Текст книги "Брешь во времени (СИ)"
Автор книги: Chrmdpoet
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
– Генри, – вздохнула Реджина, когда сняла обувь и направилась на кухню, пропуская вопрос Эммы мимо ушей.
– Ну пожалуйста, мам, – начал упрашивать Генри, следуя за ней, – Эр должна попробовать пиццу перед тем, как вернётся обратно.
Эмма и Эр стояли рядом в коридоре, молча и неподвижно слушая разговор матери и сына. Эмма взглянула на девушку, улыбнулась ей и обняла рукой за плечи. Когда Эр слегка покраснела и расплылась в улыбке, Эмма засмеялась.
– Тебе и правда стоит попробовать пиццу, – заверила блондинка, сжимая её плечи.
– Если ты так этого хочешь, тогда я бы с радостью попробовала, да.
– Хорошо, потому что пицца – одно из моих любимых блюд.
Эр просияла: – Тогда уверена, что и мне тоже понравится.
Эмма хотела повести девушку на кухню, но та потянула её за руку, лежащую на плече.
– Эмма… – прошептала она, с такой мольбой заглядывая в глаза блондинки, что, что у той заныло сердце.
– Я знаю, – вздохнула Эмма, – я знаю, что ты сбита с толку, и возможно даже напугана, и я, если честно, тоже. Но мы обязательно это обсудим, хорошо? Мне просто нужно сперва поговорить с Реджиной, потому что нам надо проработать некоторые моменты, и, пожалуй, будет лучше, если именно она расскажет тебе про всю эту канитель с магией. Я недостаточно разбираюсь в этом, чтобы сносно объяснить, поэтому лучше предоставить это ей.
Эр понимающе улыбнулась:
– Хорошо, – и она позволила Эмме отвести себя на кухню, где Генри с Реджиной устроили дебаты о том, считается ли пицца вредной пищей.
– Она вредная, Генри, – утверждала Реджина, – мы сто раз это обсуждали.
– Обсуждали, но ты никогда по-настоящему не рассматривала мои доводы, – парировал Генри, – Я хочу сказать, что это спорный вопрос.
– Я согласна с пацаном, – встряла Эмма, – Кстати, как насчёт нашего разговора, Реджина? Лучше с ним не затягивать.
Реджина наградила её тяжёлым взглядом, который стал только напряжённее, стоило ей обратить внимание, что Эмма зашла на кухню с Эр, уютно пристроившейся у неё под мышкой. Она тяжело вздохнула и скрестила руки на груди.
– Ладно, – она повернулась к сыну, – у тебя есть тридцать секунд, чтобы изложить свои доводы. Время пошло.
Генри кивнул и затараторил:
– Пицца не обязательно содержит одни углеводы и жиры, – сообщил он своим лучшим тоном вещающего профессионала, отчего Эмма и Эр захихикали. Блондинка заметила, что уголки губ Реджины тоже тронула улыбка. – При желании её можно сделать полезной и вкусной одновременно. Она может удовлетворить потребность организма в нескольких группах пищевых веществ. Там есть хлеб. Там есть сыр; то есть молочный продукт. В качестве начинки можно использовать разные виды мяса и овощей. Туда можно даже ананасы положить, и тогда там будут фрукты. А если вам не нравятся ананасы, то можно воспользоваться спорной ситуацией с помидорами, которые фигурируют в качестве томатного соуса в пицце. Помидоры – это фрукты, в конце концов, что бы ни говорили. И, в завершение заявляю, что пицца – прекрасный выбор здорового обеда, который может удовлетворить сразу множество потребностей.
Он глубоко вдохнул желанный воздух, закончив свой ускоренный монолог, и Эмма стоя ему поаплодировала.
– Я согласна с пацаном, – повторила она, а Реджина закатила глаза.
– Ладно, – сдалась она, – ты заработал свою пиццу, Генри.
–Да! – парень ликовал.
Эмма сжала плечо Эр перед тем, как отпустить, и дала пять сыну. Затем обошла стол и приблизилась к Реджине:
– Ну так что?
– Какая ты настырная! –ответила Реджина резким шёпотом, который услышали все, кто был на кухне.
– Ну а как иначе, – тихо ответила Эмма, – потому что нам нужно наконец поговорить. Ты хотела это обсудить – и мы обсудим.
Реджина избегала её взгляда: – Сейчас не лучшее время.
– Самое что ни на есть подходящее, – возразила Эмма, – мы сами должны сделать время подходящим, чем я сейчас и занимаюсь.
– Э-э, – произнёс Генри, наблюдая за их перепалкой. Он схватил руку Эр и потянул её в гостиную. – Давай пока посидим здесь.
Эмма и Реджина заметили, как они выскальзывают из кухни. Когда они скрылись из виду, Реджина вздохнула и покачала головой: – Не здесь, – она пересекла кухню и вышла на задний двор. Эмма, вздохнув, последовала за ней.
________________________________________
Эмма вышла во двор и закрыла за собой дверь. Реджина стояла посреди двора, спиной к Эмме и крепко обхватив себя руками. По мере приближения к ней пульс Свон заметно участился.
Предстоящий разговор мог изменить всё.
– Ну и? – начала она, остановившись в нескольких шагах от Реджины и невольно ковыряя носком траву. – С чего начнём?
Реджина горько усмехнулась: – Ты настаивала на этом разговоре, а сама не знаешь, что сказать? – протянула она, не поворачиваясь к Эмме лицом. – Твой идиотизм не перестаёт меня поражать.
Эмма закусила щеку чтобы не огрызнуться. Она глубоко вздохнула и тихо проговорила:
– Не делай так.
Тогда Реджина развернулась к ней: – Прошу прощения?
– Не делай так, – повторила Эмма, глядя ей в глаза. Она чувствовала, что Реджина была готова накинуться на неё, на кого угодно. Брюнетка была измучена стрессом из-за всего, что навалилось на неё за последние два дня и из-за всего того, что они выяснили два часа назад. Она чувствовала себя загнанной в ловушку или просто потрясённой. Так или иначе, Эмма знала, что это был типичный способ Реджины справляться с навалившимся – накидываться в ответ, чтобы не пришлось показывать свою уязвимость; чтобы не показывать свои настоящие чувства вовсе.
– Не делать как? – прорычала Реджина, наступая на неё.
Эмма не шелохнулась и взгляда не отвела.
– Не унижай меня, чтобы ты могла уклониться от разговора. Не оскорбляй меня из-за того, что ты слишком напугана, чтобы поговорить о том, что мы делаем.
– Что мы делаем? – с холодным смешком выплюнула Реджина. – Что мы делаем? Нет, мисс Свон. Мы ничего не делаем. Это ты всё делаешь. Это ты стала вести себя иначе, я ничего не делала. И ничего не делаю.
– Нет, – рявкнула Эмма, обрывая её. – Не смей спихивать всё на меня и делать вид, будто я одна замешана в этом.
– В чё… – заикнулась Реджина, но Эмма снова тут же прервала её.
– Не смей вести себя так, будто я одна испытываю эти чувства.
– Что, прости?
– Не смей придираться к моим действиям и обвинять меня за всё то, что поменялось между нами, – не унималась Эмма.
– Ни в чём я тебя не обвиняла! – воскликнула Реджина, отводя свой горящий взгляд, чтобы смотреть куда-нибудь, куда угодно, лишь бы не встречаться с мучительно правдивыми глазами Эммы. Она прижала руку к животу, поскольку вещи, которые она не хотела чувствовать, но в то же время хотела больше всего на свете, начали пробираться ей в сердце и шевелиться внутри. Это было уже слишком.
– Ты издеваешься надо мной? – Эмма горько засмеялась. – Серьёзно, Реджина? Ты винишь меня во всём. Каждый раз, когда что-то идёт не по плану, ты обвиняешь меня. Вечно я виновата в том, что что-то сделала, или сказала, или не сделала, или не сказала. Всегда именно я. Блин, сегодня ты меня уже обвинила.
Реджина упорно отводила глаза, но подбородок её был высоко поднят. – Не понимаю, о чём ты.
– Ты сказала, что это я меняю правила игры! – выпалила Эмма, запуская руку в волосы и зацепляясь пальцами о запутавшиеся пряди. – Это твои слова: я меняю правила игры между нами.
Реджина гневно прикусила губу и проговорила сквозь сжатые зубы:
– Ну, да, я это сказала, но…
– Но я не меняю, – возразила Эмма, не давая ей закончить. Она начала непроизвольно мерить двор шагами, вскидывая руки в сторону Реджины, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы посмотреть ей в лицо, и снова начать прохаживаться. – Эта так называемся «игра», Реджина? Я играю в неё уже много лет, те же движения, те же правила, и мы до сих пор в неё играем. Мы до сих пор вертимся по кругу в этой дурацкой карусели, мы никогда не говорим об этом и никогда не слезаем с неё. Просто постоянно движемся по накатанному кругу. Я, чёрт подери, не меняла ничего.
– Но…
– Но ничего, – снова перебила Эмма, наконец останавливаясь и поворачиваясь полностью лицом к брюнетке. – Хочешь знать, кто изменил правила, Реджина? – глаза Эммы вспыхнули изумрудным пламенем, когда она шагнула к ней и тыкнула указательным пальцем ей в грудь, – Ты. Ты их поменяла.
Брови Реджины взлетели вверх. – Что ты несё…
– Ты поменяла правила игры в ту самую минуту, как открыла брешь.
– Я не открывала брешь! – гневно парировала Реджина.
– Нет, открыла! – возмутилась Эмма, – Да, Реджина, ты её открыла. Может, не именно ты нынешняя, но всё равно это была ты. Ты лежала в постели, ты думала о любви, и ты хотела её так отчаянно, что запустила свою магию и открыла этот грёбаный временной портал.
Сердце Реджины колотилось в груди: – Но я…
– Временной портал, который доставил тебя ко мне, – продолжила Эмма, пресекая слабые попытки Реджины отрицать. Она подошла ещё ближе к брюнетке, часто дыша. – Ты думала о любви, Реджина, создала брешь в мире и пришла ко мне.
В груди у Реджины горело огнём. Обжигало горло. Обжигало глаза. Каждая часть её пылала от слов Эммы. Истина, заложенная в них, всколыхнула в ней пожар, истина, которая обладала силой полностью изменить их действительность.
– Ты слышишь меня, Реджина? – Эмма протянула руки и схватила брюнетку за плечи. Когда Миллс наконец подняла на неё взгляд, она прошептала: – Ты это сделала. Ты поменяла правила игры. А я лишь приняла их. Я решила их принять. Я решила перестать наконец бояться.
Голос Реджины надтреснул, когда она задала вопрос, потерявшись во взгляде Эммы:
– Бояться меня?
Плечи Свон поникли, она покачала головой и мягко улыбнулась Реджине:
– Бояться нас, – ответила она, сжимая плечи женщины. – Я решила перестать бояться тех вещей, которые мы говорили друг другу все эти годы. Мы никогда их не произносили вслух, но мы делали это глазами, разве нет? Мы говорили их каждый раз, когда соглашались поладить, каждый раз, когда работали вместе, каждый раз, когда решались помочь друг другу. Мы говорили их каждый раз, когда доверяли друг другу. Мысленно мы никогда не переставали их произносить, Реджина. Просто я решила перестать наконец бояться сказать это вслух.
– Но ты ничего мне не сказала, – выдавила из себя Реджина, её глаза блестели в лучах заходящего солнца. – Ничего конкретного. Ничего, что бы расставило всё по местам для меня.
– Потому что тебе нужно, чтобы всё складывалось так, как ты задумала, – кивнула Эмма, – И сегодня на пристани ты чётко дала это понять, Реджина. Ты хочешь всё знать заранее. Хочешь быть подготовленной. Ты не можешь позволить событиям идти своим чередом.
Реджина задрожала в руках Эммы. Это было слишком, и Эмма…она была сбита с толку. Всё происходящее застало её врасплох и она не могла здраво мыслить. Да, в этом всё дело.
Но только в глубине души Миллс знала, что это не так. Но продолжала гнуть свою линию. Так уж она привыкла.
Реджина оттолкнула руки Свон, глаза снова стали жёсткими.
– Ты просто сбита с толку, Эмма, – отчеканила она. – Тебе кажется, что у тебя ко мне какие-то чувства, но это не так. Ты думаешь, что хочешь меня, но это не так. Ты думаешь…
– Я думаю, ты любишь меня, – сообщила Эмма, и воздух покинул лёгкие Реджины.
========== Глава 18 ==========
Комментарий к Глава 18
Свершилось, люди! глава, которой все так долго ждали. И я вам скажу, оно того стоило.
И да, оставляйте ваши отзывы)
– Что? – прохрипела она, прижимая руку к груди, – Ты что?
Эмма мягко улыбнулась ей, на зелёные глаза набежали слёзы.
– Я думаю, ты любишь меня, Реджина. Я думаю, ты любишь меня уже много лет. И думаю, что будешь любить меня ещё дольше. Я думаю, что ты, чёрт подери, любишь меня, и слишком боишься признать это.
Реджина несколько раз беззвучно открыла и закрыла рот, пытаясь подобрать правильные слова, чтобы опровергнуть заявление Эммы, но та покачала головой и снова приблизилась к ней. Их разделяло крошечное расстояние, когда Эмма прошептала, глядя Реджине в глаза:
– Бояться – это нормально, но с меня довольно, – она протянула руку, обхватив сзади шею брюнетки, и притянула ближе к себе.
Реджина ахнула, находясь всего в дюйме от губ Эммы. Ей хотелось сократить расстояние. Ей хотелось забиться в угол. Она так многого хотела в эту минуту, что едва могла дышать. Ещё она была настороженной. Она была робкой. Она была напуганной. Она ненавидела эту уязвимость. Ей было тошно оттого, что из-за прошлого она с сомнением относилась к малейшим проявлениям тёплых чувств по отношению к ней.
Она слишком много обжигалась, и каждый раз это происходило, стоило ей раскрыть сердце, стоило ей доверить кому-то самое дорогое, что у неё было.
Реджина уперлась ладонью в грудь Эммы и оттолкнула её, всего на пару дюймов. С трудом сглотнув, она отвела взгляд и вперилась им в землю.
– Простите, мисс Свон, – выдавила она, – но вы ошибаетесь.
Не произнеся больше ни слова, она отстранилась от Эммы и направилась к дому, так отчаянно желая скрыться, как нуждалась в глотке свежего воздуха. Свон вскинула руки, глядя ей в спину.
– Херня! – завопила она ей вслед, но Реджина не обернулась, она молча исчезла за дверью.
Эмма разочарованно зарычала, колотя воздух и пиная землю, а затем просто прислонилась затылком к ближайшему дереву и сползла вниз. Руки сжимались в кулаки и разжимались, сминая упругую траву под пальцами, пока дыхание снова не стало глубоким и размеренным.
Какая-то часть её хотела остаться во дворе, пока обитатели дома не улягутся спать. Другая её часть пришла к выводу, что лучше дать Реджине возможность побыть наедине с собой, успокоиться, и тогда, может, попытаться снова. А ещё одна часть её понимала, что если сейчас она пустит всё на самотёк, прямо сейчас не побежит за Реджиной, то в следующий раз, когда она попытается к ней подступиться, окажется по ту сторону очень высокой и очень толстой стены.
Эмма покачала головой, глубоко вздохнула и прижала пальцы к вискам. Делая круговые движения, она надеялась привести в порядок сумбур в голове. Идти за ней или не идти. Идти за ней или не идти. Идти за ней.
Вскочив на ноги, она сделала глубокий вдох и направилась вовнутрь. Она могла поспорить, что никто прежде не утруждался догонять убегающую Реджину, чтобы показать, что за неё стоит бороться. Даже если она была напугана и вела себя не лучшим образом. Эмма не собиралась совершать ошибку, став очередным человеком, который разочарует Реджину.
________________________________________
Эмма зашла на кухню, и слова полились из неё прежде, чем она удосужилась оценить обстановку.
– Реджина, нельзя просто взять и свалить посреди разговора. Я пытаюсь тебе втолковать, что я… э-э… ой.
Её щёки мгновенно покраснели при виде озадаченных Генри и Эр. Сын уставился на неё, не донеся до рта кусок пиццы. Он медленно опустил его и проговорил: – Э-э, пиццу привезли.
Неловко посмеиваясь, Эмма улыбнулась и кивнула:
– Я заметила, пацан, – она проглотила огромный комок в горле, смущаясь, что Генри и Эр так таращатся на неё. Эмма не хотела задумываться, доносились ли до них обрывки их с Реджиной разговора. Она обошла стол и взъерошила волосы Генри, – Решили всё съесть втихаря?
Генри виновато улыбнулся: – В свою защиту скажу, что не хотел прерывать. Судя по звукам, всё было весьма напряжённо.
– Всё хорошо? – поинтересовалась Эр, неловко поглядывая на Эмму.
Эмма наклонилась и обняла Эр за плечи.
– Эй, ты не волнуйся, ладно? – проговорила она мягко, – Всё в порядке, честно.
Затем она спросила, ткнув Генри в плечо: – Где мама, пацан?
– Наверху, наверно, – и добавил, многозначительно посмотрев на неё, – расстроенная вроде.
– Эй, прибереги свои взгляды для тех, кто их заслуживает.
– Ты уверена, что ты к ним не относишься? – возразил он, прищурившись, и вонзая зубы в пиццу.
Эммы выгнула бровь:
– А с чего ты взял, что отношусь?
Они долго смотрели друг на друга, сощурившись и не отводя взгляда. Их прервала Эр, кашлянув, и спросила со смешком в голосе:
– Вы всегда так делаете?
Эмма засмеялась: – Нет конечно. Мы странная семейка. Но со временем ты к этому привыкнешь, – она выудила кусок пиццы из коробки и отхватила приличный кусок. – И полюбишь.
– Или можно сделать вид, что любишь нас, дорогая.
Все разом подняли глаза на Реджину, стоящую в дверях кухни. В мягком свете лампы она была прекрасна, но Эмма сразу заметила покрасневшие глаза и слабые следы от смытой туши, оставшейся в уголках карих глаз, в которых читалась внутренняя борьба.
– Привет, – прошептала Эмма, с трудом сглатывая и чуть не закашлявшись, когда забытый во рту кусок пиццы отправился в пищевод. Она несколько раз откашлялась, не сводя глаз с Реджины, которая усиленно отводила взгляд.
Она пропустила приветствие Эммы мимо ушей, сосредоточив внимание на Эр, которая улыбнулась ей.
– В этом нет нужды, – смеясь, сообщила девушка. – Это и вправду странное королевство со странными обычаями, но мне здесь очень нравится. И очень нравится находиться в кругу этой семьи, – её улыбка была почти робкой, а в глазах была такая надежда, какую Реджина не видела на своём лице уже десятки лет, – Нашей семьи, – добавила Эр шёпотом.
Реджина прикрыла глаза на секунду. Она хотела отклонить эти слова, взбунтоваться против них так же яростно, как взбунтовалась против внезапного признания Эммы и против искушения поддаться. Однако, поняла, что не может. Не может отклонить эти слова; не сейчас, когда она чувствует себя такой уязвимой и измученной, что её сознание отзывалось болью на них. Правда заключалась в том, что это действительно была её семья. Эмма и Генри… были её семьёй. Генри, конечно, всегда был её частью, а Эмма только недавно заняла в ней своё место. Она ворвалась в неё и переиначила, и пока они с Миллс были заняты поисками новых и увлекательных способов, как можно регулярно измываться друг над другом, Реджина уже не могла отрицать, что при мысли о семье, в её голове всплывало не только лицо Генри; Эмма всегда тоже там присутствовала, раздражающе трогательно действуя ей на нервы.
Какая-либо другая правда ещё могла оставаться более-менее скрытой от посторонних глаз, но не эта правда, нет. Эта истина была неоспорима.
Реджина нежно улыбнулась юной себе, но ответить не успела – смех Эммы разнёсся по комнате. Блондинка похлопала Эр по плечу и поддразнила:
– Значит ли это, что ты больше не расстраиваешься, что стала лесбиянкой?
Генри засмеялся, поперхнувшись пиццей. Лицо Эр стало красным, как томатный соус на ней. Эмма ухмылялась как идиотка, а Реджина, протяжно и раздражённо вздохнув, прижала пальцы ко лбу, медленно покачивая головой взад-вперёд.
– Мисс Свон, – протянула она, – ну честное слово…
Эмма только пуще рассмеялась, Генри ей вторил, но смех застрял в горле после тихих слов Эр:
– Вообще-то нет, но у меня всё же есть несколько вопросов, если не возражаете.
Эмма выпучила глаза и на мгновение словила взгляд Реджины, которая сосредоточенно прищурилась. Её явно застали врасплох. Проявления смелости Эр были даже более неожиданными, чем проявления Реджининой доброты в такие моменты, когда дело касалось Снежки.
– Э-э…– Эмма быстро схватила кусок пиццы и разве что не затолкала его в рот Эр. – Ты уже попробовала пиццу? Твоя жизнь никогда не станет прежней. Жуй.
Реджина продолжала покачивать головой, когда Эр вздрогнула от неожиданности, и принялась медленно открывать рот, по кусочкам откусывая пиццу, которую Эмма прижимала к её губам. Женщина приподняла бровь, глядя на блондинку, которая изобразила на лице своё самое виноватое выражение.
У них состоялся целый невербальный разговор глазами, как они часто делали прежде, сами того не осознавая.
Ай да молодец, ловко сменила тему, даром что невежественно и нелепо.
Ну прости, но главное ведь, что проблема решена, так?
Проталкивать еду в чью-то глотку не является решением проблемы. Лишь её отсрочка.
Ну… по сути одно и то же.
Ты идиотка.
Да, но… это да.
________________________________________
Реджина поцеловала Генри в лоб и пожелала спокойной ночи. Повернувшись, чтобы уйти, она с удивлением обнаружила, что дверной проём опустел. Она ожидала увидеть там маячившую Эмму, но блондинки и след простыл.
Желудок Реджины рухнул вниз. Она могла сказать наверняка, где её найдёт. Брюнетка резко вздохнула и направилась в спальню. Как и ожидалось, Эмма Свон поджидала её там, прохаживаясь у изножья кровати. Стоило Реджине войти и закрыть за собой дверь, Эмма перешла к действиям:
– Реджина, я…
Реджина подняла руку, останавливая её.
– Нет, Эмма, – резко прервала она, – Нет. Не смей больше устраивать засаду у меня в спальне, в моём собственном доме и втягивать меня в очередной нелепый и беспочвенный разговор.
– Нелепый и беспочвенный? – Эмма воззрилась на неё в изумлении, – Ты правда считаешь его нелепым и беспочвенным? Или ты просто думаешь, что так тебе будет проще отделаться от меня?
Реджина холодно уставилась на блондинку, и её челюсть заходила ходуном.
– Я не люблю тебя, – сообщила она, изо всех сил пытаясь придать голосу твёрдость, но молча проклиная себя, услышав, как слегка дрогнул её голос. Она откашлялась и продолжила: – Я не люблю тебя, а ты не любишь меня, и никакая это не эпичная история об истинной любви и счастливом конце. Это не про нас, и не про наши отношения.
– Но могло бы быть, – заикнулась Эмма, но Реджина просто покачала головой.
– Этому не бывать.
– Потому что ты не считаешь, что нам это суждено, – спросила Эмма, – или слишком боишься попробовать?
Реджина ощутила жжение в глазах, она сцепила зубы чтобы сдержать возможные слёзы.
– Я не боюсь.
– Нет, боишься, – рявкнула Эмма, – ты боишься и даёшь отпор. Ты всегда так делаешь. Тебя что-то выводит из равновесия, и ты чувствуешь себя уязвимой, тогда ты психуешь и нападаешь в ответ. Это твоя фишка, как моя фишка сбегать. Я убегаю, потому что именно это я всегда делала чтобы выжить. Как только ситуация становится слишком пугающей, или напряжённой, или даже слишком эмоциональной, я даю дёру и бегу без оглядки.
Реджина указала на дверь и почти прорычала в ответ:
– Ну, вот дверь.
Эмма покачала головой.
– Но не в этот раз. Я не собираюсь убегать. Чёрт, Реджина, разве я не перестала убегать, когда встретила тебя? Даже когда попыталась, далеко уйти не удалось. Разве это не говорит кое о чём?
– Эмма, – вздохнула Реджина, удивляясь, что вообще способна что-то произнести. Горло сдавило и дышалось с трудом. Глаза Эммы были такими глубокими, а голос таким искренним, и Реджина чувствовала, что тонет, погружается, идёт у них на поводу. – Тебе пора это прекратить, тебе…
– Я влюблена в тебя.
Реджина поперхнулась собственной слюной. Эти слова слетели с губ блондинки так естественно, что они казались почти судьбоносными. Но ещё больше самих слов её испугало выражение лица Эммы. Оно не было потрясённым. Не было искажённым от замешательства. Не было затуманено тревогой или страхом. Оно было светлым. Оно было мягким.
Оно было уверенным.
Сердце Эммы пустилось вскачь, когда она шагнула ей навстречу; собственное тело казалось ей свободным и текучим, теперь, когда слова наконец вырвались наружу. Приблизившись к Реджине, она опустила руку себе на грудь, где сердце неистово билось о рёбра.
– Боже, а это приятно, – негромко засмеялась она, – высказать это наконец. Я… Реджина, я люблю тебя.
Реджина уже качала головой из стороны в сторону, отступая от Эммы. Миллс вытянула руку вперед, чтобы держать Свон на расстоянии, и упёрлась спиной в дверь. Она оказалась в ловушке.
Наконец слёзы, которые она отчаянно сдерживала всё это время, навернулись помимо её воли и обожгли глаза. Несколько секунд она беззвучно открывала рот. От слов Эммы у неё напрочь отшибло дыхание.
– Ты не любишь меня, – прохрипела она, наконец сделав вдох, и несколько слёз скатилось по щекам.
Эмма усмехнулась: – Не люблю?
– Не любишь, Эмма, – повторила Реджина. – Может, ты любишь ту женщину, за которую меня принимаешь. Может, ты любишь женщину, которой я была, но ты не любишь меня. Ты сбита с толку из-за всего, что произошло, и из-за Эр. Ты видишь её, она вызывает в тебе обожание, и тебе кажется, что я снова смогу стать такой, но я не смогу. Ты постоянно напоминаешь мне, что она по-прежнему часть меня, и, возможно, ты и права, но она не преобладающая часть. Она лишь частица той, кем я являюсь, но полностью мной ей никогда не стать. Я слишком многое натворила. Я… слишком поменялась, чтобы стать прежней.
– Ты ошибаешься, – сообщила Эмма, – Я не сбита с толку. Я не цепляюсь за какую-то идею, что ты что-то, кто-то, кем ты не являешься.
– Но…
Эмма покачала головой и сделала ещё шаг навстречу, и ладонь Реджины, по-прежнему вытянутая вперёд, мягко упёрлась ей в грудь.
– Причина, по которой я твержу тебе, что Эр по-прежнему часть тебя – это потому что тебе самой необходимо это услышать. Тебе нужно это знать. Тебе нужно верить в себя.
– Что ты имеешь в виду? – прошептала Реджина.
– Ну смотри: сколько бы мы с Генри ни говорили тебе, что ты не злая, сколько бы ты ни доказывала, что больше не какой-то социопат, одержимый желанием всех уничтожить, и сколько бы времени ни проходило, ты по-прежнему продолжаешь верить, что ты – чудовище и злодейка, – сообщила Эмма, – даже если не признаешь это вслух, ты всё ещё так думаешь. Это видно по твоим глазам. Я пыталась напомнить тебе, что Эр всё ещё часть тебя, не потому, что мне нужно об этом напоминать, а потому, что это необходимо тебе. Тебе нужно поверить, что в тебе ещё существует эта добрая и чистая часть тебя. А это на самом деле так, но люблю я тебя не поэтому.
Реджина судорожно прикрыла веки, услышав эти слова: – Эмма…
– Мне не нужно, что бы ты была милой, невинной и совершенной, – тихо продолжила Эмма, кладя ладонь поверх руки Реджины, которая по-прежнему упиралась ей в грудь. – Я уже говорила тебе раньше… Мне нужен кто-то, кто понимает меня, кто-то, кто выстрадал, и знает, каково это. Мне нужен кто-то, кто понимает, что такое душевная травма, и как она живёт в тебе всю оставшуюся жизнь. Мне нужен кто-то, кто понимает это. Кто-то, кто понимает меня.
Недолго поколебавшись, Эмма потянула Реджину за руку и притянула к себе. Головы женщина не подняла, но сопротивляться не стала. Она позволила Эмме приблизиться, настолько близко, что ощущала тепло её тела, а затем почувствовала, как руки Эммы робко легли ей на талию, большими пальцами поглаживая поверх мягкой ткани рубашки.
– Реджина, я люблю твою тёмную сторону.
Брюнетка вскинула голову, встречаясь взглядом с глазами Эммы, в немом вопросе пытаясь найти в них подтверждение её словам. В глубинах этих ясных изумрудных глаз она разглядела истину.
Эмма улыбнулась ей мягко:
– Я люблю твои тёмные стороны, которым никогда не стать светлыми из-за всех тех кошмарных событий, которые выпали на твою долю. Это ужасно звучит, но, думаю, ты понимаешь, что я пытаюсь сказать. И в тебе есть стороны, которые очень светлые и чистые, пусть ты сама не в силах их разглядеть. И я люблю эти стороны, но вот эти тёмные пятна цепляют меня больше всего. Во мне тоже есть эта тьма, может, иного плана, но оно во мне есть, и всегда будет.
– Эмма, – в голосе Реджины сквозили слёзы, она неуверенно опустила вторую ладонь поверх груди Эммы. Её пальцы касались ключицы, и она чувствовала неистовое сердцебиение под основанием правой ладони. Она ощущала, как стены вокруг её собственного сердца трескаются рассыпаются. Она чувствовала, как тело плавится, а броня растекается.
Она хотела этого.
– И мне нравится, что тебе тяжело разобраться в этих чувствах, потому что ты чувствуешь вдвое больше обычных людей, – продолжила Эмма. – И мне нравится, что тебе неуютно находиться рядом с не в меру позитивными людьми вроде моей матери, и что может тебя от них немножко тошнит.
Они негромко засмеялись, щёки у обеих порозовели, глаза смотрели в глаза.
– Мне нравится, что иногда ты ведёшь себя как полная стерва, – сообщила Эмма, и Реджина закатила глаза сквозь смех, – Я люблю твой сарказм и ехидные замечания, твою уверенность в себе и твой ум. Мне нравится, что каждый день ты несёшь на себе груз прожитых дней, Реджина, потому что я сама такая же. Несу свой груз. Это паршиво, что тебе пришлось пережить всё это дерьмо, но мне это и нравится, потому что ты справилась, ты выжила, как и я. Мы с тобой из тех, кто выживает. Мы одинаковые. Неужели не понимаешь?
Реджина глубоко вздохнула и кивнула.
Это и впрямь происходило, хотя это было уже слишком. На самом деле. Это было слишком для неё, но именно это и было ей необходимо.
– Мы с тобой поломанные, – прошептала Реджина, приближаясь к Эмме и ещё больше сокращая расстояние между ними.
Эмма негромко засмеялась и кивнула, прислоняясь лбом ко лбу брюнетки.
– Ещё какие поломанные, – согласилась она, – Мы отталкиваем друг друга, мы тянемся друг к другу.
Рука Реджины медленно соскользнула с груди Эммы, обвивая пальцами шею блондинки и погружаясь в волосы. Она кивнула и ещё немного притянула к себе лицо Свон; теперь они касались носами, а их дыхание смешалось.
– Мы вечно пререкаемся, – её шёпот вырвался воздухом, который Эмма вдохнула.
Эмма обвила руками тело Реджины, их бёдра оказались прижаты друг к другу, и блондинка кивнула, почти касаясь губами женщины. У обеих перехватило дыхание от прикосновений.
– Мы столько тянем за собой, что странно, что мы вообще можем нормально существовать, – она усмехнулась, и Реджина губами ощутила вибрацию.
– Мы с тобой поломанные, – повторила брюнетка едва различимым шёпотом. Она чувствовала, как сердце колотится под рёбрами, пульсирует в ладонях, на кончике языка и между ног.
Эмма резко втянула носом воздух, запах Реджины проник в неё и лишь усилил почти болезненное напряжение в пояснице.
– Я поломанная, – прошептала она, улыбаясь в непосредственной близости с губами женщины, – и ты поломанная, Реджина, и я люблю тебя.
Она нежно прижала губы к щеке Миллс. Поцелуй был невесомый и едва ощутимый, но брюнетка почувствовала его каждой клеточкой тела.
– Слышишь меня? – спросила Эмма, так же легко целуя переносицу, затем бровь. – Я, – губы опустились на подбородок, – Люблю, – теперь коснулись дрожащих ресниц.
Руки Реджины крепко обхватили лицо блондинки, задавая направление, и пресекая последнее слово обжигающим поцелуем.
========== Глава 19 ==========
Руки Реджины крепко обхватили лицо блондинки, задавая направление, и пресекая последнее слово обжигающим поцелуем.
________________________________________
Они двигались не торопясь, искрясь в тех местах, где их тела соприкасались – губы и языки, и зубы и руки, и дыхание, и дыхание, и дыхание. Реджина врезалась спиной в дверь; ни она, ни Эмма даже не осознали, что двинулись с места. После ощущения твёрдой двери мягкое давление тела Эммы казалось ещё более опьяняющим.
