Текст книги "Антиквариат (СИ)"

Автор книги: Чиффа из Кеттари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Великолепный, – резюмирует Питер, ласково прикоснувшись губами к подбородку смутившегося парня, едва только тот немного отошел от оргазма.

Стайлз чувствует, как его пальцы скользят по животу, собирая теплую, вязкую сперму, и в следующий миг чувствует влажное уверенное прикосновение между ягодиц – подушечки пальцев осторожно, но настойчиво проникают внутрь неподатливой дырки, поглаживая замершего на вдохе Стайлза изнутри.

У Стайлза так давно никого не было, что он готов разрыдаться.

У Стайлза так давно не было хорошего секса, что впору орать от восторга, потому что он чувствует – каждой клеточкой тела, каждым дюймом кожи, каждой мышцей, туго обнимающей медленно двигающиеся внутри пальцы, что дальше будет только лучше.

Мужчина готовит его быстро, но не грубо, умело растягивая тугие мышцы, лаская чувствительные точки, отвлекая от так и не пришедшей боли поцелуями – ласковыми, нежными, даже бережными. Откровенно дразнящими, потому что Стайлзу мало ласки, мало нежности, у него внутри пламя вспыхивает с новой силой каждый раз, когда он чувствует, как тяжелый член касается внутренней стороны бедра, или как зубы слегка смыкаются на коже, будто Питеру не хватает контроля, чтобы обойтись одной только лаской.

Стайлз безбоязненно впивается пальцами в чужие бедра, притягивая мужчину к себе, сам выгибается навстречу, насаживаясь на двигающиеся внутри пальцы, бесстыже стонет, когда получает наконец-то чувственный укус куда-то в изгиб шеи.

– Пожалуйста.

Бормочет как в бреду, стараясь найти губами чужие губы.

– Пожалуйста.

Стайлз хочет этого поцелуя больше, чем воздуха.

Черт с ним с кислородом, Стайлзу жизненно необходимо поцеловать играющего с ним мужчину.

– Пожалуйста, Питер…

Стайлз получает сполна. Глубокий, властный поцелуй, состоящий из бесконечного количества жарких касаний, вылизываний, укусов. Стайлз только гортанно стонет, позволяя трахать свой рот в этом поцелуе, и он готов поклясться, что такого не испытывал никогда. Никогда подчинение не было таким сладким, безумным, правильным.

Никому не удавалось подмять Стайлза под себя так, что он послушно раздвигал ноги и тек как сучка, чувствуя в паху призывную пульсацию.

– Иди сюда, – Питер отстраняется, поднимая Стайлза вслед за собой, разворачивает его к себе спиной, заставляя упереться руками в спинку кровати, и медленно прижимается к спине выгнувшегося парня, снова проводя членом между ягодиц.

Стайлз крепче ухватывается за деревянную перекладину изголовья, выгибается, опуская взгляд вниз, чтобы посмотреть, как его член трется о подушку.

Укус за плечо. Поцелуй в шею. Снова укус – более мягкий, но и более долгий. Шлепок по заднице. Короткое поглаживание – пальцы скользят по дырочке, разминая. Шуршание фольги – Питер раскатывает презерватив по члену.

Стайлз восторженно вскрикивает, когда чувствует, как Питер толкается в него, растягивая возбужденной плотью, заполняя. Стайлзу кажется, что это наверняка больше, чем он сможет принять, но навряд ли Питера это волнует. Он двигается размеренными, глубокими толчками, выбивая из Стайлза воздух, сминает его бедра так жестко, что останутся синяки, и так правильно, что Стайлз, наверное, еще долго будет дрочить, разглядывая эти синяки в зеркальном отражении.

Ногти царапают соски – Стайлз вскрикивает, вздрагивает всем телом, сжимаясь. Это Питеру нравится, Стайлз чувствует. Нравится, как Стайлз отзывчиво реагирует, как откликается на его прикосновения стонами, сладкими судорогами, напряженными вздохами.

Стилински бормочет что-то нечленораздельное, сам насаживаясь на член под одобрительный то ли стон, то ли рык мужчины. Стайлз чувствует себя так, словно у него жар, словно температура тела перемахнула отметку сорок, словно он уже в бреду – и ему безмерно хорошо.

Питер ложится на его спину, одной рукой уперевшись в стену, второй обнимая Стайлза поперек груди, и вколачивается в задыхающегося от восторга мальчишку в таком безумном, животном темпе, что Стайлз не поверил бы в возможность подобного, если бы это происходило не с ним.

Большой пульсирующий член почти выскальзывает из мягкой, растянутой дырки и с силой врывается обратно на всю длину, до самого основания, распирая Стайлза так, что он даже застонать не может, только хрипит, сжимаясь на разгоряченной плоти, да мечтает подрочить себе, слишком хорошо отдавая себе отчет, что стоит ему отпустить хотя бы одной рукой спинку кровати – он грохнется в лучшем случае просто на подушку, в худшем – лбом о стену.

Впрочем, ему достаточно хорошо и без стимуляции. Питер прикусывает кромку уха, шепчет что-то сладко-пошлое, пощипывает маленькие твердые соски, иногда выкручивая нежную плоть, заставляя Стайлза буквально вскрикивать. Опускает руку ниже, но нет, даже не думает приласкать изнывающего Стайлза – как-то по-особенному поглаживает низ живота, слегка надавливая, и Стайлз скулит, хнычет, и дрожит, чувствуя, как пах снова обдает жаром откуда-то изнутри.

Сейчас все совсем по-другому, сейчас Стайлз кайфует от ощущения растягивающей задницу плоти, сейчас Стайлз чувствует жар чужого тела, сейчас от каждого прикосновения к простате Стайлз готов орать, но уже не может.

И все тело, доведенное до чувственной грани дрожит, резонирует, кричит каждой клеткой.

Стайлз не издает ни звука, только хрипит, содрогаясь в оргазменной судороге, сжимает в себе член и разжимает пальцы, падая.

Питер его подхватывает, тянет вбок, вместе с ним падая поперек постели, от избытка бурлящих под человеческой кожей чувств сжимает зубы – человеческие тупые зубы – на загривке парня, словившего лучший в своей жизни оргазм.

Уже через несколько мгновений, отойдя от ослепительной вспышки, Стайлз тихо хнычет – движения члена внутри причиняют дискомфорт слишком чувствительному телу, и мужчина понятливо отстраняется, стягивая презерватив и проводя рукой по своему члену, прежде чем перевернуть плохо соображающего Стайлза на другой бок.

В рот Стилински принимает с удовольствием – прикрывает глаза, тихонько застонав, облизывает и сосет головку, и Питер, и без того почти доведенный до предела, быстро и бурно кончает, заливая спермой мягкие чувственные губы и покрытые родинками щеки.

Губы Стайлз медленно, одурманенно облизывает сам, а белесое семя со щек Питер собирает на пальцы, давая Стайлзу слизывать.

Стилински довольно щурится, наблюдая за тем, как мужчина поднимается с постели, неспешно застегивая джинсы, и пытается принять сидячее положение, не особо надеясь на еще какую-то ласку.

Но Питер наклоняется к нему, зарываясь пальцами в короткий ёжик волос, и с тихим, довольным рычанием аккуратно прикусывает край челюсти вместо поцелуя.

– Ты изумителен, солнышко.

Стайлз чувствует, как щеки заливаются розоватым багрянцем, пытается что-то пробормотать, в конце концов выдавая:

– Это… Это всё та дрянь, которой ты меня напоил?

Питер, отстранившись, хохочет, довольно оскаливаясь.

– Нет, милашка, “та дрянь” это скорее нечто, в некотором роде усиливающее желания. Например, твое желание быть хорошим мальчиком и говорить правду. Или твое желание переспать со мной.

– Я не хороший мальчик, – огрызается Стайлз, исподлобья глянув на Питера.

– Но ты хотел бы им быть, Стайлз, – Питер садится на край кровати, собираясь что-то еще сказать, но поворачивается к входной двери за секунду до того, как свою мелодию противно продребезжит дверной звонок.

– Это Луи, – Стайлз закрывает лицо ладонями, мучительно краснея. – Или кто-то из соседей… я так орал…

– Это не мистер Луиджи, – Питер уверенно качает головой. – И не соседи. Люди, снимающие жилье за такие деньги должны обладать поистине стальными нервами.

Стайлзу хочется спросить, откуда Питер знает, сколько Луи берет за квартиру, но внезапно он догадывается, кто еще может позвонить в квартиру в восемь утра, и от этого становится очень страшно.

– Сиди тихо, солнышко, – Питер потягивается, поднимаясь на ноги. – И не пытайся сбежать через окно, иначе я лично позабочусь о том, чтобы ты сломал ноги. Во время или после – не важно, лапушка.

========== Часть 2 ==========

Стайлз верит произнесенным мужчиной словам безоговорочно – тут сложно не поверить, таким тоном они произнесены.

Поэтому только быстро и тихо одевается, стараясь не обращать внимания на доносящийся от входной двери приглушенный рык – словно там наметилась небольшая сходка любителей охотничьих собак.

– Ну вот и поговорили, – резюмирует Питер, возвращаясь в комнату и снова садясь на кровать.

Несмотря на страх, беспокойство и полную отстойность ситуации, Стайлз еще успевает пару раз облизать взглядом голый торс мужчины прежде чем тот накинет свою футболку.

– Тебе есть где отсидеться пару дней, лапушка? – Питер смотрит насмешливо, будто угадывая душевные метания Стилински. – Не хотелось бы, чтобы тебе выдрали глотку на фоне нашей старой приятельской вражды с твоим нанимателем.

– Ну… да, – Стайлз сразу думает об Айзеке, потому что у него есть съемная квартирка, в которой он живет один, в отличие от Скотта, и он определенно не будет против. – Тем более, Луи все равно меня выкинет за неуплату.

– Не смеши меня, солнышко, – мужчина весело скалится, поднимаясь с кровати и подходя к письменному столу, стоящему у окна.

Стайлз издает какой-то протестующий звук, когда его пальцы смыкаются на ручке именно того ящика, куда Стилински сегодня ночью спрятал свой трофей.

– Кроме Девкалиона в этом городе никто все равно не купит у тебя эту дрянь, – Питер закатывает глаза, открывая ящик и вынимая оттуда шкатулку. – Да и вообще, ты ведь должен понимать, что воровать нехорошо, Стайлз. Во всяком случае, у меня.

– А у остальных типа можно, – язвит Стайлз, хмуро наблюдая за тем, как мужчина проверяет содержимое шкатулки.

– А у остальных типа не так опасно, – передразнивает его Питер, захлопывая шкатулку и снова подходя к кровати, на которой сидит Стилински. – Можешь вернуться дня через три-четыре, лапушка. Уже будет не опасно.

– Я могу о себе позаботиться, – огрызается Стилински, уже совсем отошедший и от оргазма, и от испуга.

Питер так выразительно оглядывает и его, и стаканчик из-под кофе, и развороченную постель, что Стайлз сдается и отводит взгляд.

– Солнышко, вот и позаботься о себе в ближайшие три-четыре дня, хорошо? – Хейл наклоняется к Стайлзу, снова ловя его взгляд. – Умничка. Чтобы к полудню тебя здесь не было. Или жди куда менее приятных, чем я, гостей.

Стайлз провожает Питера взглядом до двери, думая сразу о сотне различных вещей, но, тем не менее, не забывая напоследок обласкать взглядом идеально-широкий разворот плеч и обтянутую тонкой футболкой спину.

Как бы там ни было, а фантазия с сексом прямо на прилавке все еще лидировала в списках стайлзовых заветных желаний.

Несмотря на страстное желание Стайлза остаться дома просто назло всему миру, послушаться Питера – единственный правильный вариант, который гарантирует ему сохранность костей и жизни, это Стайлз, в общем-то, понимал.

Понимал, что влезать в эти странные ритуальные игрища не стоит и вообще, раз предоставили лазейку – надо ей пользоваться. Единственная, пожалуй, проблема – это Луиджи, которому нечем заплатить, и Стайлз решает воспользоваться всем своим обаянием чтобы, во-первых, уговорить Луи подождать с оплатой еще денек и, во-вторых, одолжить денег у Айзека, что было не слишком удачной идеей, учитывая, что Айзек перебивался случайными приработками, а вообще был перспективным, но удивительно небрежно относящимся к деньгам художником.

В общем, денег у Айзека не водилось.

– Куда собрался? – Луи выныривает из своей квартиры Стайлзу навстречу на первом этаже, и что-то в его взгляде Стайлз замечает такое… любопытствующее. И тут же вспоминает, как несдержанно орал час назад, пластаясь под красивым мужиком, втрахивающим его в постель.

– Луи, послушай… – Стайлз делает глубокий вдох, собираясь с мыслями.

– Нет, это ты послушай, – Луиджи скрещивает руки где-то в районе круглого живота, с интересом разглядывая Стайлза. – Вот ты просто скажи мне Стайлз, как, подцепив такого богатенького любовничка, ты умудряешься снимать квартиру у старика Луиджи, м? Да мне неловко было, честное слово! Люди, которые снимают у меня квартиры не спят с людьми, которые ездят на таких машинах! Ай.. – Луи отмахивается, в своей голове, видимо продолжая этот увлекательный монолог.

– Ты ему ключи дал? – осторожно уточняет Стайлз.

– Ну конечно дал, глупый мальчик. Луи знает толк в романтике. Кофе в постель и отличный утренний секс – залог крепких и счастливых отношений. А деньги за два месяца за квартиру – залог крепких и счастливых отношений со мной, – самодовольно добавляет итальянец, кивнув.

Стайлз удивленно моргает.

– Он заплатил за мою квартиру? Это ты! Ты сказал, что у меня за квартиру неплачено!

– Да, – легко соглашается Луи. – А, да. Твой Питер просил тебе передать, что ты скрытный маленький засранец.

– Господи, я живу в аду, – вздыхает Стайлз, еще раз внимательно оглядывая Луиджи и убеждаясь, что Питером он очарован напрочь и бесповоротно. – Мне нужно уехать, Луи, я вернусь дня через три, ладно?

– Конечно, Стайлз, – Луиджи театрально взмахивает рукой. – Хоть на все два месяца, – добавляет с очаровательно корыстной улыбкой, заставляя Стайлза рассмеяться.

И даже вполне дружелюбно попрощаться с Луи, несмотря на то, что тот дал ключи от его квартиры буквально незнакомому человеку.

С остатков денег Стайлз покупает несколько бутылок пива и пару пачек чипсов, доезжает до нужной станции, и, только уже стуча в дверь Айзека все-таки понимает, что, например, денег у друга одалживать не придется.

И это хорошо, потому что Айзек бы наскреб, но потом сам сидел бы месяц голодный. Может, конечно, его бы прикармливал его парень, с которым Стайлз еще не был знаком, но, зная круг общения Айзека, Стайлз в этом сильно сомневался.

– Я открою-открою-открою, – звучит из-за тонкой, словно картон двери, и несколько секунд ключ шкрябает по расхлябанным внутренностям дверного замка, пытаясь привести механизм в действие. – Стайлз!

– Я поживу у тебя пару дней? – без прелюдий спрашивает Стилински, и, получив в ответ утвердительный кивок, проходит внутрь крохотной квартиры.

– Все в порядке? – уточняет Айзек, чуть более взъерошенный и мятый, чем обычно, и, обернувшись, сообщает вглубь квартиры:

– Это мой друг, Стайлз, я рассказывал тебе про него… Рассказывал?

– Рассказывал, – из студии, которую не видно из коридора, доносится смутно знакомый Стайлзу голос.

– Помнишь, я тебе рассказывал про Дерека? – Айзек воодушевленно помогает Стайлзу стянуть рюкзак и забирает из его рук пакет с пивом, пока Стилински разувается и вешает куртку.

– Это который модель? – уточняет Стайлз.

– Ну он не модель, – морщится Айзек, вздохнув. – Я просто попросил его позировать…

– Я уже слышал оду его божественному телу, – тихо хихикает Стайлз, получив подзатыльник от покрасневшего Айзека. – Ладно, ладно, пойдем знакомиться.

Нет, ну мало ли людей в Нью-Йорке по имени Дерек? И мало ли чей голос может показаться знакомым?

Но везение Стайлза Стилински именно таково, что это тот самый Дерек, которого Стайлз облил водой в пригороде и который чуть ли не нарычал на него в антикварной лавке на другом конце города.

Тот самый Дерек, которого Айзек рисует уже третий или четвертый месяц и никому не показывает ни наброски, ни картины, даже Стайлзу. Тот самый Дерек, в которого Айзек влюблен по уши и которого называет самым чутким, ласковым и внимательным человеком на свете.

Стайлз тихонько охреневает, на самом деле, от диссонанса сейчас разворачивающегося у него в голове.

Хотя взгляд Дерека говорит “о господи, это снова ты, за что мне это?” – он молчит, чтобы не расстраивать Айзека, и это достаточно самоотверженно и даже чутко с его стороны.

– Здрасте, – Стайлз сначала неловко взмахивает рукой, затем протягивая её для крепкого, почти угрожающего рукопожатия.

– Привет, – отвечает Дерек, внимательным взглядом окидывая Стайлза. Даже наклоняется немного ближе и будто принюхивается – Стайлз чувствует себя очень неуютно, еще и от того, что Дерек выглядит немного удивленным.

– Стайлз поживет у меня пару дней, – сообщает Айзек, поднимая свои лучистые голубые глаза на Дерека, внимательно рассматривающего его.

– Конечно, котенок, – в конце концов выдает Дерек таким нежным, но не приторным тоном, что Стайлз сам для себя признает – он восхищен Дереком.

В следующее мгновение молодой мужчина наклоняется к Айзеку, обнимая его широкой ладонью за затылок, и тянет ближе к себе, целуя неспешно, вдумчиво и немножко демонстративно.

Будто права заявляет, при этом ласково перебирая пальцами путающиеся золотистые кудряшки Айзека.

Айзек млеет в его руках, блаженно прикрывая глаза, и поэтому не замечает короткий, брошенный Дереком на Стайлза взгляд из разряда “сделаешь что-то не так – убью”.

Хейлам, почему-то, хочется верить, когда они что-то говорят или подразумевают. Особенно, когда угрожают.

Дерек еще раз целует Айзека, на этот раз мягко лизнув приоткрытые губы, что-то шепчет юноше на ухо и, попрощавшись со Стайлзом, выходит из квартиры, оставляя после себя предупреждающим напоминанием пряно-острый, терпкий запах дорогого парфюма.

– А-ахренеть, – вздыхает Стайлз, садясь на продавленный узкий диван.

– Я знаю, – Айзек еще секунду влюбленно смотрит в сторону входной двери, затем встряхивается и расставляет на столе принесенные Стайлзом банки.

– Ну, я не совсем про это, – поясняет Стилински, забирая лишние банки и относя их в холодильник. – Хотя это тоже… Ты мне не покажешь твои картины с ним?

Айзек упрямо мотает головой, доставая тарелку для чипсов и кидая Стайлзу визитку доставки пиццы.

– Ла-адно, – тянет Стилинси. – Но я не про то, я про то, что… Господи, Айзек, я был уверен, что ты встречаешься с одним из этих полуголодных, нищих мальчиков-моделей… А Дерек… Твой Дерек, он… Ну он реально богатый парень…

– Наверное, – покладисто соглашается Айзек. – Машина у него классная.

– А у его дяди крутая антикварная лавка… Боже, я видел цены!

– О, так ты знаком с Питером? – Лейхи удивленно приподнимает брови.

– Угу… Ну… я вроде как ограбил его вчера вечером, – признается Стайлз, глядя в округлившиеся глаза Айзека. – И – нет, у тебя я прячусь не от него, с ним мы вроде все уладили… В общем, мне много чего нужно тебе рассказать.

– Это точно, – соглашается Айзек, усаживаясь на диван и подбирая под себя ноги, приготовившись слушать очередную увлекательно-жуткую историю из жизни Стайлза Стилински.

Айзек – благодарный слушатель. Он не считает Стайлза сумасшедшим, даже когда тот рассказывает про громадного волкопса, гнавшего его через весь район. Он не считает Стайлза законченным уголовником и плохим парнем, когда тот рассказывает про свои мелкие незаконные делишки, внезапно обернувшиеся огромным пиздецом.

Он только комментирует, что Питер просил перенести вчерашний ужин на семь часов, а в половину девятого уже уехал, сославшись на дела.

– Так что он уже явно был в курсе, что ты что-то замышляешь, – резюмирует Айзек, неспешно допивая свое пиво. – И еще, знаешь… Дерек сказал, что его дядя очень… недоверчивый человек. И что он наверняка собрал на меня полное досье, как только узнал, что Дерек с кем-то встречается…

– И что? – не совсем въезжает Стайлз.

– И то, что ты мой единственный друг, Стилински, – Айзек демонстративно закатывает глаза, явно удивляясь недогадливости обычно шустро соображающего Стайлза.

– И он наверняка уже знал все про меня, когда я еще только зашел в его магазин?.. – Стайлз медленно приоткрывает рот, прокручивая в голове события последних дней с нового ракурса. – Ну, может и не все, но чем я “зарабатываю”, где я живу… Блядь, я попал в какие-то мафиозные разборки…

– Ну это навряд ли, – не совсем уверенным тоном успокаивает его Айзек. – Я не думаю, что Дерек и Питер как-то…

– Ты просто не видел того мужика, который заказал мне спереть эту хрень из магазина. Господи, да таких браслетов в каждом переходе по двести штук продается, а тут какой-то великой важности секрет. Что за херня?

– Ну, друг, знаешь… Иногда важна не сама вещь, а её история, – глубокомысленно проговаривает Айзек, безмятежно глядя на прикрывшего глаза Стайлза.

– Хрен с ними… Просто хрен с ними. Я просто поживу пару дней у тебя, а потом заберу вещи и съеду на другой конец города.

Айзек смотрит на друга с неизмеримым скепсисом.

– Знаешь, если он нашел тебя как не особо его интересующего лучшего друга парня, с которым встречается его племянник… – Айзек выразительно замолкает.

– Тебе не кажется, что ты должен меня поддерживать, реалист хренов? – возмущается Стайлз под веселый смех друга, и, закончив картинно возмущаться, приваливается плечом к плечу Айзека, устало вздыхая.

– Пересиди, конечно, у меня, – покладисто соглашается Айзек. – Вдвоем веселее будет.

– Дерек твой сердиться не будет? Он и так меня недолюбливает…

– Он не любит ходить в мокрой рубашке, – тихо смеется Айзек, мотая головой. – Хотя, ему безумно идет. Он мне так красочно и неправдоподобно тебя описывал!

– Как жуткое, криворукое чудовище с явными признаками генетического вырождения на лице?

– Ага, – Айзек весело кивает.

– Вот именно так он на меня и смотрел, да. Я все это видел в его глазах.

– Дерек не будет сердиться, – в конце концов произносит Айзек. – Он никогда на меня не сердится. Только заботится…

– Ну, я считаю, что это замечательно, – кивает Стайлз. – Если твой бойфренд не собирается перегрызть мне горло за то, что я плохо на тебя влияю… Это уже большой плюс, учитывая то, как складываются события в моей жизни последние несколько дней.

***

У Айзека всегда живется легко – если недолго. Стайлз выходит на работу, проводит почти сутки на ногах за жалкую денежную подачку, которой едва хватает на пиво, обнаруживает вечером у Айзека очередное сборище фанатеющих от него девочек-моделек, общество которых Айзек принимал скорее как неизбежное зло, чем как какой-то плюс своего призвания.

Стайлз девочкам не нравится – он нихуя не возвышенный, не разбирающийся в искусстве и не восхищающийся худосочными девчонками, поэтому они довольно быстро собирают вещички и уходят, на прощание каждая расцеловав Айзека в обе щеки.

Айзек выглядит после того вымотанным и долго умывается, смывая со щек слои блеска для губ.

– Вот кого тебе нужно познакомить с Дереком, – фыркает Стайлз, привалившись спиной к дверному косяку в ванной и лениво и сонно пережевывая кусок упертого с работы гамбургера – гамбургеры с работы Стилински не любил, мучился от них изжогой, но они были самой доступной для добычи едой. – Он бы их быстро распугал своими грозными бровями… Ну или они бы его облепили со всех сторон, и тогда мы бы его больше не увидели… Нет, не знакомь… никто не заслуживает такой участи…

– О, кстати! – Айзек отрывается от попыток соскрести жирный, размазывающийся по коже блеск со щеки, и смотрит на Стайлза через отражение в зеркале. – В холодильнике есть какая-то нормальная еда, Дерек и на тебя принес. Там что-то… Ну, что-то вкусное, в общем, я не читаю названия ресторанных блюд обычно.

– Дерек носит тебе еду? – удивленно уточняет Стайлз, передумывая откусывать новый кусок гамбургера. – Из ресторана?

– Он говорит, что я питаюсь жуткой дрянью, – Айзек наконец-то справляется со следами косметики и вытирает лицо полотенцем. – И что загнусь от гастрита через пару лет, если не перестану. Ну, я правда чувствую себя определенно лучше. И он находит вкусную еду, даже если она какая-нибудь там… диетическая или полезная.

Айзек будто защищает своего хмурого рыцаря от возможного неодобрения Стайлза, но Стилински, на самом деле, просто тихонько охреневает от всего сказанного, представляя себе, как эта брутальная, небритая и сексуальная гора мышц проводит рейды по ресторанам города, выискивая вкусную и полезную еду для своего нежного маленького художника.

Стайлз, в общем-то, уже готов завопить “благословляю вас, дети мои!” и отдать Айзека Дереку в… в мужья. Это если бы кого-нибудь интересовало мнение Стайлза по этому вопросу.

Еще Стайлза очень интересует маленький, корыстный вопрос – а это у них семейное? Стилински, в общем-то, ни на что не надеялся относительно Питера Хейла, но вопрос мучить не переставал.

Тем более, что запеченная в фольге курица с белыми грибами и каким-то диковинным соусом просто божественна.

Два дня проходят тихо и на удивление спокойно – у Стайлза как раз смена на работе, так что у Айзека он появляется только ближе к ночи, перекусывает тем, что найдет в холодильнике и валится спать. Айзек даже делает набросок его спящего на диване, и Стайлз, весело вопя, носится за ним по всей студии, пытаясь отобрать у друга компромат, где почти с фотографической точностью запечатлены лохматые волосы, измятая футболка, с пятном горчичного соуса почему-то на спине, и сползшие трусы, открывающие вид на усыпанную родинками задницу.

К вечеру следующего дня Стайлз уже забывает про рисунок, так и оставшийся лежать на комоде, и подумывает завтра днем все-таки отправиться в свою квартиру, а потом уже подумать, что делать дальше. Смена на работе заканчивается и сидеть у Айзека над душой не хочется совершенно.

Айзек новость воспринимает спокойно – он так реагирует на большую часть событий происходящих у него в жизни, и с сожалением информирует Стайлза, что сегодня они с ужином должны справляться своими силами, поскольку Дерек уехал по делам из города.

Пока Стайлз, сидя на диване пересчитывает рассыпанную по столу мелочь, вытащенную из всех карманов и заначек – надо ведь напоследок закатить мини-вечеринку, хоть праздновать особо-то и нечего, – Айзек идет открывать дверь после прокатившегося по квартире отвратительного дребезжания звонка.

Питера Стайлз узнает по интонациям Айзека – тот как-то удивленно ойкает, и Стайлз понимает, кто пришел.

– Я ненадолго, – Питер проходит в комнату, с интересом рассматривая Стайлза, который отрывается от разбросанных по столешнице купюр и монеток. – Дерек, знаешь, жутко переживает за твое здоровье, – Питер внимательно оглядывает замершего посреди комнаты Айзека, неловко теребящего край заляпанной красками футболки, и как-то странно тянет носом воздух, словно принюхиваясь – Стайлз уже немного заколебался обращать внимание на эту странную семейную черту, – и добавляет:

– Не зря, впрочем. Пища должна быть здоровой.

Айзек неловко улыбается, бормоча что-то благодарное, когда мужчина опускает на стол пакет из плотной крафтовой бумаги с какой-то витиеватой эмблемой на боку.

Стайлз отгребает мелочевку подальше, поднимаясь с дивана, и бесцеремонно, хорохорясь, заглядывает в пакет, успевая углядеть там несколько фирменных контейнеров и продолговатую, уж точно не пивную, бутылку, до того, как на талию уверенно и цепко лягут сильные пальцы, разворачивая его к Питеру жестом “я делал это тысячу и один раз”.

– Кстати, лапушка, ты можешь возвращаться домой как только пожелаешь, – Питер оглядывает Стайлза каким-то профессиональным, оценивающим взглядом, нахально и очень приятно поглаживая стайлзову поясницу уже под тканью тонкой черной майки.

Стайлз млеет от этого мужика как первокурсница.

Впрочем, он же, вроде как, и должен быть первокурсником?

– Вы, значит, позаботились о том, чтобы меня никто не попытался прикончить, да?

– Да, солнышко, позаботился, – Питер ехидно улыбается, продолжая терроризировать Стайлза нежными прозвищами. – О, а это интересно…

Стайлз успевает только протестующе пискнуть, наблюдая за тем, как Питер отклоняется немного в сторону, подхватывая с шаткого комода вчерашний набросок Айзека. Тот самый, с голой стайлзовой задницей.

– Это вторжение в личную жизнь, – ворчит Стилински так, словно Питер еще не видел его задницу во всей красе и ракурсах.

– Да-да, лапушка, я знаю… – немного рассеянно отзывается Питер, совершенно не обращая внимания на ворчание Стайлза по поводу “ты что, не можешь называть меня по имени?”

– У тебя определенно хороший потенциал, Айзек, – в конце концов выносит вердикт Питер, поднимая взгляд на покрасневшего Лейхи. – Я бы с удовольствием посмотрел более серьезные твои работы… Но не сейчас, – жестом останавливает дернувшегося куда-то Айзека, снова оборачиваясь к Стайлзу и оглядывая его чуть нахмуренную мордашку. – Сейчас мне нужно уходить, мальчики. Передай что-нибудь через Дерека.

Айзек кивает, неслышно бормоча какую-то благодарность, а Стайлз так и остается стоять посреди комнаты с чуть приоткрытым то ли от удивления, то ли от возмущения ртом, все еще чувствуя на спине тепло от чужой ладони, напоследок церемонно поправившей его майку.

– Ты чего такой возмущенный? – безмятежно уточняет уже успокоившийся от приоткрывшихся перспектив Айзек, начиная разбирать принесенный Питером пакет.

– И это что, всё? “Солнышко, лапушка”… и даже задницу не облапал! И ушел!

– Набросок забрал, – информирует друга Айзек.

Стайлз закрывает лицо руками, всем своим видом показывая, что так – еще хуже.

– Ладно тебе, – фыркает Айзек, отмахнувшись. – Он знает, где ты живешь. И сможет тебя найти, даже если ты переедешь. Так что не переживай.

– Нужен я ему, – Стайлз отмахивается, доставая бутылку вина и, неожиданно, штопор со дна пакета. – Штопор, блин… Будто у нас штопора нету…

– У меня нет, – Айзек пожимает плечами, сортируя контейнеры на те, что нужно подогреть и те, что нужно есть холодными. – Я хожу за штопором к Лилу с третьего.

– О. Отлично. Просто отлично, что нам не придется делиться этим вином с Лилу с третьего, потому что я не уверен, что я пил или ел когда-нибудь что-то более дорогое, – Стайлз наблюдает за тем, как Айзек достает с верхних полок на кухне бокалы. – И, блин, мне обидно.

– Что он не облапал тебя за задницу?

Стайлз сдержано кивает, про себя уже начиная придумывать, как бы еще раз, поудачнее, вломиться в антикварную лавку.

========== Часть 3 ==========

В конце концов, снова вламываться в антикварную лавку не кажется Стайлзу такой уж отличной идеей.

Неоригинально уже. Ожидаемо.

Поэтому Стилински решает, что взломать чужую машину – отличный способ продолжить такое необычное, мягко говоря, знакомство.

Взломать, конечно, так, чтобы не похерить что-то из навороченной электроники и тонких внутренних механизмов – за это самый терпеливый человек спасибо не скажет, а Питер на терпеливого ну никак не тянул.

Стайлзу это нравилось. Заводила такая властная уверенность в себе, позволяющая вертеть окружающими как вздумается.

Взломать машину немногим сложнее, чем любой другой замок. Куда сложнее сделать это незаметно, но то, что Питер паркует свою тачку на заднем дворе, где вообще почти никто не ходит, сильно облегчает задачу.

И снова нет сигнализации… Стайлз намерен серьезно поговорить с Хейлом насчет современных мер безопасности, а то мужик со своим антиквариатом, кажется, подзабыл, что сейчас воруют все, что не прибито к полу, не находится под охраной, сигнализацией и видеонаблюдением.