Текст книги "Вспомнить и забыть (СИ)"

Автор книги: chate

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Ровно в полдень Ричард подошел к столу, за которым вольготно расположился смуглый темноволосый мужчина в дорогом костюме. Перед ним на столе стояла маленькая фарфоровая чашечка с кофе, который мужчина неспешно потягивал маленькими глоткам.

– Господин Шариф? Я – Ричард Фартт.

В ответ мужчина кивнул и жестом предложил присаживаться напротив, одновременно давая знак официанту принести меню.

Сев за столик, Ричард тот час же положил перед мужчиной папку.

– Это договор, который мы предлагаем подписать. Можете взять его с собой и всесторонне изучить, прежде чем давать ответ. Так же там вложены отчеты по развитию нашей фирмы за прошлый год и примерные цифры ожидаемой в этом году прибыли со всеми пояснениями.

– Так и сделаю, – собеседник Ричарда чуть опустил веки, на миг прикрывая глаза, а затем взял принесенные документы и протянул их появившемуся рядом с ним молодому человеку в арабском костюме. Тот поклонился, взял документы и отошел к соседнему столику, где сидел еще один смуглый и черноглазый мужчина, внимательно оглядывающий зал.

– Это мой секретарь – Назим и охранник – Рашид. Они нам не помешают.

Взяв у подошедшего официанта меню, господин Шариф быстро сделал заказ на легкий обед и вино, пока Ричард знакомился с предложенным ассортиментом разнообразных блюд, а затем просто повторил заказ своего собеседника, изменив в нем только вино, так как предпочитал напитки более крепкие.

– Любите средиземноморскую кухню? – именно так решил начать светскую беседу Ричард. – Морские гребешки, ризотто с морепродуктами и белое вино – весьма показательное меню.

– Да. И здешний шеф-повар отлично умеет это все готовить. Хотя дома я предпочитаю более традиционную кухню. Итальянцы очень ценят травы, тогда как восточным специям, на мой вкус, уделяют недостаточно внимания. А Вы, мистер Фартт?

– О-о, я больше люблю мясо, но поскольку уже несколько раз слышал похвалы в адрес данного заведения и его морепродуктов, решил присоединиться к вам и, наконец, отведать что-нибудь новенькое.

Принесенные гребешки ненадолго прервали их беседу, а затем она вновь потекла по руслу ничего не значащих слов и взаимных уверений в уважении. Хотя Ричард несколько раз пытался повести разговор в нужном ему направлении, Сабир Шариф ловко переводил его на что-то менее значимое, вроде капризов погоды или новинок театрального сезона. Поняв, что ничего путного он в эту встречу не добьется, закончив обед, Ричард откланялся, пригласив своего собеседника вечером в оперу.

– Сегодня дают «Сон в летнюю ночь». Труппа молодая и малоизвестная, но критики предвещают им успех.

– Благодарю. С удовольствием составлю Вам компанию.

На том и разошлись.

Вечерняя программа началась с провала. Ричард пытался познакомить своего гостя с самыми миловидными светскими красотками (присутствующими на спектакле, не без его участия), но Сабир никем не заинтересовался, оставаясь все так же холоден и вежлив. Молодые отпрыски с хорошими манерами так же не вызвали интереса, так что пришлось Ричарду идти в ложу ни с чем. На вопрос о документах господин Шариф только пожал плечами, сказав, что у него было много важных дел, так что свой ответ по поводу их предложения он выскажет завтра вечером.

Ждать еще сутки было тяжелым испытанием для Ричарда, привыкшего получать все и сразу, но, памятуя, какого результата он добился, постепенно приручая Габриеля, Ричард смирил свое нетерпение и приготовился ждать столько, сколько понадобится, заодно пытаясь найти в обороне восточного гостя хоть какую-нибудь слабинку. Увы, но и тут его ждало разочарование. Никаких откровений, заинтересованных взглядов или презрительных улыбок. Лицо этого человека было словно высечено из камня, и только темные глаза иногда насмешливо сверкали, словно он видел Ричарда насквозь и просто игрался с ним, как кот с мышью.

Расставшись возле театра с господином Шарифом, Ричард сел в машину, буквально закипая от злости.

– Куда? – лаконичный вопрос шофера заставил его отвлечься от мыслей о Сабире.

– Куда? – Ричард достал телефон и даже начал набирать сообщение для абонента «Габ», но глухое раздражение так и не дало ему закончить начатое.

– Мне надо выпить. Домой.

Нажав отбой и кинув в сердцах телефон на сидение, Ричард поднял перегородку между собой и шофером, достал из минибара бутылку виски и лед.

– За мое здоровье, – провозгласил Ричард, кивая своему отражению в зеркальном стекле и делая первый глоток, пока автомобиль мчал его по сверкающему ночными огнями городу.

А между тем Габриель шел с работы, держа телефон в ладони. Он так надеялся сегодня получить СМС-ку о встрече, что даже на работе не расставался с телефоном, хоть это и было запрещено правилами, но телефон молчал.

Вообще-то сегодня Габриель не должен был выходить на работу, но заболел один из официантов второй смены, и он, после некоторых колебаний, согласился его подменить и теперь брел по ночному городу, возвращаясь в общежитие. В какой-то момент Габриель решил пойти на квартиру, где он встречался с Ричардом, и даже прошел два квартала в том направлении, но потом подумал, что Ричард там может оказаться не один, а он просто не вынесет зрелища любимого человека в объятиях другого. Лучше уж не знать. Подозрения тоже несут боль, но знание… знание бы убило его на месте, по крайней мере, Габриель так чувствовал.

Конечно, бизнесмен уверял его, что эта квартира только его и ничья больше, а снял он ее на имя своего помощника только для соблюдения тайны. Иначе пронырливые журналисты откопали бы о них все, и Габриель смог бы прочесть о себе много грязных рассказов и измышлений, не соответствующих истине. Такой славы Габриель боялся, а потому не возражал, вот только подсознательно он чувствовал, что Ричард не совсем откровенен с ним, а потому не спешил отказываться от работы или переезжать на ту самую квартиру, да и из общежития ему было легче и быстрее добираться до института.

Так и получилось, что в поздний ночной час Габриель оказался на ярко освещенной улице. Из-за своей импульсивности он сделал приличный крюк по городу, так что теперь ему предстояло пройти пару лишних километров, чтобы оказаться в общежитии, где он сможет выспаться перед завтрашними занятиями. Габриель уже собирался перейти дорогу, когда телефон в его руке мягко завибрировал, сообщая о пришедшем сообщении. С замирающим сердцем молодой человек остановился и открыл сообщение, чтобы тут же разочарованно застонать. Это было всего лишь напоминание о том, что подходит время оплаты за мобильную связь, а он тут…

– Размечтался, – грустно улыбнувшись, Габриель стер сообщение и задумался о Ричарде. Он без сомнения любил этого человека. Он готов был принять от него все: и исхлестанную ремнем кожу, и растягивающий его до предела вибратор, и связанные руки, вывернутые под неудобным углом. Но иногда, в какие-то минуты отчаяния, ему хотелось сбежать от него на край света, никогда больше не видеть и не слышать о нем.

Вздохнув, Габриель хотел положить телефон в карман, но в этот момент какой-то мужчина в темном костюме, проходя мимо, немного задел его плечом и что-то буркнул, видимо извиняясь. Это заставило Габриеля очнуться от размышлений и поднять глаза на светофор. Для пешеходов горел красный, но таймер отсчитывал последние секунды. А вот мужчина, который зацепил Габриеля, даже не посмотрел вверх, задумчиво шагнув на дорогу. И все бы ничего, но в то же время, водитель приближающегося к перекрестку автомобиля тоже заметил, что ему для преодоления перекрестка осталось всего несколько секунд, и нажал на педаль газа, чтобы успеть.

Дальше время для Габриеля растянулось, словно в замедленной съемке. Он и сам не понял, почему бросился вперед, выронив из ослабевших пальцев злосчастный телефон. Мужчина, не замечая опасности, делает шаг прямо под летящий автомобиль, а в следующую секунду Габриель сильно толкает его в спину, буквально выпихивая из-под колес. Зато сам он уйти не успевает. Визг тормозов. Удар. Боль вспыхивает во всем теле. И… темнота.

Глава 3.

      Сабир брел по ночному городу, не обращая внимания на следовавший за ним автомобиль с охранником и личным слугой, размышляя о странностях человеческой натуры и поражаясь тому, насколько люди порой бывают глупы и доверчивы. Несколько лет назад он обмолвился, что предпочитает оперу, чтобы отвязаться от весьма назойливого человека. Как подобные сведения просочились во всемирную паутину – неважно, однако теперь каждый желающий мог вызнать эту «тайну», которая ею никогда не была. На самом деле он не то чтобы не любил оперу, он был к ней совершенно равнодушен, в отличие от собственной матери, которая все это пение просто обожала. Сам же бизнесмен любил и ценил только лошадей, в силу приобретённого жизненного опыта относясь к людям настороженно, с большой дозой недоверия и скептицизма.

Сегодня было довольно забавно наблюдать за Ричардом Фарттом, готовым ради прибыльного контракта из кожи вон вылезти, хотя никаких реальных намеков на подписание договора не было даже и в помине. Да, он приехал сюда по просьбе отца, разведать обстановку, но подписывать что-либо… Нет, такие дела требуют серьезных размышлений и расчётов, но никак не подписи за обеденным столом или в постели с подложенной ему секс-игрушкой. Сабир, конечно, передаст все бумаги отцу, и пусть он принимает решение во главе со своим советом, а тогда уж и до подписания может дойти дело. Может, но это не значит, что обязательно дойдет!

Мужчина настолько задумался, что почти не обратил внимания на то, что задел кого-то, и уж тем более не заметил, что переходит дорогу на красный свет. Сигнал машины, чей-то крик и визг тормозов – слились для него в один общий шум, а в следующий момент сильный толчок буквально кинул его вперед, заставив пробежать пару шагов и упасть на колено. Тотчас же рядом остановилась его собственная машина, перегородив и так скудное движение на перекрестке. Рашид и Назим были уже возле господина, спрашивая цел ли он, когда Сабир, наконец, понял, что произошло. Его чуть не сбила машина из-за собственной невнимательности, а кто-то его вытолкнул буквально из-под колес.

Оглянувшись, Сабир заметил красную машину с разбитым лобовым стеклом, остановившуюся в противоположной части перекрестка, и группу людей, собравшуюся возле чего-то на асфальте.

– Господин, нам лучше уехать прямо сейчас, – настаивал охранник, но Сабир только шикнул на него, решительно направляясь в сторону пострадавшего.

По пути он едва не запнулся о маленький рюкзак, с которым так любит ходить современная молодежь, используя их вместо сумок и портмоне. Молча указав на него Назиму, бизнесмен решительно протолкался мимо собравшихся людей, чтобы посмотреть, жив ли его спаситель.

Парень был без сознания, но еще дышал. Его светлые волосы были залиты кровью, как и большая часть лица. Одна рука и обе ноги вывернуты под неестественным углом. Изо рта тоже шла кровь, что указывало на возможное повреждение легкого.

– В службу спасения позвонили? – спросил мужчина напротив, и какая-то всхлипывающая женщина ответила утвердительно. Приближающийся рев сирен подтвердил ее ответ, и Сабир встал, выходя из толпы людей, увеличивающейся за счет новых любопытствующих, интересующихся, что произошло.

– Габриель Милт. Девятнадцать лет. Студент, – быстро доложил хозяину секретарь.

– Хорошо. Назим, постарайся узнать о нем все, что только можно, в том числе про его семью, а потом возвращайся в гостиницу. Рашид, сейчас приедет скорая, мы отправимся за ними. Нужно проследить, чтобы у него было все самое лучшее. Все-таки парень мне жизнь спас.

Приехавшим на вызов врачам Сабир настоятельно рекомендовал отвезти юношу в лучшую клинику города, обещая оплатить все расходы, как по транспортировке, так и по лечению. Поскольку вышеназванная больница находилась совсем рядом, никаких возражений не последовало, и через двенадцать минут сбитого машиной молодого человека уже ввозили в операционную, а срочно вызванные лучшие врачи клиники мчались со всех ног спасать его жизнь.

Поскольку имени парня Сабир не запомнил, а вещи все остались у Назима, Сабир записал его на свое имя и тут же перевел клинике кругленькую сумму, что заставило умолкнуть даже самых ярых последователей инструкций.

Операция длилась несколько часов, и все это время Сабир провел в клинике, в специально отведенной для посетителей комнате. Когда же в дверях появился уставший врач, на горизонте разгорался новый день.

– Господин Шариф? Я Мартин Джонс, лечащий врач молодого человека. Операция прошла относительно успешно. Внутреннее кровотечение, остановлено. Кости на руке и ногах мы успешно собрали, хотя на левой ноге пришлось ставить спицы, а затем необходимо будет провести на ней еще ряд операций, очень уж перелом сложный. Так же впоследствии необходима будет небольшая пластическая коррекция из-за повреждения некоторых лицевых костей. Увы, но состояние пациента остается крайне тяжелым, несмотря на все наши усилия. Кости черепа были повреждены. Задет мозг. В результате произошло кровоизлияние, не очень обширное, но юноша впал в кому, и когда он из нее выйдет, да и выйдет ли вообще – сказать не сможет никто.

– Я понял. Перевозить его можно?

– Сейчас – ни в коем случае. Возможно позже. Когда его состояние хоть немного стабилизируется. Ну, – врач неопределенно пожал плечами, – минимум через пять-семь дней, а лучше десять.

– Хорошо. У меня в клинике работают лучшие нейрохирурги, думаю, у них будет больше шансов поставить его на ноги, так что закажите санавиацию, я все оплачу. А пока… все, что необходимо, любые лекарства, он не должен ни в чем нуждаться.

– Я понимаю, господин Шариф. Мы сделаем все возможное.

– И невозможное, – добавил Сабир, прощаясь с доктором и выходя к ожидающей его машине.

– В гостиницу, Рашид.

      В номере Сабира уже ожидал секретарь, вскочивший при появлении хозяина.

– Докладывай.

– Габриель Милт. Девятнадцать лет. Студент второго курса. Изучает иностранные языки. Родители погибли шесть лет назад. Из родственников только тетка, с которой у Габриеля не самые лучшие отношения. Проживает в институтском городке, общежитие номер три, комната двести восемь. Соседями по комнате характеризуется как спокойный, но очень замкнутый. После учебы подрабатывает официантом в небольшой закусочной. На работе характеризуется как честный и трудолюбивый сотрудник. Близких друзей нет. Есть ли у него девушка – неизвестно.

– Это все?

– Все, что удалось узнать за это время.

– Ладно. Мы на некоторое время останемся в этой стране, так что предупреди пилота и можешь пока отдыхать.

      Перевезти Габриеля стало возможно только через десять дней, когда его состояние достаточно стабилизировалось. Сабир не смог остаться с ним на все это время. Вынужденный вернуться домой, он все же не забыл о своем спасителе, и, когда врачи дали добро, организовал перевоз юноши, встречая его в аэропорту вместе с машиной скорой помощи, чтобы сразу доставить Габриеля в клинику.

Обследование заняло несколько часов, после чего врач вышел к Сабиру, чтобы рассказать о состоянии пациента.

– Состояние тяжелое, но надежда есть. Первая помощь была оказана вовремя и весьма квалифицированно, это и спасло ему жизнь. Однако понадобится еще не одно операционное вмешательство, чтобы можно было надеяться на полное выздоровление. Кроме костей черепа, поврежденных в области левой височной кости и теменной, пострадали кости лица, так что понадобится пластическая хирургия, но это позже, когда пациент пойдет на поправку.

– А что по поводу комы?

– Тут никто вам ничего не сможет гарантировать. Возможно, он очнется завтра или через месяц, а может через год или десять лет. Тут сложно делать какие-либо прогнозы, все в руках Всевышнего.

      Габриель остался в клинике. Дни, недели, месяцы, мелькали один за другим, так прошло полгода. Ежедневно Сабир посещал своего спасителя, проводя в его палате все больше времени, а иногда, даже ночевал там, на специально поставленной для него софе. Пока Габриель был в коме, ему сделали пластическую операцию, исправляя то, что натворила авария, так что теперь парень был мало похож на свою фотографию из студенческого билета, зато Сабир все больше и больше влюблялся в созданный врачами образ. Иной раз доходило до того, что один из самых богатых бизнесменов страны вместо санитара брал в руки губку и протирал бледное тело, неподвижно лежащее на кровати, опутанное всевозможными капельницами, датчиками и приборами, и не стыдился этого.

Прошла дождливая южная зима и пришла весна, наполняя воздух ароматом цветущих апельсинов. Все чаще в эти дни Сабиру вспоминалась сказка о спящей царевне и о том, как прекрасный принц разбудил ее одним поцелуем. Ее читала когда-то мама, а потом она благополучно забылась, чтобы всплыть из воспоминаний именно сейчас. Поначалу Сабир сам над собой насмехался, поражаясь бредовым идеям, бродившим в его голове, но постепенно, по мере того, как в нем пробуждалось забытое чувство любви, Сабир начал прикасаться к лицу Габриеля, нежно лаская его кончиками пальцев или целуя его губы, глаза, щеки, нос, подбородок. Эти прикосновения были легки, словно крылья бабочки, но иногда монотонный писк мониторов менял тональность и скорость, явно реагируя на что-то. Вот тогда Сабир замирал, ожидая, что вот-вот глаза юноши откроются, и он увидит их цвет, а потом…

О том, что может произойти потом, Сабир Шариф старался не думать. Его люди за это время собрали весьма полное досье на Габриеля, но они так и не нашли никаких свидетельств о сердечных делах молодого человека. А если тот влюблен и, придя в себя, уедет обратно? Мужчина чувствовал, что ему будет очень сложно это пережить, но, помня о долге жизни, он все же собирался отпустить своего спасителя, хотя и не сразу. Сабир хотел подержать его некоторое время рядом с собой, под предлогом необходимости медицинского наблюдения, а там… если на то будет воля Всевышнего, Габриель влюбится в него и останется, а уж он сделает все, чтобы не потерять эту любовь, как…

Сабир поднялся и подошел к окну. Воспоминания о погибшей супруге больно ранили душу все эти двенадцать лет, но сейчас боль стала какой-то тупой, привычной, тогда как мысли об исчезновении лежащего в коме парня кололи не хуже раскаленной иглы.

Тихий стук в дверь, и в комнату тенью проскальзывает Назим, принесший господину бумаги на подпись и легкий ужин.

– Оставь, – Сабир кивает на низкий столик у софы и снова отворачивается к окну.

– Господин, завтрашнюю встречу в министерстве здравоохранения отменить?

– Нет, – мужчина решительно тряхнул головой, отходя от окна и опуская жалюзи. – Отец и так обижен на меня за то, что я мало уделяю внимания нашему бизнесу. Не стоит расстраивать его еще больше. Подтверди мое участие и пришли в десять машину к клинике. Заеду домой переодеться и привести себя в порядок, а потом уже…

Сабир вдруг замолчал, внимательно глядя на Габриеля, к кровати которого подошел во время разговора. Он смотрел и не мог поверить в то, что видел. Серо-голубые. Да, именно серо-голубые глаза были у его спасителя. Немного мутные, потому что пациент еще не совсем пришел в себя, однако…

– Назим, быстро за врачом!

А глаза медленно закрываются, словно человек не в силах бороться со сном, зато приборы рядом с кроватью запищали активнее, реагируя на пробуждение пациента.

Буквально через минуту в палату ворвались трое врачей, отстранили Сабира, попросив его пока присесть и не мешать, а затем занялись пациентом, проверяя его реакции и переговариваясь между собой. Когда краткий консилиум был окончен, один из врачей подошел к Сабиру.

– Кажется, мозговая активность начала восстанавливаться. По крайней мере, некоторые реакции появились, что дает нам надежду на лучшее. Однако, окончательно все станет ясно не раньше завтрашнего утра.

– Хотите сказать, что он снова может впасть в коматозное состояние?

– В моей практике уже бывали подобные случаи, поэтому я пока воздержусь от прогнозов. И еще, господин Шариф, скорее всего речевая функция, как и двигательная, будут восстанавливаться медленно. Так часто бывает после выхода из комы, так что не стоит этого бояться. Сейчас молодой человек спит, я назначил дополнительно кое-какие стимулирующие медикаменты, посмотрим, как пройдет ночь.

      Всю ночь Сабир почти не смыкал глаз. Отпустив медсестру, он придвинул кресло к кровати Габриеля, устроившись в нем с максимальным удобством, насколько это было возможно в данной ситуации. Так Сабир и просидел, чутко реагируя на любое движение или звук, так что о сне оставалось только мечтать. Несколько раз за ночь заглядывал врач, проверяя показатели приборов. Он даже пытался уговорить Сабира отдохнуть, если не дома, так хотя бы на софу прилечь, но мужчина упрямо отказывался, предпочитая оставаться в кресле.

В восемь утра вновь состоялся консилиум врачей, однако никаких долгосрочных прогнозов снова никто не давал, а к десяти за Сабиром приехала машина, так что мужчине пришлось уйти, взяв с врача слово, немедленно позвонить ему, если будут какие-либо изменения.

После окончания встречи в министерстве, на которой Сабир присутствовал чисто номинально, так как мысленно был рядом с Габриелем, он вновь вернулся в больницу. Войдя в палату, Сабир отпустил дежурившую рядом с кроватью медсестру и тут же наткнулся на мутный взгляд юноши. Губы его едва шевельнулись, и Сабир тут же оказался рядом с кроватью, накрывая его ладонь своей.

– Ты очнулся? Как себя чувствуешь? Пить хочешь?

Молодой человек немного нахмурился, словно с трудом понимая, что ему говорят, а потом слабо кивнул и тут же устало прикрыл глаза. Вода с глюкозой уже стояла на столе в специальной чашечке с носиком, чтобы лежащим больным было удобно пить, не обливаясь. Как только живительная влага коснулась языка Габриеля, тот сделал несколько глотательных движений и едва заметно повел головой в сторону, показывая, что хватит. Сабир сразу же убрал чашку, протерев салфеткой несколько ускользнувших капель, упавших на шею. После этого Габриель снова открыл глаза, но взгляд его плыл, ни на чем не останавливаясь, а затем веки вновь опустились. Мышцы лица медленно расслабились, и юноша вновь погрузился в сон.

Глава 4.

      Он чувствовал себя слабым и беспомощным, плавая в каком-то тягучем мареве, липком и холодном. Изредка ему удавалось вырваться наружу, чтобы услышать чьи-то слова, но их смысл совершенно не доходил до уставшего мозга, так и оставаясь невнятным бормотанием на краю сознания. Потом ему удалось открыть глаза, чтобы увидеть темный силуэт, что-то говоривший ему. Но держать глаза открытыми было очень тяжело, да и липкое нечто не хотело отпускать его так быстро, так что он снова погрузился в то место, хотя и не так глубоко, как раньше. Теперь вокруг него было чуть светлее и еще его время от времени тревожили новые голоса, тормоша его и куда-то зовя. Идти никуда не хотелось, так что он упорно продолжал не замечать ничего вокруг, стараясь растянуть свое пребывание вдали от суеты как можно дольше.

В следующий раз он открыл глаза, когда почувствовал сильную жажду. Перед глазами мелькнуло что-то белое с женским лицом, и нежный голос что-то сказал. Он уже хотел попросить воды, но едва разлепил губы, как девушка исчезла, а на ее месте появился мужчина. Черт его лица он не разглядел, все как-то странно плыло перед глазами, не давая ни на чем сосредоточиться. И снова надо пересиливать себя, чтобы попросить воды, но мужчина все понимает сам и дает ему напиться. После нескольких глотков становится легче, так что он может даже рассмотреть лицо, выплывающее из тумана. Красивые черты лица, черные глаза, темные волосы. Почему-то лицо кажется незнакомым, хотя голос этот он уже слышал. Впрочем, неважно. Веки словно наливаются свинцом и опускаются, чтобы он мог еще немного поспать, набираясь сил.

Следующее пробуждение более яркое. Вокруг несколько человек, и кто-то из них колет его ступни, отчего ноги непроизвольно подрагивают. Кто-то светит фонариком в глаза, а еще они что-то делает с руками и вырваться от них не удается. Сил на это просто нет.

«А если сказать, чтобы отстали?» – приходит в его голову мысль, и он пытается заговорить, но кроме хрипа ничего не вырывается изо рта. Это заставляет нервничать и испуганно дергаться, продолжая бесплодные попытки заговорить. Наконец, кто-то замечает его старания, и мучители отходят в сторону, оставляя его в покое, при этом не прекращая разговаривать. Их речь знакома, но не кажется ему родной, словно они из другого государства. То, что он лежит в больнице – не требует пояснений. Люди в белом, все время крутящиеся рядом – врачи и медсестры. Это тоже ясно. А вот как он сюда попал – не ясно. Он силится вспомнить хоть что-то, но голова начинает буквально раскалываться, не давая сосредоточиться ни на чем. Да и свет в палате становится мучительным. Невольно на глазах наворачиваются слезы, которые кто-то тут же стирает, говоря ему что-то утешительное. Ему хочется сказать спасибо этому заботливому человеку, но, кроме хриплого «па-си-по», ничего не получается. Потом он чувствует прикосновение ко лбу, и тот же голос уговаривает его заснуть, чтобы проснуться здоровым и полным сил. Он так и делает. Засыпает. Слыша, как мягкий голос тихо напевает что-то очень красивое.

      Видя, как юноша приходит в себя, пусть и медленно, Сабир испытывал такую радость, словно он получил самый долгожданный подарок. Врачи утверждали, что восстановление идет нормально. Тело юноши хорошо реагирует на внешние раздражители, да и первые признаки осмысленного поведения уже появились, так же как и попытки общения.

Иногда из глаз Габриеля начинали бежать слезы. Врачи говорили, что это нормальная реакция, но Сабиру эти слезы рвали душу. Он нежно вытирал мокрые дорожки и говорил о том, что скоро все будет хорошо, и даже тихо напевал колыбельную, пока Габриель не засыпал.

Если бы его в такие моменты мог видеть кто-то из партнеров, то с репутацией безжалостного и холодного бизнесмена было бы покончено, но самого Сабира это мало волновало. Здоровье Габриеля стало для него дороже всех денег, которые он мог бы заработать.

С того момента, как Габриель впервые пришел в себя, прошло три дня. Большую часть времени он спал, но самочувствие молодого человека улучшилось настолько, что отлучившись вечером на полтора часа, Сабир застал Габриеля проснувшимся и глядящим на него ясными глазами.

– Привет, – Сабир улыбнулся, – есть хочешь? Сейчас я прикажу принести легкий бульон.

Сказал, и только тогда понял, что говорить надо было по-английски. Он уже хотел повторить свой вопрос на родном для Габриеля языке, но тут юноша отрицательно покачал головой.

– Комили, – выдыхает он невнятно.

– Кормили? Хорошо. А как ты себя чувствуешь?

– Питым.

– Побитым? Это понятно. Но врачи говорят, что ты идешь на поправку, так что скоро сможешь бегать. Может, хочешь чего-нибудь?

Габриель кивнул утвердительно и проговорил, старательно выговаривая слова, все равно звучащие исковерканными.

– То ты?

– Кто я? Сабир Шариф. Ты мне жизнь спас, а сам попал под машину. Врачи сделали все, чтобы спасти тебя, но ты впал в кому. С тех пор прошло пять месяцев. Я очень рад, что ты, наконец, очнулся.

Габриель кивнул, показывая, что понял, а затем задал еще один вопрос, заставивший волосы на голове Сабира зашевелиться.

– То йа?

– Ты не помнишь, кто ты? Твое имя Габриель. Фамилия Милт. Тебе почти девятнадцать лет. Ты студент, изучаешь иностранные языки. Вспомнил?

Юноша нахмурился, прикрыв глаза, а потом отрицательно покачал головой, перекатывая ее по подушке:

– Не по-мю, – он поднял руку, свободную от капельниц, и провел пальцами по лбу. – Пус-то. Ни-це-го.

Срочно вызванный врач задал несколько вопросов: о времени года, любимой еде, игрушках и прочих мелочах, но на все получал только молчаливое пожатие плечами. В конце их недолгой беседы в глазах Габриеля застыла обреченная тоска, а вот Сабир наоборот начал чувствовать себя увереннее. Если у Габриеля амнезия, значит, он останется с ним, пусть ненадолго, месяц, два или год. Ему хватит этого времени, чтобы вызвать в юноше ответное чувство, и тогда Габриель останется с ним. Навсегда.

Когда врач вышел, заверив их, что амнезия – не такое уж редкое явление после травмы головы и тем более комы, а восстановление памяти только дело времени, Сабир притронулся к руке Габриеля, привлекая к себе его внимание:

– Ты поживешь у меня, пока не вспомнишь всего. Или дольше. Как захочешь. Мне будет очень приятно видеть тебя гостем в моем доме.

– По-чему?

– Потому что ты спас мне жизнь, и гостеприимство – слишком маленькая плата за то, что ты сделал. Я готов тебя на руках носить, потому что ты… мне нравишься. Очень.

Габриель удивленно приподнял брови, словно не понимая, о чем говорит мужчина, но тот только покачал головой.

– Об этом мы поговорим позже, когда ты поправишься.

      Из больницы Габриеля выписали только через месяц, строго приказав наведываться каждые пару месяцев для обследования. За это время они с Сабиром подружились настолько, что начали понимать друг друга с полуслова, а началось все с обычного утра, когда Габриель окреп настолько, что мог уже вставать.

Сабир к тому времени уже перебрался домой, поскольку над его спасителем больше не висела угроза смерти, и оставаться с ним двадцать четыре часа в сутки было бы, по меньшей мере, странно. Но, несмотря на стремительное улучшение в самочувствии молодого человека, Сабир каждый день навещал его по три раза, а вечером иногда задерживался допоздна, что-нибудь рассказывая о себе или о том, что он узнал о жизни самого Габриеля, благодаря своим связям и деньгам.

Заехав к Габриелю, как обычно перед началом обхода, Сабир застал его стоящим перед зеркалом, висевшим на стене. На Габриеле была надета обычная больничная рубаха, достигающая середины бедра и имеющая сзади не застёгивающийся разрез. Такая рубашка держалась на человеке благодаря трем завязкам-петелькам, которые можно было легко распустить в случае необходимости. Однако когда человек стоял, сзади открывался весьма интересный вид, потому что снизу застежек не было. Взглянув на бледные ягодицы Габриеля, мужчина почувствовал, как кровь мгновенно прилила к его члену. Сделав над собой усилие, Сабир отвел взгляд и кашлянул, привлекая к себе внимание застывшего перед зеркалом юноши.

– Что ты так внимательно рассматриваешь?

– Себя, – с тяжелым вздохом Габриель вернулся к кровати и сел на нее. – Смотрю на себя и пытаюсь вспомнить хоть что-то, но в голове абсолютная пустота. Мне даже иногда становится страшно. Когда ты никто – это…