Текст книги "Вспомнить и забыть (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Габриель замолчал, не зная, как передать Сабиру свои ощущения.

– Если тебе трудно говорить на этом языке, можешь перейти на английский. Я его прекрасно знаю.

Габриель поднял на него взгляд, и Сабир увидел, насколько потрясенным было его лицо.

– Я раньше даже не обращал внимания на то, на каком языке говорю. Меня спрашивали – я отвечал. А ты еще какие-нибудь языки знаешь?

– Хочешь себя проверить? Могу тебе и так сказать, что ты знаешь французский, потому что твои родители неплохо говорили на нем, из-за длительной работы твоего отца во Франции. Помнишь, я тебе рассказывал, что он был журналистом? Тебе тогда было пять лет, и вы прожили в предместье Парижа два года. Кроме того в институте ты изучал итальянский и немецкий, а как дополнительный язык выбрал арабский. Твои учителя очень тебя хвалили, говорили, что у тебя талант к языкам и быстрая обучаемость, поэтому ты так хорошо понимаешь то, что тебе говорят. Даже произношение у тебя неплохое. Необходимо только пополнить словарный запас и будешь болтать не хуже местного жителя, а я тебе в этом с удовольствием помогу.

– Правда? – в глазах Габриеля разгорелась такая надежда, что Сабир даже немного смутился, чувствуя себя бессовестным аферистом, ловко подкрадывающимся к несчастной жертве.

– Правда. Может, еще чего-нибудь хочешь?

– Ничего. Спасибо, – Габриель как-то рассеяно провел по лицу пальцами и потер кончик носа. – Мне все равно кажется, что я – это не я. Психолог говорит – это нормальное состояние после пластической операции, только я не помню…

– А ты и не можешь помнить, – Сабир положил принесенные гостинцы на тумбочку и присел рядом с Габриелем на кровать. – Пластику тебе делали, когда ты уже был в коме. Кости лица и мышцы немного пострадали при аварии. Позже я покажу тебе твое фото на студенческом билете. Ты почти не изменился, разве что стал еще красивее.

– Скажешь тоже, – Габриель опустил взгляд, чувствуя, как щеки разгораются от смущения.

– Я всегда буду говорить тебе правду, Габриель. Что бы ты ни спросил. Клянусь. Так что можешь задавать мне любые вопросы.

– Я… очень худой? – задал вполне невинный вопрос молодой человек, поджав губы.

Сабир хотел было отделаться шуткой или комплиментом, но, вспомнив о своем обещании, все же решил сказать правду такой, какая она есть.

– Кожа и кости. Мне придется тебя откормить, как следует, прежде чем кому-то показывать.

И Габриель улыбнулся, встретившись с ним взглядом. Проверка была нехитрая, но Сабир ее прошел с честью. С того момента Габриель начал безоговорочно доверять его словам и решениям, если, конечно, не имел собственного мнения на что-либо или пожелания.

Долгое время Габриель был еще слаб, несмотря на то, что хорохорился и отвергал помощь, но Сабир с ним не спорил. Он просто брал молодого человека на руки, если видел, что тот устал, и нес его в кровать, не слушая никаких возражений и жалоб. Даже когда врачи выписали Габриеля из клиники и медбрат доставил его на каталке к дверям лечебного заведения, Сабир, недолго думая, подхватил его на руки и так занес в ожидающую их машину.

– Я же сам мог… – попробовал было возмутиться Габриель, когда оказался на заднем сидении с подушкой под поясницей.

– А мне приятно носить тебя на руках, – ответил мужчина, обезоруживающе улыбнувшись, и Габриель умолк, чувствуя, что снова начинает краснеть.

      Дом, где им предстояло жить, стоял на берегу моря, хотя со стороны въездных ворот этого и нельзя было разглядеть из-за огромного сада. Однако оказавшись в своей комнате на втором этаже, Габриель ахнул, пораженный увиденным.

– Позже пойдем и искупаемся. Врачи говорили, что для восстановления мышечного тонуса плаванье полезно. А если не захочешь идти на берег, в доме есть бассейн с морской водой и подогревом.

– У тебя такой большой дом, – произнес Габриель, оглядывая видимые из окна границы его владений, а затем, разворачиваясь спиной к окну, – как бы я в нем не заблудился.

Все это было произнесено с таким серьезным выражением на лице, что смех, раздавшийся после этих слов, застал его врасплох, и Сабир сам невольно рассмеялся.

– Ох, видел бы ты выражение своего лица, – отсмеявшись, произнес Габриель. – Я с радостью принял бы твое предложение, только мне не в чем идти купаться.

– Почему? У тебя все есть, – Сабир подошел к шкафу и распахнул его, демонстрируя белье и прочие необходимые мелочи. – А дверь за шкафом, ведет в гардеробную комнату. Там все сшито по твоему размеру, в том числе и обувь.

Мужчина ожидал от Габриеля хоть какого-то выражения благодарности, но вместо этого Габриель как-то странно вздрогнул и попятился от него.

– Я же не смогу за все это расплатиться, – пробормотал Габриель, а в глазах его Сабир разглядел какое-то затравленное выражение.

Бросив шкаф открытым, Сабир сделал несколько быстрых шагов вперед, обнял Габриеля, прижимая его к себе, и принялся поглаживать по спине, уткнувшись носом в макушку.

– Глупый. Мне от тебя ничего не надо. Это я не смогу никогда расплатиться с тобой, так что позволь мне сделать для тебя хотя бы такую малость. У меня много денег. Очень много. Но все они ничто по сравнению с тобой. Пожалуйста, не отказывай мне.

– Ладно, – голос Габриеля звучал приглушенно, а руки его обняли Сабира в ответ, крепко вцепившись в рубашку на спине, – только больше не делай так. Хорошо?

– Больше никогда, сердце мое. Впредь я обязуюсь согласовывать с тобой все, что буду тебе покупать. А теперь пойдем, пообедаем, или хочешь немного отдохнуть сначала? Я могу распорядиться, чтобы еду подали сюда, а затем мы сможем немного погулять и я покажу тебе свой дом и сад.

– Да, если можно, последний вариант. А животные в доме есть?

– У охранников есть пара доберманов, а у меня конюшня, но она не в доме, а за городом. Там целый конезавод, и, если хочешь, я обязательно свожу тебя туда.

– Конечно, хочу.

– Вот и хорошо. Присядь, я пока распоряжусь насчет обеда.

Когда же Сабир вернулся, его ожидало чудное зрелище. Габриель спал, лежа на боку, согнув колени и подложив обе ладошки под щеку. Тихо присев на корточки перед кроватью, Сабир мягко отвел отросший локон, упавший на глаза юноше.

– Мой ангел. Устал с дороги. Спи, мое сердце, а я буду охранять твой покой.

Глава 5.

      Утро встретило его ветром. Волны темного и бурлящего моря накатывали на берег со страшной силой, разбиваясь на множество мелких водяных осколков и оставляя за собой на берегу серую пену, тут же смываемую следующей волной, оставляющей точно такой же след на песке. О походе к морю в такую погоду не могло быть и речи, так что, позавтракав блинчиками с кленовым сиропом, Габриель отправился в свою комнату примерять плавки, чтобы сходить с Сабиром в бассейн.

– В полтретьего у меня встреча, но до этого времени я вполне могу себе позволить провести день в приятной компании. Где найти халат и плавки – ты уже знаешь.

Габриель взял первые попавшиеся плавки, натянул их на себя и, закрыв первое отделение шкафа-купе, собирался уже заглянуть во второе, где висели халаты и пижамы, но так и замер перед зеркалом, занимавшим всю дверцу. Его тело было бледным, почти безволосым, с розовеющими кое-где шрамами, оставшимися после операций. Нога, бедро, плечо, грудь. Только теперь до Габриеля дошло, что его буквально собирали по кусочкам, и только шрамы на голове нельзя было разглядеть из-за отросших волос. Откинув в сторону челку, так и норовившую залезть в глаза, Габриель поежился, словно от холода, и провел по шраму на плече, чувствуя под пальцами его немного странную гладкую выпуклость.

– Он исчезнет через год, а через два ты даже следа на теле не найдешь, – произнес тихо вошедший в комнату Сабир, а поймав вопросительный взгляд Габриеля в отражении, пояснил:

– Я постучал, но ты не ответил, и я просто зашел. Собственно вот, – мужчина протянул Габриелю небольшое золотое колечко, очень напоминающее серьгу. – Это твое.

– Мое? – Габриель невольно ощупал уши и даже взглянул на себя в зеркало, но никаких отверстий в мочках не нашел.

– Это колечко не для ушей. Оно было у тебя в правом соске. Когда в клинике тебя обследовали, его сняли, чтобы металл не создавал сбой в медицинской аппаратуре, и отдали мне. Так что возвращаю. Дырочка, правда, заросла за это время, но ее можно проколоть снова.

Если в начале объяснения Габриель просто смотрел ошарашено на это колечко, то, услыхав предложение о повторном проколе, закрыл оба соска руками и шарахнулся от Сабира прочь, испуганно дрожа.

– Нет! Это будет больно. Я не хочу! – выкрикнул он, вжавшись спиной в угол у окна.

Немного напуганный такой реакцией Габриеля, мужчина демонстративно поднял обе ладони в жесте успокоения и постарался говорить как можно спокойнее, словно перед ним не юноша, а молодой испуганный жеребец, готовый в любую секунду сорваться и бежать прочь.

– Хорошо. Никакого колечка. Я его сейчас уберу в сейф, и мы пойдем в бассейн. Никто тебе ничего не сделает, без твоего согласия. Клянусь. Никакой боли. Никогда.

Позже, уже находясь в бассейне, Сабир много раз прокручивал в голове все произошедшее и странную реакцию Габриеля на самую простую вещь. При этом он все больше убеждался, что кто-то делал его мальчику больно, именно отсюда такая паника и страх. В сознании этих воспоминаний не сохранилось, но подсознательно Габриель боялся и очень сильно.

Глядя, как медленно юноша плавает от бортика к бортику, он даже представить себе не мог то чудовище, которое могло плохо обращаться с таким нежным созданием, как его Габриель. Мысленно сделав себе пометку послать хорошего детектива, чтобы профессионал собрал сведенья о нем и о том, кто мог так испугать парня, что он, даже потеряв память, шарахается от простых слов, Сабир сбросил халат и окунулся в теплую воду бассейна.

Чтобы догнать Габриеля, ему понадобилось сделать всего пару мощных гребков. Дыхание юноши было натужным.

– Устал?

– Немного.

– Тогда выходи и присядь в шезлонг. Там на столике стоит зеленый чай для тебя и сладости.

Чуть запнувшись на лесенке, Габриель выбрался из воды, закутался в большое полотенце, специально приготовленное для него и, со вздохом облегчения, устроился в шезлонге. Раньше он не понимал, насколько тяжело идет его восстановление. Всего три круга по бассейну, и он уже задыхается, а ноги и руки дрожат, словно он не плавал, а бежал трехкилометровый кросс. Видя, как легко и быстро Сабир пересекает водное пространство, мощно работая всем корпусом, он даже начал завидовать мужчине. Сабир вообще был красив и хорошо сложен, так что женщины должны виться вокруг него словно пчелы возле меда, однако в доме он никаких женщин, кроме сорокалетней горничной, не видел, да и о жене своей мужчина ничего не говорил. Не женат?

Поразмыслив над этим вопросом, он пришел к выводу, что мужчина не стал бы прятать от него жену или невесту, слишком уж прямолинеен был этот человек. Отчего-то при мысли о его одиночестве сердце тревожно забилось в груди, но понять причину этого Габриель так и не смог, так же как и объяснить себе испуг, охвативший его при одной мысли, что можно было проколоть сосок. Да, это, скорее всего, больно, но ведь в больнице ему тоже было больно, к тому же есть всякие обезболивающие, заморозка, так чего же он испугался, еще и так панически? Ответа не было. Его голова никак не желала выдавать какие-либо сведенья о прошлой жизни Габриеля и, по-видимому, с этим придется смириться.

Когда Сабир выбрался из воды, Габриель залюбовался тем, как красиво вода стекает по его фигуре. Мужчину нельзя было назвать накачанным, он был сухим и жилистым, без единой капли лишнего жира, но при этом в его плечах и руках чувствовалась сила, да и ноги им не уступали.

Невольно скользнув взглядом по фигуре мужчины, Габриель на мгновение задержал взгляд на бугорке, значительно выступающем под синими плавками, и тут же отвел взгляд, чувствуя, как краска смущения заливает его лицо. При этом сердце его вновь учащенно забилось, мысли испуганно метались вокруг темы геев и того, принадлежит ли он к ним. И снова у него не было ответов.

– Как же тяжело ничего не помнить.

– Ничего, вспомнишь, – голос Сабира заставил его чуть ли не подскочить на месте, а понимание того, что он разговаривал вслух, только усугубило смущение.

– Э-э, да. Надеюсь. А Ваш стиль плаванья называется брасc? – Габриель задал этот вопрос только для того, чтобы что-то сказать, скрывая свою неловкость.

– Брасc. И не Ваш, а твой. Давай уже без выканья, все-таки мы знакомы уже почти полгода. И почему ты ничего не съел? Не любишь сладкое?

Габриель пожал плечами, разглядывая поднос со всякими вкусностями. Из этого многообразия он узнал только цитрусовые и виноград, а все остальное было для него загадкой.

– Не помню. Пудинг, что давали в больнице мне нравился.

– Тогда и вот это понравится, – Сабир взял двумя пальцами небольшой кубик, густо присыпанный сахарной пудрой, и поднес его ко рту Габриеля. – Это рахат-лукум. Очень сладко и вкусно. Попробуй.

Габриель, едва подавив в себе желание отшатнуться, аккуратно взял предложенную сладость двумя пальцами и откусил от нее маленький кусочек.

– М-м, действительно вкусно. А остальное?

Сабир чуть не задохнулся от нахлынувшего возбуждения, когда юноша осторожно пробовал первый кусочек. Когда он взял его пальцами, вместо того, чтобы открыть рот и позволить себя покормить, Сабир немного разочаровался, но теперь он благословлял осторожность Габриеля. Слизнув оставшуюся на пальцах сладкую пудру, он понял, что сделай это Габриель, и ему было бы чрезвычайно сложно удержаться и не начать целовать эти губы. В этот момент Сабир почувствовал себя не взрослым мужчиной, а озабоченным юнцом, впервые познавшим зов страсти.

Чтобы взять себя в руки, Сабир прикусил изнутри щеку и только тогда смог внятно ответить на вопрос Габриеля.

– Это финики, курага и инжир. Темно-красный – это гранат, у него семечки съедобные. В красной пиале – лимонно-мятный шербет. В синей пиале орехи в меду, дальше нуга и халва. Слоистые ромбики – это медовая пахлава с орехами. Рахат-лукум ты уже попробовал, а за ним…

В общем, Габриель попробовал всего понемногу. Больше всего ему понравились финики, пахлава, шербет и халва. Как объяснил Сабир: все это обычно подавалось к кофе, но ему врачи кофе запретили, разрешив только зеленый чай и свежевыжатые соки, по крайней мере, на ближайший месяц.

Запив сладкое угощение чаем, Габриель довольно выдохнул и откинулся на спинку шезлонга.

– Очень вкусно, спасибо.

– На здоровье. Я сейчас уеду ненадолго, мне нужно появиться на работе. Обедать тебе придется самому, но к ужину я обязательно вернусь, так что не скучай. Я уже распорядился подать тебе еду в комнату, это будет часа через три. Ты пока отдохни, посмотри телевизор, почитай что-нибудь, у меня хорошая библиотека, или погуляй. Только на берег и за территорию дома не выходи, пожалуйста, один.

Сабир, конечно, должен был появиться на работе, но позже, а главная движущая сила его раннего отъезда сидела рядом с ним, ничего не подозревая.

      Обед Габриелю принесли в его комнату, где он смотрел телевизор, бесцельно перещелкивая с канала на канал. Поданные ему порции были настолько большими, что Габриель просто не смог осилить все, что ему принесли. После сытного обеда на него навалилась сонливость, так что возвращение Сабира он просто проспал, а разбудило его ласковое прикосновение к плечу, присевшего на край кровати мужчины.

Вздрогнув, Габриель открыл глаза, и первое чувство, которое Сабир увидел в них, был страх. Постепенно страх сменился узнаванием, и юноша улыбнулся ему, а затем зевнул, потягиваясь всем телом. Сабиру даже показалось, что Габриель сейчас мяукнет, настолько его движения напоминали пробуждение котенка.

– Проголодался?

Габриель фыркнул, еще больше напоминая забавного маленького зверька.

– Еще не успел. На обед подали столько, что я едва не лопнул. Ты решил откормить меня, как рождественского гуся?

– Весьма заманчивое предложение. Я подумаю. А пока можем прогуляться к морю, раз шторм утих, и ты не голоден. С полным животом в воду лезть нежелательно.

Море Габриелю понравилось. Купаться, правда, он не захотел, но побродил по берегу с удовольствием, чувствуя, как волны ласкают ступни, и вдыхая морской бриз. В лучах заходящего солнца море играло огненными всполохами, дышало и манило куда-то вдаль. На берегу тоже нашлось много интересного. Всевозможные ракушки, выброшенные на берег во время шторма, а так же морские обитатели.

Возле самой кромки воды Габриель увидел что-то переливающееся, а подойдя поближе, опознал в студенистой массе маленькую медузу, не сумевшую справиться со стихией. Жалость первая нашла путь в его сердце, возобладав над разумом, и прежде, чем Сабир успел его остановить, Габриель поднял медузу, надеясь, что для нее еще не слишком поздно и, занеся ее немного дальше в воду, выпустил.

– Что же ты делаешь? – через мгновение мужчина был рядом с ним и, взяв ладони Габриеля в свои, начал мыть его руки в воде, совсем как заботливая мама. – Они же обжигают.

– Мне просто стало ее жалко, – попытался оправдаться Габриель.

– Жалко? Медузу?

– Ну да, – юноша почувствовал, что краснеет, и поблагодарил солнце за то, что оно почти закатилось за горизонт, а между тем Сабир выпрямился, заставляя его подняться вместе с собой, все еще держа его ладони в своих. – К тому же я был осторожен и не касался щупалец, так что все должно обойтись.

После этого пояснения на некоторое время между ними повисло молчание, пока Габриель не заметил, что мужчина бросился к нему на помощь, не подкатив штаны. Сам-то он это сделал уже давно, прежде чем соваться в воду, а вот брюки Сабира, от дорогого костюма, пострадали довольно значительно.

– Ой, твои брюки.

– Это ерунда, – Сабир, наконец, выпустил ладони Габриеля и посмотрел в сторону дома. – Нам пора возвращаться, иначе ужин остынет. Ты уже проголодался?

– Немного, – утвердительно качнул головой Габриель, следуя за мужчиной на берег.

– Хорошо. На завтра я организовал себе выходной, так что, если захочешь, можем съездить на мой конезавод.

– Правда? – глаза Габриеля загорелись азартом первооткрывателя.

– Истинная. Так что, едем?

– Конечно. А когда?

– С утра. Позавтракаем сначала, а потом отправимся. Дорога займет около двух часов, так что силы тебе понадобятся.

Глава 6.

      Машина въехала в большие ворота, которые со стуком закрылись за ними. Сабир вылез из машины первым, подавая руку выбирающемуся следом Габриелю и показывая знаком шоферу, оставаться на месте.

– Как красиво, – выдохнул юноша, внимательно разглядывая окружающее его великолепие.

Конезаводом оказалось огромное поместье, в котором, кроме хозяйского дома и трех домов для конюхов и слуг, имелись четыре каменные просторные конюшни с огромными выгулами и всякими огороженными площадками для занятий и объездки лошадей, а так же несколько построек для хранения фуража и всякого необходимого инвентаря.

– А зачем так много конюшен? – глаза Габриеля разбегались, очень уж хотелось осмотреть все и сразу. Но бросать хозяина было как-то невежливо, так что пришлось ему поумерить свой пыл.

– В той, что слева, содержится маточное поголовье. Средняя, самая большая, – это тренотделение: лошади, тренирующиеся и выступающие, но там не только мои кони. Многие люди, имея одну или двух лошадей, не могут себе позволить собственную конюшню, поэтому они покупают места там, где за их лошадьми будет присмотр и уход. В правой – молодые кони, которых только начинают объезжать, и годовалые жеребята. А вот та конюшня, что находится дальше слева, почти на другом конце скакового поля – это моя гордость. Там содержатся мои лучшие скакуны. Куда пойдем в первую очередь?

– Конечно к той, что дальше.

      Пока они шли через скаковое поле, Габриель вертел головой во все стороны, разглядывая лошадей, встречающихся им на пути. При этом все мужчины, попадающиеся им на пути, вежливо здоровались с Сабиром, а иногда и перебрасывались с ним парой слов, рассказывая о чьем-то здоровье или спрашивая совета.

Задержек в пути было немного, так что возле дальней конюшни они оказались минут через десять. Пять лошадей свободно паслись в небольшом загоне, а чуть дальше, отдельно стоял, внимательно наблюдая за их приближением, черный, словно ворон, конь. Его шкура на солнце отливала каким-то таинственным серебристым сиянием, а длинная грива и хвост спускались вниз красивыми волнами.

– Какая из этих лошадей нравится тебе больше всего? – между тем поинтересовался Сабир.

– Тот, черный, – Габриель даже не взглянул на первую пятерку, настолько все его внимание было приковано к черному красавцу.

– Правильно говорить вороной. А остальные лошади?

– Они тоже красивые, но тот… он… самый-самый, – отвечая, Габриель даже приложил ладони к груди, настолько заворожил его красавец-конь, Сабир же в ответ рассмеялся:

– У тебя верный глаз. Это моя гордость. Племенной жеребец – Пламя ночи. И ты прав, он – самый-самый. Хочешь подойти поближе?

– Конечно. А можно дать ему сахар?

– Откуда у тебя сахар? – Сабир растерянно моргнул, глядя на то, как из кармана Габриеля появляется белый кусочек сладости.

– Стащил еще вчера, после ужина, – юноша невинно похлопал ресницами, и Сабир почувствовал, как в паху у него все напряглось.

– Хм. Ладно, дай. Но впредь, рекомендую таскать яблоки.

      Возле конюшен они провели часа два. За это время Габриель перегладил и угостил сахаром всех, кого было можно, а когда Сабир предложил ему прокатиться верхом, вдруг испугался.

– Я не знаю, умею ли.

– Ничего, я научу, если что. Это не сложно. Главное, держи равновесие и слушай своего коня, но при этом не забывай, что ты им управляешь, а не он тобой.

– Как-то это… не знаю даже, – он замялся, разглядывая подведенных к ним лошадей.

– Для тебя оседлали смирную кобылу, так что никакого галопа и барьеров. Мы просто проедемся по кругу, – Сабир указал на того коня, что был пониже. Конь, вернее кобыла, и в самом деле не выглядела резвым скакуном. Она скорее напоминала старушку, выбравшуюся на солнышко, чтобы погреться.

– Тогда ладно. Как мне забраться на нее?

– Сесть в седло. Я помогу. Подходи к лошади слева. Левую ногу вставь в стремя. Левой рукой держись за переднюю луку седла или гриву. Правая, соответственно, за заднюю луку седла, левая нога в стремени. Теперь отталкивайся правой ногой от земли и переноси ее через круп лошади.

Сабир легко закинул Габриеля в седло, а затем сам помог вдеть правую ногу в стремя.

– Вот и все. Повод укороти. Чтобы двинуться вперед, ослабь его немного и просто прижми легонько пятками коня. Чтобы повернуть влево или вправо, потяни нужный повод и противоположной ногой толкни коня. Чтобы остановиться, натягивай повод. Вот и вся наука. Ну, поехали?

Оказавшись в седле, Габриель понял, что верхом он раньше никогда не ездил, но это занятие ему нравится. Очень-очень.

Следующий час Габриель провел в седле Ветреной красотки, так звали его кобылу. Несколько раз Сабир порывался прекратить конную прогулку, под предлогом остывающего обеда, но каждый раз натыкался на умоляющий взгляд серо-голубых глаз и отступал, позволяя Габриелю проехаться еще кружочек, а затем еще и еще. Результат же такого промедления оказался плачевен.

Нет, конь не скинул Габриеля, просто юноша сидел в седле до тех пор, пока непривычное к подобной нагрузке сломанное полгода назад бедро не отозвалось болью. Заметив, как Габриель украдкой потирает ногу, Сабир решительно прекратил прогулку и потребовал спешиться. Однако, стоило Габриелю перенести вес на левую ногу, как бедро прострелила такая боль, что он невольно вскрикнул и чуть не вывалился из седла. Хорошо, что Сабир успел подхватить его, а лошадь действительно оказалась смирной и не стала брыкаться или испуганно срываться в бег, почувствовав, как ее толкнул ногой потерявший равновесие юноша.

– Что? Где болит? – уложив Габриеля на траву, Сабир принялся ощупывать ногу, за которую схватился юноша.

– Судорога… больно… – только и смог выдавить из себя Габриель, как его тут же подхватили на руки, уговаривая потерпеть еще минутку и унося в сторону дома. Одновременно с этим Сабир умудрялся давать распоряжения суетящимся вокруг них людям. Через пять минут Габриель уже лежал на диване, с обернутой горячим полотенцем ногой, и какой-то мужчина отмерял для него обезболивающие капли, интересуясь у Сабира его весом.

– Думаю, килограмм шестьдесят, – ответил мужчина.

– Тогда двадцати капель должно хватить. И никакого напряжения на ногу, в ближайшие два-три дня.

Потом Габриеля заставили выпить горькую воду с лекарством, после которой он быстро погрузился в сон, а очнулся он уже в машине на заднем сидении. Ноги его были вытянуты, а сам Габриель полулежал, упираясь спиной в грудь забившегося в угол и придерживающего его Сабира. В голове немного туманилось от лекарства, но воспоминания о произошедшем были достаточно четкими, так что первым делом Габриель принялся извиняться.

– Ты ни в чем не виноват, – Сабир мягко погладил его по голове и помог сесть поудобнее, чуть согнув ноги и немного развернувшись, но совсем не отпустил, так что юноша по-прежнему прижимался к его телу. – Я должен был понять, что столь долгая нагрузка вредна для неокрепшего тела, и настоять на прекращении прогулки. Как ты себя чувствуешь?

– Нормально. Только голова как ватой набита, и бедро немного ноет. А тот мужчина врач?

Сабир немного смутился, но ответил честно:

– Ветеринар. Искать врача было некогда, а у Мурада большой опыт в лечении, пусть и лошадей. Тебе согрели бедро, после чего растерли мазью, опять-таки лошадиной, но она хорошо помогла снять спазм, как и лошадиное обезболивающее.

– Я не против подобных методов лечения, – Габриель улыбнулся и, зевнув, положил голову Сабиру на плечо. – Они помогли. Спасибо и ему, и тебе.

– Я передам. Ты дрожишь. Холодно?

– Нет, – Габриель заметил, что вздрагивает, только после того, как ему сказал об этом Сабир. – Наверное, это нервное. Сейчас пройдет. Просто я немного испугался, когда все произошло.

Ни слова не говоря, Сабир достал из-за сидения плед и накинул его на плечи Габриеля, хорошенько подтыкая, а затем помог принять наиболее удобное положение, предложив себя в роли подушки. Немного согревшись, Габриель снова начал зевать.

– Поспи. Нам еще около часа ехать.

      Дома Габриеля снова уложили в постель, не слушая никаких возражений. Еду тоже подавали в постель, причем Сабир лично нарезал для него кусочки мяса, потому что делать это полулежа на кровати, опираясь спиной на подушки, было не совсем удобно.

– Может у тебя есть какие-то пожелания? Завтрак, обед, ужин или еще что-нибудь?

Пережевывая кусочек сочного мяса, Габриель пожал плечами:

– Я, кажется, все ем. А компьютер у тебя есть? Мне бы хотелось побродить по сети, вдруг на что-то знакомое наткнусь.

– Утром я принесу тебе ноут. Но, может, тебе не спешить пока с поисками себя? Как только тело полностью восстановится, пойдет восстановление и памяти.

– Да, мне врач то же самое говорил, – Габриель поводил вилкой по тарелке, рисуя на ней узоры соусом, а затем поднял взгляд, и Сабир увидел в нем отчаяние. – Знаешь, как страшно просыпаться утром и не помнить кто ты, откуда, и что с тобой было до этого. Я не знаю, какие блюда люблю, какие фильмы, книги, музыку. А если что-то и вспоминается, то это проносится в голове, словно вспышка, и заставляет меня сомневаться в том, правда это или очередная игра моей больной головы. И спать страшно ложиться. А вдруг я завтра проснусь и не узнаю тебя и всего того, что меня окружает? Или еще хуже – проснусь, и окажется, что все это и был сон, а на самом деле я какой-нибудь наркоман и валяюсь сейчас…

– Ш-ш-ш, – Сабир присел на кровать рядом с Габриелем, обнял его, прижимая к своей груди и немного укачивая, словно ребенка. – Милый мой ангел, это же надо было такое придумать. Я живой и реальный. И ты реальный. И все это правда. А еще, даже если ты завтра проснешься, позабыв обо всем, я буду рядом и расскажу все, что я о тебе знаю. И ты вспомнишь. Обязательно.

– Спасибо, – Габриель уткнулся лицом в грудь мужчины, чувствуя, как по его лицу бегут горячие слезы. – Спасибо за то, что ты есть.

– Это тебе спасибо. Ты спас мне жизнь, мой маленький ангел, а я лишь забочусь о том, чтобы тебе было хорошо.

– Можно еще вопрос? – шмыгая носом, Габриель отстранился, принимая из рук Сабира носовой платок.

– Задавай, конечно.

– Почему ты называешь меня ангелом?

– Потому что ты, Габриель, мой ангел, – Сабир провел кончиками пальцев по щекам, стирая с них слезы. Больше он ничего не сказал, а про себя подумал, что будет защищать своего ангела, даже если придется сражаться со всем миром. Потому что любить – больно, но не любить – еще больнее. Он понял это именно с появлением в его жизни хрупкого светловолосого ангела, спустившегося с небес, чтобы спасти его жизнь и получить взамен скованное льдом сердце, оттаявшее в его руках.

Глава 7

      Завтракали они снова вместе. Сабир принес ему в комнату горячих булочек и чай, а затем проводил к бассейну, где их уже ждал массажист.

– Зачем это? – Габриель с опаской посмотрел на специальный массажный стол, которого еще вчера тут не было, и крупного мужчину около него.

– Массаж поможет мышцам быстрее восстановить тонус. Сначала плаванье, потом массаж, а через несколько дней, когда будешь чувствовать себя лучше, можно будет и в тренажерный зал наведаться.

Именно в этот момент в помещение с бассейном заглянул Назим, секретарь Сабира.

– Господин, Вас к телефону. Это Юнус.

– Иду, – Сабир кивнул секретарю и легонько подтолкнул Габриеля к воде. – Давай, чтобы к моему возвращению ты уже сделал пару кругов в бассейне.

Дождавшись, пока Габриель спустится в бассейн, Сабир быстро направился в свой кабинет, чтобы наедине поговорить с нанятым им детективом.

– Юнус? Есть новости?

Мужчина на той стороне тихо откашлялся:

– И есть, и нет. Подробности я направил вам на электронную почту, а если вкратце, то любовник у молодого человека был. Он несколько раз встречал вашего Габриеля после работы, увозя его на машине, но кто он, мне выяснить не удалось. Номера автомобиля никто назвать не смог, даже относительно модели и марки машины информация расходится. Точно только то, что машина не дешевая, черного цвета, да и сам мужчина, хоть близко и не подходил, создавал впечатление состоятельного человека. Все свидетельства бывших сослуживцев приложены к отчету. Сокурсники вообще не имели ни малейшего понятия о его частной жизни, но они рассказывали, что довольно часто Габриель не ночевал в своей комнате в общежитии, а его сосед по комнате пару раз видел свежие отметины на запястьях, похожие на следы от наручников. Так же я выяснил, что на его имя не было открыто никаких банковских счетов, кроме того, на который ему переводили зарплату. Других поступлений на этот счет не было. Так же на его имя не было зарегистрировано никакой частной или арендованной собственности. Вот собственно и все, что мне удалось узнать за эти дни. Мне продолжать?