Текст книги "Антиквариат (СИ)"

Автор книги: Чиффа из Кеттари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Часть 1 ==========

– Я умный, я сильный, я справлюсь. Я сильный, я умный, я справлюсь. Я сильный, я умный…

– За квартиру заплати, умник! – доносится с первого этажа, стоит Стайлзу ступить на лестничный пролет.

– Заплачу! – не своим голосом орет Стилински в ответ, коротко и тихо выругиваясь, прежде чем выскочить во двор. Вслед ему летит еще несколько нелестных эпитетов, и, в принципе, Стайлз прекрасно понимает хозяина этой лачуги, потому что Стилински не платит уже целую грёбаную неделю.

Просто денег нет. Совсем, то есть, нет. Нет даже тех, которые он старательно откладывал на колледж, потому что снять халупу без крыс в Нью-Йорке все сложнее, если у тебя нет приличной работы и обеспеченных родственников.

У Луиджи не было крыс, потому что Луи был поваром – пусть и чертовски неудачливым, – и за чистотой в своем доме следил рьяно. Но еще он был эмоциональным итальянцем, так что мало кто выживал у него дольше месяца.

Со Стайлзом они не ладили, скорее просто неплохо уживались. Пока Стайлз платил, а Стилински не платил уже неделю. Крайний срок был девять дней – на десятый Луиджи просто начинал выкидывать вещи неплательщика на улицу, ни капли не заботясь об их сохранности.

На работе оштрафовали – всё по плану, в этой дешевой пародии на Бургер Кинг вместо ежемесячных премий выписывают ежемесячные штрафы, и хрен его знает, почему Стайлз до сих пор не сбежал оттуда и не нашел себе работу получше. Просто нет времени на это. Нет времени поднять голову, оглядеться, попытаться углядеть хоть какой-то шанс. Да и талантов, как кажется Стайлзу, особых у него нет.

Планирование мелких ограблений это ведь не тот талант, с которого можно легально прокормиться? Во что-то масштабное нужно вкладываться, для этого нужны деньги, надежные люди. А качественно обнести шикарную квартирку так, чтобы и не особо стыдно было перед богатенькими баловнями судьбы, это Стайлз умел и в одиночку.

Навряд ли конечно отец, который был шерифом в провинциальном городке, думал о том, что его знания о преступлениях, их сокрытии и распутывании пригодятся Стайлзу вот в таком вот виде.

Но отец мертв уже два года, Стайлз чертовски задолбан жизнью и голоден, а на примете у Стилински как раз появилась одна дамочка в туфлях за пять штук и с привычкой не закрывать даже свою шикарную тачку.

Собственно, Стайлз за ней приглядывал все свои выходные в последний месяц, с завистливым вздохом наслаждался её привычкой оставлять где попало вещи – от помады в золоченом – или золотом? – футляре, до баснословно дорогого мобильника. На бизнес-вумен Кали – Стайлз однажды услышал, как к ней так обращается её приятель, человек-гора, похожий на профессионального боксера, – совершенно не была похожа, но Стайлзу, если честно, было совершенно плевать, с чьих денег живет красотка с берегов Аравийского моря, Стайлз хотел бы тоже немного пожить с этих денег.

Выудить из карманов прохожих пару десятков баксов, проходя по шумной улице – плевое дело. Доехать почти до пригорода – дело еще сорока минут, в течение которых можно наслаждаться упавшей на душу классической музыкой – а всё Луиджи со своими итальянцами. Кавалини, Паганини, Верди, ну кто бы мог подумать, что доносящиеся денно и нощно с первого этажа мелодии так заворожат Стайлза, всегда считавшего саундтрек из Скайрима великолепным образцом классической музыки.

Красотка жила почти в пригороде, в вычурном, но не очень большом особняке, Стайлз думал, что это, скорее всего, не основное её место жительства. Жила одна – никого больше выходящим из дома Стайлз не видел, кроме немногочисленной прислуги, с которой Стилински не решился заговаривать.

Вообще Стилински как бы два раза в неделю постригал газон в доме напротив, у немного поехавшей старушки-кошатницы, иногда принимающей Стайлза за внучатого племянника, а иногда за разносчика пиццы.

Платила она Стайлзу тем не менее регулярно и, наверное, даже давала бы ему ту сумму, которую он называл, не полагаясь на свою неверную память, но у Стайлза все-таки всегда были кое-какие принципы.

Нельзя грабить сумасшедших старушек, окей?

А вообще, сегодня день Х. После стрижки газона, двойного американо, помощи Скотту – лучшему другу – в ветклинике неподалеку и, если повезет, какому-никакому обеду. По вторникам Кали уезжает из дома на четыре с половиной часа – Стайлз уже месяц проверяет.

А сегодня вторник.

***

В какой момент всё катится в задницу Стайлз не замечает. Наверное, все начинается с того момента, как Стайлз выливает полбутылки упертой из супермаркета газировки на пиджак и без того не слишком доброжелательного мужика стоящего возле того самого супермаркета, не подходящего ни ему самому, ни его клевой спортивной тачке по статусу. Хотя кто знает, за каким хреном его сюда занесло.

– Криворукий ты щенок, – проникновенно проговаривает мужчина, брезгливо кривясь, и Стайлз по-настоящему рад, что упер не колу, а простую воду без всяких добавок.

Наверное только поэтому он уходит с этой парковки без увечий – холодный, неприязненный взгляд мужчины не предвещает ничего хорошего, но он сдерживается, стаскивая пиджак и кидая его в салон машины. Промокший рукав рубашки липнет к рельефно очерченному бицепсу, и Стайлз забывает на секунду, что нужно свалить и не раздражать жертву его вечной неуклюжести.

– Высохнет, – Стайлз кивает на рубашку. – Извините.

– Иди нахрен, – все так же проникновенно отвечает мужчина, снова глянув на Стайлза так, что тот сам себе признается, что он криворукий щенок.

Хотя это не совсем честно обвинять незнакомого мужика в том, что Стайлза поймал уже на выходе из особняка восточной красотки судя по всему хозяин этого особняка. Самое убогое в происходящем то, что на нем непрозрачные черные очки, как у слепого, и он держит Стайлза за шкирку. Как криворукого и никчемного щенка.

– Так-так-так, – хватка у него слишком сильная, чтобы можно было попробовать вырваться. Хотя Стайлз еще думает об этом, надеясь, что во время своей попытки сбежать не приложит случайно хозяина дома виском о мраморные ступеньки – Стилински просто чувствует, что ему сегодня именно настолько везет. Терзания его лишаются всякого смысла, когда с разных сторон к нему неожиданно и не совсем понятно откуда подходят еще двое – совершенно одинаковые, крепкие парни, по знаку слепого подхватившие Стайлза под руки и, буквально оторвавшие его от земли.

Слепой прекрасно ориентируется в нешироких, заставленных всякими безделушками коридорах, только по мимолетным признакам можно понять, что он ничерта не видит. Парни несут Стайлза за ним, практически боком, потому что иначе втроем они просто не проходят по коридору. Это одновременно нелепо, смешно и страшно, и Стайлзу до тошноты обидно так странно и тупо попасться из-за нескольких побрякушек и пачки баксов.

Но, блин, кроме девчонки никого в особняке не было! Весь месяц!

– Итак, молодой человек, – мужчина останавливается напротив небрежно усаженного в кресло Стайлза, вскользь проводя пальцами по его лицу. – Вы решили ограбить нашу прекрасную юную леди? Хорошо, что Кали здесь нет, она бы вас прикончила на месте, юноша.

Стайлз почему-то чувствует, что он не лжет и даже не преувеличивает. И это не метафора. Стайлз отчетливо чувствует, что конкретно влип.

– Сам вывернешь карманы, или тебе организовать помощь? – коротким, резким движением руки слепец распрямляет складную трость, складывая на набалдашник обе руки. Кто-то из близнецов, сделав полшага назад, наконец-то включает свет – от этих сумерек, едва разбавленных светом уличных фонарей, Стайлза уже начало потряхивать.

Хотя все-таки не от этого, конечно.

– Я просто… просто в сложной жизненной ситуации, – как можно спокойнее произносит Стилински, прекрасно понимая, что уходить в глухую несознанку в данной ситуации бесполезно. И слёзы с соплями распускать не поможет. Нужно попробовать спокойствие, насколько хватит выдержки.

– Времена сейчас непростые, молодой человек, я согласен, – слепец кивает с каким-то ироничным сочувствием на грани с издевкой.

Стайлз послушно выворачивает карманы, выкладывая деньги, несколько тонких золотых колец, пару сережек, и еще одну непарную, золотую, кажется, цепочку с кулоном и зеркальце в перламутровой оправе.

– И надолго бы тебе этого хватило, юноша? – мужчина задумчиво ощупывает Стайлзову добычу, перебирая побрякушки и будто даже пересчитывая купюры.

– За квартиру заплатить, – честно откликается Стайлз. – Пожрать нормально. До следующей зарплаты дотянуть.

– Какие у тебя скромные запросы, – с каким-то даже разочарованием вздыхает слепой. – Никакого размаха, никакой романтики, не так ли, мальчики?

Мальчики издают какое-то невнятное мычание, явно не слишком понимая, что от них требуется.

– Довольствуешься малым, значит. Ну что ж, я не слишком хорошо разбираюсь в современном американском законодательстве, но наверняка тебе на какое-то время предоставят и жилье, и еду, и работу.

Стайлз очень, очень сильно старается не паниковать.

– Я ведь все вернул, сэр. И я знаю, что брать чужое – скверно, но…

– Ты просто оказался в сложной жизненной ситуации, – с легким ехидством заканчивает за него слепец. – Да, я понял, мальчик… Как тебя зовут?

– Стайлз, – неохотно признается Стилински.

Мужчина молчит секунду.

– И кто только так детей называет. Впрочем, это не слишком важно. Стайлз, значит. Не хочешь в участок?

– Не хочу, сэр.

Длинные сухие пальцы задумчиво постукивают по металлическому набалдашнику трости. Близнецы по обе стороны от Стайлза одновременно задерживают дыхание, будто готовясь к чему-то. Стайлз пытается вспомнить хоть какую-нибудь молитву, но в голову лезет только что-то из глубокого детства, на польском, выученное в гостях у бабушки.

– Тогда ты наверняка согласишься выполнить кое-какую работу для меня, молодой человек.

– Наркотики? – севшим голосом уточняет Стайлз.

– Наркотики? – переспрашивает слепой, нахмурившись. – Нет, юноша, дело, скажем так, как раз по твоему профилю. Я, вообще-то, поражен тем, что тебе почти удалось уйти из этого дома незамеченным. У тебя явный талант.

– Вы хотите, чтобы я кого-то ограбил? – Стайлз пожимает плечами, признавая, что особо деваться ему пока что некуда. – Не банк, я надеюсь?

– Нет, мистер остроумие, не банк. Для банка ты недостаточно умел, а я недостаточно примитивен. Мне нужно, чтобы ты кое-что забрал из небольшой антикварной лавки… – мужчина поворачивается к одному из близнецов, требовательно прищелкивая пальцами.

– Послезавтра, – гудит тот в ответ на незаданный вопрос.

– Значит, до послезавтрашней ночи. Можешь прихватить там что-то для себя, в качестве… не знаю, платы, компенсации, мне все равно.

– Вы хоть представляете, как охраняются антикварные лавки? – Стайлз устало вздыхает, потому что – да, он представляет. Антикварные побрякушки небольшой ценности – лакомый кусочек. Что-то серьезно так просто не продашь, а вот на пригоршню старых монет можно и пожить месяцок.

– Не эта, – мужчина качает головой, одновременно будто рассматривая Стайлза. Хотя на самом деле, Стайлзу кажется, что к нему принюхиваются. – Её хозяин несколько… старомоден, что ли, в этом плане. Не любит электронику. И вообще довольно беспечен, когда дело касается охраны.

– Слабо верится, – ворчит Стилински, мгновенно затихая, чувствуя, как неуловимо начинает меняться настроение слепого.

– Мне нет особой выгоды посылать тебя туда, чтобы ты попался, Стайлз. Поэтому я более чем уверен, что для тебя это реально. И запомни, мальчик, если ты не справишься – я найду тебя и убью. Если попытаешься от меня скрыться – я найду тебя, буду долго мучить и убью. Просто выполни небольшое поручение и разойдемся совершенно незнакомыми людьми. Я даже куплю у тебя то, что ты прихватишь там помимо моего заказа, чтобы ты не носился по ломбардам и не светил антикварные побрякушки где ни попадя. Я доступно объясняю?

– Доступно, сэр… – Стайлз еще немного заглядывается в сторону мысли о побеге нахрен из города. Вот только денег у него нет, бежать ему некуда, а задание, вроде как, не слишком-то и опасное. И не очень сложное. И денег можно немного заработать. И успеть заплатить Луиджи до начала девятых суток неуплаты.

– Итан и Эйдан тебе все объяснят, – мужчина поочередно кивает на близнецов и Стайлзу становится просто безумно интересно – действительно ли он их различает, или парни просто не обращают внимания, когда начальник ошибается. Или они всегда становятся на одни и те же места? Или…

– На расходы, – хмыкает слепой, кидая на стол стодолларовую купюру. – Веди себя хорошо, щеночек.

Стайлз почти что перестает дышать, когда мужчина наклоняется к нему, как-то странно принюхиваясь.

– Мальчики выдадут тебе остальную информацию. И проводят домой. Не теряйся, щеночек, – слепой почти что ласково, но тем не менее достаточно болезненно похлопывает Стайлза по щеке, и отстраняется, кивая близнецам.

Те все так же синхронно и организованно подхватывают Стайлза под руки и практически выносят из дома, закидывая на заднее сиденье одной из стоящих в гараже машин.

Конечно, Стайлз не называет им своего настоящего адреса. Стайлз называет адрес неподалеку и полчаса отсиживается на лестнице трехэтажной развалюхи между третьим и вторым этажом, дожидаясь, пока машина близнецов уедет и пока сердце хоть немного успокоится.

***

Утром небо затягивает привычными Нью-Йорку свинцовыми тучами, поднимается ветер – все признаки того, что вот-вот разразится очередной ливень. Стилински это совсем не радует, но делать нечего – ближе к полудню, отоспавшись, он тратит остатки мелочевки на завтрак в ближайшей забегаловке и разменивает сотку в метро.

Антикварный магазин достаточно далеко от станции, поэтому Стайлз успевает неслабо заебаться и замерзнуть, пока топает по переплетениям переулков, кутаясь в толстовку, плохо спасающую от промозглого сырого ветра.

Дождь начинает накрапывать еще когда Стайлз только видит неброскую вывеску в другом конце улицы, а к тому времени, пока Стайлз доходит до магазина капли становятся все более крупными, холодными и не предвещающими ничего хорошего. Стайлз успевает нырнуть в магазинчик как раз с первым раскатом грома, гулкой барабанной дробью прокатившимся над городом.

Внутри немного прохладно и пахнет почему-то деревом – не приторно-едким освежителем для воздуха, а именно хорошим, сухим деревом, даже как-то уютно. Стайлз беспокойно оглядывается, прекрасно понимая, что он, вообще-то, никак не выглядит презентабельным покупателем, а заодно осматривает помещение на наличие камер.

Удивительно, но нет ни одной камеры, никаких признаков сигнализации, а дверь открывается совершенно бесшумно.

– Только не трогай здесь ничего, – рявкает из-за спины смутно знакомый голос.

Стайлз подпрыгивает от неожиданности, разворачиваясь на пятках, и сталкивается взглядом со вчерашним, облитым водой качком. Тот смотрит на Стайлза, кажется, с еще большей неприязнью, чем на той злосчастной парковке, и Стайлзу кажется, что его разорвут в клочки еще задолго до того, как он постарается исполнить свое задание. То есть прямо сейчас.

– Ты распугаешь мне всех клиентов, племянник, – интонации второго мужчины, подошедшего к Стайлзу откровенно насмешливы. Стилински неловко улыбается красивому статному мужику с ехидным прищуром.

– Этот твой клиент не в состоянии справиться с бутылкой воды и собственными руками.

– Ну что ж, – хозяин магазина задумчиво хмыкает, кивая куда-то в сторону, приглашая родственника за собой. – Я думаю, ты его достаточно напугал. Постарайтесь ничего не расколотить, юноша.

– Я просто дождь пережду минутку, – Стайлз выразительно кивает на улицу, где вода с неба льется настоящей стеной. – Не успел больше ни до куда добежать.

Получив одобрительный кивок, Стайлз отходит чуть в сторону, пропуская только что вошедшую молодую пару. С нового места открывается хороший вид на прилавок, заставленный разнообразными шкатулками, вазами и какими-то фигурками разной степени привлекательности. В одной из шкатулок, судя по инструкциям, и находится то, что Стайлзу необходимо “забрать” – невзрачный браслет из деревянных бусин и коричневых кожаных шнурков. Первой мыслью Стайлза, когда он увидел фото, было купить подобную побрякушку в переходе, но что-то его останавливало от этой идеи. Наверное, инстинкт самосохранения, который редко и плохо, но все-таки срабатывал у Стайлза.

Стилински аккуратно прогуливается по магазинчику, заинтересованно оглядываясь, и подходит к прилавку, перебирая небольшие, выточенные из камня и дерева брелоки и кулоны в виде животных, выставленные на витрине и явно не имеющие никакого отношения к антиквариату. Заодно Стайлз оглядывает витрину, находя нужную шкатулку взглядом, и прислушивается к негромкому разговору хозяина магазина и его родственника, стоящих неподалеку.

– Может, ты наконец-то соизволишь?.. Я вообще не понимаю, какого хрена я тебя уговариваю, – парень с крутой тачкой хмуро смотрит на дядю исподлобья.

– Ты снова за свое, Дерек? – хозяин магазина отвечает родственнику демонстративным вздохом, не забывая краем глаза присматривать и за клиентами, и за Стайлзом.

– Я не виноват, что вся моя семья состоит из такого мудака, как ты, Питер, – огрызается Дерек. – Я хочу вас познакомить.

– Когда? – хозяин магазина лениво провожает взглядом оживленно щебечущую парочку, выскользнувшую из магазина, и останавливает взгляд на Стайлзе. Впрочем, ненадолго, снова обращая все свое внимание к племяннику.

– Сегодня, в девять. Поужинаем, пообщаемся. Я же знаю, что ты умеешь. Неужели тебе хотя бы банально не любопытно?

– Ты правда думаешь, что я не выяснил уже всего, что меня интересовало? – Питер довольно оскаливается, когда Дерек заливается возмущенным багрянцем. – Ладно, ладно, волчонок, я приду сегодня на ужин… Но только если это не будет домашняя еда. Я не готов.

– В ресторан, – ворчит Дерек, бросив убийственно хмурый взгляд на родственника. – Охренеть, года не прошло…

– Видишь, как хорошо, – меланхолично парирует Питер, подходя к прилавку, облокачиваясь на деревянную столешницу и наклоняясь к Стайлзу. – Что-то присмотрели, молодой человек?

Стайлз нервно передергивает плечами, опуская взгляд на маленькую резную фигурку лисы в своей ладони.

– Не знаю… Что это за камень?

– Это нильская яшма, – мужчина лукаво усмехается, подпирая подбородок ладонью. – Защищает от темных сил. Хотите?

Стайлз растерянно пожимает плечами, пытаясь найти взглядом ценник.

– Два доллара, солнышко, – чуть насмешливо произносит мужчина как раз в тот момент, когда Стайлз находит взглядом ценник с каким-то впечатляющим количеством нулей.

– Ладно, – Стайлз серьезно кивает, вытаскивая из кармана мелочь и отсчитывая два бакса, в обмен на которые получает лисичку на тонкой, но явно крепкой металлической цепочке. – Спасибо.

– Дождь закончился, кстати, – Питер кивает в сторону окна, и Стайлз, глянув на улицу, улыбчиво кивает, еще раз произнося:

– Спасибо. До свиданья.

***

В шесть часов вечера антикварный магазинчик закрывается – внутри гаснет свет, а еще через час откуда-то с заднего двора выезжает крутая тачка – Стайлз не располагает никакими фактами, но ему кажется, что это наверняка машина хозяина магазина.

В любом случае, Стайлзу приходится дождаться темноты – темнеет как раз около половины девятого, так что у Стайлза есть все шансы провернуть свое дело и остаться в живых.

Черт бы побрал этого жуткого слепого ублюдка. Мог бы дать и побольше времени, а не один грёбаный день.

Особых угрызений совести, пробираясь под покровом опустившейся на город темноты, Стайлз тоже не испытывал. Вот в любом случае, Стайлзу будет хуже, чем хозяину антикварной лавки, если Стайлз не выполнит своего задания. Если бы это было дело личного выбора… тогда Стайлз бы, наверное, сменил объект – мужик был определенно симпатичным, доброжелательным, даже сквозь насмешливость, а Стайлз старался не обижать неплохих людей просто так.

Может, поэтому Стайлз больше ничего не берет в магазинчике. Только шкатулку, предварительно проверив её содержимое.

Отсутствие сигнализации не перестает удивлять Стилински, но думать над этим особо не хочется, вообще не хочется здесь задерживаться, поэтому Стайлз аккуратно прикрывает заднюю дверь, замок которой он очень умело, на собственный взгляд, вскрыл, внимательно осматривает её – не хочется, чтобы сюда вломился кто-то еще и вынес все нахрен, и собирается удалиться непринужденной походкой задержавшегося допоздна в городе студента.

Но когда Стайлз оборачивается, он видит перед собой огроменную мохнатую псину, с большим интересом рассматривающую его.

Огромную, с длинной мордой. Очень похожую на волка. Охрененно похожую на волка – но Стайлз вполне отдает себе отчет в том, что волки не водятся в Нью-Йорке.

Впрочем, от этого не становится легче.

– Хороший песик, – помертвевшими губами бормочет Стайлз, по стеночке обходя собаковолка. – Хороший. Стайлз сейчас просто тихонечко уйдет, да? Ты же не против? Я тощий, во мне сожрать нечего, я тебе не понравлюсь…

Собака выразительно оскаливает клыки, наклоняя лобастую голову, и приближается к Стайлзу медленным, дразнящим шагом, будто собираясь погоняться за намеченной жертвой.

В данном случае Стайлза почти устраивает этот план.

Вместо того, чтобы выйти на центральную улицу, он срывается вглубь дворов, ловко перепрыгивая через различные мусорные пакеты, бордюры, выбоины в асфальте и прочие препятствия. Собака не отстает – бежит вслед за ним, ровно, быстро и легко, порыкивает иногда – азартно, как-будто даже весело.

Стайлз долго петляет по дворам, избегая освещенных улиц – там его как пить дать тормознут копы и ему придется долго и безуспешно объяснять им, откуда у него в рюкзаке антикварная шкатулка.

Как только представляется возможность Стайлз залетает в какой-то многоквартирный дом, закрывая за собой входную дверь. Собака и не пытается проникнуть внутрь – принюхивается какое-то время под дверью, а потом затихает. Стайлз ждет еще несколько минут, а потом тихо бормочет:

– Не-ет, Стайлз не дурак… Стайлз через дверь не пойдет…

Выждав еще минут пять Стилински на цыпочках отходит от двери, открывает подъездное окно, выходящее на другую сторону дома, и выпрыгивает на потрепанный и замусоренный газон перед домом.

Псина встречает его довольным оскалом, тихо рыкнув, чтобы привлечь внимание слишком вдохновленного своей хитростью Стайлза.

Уже через мгновение Стайлз оказывается спиной на пресловутом газоне, а тяжеленная собачья туша стоит у него на груди передними лапами и сердито рычит, скаля клыки у самого лица.

Стайлз все еще не кричит и не зовет на помощь, хотя сейчас, кажется, уже должно быть глубоко параллельно, что случится со злосчастной шкатулкой. Но где-то в глубине души Стилински все еще надеется на какой-то благополучный исход.

Интуиция его редко подводит – пёс принюхивается еще с минуту, и отступает в сторону, как-то брезгливо-насмешливо фыркнув.

Стайлз осторожно отползает на несколько футов, кое-как поднимается на ноги, и дает деру оттуда.

***

Стилински совершенно не помнит, как добрался до дома, как проскользнул мимо Луиджи, как раздевался и падал на постель. Помнит только, что отлежавшись пару часов и успокоив колотящееся где-то в глотке сердце, принял душ и замотался в одеяло с головой, смутно надеясь, что все, происходившее с ним в последние пару дней, было тяжелым и дурным сном.

В любом случае, Стайлз точно был уверен в том, что закрывал дверь.

Поэтому проснуться от чьего-то ласкового, с ехидцой, голоса над ухом точно не было у него в планах.

Стайлз какое-то время нечленораздельно мычит, справедливо полагая, что ему все снится, но тот же голос снова произносит:

– Вставай, солнышко, нас ждут великие дела.

И кто-то достаточно аккуратно встряхивает Стайлза за плечо, попутно выпутывая из одеяла.

Стилински шарахается на другой край узкой кровати, отгораживаясь от сидящего на краю постели мужчины своими голыми острыми коленками.

По комнате разливается запах кофе со сливками и карамелью, а мужчина с задумчивой усмешкой рассматривает пресловутые стайлзовы коленки.

– Как вы… Как? Кто…

– Не думаю, что ты успел забыть, кто я, Стайлз, – Питер насмешливо щурится, покачав головой, тянется куда-то, отвернувшись, и через мгновение протягивает Стайлзу высокий стакан с кофейным напитком. – Тебе стоит взбодриться. И – меня впустил хозяин дома после непродолжительного, но убедительного разговора.

– Он жив? – на всякий случай уточняет Стайлз.

Мужчина со вздохом закатывает глаза, и указывает на валяющуюся у ноутбука стопку дисков.

– Я рад, что ты увлекаешься классикой американского кино, но, судя по всему, “Крестный отец” произвел на тебя слишком большое впечатление. Да, солнышко, он жив, здоров и совершенно о тебе не беспокоится.

Стайлз делает большой глоток слегка остывшего кофе, едва не давясь им на последних словах Питера.

– Итак, солнышко, – мужчина придвигается ближе. – Давай начнем с начала. Меня зовут Питер Хейл, я владелец антикварной лавки, которую ты вчера вечером ограбил, так?

Конечно, Стайлз не думает отвечать честно. Конечно, для начала Стайлз собирается сделать искренне изумленные глаза и спросить: “Ты чего, мужик?”. Может быть сказать спасибо за подвеску-лисичку, которая сейчас, кстати, болталась у Стайлза на шее.

Но вместо этого Стайлз кивает, да еще и угукает – тихо-тихо, виновато, и тут же прячет нос в стакане, делая еще один глоток.

– Не очень хороший поступок, малыш, – все так же мягко продолжает мужчина, делая глоток из своего стакана – у него, судя по запаху, там крепкий черный кофе. – Мне кажется, ты не сам до такого додумался, верно?

– Не сам, – неуверенно признается Стайлз, прекрасно понимая, что больше всего на свете ему бы не хотелось попасть под руку тому слепому, который Стайлзу наверняка будет еще сниться в кошмарах.

– Кто тебя надоумил, солнышко? – Питер по всей видимости допивает свой кофе и ставит стакан на пол, придвигаясь ближе к Стайлзу.

Стайлз засматривается на его руки, облизывая взглядом крепкие запястья и длинные, явно ловкие пальцы. Стайлз чувствует, как возбуждение, кипя, прокатывается по венам, Питер садится рядом, укладывая горячую ладонь на колено Стайлза, отчего тот послушно опускает ноги, вытягивая по постели, теперь отгораживаясь от мужчины одним только стремительно пустеющим стаканчиком с кофе.

Еще Стайлз немного проклинает свою привычку спать в одних трусах.

– Я не хочу рассказывать, – Стайлз мотает головой, когда Питер повторяет свой вопрос.

– Боишься? – Питер понимающе кивает, рассеянно и мягко поглаживая Стайлза по бедру.

От этой почти невинной ласки у Стайлза кровь закипает в венах и устремляется к паху, где заплетается тугой, жаркий узел плохо контролируемого возбуждения.

– Хорошо, малыш, – мужчина наклоняется еще ближе, буквально нависая над вжавшимся спиной в подушку Стайлзом. – Я задам тебе наводящий вопрос. Он слепой?

– Да, – задушенно пищит Стайлз, последним глотком кофе пытаясь прочистить горло.

– Ну вот и все, что мне нужно было у тебя узнать, – мужчина удовлетворенно кивает, и Стайлз успевает углядеть в его холодных голубых глазах хищный, азартный отблеск.

– Что вы со мной сделали? – Стайлз безвольно позволяет Питеру забрать у него пустой стакан, и от следующего прикосновения к голой коже – мужчина удобнее устраивается на постели, властно обнимая ладонями узкие мальчишеские бедра, – выгибается словно от слабого, сладко-острого разряда тока, чувствуя как болезненно-твердый член натягивает ткань трусов.

– Нельзя быть таким доверчивым, лапушка, – мужчина укоризненно качает головой, наклоняясь ближе к Стайлзу и натурально принюхиваясь к его шее, пока ладони неспешно и уверенно оглаживают ребра.

– Кофе, – догадывается Стайлз, не чувствуя ни капли удовлетворения от того, что мужчина довольно кивает, подтверждая его догадку.

– Кофе.

– Вы меня отравили? – на всякий случай уточняет Стилински, с облегченным вздохом наблюдая за тем, как Питер снова смотрит в сторону дисков у ноута.

– Зачем бы мне это делать?.. Ответь мне еще на один вопрос, – мужчина наклоняется к самому уху Стайлза, практически ложась на него всем телом, не обращая внимание на невнятное протестующее бормотание Стайлза. – Давай, скажи мне, солнышко… Хочешь меня?

Тело Стайлза говорит об этом лучше всяких слов. Разгоряченное, отзывчивое, покрытое испариной – касаться его, словно играть на диковинном инструменте.

– Хочу, – против собственной воли, но совершенно искренне признается Стайлз. – Еще в магазине я подумал, что было бы охуенно круто, если бы ты перегнул меня через прилавок и трахнул посреди рабочего дня…

Вот в этом Стайлз не собирался признаваться даже самому себе.

Стайлз давно и четко разобрался с тем, кто Стайлзу так или иначе светит, а кто нет. Питер уж точно никак не светил, поэтому Стилински об этом и не думал.

Ну разве что пока ждал темноты в кафешке неподалеку. Пару раз.

– Какие у тебя любопытные фантазии, милый, – мужчина усмехается, а Стайлз неотрывно следит за скользнувшим по контуру губ языком.

И даже то, что с него снимают белье, не вызывает в нем никакого беспокойства. Кажется, что кожа плавится, и только прикосновения чужих рук дарят удовольствие.

Мужчина длинным, красивым движением стаскивает с себя футболку, расстегивает ремень на джинсах и, расстегнув, приспускает их, доставая большой, рельефно перевитый венками член.

Стайлз слабо поскуливает, не в силах отвести взгляда от ласкающей возбужденную плоть ладони, тяжело пыхтит, облизывает губы и совершенно безвольно откидывается на спину, стоит Питеру прижать его к постели и провести головкой члена между ягодиц, слегка надавливая на сухую, слабо пульсирующую дырку.

Стилински закидывает руки мужчине на плечи, мутно и пьяно смотрит в глаза, чувствуя, как удовольствие сладкой дразнящей щекоткой распространяется по всему телу, поглощая все беспокойство, все страхи и всю неуверенность.

– Боже мой, – несдержанно всхлипывает Стайлз, когда шеи касаются теплые, шершавые губы, безошибочно находя самую чувствительную точку, от прикосновения к которой у Стайлза под веками вспыхивают фейерверки.

Налитая головка продолжает скользить между ягодиц, смазывая чувствительную кожу предъэякулятом, и Стайлз послушно расслабляется, на каждом движении с замиранием сердца ожидая наконец-то проникновения.

– Какой милый мальчик, – Питер приподнимается на локте, тепло дыша в приоткрытые губы Стайлза, и как-то по-особенному проводит большим пальцем под челюстью, немного придавливая, прижимая, мешая Стайлзу нормально вдохнуть.

Разрядка наваливается на Стайлза звенящим снежным комом – оглушает, отдается звоном в резко опустевших стенках черепа. Стайлз спускает так и не притронувшись к себе только от ощущения чужого дыхания на губах, руки на горле и члена между ягодиц.