Текст книги "Невезучий везунчик (СИ)"
Автор книги: chate
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Лежу на спине, не в силах двинуть ни рукой, ни ногой после сокрушительного оргазма. Канн лежит рядом, повернувшись на бок и подперев голову одной рукой, тогда как вторая медленно поглаживает мой живот, иногда царапая кожу когтями. Легонько так царапая. Не больно, скорее приятно и, как ни странно, возбуждающе. А ведь я только что кончил!
Пытаюсь перевернуться на бок, но эта зверюга ненасытная не дает, закидывая ногу мне на колени, придавливая и чуть глубже вонзая когти в кожу. Не до крови, слава Богу, но теперь мне ясно, что Канн хочет доконать меня сексом.
Чтобы хоть немного погасить сразу вспыхнувшее возбуждение, пытаюсь заговорить на отвлеченные темы и не нахожу ничего лучшего, чем спросить:
– В общий амбар зачем лезли?
– Глупый вопрос. Жрать надо всем. Мясо иногда надоедает, и хочется хлеба или, на худой конец, лепешек, но для этого нужна мука.
– А работать не пробовали?
– Работать? Кто оборотня возьмет на работу? Да и не умеем мы ничего, кроме охоты, а зерно в лесах не растет.
– Торговать?
– Чем? – когти прочерчивают дорожку вверх и обводят соски.
– Да чем угодно. Травками там редкими, мясом, шкурами, древесиной. Торговать можно чем угодно, главное – понять спрос потребителей.
– Чего понять?
Как можно думать о чем-то, когда он играет на моем теле, словно музыкант на своем инструменте?
– Ну… Понять, что нужно людям, за что они готовы деньги платить.
– Хм, – Канн поджал задумчиво губы и посмотрел на меня, оставив, наконец, игры. Вот только меня это почему-то не утешило, а огорчило. – Травки, говоришь? Я подумаю.
– Подумай, а пока дай мне встать. Помыться надо.
– Хочешь смыть с себя мой запах? – Канн как-то недобро прищурил глаза, явно запугивая, но я не из трусливых.
– Хочу смыть с себя сперму, иначе она засохнет, и я буду чесаться, как блохастая дворняга.
Люблю оставлять последнее слово за собой!
Нагрев воду и ополоснувшись, я вернулся в свою спальню, но там уже никого не было, только ветерок, шевелящий занавески у раскрытого окна, развеивал запах страсти, витавший в комнате.
– Ну и черт с тобой, волчара.
И кто оставил за собой последнее слово? Выругавшись, я лег досыпать. И все бы ничего, но утром мне выспаться так и не дали. И знаете, кто в этом виноват? Нет, не угадали. Помните, я упоминал, что мои подданные притаскивали мне эльфа? Вот из-за него все и случилось. Ребята тогда его изловили недалеко от нашей деревни. Разбираться, кто и откуда, не стали, просто притащили мне. А на что мне остроухий задохлик с анимeшными глазами в пол-лица? Отпустил я его, а оказалось, это был сын какой-то их большой шишки, вот и явились эльфы всем скопом сватать меня за своего… Э-э-э… Принца, а чтобы я раньше времени от счастья не сбежал, окружили поселок.
Ну, мужички, понятное дело, такое самоуправство терпеть не стали, похватали, у кого что под рукой нашлось, и пошли метелить ушастых, вот только эльфы оказались не такими уж хиляками, и мои подданные сами огребли по первое число. Собственно, звуки этой битвы меня и разбудили. А поскольку я не выспался, Канн, сволочь, сбежал, и вообще я был в плохом настроении, мирил я всех громко, трехэтажно и выразительно. Даже кузнец остановился с открытым ртом послушать мой… Мою речь.
Как бы то ни было, но драку я остановил. После чего трое представителей эльфийского народа были приглашены в терем на переговоры. Со стороны людей, кроме меня, на переговорах присутствовал Афанасий, которого я представил своей правой рукой.
Как только все расселись за столом, эльф с золотой цепью на груди встал и торжественно зачитал мне их предложения. Пунктов там было много, все пересказывать не буду, а если вкратце, то, став супругом их наследника, мы получали эльфов в союзники, обещание выступить на нашей стороне при возникновении какого-либо военного конфликта, а также всякие торговые льготы. Последнее предложение меня заинтересовало, но становиться мужем тому ушастому чуду, ради эльфийских вин и сыров… Нет уж. А как это сказать, чтобы не обидеть? Н-да, тут можно вместо договора о сотрудничестве на войну нарваться. Сижу, ломаю голову над тем, как бы потактичнее выпроводить эльфов, как тут окно разлетается вдребезги, и в комнату вваливается здоровенный черный волчара с яростно сверкающими желтыми глазами.
Мы, конечно, повскакивали с мест, а волк, мгновенно перекинувшись в голого мужика по имени Канн, встал перед эльфами, уперев руки в бока и оскалившись.
– Он мой!
Ничего себе заявление.
– А меня спросить?!
Тут Канн оборачивается и грозно глядит уже на меня.
– Ты мой. Я вызову на бой любого, кто посмеет оспаривать мое решение.
Стою, обалдев от подобного заявления, и не знаю, что сказать, но тут тот самый эльф, который важный с цепью, тихо прокашливается.
– Мы не знали, что предводитель стаи сделал предложение человеку, иначе не осмелились бы…
Вот тут моя природная наглость изволила проснуться.
– А я тоже не в курсе, что мне поступало предложение руки и сердца, – и упираю руки в бока, так же, как и Канн.
Оборотень немного смутился, по крайней мере, руки повисли вдоль тела, а не мешало бы ими кое-что прикрыть. Чувствуя, что начинаю возбуждаться, срываю со стола скатерть и швыряю ею в оборотня.
– Прикройся. Или ты специально явился в таком виде, чтобы всех сразить своим «достоинством»? Так мне муж, готовый прыгнуть на все, что способно шевелиться, не нужен.
– Я же делал предложение, – тихо оправдывается Канн, заворачиваясь в скатерть на манер римлянина.
– Когда это?
– В тот, первый раз.
– Это когда ты меня затрахал до потери сознания, а потом мои запасы подчистил?
– Но я же не мог вернуться к своим с пустыми руками.
– А мной играться ты мог?!
Все, я зол! Я страшно зол!
– Вон из моего дома!
– Как? Я же…
– Мне все равно, как. Вон, я сказал! И чтоб ноги твоей тут не было! Я не буду твоей игрушкой, когда захотел, тогда пришел и трахнул. Во-о-он!
Стыдно, конечно. Разорался, как барышня истеричная с ПМС, хорошо, что Афанасий догадался увести послов из дома до того, как я начал орать, но они и на улице меня прекрасно слышали. А уж когда я собственноручно вытурил из дома пытающегося оправдаться Канна, завернутого в скатерть, и захлопнул перед его носом дверь, забаррикадировавшись изнутри, тут бы и вовсе переговоры сорвались, если бы не староста. Умный мужик, его бы бароном назначить. Пока я там свое горе и обиду лелеял, он эльфов быстро раскрутил на новый договор, уже без брака, зато денежно выгодный обеим сторонам. Раз в неделю в нашем поселке будет проходить ярмарка, на которой торговцы смогут приобретать эльфийские товары и наоборот, но об этом я узнал несколько позже. А тогда… Ох, тогда я впервые напился.
Всегда относился с презрением к нашим алкашам, а тут сам налакался до поросячьего визга, да еще чем? Той самой бутылочкой самогона, что мне в первый же день презентовали. Крепкая штука оказалась, хоть и вонючая. После первого же стакана окосел настолько, что пустил слезу и начал своему отражению в бутылке жаловаться на то, что все мужики сволочи. Хорошо, что этого никто не слышал. Позорище. Зато когда я бутылочку прикончил, то отрубился как миленький, а вот в себя меня привел какой-то заунывный вой под самым окном.
Открываю глаза. Сумерки. Голова болит. В горле сушь почище Сахары, а кто-то воет, да еще так жалобно. Представляете, какое у меня было желание прибить эту сволочь? Ну, воющую.
Кое-как встаю из-за стола, подхожу к разбитому окну и вижу… Я даже глаза потер, чтобы убедиться, что это мне не снится. Стоит под окном на коленях Канн, одетый, и жалобно так подвывает.
– Ты что делаешь? – не самый умный вопрос, но ничего другого в похмельную голову не пришло.
– Ухаживаю за тобой.
– Что-о-о? – я чуть не рухнул, а он тихо так продолжает:
– Ухаживаю. Серенаду пою, и вот… – встает с колен и мне букетик цветов протягивает с красными ягодами. Земляника! И где в конце лета нашел?
– Можно я зайду?
А голос такой виноватый и глаза тусклые, словно больные. Даже жалко стало. Невольно киваю, и он шустро забирается в разбитое окно.
– Я, правда, делал тебе предложение тогда. Пусть и не по всем правилам, но делал. Ты мне сразу очень понравился, а потом я вообще голову потерял, когда мы… Ну…
Неужели в нем скромность проснулась? Не верю, как говорил Станиславский.
– Я понял. Можешь не продолжать. Только я ничего не помню, – говорю, а сам перебираю подаренный букет, выискивая спелые ягоды, срывая их и кладя в рот. Вкусно. Может, неспелые тоже попробовать? Их всего-то три осталось. Кисло-сладко, но неплохо.
– Так, может, я повторю свое предложение? – столько надежды в голосе, прямо жаль обламывать мужика, но моя вредность в сочетании с похмельем требуют крови.
– А что ты можешь мне предложить? Эльфы вон целый договор притащили, а ты?
Оказывается, не надо было оборотня злить. Одежда только и успела что жалобно треснуть, прежде чем свалиться с меня на пол. Букет улетел куда-то в угол, а я оказался лежащим на том самом столе. Только теперь, для разнообразия, с ногами, задранными к голове. А Канн уже впился в шею, оставляя на ней засосы и укусы, да еще и рычит. Зверюга!
– Жир не забудь, – только и успел выдохнуть я, прежде чем рот мне закрыли поцелуем, а потом…
В общем, долго пересказывать, скажу только, что в спальню он меня тащил на руках, потом снова любил, пока я не отключился, а утром сделал мне официальное предложение руки и сердца, после чего снова довел до полуобморочного состояния, пользуясь тем, что я не могу ему отказать. По крайней мере, в постели.
Когда я очнулся, уже после полудня, Канн отсутствовал, так что я смог спуститься вниз, поесть и принять Афанасия, явившегося с докладом. Тут он мне про договор с эльфами и рассказал, а заодно просветил насчет оборотней. Оказывается, их земли (вернее, леса) ничем не уступают эльфийским, а как воины оборотни ценятся даже выше. Так что, заключив брак с волками и договор с ушастыми, мы приобретаем такую силу, что даже царь-батюшка должен будет считаться с Заболотной пустошью.
– А кроме оборотней-волков, к договору могут присоединиться и другие кланы, – закончил Афанасий, хитро усмехаясь.
– Возникает закономерный вопрос: оно мне надо? – подпираю рукой подбородок и в задумчивости не замечаю появления на кухне еще одного действующего лица, продолжая рассуждать:
– Властитель из меня, как из мухи тяжеловоз. Я и вами-то командовать не могу. А становиться царем… Нет уж, увольте. Мне этот геморрой и даром не нужен. Я бы лучше пожил тут тихо, спокойно.
Только когда меня обняли сильные руки, а в нос ударил знакомый запах хвойного леса, я понял, что Канн рядом. А еще у него нос холодный, и этим носом он уткнулся мне в шею, заставив хихикнуть и попытаться отстраниться.
– Я знал, что не ошибся в тебе, – говорит Канн и целует меня, согревая губами те места, к которым прикасался носом.
Афанасий быстро удаляется, откланявшись, так что я могу задать самый важный вопрос:
– Где ты был?
– Через три дня ярмарка. Твои ребята уже разослали приглашения человеческим купцам, эльфы тоже будут, а чем мы хуже?
– Ничем, – трусь щекой о его щеку и получаю в награду еще один букет земляники.
– Вот я и бегал ребят предупредить, чтобы приготовили кое-что для торгов, заодно и тебе приятное сделать захотелось.
– Спасибо, – благодарю своего оборотня и честно делюсь с ним земляникой. Две мне, одну ему. А еще с земляникой во рту так классно целоваться. В общем, вечер мы продолжили в спальне, что было вполне ожидаемо, зато я проснулся посреди ночи с диким ощущением голода.
– Ты чего? – всполошился Канн, почувствовав, как я встаю с кровати, но голодное урчание моего живота ответило само за себя, так что на кухню мы спускались вдвоем.
Изрядно опорожнив мои запасы, мы вернулись наверх. Лежать в надежных объятьях сильного мужика было чертовски приятно. Ну и что из того, что он оборотень? Не лягушка – и ладно. Этих зеленых я с детства не переношу. Холодные, скользкие, бр-р-р-р! А он у меня теплый и такой… Такой… Шерстяной, теплый. Мой!
– Канн, – тереблю я сытого оборотня, блаженно посапывающего рядом, – а покажи хвост.
– Р-р-р.
– Ну, Канн. Канчик.
– Как ты меня назвал? – он приоткрывает один глаз, и я понимаю, что ласкательно изменять его имя не стоило. Надо срочно выкручиваться. Но как? Идея!!!
– Я тебе тоже кое-что покажу.
Вскакиваю с кровати, достаю свой старый рюкзак, извлекаю из него ноутбук, молясь, чтобы он работал после всех моих приключений. Включаю и… Вздыхаю с облегчением, увидев, что все в порядке, а заряда хватит на два часа. Мне, правда, столько не надо, но…
– Смотри. Это кино. Ну, в общем, картинки живые. Вот.
Быстро нахожу папку с порнороликами и включаю первый попавшийся. Ой, ё! Надо было смотреть, что включал. На экране жестокое порно, когда парня имеют, привязав за руки к спинке кровати. То, как он кричит и подмахивает, говорит о добровольности секса, но у меня в груди екает не от этого, а от низкого горлового рычания рядом. Глаза Канна сразу же загораются желтым звериным огнем, и я успеваю только захлопнуть крышку ноута, как оказываюсь распластанным под ним, а в живот мне упирается вполне крепкое доказательство заинтересованности.
– Хвост, значит, – он почти рычит, и я кончиками пальцев чувствую, как кожа на его плечах, гладкая до этого, начинает покрываться шерстью, а поцелуи становятся по-животному жадными и неистовыми. Кажется, я даже ощущаю увеличившиеся клыки, и это возбуждает еще сильнее.
– Волчара-а-а, что же ты делаешь?
– Люблю, – коротко рыкнул он, вбиваясь в меня с полного моего одобрения.
В общем, хвост мне все-таки показали, но немного позже. Через пару дней. Как раз после закрытия первого ярмарочного дня. Ну, да, мы тогда это дело отмечали. Немного. А что такого? Утром нам, правда, было уже не до праздников – эльфийский принц сбежал с одним из ребят Канна, но это уже совсем другая история.
Конец первой истории.
ИСТОРИЯ 2
Часть 1
Стук в дверь не прекращался минут десять, рождая дикое желание прибить одного конкретного дятла. Почему? Потому что мы с Канном большую часть ночи праздновали удачное закрытие первого ярмарочного дня, обмывая прибыль оборотней, так что мое состояние можете себе представить. Кстати, у оборотней тоже есть спиртной напиток, даже два. Первый – медовник, напиток из перебродившего меда и каких-то травок, а второй – ягодник, что-то типа вина из перебродивших ягод и опять-таки травок. С легкими эльфийскими винами несравнимо, оборотни свое пойло покрепче делают, зато и от местной самогонки отличается в лучшую сторону. От него наутро голова не болит. Вот только проблема заключается в том, что нам не хватило, и сверху мы это дело дополнили самогончиком, так сказать, «по чуть-чуть», за что теперь расплачиваемся. По крайней мере, я. Канн дрыхнет рядом и даже похрапывает, несмотря на то, что пил больше меня раза в два, а я… Ой, даже всплакнуть захотелось, жалея себя несчастного, больного, всеми брошенного и обиженного! Хотя нет, про обиженного – это я зря. Судьба ко мне сейчас как никогда милостива, так что не буду ее гневить своими жалобами.
– Ваша Милость! Господин барон!
Ага, к стуку присоединился хорошо знакомый голос старосты Афанасия, а этот мужик зря стучаться не будет. Значит, надо вставать.
Покряхтывая, выбираюсь из постели, придерживая голову руками. На глаза попадается кувшин с водой, что воспринимается мной как наивысшая милость судьбы. В общем, выхлебав почти полкувшина, я умудрился натянуть на себя штаны и поплелся открывать, чуть не навернувшись на лестнице.
– Пить надо меньше. Или хотя бы не мешать самогон со всем остальным. Мастер коктейлей, блин, – бурчу я сам на себя, целенаправленно продвигаясь в сторону раздражающего меня звука. – Надо будет потом в подпол заглянуть за рассольчиком.
Добравшись до содрогающейся от стука двери, откинул щеколду и тут же прислонился к стене плечом, упирая в нее же свою гудящую головушку.
– Ну, что там опять стряслось?
Афанасий ввалился в дом не один, а в сопровождении эльфа, того, что с цепью. Вот хоть убей, не помню его имени. Знаю только, что все их имена, мужские, естественно, оканчиваются на «-эль», если это эльф из высокородных, или «-аль» – если из простых. И попутать эти окончания – не дай боже! Это у них жуткое оскорбление, мне Канн объяснял. Так можно и на дуэль нарваться, поэтому я предпочитаю общаться с остроухими как можно реже.
В общем, этот эльф, которого я окрестил первым советником, начинает громко возмущаться тем, что исчез его подопечный, тот самый прЫнц, на котором меня чуть не женили. Вот уже несчастье остроухое!
– А виновником всего явился Норс! – заканчивает свою речь возмущенный эльф. – Их видели вместе перед самым исчезновением Его Светлости!
– Норс – это кто? – успеваю спросить я, как рядом вырастает Канн, обнимает меня за плечи, целует в макушку и…
– С Норсом я разберусь. Принца верну.
Эльф удовлетворенно кивает, заверяя, что слову предводителя стаи верит, как себе, и важно удаляется. За ним скрывается и Афанасий, пожелав нам доброго утра. Ага, добрее видали. Где мой рассол? Но сначала…
– Так кто этот Норс? – задаю я вполне закономерный вопрос своей половинке, уткнувшись носом в его грудь. Вот интересно, почему от него пОтом никогда не пахнет? Лесом хвойным пахнет, горечью скошенной травы, шишками, да еще самцом – пахнет, а пОтом – нет. Занятный феномен. Может, оборотни не потеют?
– Ты его должен помнить по нашей первой встрече. Нас тогда трое было, а Норс очень похож на меня, только молоденький совсем.
– А-а-а, брат, – умиротворенно вдыхаю аромат Канна, прикрывая глаза и расслабляясь в его руках, чувствуя, как отголоски головной боли скапливаются в висках и за глазами. Да и свет зарождающегося утра раздражает глаза даже через закрытые веки.
– Сын.
Сонливость и головную боль как рукой сняло. Отпихиваю его от себя, прикидывая: прибить на месте, или пусть сначала помучается?
– Кто? Сын? Может, у тебя еще жена есть?! – ай, как некрасиво, истерикой попахивает, но ничего с собой поделать не могу, очень уж новость… Сногсшибательная.
– Нет. У нас супружество – довольно редкая вещь, только если встречаем свою пару. Когда у волчицы гон, она вправе выбрать отца для своих детей. Это может быть любой свободный волк из любой стаи.
Это немного смиряет мой гнев, но возникает еще один вопрос:
– И много у тебя сыновей?
– Может, вернешься в постель?
Ага, щаз-з, не на того напал. Я даже рассола уже не хочу.
– Не увиливай от ответа. Все равно узнаю.
Канн тяжело вздыхает, подхватывает меня на руки и несет наверх, несмотря на все мои попытки вывернуться. Силен, зараза!
– Семь, – наконец отвечает Канн, опуская меня на кровать.
– Охренеть. А сразу ответить было нельзя?
– Ну, я же их посчитать должен был.
– Стоп, – сажусь на кровати, наконец, начиная соображать здраво, а не как истеричная барышня, – они что, все от разных… Э-э, женщин?
– Да. Со мной живет только Норс, его мать была из нашей стаи, но она погибла пять лет назад. Других старших родственников у парня не было, так что я взял его к себе. У нас за детей, пока они не решат уйти и начать самостоятельную жизнь, отвечают матери и их старшие родственники мужского пола. То есть, ребенок – член стаи, в которой родился.
– А тот второй парень, что был тогда с вами?
– Это его старший брат, но у него другой отец, хотя он тоже из моей родной стаи, а поскольку я – вожак, формально отвечаю за весь молодняк, независимо от того, кто их отец.
– Как у вас все запущено, – я уже хотел сменить гнев на милость, когда у меня в голове возник еще один вопрос в свете всего услышанного ранее. – Канн, а у вас скоро снова будет этот… Как его… Гон?
– В середине зимы, но поскольку я уже нашел свою пару, – тут он поцеловал меня и потерся носом о мой нос, – я принимать в нем участия не буду.
Вот теперь я вздохнул с облегчением, растянулся на кровати и позволил обнять себя, поцеловать, приласкать со всеми вытекающими отсюда последствиями. Только когда, вполне удовлетворенный, я лежал на кровати, наслаждаясь послеоргазменной негой, а Канн ухаживал за моим телом, слизывая пот и все прочее, у меня в голове мелькнула еще одна умная мысль.
– Канн, а он – твой первый сын, наверное? У вас разница в возрасте совсем маленькая.
– Почему маленькая? У нас разница в шестьдесят три года.
– Сколько? – я даже сел от удивления. – Шестьдесят три? Это сколько же тебе сейчас?
– Сто двадцать три, – Канн удивленно похлопал глазами, а я закрыл лицо ладонями и со стоном повалился обратно на кровать.
Это же надо было свалять такого дурака. А ведь пора бы уже было понять: то, что мужик выглядит на тридцать – совсем не значит, что ему именно столько и есть на самом деле. Дома, в той, прошлой жизни, так и было (за редким исключением), но только не в этом свихнувшемся на всяких сказочных мутациях мире.
– Зайчик, ну, что с тобой? Что я такого сказал? – Канн теребит меня, требуя ответа, а что я могу ему сказать? Только…
– Просто твой зайчик понял, что он дурак. И прекращай, наконец, меня так называть. Иначе я решу, что ты хочешь меня сожрать.
– Ну, что ты, зайчик, не сожрать, а только чуточку покусать. А хочешь, я тебе еще раз хвост покажу? – думаю, если бы хвост у него уже был, он бы им сейчас заискивающе вилял, настолько просительными были его глаза, только мне уже ничего не хотелось, а впустить его сейчас в себя – значит получить несколько не самых приятных минут.
Да, иногда Канн бывает жутко напорист и даже немного груб, но никогда еще он не причинял мне боль намеренно. А когда что-то у меня случалось, как, например, два дня назад, когда я неосторожно облился кипятком, то Канн так носился со мной, словно он – курица-наседка, а я – его единственный цыпленок. Нет, мне, конечно, было приятно чувствовать себя пупом земли, но такая излишняя опека могла и надоесть.
– Мой сладкий зайчик, – не дождавшись ответа, Канн вновь принялся вылизывать мне живот. Приятно, конечно, но не возбуждает.
– Хватит, Канн. Ты с ума сошел? Мы же только что… А-а-а!
Договорить мне не дал укус чуть ниже пупка, заставивший меня буквально взвиться на кровати. Дальше в ход пошли инстинкты. Не помню, как у меня в руках оказалась подушка, но приложил я ею волчару по голове пару раз, пока он не скатился с кровати, оставляя за мной поле битвы.
– Ми-итенька-а, ну давай еще разочек, – тянет это недоразумение, высовывая голову из-за изножья кровати. Ну, как можно на него сердиться, если он так просительно смотрит?
– Волчара, ты из меня просто веревки вьешь, пользуясь тем, что я не могу тебе отказать. Неужели нельзя подождать хотя бы пару часов? Я же не железный.
Он вздыхает, оставляя шутовство, и садится на кровати, обнимая меня.
– Я просто хотел еще раз перед дорогой. Мало ли, сколько придется прошляться по тем лесам. Я же не знаю, куда их понесло и зачем. Так что воспоминания о нашей любви будут греть меня вдали от тебя.
Говорит он красиво, но один немаловажный момент заставил меня насторожиться.
– Что значит – вдали? Ты, что, намылился сбежать в свои леса от меня?
Кажется, я превращаюсь в сварливую жену, а Канн отстраняется, недоуменно глядя на меня.
– Я же должен идти искать сына и эльфеныша.
– Должен. Но кто тебе сказал, что ты пойдешь один?
– Почему один? – он все еще не понимает. – Возьму трех-четырех ребят и…
– И меня.
– Митя, тебе нельзя. Ты же сам говорил, что в лесу бывал нечасто.
– Могу и сейчас повторить. Ходил по малолетству за грибами и ягодами в реденький лесок за деревней.
– Ну, вот, а наши леса – темные и большие. К тому же, нам нужна будет скорость, если придется ребят догонять.
– Ты – волчара здоровый, если надо, подвезешь меня на спине, а одного я тебя все равно не отпущу. И не говори мне, что я тяжелый. Сам не раз рассказывал, что вы на спине целого оленя можете унести. Не возьмешь с собой – сам пойду следом. Заблужусь и умру где-нибудь под сосной. Так и знай.
Да, вот такой я шантажист.
– Но…
– Никаких «но». К тому же, ты этого эльфа видел? Тщедушное создание, на лице только глаза и видно. Он точно не сможет быстро продвигаться по вашему лесу. Если уж его две дюжины дней назад мои мужики изловили, значит, и от нас он не уйдет.
Уговаривал я Канна еще около получаса, но все-таки уломал. Покидать всякую снедь в рюкзак – дело десяти минут. Столько же понадобилось мне, чтобы отыскать мои шмотки из прежнего мира. В кроссовках по лесу бегать удобнее, чем в сапогах или лаптях тех же. В общем, пока Канн собирал своих волков, я был готов к выходу, бодр и весел. Почему весел? Потому что мне предстояло выбраться из четырех стен и свалить от баронских обязанностей, пусть и ненадолго.
Кроме Канна, с нами отправилось пятеро оборотней-волков и один увешанный оружием эльф, которого нам буквально всучил советник с цепью. Кстати, только у эльфов высшего сословия волосы были длинными, чтобы можно было заплетать всякие вычурные косы, а все воины, которых я тут видел, носили короткие стрижки, что в сочетании с острыми эльфийскими ушами выглядело довольно забавно. Шлемов эльфы не носили, как и кольчуг. Латами им служили нагрудники из дерева и кожи, а основным оружием, как и в наших сказках, были луки, да еще какие.
Кино про Робин Гуда видели? Там ребята бегали по лесам с двухметровыми луками, так вот, у эльфов они такие же. А тот экземпляр, что отправился с нами, еще имел короткий меч, пару кинжалов на поясе, и еще я успел заметить, как он прятал что-то в сапоге, когда мы подошли. Кроме меча, на поясе была прикреплена фляга, а также небольшая сумочка, висевшая спереди, словно карман. У ребят Канна я никакого оружия не увидел, но оборотни – сами по себе оружие, так что тут нет ничего удивительного, зато, когда Канн попытался всунуть какую-то железяку мне в руки, я ее чуть не выронил.
– Это что?
– Короткий меч. На всякий случай.
– Так, ты это «на всякий случай» лучше положи, откуда взял, потому как махать этим я не умею, а таскать на себе лишние пять кило не собираюсь. Максимум, на что я согласен – это нож, кинжал или что там у вас есть типа того.
Тихое покашливание Афанасия заставило меня обернуться.
– Я тут принес вам небольшой подарок от нас, господин барон, – говоря это, староста протянул мне кинжал в кожаных ножнах. То, что доктор прописал!
Вынув подарок наполовину из ножен, я осмотрел его и прицепил к поясу.
– Спасибо, Афанасий. И кузнецу передай мою большую благодарность.
На том и распрощались.
Сначала мне было интересно. Трое из пяти оборотней сопровождения перекинулись волками и рыскали по лесу, отыскивая следы, а мы с Канном, еще двумя его ребятами (запасными) и эльфом топали за ними. Скорость продвижения была не так высока, как пугал меня Канн, потому что сынок его умудрился-таки запутать следы. Взрослым оборотням пришлось попотеть, чтобы отыскать следы «ребятишек», да и находили они путь, пройденный беглецами, только благодаря неосторожности эльфа.
Эта погоня казалась чем-то увлекательным первые несколько часов. Потом мне стало скучно. Деревья, кусты, мелькающий через ветви солнечный свет, деревья, кусты, птички чирикают, деревья, кусты и снова деревья. Вдали послышался волчий вой, и Канн сменил направление. Снова та же картина из деревьев и кустов. Все развлечение – это наблюдать за спутниками.
Канн. Ну, тут все просто и в то же время сложно. Темноволосый красавец-оборотень, за что-то полюбивший меня. Он напряжен. Часто оборачивается, находя меня взглядом. Переживает. Это приятно.
Эльф. Его зовут Даналь, а значит, он из простых воинов. Он расслаблен. Шагает мерно, по сторонам не глядит, но мне так кажется, что случись какая-нибудь неприятность, он выпустит стрелу раньше, чем мы успеем хоть что-то предпринять.
Оборотни. Эти ребята иногда менялись. Время от времени из кустов выныривал кто-то из волков, а запасной (как я их называл про себя) занимал его место.
Так мы топали до темноты. Потом был привал, на котором собралась вся честная компания. Оборотни-разведчики, пока шастали по лесу, умудрились поймать кабанчика, которого мы и зажарили. Вкусно было. Эльф, кстати, уминал мясо не хуже оборотней, а я думал, они травоядные. Ну, я в том смысле, что мясо эльфы не едят. Ошибочка вышла.
Когда с едой было покончено, все начали готовиться ко сну, а я заметил, что лук эльфа со снятой тетивой стоит, прислоненный к дереву, рядом со мной. Любопытство победило. Я подошел к нему. Сначала провел пальцами по гладкому дереву грозного оружия. Потом, осмелев, взял его в руки. Тяжелый.
– Хочешь попробовать? – голос подошедшего эльфа заставил меня вздрогнуть, чуть не уронив взятый без спросу лук.
– Хочу, – отвечаю я. Ну, не прятаться же теперь, когда меня застигли на месте «преступления», а попробовать стрельнуть в самом деле хотелось.
Эльф забрал у меня лук, натянул тетиву и снова вернул его мне, передавая стрелу. Я примерно знал, как и что надо делать, а вот нормально натянуть лук не смог. Сил банально не хватило, хотя я себя слабаком никогда не считал.
Поскольку позориться долго я не привык, то вернул эльфу лук со вздохом сожаления, а Канн, каким-то образом оказавшийся за моей спиной, пообещал сделать мне лук поменьше и научить стрелять. При этом он обнял меня и поцеловал в шею, как бы намекая, что мы можем найти занятие поинтереснее.
Эльф снисходительно улыбнулся, глядя на нас, но промолчал, скромно отводя взгляд, за что ему мой респект.
Спать мы с Канном улеглись под одним одеялом, что вполне естественно. Он, правда, пытался поприставать, но я не собирался заниматься этим при всех, так что кроме невинной возни и поцелуев у нас ничего не было. Тогда.
Утром Канн поднял меня еще до рассвета, пообещав показать родник, в котором можно умыться и привести себя в порядок. Показал, и не только показал. Надеюсь, в лагере не слышали моих криков, а если слышали… Ну, что ж, у меня есть отмазка – мы молодожены, так что имеем право вести себя как... Кролики.
Вернулись в лагерь мы как раз к завтраку. Каша с маслом оказалась немного подгоревшей, но я так проголодался после утренних упражнений, что съел все, положенное мне в миску. Даже ложку облизал.
Потом было время на сборы, и снова мы двинулись в путь. Второй день ничем не отличался от первого, разве что в дороге мы провели больше времени. Устал я неимоверно, но жаловаться не стал, а то с Канна станется обратно меня отправить. Зато на привале я буквально рухнул, сразу же вытянув ноги, и облегченно застонал.
– Устал? – Канн тут же оказался рядом, присев на корточки.
– Нет, – делаю честное лицо.
– Ну, тогда ты не будешь против, если мы пройдем еще пару километров?
Я чуть не застонал, но, собрав волю в кулак, встал, готовясь идти столько, сколько понадобится. Канн же, тихо рассмеявшись, обнял меня и поцеловал.
