Текст книги "Oblivion (СИ)"
Автор книги: Чиффа из Кеттари
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Нельзя привлекать внимание… Город маленький, много незнакомых личностей попросту спугнут этого… – Ньют секунду мнется, подбирая слова. – Этого человека. А мантикоры чувствительны к магии, поэтому нельзя просто разбрасываться заклинаниями направо и налево.
– Я уверена, что ты справишься. Что вы справитесь. И все будет хорошо, – Тина нервными короткими движениями поправляет воротник пальто Ньюта, его шарф, мягко улыбаясь, когда он привычно отводит взгляд, избегая прямого зрительного контакта. – Я буду тебя ждать, Ньют.
Ньют сейчас особенно остро понимает, что от него ждут чего-то, что он не в силах пообещать или сделать.
Тина очень хороший друг, но… Ньют неловко улыбается в ответ на её теплую улыбку, аккуратно сжимает её пальцы в ладони, и обещает только, что все и вправду будет хорошо.
Почему-то ему кажется, что Тина не совсем верно поняла его, но у него нет ни слов, чтобы что-то объяснить, ни времени – стрелки часов замирают на восьми часах, когда он берется за дверную ручку и входит в кабинет.
Персиваль сидит за столом, быстро просматривая какие-то бумаги, ставит в конце текста подпись, и переворачивает лист, переходя к следующему документ.
– Присядьте, мистер Саламандер, – Грейвс кивает то ли на стул, стоящий возле стола, то ли на кресло чуть поодаль, и Ньют выбирает кресло, устраиваясь даже с некоторым удобством.
“Опоздал на работу сегодня”, – с нежностью думает Ньют, радуясь, что Грейвс не легилимент. “Из-за меня опоздал”, – мысль не отзывается в голове чувством вины, только еще большей нежностью и тонким, почти незаметным покалыванием в пальцах, этаким преддверием совершенно неуместного возбуждения.
Ньют смотрит на аврора украдкой, из-под челки, стараясь, чтобы тот не заметил его заинтересованный взгляд. Мысли в голове бродят совсем нескромные, совершенно Ньюту не свойственные: о том, как удобно было бы опускаться на колени перед главным аврором, склоняясь к его паху – массивный стол полностью бы скрывал его и никто не догадался бы, что происходит немного ниже столешницы из черного дерева.
О таком думать не стоило, иначе румянец не к месту обожжет щеки. Ньют старается думать о другом, о важном деле, в которое он оказался впутан – и сейчас даже не жалеет об этом, хоть его и пугают открывающиеся перспективы.
Персиваль ставит последнюю подпись, откладывает последний листок и переводит взгляд на Ньютона.
– И какой у нас план, мистер Грейвс? Мы доберемся до места через камин?
– Не совсем, – аврор поднимается на ноги, жестом приглашая Ньюта следовать за собой. – Через камин мы доберемся до Олбани, после этого – на поезде до Стамфорда. Городишко маленький, но ближе всех находится к ферме, куда нам нужно попасть. Волшебников там нет, мистер Саламандер, так что, если вам что-то нужно, лучше говорите сейчас.
– У меня все необходимое всегда с собой, – Ньют слегка встряхивает чемодан, робко глянув на аврора снизу вверх.
Неприятно не видеть в темных глазах ни капли узнавания, но Ньют, конечно, не винит Персиваля за это.
– Тогда в путь. Пункт назначения – трактир “Ведьмино помело” в Олбани. Не перепутайте.
Ньют кивает, зачерпывая в горсть немного летучего пороха, чуть удивляется тому, в какие жуткие рамки американцы загнали себя с этим пресловутым статутом, и шагает в камин вслед за Персивалем.
========== Часть 5 ==========
В Стамфорде жарко, пахнет сеном и лошадьми, а над дорогой, ведущей прочь от крохотной железнодорожной станции, стоит пыльное марево, не собирающееся оседать, хотя запряженная лошадью повозка, треща колесами, прокатилась здесь с полдюжины минут назад.
Несмотря на явную, почти демонстративную бедность, пропитавшую этот город, такие места нравились Ньюту куда больше блистательного Нью-Йорка или Парижа. Здесь все было ближе к природе: и люди, и жизненный уклад.
Это Ньюту было привычнее. Олбани ему не понравился – город довольно большой, но грязный, шумный, дурно пахнущий и одновременно с этим неторопливо-ленивый. Никого не заботила закрытая билетная касса, опоздавший на три часа поезд и совокупляющиеся прямо на перроне собаки. Никого, кажется, вообще ничего не беспокоило. В городе, подобном этому, затеряться было бы легко, но вот жить – невозможно.
Все три часа ожидания поезда Ньют мучился от желания спуститься к зверям, но аврору это казалось очень плохой идеей – у них совершенно не было времени на то, чтобы ловить сбежавших животных.
Нюхль шкребся изнутри – Ньют слышал его каждый раз, когда наступала тишина, и Персиваль, судя по удивленному взгляду, брошенному на чемодан, тоже его слышал.
– Нюхль, – честно объясняет зоолог, пожав плечами. Грейвс в ответ только кивнул и снова углубился в чтение каких-то бумаг, заклинанием замаскированных под обычную магловскую газету, какими торговал мальчишка на углу.
Жара казалась мучительной, а ожидание – бесконечным.
А здесь, едва ступив на перрон, Ньют чувствует себя немного счастливым. Несмотря на жару, несмотря на усталость и рвущегося наружу нюхля.
– Здесь мне нравится, – признается Ньют, взглянув на своего спутника. – А вам, мистер Грейвс?
– Нет, навряд ли, – аврор качает головой, оглядываясь и, определившись с направлением, делая шаг в сторону стоящего недалеко от перрона, потрепанного жизнью автомобиля. – Легенду помните?
– Я исследователь, вы мой издатель, – кивает Ньют, озвучивая услышанное от Персиваля в поезде. – Мне явно стоило больших трудов вытащить вас на природу и я буду расплачиваться за это всю поездку, – после переживаний Нью-Йорка, грязного Олбани и утомительной дороги, деревенский воздух оказывает на Ньюта целительное воздействие. Он улыбается, забывая о смущении, и вертит головой, разглядывая довольно скудные на взгляд обычного человека пейзажи.
– Я часто работаю вне городской черты, – замечает Грейвс. – Не так часто как вы, конечно, но все же никто не сможет меня обвинить в том, что я не покидаю пределов Нью-Йорка.
Ньют на секунду настораживается, но, не услышав в голосе раздражения, поясняет:
– Недовольный писателем издатель у вас отлично получается.
На секунду даже кажется, что Грейвс едва заметно усмехается.
С водителем он перекидывается парой фраз, кивает Ньюту, чтобы садился на заднее сиденье, а сам садится вперед, оставив сзади свой чемодан.
– Ехать минут сорок, – объясняет водитель с таким сильным акцентом, что Ньют едва понимает, что он говорит. – И дорога не очень, так что вы это… держитесь.
Ньют уверен, что на секунду Персиваль измученно прикрывает глаза. Ему и самому перспектива сорокаминутного путешествия в этом не вызывающем доверия драндулете кажется ужасной перспективой – но делать нечего. Мантикоры чувствительны к магии и если использовать заклинания слишком часто, может забеспокоиться, а значит и её жуткий хозяин может дать деру, так что рисковать нельзя. Никакой аппарации, никаких облегчающих жизнь заклинаний. С такими трудностями Ньют сталкивался редко.
Дом оказывается на удивление приличным – после навевающего ужас магловского автомобиля Ньют был готов почти ко всему.
– У нас на сегодня есть планы? – уточняет Ньют, уже мечтая поскорее спуститься в чемодан и на несколько часов позабыть о долгой, утомительной дороге сюда.
– На сегодня никаких, – Персиваль аккуратно раскладывает на письменном столе, стоящем у окна, стопки бумаг с министерскими печатями. – Завтра предлагаю прогуляться по окрестностям, присмотреться. Вы можете сказать мне что-то кроме того, что нам нужно свести к минимуму пользование магией?
– Пока нет, – Ньют пожимает плечами, не чувствуя ни капли вины – он не виноват, что у него попросту больше нет информации. – Мне бы хоть взглянуть на неё, и я буду знать больше. Есть большая разница – щенок это или взрослая особь. Когда будет понятно, с кем именно мы имеем дело, я смогу сказать больше, мистер Грейвс.
– Хорошо, – аврор кивает, продолжая раскладывать на столе бумаги. – Кстати, мистер Саламандер, я хочу вас предупредить, что сейчас было бы крайне нежелательно использовать сов в качестве посыльных. В этой местности их, как ни странно, немного – не стоит привлекать внимание не-магов.
– Как скажете, мистер Грейвс, – письма Ньюту слать некуда и незачем, но он почему-то угадывает, к чему Персиваль про это вспомнил. – Вы хотите сходить на почту?
– Да, придется воспользоваться телеграфом, – Грейвс чуть хмурится, коротко глянув на стопку бумаг. – Наверное, когда-нибудь наступит день, когда никто из моих подчиненных не допустит ни единой фатальной ошибки в документах, но он точно не сегодня.
– Можно с вами? – магловские изобретения Ньюта по большей части настораживали и немного, может быть, пугали, но исследовательский интерес был сильнее.
То, как маглы компенсировали отсутствие магии техническим прогрессом было просто поразительно, но из знакомых Ньюта никто не разделял его осторожного интереса. О телеграфе он слышал, но не более того.
– Если хотите, – Персиваль кивает, на секунду глянув на чемодан, который Ньют до сих пор держал в руках. – Просить вас оставить его в доме – бессмысленно, я полагаю?
Ньют кивает с неловкой улыбкой.
– Четырех часов вам хватит, чтобы закончить с делами? Тогда через четыре часа, мистер Саламандер, – убедившись в согласии Ньюта, Грейвс садится за стол, доставая из кармана пиджака перьевую ручку, лаконичным исполнением похожую на его волшебную палочку – черную с перламутром. – И выберите себе спальню по вкусу, мне все равно, – Персиваль указывает взглядом на второй этаж, и возвращается к бумагам.
Ньюта не надо просить не шуметь, он и так понимает, что аврор привык работать в непроницаемой тишине заклинаний, так что из зала на первом этаже он выходит практически на цыпочках, так же бесшумно поднимаясь наверх.
Спальни, на самом деле, одинаковые. Даже вид из окна идентичный – на какое-то бесконечное серо-желтое поле, выглядящее немного нездоровым. Одинаковые кровати, прикроватные тумбочки, одинаковые обои и входные двери, выкрашенные в голубовато-белый и не закрывающиеся на замок.
Ньют выбирает ту, что дальше от лестницы и, аккуратно прикрыв за собой дверь, открывает чемодан, уже отработанным движением хватая нюхля за заднюю лапу.
– Нет, малыш, ты будешь сидеть там…. там, где ты должен сидеть, – вздыхает Ньют, затаскивая сопротивляющегося нюхля в чемодан. – Мы не всегда получаем то, что хотим, понимаешь?
Нюхль, судя по надутому виду, отказывается понимать такие невеселые вещи.
Дел у Ньюта накопилось много – он не спускался вниз с самого утра, да и утром пробыл здесь совсем недолго. За четыре часа он навряд ли успеет сделать все, что собирался – тем более, что собирался он еще и систематизировать свои заметки о дромарогах, – но к этому можно будет вернуться и вечером. Когда через три с половиной часа, проходя мимо гнезда нюхля, Ньют не обнаруживает его там, он даже почти не удивляется.
Обычно нюхль или вился вокруг Саламандера, или сидел над своими побрякушками, но сейчас у него определенно появились дела поинтереснее. Впрочем, возмущенного аврора на горизонте видно не было, так что Ньют для начала спокойно заканчивает кормежку птиц, треплет по загривку подошедшего нунду – да, Ньют был не совсем честен на этот счет, и выбирается в спальню, немного удивившись прозрачным сумеркам, заполнившим комнату.
Время пролетело быстро и Ньюту казалось, что должно быть еще достаточно светло, но он часто путался во времени. Переодевшись и спустившись на первый этаж, Ньют почти сталкивается с Персивалем, выходящим из зала.
– А я как раз за вами, мистер Саламандер, – аврор, сменивший черный костюм на менее приметную серую тройку, кивает за спину, на стол, где между аккуратными стопками документов чинно восседает нюхль.
– Он вам не сильно мешал? – Ньют осуждающе цокает, глядя зверьку в глаза, но тот совершенно его игнорирует, влюбленно таращась на аврора.
– На удивление вообще не мешал, – Грейвс внимательно наблюдает за тем, как Ньют аккуратно раскрывает чемодан и упаковывает туда нюхля. – Видимо, он может быть весьма послушным, когда хочет.
– Мне должно быть немного обидно, потому что меня он не слушается совершенно, – смеется зоолог, внимательно проверяя замки чемодана. – Вы знаете, в какой стороне почта?
В какой стороне почта Персиваль знал. И вообще в городе ориентировался легко, объясняя Ньюту, что все небольшие городки, в Штатах, во всяком случае, устроены примерно одинаково, по единому принципу и, если ты изучил один – ты знаешь их все.
Ньют плохо ориентировался в каменных джунглях, предпочитая им джунгли настоящие, так что спорить с аврором не стал.
На почте пробыли недолго – здесь не было никого, кроме начальницы почты – измученной жарой, но старающейся выглядеть эффектно блондинки, кидающей заинтересованные взгляды и на Персиваля, и на Ньюта, и совсем молоденькой телеграфистки, лет четырнадцати или пятнадцати, совсем не поднимавшей глаз на посетителей.
Ужин в местном пабе, неподалеку от почты, центральной площади и, если Ньют правильно понял, полицейского управления, оказался очень даже неплохим. Грейвс, возможно так не считал, но у этой еды, на взгляд путешественника, был целый спектр плюсов. Для начала – она вся была узнаваемой. Картошка, отбивная, то ли маринованные, то ли соленые овощи.
Ничто не пыталось сбежать с тарелки. Ничто не пыталось укусить едока за палец в тот момент, когда он втыкал в предполагаемый ужин вилку. Ньют рассказал бы об этом Персивалю, если бы вокруг постоянно кто-нибудь не сновал.
Местным явно было интересно понаблюдать за “городскими” и, хотя к аврору, как и ожидалось, подступиться никто не решался, Ньют, когда ходил за вторым стаканом на удивление вкусного местного пива, ответил на целую кучу вопросов любопытного хозяина заведения.
В перерывах между вопросами и ответами Ньюта, хозяин раздавал отеческие подзатыльники двум дочерям-подросткам, откровенно рассматривающим Грейвса, невозмутимо читающего газету, купленную на почте.
Ньют совершенно не следил за магловскими новостями, так что почти не понимал, о чем идет речь в заголовках, но аврор вчитывался в статьи с явным профессиональным интересом.
– Изда-атель, значит, – тянет одна из девчушек, стоит её отцу отвлечься на подошедшего к стойке знакомого. – Наверняка что-то очень, очень классное.
– Книги, – поясняет Ньют. – Ты читаешь книги?
Обе девчонки фыркают, отмахнувшись от него, словно он спрашивал какую-то глупость, и в мгновение ока исчезают из поля зрения Ньюта, стоит только их отцу грозно глянуть из-под кустистых бровей.
– Совсем оторвы, – с тяжелым вздохом поясняет трактирщик. – И что? Что у нас здесь интересного, мистер ученый?
– Природа в любом месте полна чудес, – искренне объясняет Ньют. – А в местных лесах хоть заповедник открывай. Надеюсь посвятить отпуск их изучению.
Вернувшись за столик с уже полупустым стаканом Ньют пару секунд наблюдает за аврором – точнее за газетой, которую он читает, прежде чем с улыбкой произнести:
– Вы производите фурор среди местных дам.
– Надеюсь, не настолько сильный, чтобы из-за этого начались проблемы, – хмыкает Персиваль, встряхивая газету и складывая её вчетверо.
Он тоже пьет пиво, темное, в запотевшем высоком бокале – и, делая глоток, внезапно смотрит на Ньюта излишне пристально.
– Мы ведь договорились, что вы держите всех ваших зверей в чемодане, мистер Саламандер, – тихо, предостерегающе произносит Персиваль, ровно посмотрев Ньюту в глаза.
По спине у зоолога пробегает холодок от предположений, кто на этот раз мог выбраться наружу. Дугал мог – ему всегда были интересны новые места, куда они приезжали. Нюхль, конечно, но возмущенных криков обворованных граждан слышно не было.
– Маленький, зеленый и прячется за лацканом вашего пальто, – подсказывает Грейвс, указывая взглядом на затаившегося Пикета. – Мистер Саламандер…
– Значит, скоро похолодает, – объясняет Ньют, словно этим можно объяснить очередной побег. Одновременно он аккуратно подталкивает Пикета, чтобы он получше спрятался. – Пикет очень боится холодов и считает, что мои пальто и шарф – лучше, чем тропический отсек в чемодане… Не знаю почему, он однажды сильно простыл и ему так спокойнее…
Персиваль смотрит на них обоих слегка осуждающе, и даже качает головой, но не произносит ни слова.
– Видимо, дело в том, что вы не привыкли к той секретности, в которой мы здесь живем, – Персиваль заговаривает об этом уже по пути домой, когда они идут по пустынным, тихим улочкам заснувшего, кажется, с заходом солнца города.
Хотя солнце еще тлеет на горизонте длинной алой полосой – они как раз должны успеть вернуться до темноты.
– Во всем мире к волшебникам относятся куда проще, чем в штатах, – соглашается Ньют. – Ну разве что еще в России. Но там сейчас вообще все сложно. В Африке и на Востоке никого не удивишь волшебным зверем. Если бы магл приручил мантикору в Сенегале я бы даже почти не удивился. В Полинезии и Океании маленьких детей оставляют вместе с детенышами опаловоглазых антиподов – дракончики охотятся на хищников и ядовитых змей, и, пока они маленькие, им нравятся, когда их гладят. И местным совершенно нет дела до того, что они сами маглы, а нянькой у их детей работает дракон. Я, наверное, больше к таким местам привык, – с улыбкой заканчивает Ньют и, подумав пару минут, добавляет, что впредь очень постарается быть еще осторожнее.
Вечером Ньют заваривает чай – самым сложным в этом процессе было поднять две чашки наверх по крутой лестнице, ведущей из чемодана, не облившись при этом горячим напитком. Без помощи магии, конечно.
Сам чай Ньют заваривал внизу, потому что управляться с магловской техникой не умел и не был уверен, что хочет учиться.
Чай получается ароматный, с клюквенной кислинкой и богатым ароматом трав – не чай даже, а травяной отвар, но мистер Грейвс, хоть и выглядит абсолютным консерватором в отношении напитков и пищи, не отказывается от предложенной чашки.
Может быть, его умиляют попытки Ньюта обходиться без магии.
Сам он словно не чувствует себя скованным по рукам и ногам невозможностью колдовать.
– Как там ваш зверинец? – вполне благодушно интересуется Персиваль, задумчиво глядя на вычищенный камин в гостиной.
– Все звери в порядке… Дугал только беспокоится. Дугал это камуфлори. Я думаю, это из-за того, что мы близко к мантикоре. И Пикет мерзнет, – Ньют осторожно поглаживает карман пиджака, в котором прячется лечурка.
– Значит, будет холодно, – произносит Грейвс. – Я слышал, как местные мужчины в пабе говорили, что судя по приметам со стороны Канады что-то надвигается. Я не склонен доверять их приметам, но раз и ваш зверь их подтверждает… нужно быть готовыми.
Ньют невольно улыбается, глянув на выглянувшего Пикета, которого Персиваль щедро назвал “зверем”.
– Ну, наверное, от одного заклинания для камина особого вреда не будет? – Ньют неуверенно косится на Грейвса.
– Если честно, то между “пару дней померзнуть” и “снова потерять это чудовище” я выберу первый вариант, – отвечает аврор ровно так, как Ньют и предполагал.
– Хорошо, – легко соглашается Ньют. – Если что, у моих зверей всегда тепло… если только температура снаружи не падает ниже критических отметок, но мы ведь не на северном полюсе… Так что спускайтесь, если захотите… Вы ведь там никогда не были, да?
– Не был, – подтверждает Грейвс, и по его лицу нельзя сказать, что его сильно увлекает мысль о прогулке в ньютовом чемодане. Ньют напротив думает, что было бы неплохо такую прогулку организовать. И отгоняет от себя мысли о том, что всех редких зверей он так или иначе хотел бы видеть в своем чемодане – мысль забавная, но несколько неуместная.
– Хотите, я что-нибудь расскажу? – неуверенно предлагает Ньют после пары глотков чая в полной, почти гнетущей тишине. – У меня много историй, если честно.
Дом Ньюту не нравится. И город не нравится. Ньют редко чего-то боялся, чаще всего он испытывал страх за своих зверей, а не за себя, но в этот раз темнота за окнами словно давила, подкрадывалась бесшумной черной пантерой, беспокойной дрожью отзываясь в пальцах. Возможно, дело в мантикоре – магия, растекаясь по местности, никогда раньше её не видевшей, могла отравлять сам воздух, вызывать необычные погодные явления, тревожить людей и, еще больше, волшебников.
– Расскажите, если хотите, – соглашается Персиваль задумчиво, тоже, как и Ньют, глядя в сторону окон.
Ньют выбирает рассказ о своем первом путешествии в Полинезию. Тесей тогда назвал его сумасбродным мечтателем, но Ньют впервые в жизни не стал его слушать – и не пожалел.
Рассказывать о ярких, солнечных днях, сидя в кресле с чашкой горячего чая неожиданно приятно и немного странно. О своих путешествиях Ньют обычно писал, но почти никогда не рассказывал, не так подробно и красочно, как сейчас. Ньюта приводит в восторг заинтересованный, знакомый взгляд, уточняющие вопросы и едва-едва заметная улыбка, появившаяся на губах аврора.
Когда Ньют заканчивает рассказ эта улыбка задерживается еще на пару мгновений, но потом Персиваль вновь становится совершенно, безукоризненно серьезен.
– Пора за работу, – он кивает на заложенный бумагами стол. – Спасибо за необычный чай… И за необычную историю. Было весьма интересно, мистер Саламандер.
– Вы когда-нибудь отдыхаете? – как можно вежливее и улыбчивее спрашивает Ньют, глянув сначала на аврора, а потом на кипы бумаг.
– А вы? – парирует Грейвс через мгновение, многозначительно приподняв брови.
Ньют на секунду думает, что ему есть чем на это ответить, что его работа совсем не похожа на работу главы аврората, полную бумаг, отчетностей и прочего. Но вовремя вспоминает, что и Персиваль Грейвс совсем на него самого не похож. Ни на кого, если честно, не похож.
– Тоже нет, – соглашается Ньют. – Пойду как раз займусь своим зверинцем… Вы спускайтесь, если захотите…
– А вы всех зверей задекларировали? – с усмешкой уточняет Персиваль, и Ньют внезапно вспоминает про нунду, которого будет очень сложно спрятать от цепкого взгляда аврора.
Грейвс совершенно правильно трактует его короткое замешательство, судя по короткому хмыканью, и качает головой. – Я пока воздержусь, мистер Саламандер. И я занесу вам нюхля вечером, я так понимаю, он все равно будет сидеть у меня на столе, пока я буду работать.
– Ему, наверное, нравится за вами наблюдать, – объясняет Ньют, скорее признаваясь самому себе в том, что ему бы это понравилось.
Например расчесывать длинную шерсть камуфлори, сидя в кресле у камина, пока аврор разбирается со всеми своими невероятно важными документами с гербовыми печатями и десятками охранных заклинаний. О, Ньюту бы понравилось.
– Я все же надеюсь, что на ночь вы его запрете, – Грейвс многозначительно приподнимает брови и, вежливо кивнув на прощание, отходит к столу.
Ньют даже не делает попытки поймать толстенькую меховую пулю, в которую превращается нюхль, и просто позволяет ему молниеносно добежать от чемодана до выхода из комнаты. Остановившись у приоткрытой двери, зверек подозрительно оглядывается на Ньюта, явно ожидая подвоха, но тот только пожимает плечами, всем своим видом объясняя волшебному созданию, что он, кажется, победил в этом маленьком противостоянии.
– Только сиди тихо и не трогай бумаги, – строго предупреждает Грейвс, кивнув на небольшой пятачок свободного от документов пространства, которое он освободил для нюхля. Зверек довольно урчит и торопливо перебирается туда, потеревшись мягким боком о ладонь Персиваля.
Со второго этажа не доносится ни звука – по всей видимости зоолог спустился в свой чемодан, – за окном тоже тихо, как-то по особенному гнетуще тихо. Немного похоже на приближение дементоров, но ощущение тоски лишь бьется где-то на самом краю сознания. Неоформленное и неясное, мешающееся со смутным беспокойством и предчувствием беды. Персиваль всегда верил своим предчувствиям, но никогда не позволял им себя контролировать.
Теплый на ощупь, умиротворенно мурчащий нюхль неожиданно оказывается весьма кстати – когда от давящей тишины – концентрированной магии, растекающейся по этим землям, – начинает звенеть в ушах, Грейвс легонько гладит зверька по загривку и тот разражается таким отборным урчанием, что о тишине легко можно забыть. Несколько секунд Персиваль позволяет зверьку ласкаться о его руку, а потом снова возвращается к работе, делано не обращая внимания на тот факт, что нюхль с отведенного для него места перебирается поближе.
Так повторяется еще два или три раза, и к последнему на сегодня докладу урчащий маленький воришка вплотную прижимается блестящим черным боком к руке Персиваля, поглядывая на него своими умными глазками-бусинами.
– Я закончил, – сообщает аврор нюхлю, и, может быть, чувствует себя немного странно, поймав себя на разговоре с фантастическим зверем.
Нюхль, встрепенувшись, принимает сидячее положение и деловито начинает рыться в своем кармане, недовольно ворча себе под нос.
– Не стоит, – Персиваль устало трет лоб, качая головой. – Я ведь понимаю, что ты можешь достать что-нибудь, из-за чего мне придется отдать твоего… – “хозяином” Ньюта язык не поворачивается назвать. – Ньютона под стражу. А то и еще хуже…
Нюхль достает из кармана ремень.
Неприлично дорогой черный ремень из кожи василиска со строгой серебряной пряжкой – некоторая слабость к аксессуарам у Персиваля имелась, и он этого даже не отрицал, не перед самим собой, во всяком случае. Не настолько, конечно, чтобы пытаться вернуть неожиданную пропажу – фаталистом Грейвс не был, но посчитал это достойной платой Судьбе за пару прекрасных ночей.
– Откуда он у тебя? – ответа Персиваль не ждет, принимая вещицу из лап засиявшего нюхля. – Впрочем, вариантов не много, верно? Я точно знаю, где я его оставил.
Нюхль вперевалочку подбирается поближе, довольно прищурившись, когда Персиваль рассеянно гладит его по макушке, отгоняя наползающую головную боль, побочный эффект потревоженного заклинания забвения.
– Значит там был он, а? Других объяснений у меня нет. А если там действительно был он, то навряд ли он догадывается… Разве что ты сбегал, а твой… зоолог мне ничего не сказал об этом. Пойдем-ка спросим его об этом.
Нюхль с готовностью забирается к Персивалю на руки и тот, убрав ремень в верхний ящик стола, поднимается на второй этаж, постучав в спальню Ньюта прежде чем войти. Ответа он не получает, так же, как и когда стучит по крышке чемодана.
Нюхль дергает его за рукав, будто приглашая спуститься и не беспокоиться об условностях, и аврору ничего не остается, кроме как принять это своеобразное приглашение.
Далеко Персиваль предпочитает не проходить – мало ли, действительно, какое чудище Ньют “забыл” зарегистрировать в МАКУСА. Сейчас заострять на этом внимание не хотелось.
Саламандер появляется через несколько минут – покачивающийся от усталости, в перемазанной чем-то не поддающимся описанию рубахе, со слипающимися глазами, он выглядит как иллюстрация к статье о трудоголизме и его последствиях.
– Принес вам вашего зверя, – Персиваль кивает на свернувшегося на сгибе его руки нюхля, отчаянно притворяющегося спящим.
– Скорее уж вашего, мистер Грейвс, – обескураживает честностью Ньют, через мгновение спохватившись и извинившись.
Он аккуратно забирает зверька у Персиваля и, пройдя несколько ярдов в сторону, запускает его в поблескивающую драгоценностями нору.
– Он у вас не сбегал? В последние дни в Нью-Йорке? – уточняет аврор, отходя в сторонку и давая дорогу огромному золотистому теленку.
– Нет… Почему вы спрашиваете? – мягко улыбается Ньют, почесав подошедшего теленка за ухом. – Я вам могу поклясться, что не сбегал и ничего не творил. Только в вашем присутствии. У него какие-то внутренние резервы открываются, не иначе.
– Ясно, – Грейвс внимательно смотрит на Ньюта, на его ладони, неторопливо скользящие по золотистой шкуре животного. – Это ведь ре-эм?
– Да. Один абсолютно зарегистрированный теленок, – с улыбкой подтверждает Ньют. – Я его скоро выпущу. Еще немного подлечу и выпущу. А вот тебя – навряд ли, – вздыхает зоолог, обращаясь к вампусу, с урчанием отеревшемуся о ногу аврора. – Вы ему нравитесь.
– Волшебная палочка с шерстью вампуса, – поясняет аврор, безбоязненно опуская руку, чтобы погладить маленького хищника. – И факультет в Ильвермони. Вампус – явно мое животное.
– Только не говорите этого при нюхле, он заревнует и расстроится, – улыбается Ньют.
– Хорошо, – Персиваль кивает, еще немного почесав большую шестиногую кошку за ухом. – Значит он у вас точно не сбегал? Нюхль. В последнюю ночь перед отъездом, например?..
– Нет… – Ньют мотает головой. – А в чем собственно дело?..
– Все необычные ограбления, случающиеся во время вашего пребывания в городе стоит в первую очередь проверять на нюхля, – легко и умело лжет Персиваль.
– Могу за него поручиться. – серьезно кивает Ньют.
Аврору этого, кажется, достаточно – пожелав зоологу хорошей ночи, он поднимается наверх и уходит в свою спальню.
Ньют, дождавшись, пока шаги Грейвса стихнут, возвращается к нюхлю, свернувшемуся клубком на горке золотых побрякушек.
– Только не говори, что ты отдал ему ремень, – Ньют садится на землю, по-турецки подбирая под себя ноги. – Ну ты же все время в него заворачивался, а теперь куда дел?…
========== Часть 6 ==========
Ньют привык к тому, что почти никто не просыпается так же рано, как он. У него множество дел еще до восхода солнца, раннее утро – отличное время для общения со зверями, но не самое лучшее для того, чтобы будить соседа по дому – главу аврората, к тому же, – своими нелепыми попытками приготовить себе с утра пораньше чашечку кофе.
Но с кухни уже доносится какой-то легкий шум, и Ньют решает спуститься – проверить, не хулиганит ли там какой-нибудь обитатель его чемодана. По коридору Ньют крадется практически наощупь – еще слишком темно, чтобы здесь можно было что-то разглядеть, по памяти обходя скрипучие половицы старого напольного покрытия. Ему это удается, удается даже бесшумно спуститься по лестнице, за что он неожиданно вознаграждается возможностью несколько мгновений полюбоваться Персивалем Грейвсом, умело управляющимся с массивной магловской плитой и джезвой. Но только несколько мгновений – аврор замечает его, приветственно кивнув, и Ньют проходит в кухню, залитую немного непривычным электрическим светом.
– Я действительно часто работаю вне больших городов, – поясняет Персиваль, отметив удивленный взгляд Ньюта. – В Нью-Йорке всем плевать на то, кто ты и чем занимаешься, но даже там следует проявлять некоторую осторожность. В городах поменьше с этим строже – существует предписание для мракоборцев, запрещающее использование магии в общественных местах, кроме случаев угрозы человеческим жизням. Под этот запрет попадает также трансгрессия. В деревне ты никогда не можешь быть уверен, что соседский ребенок не заглядывает в твои окна в надежде увидеть что-нибудь интересное – или стащить что-нибудь ценное впоследствии. Волей-неволей приходится учиться обращаться со всем этим, – аврор небрежно указывает на плиту, – если имеешь привычки, от которых не желаешь отказываться.
