Текст книги "8 КУРС (Снейджер) - КНИГА 2 (СИ)"
Автор книги: Chuhayster
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 26 страниц)
Люциус громко сглотнул, прикрыв уставшие веки. Ему было противно от самого себя. Блондин находился в замке людей к чьей смерти был причастен, а их дочь, ни о чем не подозревая, радушно принимает его здесь. Самым ужасным событием для Малфоя стала ее забота во время завтрака, когда бесовка, отобрав его овсянку, начала накладывать туда всего помногу. Лучше бы он просто давился кашей, право слово. Совесть изнутри съедает мужчину, требуя поведать ей правду, а разум орет – не совершать такой глупости. Они с Викторией только находят общий язык, а эта история… испортит и так не лучшие отношения. Сердце Люциуса разрывается напополам, не зная какую сторону поддержать. С одной стороны, невыносимо увидеть в небесного цвета глазах всепоглощающую ненависть, направленную на него, с другой, скрывать подобное…
– Милый! – раздалось сбоку радостное женское восклицание. Малфою даже открывать глаза не нужно было, чтобы понять, кто зовет его столь ласково-приторным голоском.
Раздумывал мужчина всего секунду, а затем, плюнув на приличия и терзания совести, решительным шагом двинулся к лестнице. Не зря волшебник, все-таки, запомнил место расположения покоев Виктории, ой не зря! Как чувствовал блондин. Недаром эта противная женщина является аристократу лишь тогда, когда рядом нет Виктории. Если раньше мужчина хотел быть благородным и благодарным, то сейчас от предыдущих намерений ничего не осталось, следовательно, он воспользуется размытой формулировкой фразы юной леди «…можете располагаться в любых других!». Он воспользуется этим предложением и займет хозяйские комнаты. Само собой, девчонка будет беситься, но экс-Пожиратель Смерти не настолько устал, чтобы уснуть мертвым сном в любой кровати и не чувствовать ледяных объятий, без сомнений, ползущей к нему Ванессы. Заскочив быстро в ранее выделенные ему апартаменты и забрав свою палочку, совершенно случайно проигнорировав любой намек на одежду. Без сомнений, профессор чуть замерз, но слишком уж старательно не смотрела на его пресс Воканс. Следующим пунктом остановки Люциуса Малфоя была спальня наглой девчонки, и пусть только попробует его не впустить! Впрочем, дверь открылась без проблем, и аристократ спокойно вошел в девичью спальню.
Комментарий к 18. Что ни замок, то секрет. Часть 3
*Аperire! – лат. “откройся!”
**Lux! – лат. “свет!”
========== 19. Что ни замок, то секрет. Часть 4 ==========
Лишь тот, кто облек себя в броню лжи, нахальства и бесстыдства, не дрогнет перед судом своей совести.
М. Горький
Стоя у окна и любуясь заснеженным лесом (ледяная буря несколько минут назад прекратила свое существование и лишь завывание ветра за окном напоминали о ней), я попутно расчесывала свои волосы. Еще с детства приученная их зачесывать, сейчас я и помыслить не могла о том, чтобы ходить с распущенной шевелюрой, а с учетом ее густоты и длины… Во-первых, неудобно; во-вторых, жарко шее; в-третьих, опять дискомфортно. То черные кудри падают на лицо, задуваемые даже самым лёгким ветерком, лезут на глаза, мешая читать и писать, а то стремятся попасть в рот во время приема пищи. Поэтому, единственное время, когда я распускала свою буйную шелковистую гриву – ночь. И пусть наутро, несмотря на вечерние расчесывания, вновь появятся невообразимые колтуны, не беда! Особенно при наличии волшебного гребешка, накануне прошлого рождества вручённого мне Киртаном, которого мое нытьё по поводу слишком длинных волос окончательно доконало. Будь моя воля, я бы эти черные локоны обрезала до середины лопаток, но в память о дяде, обожавшем эту брюнетистую копну волос, оставляю болтаться их на уровне копчика. Покончив с не тяжёлым и довольно приятным занятием, я в последний раз провела острыми зубчиками по всей длине перекинутых через правое плечо прядей и отложив гребень на подоконник, обернулась назад, чтобы получить очередной за сегодня сердечный приступ.
По центру комнаты стоял… вольготно развалился на стоящей там кушетке Люциус, что б его Бездна разобрала, Малфой. Лишь хорошая выдержка спасла меня от неминуемого в таких случаях обморока и испуганного крика. Из груди лишь вырвался прерывистый вздох, а ослабевшие в миг ноги отказались меня держать, в следствие чего мне пришлось привалиться к оконной раме, уперев руки в стоящий позади подоконник. Немая сцена моего изумления длилась достаточно долго, и пока я осознавала, каким образом напыщенный павлин оказался не где-нибудь, а в моей спальне, предмет моих размышлений зевнул, демонстрируя свою усталость. Взгляд серых глаз скользнул к моей кровати, а их обладатель, явно недолго думая, поднявшись, направился прямиком в постельку. Пред этим, кстати, полуобнажённый гад меня рассматривать изволил, и довольно пристально, скажу я вам. Странно вообще, как в моем теле еще не появились две новые дырки, а сама я так поздно заметила незваного визитера. Но самое удивительное меня ждало впереди, поскольку вместо истеричного «Мистер Малфой, что вы здесь забыли?! Каким правом сюда вошли?!» из открывшегося рта вырвалось совсем другое:
– И как это называется? – спокойно и даже миролюбиво вопросила я, сложив руки на груди, попутно нахмурившись.
– Мне совсем не импонирует присутствие твоей покойной родственницы. В ее обществе я не могу не то, что отдохнуть – расслабиться! – ложась почти на середине моего спального места и укрываясь теплым одеялом, пожаловались мне.
– И ты… Вы решили поселиться у меня в комнате, лишая в отместку покоя меня? – приближаясь к наглому блондину, вопросила неосторожно я. Просто думать о собственных словах и между делом примериваться, что тяжелее, хрустальная ваза с цветами или стеклянный графин с водой, сложно.
– Нет, но из твоей реплики я могу понять, что мое общество для тебя волнительно? – кое-кто насмешливо вздернул бровь, но и слова мне вставить не дал. – Ведь ты находишься возле меня, Ванесса куда-то исчезает, – пожал плечами волшебник, откинувшись на подушки и с ленцой наблюдая за моим обманчиво мягким приближением.
– Ради Тьмы! – я остановилась и топнула в праведном гневе ножкой, что позволяла себе крайне редко. Топать, в смысле, а не гневаться. – Вы не могли справиться с одним убогим привидением, которого способна напугать четырнадцатилетняя девушка без демона?! – возмутилась не столько лени профессора, сколько собственным воспоминаниям. Просто обидно до сих пор за все те предательства Курамы и Светозара, которые иногда отказывали мне в дружеской помощи и поддержке! А об Кире вообще вспоминать нечего – родственник и опекун называется!
Маленькая и несчастная, испуганная, на вид четырнадцатилетняя девочка, непозволительно высоко подняв подол небесно-голубого бального платья, совершенно неприлично стуча босыми пятками по каменному полу, бежала куда глаза глядели. За ее спиной слышались недовольные восклицания хозяйки замка, а по совместительству бабушки черноволосой девушки, и слышался быстрый цокот высоких каблуков. Виктория набирала явный, но по всей видимости недостаточный, отрыв, благодаря сброшенным еще при выходе из бального зала туфлям. Просто, в отличие от Малефисенты Воканс, юная наследница бегать на высоких шпильках не умела, вот и пришлось пожертвовать обувкой.
– Non prohibere!* – послышалось позади Вики, и голубые глаза увеличились от страха. Старшая леди Воканс загоняла внучку в тупик, о чем знали обе, а спрятаться в одной из спален теперь не вариант, разве что…
– Aperire!** – резко остановившись и схватившись за ручку первой попавшейся двери, прошипела юная волшебница, отчаянно дергая ручку вниз. Та поддалась, дверь распахнулась и юное дарование ввалилось во внутрь.
Растянувшись на полу и окончательно испортив эксклюзивное платье, купленное бабушкой еще месяц назад, нерадивая внучка зажмурилась, с замиранием сердца слушая, как приближаются, а затем и удаляются быстрые шаги за дверью. Приподнявшись на локтях с громким облегчённым выдохом и стоном, непроизвольно вырвавшимся из груди, она обессиленно падает на чистый, не зря эльфов держат, пол.
Мысленно Виктория ополчилась на всех подряд, а в первую очередь, конечно, самых близких существ. На бабушку Фису, которая всё не уймётся со своими балами и поиском потенциального жениха внучке; на дедушку Генри, который не решается вступиться за нее и пойти против супруги; на любимого дядю Киртана, который в очередной раз бросил её на произвол судьбы… точнее в руках коварной бабули, отговорившись важным собранием в отделе – Виктории отлично известно его расписание, и вообще, она между прочим, первый секретарь Кира, без которого дорогой Глава ОРДеДе ни на какие собрания не ходит! На Максимилиана, которого ее светлые очи уже третий месяц не видели и соответственно практики в ментальной магии не было; на Кураму, свалившего не понятно куда и не понятно на сколько; на Светика, занятого не понятно чем; на Локи, отказавшегося от ее компании на сегодняшний вечер в виде собутыльницы! Конечно, всех их можно понять, леди Малефисента Воканс в ярости и злости не только прекрасна, но и опасна. Но! Я тоже довольно обидчивое и злобное существо, а поэтому не стоило моему ручному демону, лучшему другу, Ван Хельсингу, а также дяде меня здесь бросать! О предательстве извечного синего хитреца я вообще не хочу вспоминать!
Прекратив наконец сетовать на жизнь и казнить самыми ужасными методами родных и знакомых, Виктория соизволила открыть глаза, дабы встретиться взглядом с… призрачной дамой пышных форм и неопределенного возраста. В который раз пожалев о том, что дражайшая старшая родственница стырила её белую волшебную палочку, Воканс в одну секунду оказалась на ногах. Как при этом она не запуталась в подоле платья – загадка. Натянув на губы вежливую улыбку аллигатора, брюнетка принялась мысленно рассуждать, что хуже – вернуться с повинностью в бальный зал или попытаться наладить контакт с привидением? Неумение признавать собственные ошибки и желание к познанию нового, и в целом новых существ, безоговорочно победили совесть и страх, взяв на вооружение боязнь и аллергию на женихов, туфельки на высоком каблуке, долгие и утомительные танцы.
– Здравствуйте, а как вас зовут? Я Виктория Воканс, – и поздоровалась, и поинтересовалась, и представилась очень вежливая девочка, прекращая пятиться к двери.
– Я Ванесса Воканс, – тоже улыбнулось привидение. Оно бедное и представить себе не могло, на какого демоненка в человеческом обличии натолкнулось.
– То есть, – протянул Люциус, нехорошо прищурившись, – ты теперь не отрицаешь существование этого призрака в замке?
– Да я и раньше… не особо… – начала мямлить я, отведя ясный взор своих глаз подальше от Малфоя, – отрицала.
– Да неужели? – с издевательски мягкими интонациями спрашивает мужчина.
– Ну… как бы… да, – кивнула головой я, довольно вяло.
– Ладно, – на удивление покладисто ответил профессор, а затем опять пустился во все тяжкие: – задерни шторы и ложись, ты ведь спать собиралась? – Ну что за наглость?! Он в своем уме?!
И пока я задыхалась от негодования и переполняющего меня чувства противоречия, наглый индивид прикрыл свои серые бесстыжие глаза, намекая, что он уже спать собрался. Зар-р-раза!
– Proxima!*** – прошипела я не хуже болотной гадюки, и шторы таки задвинулись. Злая и недобрая я, предельно громко сопя, пошла к кровати.
В голове было на удивление пусто. Ни одной единой мысли по поводу кровавой и ужасной мести Люциусу. Разве что план подвинуть несносного красавца на край кровати, а затем и на пол… к сожалению, под кроватью у меня был огромный теплый и мягкий ковер, в связи с этим падать мужчине будет не больно.
Под собственное одеяло я забиралась с опаской, дожилась. Сначала я легла возле края кровати, но подумав немного, вспомнив чьё это спальное место, все-таки подвинулась ближе к центру. Сопеть громко и усердно я не прекращала, искренне надеясь, что если этот бесчувственный человек и не поймет всю непозволительность своих поступков, то, по крайней мере, я мешаю ему спать. Уснуть я, понятное дело, не могла и поэтому крутилась, как уж на сковородке, разве что не шипела, да глаза закрыла, имитируя сон. Со стороны нахального оккупанта послышался тяжелый вздох, полный тоски и усталости, а я тайно в душе порадовалась, моя тактика работает и Люциус не может уснуть. Вот только счастье от маленькой победы сменилось замешательством, а я поняла, что возможно и победила в битве, но война еще только предстоит, поскольку сбоку раздалось тихое:
– Двигай сюда, – пришлось открыть глаза и в недоумении уставиться на приподнятую руку Малфоя. Он серьезно предлагает мне приблизиться к нему ближе, чем на пушечный выстрел? Впрочем, если вспомнить наше валяние в гробу, можно и пожертвовать личным пространством на благо справедливости. Однако, когда я оказалась в самом удобном стратегическом месте для спонтанной и неожиданной атаки, меня сверху придавила мощная лапища Люциуса, во-первых, прижав к кровати, во-вторых, ближе к своему обладателю. После та-ко-го, я не то, что двигаться с целью изощрённой мести не могла, а даже дышала с трудом! – Во избежание… – объяснил и явно не договорил волшебник, демонстрируя не только феноменальную память на мои проделки, а также умение распознавать моменты, в которых я задумываю нечто коварное. Впрочем, сама виновата, повторяться грешно. А самое плохое и ужасное, если даже в таком положении, в котором я нахожусь ныне, мне удастся, несмотря на разные весовые категории, скинуть тело Малфоя на коврик – упаду следом вниз. В следствие того, что у Люциуса хватка цепкая, как у клеща. А падать на профессора ЗОТИ пусть и мягко, не единожды проверено на собственном опыте, но все-таки желания не было, спасибо, налеталась сегодня уже. Как бы то ни было, но сдаваться и прекращать отвоевывать собственное ложе я была не намерена.
– Задушите… – попыталась я достучаться до совести волшебника, попутно идя на хитрость, так как дышать я тем не менее могла, пускай и не полной грудью. Хотя попытки сделать последнее я не оставляла.
– Ничего, переживешь, – и не думал брать какую бы ни было повинность мужчина. Он вообще притворялся крепко спящим: глаза закрыты, дыхание спокойное и глубокое, слишком я бы сказала, рука расслаблена, и ничего что при этом вжимает меня в матрас. Ни дать ни взять, спящий ангел, да только лицо напряженное, в связи с чем вывод – притворяется, а за ним и приговор – не верю!
– А если нет? – с живым интересом захлопала я глазками, как наивная дурочка. Жаль, никто не оценил мою актерскую игру, я как никак талант, чай требующий достойных оваций. Вместо заслуженных аплодисментов и восхищения меня удостоили циничного, насмешливого, расчётливого и жестокого, из-за своей бесчувственности, ответа:
– Выбор гробов здесь, как мы сегодня убедились, большой. Лопата и дармовая рабочая сила тоже, думаю, найдутся.
– Обидно, – я аж всхлипнула, так расчувствовалась. – А я ведь для него столько сделала, и жизнь ему в Хогвартсе скрашивала, и от Розовой Ведьмы, которая ещё та любительница молодых и упругих мужских ягодиц, спасла! И на прогулку вытащила, и вещи купила, и увлекательную, незабываемую, а также эксклюзивную экскурсию по своему замку устроила, и накормила, и компанию нашла, чтобы один не скучал, в комнату свою пустила и при этом не убила, даже одеялом и подушками поделилась! – перечисляла я все хорошее, что для бессердечного гостя сделала, мысленно, как мне казалось. – Со всей душой к нему, а он?! Неблагодарный! – чуть ли не плача, сетовала я на злобного Люциуса Малфоя мирозданию, Тьме, Бездне и даже Мерлину.
– Правда? – аж приоткрыл один глаз, не иначе оттого, что прочувствовался всей моей добротой и доброжелательностью, наглый тип.
– Ой! – удивлённо взглянула на бледное лицо. – А я что… – мой голос сел, от нехорошего предчувствия, – всё это… в голос?
Вместо нормального и предельно короткого ответа «да» или «нет» меня якобы освободили. Почему якобы? Да потому, что Люциус Малфой конечно убрал неугодную мне конечность, вот только сам навис надо мной, упершись руками на подушку по обе стороны от моей головы. И вот засада – у меня в сумраке зрение отличное, а вот у Люциуса зрение обычное, ввиду этого мужчина максимально близко придвинул лицо ко мне, дабы заглянуть в мои широко распахнутые глаза. А я… я… теперь могла отчетливо разглядеть лицо мужчины. Мне даже были видны собравшиеся у обалденных серых глаз мага морщинки, которые, однако, совершенно не портили на удивление моложавое лицо. И вот сейчас спрашивается, зачем я старалась развить беседу? Ясное дело, что острым и эмоциональным разговором я пыталась отвлечь себя, с целью не чувствовать, не прислушиваться к собственным предательским ощущениям. Приятным и странным.
– Что же это я такой неблагодарный, в самом деле? – острит Люциус, а у меня сердце в районе горла забилось.
– Мистер Малфой, – говорю, а у него лицо перекашивается, как от зубной боли, но я не обращаю на это внимание, вежливая я, и всё тут! – А давайте я с Ванессой разберусь и вы пойдете спокойно отдыхать в гостевые покои? – старательно ищу компромисс и аккуратно пытаюсь выбраться из-под нависшего надо мной мужчины. Он, Люциус в смысле, на соглашение идти явно не собирается, поэтому стараюсь подсластить договор. – Мистер Малфой, давайте вы сейчас уйдёте и до понедельника будете предоставлены исключительно сами себе? Я не буду вас никуда вытаскивать, вам безотказно, в пределах разумного, разумеется, будут подчинятся мои домовые эльфы. Вы свободно будете перемещаться по всему замку с возможностью трансгрессировать за его пределы и внутри его пределов, – у меня банально кончались идеи, чем подкупить аристократа, а потому я перешла к угрозам, то есть, предупреждениям, – Не заставляйте меня применять магию… – да, о беспалочковой магии я до сих пор помнила и не применила исключительно из нежелания причинить вред Люциусу, а не потому, что пальцы на руках заледенели и отказывались подчиняться, в следствие чего, и магия моя не слишком-то хорошо может подействовать.
– Это всё прекрасно, – ой, дядя! Зря я произнесла последнюю фразу, светло-серые глаза Малфоя потемнели и в них блеснули недобрые намерения. Я в этом уверена! – Но сначала я должен отблагодарить гостеприимную хозяйку, – саркастически протянул профессор, в одно мгновение преодолевая разделяющее наши лица расстояние и впиваясь в мои губы жарким поцелуем. Протест был подавлен сразу же в зародыше, как и искренний ответ, что «Благодарность гостеприимной хозяйке вовсе не требуется!».
Правду говорят, как день начнется, так и закончится. Хотя не знаю когда эта половина суток закончится, но что утро началось с подлянки судьбы, так теперь и Фортуна не желая отставать, решила подкинуть мне «презент». Хотела бы я сказать, что всё произошло в точности, как на единственной и надеюсь последней отработке в моей жизни, но нет. Если во время прошлого поцелуя с Люциусом я могла мысленно жаловаться по поводу неоправданной глупости своего сердечка и по крайней мере могла отстраниться буквально от всего мира, то в этот раз – нет. Сердце принялось колотиться о ребра с сумасшедшей скоростью, а где-то на задворках сознания мелькнула повторяющаяся мысль об остановке этого беспокойного органа. К сожалению, на большее моего рассудка не хватило, розовый дым, взявшийся из ниоткуда, стремительно заполонял голову, выгоняя прочь все связные мысли. И действия Люциуса ни капли не помогали мне вернуть ясность мысли, как впрочем и мои собственные. Или обвившие мужскую талию ноги, а также скользнувшие по гладкой коже груди Малфоя руки можно назвать активным сопротивлением?
Короткий стон вырвался из груди сам собой, когда Люциус прикусил мою нижнюю губу, прекратив изучать мой рот и играть с язычком. Его пальцы тем временем пробежались по наличным пуговкам моей ночной сорочки, оголяя грудь. Поцелуй прервался, а я вернулась с небес на землю, правда всего лишь на несколько секунд, за которые Люциус успел стянуть с меня верхнюю часть моего ночного убранства. В это время я могла спокойно хоть как-то запротестовать, попытаться оттолкнуть его от себя или скинуть, да вот беда, я этого совершенно не хотела. Теперь не только мое тело предало меня, но и разум самым коварным способом сдался, оставляя только чувства, ощущения и эмоции. За что я, впрочем, была благодарна, ведь моя строптивая личность могла до последнего бороться со всем миром, Люциусом и с собой только из чувства противоречия и упертости, которой позавидует любой баран.
Увлеченно разглядывая плохо скрываемый пижамными штанами бугорок, я и не заметила, как мы с Малфоем оказались в одинаковой степени раздеты. Зато не почувствовать этого я не смогла, так как требовательные губы мужчины вновь накрыли мои немного припухшие. Одеяло куда-то слетело, простыня подо мной сбилась, и только верная подушка под головой, на которой веером разметались мои буйные волосы, не сменила своего положения. Тонкие и гибкие пальцы волшебника зарылись в мою шевелюру, ложась на затылок, удерживая голову и ни в коем случае не позволяя отстраниться даже на миллиметр, мягко поглаживая кожу головы. Другая же ладонь накрыла мою правую грудь, не сильно, но ощутимо сжимая. Я не отставала от Люциуса, и пока он был занят моими волосами, ртом и грудью, сильно отвлекая меня от задуманного, мои руки уверенно скользнули от белой в полумраке груди профессора к его прессу и ниже. Как можно ловчее обвела подушечками пальцев каемку брюк Люциуса, заставляя его судорожно вздохнуть. Он ненадолго отстранился, что развязало мне руки и я преспокойно смогла отомстить наглому аристократу, возомнившему себя вампиром. Подобная идея пришлась мне по вкусу, и изловчившись, мне все-таки удалось вывернуться из-под Люциуса. Мгновение недоумения на его лице, и он уже лежит на моем месте, когда же я сижу на мужчине, пятой точкой чувствуя так заинтересовавший меня ранее бугорок. Но к нему я еще вернусь, а сейчас…
Нагнувшись к лицу Люциуса, я сама легонько коснулась его губ в незаметном поцелуе и сразу же скользнула невесомой, как касание крыльев бабочки, дорожкой поцелуев вниз по щеке мужчины, к подбородку и шее. Легкая светлая щетина немного покалывала губы, но ничего неприятного в этом я не увидела, наоборот, внизу живота разгорелся самый настоящий пожар, ничуть не похожий на порхание пресловутых мотыльков. Наконец, достигнув намеченной цели, я сначала осторожно, а затем более смело принялась целовать шею аристократа. Он пах изумительно, мужским парфюмом и лесной свежестью, как после упавшего с неба проливного дождя. На моих губах оставался соленый привкус его пота, никак не портя мою игру, а лишь добавляя ей вкуса, как и тяжелые вздохи Люциуса у меня над ухом. Сама не заметила, как перешла к главной части собственной мсти, начав покусывать кожу Малфоя, наверное, оставляя при этом небольшие засосы. Рык мужчины, как и смена положения, стали для увлёкшейся интересным занятием меня неожиданностью, а вновь оказавшийся сверху Люциус и его тёмно-серые стальные глаза, с видневшимся в них голодным блеском, вызвали физический дискомфорт в ноющем от возбуждения пучке нервов. Инстинктивно я сжала бедра и заерзала на месте, пытаясь хоть как-то убрать это ноющее чувство, что не укрылось от внимания сероглазого аристократа.
Хищная усмешка скользнула по бледным губам Люциуса, и вскоре он, не разрывая зрительного контакта начал склоняться вниз. Мучительно медленно его голова приблизилась к одному из полушарий груди, когда со вторым уже активно играла его ладонь. Томительный миг растянулся для меня на маленькую вечность, когда Малфой наконец захватил сжавшийся от дневной прохлады, царившей в комнатах замка зимой, сосок в плен своего рта. Это было божественно! Ноги снова сами собой обвили мужскую талию, без стеснения прижимая меня к эрегированному отростку аристократа. Приятные ощущения длились маленькую, но такую восхитительную вечность, когда Люциус отстранился от моей груди. Сама не заметила, как он умудрился стянуть с меня шортики, а также не уверена, что не помогала ему в этом деле, как сейчас избавляться от его штанов. Один момент и моему изумлённому взору предстал ОН. Будучи бугорком, спрятанным в складках штанов, мужское достоинство выглядело в разы меньше, что конкретно меня смущало и немного сбивало с нужного настроя. И не сразу заметила, что Люциус с таким же энтузиазмом, как и я рассматривает меня. Но даже когда я осознала сиё обстоятельство, это не смогло отвлечь меня от созерцания прекрасного. Крупный, с сеточкой темных прожилок член в прямом смысле стоял колом, настойчиво демонстрируя настрой и намерения хозяина, а всю эту красоту венчала темная головка, на вершине которой виднелись несколько жемчужных капель. Впрочем, мой взгляд скользнул вниз на собственное беззащитно распростертое тело под Малфоем, с удивлением отмечая блестящий набухший от желания комочек всей женской чувствительности, а внизу ощущалась такая влажность, что казалось из меня изливался поток, способный увлажнить меня до самых пяток. Новый громкий стон разрезал тишину комнаты, когда теплая ладонь Люциуса накрыла самое сокровенное местечко. Непроизвольно я выгнулась, зажмурившись, подаваясь вперед, ближе к его руке.
– Нравится… благодарность? – опалив горячим дыханием щеку, спросил наглец, чье лицо вновь оказалось близко-близко.
Не давая мне ответить, хотя я честно пыталась выдавить из себя хоть что-то, аристократ ловко потер пальцами изнемогающий чувствительный орешек. Тихий крик удовольствия не заставил себя ждать, а моими губами вновь завладели жадные уста Люциуса, в страстном, подавляющем волю и разум поцелуе. Вторая его рука играла с моей грудью, умело перебирая мой сосок, оттягивая и пощипывая его. С трудом выдержав его напор, я все же собрала последние силы в кулак. Надо было бы сказать нечто ехидное, но на длинный ответ наглому гостю мочи не имелось, да и котелок не варил от слова «совсем». Малфой постарался, раздвинув мои влажные складочки и проникнув одним пальцем в средоточие желания, нащупывая точку блаженства и не прекращая играть с узелком общей чувствительности.
– Не… знаю, – с трудом, громадным усилием выдохнула вредная я, за что тут же поплатилась. Еще один страстный поцелуй, обжигающий губы и душу. От накала эмоций я всхлипнула, когда гад сероглазый опять куснул меня, на сей раз кажется до крови. Реальный вампир!
В отместку за наглость Люциус переместил обе ладони мне на грудь, оперевшись локтями на матрас и заставив меня неудовлетворённо хныкнуть. А затем случилось то, чего я подсознательно опасалась больше всего – один мощный резкий толчок. В первое мгновение я даже не поняла, что случилось, пока резкая кратковременная жгучая боль не разлилась у меня между ног, а на глазах помимо воли выступили слезы. Мне удалось сдержать крик, закусив и так ноющую и кровоточащую нижнюю губу, но не болезненный стон. Руки до онемения сжали простыню, комкая ее еще больше. Боль медленно отступала, переходя в чувство саднения. Но прежде, чем красная пелена застелила глаза, я успела поймать ошеломлённый взгляд серых глаз. Да, наверное, даже по меркам нашего консервативного магического общества, в двадцать восемь или сколько там мне сейчас, оставаться девственницей – это странно.
Хотя с другой стороны, в моем случае в этом, пожалуй, нет ничего удивительного. И пусть конечно большая часть моих знакомых и друзей мужчины – это ничего не меняет. Потому что, кто эти мужчины? Самым близким и родным был дядя, который заменил мне родителей, то есть сразу отпадает. Затем, следующий знакомый с детства кадр – Максимилиан, которого я смело могла бы назвать, как раз таки, дядей. У нас довольно теплые отношения, хотя в них часто проскальзывает холодок, он знает меня буквально с пеленок, порой выступал в роли учителя легилименции и окклюменции или, как он с Киром сокращал, ментальной магии. Следом идет мой демон-хранитель. Курама… Рядом со мной он почти всегда остается в форме ворона, а в те редкие случаи, когда я вижу его в человеческом обличии, меня как всегда накрывает всепоглощающая волна ужаса. Боюсь я его с детства, и возможно сейчас уже не так сильно, даже эмоцию страха скрывать могу, но все же. К всему прочему, гастрономические предпочтения Курамы не вызывают во мне романтические чувства. Да и как относится сам демон ко мне? Я всего лишь человечка, за которой он присматривает, потому что однажды, непонятным образом, сумела спасти его демоническую жизнь. На очереди Светозар. Ангел – мой лучший друг, и этим всё сказано. А еще не могу не вспомнить, что лично я мазохисткой не являюсь и некоторые садистские наклонности друга порой пугают даже меня. Больше близких мужчин в моем окружении не наблюдается. Есть еще правда Ален, но Тьма помилуй, у него трое детей, его красавица жена Лора – моя подруга, да и не в моем вкусе этот француз, что и о Райе сказать могу.
Между тем, время на личные отношения у меня не особо имелось, я ведь уже упоминала о наказании, которому меня подверг дядя после возвращения из ада? В течение пяти лет я, не покладая рук, учила всю пропущенную магическую программу, сначала сдавая разные эссе, доклады и экзамены Киру, а затем и проверяющей комиссии. В это время я научилась быстро запоминать что угодно, а вскоре поняла, вспомнив о половине прочитанной библиотеке Диса, что хочу стать психологом. Киртан препятствовать моему желанию не стал и выдал семейный маховик времени, которым я на протяжении пяти лет пользовалась ежесуточно. Как итог, пять лет превратились в десять, и сейчас мне около двадцати восьми лет. За это время я даже в колледж походить успела, но загруженная постоянной учебой, а иногда и работой, на любовные дела, и тем более терзания, времени у меня и желания просто не было. К тому же, на потоке было довольно мало парней, а у меня довольно строгий критерий отбора. Пожалуй, именно из-за него никто (Киртан, Курама, Макс, Светик) никогда не волновался по поводу моих кавалеров. Просто никто до высокой планки, мягко говоря, не дотягивал. Разве что Марко… Но о моем поспешном отказе брату Уилфорта я подумаю позже, а лучше никогда, иначе приду к нежелательным выводам. И они намного хуже того, чем я сейчас занимаюсь. Потому что физическая близость – это малость, а душевная, если и не навсегда, то надолго. Можно также вспомнить этот год в Хогвартсе, но и это не желательно. Потому что, несмотря на пройденную войну, мои сокурсники, в большей своей части, остались парнями, ко всему прочему, младше меня. И это всё минусы в моих глазах, как и неумение нынешней магической молодёжи поддерживать свое тело в правильной кондиции. Поэтому нет ничего удивительного, что вполне молодой, привлекательный профессор ЗОТИ мне, скромно говоря, понравился. Я бы и Северуса Снейпа симпатичным посчитала, вот только на нем у меня стоит табу, ведь он явно приходится по душе Мионе.
