Текст книги "Брешь во времени (СИ)"

Автор книги: Chrmdpoet

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Девушка лишь прислонилась спиной к стене и смотрела на брюнетку. Когда Реджина заметила усмешку на её губах, она наконец выпалила: – Что?

Эмма негромко засмеялась:

– Выходит, у нас общий сын, особняк и комната?

– Я могла бы догадаться, что ты будешь подслушивать, – ответила Реджина, закатывая глаза и не отрывая скрещенных рук от груди. Она словно пыталась отстраниться, закрыться, защитить своё сердце от любого вторжения.

– Если по справедливости, – Эмма ухмыльнулась, – ты первая начала.

– Как я уже говорила, – парировала Реджина, – это мой дом; имею право подслушивать сколько захочу.

– Если верить Эр, это наш дом, – засмеялась Эмма, – разве это не дает мне такое же право подслушивать?

– Не Эр устанавливает правила, – сообщила Реджина, – а я.

– Ладно, хорошо, – кивнула Эмма, – но она как бы и есть ты, разве её слова не должны учитываться?

Реджина открыла рот, чтобы быстро возразить, но через секунду закрыла, когда поняла, что блондинка отчасти права. Но потом всё же подняла бровь и сказала с вызовом: – Нет, не должны.

– Почему это? – Эмме явно было весело. – Потому что ты так сказала?

Реджина вздохнула и крепче сжала руки на груди.

– Потому что эта версия меня всё ещё верит в нелепые вещи. Никто с таким уровнем интеллекта не вправе устанавливать правила или принимать решения относительно других.

– Нелепые, значит, а? Это какие же?

Реджина фыркнула, раздражаясь.

– Мисс Свон, я надеюсь, у вас есть причина, чтобы топтаться у меня в коридоре и подслушивать, или вы здесь исключительно чтобы задавать бессмысленные вопросы и бесить меня?

– Такие, как Истинная Любовь? – спросила Эмма, игнорируя эту вспышку грубости. – Счастливый конец?

Реджина зажмурилась и с усилием сглотнула.

Эмма оттолкнулась от стены и сделала шаг ей навстречу.

– Это и есть те нелепые вещи, в которые она верит, а ты нет?

– Да, – прошептала Реджина, наконец открывая глаза и встречаясь взглядом с блондинкой, которая подошла ещё ближе.

– Знаешь ведь, что это вполне реальные вещи, – сказала ей Эмма, улыбаясь почти печально. – И ты их видела. – Я – живой и дышащий их результат. Они не нелепые, Реджина. Это – правда, и ты это знаешь.

Реджина почувствовала, как погружается в это изумрудное море глаз Эммы, её горло обожгло, а в груди заныло. – Не для меня, – прошептала она так тихо, что слова можно было спутать с её дыханием.

– Реджина, – начала Эмма, но брюнетка покачала головой и отстранилась от неё.

– Я иду спать, мисс Свон, – мягко проговорила она, не глядя Эмме в глаза, она развернулась и пошла в свою комнату.

Эмма вздохнула, пожала плечами и последовала за ней.

Реджина резко развернулась, когда до неё дошло, что девушка не отстаёт. Она остановилась у двери спальни и приподняла бровь: – И что, по-твоему, ты делаешь?

– Иду спать, – ухмыльнулась Эмма.

– Это моя комната, – возразила Реджина; её бровь, казалось, вот-вот исчезнет в волосах.

– Ну, сегодня ночью это будет наша комната, – засмеялась Эмма.

– Что ты несёшь? – подняла её на смех Реджина. Она огляделась по сторонам и поняла, что повысила голос. Когда убедилась, что никто из детей не появился на шум, снова вперилась взглядом в Эмму. – У себя дома спи.

– Уже поздно, – Эмма чуть не захныкала.

– Ладно, – буркнула брюнетка, – у меня ещё две свободные комнаты для гостей, помимо той, которую заняла Эр. Можешь расположиться там, если так надо.

– Э-э, – от усмешки Эммы сердце Реджины забилось чаще, но в то же время Свон жутко действовала на нервы. – Даже не знаю. – Она стояла напротив Реджины, покачиваясь из стороны в сторону, и явно была очень довольна собой. – Эр ведь думает, что мы вместе. Сама ведь слышала, что она сказала насчёт того, что не хочет побеспокоить нас в нашей комнате. Не будет ли проще подыграть ей, чем объяснять правду?

Реджина закатила глаза:

– Для этого не обязательно непосредственно спать вместе.

– А что если она проснётся посреди ночи и придёт сюда? – возразила Эмма. – Как ты ей объяснишь, почему я сплю в комнате для гостей, а не с тобой?

– Скажу, что мы поссорились, – парировала Реджина, передёргивая плечами.

– Ой, ну брось, – прошипела Эмма, – она думает, что у нас сказочная история вечной любви. Приятно тебе будет, если она поймёт, что выросла, чтоб жениться на ком-то, с кем даже в одной кровати не может находиться?

В животе Реджины что-то неприятно сжалось от мучительного осознания, что она на самом деле была вынуждена вступить в брак с человеком, с которым ей было невыносимо находиться в одной постели. Пусть это было так давно, но она всё ещё иногда ощущала призрак Леопольда на своём теле. Она люто ненавидела эти длинные бессонные ночи.

Реджина сглотнула горечь, накатившую при этой мысли, и невольно кивнула.

– Ладно, – удалось выдавить из себя. Она резко развернулась, толкнула дверь в спальню и вошла. – Но будешь спать на полу, – добавила она, направляясь в гардеробную.

Эмма, посмеиваясь, шагнула в огромную хозяйскую спальню.

– Ничего подобного, – произнесла она нараспев, осматриваясь.

– Что, прости? – огрызнулась Реджина, снова поворачиваясь к блондинке, чтобы та снова могла заметить зловеще поднятую бровь.

– Ничего, – ответила Эмма, ухмыляясь. – Есть что-нибудь, в чем я смогу поспать? – она закрыла дверь спальни на замок и последовала за Реджиной в комнату.

По ту сторону двери, в тишине коридора, Генри просунул сонную мордашку в дверь собственной спальни. Глядя на дверь комнаты матери, он сощурился и почесал взъерошенный затылок. Эмма и впрямь только что пошла спать с его мамой?

– Интересно, – пробормотал он себе под нос, и крошечные шестерёнки в его мозгу завертелись.

________________________________________

Эмма и Реджина, ощущая неловкость, лежали на кровати брюнетки, расположившись подальше друг от друга. Ни одна не могла уснуть, поэтому обе просто таращились в потолок в темноте. Когда до Реджины донёсся тихий смех Эммы, она раздраженно вздохнула:

– Что вас так веселит, мисс Свон?

Эмма снова засмеялась и самодовольно заявила:

– Я так и знала, что ты не всерьёз грозилась уложить меня на полу.

Реджина закатила глаза в темноте:

– Думаешь, не могла бы? – возразила она. – Просто не хотелось слушать твоё постоянное нытьё.

– Когда это я постоянно ныла? – возмутилась Эмма, поворачиваясь к брюнетке. Она различила, как Реджина сжала зубы, и как задрожали её ресницы, когда она моргнула в темноте.

– Мне перечислить, дорогая?

– Ну серьёзно, назови хотя бы один случай.

– Когда ты психанула на корабле по пути в Неверлэнд, и сиганула за борт чтобы что-то доказать, – подумав с минуту, выдала Реджина.

– Ладно, во-первых, я не психанула, – заверила Эмма, – это был единственный способ привлечь всеобщее внимание, потому что вы вели себя как идиоты и мутузили друг друга.

– Твоя мать первая начала…

– ВО-ВТОРЫХ, – оборвала её Эмма, – каким образом это вообще относится к нытью? Разве нытьё не подразумевает устные жалобы?

– Нет, – просто ответила Миллс, и Эмма закатила глаза, посмеиваясь.

– Ладно, Реджина, как скажешь.

Воцарилась очередная длинная и неловкая тишина, когда они снова уставились в потолок. Реджина закрыла глаза и какое-то время лежала, вслушиваясь в учащённое дыхание Эммы, а потом, толком не отдавая себе отчета в том, что делает, прошептала в тишину:

– Ты правда собиралась её поцеловать?

Эмма перевернулась набок, чтоб оказаться к Реджине лицом, сердце с силой стучало по рёбрам.

– Эр? – спросила она, почти не дыша.

Реджина не ответила, но Эмма заметила, что она медленно кивнула в темноте.

– Нет, – ответила Эмма, сделав несколько вдохов. – Не собиралась.

К её удивлению, Реджина тоже повернулась набок, оказываясь к ней лицом к лицу. Их разделял ещё приличный кусок матраса, но тот факт, что они лежали под общим одеялом и смотрели друг на друга в темноте, создавал ощущение близости.

– Нет? – недоверчиво спросила Реджина.

– Не собиралась, – повторила Эмма, вполне искренне.

Реджина с усилием сглотнула: – А хотела?

Эмма ответила без колебаний: – Нет.

Реджину поразило, как простое слово обожгло её плоть и сердце.

– О, – тихо ответила она.

– Не из-за неё, – проговорила Эмма, встретившись с её тёмным взглядом в полумраке тихой комнаты. Она придвинулась на дюйм или два к центру кровати, надеясь, что Реджина не станет возмущаться, чтобы она отодвинулась. Но этого не произошло, и Эмма придвинулась ещё на дюйм. – Ну, вообще-то, из-за неё.

– Что ты хочешь сказать? – спросила Реджина. Дыхание её участилось, чувствуя, как прогибается матрас от каждого движения блондинки.

Эмма вздохнула и провела рукой по лицу, а потом просунула её под подушку, подложив под щёку.

– Ей всего шестнадцать, – ответила Эмма, – я старше её в два раза. Пожалуй, из-за этого, и ещё наверное…

– Наверное что? – спросила Реджина, затаив дыхание, и блондинка придвинулась ещё на дюйм.

– Она хотела поцеловать меня только потому, что думала, что должна хотеть, но если бы это было взаправду, если бы это было по-настоящему, я бы не смогла зайти так далеко.

Реджина закрыла глаза и тоже отважилась придвинуться на дюйм. Сердце Эммы учащённо забилось, когда она почувствовала её приближение.

– А она ещё не готова. – продолжила блондинка, – Понимаешь, о чём я говорю?

Реджина покачала головой, лежа на подушке: – Нет.

– Она ещё не готова, – повторила Эмма. – Она не получила достаточно опыта. Она не…

– Что? – спросила Реджина, отчаянно желая услышать то, что блондинка не договаривает.

Эмма вздохнула, и в этом вздохе чувствовалась печаль.

– Она ещё не страдала, – наконец выдала она. – То есть, страдала, но не столько, сколько пришлось выстрадать тебе.

Услышанное повергло Реджину в шок.

– А это плохо? – спросила она.

– Нет, – ответила Эмма, – просто из-за этого мы с ней несовместимы. Потому что, видит Бог, я страдала. И мне нужен кто-то, кто это понимает. Мне нужен кто-то…– её голос дрогнул, когда она придвинулась ещё ближе к Реджине, и теперь они лежали на одной подушке.

– Кто-то, кто страдал столько же, сколько и ты, – шёпотом закончила за неё Реджина, почти не дыша.

Эмма кивнула и снова печально вздохнула, и Реджина щекой чувствовала её горячее дыхание.

– Да, – прошептала она, – кто-то вроде тебя.

========== Глава 11 ==========

Эмма кивнула и снова печально вздохнула, и Реджина щекой чувствовала её горячее дыхание.

– Да, – прошептала она, – кто-то вроде тебя.

________________________________________

Реджина резко вздохнула. Теперь лицо Эммы было достаточно близко, чтобы видеть черты, до этого неразличимые в полумраке комнаты. Она могла различить борьбу одолевающих эмоций в её глазах, что умудрялись светиться даже в темноте.

– Эмма, – мягко прошептала она, обдав блондинку тёплым дыханием. – Что мы делаем?

Сердце Эммы пустилось вскачь.

– Я не знаю, – честно призналась она, – Я… я не знаю.

Реджина зажмурилась, когда почувствовала, как пальцы Эммы переплетаются с её пальцами под одеялом, словно рука блондинки годами прокладывала себе путь к её руке, и наконец нашла. Она позволила ей коснуться себя, поворачивая руку, чтобы Эмме было удобнее соединиться с ней пальцами в том маленьком пространстве, что их разделяло.

Этот простой физический контакт показался откровением, успокоением, что предлагалось бескорыстно, без всяких условий. Голая правда этого простого прикосновения пробрала Реджину до костей, будто сам бог встряхнул её в кулаке, освободив её душу из клетки, в которой она была заточена десятилетиями.

Тёмные глаза медленно распахнулись, а дыхание вырвалось из лёгких, когда слабый намёк на улыбку тронул уголок губ Эммы. Реджина с усилием сглотнула и быстро проговорила:

– Ещё вчера мы были просто друзьями.

Улыбка Эммы стала только шире, но росла она постепенно – медленно, словно помимо её воли. Её вызвали дрожащий голос Реджины и её нежные пальцы. Итак, она улыбнулась, слегка покачав головой, лежащей на подушке.

– Думаю, мы обе знаем, что это не так, – прошептала она.

Реджина задержала взгляд, и язык во рту вдруг стал неповоротливым. – Нет?

– Мы много кем были друг для друга, – тихо ответила Эмма, – за короткий промежуток времени.

– Мм, – хмыкнула Реджина, соглашаясь, не отрывая взгляда от глаз Эммы. Она ухватилась за правду, которая всё более явно разрасталась в искрящихся глубинах глаз блондинки.

– Незнакомцами, – прошептала Эмма, – Знакомыми.

– Преградами, – мягко добавила Реджина, крепче сжимая пальцы шерифа.

Эмма засмеялась, уткнувшись в подушку, и кивнула, – Сотрудниками, – добавила она, и Реджина поджала губы почти игриво.

– Не совсем, но близко, – ответила она. Улыбка Спасителя приковала её к себе, и Реджина улыбнулась в ответ той самой искренней улыбкой, которая, Эмма знала, была поистине драгоценной редкостью.

Эмма сжала руку Реджины перед тем, как отпустила и позволила пальцам исследовать запястье женщины, двигаясь робко, но целенаправленно. Затем рука Эммы скользнула вверх по её предплечью, плечу, и легла на ключицу. Из-под покрывала виднелись лишь кончики пальцев. Удерживая взгляд Реджины, она прошептала:

– Болезненные напоминания жестокой реальности, – и Реджина почувствовала, что её взгляд начал обжигать.

– Да, – выдохнула брюнетка едва слышно. Её тело дрожало под касаниями Эммы. Реджина не знала точно, как истолковать или даже осмыслить то, что разрасталось сейчас между ними, но она пришла к выводу, что в этом нет нужды. За всю свою жизнь она никогда не чувствовала себя такой живой, осознающей каждый вырывающийся вздох, такой сонастроенной с каждым ударом своего сердца. Она чувствовала, что существует, так остро, как не ощущала уже многие пустые годы.

Она подняла руку и нежно положила поверх руки Эммы. Теперь обе их руки лежали на её ключице, ощущая движение каждого вдоха и выдоха.

– Союзниками, – произнесла она после долгого молчания.

– Но никогда не были врагами, – торжественно закончила Эмма. – Даже когда сидели друг у друга в печёнках, даже когда не оставляли друг друга в покое яростными нападками и строя козни, и, чёрт, даже насылая проклятия. Ты когда-нибудь это чувствовала глубоко внутри?

– Чувствовала что? – спросила Реджина, – Ненависть?

– Ага.

Миллс позволила истинности слов Эммы, той реальности, что наполняла смыслом эти слова, проникнуть в неё, и от осознания этой правды сердце Реджины защемило в груди.

– Нет, – наконец честно призналась она.

– А что ты чувствовала? – спросила Эмма, и ощущая дрожь Реджины под кончиками пальцев, её сердце забилось быстрее. Они сейчас балансировали на краю чего-то такого, что ни одна не была в состоянии толком описать, и впервые в жизни Эмма этого не боялась. Она не чувствовала, что приближается к краю неведомой пропасти. Напротив, она ощущала, что находится на грани открытия чего-то, что так долго искала, возможно, сама того не осознавая.

Реджина сама не знала, почему она позволила себе быть такой уязвимой, такой открытой и беззащитной, да ещё и с женщиной, с которой она так долго боролась. Может, причиной тому была тишина её комнаты в ночи. Может, рука Эммы, которая покоилась так близко к её неспокойному сердцу. Может, темнота, в которой, кажется, проще открываться кому-то.

А может, причиной этому был тот факт, что из всего, чем они были друг для друга, самым явным и самым честным описанием было единственное слово, простое в своей сложности – судьба.

Реджина провела языком по сухим губам, не отрывая взгляда от Эммы.

– Страх, – призналась она. – Всегда был только страх, даже когда собиралась наложить на тебя проклятие.

Эмма кивнула, и её взгляд был мягким и тёплым.

– Может, иногда мы боимся именно тех вещей, в которых больше всего нуждаемся.

– Думаешь, я в тебе нуждаюсь? – спросила Реджина, и это не было сказано грубо. Не было жёстко. Это не было гневно, или обвиняюще, или насмешливо. Это прозвучало просто и тихо, честный вопрос, который повис между ними в воздухе.

Эмма на секунду закрыла глаза, слегка втягивая воздух. Тяжело раскрывать свои эмоции. Это никогда не доставляло ей особого удовольствия, да это и не было её сильной стороной. Но сейчас это казалось важным. Это казалось чем-то правильным.

– Может быть, – снова начала она, открывая глаза, чтобы снова встретить взгляд Реджины в темноте. – Может, мы нуждаемся друг в друге.

У Реджины сдавило горло и грудь, когда она осознала сказанное.

– Почему именно сейчас? – спросила она.

Эмма пожала плечами, нежно скользнув рукой к изгибу тонкой шеи Реджины.

– А почему нет? – возразила она, едва дыша.

– Мне нужно знать, – ответила Реджина, и это было правдой. Возможно, они находятся под воздействием момента; момента, который создан для романтики, но не для них, каким бы истинным ни казался. – Это из-за Эр?

Эмма надолго замолчала, осмысливая вопрос.

– Я не знаю, – наконец проговорила она. – Правда не знаю. Я думаю, что она точно раскрыла мне глаза на некоторые вещи. Но ещё я думаю, что то, что между нами, – чем бы это ни было,– нарастало уже давно. Может, мы слишком долго не могли переступить через себя, чтобы суметь разглядеть это.

– Эмма, – прошептала Реджина, – Ты ведь знаешь, что я – не она. Я больше не та милая невинная девочка. Я… я ведь действительно была тем чудовищем, которым меня считали.

Эмма почувствовала невыносимое жжение в глазах от той муки, которая сквозила в голосе женщины, когда она произнесла те слова. Блондинка придвинулась ещё на дюйм, и смогла ощущать тепло тела брюнетки, которое теперь проникало в неё. Она позволила руке скользнуть чуть повыше, и ещё выше, пока та не оказалась на щеке Реджины. Она провела большим пальцем по её подбородку, потом взяла руку брюнетки и приложила к своей щеке.

Дыхание замерло в лёгких Реджины, когда она почти благоговейно коснулась лица Эммы, и почувствовала, как рука блондинки снова легла на её щёку. Они касались друг друга нерешительно, но всё же касались, обводя кончиками пальцев черты, а когда большой палец Реджины пробежал по нижней губе Эммы, она почувствовала, как слова блондинки всколыхнули тихий воздух.

– Иногда достаточно маленькой девочки, – прошептала Эмма под прикосновением Реджины, – чтобы чудовище исчезло.

________________________________________

Генри высунул голову из своей спальни и осторожно окинул взглядом коридор. Прислушался, и ничего не услышал, что означало, что он проснулся первый, как и было задумано; он не просто так встал до рассвета. Помедли он какое-то время, и его приёмная мать уже тоже была бы на ногах.

Как правило, Реджина позволяла ему поваляться в постели на выходных, что почти гарантировало, что в его комнату не заглянут до девяти, а значит, у него была уйма времени осуществить задуманное. Проблема была лишь в том, чтобы улизнуть и вернуться незамеченным. К счастью, первая часть обещала пройти как по маслу, потому что все остальные ещё спали.

Генри вышел из комнаты, полностью одетый, и понесся к лестнице максимально быстро и бесшумно. Когда ему удалось спуститься, не издав ни звука, он победоносно ухмыльнулся. Иногда что-то даётся слишком просто.

– О, доброе утро, Генри.

Или нет.

Генри застыл как вкопанный, хотя его голова дёрнулась, чтобы обнаружить свою мать-подростка, сидящую на диване в ещё тёмной гостиной. И выглядело это жутковато. Телевизор не работал, и свет не горел. Эр в прямом смысле просто сидела в темноте, одетая в шёлковую пижаму его матери, одинокая и тихая.

– Э… привет, Эр. Ты чего встала?

Эр улыбнулась ему, когда он наконец пошевелился и сел рядом с ней на диван.

– О, я всегда довольно рано просыпаюсь, – сообщила она. – Ты, судя по всему, тоже?

Её улыбка стала ещё шире, когда она добавила: – В конце концов, ты же мой сын.

Генри неловко засмеялся и покачал головой: – Вообще-то, нет. Обычно я сплю, пока мама меня не разбудит.

– Понятно, – мягко ответила Эр, – Почему же тогда сегодня – исключение?

– Э-э… – поколебался Генри. Он не знал, можно ли Эр доверить свой план, потому что, честно говоря, младшая версия его матери казалась настоящей паинькой, что было весьма иронично. Но всё же он был уверен, что Эр на него донесёт, так что лучше отложить план. Тогда осуществить его будет гораздо сложнее, но другого способа воплотить своё намерение Генри не видел. – Не спалось. Кошмары замучили.

– О, – тихо сказала Эр, и её улыбка стала печальной. Секунду поколебавшись, она обняла Генри за плечи. Похлопав их, она призналась: – У меня они тоже бывают.

Генри почувствовал растущую боль в груди, увидев, как помрачнело лицо его матери. Поэтому он быстро вскочил на ноги и подал ей руку.

– Ну, раз мы оба встали, хочешь сделать завтрак?

Эр взяла его руку и грациозно поднялась с дивана. – А ты умеешь готовить?

– Э-э… – усмехнулся Генри, – Конечно. Пошли.

– Замечательно, – в голосе Эр сквозило радостное волнение, – можно мне снова воспользоваться хлебной машиной?

Генри хихикнул, ведя её в кухню: – Тостер?

– Да, да, тостер! – радостно ответила Эр, – Это так весело!

– Даже лучше, Эр, – заверил Генри, – Я дам тебе воспользоваться духовкой.

========== Глава 12 ==========

– А в вашей сказочной стране люди обычно едят пироги на завтрак? – спросил Генри, нахмурив брови, когда передавал Эр скалку.

Девушка оставила своё занятие и повернулась к нему. Её выражение лица было отражением его – полное замешательство.

– В сказочной стране? Боюсь, никогда не слышала о таком месте. Это королевство или что-то магическое?

Генри хихикнул: – Я говорю о том месте, откуда ты прибыла.

–О, – Эр была всё еще озадачена. – Но я прибыла не оттуда; мой дом в Зачарованном Лесу.

Генри ещё пуще засмеялся. – Ну да, – ответил он, не желая копаться во всей этой «вы-все-из-сказки» ерунде. – Прости. Там люди обычно едят пироги на завтрак?

Эр слегка покраснела:

– Боюсь, я знаю только как готовить яблочный пирог. Это единственный известный мне рецепт, который к тому же держат в тайне. Наша кухарка научила меня однажды вечером; тогда я выскользнула из постели, мне не спалось.

Генри ей улыбнулся: – Ну, это сойдёт, – заверил он, – мама любит яблоки. У неё за мэрией растёт большое яблочное дерево.

– И у меня такое есть, – радостно заявила Эр, – Отец помог мне посадить семя, когда я была ещё девочкой. С тех пор я к нему сильно привязана.

– Я знаю, – легко ответил Генри, не уточнив, что это то же самое дерево. Он не знал, сколько живут яблочные деревья, но если им несвойственно жить дольше тридцати лет и менять место расположения, об этом ему лучше умолчать. Обилие деталей приведет к Проклятию, решил он, а сообщать о нём Эр парню не хотелось.

Они слегка улыбнулись друг другу.

– Так я могу тебе помочь? – спросил он.

– Разумеется, можешь, – просияла она, – Надеюсь, Эмма тоже любит яблочные пироги.

– Возможно, – пожал плечами Генри, – но на всякий случай давай ещё сделаем ей бекон.

– Ты заботливый, – Эр улыбнулась своему будущему сыну. И её сердце затрепетало, когда он улыбнулся в ответ. – Надеюсь, я хорошо с тобой обращалась, – прошептала она, глаза её мерцали в свете кухонной лампы.

– В смысле?

– Я всегда так переживала, что стану такой же, как моя мать, – призналась она, слегка понурив голову. – Что мне этого не избежать, но с тобой я потрудилась на славу. Ты – добрый и красивый молодой человек. Надеюсь, я приложила к этому руку, будучи хорошей матерью.

На Генри нахлынули воспоминания, и его охватило чувство вины. Он не забыл, как ещё недавно обращался с матерью до того, как снова вернулся к ней. Он ни за что бы не подумал, что глубоко внутри Реджина настолько не уверена в себе. Он был так скор на суждения, и всё из-за какой-то глупой книжки, которая даже не раскрывала всю подноготную.

Парень подавил это неприятное чувство и сказал Эр правду, надеясь хоть немного загладить вину за своё поведение. – Да, ты отличная мама.

Сияющая улыбка Эр стала для него маленьким искуплением.

________________________________________

Нос Реджины дёрнулся от ощущения необычного запаха, проникающего через ноздри. Она попыталась отмахнуться от него и снова уснуть, плотнее закрыв глаза, но запах только усиливался, и игнорировать его стало невозможно.

Она вздохнула и потерла глаза прежде чем открыть, но лишь затем, чтобы тут же ахнуть и отпрянуть, столкнувшись лицом к лицу с Эммой Свон. Их лица разделяло лишь несколько дюймов, а рука Эммы по-прежнему покоилась на запястье Реджины, соскользнув с её спины, когда брюнетка дернулась.

Эмма пошевелилась: – Что? – спросила она сонным голосом, быстро моргая и потирая лицо. – Что такое?

– Ничего, – быстро сказала Реджина, – Я…

Эмма сонно ей улыбнулась: – Ты забыла, что я здесь?

Миллс кивнула, и девушка негромко засмеялась. Звук её смеха был нетвёрдый и скрипучий, у Реджины по коже побежали мурашки.

– Не каждый день просыпаешься в одной постели с дочкой своего заклятого врага, да? – пошутила Эмма, сжимая талию Реджины, не сразу осознав, что она вообще-то касается бывшей королевы. Там, где слегка задрался верх её пижамы, Эмма почувствовала голую кожу под пальцами. Она тут же отдёрнула руку: – Прости.

– Ничего, – ответила Реджина, чувствуя лёгкую неловкость, но ей вовсе не было неприятно. В голове пронеслись воспоминания вчерашней ночи, но то, как она провалилась в сон, Реджина не помнила. Они с Эммой говорили о… ну, о вещах, обсуждать которые с ней раньше казалось бы дикостью. Но всё же они говорили о многих вещах – жутких вещах, волнующих вещах, о связи, над которой Реджина одновременно хотела и не хотела задумываться. Наверно, её сморило посреди разговора, или Эмма уснула первой. Миллс не могла вспомнить.

– Ты в порядке? – тихо спросила Эмма, и Реджина кивнула, потёршись щекой о подушку, на которой они вместе лежали.

– А ты? – в свою очередь спросила брюнетка, и Эмма лишь улыбнулась ей – медленно и осторожно, но чертовски мило.

Фу. Мило. Реджина отругала себя за одну эту мысль. Что, чёрт подери, они вытворяли? О чём они вообще думали? Просто отдались странному и волнующему моменту, и позволили ему закружить их в вихре фантазии и романтики, которая в принципе невозможна между ними?

– Эй.

Реджина подняла взгляд, встретившись с изумрудными глазами в утреннем свете. Эмма нахмурилась: – Хватит слишком много думать об этом.

– О чём? – спросила Реджина.

– У тебя появляется это выражение, когда ты слишком погружаешься в себя, – сообщила Эмма.

– Ничего у меня не появляется, – насмешливо возразила Реджина.

– Очень даже появляется, – засмеялась блондинка, – Ты уходишь в себя, и по твоим глазам видно, какая борьба происходит внутри тебя, а потом ты либо накидываешься, либо сбегаешь. Это нормально. Я тоже так делаю, но не в этот раз, понимаешь? Хватит перемалывать это в своей голове. Мы поговорили. Мы обсудили какие-то вещи, которые нам по-видимому надо почаще обсуждать. Но всё равно это был лишь разговор, так что расслабься.

Реджина с усилием сглотнула.

– Как тебе удается оставаться такой спокойной? Вчера ты сказала мне такие вещи, которые никто… которые тебе не следовало говорить.

– Почему это не следовало?

– Потому что, – многозначительно заявила Реджина, будто каждое слово было веским аргументом.

В ответ Эмма лишь бесстрастно уставилась на неё. Реджина театрально вздохнула и попыталась объяснить:

– Потому что, – повторила она, – я – Злая Королева, а ты – Спасительница.

– И что?

– А то, что я пыталась убить твою мать, – прямо сказала Реджина, – Я пыталась убить тебя, так или иначе.

– Благодарю за урок истории, – протянула Эмма, – но тебе придётся найти отговорку получше.

– Зачем? – спросила Реджина, – Зачем ещё нужны какие-либо объяснения? Истории вполне достаточно.

– Для меня – нет, – возразила Эмма, – и для тебя, думаю, тоже.

– Как ты можешь быть такой спокойной? – снова спросила Реджина. – Ты уже не раз говорила, что привыкла сбегать, когда ситуация становится сложной, а сама пытаешься убедить меня, что нам нужно всё ещё более усложнить.

Эмма вздохнула и подложила руку под щёку.

– Ситуация между нами всегда была сложной. Блин, весь этот город сложный, Реджина. Тоже мне новости.

– И?

– И может, меня достала эта беготня, – прошептала Эмма, пожимая плечами. Потом усмехнулась Реджине и спросила: – Если тебе тоже осточертело бегать, может, лучше прогуляешься со мной?

Реджина с силой втянула воздух, и вот тогда запах, что её разбудил, снова проник в ноздри. Она оторвала голову от подушки: – Это ещё что?

– Не меняй тему…

Реджина хлопнула её по плечу: – Этот запах, – перебила она блондинку, – Чувствуешь?

Эмма закатила глаза, по-прежнему считая, что Реджина избегает разговора, но всё равно втянула носом воздух. Да. Запах чувствовался. – Пахнет, будто что-то…

– …горит, – кивая, закончила за неё Реджина.

Они переглянулись, озадаченные, потом одновременно произнесли: – Генри.

________________________________________

Генри охватил приступ кашля, когда, открыв дверцу духовки, ему в лицо ударило облако чёрного дыма. Он давился и кашлял, размахивая руками, пытаясь его развеять.

– Эр! – прокашлял он, – принеси огнетушитель!

Эр в смятении стояла позади, сцепив руки и нервно покачиваясь на пятках.

– Я не знаю, что это! – в её голосе сквозила паника.

– Это красная металлическая штука цилиндрической формы с насадкой сверху, – ответил Генри, размахивая полотенцем. – На стене висит.

Эр быстро огляделась, её сердце учащённо билось. Она находится в будущем неполные сутки, а уже пожар на кухне устроила. Ей стало тошно, она почувствовала себя здесь лишней.

– Нашла! – крикнула она, главным образом себе, когда глаза наткнулись на металлический цилиндр, о котором говорил Генри. Она кинулась к нему, но вдруг громкий визг пожарной сигнализации разразился в кухне, отзываясь в ушах. Захваченная врасплох, Эр завопила и подскочила.

– Что это за безумие?! – заорала она, прижимая руки к ушам, но паника только нарастала.

Генри пытался разогнать дым полотенцем, пока не осознал, что этим ещё больше раздувает маленький пожар в духовке, поэтому отбросил полотенце в сторону и помчался к Эр. – Это просто пожарная сигнализация, – подлетев к ней, он схватил огнетушитель, – надо потушить тот огонь, а то мама офигеет.

– Господи, – пробормотала Эр, в отчаянии хныкая, – Боже, что я наделала?

– Как эта штука, блин, работает? – зарычал Генри, безуспешно возясь с огнетушителем и одновременно пытаясь прочесть инструкцию. Сощурившись от дыма, пытался прочитать слова.

– Выдерните чеку? Какую чеку? Эта железная штука? – он потянул за неё и через секунду пена оросила комнату – сперва Генри, потому что он сдуру направил распылитель себе в лицо, потом Эр, потому что она стояла сзади, потом в воздух и на столешницу, и лишь потом пена добралась до духовки.

– Генри!

Парень развернулся, увлекая пену в том же направлении, и выронил огнетушитель при виде его взрослой матери с округлившимися глазами, стоящей в дверном проёме. Рядом стояла его другая мать, которая почему-то выглядела одновременно и обеспокоенно, и будто её это забавляло. Огнетушитель свалился на пол, несколько раз отскочив, и укатился, а они с Эр, все в пене, застыли напротив успешно потушенной, но всё ещё дымящейся духовки. Оба выглядели виноватыми, только Эр была ещё и перепугана.