Текст книги "Добро пожаловать домой (ЛП)"

Автор книги: CheekyBrunette

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 7 страниц)

Сокджин потёр глаза, прогоняя сон, и попытался собрать себя в кучку. Посмотрел на часы: половина третьего ночи. Дом, который днём казался тёплым и уютным, ночью стал арктически холодным без четырёх маленьких человечков, согревающих его своей энергией. Сокджин поёжился и немного плотнее закутался в халат.

Звонки от службы соцзащиты в любое время дня и ночи Сокджину были не в новинку, но никогда ещё ему не звонили в такой безбожный час. Обычно он и Намджун вместе помогали новому ребёнку освоиться в доме, но в этот раз Намджун и ухом не повёл, когда на первом этаже зазвонил телефон. Сокджин знал, что попытки разбудить его не будут иметь смысла.

Сокджин тихонько заварил себе чашку чая и приготовился ждать. Одним ухом он слушал радионяню: на случай, если заплачет Чонгук. Дом стоял в тишине; Сокджин потягивал свой имбирный чай.

В попытке выглядеть более презентабельно он пригладил волосы руками, и тут постучали во входную дверь. Сокджин сморщился и бросил взгляд на радионяню: проснётся Чонгук – проснутся все, а Сокджину хотелось бы, чтобы мальчики хорошенько отдохнули. У него совсем не было настроения наутро возиться с пятью капризными малышами.

Но Чонгук спал беспробудно, и Сокджин открыл парадную дверь.

На его крыльце стоял полицейский, а за ногой полицейского прятался маленький мальчик, на вид лет пяти. Мальчишка был грязный до ужаса; половина его тела была покрыта засохшей грязью, а волосы будто бы и вовсе никогда не мыли.

– Вы, должно быть, Сокджин, – сказал полицейский и подтолкнул мальчика вперёд. – Это Хосок. Мы нашли его на обочине шоссе, лежал себе в канавке. Похоже, мать заставила его выйти из машины и уехала. Врачи говорят, что он здоров, так что принимайте.

– Принимаем, – отозвался Сокджин, глядя на Хосока. Мальчик смотрел на него в ответ, поджав губы. Глаза его блестели от едва сдерживаемых слёз.

– Вам кто-нибудь позвонит с подробностями, – сказал полицейский. – Посмотрим, найдутся ли у него ещё какие родственники, но до тех пор…

– Со мной он в безопасности, – кивнув, ответил Сокджин.

Полицейский пожал плечами и развернулся на каблуках. Он явно не собирался задерживаться. Они никогда не задерживались, эти полицейские и социальные работники: просто привозили детей, а потом приезжали за ними, если находились родственники. Сокджину они оставляли честь утирать слёзы и сопли, а потом отвечать на вопросы, на которые у него попросту не было ответов. На плечи Сокджина ложился долг окружить перепуганного ребёнка любовью и заботой.

Когда полицейский удалился, Сокджин обратился к мальчику:

– Привет, Хосок. Меня зовут Сокджин, это мой дом. Ты тут какое-то время поживёшь. Хочешь, проведу тебе экскурсию?

Хосок не ответил, но его нижняя губа задрожала.

Сокджин вздохнул и физически опустился на пятилетний уровень Хосока, сцепив руки в замок.

– Если не хочешь, то всё сразу смотреть не будем. Можешь сразу лечь спать; для тебя приготовлена комната, – предложил он.

На втором этаже Хосока ждала кровать с чистым бельём. После звонка соцзащиты Сокджин переложил измотанного Тэхёна в комнату Чимина. А потом даже перевесил именную карточку Тэхёна к имени Чимина на дверь в их – теперь общую – спальню. Вряд ли кто-то из них будет возражать.

– Или можешь просто немного отдохнуть. Хочешь, посмотрим на звёзды?

– Хочу отдохнуть, – ответил Хосок дрогнувшим голосом.

Сокджин согласился сразу же:

– О, отлично! Люблю звёзды, – заверил он.

В идеальном мире смертельно уставший Хосок пожелал бы сразу отправиться в кровать; тогда Сокджин тоже смог бы немного поспать. Но опыт подсказывал, что с появлением в доме нового ребёнка о сне можно забыть.

Хосоку жизненно необходимо было несколько минут перерыва, чтобы осознать происходящее. Вся его недолгая жизнь только что перевернулась с ног на голову. Если слова полицейского правда – если мама действительно заставила Хосока выйти из машины и оставила лежать в грязи на обочине, – тогда он, бедняга, наверняка в шоке. Три часа ночи, а Хосок оказался в доме совершенно чужого ему человека.

Сокджин считает, что Хосок должен спать, а не расставаться со своим домом и семьёй.

Сокджин вывел его на передний двор, где стояли кресла из красной ели. Обычно на них сидели Сокджин и Намджун, пока мальчишки играли в догонялки на лужайке или нарезали круги по тупику на трёхколёсных велосипедах. Вокруг кресел Сокджин насадил маленький сад и даже поставил небольшой столик для всего миллиона кружечек, чашечек, сосочек и бутылочек, с которыми ему приходилось ходить туда-сюда.

Но с Хосоком всё приобрело иной оттенок. Воздух не дрожал от радостного хихиканья и восторженных воплей играющих детей; лишь кто-то маленький и испуганный очень тихо шмыгал носом.

Хосок забрался в кресло, ухватился ручками за подлокотники и задрал голову к небу. Сокджин сел рядом, давая ему время на размышления.

Через какое-то время – Сокджин пару раз почти заснул – Хосок повернулся к нему и посмотрел большими карими глазами.

– А теперь как насчёт экскурсии? – предложил Сокджин.

Хосок кивнул, хотя явно устал до изнеможения. Он клевал носом, и Сокджин не смог сдержать улыбку. Он уже мог сказать, что этот паренёк определённо очаровательный.

– Хочешь, понесу тебя? – спросил он.

Хосок снова кивнул, и Сокджин подхватил его на руки. Сначала они отправились в прачечную, заходя в дом через гараж вместо парадной двери.

– Ладушки. Тут у нас прачечная и тут я чуть-чуть попозже постираю твою одежду. А ещё тут мы снимаем ботинки, – сказал Сокджин и указал на полки; на каждой – меловая досочка с мальчишечьим именем. – Если хочешь, у твоих ботинок тоже будет полка. Даже подпишем её.

Хосок с надеждой посмотрел на Сокджина, и Сокджин вручил ему доску и мел. Дети приходили и уходили, а полки оставались; меловые доски, с которых можно было стереть имя, пришлись очень кстати.

Прямо в середине доски Хосок неуклюже нацарапал «Х». Все остальные «буквы» были просто закорючками.

– Молодчина, Хосок! – похвалил Сокджин. – Хочешь снять ботинки?

Он ни капли не удивился тому, что для своего возраста Хосок пишет из рук вон плохо. Чимин первое время тоже не умел писать. Дети в системе патроната часто бывали лишены родителей, которые взяли бы на себя труд научить их алфавиту.

Хосок тем временем задумался и, наконец, пискнул:

– Да.

Сокджин поставил его на пол и позволил самостоятельно расстегнуть липучки на кроссовках. Самое меньшее, что он мог сделать как взрослый – позволить Хосоку распоряжаться своим небогатым имуществом, пусть и жутко грязным; ведь над своей судьбой Хосок был сейчас совершенно не властен. Сокджин хотел дать ему контроль хоть над чем-то.

Хосок поставил ботинки на полочку, и Сокджин сделал мысленную пометку: первым делом помыть их с утра. После чего сказал:

– Отлично, пойдём в следующую комнату!

Поддерживать приподнятое настроение становилось всё тяжелее, потому что он сам смертельно устал; но не хотелось расстраивать Хосока ещё сильнее, чем уже есть.

Сокджин указал на следующую комнату, рассказывая всё, что может быть интересно:

– Тут у нас кухня, и завтра утром я здесь приготовлю тебе завтрак. Если хочешь, можешь заглянуть в шкафчики.

Хосок отпустил его руку и начал осмотр. Сокджин внимательно следил, чтобы он не хлопал дверцами: нельзя шуметь в доме, где спит столько маленьких человечков.

Когда Хосок добрался до кладовой, Сокджин улыбнулся.

– Там хранятся все вкусности. У меня дома очень здорово, потому что тут всегда водятся всякие сладости, которые, к тому же, полезны для здоровья. Ты голоден?

В ответ отчаяние Хосока стало осязаемым.

– Отлично! Давай я тебя подниму, и ты сам выберешь, чего тебе хотелось бы съесть, – предложил Сокджин.

Хосок выбрал упаковку солёных палочек, хотя сам не смог их открыть. Сокджин неожиданно понял, что, похоже, за продуктами придётся ехать раньше, чем он рассчитывал: палочек осталось только две упаковки, а Юнги любил брать их с собой в школу.

Сокджин позволил Хосоку в мире и спокойствии жевать палочки за кухонным столом, а сам в противоположном углу как одержимый обновлял страницу электронной почты. Мальчишке так или иначе требовалось немного личного пространства, а вот Сокджину очень нужно было узнать новости о его положении. Скорее всего, соцзащита ничего не напишет до наступления обычных человеческих рабочих часов, но у Сокджина было много вопросов о Хосоке, и он хотел получить ответы как можно скорее. Особенно ему хотелось понять, как долго мальчик будет жить в доме, потому что от этого сильно зависели ответы на неизбежные детские вопросы.

– Я закончил.

Сокджин оторвался от телефона.

– Молодец! Если захочешь, можешь доесть их за завтраком, – сказал он, и Хосок кивнул.

Сокджин вздохнул с облегчением: в упаковке ещё оставались палочки, а значит, мама Хосока не морила его голодом. Правило в этом случае довольно простое: голодавшие дети съедают всё, что им дают, даже когда уже наелись. Однако дети, которых кормили, оставляют то, что в них уже не лезет.

– Хочешь посмотреть остальной дом?

Хосок снова застенчиво кивнул, но всё равно протянул руки к Сокджину, безмолвно прося поднять его. Сокджин немедленно повиновался. Как и положено пятилетнему, Хосок был довольно тяжёлым, но Сокджин ни за что не смог бы отказать ребёнку, который нуждается в физическом контакте.

Следующей на пути была гостиная.

– Здесь завтра с утра сможешь на большом диване посмотреть мультики или поиграть с чем-нибудь, – сообщил Сокджин. – Дверь в углу ведёт в ванную, если тебе вдруг туда понадобится, пока ты внизу.

Обычно Сокджин позволял детям остановиться в гостиной и повозиться с игрушками, но Хосок начал зевать каждую секунду. Так как его отчаянно нужно было искупать перед сном, они сразу направились на второй этаж.

Первый лестничный пролёт вёл в главную спальню. Она оказалась втиснута между первым и вторым этажом и выходила окнами на противоположную сторону.

– Это моя спальня. В ней обитаем мы с моим мужем Намджуном. Он, как я, будет о тебе заботиться, но сейчас он спит, потому что не знает, что ты здесь, – рассказывал Сокджин. – Наша комната очень здоровская, потому что у неё есть своя ванная с пузырьками! Можем умыться там, если хочешь.

Хосок заелозил.

– С пузырьками? – переспросил он и, казалось, немного оживился.

– Хочешь посмотреть?

– Ага!

– Вот и славно.

Сокджин вошёл в свою ванную через спальню, не заботясь о количестве производимого шума. Намджун всегда спал как убитый, и разбудить его мог разве что только его собственный храп.

Пока набиралась вода, Сокджин устроил Хосока на бортике ванны. Хосок, казалось, с наслаждением наблюдал за тем, как пузырилась пена. Он потянулся к ней обеими руками и чуть не свалился; Сокджин едва успел его поймать.

– Оп, обожди, дружок. Как насчёт сначала раздеться, ладненько? Я не буду смотреть, – пообещал он.

Всё его общение с новичками строилось вокруг предоставления им максимально возможного личного пространства, потому что не было ничего важнее. Пусть Хосок ещё совсем юн, Сокджин хотел дать ему свободу для самостоятельных действий.

Пока Хосок снимал одежду, Сокджин наблюдал стену и прислушивался к плеску воды.

– Можно обернуться?

– Да.

Сокджин улыбнулся, увидев, что Хосок забрался в ванну и пытается оттереть с лица грязь.

– Молодчина, мойся. Вот тут мочалка, если хочешь, и мыло, – сказал он, протягивая губку в форме утки и гель для душа с ароматом кокоса. – И не забудь помыть за ушами.

Хосок прикусил губу и принялся старательно тереть за ухом утиным клювом. Отведя взгляд, от пискнул:

– А пузырьки?

– О, конечно! – воскликнул Сокджин, прищёлкнув пальцами. – Хочешь сам включить их?

Хосок нетерпеливо закивал, и Сокджин показал ему выключатель у бортика. Когда механизм пришёл в действие, ванная наполнилась детским хихиканьем.

Следующие несколько минут Хосок просто смеялся, включая и выключая пузырьки. Сокджин терпеливо ждал, но когда часы дошли до отметки в четыре утра, он решил, что пора всё-таки ложиться спать, и тихонько позвал:

– Уже очень поздно, Хосок. Что думаешь насчёт улечься в кровать?

Хосок погрустнел, но кивнул. Сокджин поспешил его утешить:

– Хорошо, отлично. Завтра можно будет снова поиграть с пузырьками.

Он помог мальчику выбраться из ванной и завернул его в пушистое одеяло. В ванной на втором этаже Хосок послушно почистил зубы запасной щёткой и пастой с медвежатами на тюбике. После этого Сокджин снова поднял на руки и дошёл с ним до спальни в конце коридора, по пути указывая на двери в комнаты его новых братьев.

– Это комната Юнги, ему семь лет. А тут живёт Чонгук; ему всего два годика, представляешь? Здесь комната Чимина и Тэхёна. Чимину уже четыре года, а Тэхёну пока что три. А вот это твоя комната. Если хочешь, можешь написать своё имя на дощечке, – предложил он, протягивая Хосоку маркер.

Пару раз моргнув, Хосок протянул руку к маркеру. Он, похоже, даже не заметил, что с его головы съехал капюшон-лягушка, потому что был слишком увлечён чистописанием; в этот раз он даже не попытался написать «Х», просто сделал закорючки.

– Чудно! Я сейчас достану пижаму.

Хосок мучительно долго выбирал, какая из пижам Тэхёна ему по вкусу, но, в конце концов, и это было решено.

– Хорошо. Тут ты будешь спать, – сказал Сокджин, укрывая Хосока одеялом. – Постарайся заснуть, хорошо? Я загляну минут через пять тебя проведать. Если тебе что-то понадобится, кроме ванной, дождись меня, хорошо?

Хосок кивнул, но в глазах его читался страх. Сокджин вздохнул и положил руку ему на плечо, а затем добавил:

– Только пять минут, обещаю. А завтра проснёшься и снова увидишь меня, а ещё познакомишься со всеми остальными. Будет очень здорово.

– Пять минут? – уточнил Хосок. Он смотрел на Сокджина огромными глазами под очаровательно нахмуренными бровями.

– Пять минут, – повторил Сокджин. Он даже достал телефон и установил таймер, развернув экран так, чтобы Хосок всё видел. – Когда время выйдет, я вернусь, хорошо? Чтобы убедиться, что ты в порядке.

Хосок кивнул, и Сокджин выскользнул из комнаты. Далеко он, однако, не отходил, а устроился прямо в коридоре, готовясь к длинной ночи.

Пока тикал таймер, Сокджин размышлял. С лёгкостью можно было сказать, что Хосок очень добрый. На его узкие плечи обрушилось много неприятностей, но он оставался невероятно вежливым и любезным. Например, Юнги, когда только поселился у них, был бесконтрольно агрессивен и раздражителен. Чимин в первые дни только и делал, что плакал. Хосок держался молодцом и сохранял спокойствие, и сердце Сокджина не могло не дрогнуть.

Сокджин прикрыл глаза и прислонился к стене. Возможно, его желание было эгоистичным, но он всё равно надеялся, что у Хосока не найдётся никаких других родственников. Сокджин хотел, чтобы Хосок стал частью его семьи.

========== Глава 2: Осиротевший ==========

Комментарий к Глава 2: Осиротевший

Глава Юнги.

Следующая – глава Тэхёна.

«У их двухлетнего сына синели губы, потому что он не мог дышать, а они отказывались вести его к врачу».

Сокджин никогда не заводил будильник. С самого первого дня появления Чимина в этом попросту отпала необходимость.

Каждое утро Чимин влетал в главную спальню и запрыгивал на кровать. Если звёзды улыбались Сокджину, то ему удавалось уговорить Чимина на обнимашки под одеялом, что давало некоторое время на попытки вспомнить, как вообще открываются глаза. Однако чаще всего Чимин вытягивал его из кровати ещё до семи утра, чтобы поиграть или приготовить завтрак. Чимин был, мягко говоря, ранняя пташка.

Этим утром Чимин влетел в комнату с визгом. Первым делом он плюхнулся на Намджуна, но Сокджин всё равно проснулся.

– Джуни, Джуни! – позвал мальчишка. – Джинни! Угадайте, что!

– Что? – сонно буркнул Намджун.

Сокджин в ответ только застонал и спрятал голову под подушкой. До появления Чимина ему удалось урвать лишь часок сна: Хосок заснул только на рассвете.

Теперь Сокджин начал понимать, зачем бог сделал детей милыми: чтобы взрослым не хотелось свернуть им шеи за подъёмы в шесть утра.

– Я проснулся, а у меня в комнате Тэтэ! – взвизгнул Чимин.

Матрас прогнулся под весом севшего Намджуна. Сокджин выглянул из-под подушки, привыкая к раннему утреннему солнцу, и одним глазом наблюдая, как супруг подслеповато ищет очки.

– Тэ в твоей комнате? – переспросил Намджун, наконец-то найдя пропажу.

Сокджин не смог сдержать улыбку: Намджуну невероятно шла толстая чёрная оправа. Одного этого неземного вида было достаточно, чтобы у Сокджина появились силы сесть ровно и присоединиться к семье.

– Да, пришлось переселить его туда, – сказал Сокджин, опрокинулся на подушки и зевнул. – Чимин, как думаешь, вы с Тэхёном сможете жить в одной комнате?

Глаза Чимина стали комически огромными.

– Как когда мы с Тэтэ устраиваем ночёвки? – уточнил он.

Сокджин кивнул.

– Да, совсем как ночёвки. Только теперь так будет не время от времени, а каждый день, – сказал он, малодушно надеясь продать новость в любом виде, в каком она Чимину наиболее приглядна.

Жить с Тэхёном будет нелегко. Конечно, они с Чимином не разлей вода, но Тэхён почти всегда чувствует себя смертельно уставшим. Из-за этого Чимину придётся сидеть в комнате тихонько, как мышке, чтобы брат смог спать. Однако если Чимин проявит своё великодушие – а Сокджин в нём ни на секунду не сомневался – то всё будет в порядке.

– Да! Мы точно сможем! – вскрикнул Чимин, спрыгивая с Намджуна прямиком на Сокджина.

Сокджин улыбнулся и поцеловал его в макушку, позволяя свернуться удобным клубочком в своих объятиях.

– Подожди-ка, а почему Тэхён и Чимин теперь в одной комнате? – уточнил едва проснувшийся Намджун, поправляя очки.

Сокджин расплылся в озорной улыбке. Он перехватил Чимина поудобнее и наклонился, чтобы поцеловать своего возлюбленного и шепнуть ему:

– Потому что ночью к нам определили ещё одного.

У Намджуна даже дыхание сбилось, а глаза загорелись восторгом.

– Ещё одного?

– Ещё одного.

*

– Чья очередь говорить с Юнги? – спросил Намджун.

Он очень сосредоточенно бил яйца для гренок, а Сокджин рядышком утешал Тэхёна, который чувствовал себя паршиво и был крайне расстроен. Бедняга проснулся с больным животом и большую часть утра всхлипывал в плечо Сокджина, пока остальные ребята играли в гостиной и ждали завтрака.

В такой час спал только Хосок. Сокджин не собирался его будить, прекрасно помня, как поздно он заснул ночью из-за того что плакал и боялся почти до шести утра. И если Сокджин более-менее мог функционировать на трёх-четырёх часах сна, то пятилетний ребёнок точно не сможет.

К тому же, спящий Хосок позволял им оттянуть момент разговора с Юнги.

– По-моему, твоя, – сказал Сокджин, гладя Тэхёна по спине. – Я очень хочу, чтобы была твоя.

– Ой, я, знаешь ли, завтрак готовлю, так что…

– А я, знаешь ли, сижу с Тэхёном, так что…

Пару секунд Намджун и Сокджин смотрели друг на друга, а потом оба рассмеялись. Сокджин, однако, старался не слишком дёргать Тэхёна и был осторожен, а вот Намджун так хохотал, что раздавил яйцо в своей лапище.

– И когда мы начали так бояться семилетнего пацана? – спросил Намджун, качая головой.

– И зачем ты всё время во всё добавляешь яичную скорлупу? – поддразнил его Сокджин, помогая вылавливать скорлупки из чашки. Второй рукой он держал всё ещё расстроенного Тэхёна.

Намджун пихнул его бедром, притворно возмущаясь:

– Эй, я первый тебя спросил.

– Тут ты прав, прости, – признал Сокджин и отправился к раковине, чтобы отмыться от яйца. Тэхён что-то проскулил, и Сокджин быстро вернул руку ему на спину. – Но согласись, Юнги всё-таки наводит некоторый ужас.

– Наверное, лучше поговорить с ним вдвоём, – предложил Намджун.

Сокджин от души согласился.

Проблема вся пряталась в том, что Юнги не очень хорошо воспринимал перемены. Он повидал несчитанное количество приёмных домов, так что Сокджин не мог винить его за желание иметь хоть какую-то стабильность. Намджун и Сокджин даже подали документы на полное усыновление Юнги, чтобы его больше никуда не перераспределили, но процесс оказался долгий и муторный, а другие дети тем временем приходили и уходили.

Каждый раз, когда в их доме появлялся новый мальчик, Юнги устраивал натуральную истерику: хлопал дверьми, кричал, плакал. Всё это, разумеется, сильно расстраивало Чимина, а при самом неприятном раскладе – ещё и Чонгука. А Юнги попросту не любил изменения в семье.

Но, возможно, Хосок сможет остаться в их доме насовсем, и тогда Намджун и Сокджин смогут сказать, что их дом заполнен (пять детей всегда был их потолок). В этом случае на долгие-долгие годы семья останется в неизменном составе.

– Наверное, стоит поговорить в его комнате. Тогда ему будет некуда сбежать, – предложил Сокджин и пропустил волосы Тэ через пальцы. – Только дай нам с Тэхёном ещё пару минут.

Намджун что-то согласно пробурчал и сконцентрировался на том, чтобы отмерить нужное количество молока для гренок. Сокджин смолчал, когда молока стало уже слишком много: он просто наслаждался тем, что наконец-то завтрак готовит кто-то другой. Уже не имело значения, насколько высокого качества будет еда.

По субботам завтрак всегда готовил Намджун, и за это Сокджин был ему бесконечно благодарен.

– И как там поживает мой Тэтэ? – спросил Намджун, переключая внимание на Тэхёна.

Мальчишка снова заскулил, как побитый щенок, и Сокджин мог только сочувствующе вздохнуть.

Новое лекарство с первого же дня не поладило с его желудком. При следующем посещении врача нужно будет обязательно об этом сказать.

– Думаю, правильное лекарство мы ещё не нашли, – нахмурившись, сказал Сокджин.

Намджун наклонился и усыпал щёку Тэхёна поцелуями, вызывая у него тихий смех. Сокджин засветился, как медный таз: он скучал по улыбке Тэхёна.

– Мы обязательно его найдём, – сказал Намджун, успокаивая и супруга, и сына. – И тогда Тэхёну будет гораздо-гораздо лучше.

– И живот больше болеть не будет, – почти проскулил Тэхён, прижимаясь поближе к Сокджину.

Сокджин чмокнул его в нос.

– Не будет, – пообещал он. – Тэтэ, мне нужно поговорить с твоим братиком о вашем новом друге, который будет жить у нас дома, хорошо? Так что тебе придётся слезть, милый.

– Новом друге?

Сокджин улыбнулся.

– Да. Его зовут Хосок.

– Хосок?

– Хосок.

– Ладно, – без боя согласился Тэхён.

По крайней мере, с Тэхёном и Чимином было легко. С Чонгуком, скорее всего, тоже будет легко. А вот с Юнги наверняка будет сложно, но Сокджин справится; особенно если рядом с ним встанет Намджун.

– Как думаешь, эта адская смесь переживёт пару минут без тебя? – спросил Сокджин, кивая в сторону теста для тостов, которое намесил Намджун.

Намджун кивнул и отправился мыть руки. Сокджин тем временем устроил Тэхёна на диване и укрыл его пледом. Тэхён не испытывал особого восторга от разлуки с Сокджином, но Чимин уже занял его внимание машинками.

Все мальчишки собрались играть в гостиной и ждали завтрака. На часах стояло только восемь утра, а комната уже превратилась в бедлам; Сокджин уже предвидел недовольные мордашки, которым придётся прибираться перед сном.

– Жуни, мали!

Сокджин обернулся: Чонгук дотопал до Намджуна и протянул ему плюшевого Элмо. Этого Элмо малыш боготворил и просто обожал показывать всем, у кого есть глаза.

Намджун присел до его двухлетнего уровня.

– Ух ты, Гук. Очень здорово, – заверил он и похлопал Элмо по голове.

Чонгук сунул Элмо ему в руки и захлопал в ладошки.

Сокжин не мог не умилиться: Чонгук был очарователен. Счастье, что его определили к Сокджину и Намджуну, когда он был ещё малышом.

Чонгука привезли, когда ему едва исполнилось три дня, и с тех самых пор он всегда был с ними. У Сокджина дух захватывало от того, что он может наблюдать рост одного из своих мальчишек с его самых первых дней.

Намджун приобнял Элмо и вернул его Чонгуку, после чего мягко сказал:

– Спасибо тебе большое, но нам с Джинни нужно поговорить немножко с Юнги, ладно? Веди себя хорошо.

– Хавафо! – воскликнул Чонгук и в чистом восторге вскинул обе ручонки вверх.

Тем временем Юнги отвлёкся от паззлов и скептически присмотрелся к ним обоим.

– Вам нужно со мной поговорить? – спросил он, переводя взгляд с Намджуна на Сокджина и обратно. – Обоим сразу?

– Ага, – сказал Намджун и положил руку на спину Юнги, подталкивая его к лестнице. – Пойдём в твою комнату.

Юнги вывернул шею и, глядя прямо в глаза Сокджину, спросил:

– Я наказан?

Сокджин покачал головой и заверил:

– Нет, конечно. Не волнуйся, ты ничего плохого не сделал.

Но эти слова должного эффекта не произвели, потому что Юнги явно разволновался: он сильно ссутулился и нервно заламывал руки. Сокджин никогда не видел, чтобы у семилетнего мальчика было столько нервных тиков, и его это сильно тревожило.

Стоит отдать ему должное: короткая жизнь Юнги началась с места в карьер. Его родители умерли, когда ему было три; Юнги помнил их лишь очень расплывчато. Он часто задавал Сокджину и Намджуну вопросы без ответов: кем были его родители? почему они должны были умереть?

Опеку отдали бабушке и дедушке Юнги. Они заботились о нём около трёх месяцев, а потом поняли, что из-за старости не могут справляться с его энергией и эмоциональными всплесками. И Юнги оказался в системе.

Сердце Сокджина обливалось кровью каждый раз, когда он задумывался о том, сколько плохих домов и семей повидал мальчишка.

Первый дом был переполнен. Теперь Юнги всё время волновался, что в доме Сокджина и Намджуна будет слишком много детей. Уже не имело значения, сколько раз они заверяли его, что слишком много ни в коем случае не возьмут.

Во втором с ним жестоко обращались. Другие дети издевались над четырёхлетним Юнги до такой степени, что его пришлось оттуда забрать. С тех пор Юнги всегда боялся, что новички будут его обижать и обзывать. Сокджин и Намджун прикладывали огромные усилия к тому, чтобы убедить его, что в их доме такого никогда не случится.

Третий дом был попросту омерзителен. В документах не указали подробности; только написали, что дом «непригоден для жилья по санитарным причинам». Здание снесли после того, как Юнги оттуда забрали. Сокджин так и не смог понять, почему он вообще там оказался.

Так что теперь Юнги любил, чтобы всё было чисто. Очень, очень чисто.

К счастью, Сокджин тоже любил, чтобы было чисто. И он любил оказывать Юнги позитивное внимание. Любил вешать его табели оценок на холодильник, чтобы Намджун обязательно увидел, когда вернётся с работы. Любил укрывать Юнги на ночь и проверять, что он почистил зубы. Любил покупать Юнги одежду, ходить с ним в кино и проводить с ним как можно больше времени наедине, не бросая при этом других мальчиков. Сокджин любил Юнги.

Оставалось только убедить мальчика, что Сокджин никогда его не разлюбит. Сколько бы других мальчишек ни жило в доме, Сокджин всегда будет любить Юнги, всегда будет о нём заботиться. Возможно, если бы Юнги наконец-то смог поверить, что Сокджин и Намджун никуда не денутся, он почувствовал бы себя в большей безопасности.

– Иди сюда, чудик, а то ты как на похороны шагаешь, – сказал Сокджин, подхватил Юнги на

руки и усадил к себе на плечи.

Они птицами взлетели вверх по лестнице, оставив Намджуна плестись следом.

Юнги засмеялся, и его смех заполнил дом до краёв. Сокджин ссадил его на кровать, и мальчишка несколько раз спружинил на матрасе. В конце концов он остановился и остался лежать на простыне с динозаврами. Его лицо, которое обычно было наполнено ужасом, светилось улыбкой.

Сокджин хотел, чтобы Юнги никогда не переставал улыбаться.

– А знаешь, какое сейчас время? – спросил он, согнув пальцы, как когти.

Глаза Юнги стали большими, как блюдца.

– Нет! – в притворном ужасе пискнул он.

– Время щекотки! – провозгласил Сокджин.

Лишь бы Юнги не переставал смеяться.

Когда Намджун вошёл в комнату, Юнги взмолился о помощи:

– Джу-жу-жуни! – провизжал он сквозь смех. – Спа-паси меня!

– Сейчас всё будет, не переживай, – заверил Намджун и подхватил Сокджина на руки.

Намджун унёс супруга от кровати и усадил на рабочий стул Юнги. Сокджин закатил глаза – Намджун поднимал его только чтобы похвастаться, какой он сильный, – но его хорошее настроение быстро улетучилось, когда он вспомнил, зачем они все пришли в комнату.

Намджун отодвинул Юнги в сторонку и распластался на кровати рядом с ним. Юнги тут же устроился у него под боком.

– Итак, у нас для тебя новости, но мы не хотим, чтобы ты расстроился.

Блестящие глаза Юнги погасли и стали безжизненными за какую-то долю секунды.

– Какие новости? – глухо спросил он.

Сокджин и Намджун переглянулись, споря, кто из них должен сказать. Сокджин проиграл в гляделки. Он вздохнул и сложил руки на коленях, а затем ответил:

– В общем… С нами будет жить ещё один мальчик. Его зовут Хосок.

Как и следовало ожидать, Юнги подскочил, словно его ударили.

– Что?! Где?! – вскрикнул он.

– Он спит, – сказал Сокджин. – Он очень поздно приехал, ему нужно отдохнуть. Но, Юнги, прежде чем ты расстроишься…

Лицо Юнги покраснело от гнева.

– Зачем вам ещё один?! – закричал он, не давая Сокджину договорить. – У вас уже есть я, и Чимин, и Чонгук, и ещё и Тэхён! Мало что ли? Это уже четыре! Очень-очень много! Куда вам ещё! Просто оставьте всё как есть!

Его маленькие руки сжались в кулаки, и в уголках глаз заблестели слёзы. Сокджин не мог понять, разозлился он, расстроился или всё сразу.

– Юнги, мы с Джином давно решили, что больше пяти ребят в доме никогда не будет. Отличное же число, согласись? – мягко сказал Намджун и погладил Юнги по руке. – В наших сердцах достаточно места для пяти мальчиков, и ещё останется для уличного котёнка. Не стоит волноваться, что вас так много. Если Хосок останется с нами насовсем, то ещё очень и очень долго у тебя больше не будет новых братьев.

Юнги переводил взгляд с одного родителя на другого. Кулаки его разжались, но он тут же заломил руки так сильно, что даже смотреть было больно. Секунду спустя его маленькое тело содрогнулось от рыданий.

Сокджин чувствовал себя худшим отцом на свете. Слёзы Юнги причиняли ему физическую боль; чувство вины становилось попросту невыносимым.

Он быстро приблизился к своему скоро-приёмному сыну и усадил Юнги к себе на колени. Ему казалось, что его сердце вот-вот разорвётся.

– Ох, малыш… милый, всё в порядке, – заверил Сокджин. – Всё в порядке. Мы тебя очень сильно любим, не переживай.

– Я не хочу, чтобы тут был кто-то ещё! Вообще хочу чтобы никого не было, только ты и Джуни! – на секунду в голосе Юнги прорезался гнев, но затем он заплакал ещё сильнее. – То-олько ты и Дж-ж-жуни!

Намджун пересадил Юнги к себе. Похоже, он совсем не мог просто сидеть и смотреть, как Юнги плачет. Сокджин вполне понимал его чувства, но он сдержался, глядя, как Намджун обнимает Юнги и качает его в своих руках, приговаривая: