Текст книги "Я принадлежу тебе (СИ)"

Автор книги: Чиффа из Кеттари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Цепочка коротких, едва ощутимых поцелуев ложится вдоль позвоночника от поясницы к самой кромке волос, пока широкие горячие ладони плотно и неспешно обласкивают крепкие ягодицы – Питеру нравится, как слабо, но все-таки реагирует Айзек на прикосновения своего альфы.

Скользнув по ложбинке между соблазнительно-гладких ягодиц, пальцы оглаживают основание анальной пробки, слегка надавливая. Питер почти не дышит, наслаждаясь звуками сердечного ритма его мальчика – несколько плавных толчков, растягивающих податливое нутро еще больше, заставляют сердце биться ощутимо чаще. Айзек еще не просыпается, но Айзеку уже нравится то, что с ним происходит.

Тяжелая и гладкая металлическая пробка медленно выскальзывает из растянутой дырки и легко скользит обратно, когда Питер подталкивает широкое основание, украшенное прозрачным кристаллом, пальцами. Айзек тихонько вздыхает во сне, ерзает, качнув бедрами, потеревшись членом о гладкую шелковую простынь и затихает снова, только кожа покрывается мелкими мурашками, когда Питер влажно касается губами маняще-беззащитной поясницы.

Питер снова подцепляет пальцами основание пробки, тянет на себя, позволяя игрушке неспешно растянуть податливые мышцы, и проскальзывает пальцами по подготовленным, смазанным мышцам вглубь расслабленного, горячего тела. Два пальца входят легко, сразу на всю длину, и на следующем движении Питер добавляет третий, медленно двигая ладонью, сгибая пальцы внутри.

Припухшая темно-розовая дырка слабо пульсирует, маня, когда Хейл отстраняется, чтобы смазать себя. Головка входит легко, и мужчина тихо, сдержано стонет, сильнее вжимая пальцы в расслабленные узкие бедра распростертого под ним юноши.

Питер двигается неспешными, короткими толчками, полностью вытаскивая член и толкаясь чуть глубже с каждым разом. Айзек дышит чаще, просыпаясь, сминает пальцами простынь, заставляя альфу залюбоваться этим несдержанным жестом, и на очередном вдохе широко распахивает глаза, пытаясь повернуться к Питеру.

– Тише, волчонок, – Хейл обхватывает Айзека поперек груди, наклоняясь, почти ложась на его спину. – Все хорошо.

Секундная дезориентация проходит, и Айзек расслабляется в руках Питера, снова опуская голову на подушку и довольно урча, когда его шеи касаются горячие губы, мягко лаская.

– Хорошо, – тихо и сипло со сна отзывается Айзек, тихонько поскуливая в такт медленным, глубоким толчкам. – Ох…

Альфа довольно урчит, когда Айзек туже сжимается на его члене, коротко выгнувшись от прошившего тело удовольствия.

– Еще… – волчонок скулит почти обиженно, когда Питер немного отстраняется, вытаскивая член. Скулит и старательно выгибается, несмотря на то, что тело еще плохо слушается его со сна. Старший волк порыкивает от удовольствия, сминая ладонями упругие ягодицы, и рывком переворачивает охнувшего от неожиданности любовника на спину, накрывая своим телом и мягко прикусывая его нижнюю губу.

Айзек неловко поднимает вверх руки, обхватывая Питера за шею, тянет его к себе, плавно поводя бедрами и тихонько всхлипывая от удовольствия, когда головка большого твердого члена снова раздвигает податливые мышцы, медленно погружаясь все глубже.

– Мой волчонок, – ладони Питера скользят вдоль худощавого подтянутого тела, даже этой нехитрой лаской заставляя расслабленного, разморенного юношу негромко, чувственно стонать.

– Ты скучал, – невнятно бормочет Айзек в губы Питера, крепче обнимая его за шею, когда движения члена внутри становятся более жесткими и быстрыми.

– Ты себе не представляешь, – Хейл усмехается в новый поцелуй, подхватывая юношу под поясницу, заставляя выгнуться навстречу.

– Представляю, – ворчливо отзывается Айзек, закрывая глаза и откидывая назад голову, подставляя соблазнительное беззащитное горло собственническим поцелуям-укусам своего альфы.

Движения Питера так и не становятся по-настоящему жесткими или по-настоящему быстрыми – он довольно плавно и неспешно подводит себя и Айзека к оргазму, но кончить ему не дает – туго пережимает готовый излиться член у основания, ритмично вбиваясь между широко раздвинутых напряженных бедер.

Айзек потерянно охает, приподнимаясь на локтях, пытаясь вжаться в Питера всем телом, и протяжно, жаждуще подвывает в тон зарычавшему на пике оргазма альфе, чувствуя, как он напрягается на несколько мгновений, опуская голову ниже, сначала просто касаясь губами изгиба шеи, а в следующую секунду уже прихватывая кожу удлинившимися волчьими клыками.

Айзек вскрикивает, откидываясь на постель, издает долгий невнятный стон, когда клыки глубже входят в плоть, помечая волчонка как собственность альфы, и захлебывается воздухом, когда Питер в несколько скользящих движений ладони доводит его до яркого, оттененного пронзительной болью оргазма.

Айзека потряхивает еще несколько минут, он тихо всхлипывает от каждого прикосновения, почти неохотно позволяя Питеру зализать кровоточащий след укуса. Мутный взгляд становится еще менее осмысленным, когда Айзек чувствует, как Питер медленно вытаскивает член, тут же запирая Айзека лежавшей неподалеку пробкой. То, как она легко проскальзывает внутрь по смазке и сперме, дико возбуждает пресыщенный ласками и прикосновениями организм, и волчонок, чувствуя, как член вновь напрягается, наливаясь кровью, вымученно стонет, поворачивая голову, чтобы взглянуть на легшего рядом Питера.

– Спасибо, – негромко мурлычет Хейл, мягко целуя изогнутые в улыбке губы.

– Всё для тебя, альфа, – Айзек довольно щурится, изгибаясь с возбужденным вздохом, когда горячая ладонь ложится на внутреннюю сторону бедра. – Поможешь? – волчонок выразительно опускает взгляд вниз, на свой член, затем переводя его на губы Питера.

Хищник довольно скалится, заурчав, и отвечает юному любовнику благосклонным кивком, плавно соскальзывая вдоль замершего в предвкушении тела вниз, устраиваясь между разведенных ног.

Айзек, выгнувшись, запускает пальцы в волосы Питера, громко, на весь дом, выстанывая его имя, когда горячие, немного шершавые губы обнимают головку влажного от спермы и смазки члена.

========== Часть 14 ==========

– Тебя так волнует, как ты выглядишь? – в голосе Питера звучит искреннее изумление, когда он смотрит на крутящегося перед зеркалом Айзека. – Волчонок, это всего лишь мой племянник и его семья. Даже не британская королева.

– Не смей говорить “всего лишь” про свою семью, Питер Хейл, – светлые джинсы совершенно не сочетаются с кобальтово-синей футболкой, и это причиняет Айзеку, одинаково влюбленному в обе вещи, почти физический дискомфорт.

– Не смей придираться к словам, маленький наглец, – альфа благодушно скалится, разглядывая спину любовника. – Знаешь, это отвратительное сочетание все равно лучше костюма. Оставь так.

– Я даже не авангардист, альфа, я реставратор. Вот это, – Айзек указывает на себя, – никак не прокатит под эгидой художественной эксцентричности…

– Ты перебарщиваешь, Айзек, – теперь в голосе Питера звучат по-настоящему строгие ноты, и Айзек растерянно замирает перед зеркалом, молниеносно поворачиваясь для того, чтобы поймать вещь, кинутую ему Питером.

– Белая футболка, – Айзек разворачивает шмотку, разглядывая. – Ты прав, альфа.

– Я знаю, – без тени самодовольства, сухая констатация фактов. – Заканчивай, красавица, я схожу гляну на волчат.

– Как скажешь, чудовище, – Айзек смеется, через голову стягивая синюю футболку, лукаво улыбаясь глянувшему на него Питеру.

Хейл действительно не понимает, чего ради волноваться, но Айзек все равно чуть-чуть нервничает, когда они подъезжают к дому Дерека. Хочет понравиться Грете, потому что знает, что её мнение важно для Дерека. Хочет понравиться Дереку, хотя они знакомы лет десять и знают друг о друге настолько отвратительные и страшные вещи, что им или оставаться близкими людьми, или прикончить друг друга – иного пути нет. Но Дерек – семья Питера, и Айзеку мучительно хочется быть… то ли хорошим, то ли подходящим, этого Питер не до конца понимает просто потому, что Айзек не до конца верно воспринимает их отношения с племянником.

– Не волнуйся так, – перед тем, как выйти из машины, Питер кладет ладонь на бедро своего волчонка, наклоняется, зарываясь лицом в мягкие, пахнущие цитрусом кудряшки, прикасается губами к виску, чувствуя, как Айзек улыбается. – Все хорошо, так ведь?

– Все хорошо, – Айзек делает глубокий вдох и преображается на глазах – уходит неуверенность, нервозность, из взгляда, из движений, даже из запаха. Питеру определенно есть за что гордиться Айзеком.

Грета… Улыбчивая, невысокая, с огромными карими глазами и великолепными каштановыми локонами. Она пахнет миндалем и расплавленным молочным шоколадом, на ней кремовое легкое платье, открывающее изящные хрупкие руки, у неё волшебная улыбка, становящаяся совершенно неземной, стоит Дереку попасть в поле зрения Греты.

Айзек так восхищен, что в первые мгновения вообще забывает, как складывать звуки в связные предложения, но это быстро проходит: он протягивает Грете заколку и небольшую, готовую зацвести розу в керамическом горшке, улыбается, говорит что-то теплое, и Грета посмеивается в ответ, обнимая волчонка, совершенно искренне говоря ему, что она рада познакомиться с ним.

Эштон разглядывает гостей, обвив ручками шею отца – Дерек держит его на руках, широко и непривычно улыбаясь – завораживающее зрелище, в сочетании со счастливыми прозрачно-зелеными глазами и широкими, вразлет бровями, предназначенными, оказывается, не только для выражения паршивого настроения. У мальчика темные, как у матери глаза, и смугловато-бронзовая кожа, как у Дерека; на Питера Эш смотрит с радостным узнаванием, а вот на Айзека немного настороженно, и даже как-будто принюхивается, по всей видимости копируя отца – во всяком случае, Айзек не чует в мальчишке, сидящем на руках у Дерека ничего волчьего. Обычный маленький человечек без сверхъестественных “примочек”.

Айзеку всегда было немного трудно общаться с детьми – у Ирени была целая свора племянников, кузин и прочих дальних родственников, возрастом до пяти лет, так что у Айзека было время потренироваться. Все дело было в противоречивости посылаемых сигналов – дети слишком быстро меняют свое мнение о том, что происходит вокруг них, слишком гибко подстраиваются, чтобы Айзеку, который сам никогда не отличался особой коммуникативностью, было комфортно рядом с ними.

Но Эштону волчонок, кажется, нравится – придирчиво оглядев родителей и дядю, как только Дерек спускает его на пол, Эш направляется к Айзеку, ухватывая его за руку и энергично встряхивая в подобии приветствия.

Вертолет ему определено приходится по вкусу. Как и Дереку, совершенно не скрывающему собственного восторга по поводу игрушки – кажется, что Дерек просто мгновенно заражается настроением сына. Грета тихо вздыхает по поводу роз, когда все выходят на задний двор после легкого, быстрого перекуса, Дерек целует её в висок и заверяет, что за роскошными розовыми кустами он как-нибудь постарается уследить.

– Насовсем вернулся? – Дерек следит за тем, как Эштон внимательно разглядывает вертолет, точно улавливая момент, когда сын начнет требовать привести игрушку в действие.

– Насовсем, – Питер в свою очередь присматривает за Айзеком, прогуливающимся с Гретой вдоль цветочных клумб.

Эштон радостно взвизгивает, когда вертолет медленно поднимается в воздух под управлением Дерека, и охотно забирается к Питеру на руки, стоит тому наклониться.

– Твой волчонок определенно… счастлив, – Дерек немного неловко передергивает плечами, глядя то на сына, то на дядю. – И он нравится Грете… Тебе нравится Айзек, Эш?

Эштон серьезно кивает, не сводя, впрочем, взгляда с вертолета.

– Разговорчивостью твой сын определенно пошел в тебя, – Питер с коротким смешком ерошит темные волосы мальчика, кидая многозначительный взгляд на племянника. Дерек отправляет вертолет в полет над розовыми кустами под укоризненный возглас Греты, и, передернув плечами, кивает Питеру.

– Грета беременна.

– Она сама-то знает? – судя по едва проступившему специфическому аромату, событию едва ли пара недель.

– Я даже рождественские подарки от неё скрыть не могу, – Дерек хмыкает. – Знает. Скоро будешь еще раз… двоюродным дедушкой.

– Душераздирающе, – Питер беззлобно фыркает. – Можно все-таки дядюшкой? Я привык.

Дерек многозначительно двигает бровями, приземляя вертолет неподалеку, под восторженный вопль Эштона, ловко соскользнувшего с рук Питера на землю.

– Поздравляю, – Питер коротко хлопает племянника по плечу, не сводя взгляда с его сына.

– Спасибо тебе, – Дерек тоже не сводит взгляда с сына, избегая смотреть на Питера. – Много за что. За последние годы. За последние месяцы – особенно. Знаешь, когда Маккол мне позвонил с воплями “Дерек, нужна твоя помощь, иначе мы все умрем”, он не позаботился о том, чтобы убедиться в том, что трубку взял я, а не моя жена…

– Забудь уже о нем, – Питер отмахивается. – Теперь это снова наша земля. И если твой сын через пару-тройку лет все-таки завоет на луну, у него будет не только отец-оборотень, но и альфа, и стая, и все, что нужно таким как мы в его возрасте.

Дерек кивает.

– Грету это немного пугает…

– Ей не обязательно видеть и знать все, Дерек… Учись уже прятать от жены рождественские подарки.

***

– Вискарь с аконитом глушили, – Айзек посмеивается, тычась носом под ухо довольно урчащему Питеру, только-только севшему за руль. Пожалуй, воскресенье было посвящено не “воскресному обеду с семьей”, а “обеду, плавно перетекающему в ужин”, потому что сейчас за окнами машины уже сгущается почти ночная темнота, а Эштона Грета уложила спать еще час назад. Питер действительно где-то на час оставил Айзека с Гретой и Эштоном – решили не терять время даром и сразу разобраться кое с какими семейными делами, одновременно прикончив с полбутылки виски.

– Может, немного, – Питер отвечает своему волчонку коротким, довольным смешком, обнимая его за талию и наклоняясь, чтобы прижаться губами к шее.

– Ну только не перед домом Дерека, альфа, – Айзек запрокидывает голову, подставляя горло, и смеется, обнимая гулко зарычавшего Питера за шею.

– Ну как скажешь, маленький ханжа, – церемонно откликается Хейл, отстраняясь, и Айзек возмущенно фыркает, пространно и весело объясняя Питеру, почему это определение никак к нему не применимо.

Особняк уже спит, когда они возвращаются, и Айзек тянет своего альфу сесть на веранду особняка, прижимается к его боку, довольно прикрывая глаза, когда Питер его обнимает.

– Все хорошо, волчонок? – Питер зарывается носом в мягкие золотистые кудряшки своего мальчика, чувствуя в Айзеке нотку какой-то почти неуловимой грусти. Может ностальгии, может какого-то расстройства.

Айзек ловит вторую руку Питера обеими ладонями и тянет к себе, прижимаясь мягкими теплыми губами к костяшкам. Питер прислоняется лбом к его макушке, наслаждаясь тем бережным, нежным теплом, которое исходит от Айзека.

– Всё хорошо, – искренне отзывается молодой волк. – Я, наверное, даже поражен тому, насколько все хорошо. И у Дерека. И у меня. Когда он меня вытащил из той могильной ямы, в которую я свалился, ты думаешь, я мог хотя бы мечтать о чем-то подобном? На протяжении всех этих лет, которые я здесь провел, у меня могла возникнуть мысль, что…

– Что всё будет хорошо? – тихо проговаривает Питер в затянувшуюся паузу, чувствуя, как Айзек кивает. – Перестань думать об этом Айзек. Знаешь, мой хороший, я думаю, ты засиделся в четырех стенах.

– Что? – Айзек удивленно хмыкает, наклоняя голову, чтобы прижаться к руке Питера щекой.

– Надо тебе размяться, – Питер пожимает плечами, лукаво глядя на любовника. – По лесу пробежаться.

– Опробовать подарок Арджента? – Айзек многозначительно двигает бровями.

– Обязательно, – Питер подается к нему, негромко зарычав сквозь шалую улыбку. – Повеселиться. Ты ничерта не добьешься, если будешь сидеть на чердаке, прекрасная принцесса.

– Мы договаривались, что ты не будешь учить меня моей работе, – мрачнеет Айзек, широко распахивая глаза, когда Питер, аккуратно высвободив руку из его ладоней, кладет её ему на шею, не сжимая, но нежно прихватывая.

– Я тебя жизни учу, волчонок, – Питер смотрит в глаза Айзека не отрываясь, плавно заставляя его развернуться и лечь спиной на прохладные доски веранды. – Это я могу делать. И у тебя наблюдается явная нехватка новых впечатлений.

– Питер… – Айзек сам не знает, чему он собирается возразить: словам, интонации, ладони на горле.

Айзек знает прекрасно, что Питер не причинит ему ни малейшего вреда. А еще знает, что чтобы альфа с ним сейчас ни сделал, наутро об этом будет знать вся стая.

Ночь безветренная, тихая, запах надолго впитается в доски.

– И раз я тебя лишил твоей привычной атмосферы… я и должен исправлять это, не так ли?

Айзек слышит его слова, но, на самом деле, все так плывет перед глазами от того, как одна рука Питера скользит по телу, пробираясь под футболку, наглаживая возбужденную плоть сквозь джинсы, пока другой он продолжает крепко придерживать волчонка за горло.

– Мне хорошо с тобой, – выдыхает Айзек, сам расстегивая тугой ремень и свои джинсы. – Ты же знаешь, альфа, знаешь ведь…

– Знаю, – волк порыкивает, склоняясь над юным любовником, зацеловывая мягкие губы, дрожащие веки, покрытые равномерным теплым румянцем щеки.

Айзек позволяет Питеру все, что тому вздумается. Айзек растягивается на ворохе наспех подложенной под спину одежды, раскрывая рот в немом долгом стоне на первом глубоком толчке, принимая в себя возбужденную плоть, заполняющую его без остатка. Айзек запускает длинные худощавые пальцы в его волосы, вжимая мужчину в свою шею, требуя от него больше жесткой ласки, больше укусов, больше меток. Айзек жмурится и стонет, подкидывая бедра навстречу движениям Питера, и альфа отвечает ему едва слышным стоном, сильнее сжимая обманчиво кажущееся хрупким тело в объятьях. Айзек буквально задыхается в оргазме, потому что Питер стискивает ладонь на его горле все сильнее, не давая вдохнуть все то время, пока Айзека выкручивает оргазменной дрожью.

Завтра первым, что учуют волчата, выйдя из дома, будет стойкий, крепкий запах отличного секса. Кто получше разбирается в оттенках эмоций, учует еще счастье и безграничное доверие.

И Айзек конечно соглашается с тем, что ему надо размяться, поэтому сразу после того, как Стая прекратит краснеть и хихикать, Айзек погонит их на тренировку.