Текст книги "Суметь вернуться (СИ)"

Автор книги: Чиффа из Кеттари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Тайлер садится на борт ванны, качая головой, сердито шипит: “Хватит”, включая еле теплую воду – по ходу, бойлер опять накрылся, – наворачивает на запястья альфы едко пахнущие какой-то мазью бинты, сливает настойку лотоса в один стакан, поднося его к губам Хейла. Питер зло щурится, пытаясь забрать скользкий стакан из рук беты, но Джонс легко отталкивает подрагивающие холодные пальцы, вскидывая брови:

– Дитон нам еще столько же не пришлет. Пей.

Альфа прикрывает глаза, глоток за глотком опустошая стакан, чуть морщась от горького вкуса настойки.

– Питер. Слушай. Скажи мне, что происходит.

– Который час? – Хейл медленно, тяжело мотает головой.

– Начало пятого. Вечер, если что. Альфа, насколько я знаю – я твой единственный друг. Будь добр, объясни мне хоть что-нибудь, – Тайлер с упреком смотрит на цепляющегося за раковину мужчину, не без труда встающего на ноги.

– Ты знаешь, что, например руны, да и большинство заклинаний, за исключением, пожалуй, проклятий, теряют силу со смертью нанесшего их друида? – альфа встает, разглядывая в зеркале то ли себя, то ли сидящего за его спиной Тайлера.

– Я не разбираюсь в этом, честно. К чему ты это сказал?

– Неважно, – Хейл оттягивает нижнее веко, с любопытством разглядывая свои глаза. – Ладно, важно. Руны на пороге дома шерифа вполне себе действовали, когда я заходил к нему в последний раз.

– Питер, это было почти три года назад… Может вся эта магия… Не сразу исчезает. Или вовсе не исчезает. Ты не можешь знать наверняка, альфа.

Хейл, подумав, кивает, устало опираясь ладонью о стекло.

– Но я правда рад, – бета неловко пожимает плечами, салютуя пустым стаканом. – Нельзя хоронить себя заживо, Питер.

Зеркало под ладонью альфы идет трещинами, с мелодичным звоном осыпаясь на пол.

========== Безумие всем придает силы ==========

Пять часов полета на семьсот сорок седьмом Боинге – когда альфа, не без труда сохраняя спокойный, уверенный в себе вид выходит в аэропорту Лос-Анджелес, у Тайлера остается еще четыре часа до конца рабочего дня, и сорок минут для того, чтобы добраться до дома. Еще пара-тройка часов на то, чтобы, прочтя записку “Уехал по работе в НЙ”, ей сначала поверить, потом, поразмыслив, не поверить и попытаться дозвониться до альфы. Хейл не уверен, что в своем нынешнем состоянии сможет сносно солгать, поэтому до того момента, когда Тайлер позвонит Дитону или Дереку у него есть примерно шесть часов. Если сильно постараться, то за шесть часов можно доехать до Бэйкон Хиллс. Значит, если все пойдет гладко, и он доберется до родного города, как и планировал, к девяти часам вечера, то Тайлер начнет названивать племяннику часов в десять. Учитывая легкость на подъем, но некоторую тугодумность Дерека, можно накинуть себе еще минут сорок-час времени.

Глупо было заговаривать с Тайлером о рунах, нужно было ограничиться чем-нибудь ни к чему не обязывающим, но пребывающий в полном раздрае мозг совершенно не успевал посылать нужные сигналы языку.

Особенно, если учесть, что голос Стилински, мальчишки, зовущего своего волка, кажется, с того света, по-прежнему перекатывается от виска к виску звонкой дробью, иногда затихая ненадолго, но потом снова появляясь, звуча новой силой и новым отчаянием. Каждый раз, когда голос затихает, Питера пробивает нервной болезненной дрожью, и отпускает только когда он снова слышит какими-то гранями сознания, злое, бессильно-яростное, но полное надежды “Бэдвульф, скотина…”

Дороги от Лос-Анджелеса до Бэйкон Хиллс Питер не запоминает – помнит только звонок Тайлера, кажется даже поверившего в тот мрачный бред, который Питер пытался представить за логичную истину, и кофе в одной из придорожных забегаловок. Хейл нервно смотрит на свои руки, лежащие на руле – кровеносные сосуды окрашиваются черным, выжженная кровь бродит в организме, не находя выхода, и Питер искренне надеется, что его вены не поплавятся где-нибудь на подъезде к Бэйкон Хиллс.

В девять часов вечера, летом, еще непростительно светло, легкие сумерки от чужих глаз скрыть не могут, поэтому минуты уходят, утекают сквозь пальцы, ведь лучше подождать, упустить немного времени, чем не довести дело до конца.

Правда Питер совершенно не представляет себе, как вскрывать могилы.

Темнеет где-то к третьей четверти десятого, но самое плохое то, что в голосе мальчишки уже куда меньше силы и куда больше отчаяния, а руки дрожат все сильнее, аконит выжигает изнутри, переплавляя привычное ощущение боли во что-то новое, приправленное полубезумным беспокойством и страхом. Волк скалится, поднимая голову, рычит, вцепляется клыками в человеческое сознание, пытаясь разодрать, уничтожить, втоптать в пыль собственного безумия.

Тем не менее, альфа чутко прислушивается к происходящему на кладбище – в округе тихо, где-то негромко квакают лягушки, но больше никаких посторонних звуков не слышно – это обнадеживает.

Пару минут мужчина разглядывает аккуратную черную могильную плиту, точнее – две плиты, мысленно извиняясь перед лежащей рядом с сыном Клаудией – Питер приходил сюда несколько раз со Стайлзом: мать мальчишка любил трепетно и нежно, приводил своего волка “знакомиться”, с неловкой улыбкой объясняя: “это… это мой волк, мам. Ну, я тебе же рассказывал… Волки. А Питер – мой волк.” И добавляя еле слышным шепотом: “И я его люблю, правда, мам. Я счастлив, ты была бы рада.” Хейл, тогда еще не альфа, кусал губы, теряясь в нахлынувшей нежности, прижимался щекой к макушке подростка, обнимая его за плечи, улыбаясь так же неловко, как и Стайлз, и тихо произнося: “Здравствуйте”.

Сейчас это кажется далеким, нереальным, пугающим. Сколько лет прошло? Пять? Шесть? Альфа не помнит ничерта, путаясь в отрезках времени, как в липкой паутине, почти растерянно, на грани с испугом, смотрит на свои руки – дрожащие, плохо слушающиеся, с просвечивающими сквозь нездоровую кожу черными венами. Воспоминание тяжелым, почти неподъемным грузом давит на плечи, острой тоской отдается в сознании, выворачивая его наизнанку – Питер опускается на колени рядом с могилой, мотая головой, кладет ладонь на черную плиту, вздрагивая от прикосновения прохладного камня к болезненно горячей коже.

***

Когда Тайлер звонит в первый раз, около половины десятого, Дерек мобильника не слышит. Когда Айзек, выгибаясь всем телом, судорожно шепчет имя своего альфы, закатывая глаза от плавящего удовольствия, Дереку сложно слышать что-то кроме его тихого голоса.

Поэтому Джонс дозванивается до младшего Хейла только в начале одиннадцатого.

Лейхи лениво потягивается на кровати, внимательно наблюдая за своим альфой, привстает, неловко, и непонятно зачем, кутаясь в тонкую синюю простынь. Дерек, натягивая джинсы, прижимает телефон к уху плечом, коротко мыча что-то в знак согласия, в конце произносит “Понял”, отбрасывая телефон на постель – Айзек успевает заметить на непогасшем экране имя Тайлера.

– Что-то с Питером?

Дерек коротко кивает, нашаривая одной рукой футболку, а второй ключи от машины.

– Стой, я с тобой поеду, – Лейхи хмурится, выбираясь из кровати, быстро натягивает свои вещи, непонимающе глядя на альфу. – Только куда? И что случилось?

– Тайлер думает, что он отправился сюда, – Дерек с почти отеческим вздохом стягивает с волчонка надетую швами наружу футболку. – И, говорит, он на взводе. А толком объяснить не может, что-то про лотос, про руны, про галлюцинации. Не знаю, Айзек.

Лейхи послушно переодевает футболку, стаскивает со стула джинсовую куртку, неуверенно мнет плотную темную ткань в руках.

– Ты думаешь, он…

– Поверь, мне не хочется второй раз убивать родного дядю. Питер тот еще засранец, но он этого хотя бы не отрицает… Да и…

– Я понимаю, – Айзек мягко касается губами щеки Дерека, прикрывая длинными ресницами золотистый отблеск глаз, тут же чуть отстраняясь и садясь на край стола – волчонок выше своего альфы на пару дюймов, и очень не любит об этом вспоминать, старается всегда сесть так, чтобы смотреть на Дерека снизу вверх. – Я другого не понимаю… Где нам его искать. И почему ему обязательно ехать сюда?

– Джонс уверен, что Питер едет сюда. А куда он здесь может отправиться? – Дерек уже идет к двери, и Айзек, пожимая плечами, идет следом.

– В особняк?

– На кладбище, Айзек, – Дерек вздыхает, будто укоряя волчонка за недогадливость.

Лейхи останавливается на пару секунд на лестнице, глядя Дереку в спину, затем догоняет, и молча идет за альфой до машины, только сев в салон спрашивая чуть охрипшим голосом:

– Зачем? Точнее… Нет, я могу понять зачем, но… Почему вас это так беспокоит? Ну… – Лейхи тяжело вздыхает. – Ты же понимаешь, наверное.

– Я понимаю, почему ты никогда не приходишь на могилу отца, – ровно проговаривает Дерек, проворачивая ключ в зажигании. – Я понимаю, почему Джон Стилински приходит к жене и сыну. Понимаю, почему ты, я и Маккол ходим иногда к Эрике и Бойду. Но еще я понимаю, что Питер – это квинтэссенция изощренного ума, старых легенд, знаний, умений и, черт возьми, возможностей. Я не хочу себе представлять, что он может натворить.

– Ты его переоцениваешь, – Айзек задумчиво смотрит на Хейла. – Адри говорит, он совсем плох. Силы нет.

– Безумие всем придает силы. А, поверь, в случае Питера это проверенный вариант.

Лейхи пожимает плечами, пару минут рассматривая лес за окном, затем снова поворачиваясь к альфе.

– Дерек, – тихо, будто не очень желая быть услышанным, но Хейл поворачивает голову на мгновение, вопросительно кивая. – А если вы и правы в своих догадках – ты и Тайлер, – то что?

– В каком смысле? – Дерек сильнее сжимает пальцы на руле.

– Ну… просто интересно. Что ты сделаешь, – Айзек кусает губы, глядя в окно, а может быть, на отражение Дерека. – Ну… Питер умеет договариваться со смертью, ведь так?

– Пусть договаривается со своей. В любом случае, Айзек, я больше боюсь не того, что у него получится… А того, что не получится. Я не знаю, что гонит его сейчас в Бэйкон Хиллс – надежда, идея или призрачные возможности, но когда он их лишится, тогда начнется кромешный ад. И, прежде всего, в его голове.

========== Как всегда и бывает ==========

– Твою мать, – четко выговаривает Айзек, невольно отступая за спину своего альфы. Дерек молча открывает рот, снова закрывает, медленно подходя ближе.

– Твою… – Дерек зажимает своему волчонку рот, чувствуя, что тот сейчас сорвется на крик. – … мать, – тихо шипит, сердито кусая альфу за ладонь.

Дерек старается придумать какое-нибудь заковыристое ругательство, но даже простые слова отказываются складываться в предложения, поэтому он просто растерянно рычит, привлекая внимание Питера.

Тот не оборачивается на племянника, медленно скользя пальцами по щеке сидящего на его коленях мальчишки, не отрывая взгляда от его полуприкрытых глаз. Полуистлевший костюм норовит расползтись на отдельные обрывки ткани, когда Стилински обнимает своего волка за плечи, вжимаясь лицом в изгиб шеи.

Дерек не уверен, что его пугает больше – происходящее в целом или то, что все это происходит в полной тишине. Нет, он прекрасно слышит медленный стук сердца Стайлза, нездорово быстрый – Питера, волнующеся-рваный – Айзека, но… Это же Стайлз. Он должен вопить, ругаться, хотя бы пытаться это сделать. Стилински не затыкается никогда – это известно всем. Но Стайлз молчит, судорожно цепляясь длинными, грязными пальцами за рубашку Питера. Взволнованно вздыхает, чуть отстраняясь, открывает рот, невидяще обводя взглядом Дерека и Айзека, снова поворачивается к Питеру, беззвучно всхлипывая, слабо колотит ладонью по его плечу, заходясь крупной дрожью. Питер сильнее прижимает юношу к себе, заставляя опустить голову, поглаживает по макушке, мягко, успокаивающе, и Дерек замечает, как сильно у того дрожат руки и как четко обрисовывается контур темных вен под кожей.

– Нужно ехать к Дитону, – отрывисто выдыхает Дерек, осторожно обходя раскопанную могилу по краю, с какой-то боязнью заглядывая на дно ямы. – Питер, вам обоим нужно к Дитону.

Старший Хейл еле задевает племянника взглядом, снова наклоняясь к уху мелко дрожащего юноши, что-то шепчет, так тихо, что даже Дерек, стоящий поблизости, не может разобрать ни слова.

Стилински снова всхлипывает и кивает, обхватывая медленно поднимающегося мужчину руками за шею. Питер придерживает его за талию, медленно отводя подальше, не давая оглянуться, снова кладет ладонь на затылок Стайлза, чуть поглаживая.

– Нужно привести здесь все в порядок, – Питер чуть кивает на зияющую чернотой яму.

– Что ты сделал? – Дерек внимательно смотрит на родственника.

– Ты меня слушаешь?

– Что…

– Ничего, Дерек, – у Питера, кажется, кончаются все запасы язвительности, острот и сарказма. Он устало, как-то отстраненно, качает головой. – Я ничего не сделал. Он все сам.

– Потом расскажешь, ладно, – Дерек осторожно переводит взгляд на шею Питера, всматриваясь в черный венозный узор. – Это же… Не его боль? – произносит тихо, чуть кивая на Стайлза.

Питер качает головой, снова застывая взглядом на мальчишке.

Айзек, до этого не сдвинувшийся с места и не произнесший ни слова, подходит к своему альфе, несмело трогая его за запястье. Дерек поворачивается к волчонку, вопросительно вскидывая брови.

– Я позвоню Джексу, мы вдвоем тут наведем порядок, а ты отвези их к доктору Дитону.

– Справишься? – Дерек благодарно смотрит на Лейхи. Тот кивает.

– Я еще помню, как со всем этим управляться. Лопатой, конечно, не так сподручно, но справлюсь. Хотя Джексу лучше ты позвони, на меня он будет шипеть полчаса, прежде чем оторвет свою распрекрасную задницу от постели, – Айзек нервно улыбается.

– Хорошо. Питер, пойдем.

Старший Хейл коротко кивает, отворачиваясь от племянника, крепко удерживает своего друида за талию, позволяя почти повиснуть на себе.

В машине Стайлз засыпает почти мгновенно, Дерек даже не успевает нажать на педаль газа, а Стилински уже тихо сопит, прижимаясь носом к шее Питера.

– Просто честно скажи мне, Питер, – Дерек замолкает на пару секунд. – Никаких ритуалов и прочей сверхъестественной ерунды?

– Больше – никаких. Только то, что было тогда, – Питер осторожно поглаживает юношу по щеке, поднимая внимательный взгляд на племянника. – Уговор в силе.

– Я помню, – Дерек кивает. – Но тогда как?

– Он позвал, и я пришел. Как всегда и бывает, – с Питера будто одна за одной свалились все маски – язвительность, равнодушие, ехидство, интриганство, оставляя лишь его самого – безмерно уставшего, не до конца верящего в происходящее, отравленного.

– Три года прошло, – Дерек больше смотрит в зеркало заднего вида, чем на дорогу.

– Черт его знает, – Питер пожимает плечами. – Думаю, для него время шло как-то по другому.

– Почему он молчит? – младший Хейл сильнее сжимает руль.

– Не знаю. Просто молчит. Реагирует, но не отвечает. Пытается заговорить, но то ли не может, то ли передумывает. Не знаю. Главное, что он жив.

Дерек внезапно пожимает плечами.

– Дитон скажет.

– Не думаю, что он похож на мою галлюцинацию, – у Питера все-таки хватает сил съехидничать.

– Просто это… Да ты и сам понимаешь – невозможно.

Питер не отвечает, отводя взгляд от отражения глаз племянника и поворачивается к прильнувшему к нему юноше, прижимаясь губами к его макушке, закрывая глаза.

***

Дитон пятится до тех пор, пока не упирается спиной в стену, Дерек чувствует запах его изумления, граничащего с ужасом, подходя ближе, сердито опускает взгляд на рябиновую калитку.

Стайлз, не совсем проснувшийся, явно дезориентированный, беспокойно, но медленно оглядывается по сторонам, неловко улыбается ветеринару, теснее прижимаясь к Питеру, приоткрывает рот, но не произносит ни звука, отворачивая лицо, будто пытаясь избежать вопросительных взглядов.

– В конце коридора – направо, там душ есть, – Дитон еле выговаривает слова, открывая низенькую дверцу калитки. – Только… Одежды нет, – ветеринар задумывается на минуту, – Хотя нет, я посмотрю у Скотта в кабинете.

– В “кабинете”? – устало-ехидно хмыкает Питер, глядя на Дерека.

– Ты же отказывался выслушивать хоть какие-нибудь новости на протяжении трех лет, не делай удивленные глаза.

Стайлз вздрагивает, вопросительно глядя на Питера, и тот качает головой, успокаивающе улыбаясь.

Дитон возвращается через пару минут, одной рукой протягивая Питеру аккуратно сложенную футболку, полотенце и шорты, а второй – стакан с прозрачной, даже на запах горькой жидкостью.

Стилински медленно ведет пальцем по шее альфы, прослеживая черную пульсирующую дорожку вены.

– Выпей. Еще час продержишься, потом… – Дитон разводит руками. – Потом – привычным способом.

Питер коротко кивает, залпом выпивая настойку, почти блаженно прикрывает глаза, чувствуя, как жар, плавящий вены, стихает. Стайлз нервно поглаживает ладонь мужчины, вымученно вздыхая, послушно идет вслед за ним, растерянно теребя край разваливающегося пиджака.

Дитон молча смотрит им вслед, сжимая в руке пустой стакан.

***

Стайлз устало прижимается спиной к стене, опираясь одной рукой на раковину, позволяя Питеру снимать с него обрывки одежды, мягко поглаживает альфу по рукам, по шее, проводит пальцами по вискам, внимательно глядя в глаза вервольфа. Питер бросает короткий взгляд в зеркало – темные линзы скрадывают тускло-алый отсвет, но выглядят наверняка непривычно.

– Я потом тебе все расскажу, хорошо?

Мальчишка кивает, отстраненно рассматривая свои пальцы, переводя взгляд на руки, тихо шипит, касаясь подушечками пальцев чуть кровоточащих царапин на предплечье. Питер внимательно наблюдает за ним, раздеваясь сам, включает теплую воду в душе, подталкивая Стайлза под струи воды. Стилински хватает его за запястье, утаскивая за собой, прижимается, слабо вздрагивая. Питер делает воду горячее, медленно проводя ладонями по мокрой спине.

– Стоять сможешь? – Стайлз в ответ пожимает плечами, немного отстраняясь, прижимается лопатками к стенке душа, запрокидывая голову, чуть приоткрывая рот и слизывая капли воды с губ. Глаза доверчиво прикрыты, тело слегка выгнуто, на губах легкая рассеянная улыбка – Питер завороженно смотрит на своего мальчика, выливая жидкое мыло с немного приторным ромашковым запахом на ладонь. Стайлз снова облизывается, из-под ресниц глядя на своего волка, умиротворенно выдыхает, когда тот медленно, осторожными круговыми движениями, начинает намыливать прохладную еще кожу, растирая, согревая, смывая запахи земли, сырости, гнилого дерева и истлевшей ткани. Чуть шершавые пальцы скользят по царапинам на плечах и груди, наливающимся алым цветом, как если бы они были нанесены несколько часов назад. Глубокие царапины на предплечье – три руны, – тоже кровоточат, Питер наклоняется, осторожно слизывая солоноватую кровь и судорожно вздрагивает, чувствуя знакомый вкус.

– Не засыпай. Повернись, – Питер мягко проводит ладонью по шее юноши, и тот согласно кивает, поворачиваясь спиной, щекой и грудью приваливаясь к стене, вырисовывая на ней какие-то узоры, послушно подаваясь под руки оборотня.

Хейл притягивает Стайлза к себе, разворачивая лицом, льет мыло ему на макушку, осторожно массируя. Стилински фыркает, жмурясь, наклоняет голову, позволяя волку вымыть пену из волос, смыкает худые руки на пояснице мужчины, прижимаясь с очередным вздохом.

– Скажи хоть что-нибудь… – вервольф осторожно касается потеплевшей кожи, поглаживая качающего головой человека по бедру. – Не хочешь? – Стилински не шевелится. – Не можешь? – неуверенно пожимает плечами. – Ладно. Хорошо. Потом, да?

Стайлз кивает, мягко улыбаясь своему волку, поднимает лицо, подставляя теплым струям воды, жмурится, вскоре совсем закрывая глаза, обвивая обеими руками шею мужчины. Постояв так пару минут, выпрямляется, внимательно вглядываясь в глаза Питера. Хейлу страстно хочется отвести взгляд, где-то в глубине души зарождается страх, иррациональная боязнь, что мальчишка, увидев своего волка сейчас, рассмотрев в его глазах то, во что он себя превратил, отступит, уйдет, исчезнет, на этот раз навсегда. Стайлз медленно, слегка вдавливая пальцы в кожу, проводит ладонями по скулам, к шее, кладет руки на плечи, внезапно оказываясь совсем близко – Питер чувствует, как на его губах оседает каждый выдох юноши. Почти забытое ощущение – теплое, нежное, интимное. Оборотень сам подается к человеку, сдержано, но голодно целуя.

***

– Ну, рассказывай… – Дитон тяжело опускается на свой стул в приемной, зажевывая нижнюю губу, рассматривает альфу.

– Задавай вопросы, Алан, я не знаю, с чего начать, – Дерек все еще смотрит в ту сторону, куда ушел Питер со своим советником.

– Если б я знал, что спрашивать… Что Питер сказал?

– Что Стайлз его звал. А он пришел. Вот и все, собственно. Никаких ритуалов, жертв и прочего. Не думаю, что в его состоянии он способен сносно лгать.

Тишина становится гнетущей, вязкой, тяжелой, Дерек нарушает ее первым, кладя ладони пред собой на стол.

– Это вообще возможно? То есть… это действительно он?

Дитон скрещивает руки на груди.

– Я могу предположить мысль, что это действительно возможно, учитывая, с какой силой Стайлз себя связал…

– Неметон… – глухо проговаривает альфа. – От этого дерева одни проблемы, не верится мне, что с его силой могло случиться что-то хорошее.

– Тем не менее, – друид пожимает плечами, откидываясь на спинку стула. – Неметон принял жертву и получил достаточно силы, чтобы вернуть своего ребенка сюда…

– Через три года, – Дерек привычно хмурит брови. – У этого дерева офигенное чувство юмора.

Друид осуждающе смотрит на альфу, покачивая головой.

– Стайлз сам что-нибудь сказал?

– Кстати, – Дерек прищелкивает пальцами чуть кривя губы. – Молчит. Питер сказал, что он реагирует, но молчит, будто не хочет или не может говорить. С чем это может быть связано?

Алан задумывается на несколько минут.

– Ну, я надеюсь, у нас здесь не сказка про Русалочку… – в ответ на непонимающий взгляд Дерека Дитон вздыхает. – Ноги в обмен на голос, Дерек. Это был почти сарказм. Я не знаю, честно. И даже если осмотрю его – навряд ли смогу сказать что-то определенное если не найду органических повреждений. Сам должен понимать – у моих пациентов проблемы с голосом редкость. Тем более, я не заметил, чтобы невозможность заговорить его сильно пугала, так что это похоже на невралгию.

– Непохоже, что его вообще что-то пугает… – альфа задумчиво поворачивает голову, прислушиваясь к шуму воды.

– Не преувеличивай, Дерек. У мальчика шок. Осмотрю его, и скажу все, что смогу.

========== Я сильно похож на живого? ==========

Стайлз выглядит по прежнему растерянно, когда, слушаясь жеста Дитона, садится на высокий металлический стол, встревоженно наблюдая за Питером, тяжело опирающимся на край железной раковины у стены.

Ветеринар, оценивающе оглядев обоих, поворачивается к Питеру:

– Что Тайлер тебе давал? Антикоагулянт какой?

– Производную гепарина, – Питер мотает головой, чувствуя, как отступивший на время жар, накатывает с новой силой, в разы быстрее вычерняя кровеносные сосуды по всему телу.

Дитон коротко кивает, открывая один из ящиков, гремит там чем-то, перебирая, через несколько секунд протягивая оборотню шприц с прозрачной жидкостью.

– Ты сам…

– Справлюсь, – почти зло рычит оборотень, кидая короткий взгляд на внимательно смотрящего на него юношу. – Займись им, Дитон. Я вернусь минут через сорок.

Питер неожиданно мягко улыбается Стайлзу, проходя мимо него, останавливается, когда мальчишка протягивает к нему руку, неуверенно касаясь кожи на запястье и вопросительно смотрит на своего волка. Вопросительно и требовательно.

– Потом, хорошо? – Хейл качает головой, нехотя отстраняясь.

Дерек поднимается на ноги, вместе с дядей заворачивая в коридор.

– Дерек, без тебя я точно как-нибудь обойдусь.

– Мне так спокойнее будет, – альфа качает головой, наблюдая за тем, как Питер подталкивает к раковине табурет, садясь. – Придется терпеть.

– Намекаешь на то, что я на твоей территории? – старший Хейл равнодушно пожимает плечами, загоняя тонкую иглу под кожу и надавливая на поршень шприца. – Знаешь, я не претендую.

– Ты неисправим совершенно, Питер. Вариант, что я волнуюсь, ты даже не рассматриваешь? – Дерек качает головой.

– Не особо, племянник.

– Кое-что не меняется.

– С чего бы? – Питер привычным движением вспарывает оба запястья, не сводя взгляда с вздрогнувшего родственника. – Чему меняться, Дерек?

– Ты качественно прикидывался мертвым все три года, – размеренно произносит младший Хейл, садясь на какую-то тумбочку. – Не желал слушать ничего о том, что происходило здесь, о том, что происходило с твоей семьей и с твоей стаей.

– Я сильно похож на живого?

– Признаю, – Дерек устало кивает. – Даже Стилински больше похож на живого, чем ты. Но я не об этом тебе говорю, Питер. Все это не значит, что мы не можем тебе помочь. Или что не хотим. И не значит, что я не могу за тебя волноваться.

– Все, что ты говоришь – не имеет ни малейшего значения сейчас, – Питер слабо вздрагивает, рассматривая текущую по пальцам кровь.

– Только в том случае, если с ним все в порядке.

– Стараешься не оставить мне надежды? Не утруждайся, Дерек, я не уверен, что сам до конца верю в происходящее, – Питер отворачивается от внимательного взгляда светло-зеленых глаз.

– Дело не в том, веришь ты или нет, дело в том… Что дальше будет?

– Я не знаю, Дерек. Я не представляю. Я пока даже думать не могу, – старший оборотень криво ухмыляется, слабо двигая кистями рук, – веришь, нет?

– Верю, Питер. Скорее даже, вижу. Лофт сейчас пустует, можете пожить там, если Дитон его отпустит.

– Ты думаешь, меня всерьез интересует его мнение? – зло бросает Питер, с усилием сжимая пальцы.

– В тебе сейчас явно говорит не твой изощренный ум, – устало качает головой Дерек, не сводя взгляда с черных потеков, остающихся на глянцевой поверхности раковины.

– Во мне ничего уже не осталось, – старший Хейл невесело усмехается. – Выжжен изнутри, – снова слабо разводит руками. – Меня уже не осталось.

– Ты справишься, – коротко отвечает Дерек, поджимая губы, сам удивляясь тому, как это прозвучало.

– Откуда такая заботливость? – язвительность из этого голоса не выжечь ничем.

– Я все-таки твой должник, если тебе такое понять проще, чем то, что ты – моя семья. Ты позволил мне стать альфой, убить того психа с обрезом.

– Мне нужно было с кем-то оставить свою стаю, вот и все, – безразлично пожимает плечами Питер. – Я бы все равно уехал. Так было бы… лучше.

– Даже выяснять не стану – для кого, – альфа передергивает плечами, раздраженно кривясь.

***

Когда оба вервольфа возвращаются в кабинет ветеринара, Стайлз уже сидит на стуле возле рабочего стола доктора, с какой-то тоской разглядывая висящий на стене календарь. Поворачивается к Питеру, запрокидывая голову, широко распахивая изумленные глаза. Хейл кладет ладони на плечи мальчишки, чуть сжимая, наклоняется, коротко целуя в лоб, и переводит взгляд на Дитона. Тот пожимает плечами.

– Все, что могу сказать – все показатели в норме. То есть он здоров, совершенно.

– Почему молчит? – Питер поглаживает хмурящегося юношу по щеке.

– Не знаю, Питер. Я не невролог, я, на минуту, ветеринар. Но я уверен, что это невралгия. Что-нибудь вроде истерической немоты. Плюс рассеянное внимание – Стайлз качественно концентрируется только на тебе и на чем-то, что содержит дату. Меня почти не слушает или не хочет слушать. Или не хочет общаться, я не могу понять, пока еще рано судить о чем-то.

– Что сейчас делать? – сразу после первых слов друида альфа снова перевел взгляд на своего мальчика. – Я имею в виду… в медицинском плане. Что-нибудь нужно?

– Я поищу среди своих знакомых толкового невролога, хотя уверен, что вердикт будет один: оградить пациента от факторов, травмирующих нервную систему. Это будет немного сложно в первое время, сам понимаешь. Кто-то должен с ним поговорить…

Друид замолкает, ловя на себе осуждающий взгляд Питера.

– Он меня не слушает, поверь. Он замкнут на тебе и на датах. Но ему нужно поговорить с кем-то, кто в курсе того, что происходило здесь последние… – Дитон скользит взглядом по спокойно-безразличному лицу Стайлза, рассеяно поглаживающего пальцы оборотня, лежащие на его плече, – в последнее время.

– Маккол? – Питер вопросительно прищуривается.

– Да, наверное…

– Ну так позвони.

– Утром, Питер. У него жена и маленький ребенок, он всем присутствующим постарается глотку перегрызть, если мы их разбудим. Он все телефоны на ночь выключает, – Дитон взмахивает ладонью.

– Жена? Эллисон?

Друид качает головой:

– Эллисон уехала из города, пару лет назад. Крис остался здесь, если что.

Питер вымученно закрывает глаза, убирая руки на спинку стула, опираясь на нее, криво усмехается каким-то своим мыслям.

– Я думаю, вам нужно поспать. Стайлза и так в сон клонит, тебе тоже не помешает. Настойку лотоса я тебе больше давать не могу, Питер, лотос тяжело достать. Придется тебе как-то самому…

– Понял, – наклоняется к юноше, почти касаясь губами кромки уха, – пойдем? Ты же засыпаешь, – Стилински коротко кивает, неуверенно вставая на ноги, обходит стул, и снова прижимается к своему волку, цепляясь пальцами за его одежду.

– Я вас довезу, – Дерек перебирает связку ключей, протягивая пару дяде. – Ключи от лофта. Мой номер ты знаешь, позвони, как понадоблюсь, хорошо? Только не затягивай.

Питер монотонно, кажется, и не слушая вовсе, кивает, на прощание пожимая руку Дитону.

– Пару дней не беспокой, Дерек. Потом я позвоню. Проследи, чтоб твой волчонок не трепался.

– Не учи уж, – младший Хейл пожимает плечами, садясь за руль любимой машины. – Нужно будет поговорить о том, что дальше делать.

– Через пару дней, племянник. Я позвоню.

Дерек согласно кивает, выворачивая на одну из центральных улиц города. Стайлз отрешенно наблюдает за пейзажем за окном машины, сильнее вцепляясь в руку сидящего рядом вервольфа.

========== А потом вы меня похоронили. ==========

Проснувшись в очередной раз под утро, юноша беспокойно приподнимается на локтях, оглядывая залитое серой предрассветной дымкой пространство спальни на втором этаже лофта.

Волк, навострив уши, приподнимает голову, внимательно проходясь по человеку взглядом темных серьезных глаз. Стайлз протягивает руку к хищнику, поглаживая за ушами, ложится рядом, сжимая пальцами густой мех на загривке зверя.

Ночью Стилински понадобилось всего два жеста, чтобы уговорить Питера обратиться: он требовательно ткнул в грудь мужчины пальцем, а затем изобразил руками какую-то миниатюрную ветряную мельницу, но Хейл все равно его понял, уже в облике волка ложась рядом с мальчишкой на кровать.

Трансформацией выламывает кости, и сейчас, благодаря еще текущей по венам отраве, это ощущается особенно остро, да и постоянное гнетущее беспокойство не отступает – волк не спит, то и дело поворачивая голову к лихорадочно мечущемуся по кровати юноше, подставляется под его руки, тихо урча, периодически укладывая длинную морду на в неровном ритме вздымающуюся грудь. Стайлз просыпается и засыпает, подскакивает на кровати, предварительно выгнувшись всем телом, хватает губами воздух, и, еще до того, как волк решит перекинуться обратно, в человеческое тело, чтобы обнять своего мальчика, обнимает волка сам, падая рядом, или почти сверху, обвивает обеими руками за шею, пряча лицо, путаясь пальцами в темно-серой шерсти.