник моего начальства. – Здесь свободно? – указывая на стул возле меня, спросил мужчина. Сердце учащено забилось где-то в горле и заныло, руки похолодели, но я… переборола себя.
– Д-да.
✡🔯✡
«Не видел» – одно слово, «видел» – большой разговор.
Осетинское изречение
После стремительного побега Люциуса из подземелий, в комнате повисла напряженная тишина. Гермиона прекратила вырываться и только недобро пыхтела в руках Северуса, мысленно надеясь, что эти двое всё же правильно выяснят отношения. Убедившись, что невеста не стремится догнать Малфоя и прибить, Снейп разжал объятия и шагнув к эльфу, выхватил у последнего письмо. Любопытно же, что внутри, да и возмущаться всерьез такой своевольностью не будет, сам же постоянно тыкал нос в дела зельевара! К тому же, этот клочок бумаги повод отвлечь пока еще мисс Грейнджер от невеселых дум, почему бы не воспользоваться? А на недовольство растерявшегося было домовика плевать с астрономической башни.
Открыв письмо и полностью его прочтя, Северус удивленно хмыкнул, передавая его любимой. Меж тем, из конверта выпало еще одно послание, очень короткое и ёмкое, но очень впечатляющее. Пробежавшись по нему глазами, один из бывших директоров Хогвартса чуть не застонал в голос. Всё-таки, если Люциус не сумеет сейчас объясниться с Воканс, тяжело ему придётся, хотя и без этого совесть блондина (если у него такая имеется) загрызет просто.
«Наверное мой подарок сильно запоздал, любимый, но и так поздравляю тебя с Рождеством! Твоя Воканс» – гласило выведенное аккуратным почерком послание, прилагающееся к освобождению Л. А. Малфоя от обязанности преподавать Защиту от Темных Искусств в Школе чародейства и Волшебства Хогвартс, подписанное министром. Каким образом Виктория этого добилась, Северус понятия не имел, так как о ее дружбе с нынешним министром Магии в Британии не слышал. Впрочем, Вика даже знакома с Кингсли Бруствером, просто он, как и любой до него занимающий это этот уважительный пост волшебник, обязан был сотрудничать с главой ОРДеДе, кем до сих пор является Максимилиан Ван Хельсинг. И даже если он сменится, то исключительно идущим на поправку Киртаном Вокансом, вновь став его помощником.
– Ну дела-а… – протянула, подумавшая о том же, Гермиона, заглядывая в письмо из-под мышки Северуса. – Я вот никак понять не могу, почему Малфой не знал, что Киртан Викин дядя? Они как будто совсем не разговаривали, – буркнула девушка, прижимаясь к теплому боку зельевара и чувствуя себя в совершенной безопасности.
– Полагаю, они разговаривали, – усмехнулся Снейп, привлекая Миону ближе, – но мало о тех Рождественских событиях, как и мы. Люди ведь не любят плохое вспоминать, – запустив одну свободную ладонь в распущенные каштановые кудри, принялся рассуждать своим глубоким прекрасным голосом Северус.
– Но почему Малфой не поинтересовался, кто такой Кир? – недоумевала Гермиона, тая от травяного запаха, исходящего от мантии Сева.
– Боялся, что это повлечет за собой потерю Виктории, – вспоминая состояние друга и их разговор, спокойно ответил Северус. Затем в голову его неожиданно пришло что-то совсем не в тему, но тоже довольно важное лично для него. – Гермиона, а ты не видела дневник? Такой старый и потрепанный?
– У тебя? – уточнила Гермиона. – Вроде бы не видела, хотя… Да, точно! Ты случаем не о том говоришь, что сжигал ночью? Еще перед Рождеством? – непонимающе хлопающий длинными темными, густыми ресницами смотрел на Миону растерянно. – Я тогда встала воды попить, а тебя рядом нет. Ты возле камина стоял и рвал на части какую-то книгу, а взгляд такой странный еще, даже пугающий… – девушка углубилась в воспоминания. Тогда Северус действительно смотрел невменяемыми глазами, но стоило Грейнджер взять его осторожно за руку, как он послушно отправился в кровать за ней.
– Я тебя напугал? – неуверенно спросил Северус. Горло неожиданно пересохло, а губы стали непослушными. Пришлось сглотнуть и облизать их, а затем получить долгий и умопомрачительный поцелуй.
– Нет, конечно, – Гермиона ближе прижалась к любимому мужчине, закинув ему руки на шею. – Ты последний, кого я стала бы бояться!
– Я совсем не помню тот момент, но если ты говоришь… – губы Северуса поджались. – Ничего страшного, лучше расскажи, как у тебя день прошел? – сменил он резко тему, напоровшись на карий омут полный тревоги… за него. Сердце наполнилось радостью и теплом, а дурные мысли вынесло из головы со скоростью света.
– Сегодня на уроке профессора Флитвика Рональд неправильно произнес заклинание и его…
✡🔯✡
Крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные.
Ветхий Завет. Песнь песней
Неделя после моего… ухода из Хогвартса пролетела, как в тумане. Я что-то делала, хорошо и вкусно питалась и с кем-то встречалась, обсуждая при этом что-то крайне занимательное. Мой мозг работал очень продуктивно, как у какого-то робота, суммируя всю информацию и отказываясь анализировать ее со стороны эмоциональной. Так я совершенно спокойно сумела поговорить со своим лучшим другом и демоном, слушая, где они пропадали всё это время. Затем наступило время узнать зачем в канун Рождества один сумасшедший архангел, здесь мое безмятежное состояние прервалось на злобное и обиженное шипение, так удачно заглянул в Хогвартс. Всё оказалось очень банально и странно, потому что Светик явился ко мне под праздник за «объяснениями», которые, как выяснилось, я обязана была ему предоставить. Фактически, я игнорировала его «просьбу» объясниться больше месяца и ничего, что об этой самой просьбе была ни духом, ни сном. На этом моменте моя программа отрешенности вновь дала сбой и мы со Светозаром очень эмоционально отстаивали свои точки зрения, что даже Курама побоялся вмешивается. Я была категорически против своей провинности перед наглым и стукнутым на голову архангелом, а он утверждал, что без разницы спит человек или бодрствует, информацию он всё равно получает. По сути, мы с моим лучшим белобрысым другом вернулись к нашему извечному спору о том, что я не должна отвечать его «просьбам и вопросам», заданным в те мгновения, когда я нахожусь без сознания. Как любит говорить временами мое начальство, нашла коса на камень, посему разошлись мы с светловолосым архангелом заклятыми друзьями, а мой бедный демон психанул и тоже смылся опять в неизвестном направлении. Несчастный, не привык выступать миротворцем, и не вжившись в эту милую роль, предпочел обижаться на меня ровно двое суток. Потом он вспомнил, что я его Хозяйка, а зима еще не кончилась, и вернулся в мою квартиру маленьким пернатым и злобным комком. Что не характерно, зудел он мало, и вообще был крайне осторожен со мной, смотря на меня, как на бомбу замедленного действия, будто пытался угадать взорвётся или нет, а если и бомбанёт, то когда? Перемирие же с Урии́лом даже на горизонте не виделось, а потому я со спокойной душой поминала его при каждом неудобном случае хорошим словом, в душе надеясь, что он мучается от икоты или постоянно чихает. Ведьма я или нет?
Киртан шел на поправку не по дням, а по часам, в следствие чего соваться к нему было жизненно опасно. Вот когда его полностью выпишут из Мунго и отправят домой… еще с неделю подожду и можно будет встретиться. Курама был того же мнения, только упорствовал, что неделю ожидания поправки настроения моего дяди следует растянуть на месяц с небольшим. Вот кто явно не желал выздоровления моего родственника и готов был не видеть его с год, точно. На прямой вопрос, с чего вдруг такая возобновившаяся нелюбовь у них, мне ответили, предельно честно шокировав до глубины души. Как выяснилось, он, то бишь Курама, как мой демон-хранитель не уберег меня, родную кровиночку Кира. И здесь речь шла совсем не об сомнительной авантюре со спасением Хогвартса и победе над Вегардом, а о моем залете (в этом месте я хорошенько стукнула одного брюнетистого болтуна чугунной сковородой по макушке, поэтому Малфою досталось много нелицеприятных эпитетов, из которых всего два были приличными и печатными) от поганого белобрысого профессора-аристократа. Если подумать головой, а не вновь вырвавшимися из-под контроля чувствами, то ворон был где-то прав. Но это не отменяет трех фактов: мне придется купить еще один нож на кухню, а также заменить там окна и научиться контролировать выбросы стихийной магии. Из всей этой ситуации Курама достаточно рассудительно опасался встречи с моим разгневанным родственником, который дядя и в прошлом опекун. На любопытство, почему тогда он не попытается смыться куда подальше на время, мне вновь дали нерадостный ответ и опять зараза крылатая вспомнила Люциуса, за что я готова была эту курицу черную на бульон пустить. Из-за того, что рядом со мной нет нормального мужчины, оставлять меня в одиночестве именно сейчас очень недальновидно и опасно. Мало ли опасностей вокруг? Вот он и крутится рядом постоянно, даже когда я выхожу погулять с Марко. И здесь начинается новый виток недовольства моего демона, совершенно неясного мне. Крылатая пакость, которая явно заделалась у меня попугаем-матерщинником, была категорически против моих прогулок на свежем воздухе с милым и добрым братом Рая. Я и сама понимала, что неправильно всё это как-то, но отказать Джанмарко в следующей встрече, когда карие глаза смотрят так… с таким пониманием и теплом? Это было выше моих сил, да и обиженная душа постоянно интересовалась, почему, собственно, и нет? Из-за чего я должна отказывать себе в приятном времяпрепровождении? Я ведь не занятая и пока-что никем не обременённая девушка! А то, что по ночам мне снова и снова снится прекрасный белокурый рыцарь на белом гигантском павлине, выматывающий душу и заставляющий просыпаться со слезами на глазах – это мелочи… несущественные.
Вот и сейчас, я вертелась перед зеркалом, рассматривая себя и так и эдак. Ровно через десять минут ко мне должен заехать Марко и мы отправимся на зимнюю ярмарку! Конечно, главные праздники уже миновали нас, но это не омрачает моей радости – наоборот. Будет не столь много людей, а я так давно хотела на ней побывать, но то всё времени или же просто настроения не было. Тем более, что скоро её начнут сворачивать, и если не попаду на нее сейчас, то опять придется ждать с год, а так хочется попробовать горячих каштанов. Ведь некоторые мои знакомые, во главе с МакГонагалл, описывали сие как гадость неописуемую, а другие, ярые сторонники этого деликатеса, на чьей стороне выступает Урхарт, настоятельно убеждают меня попробовать вкусняшку. И если речь уж зашла об Минни с дядюшкой Элфинстоуном, следует вспомнить, что совместными усилиями мы победили упрямую гриффиндорку и убедили уйти с занимаемого поста директрисы Хогвартса. Точнее, сперва я убедила ее супруга, что Хогвартс – крайне опасное дело и пора ему проявить твердость, с чем он полностью согласился, ведь когда речь заходила о безопасности Минервы Элфинстоун становился фанатиком почище многих. Улыбнувшись при этих мыслях, я отправилась в прихожую, буквально слыша шаги Уилфорта на лестничной клетке. И правда, спустя минуту раздался дверной звонок. Оправив нервным движением подол недлинного (до коленок) платья, я открыла дверь, приветливо улыбаясь. От стоявшего на пороге шатена так и несло шармом, как и тяжелым мужским одеколоном, больно ударившим по моему обострённому обонянию. С трудом удержав на лицее улыбку и мимолётно мысленно отметив, что от Люциуса всегда пахло невероятно вкусно, я приняла белые розы. Наша встреча и приветствия пошли по уже знакомому сценарию, как и три предыдущие. Я пошла на кухню поставить цветы в заранее приготовленную вазу с водой, а родственник моего начальства вошел в прихожую и стянул с вешалки мою неизменную утепленную мантию, готовясь накинуть ее мне на плечи, стоит только мне вернуться к нему.
Сегодня всё было так обычно, что можно сказать даже привычно, вот только и несколько отличий нашлось. К примеру, Курама отсутствовал, так как сегодня с утра я достала его своими пожеланиями насчет еды и он, выругавшись сквозь сцепленный клюв, куда-то улетел, так и не купив мне банан. А еще я впервые одела платье и Марко, я в этом уверена, по взгляду видела, оценил. Правда я не совсем сумасшедшая, чтобы в мороз выходить на улицу с голыми ногами! Чулки, как и мантия, утеплённые с помощью магии, надежно защищали меня от холода. Я сама не понимала зачем играю с Джанмарко и хожу на все эти «встречи», тем не менее, простое «хочу» в последнее время было весомым аргументом. В который раз подумав, что поступаю очень некрасиво по отношению к этому хорошему мужчине, клятвенно пообещала, что это наша последняя совместная встреча, которая свидание. Да и улетать мне скоро в Грецию, говорят там даже зимой тепло, а я давненько хотела посмотреть Афины и развалины Акрополя.
В машине Уилфорта было тепло, и пусть ехали к ярмарке мы недолго, но я успела пригреться и задремать. Поэтому на улицу я вылазила несколько сонная, потерянная в пространстве и времени. Марко по-доброму посмеивался надо мной и обидно совершенно не было, хотя это не помешало мне несколько минут кокетливо подуться. А дальше началась увлекательная прогулка с горячими каштанами, чашечкой чая и кучей представлений. Где-то спустя часик, после увлекательнейшего метания дротиков и выигрыша пиратской шляпы, которую я нацепила на своего спутника, мне купили вату. Отойдя немного в сторону от ярмарки, на не освещаемую и поэтому совершенно нелюдную местность, чтобы спокойно съесть сладость, мы не прекращали весело переговариваться и смеяться.
Ледяные пальцы, впившиеся в моё запястье, стали полной неожиданностью, как и стремительный рывок назад. Впечатавшись в широкую мужскую грудь, я мысленно понадеялась, что мне не оторвали белую конечность. Впрочем, если она болит, значит на месте. Тихий, почти звериный, рык, вырывающийся из грудной клетки того, к кому меня столь немилосердно привлекли, остро тревожил слух. Впрочем, мой ум застыл неподвижно уже тогда, когда рецепторы носа передали аромат наглого индивидуума. Такой знакомый и родной запах окутал с ног до головы, почти полностью лишая силы воли. Бездна, что он здесь делает?! Что он вообще творит?!
– Вы что себе позволяете? – оказывается, не одна я задалась этим вопросом.
– Не твоего ума дела, магл, – не очень-то вежливо рычит Люциус Малфой.
– Сквиб, – машинально тихо поправила я и наконец прихожу в себя. – Малфой, пусти меня! – я дергаюсь в его руках, отчаянно пытаясь вырваться, вот только кто же меня отпустит?
– Ещё чего, – бросает надменно упырь белобрысый, когда я вскидываю голову и встречаюсь с ледяным взглядом жутких и одновременно таких любимых серых глаз. Сглотнув застрявший комок в горле, громко выдыхаю, стараясь не сорваться на откровенную ругань. Интеллигент, как никак.
– Вы знакомы? – удивляются у меня за спиной и тут же вступаются за меня, – Колдун, отпусти её.
Люциус лишь молча и очень упрямо прижал меня к себе, а затем случилось то, что я ещё долго не забуду и не прощу ему. Короткое и ёмкое «Никогда!» разрезало воздух за секунду до того, как Малфой трансгрессировал.
========== 29. Расставим точки над «ё» ==========
Я всегда старался не раздражаться и уступать в ссоре, чем и достигал умиротворения, а потом уже в спокойном состоянии дело улаживалось само собой. Почти всегда приходится жалеть, что ссора не была прекращена вначале.
Лев Николаевич Толстой
Стоило миру прекратить вращаться пред глазами Виктории, а ногам коснуться твердой поверхности пола, она… хотелось ей бы сказать, что вырвалась из теплых рук Люциуса и залепила ему (минимум) смачную пощечину, но это не так. Перед глазами девушки всё поплыло, желудок сделал сальто-мортале, а ноги так подогнулись, что она буквально повисла на Малфое, обмякнув в его объятиях и тяжело, глубоко дыша, пытаясь прояснить чуть не померкшее сознание.
– Вика? – тут же забеспокоился блондин, понимая, что что-то пошло не так.
– М-мм… – застонала девушка, вяло отодвигаясь от мускулистого торса. – Туалет, – приглушенно пискнула Воканс, собрав последние силы в кулак и зажав себе рот рукой, по-детски надувая щеки. Желание желудка вернуть сладкую вату на свет божий тем же ходом, которым она туда попала было слишком сильно и очевидно, так что Малфой поспешил в уборную комнату, располагавшуюся как раз за одной из дверей. Мужчина вообще выбрал чудесное место для перемещения, собственная спальня в Малфой-мэноре была первым, что пришло в голову.
Викторию рвало долго, нудно и очень неприятно. Распущенные из-за свидания длинные черные локоны придерживал сзади Люциус, с тревогой смотрящий на любимую и всем этим только усиливая ее позор и смущение. Благо, последнее чувство затмевали злость, ярость и обида. Вскоре девушка полностью опорожнила содержимое своего желудка в фарфорового друга и даже сумела, с некой благодарностью во взгляде, принять подношение – стакан с прохладной и кристально чистой водой, но все хорошие чувства быстро улетучились, стоило только брюнетке вспомнить КТО во всем виноват.
– Скотина, – было первым, что услышал Люциус в свой адрес от оклемавшейся и взявшей себя в руки Вики. – Да что ты вообще себе позволяешь?! Кто тебе дал право трансгрессировать меня сюда? И, кстати, сюда – это куда? На каком основании ты опять показался мне на глаза?.. Влазишь в мою жизнь, когда сам четко дал понять, что я не нужна тебе и нас больше ничего не связывает! – тщетно сдерживаясь, со слезами на глазах кричала Виктория, словно фурия, подлетая к Малфою. Глаза ее пылали адским, голубым огнем, а волосы начали серебриться и подниматься вверх, словно шаловливый ветерок играл с ними. Волшебнику в пору было испугаться, но он только возгордился, любуясь своей… будущей женой, теперь она точно от него никуда не денется!
– На правах твоего будущего супруга и отца наших детей, – усмехнулся слизеринский гад, одним плавным шагом приближаясь навстречу Воканс. От такой наглости Вика, право слово, даже остолбенела на мгновение, недоуменно хлопнув длиннющими ресницами.
– Вот это самомнение! – воскликнула то ли возмущенно, то ли восхищенно девушка, вполне ловко уворачиваясь от объятий павлина белобрысого. – Во-первых, Малфой, – Зовущая сложила руки на груди, желая сказать что-то дельное, но не сдержалась, – ты – козел! В следствие этого понятно, что ни женой, ни кем-либо еще тебе я становиться не собираюсь. А о «наших» детях и мечтать тебе не стоит!
– Зачем же мечтать, милая? – вкрадчиво вопросил Люциус, останавливаясь и зеркально скрещивая руки.
Он не возмущался обзывательствами, не возражал справедливым упрекам и категоричным заявлениям, прекрасно понимая, что в сложившейся сейчас ситуации виноват сам. Виктории в данный момент необходимо высказаться, и единственное, что может позволить себе Люциус, сглаживать острые углы и постоянно напоминать себе, что гормоны – это не шутка. И именно ими в ближайшее время будет пылать любимая. Посему вдох, выдох и включаем всё свое обаяние, всё мастерство!
– Ведь у нас совсем скоро появится малыш, – показывая свою осведомленность и капельку привирая насчет времени, растянул тонкие губы в запредельной улыбке Люциус.
Правда реакция Виктории, смелой и безбашенной, ему не понравилась очень откровенно. Промелькнувший не просто страх, а ужас в любимых голубых глазах и рефлекторное защитное движение, когда девушка неосознанно закрыла руками живот, не радовали.
– Что за бред, Малфой? – упорно отказываясь называть его по имени, дергает уголком губ Вика. Правда сильная бледность после слов мужчины и плотно сжатые губы выдают ее с потрохами. Жаль, на прогулку с Марко она не взяла волшебную палочку, старая привычка бросать магическое оружие где-попало сыграла сегодня злую шутку с ней.
– Никакого бреда, Виктория, – выражение лица, да и взгляд собеседника стали серьезными. – Давай поговорим спокойно, – предложил он ласково и мягко. – Присядем, выпьем… чаю?
– Нет, – твердо произнесла Виктория, мотнув головой. – Ты сейчас же говоришь мне, где мы находимся и я… покидаю это место, а мы с тобой больше никогда не встречаемся. О ребенке ты забываешь, – сглотнув тяжелый комок в горле и не замечая, как по щекам текут слезы, решительно сказала девушка.
– А ты возвращаешься к тому маглу, ой прости, сквибу и продолжаешь мило с ним общаться? – с какой-то затаенной угрозой спрашивает Люциус, вновь надвигаясь на Вику. Правда она этого не замечает, опять вспомнив о родственнике своего начальства и заволновавшись.
– Точно! Ты меня похитил со свидания… встречи с Джанмарко, – хлопнула по лбу ладошкой девушка. – Нужно ему срочно сообщить, что со мной всё в порядке, дай палочку, – она наконец взглянула на потемневшего лицом Малфоя и нервно сглотнула. Потемневшие, словно предгрозовое небо, серые глаза ей не понравились, как и проклятая морщинка между белесых бровей. – Или лучше я с ним сама встречусь и всё скажу… Ой!
Один стремительный рывок и стальные объятия обжигающе горячих рук вновь стиснули стан девушки, буквально впечатывая в твердое мужское тело. Единственное, что успела Воканс, так это пискнуть и замереть, огромными глазами смотря на Люциуса, словно зайчик на волка.
– Р-р-родная моя, – четко и раздельно прорычал Малфой, мрачной скалой нависая над девушкой. – С этим Джанмарко (что за дурацкое имя вообще?) ты больше не увидишься, как и отсюда ты никуда не уйдешь. Понятно? – поинтересовался он, проницательно заглядывая в испуганные глаза и дожидаясь легкого, опасливого кивка. – Сейчас мы сядем, ты выпьешь успокаивающий отвар…
– Зеленый чай с тортиком, – вклинилась в предложение Вика, а ее живот жалобно взвыл, вторя хозяйке. На губах Малфоя снова заиграла странная улыбка, мрачность на глазах развеялась, а кольцо его рук вновь стало самым приятным и безопасным местом на свете. Перемены были разительными, заставив Викторию в удивлении приоткрыть рот и чуть не потерять челюсть.
– Раньше ты сладкое не любила, – как будто поясняя, мягко произнес Люциус, завораживая темно-серыми омутами девушку.
– Я и сейчас не особо люблю, – для чего-то шепотом уточнила она, и облизала пересохшие в мгновение губы.
– Хорошо, – медленно кивнул Малфой, не отрывая глаз от пухлых коралловых губ любимой. – Тортик с зеленым чаем, – взгляд мужчины стал более осмысленным, хотя некоторая осоловелость в нем и дальше присутствовала. Он поднял глаза выше, смотря исключительно в голубые омуты, и тяжело сглотнув, продолжил командовать. – Мы с тобой спокойно всё обсудим, ты выслушаешь меня, я тебя, и мы придём к взаимовыгодному пониманию. И я никогда, слышишь? Ни-ког-да не забуду о нашем ребенке, – более, чем внушительно сказал Люциус, вызывая очередную волну слез девушки.
Только за эти последние слова, она готова была простить ему всё… Да только обида горьким комом до сих пор стояла в горле и больно сжимала сердце в тисках. Судорожно вздохнув, Воканс прикрыла глаза, что не помешало соленой влаге оставлять мокрые следы на ее лице, и опустила голову, пытаясь совладать с чувствами, мыслями и эмоциями. Не вынося слез конкретно этой представительницы женского пола, Люциус не менее шумно вздохнул и прижал плачущее создание к своей груди, утыкаясь в темную макушку носом. Опять вдохнул любимый и родной запах ее волос, чувствуя, как маленькое тело в его руках, прижатое к нему тесно-тесно, мелко вздрагивает, он готов был проклясть самого себя. Заавадил бы любого, кто посмел бы нагрубить этому маленькому чуду, его чуду, и вызвать хоть одну слезинку, а сам стал причиной водопада. Почему? Потому, что Люциус Малфой – трус, козел и сволочь, которая в первую очередь думает о себе. С этими утверждениями он согласен и усердно будет трудиться, чтобы исправиться, чтобы Вика больше никогда не смогла сказать этого, чтобы у нее больше не было поводов и причин для этого.
– Давай поговорим, – через силу выдавила Воканс, пока нечто вредное и злое нашёптывало ей разные жуткие сюжеты, а обида всё это поддерживала, непрозрачно намекая на то, что Люциус говорит исключительно о «ребенке», никак не включая саму девушку. Впрочем, это уже лучше, тихо подбадривал оттаивающее сердце рассудок, так как ранее Вика больше боялась того, что узнав о дитяти, Люциус потребует от него избавиться самым радикальным образом – абортом. Конечно, для чистокровного аристократа иметь бастарда это не просто ужасно, это реальный кошмар. А если общество прознает? В такие реалии взглядов магической аристократии Виктория была неплохо посвящена и подкована собственной бабушкой. Но лично Воканс была уверена, что Малфой ничего подобного требовать не имел права, ведь сам во всем виноват. Не хотел бы ребенка, думал бы головой и применял необходимые чары! И не то, чтобы она была как-то сильно против этого деликатного процесса, но она искренне считала, что это личный выбор любого человека, а она была против убиения собственного, пусть и не родившегося еще, ребенка! Поэтому, стоило гаду блондинистому заявить о своей «просвещенности», как мозг принялся лихорадочно придумывать ходы отступления, а руки сами собой потянулись к уже не столь плоскому как ранее животику. Правда настрой самого Люциуса Вику несказанно обрадовал, чего уже там – она сумела наконец чуточку расслабиться, но другие опасения в голове засели намертво. Вдруг попытается отобрать малыша?..
– Садись, – нехотя отпуская девушку, Люциус гостеприимно указал на мягкий диванчик, и безпалочковой магией разжигая огонь в камине, позволив оценить собственную силу. Взгляд Воканс сразу сделался несколько обреченно-решительным, сама она нормально магию применять без палочки уже не могла – случались стихийные выбросы магии. Меж тем, Малфой вызвал домового эльфа, который подобострастно поклонился хозяину, бросил нечитаемый еще взгляд на гостью и выслушав заказ, смылся исполнять. Из-за собственной задумчивости Виктория не обратила большого внимания на слугу Малфоя-старшего и хорошо, наверное.
Виктория молча плюхнулась на диван, смотря исключительно в огонь, она пыталась отстраниться от мира. Просто не было у нее желания поднимать взгляд выше и уделять внимание Люциусу, ведь она вновь залюбуется его четкими и породистыми чертами лица, невообразимо прекрасными глазами, длинной платиновой шевелюрой, которая приносит столько эстетического удовольствия. И зря она этого опасалась, потому что сам мужчина не отказывал себе в возможности любоваться любимой. Он так соскучился по ней, каждый день, каждую проклятую минуту без нее, вытаскивая из памяти, как из сундука полного драгоценностей, столь необходимые ему воспоминания, связанные с ней. Малфой сам себе напоминал скупца, который скрупулёзно перебирает родные черты, закрыв глаза. И сейчас сдерживаться у него не было ни сил, ни желания.
– Виктория, – выдохнул Люциус, приземляясь рядом с девушкой и подтягивая ее к себе, обнимая крепко-крепко. – Прости меня, – еле уловимый шепот трогает девичье сердце сильнее, чем она этого желает.
– Ты глупец, Малфой, – бурчит она, имея в виду, что не простит, не забудет. И точно Воканс не ожидала, будто он сможет так легко сдаться на милость победителя, ее милость.
– Да, ты права, – распущенные черные волосы немного цепляются за легкую щетину волшебника, но ему это не мешает. – Я – глупец, идиот и… – в этом мужчине признаться тяжелее всего, но он должен, просто обязан, – трус.
