Текст книги "Невезучий везунчик (СИ)"
Автор книги: chate
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)
ИСТОРИЯ 1
Часть 1
Что такое не везет? Это когда с утра ты ругаешься с парнем, с которым прожил всего два дня, причем в его квартире, и он с треском вышвыривает тебя прочь, а на улице идет дождь. Ведь он прекрасно знает, что деться мне некуда, и ждет, когда я униженно приползу к нему мириться. А вот фиг ему! Лучше я буду жить на улице, раз оказался полным болваном, когда ушел со съемной квартиры, чтобы жить с ним. Теперь и с работы вылечу, потому как мой бывший парень и мой работодатель – одно лицо.
Из-за чего поссорились? Потому что он решил, что я стану его домохозяйкой. Буду смирно ждать его дома с горячим ужином, чистым бельем и готовый трахаться, когда ему вздумается. Вот утром я и вспылил, осознав, каким болваном был весь год, что мы встречались, и чуть не выплеснув ему горячий кофе в лицо. Глупо, конечно, но я тоже не бессловесная скотина и вытирать об себя ноги не позволю. То, что я предпочитаю в постели быть снизу, не делает меня меньше мужиком.
В общем, собрался я и ушел. Вещи все мои уместились в рюкзаке, вместе со старым ноутбуком, завернутым в пакет, чтобы не промок под проливным дождем. На чехол денег не хватило, да и хорошее железо стоит дорого, а я далеко не богач, так что в свое время пришлось брать подержанный аппарат. Хотя речь не о том, а о моем везении.
Стоило мне отойти подальше от его дома, как хлынул настоящий ливень. Дорога сразу же превратилась в бурную реку, по которой я топал, чувствуя, как вода хлюпает в моих кроссовках. Джинсовая куртка, так же как и брюки, мгновенно промокла, а дождь все лил, не давая даже рассмотреть, куда я иду.
Той заразе, что сперла крышку с канализационного люка, пусть икается до самой смерти. Почему? Потому что я в него провалился и тут же начал тонуть. Умирать, захлебываясь – удовольствие то еще, и неважно, в чем и где ты тонешь. Паника охватывает сразу же, не давая мозгу включиться в работу для спасения собственной жизни, так что яркую вспышку перед глазами я воспринял как переход на тот свет и… Почти не ошибся.
Прокашлявшись и выблевав воду, которой я нахлебался по самое «не могу», я почувствовал, что лежу на чем-то не совсем удобном, и наконец смог открыть глаза.
– Мама, – первое, что я произнес, поняв, что лежу на каком-то чуваке, а ноги, стоящие передо мной, принадлежат мужику с аккуратной небольшой бородой, в золотой короне на голове. Его одежда, напоминающая платье, тоже была расшита золотом и драгоценными камнями, да и красные сапоги имели кое-какие украшения. Я такое видел только в кино про Иоанна Грозного. Тут одно из двух: или я сошел с ума, что вполне вероятно, учитывая все, что я вижу перед собой; либо сбылась мечта идиота, и я попал в другой мир.
– Э-э, здрасте, Ваше Величество. Как дела?
Надеюсь, этот царь-батюшка не такой любитель казнить с помощью кола, как его прототип? А еще можно голову отрубить, или… Ой, как жить хочется.
– Теперь неплохо, – отозвался король, внимательно разглядывая меня, но, кажется, не зло. Может, мне в кои-то веки повезло? – Ты кто?
А? Я?
– Митя. Дмитрий Воробей, – произнес я, барахтаясь на своей изрядно вымокшей «подстилке», пытаясь подняться, а попутно вгоняя колено туда, куда это не стоило делать. Нечаянно. Правда, нечаянно. Да и мужику это по барабану. Он все равно не дышит. Ой! Это ж я его убил! Теперь наверняка четвертуют.
– Я тут… Нечаянно, – пытаюсь оправдаться, отползая подальше, и все-таки встаю. Стоя ведь легче искать путь к бегству.
– Важно не желание, а результат, – произносит король (или царь?), отряхивая мокрый подол своего балахона. Да, вымочил я тут все на славу. Должно быть, провалился вместе с окружавшей меня водой. Я хотел еще раз извиниться и попросить разрешения уйти, тут двери в огромный зал, где все происходило, распахиваются, и вваливаются мужики в кольчугах, шлемах и с алебардами наперевес. Точно четвертуют. Прямо сейчас. Мама!
– Дмитрий по прозвищу Воробей, – голос царя-короля загремел в зале, заставляя меня вздрогнуть, а серьезных мужиков остановиться в паре шагов от нас. – Мы в благодарность за спасение Нашей царской особы жалуем тебе земли на границе Болотной пустоши и титул Барона. А также приказываем отбыть в свои земли немедленно, дабы укрепить рубежи Наших земель и не допустить на них нечисть поганую. Уведите.
Пока пара дюжих молодцев тащила меня насквозь мокрого наружу, я понял две вещи: первое – я, кажется, спас царя, упав прямо на голову его убийце; второе – в благодарность меня отправляют в ссылку, где мне предстоит сражаться с какой-то нечистью. А ведь я в жизни своей ни с кем, кроме мух и комаров, не сражался. Представив себя с мухобойкой против армии зомби, понял, что хочу обратно в канализационный колодец. Там было проще.
Пока я предавался размышлениям, меня закинули в телегу, устланную сеном, и повезли куда-то в сопровождении двух десятков воинов. Для разнообразия у них в руках были не алебарды, а пики, но мне от этого легче не стало. Не покормили. Просушиться не дали. Хорошо хоть, рюкзак не отобрали со всеми скудными пожитками.
Повернувшись к вознице, я подергал его за рукав:
– Уважаемый, а ехать долго ли?
– Дык, дня за два доберемся. Ежели чего не приключится.
Вот приключений с меня пока было достаточно. Только надо было уточнить пару вопросов.
– Уважаемый, а пожевать у вас ничего нет? И еще хотелось бы знать, во что я вляп… Э-э, что это за пустошь Болотная?
– Пожевать в корзине возьмите, что вместе с Вами принесли, а пустошь… Болото там раньше было, вот и Болотная. Там еще немного болот осталось, но жить можно. А еще пустошь та – граница между нашим царством, эльфийскими лесами и землями Нечисти.
– А нечисть – это кто?
– Дык… – мужик замялся, оглядываясь на меня, и я понял, что он удивлен моей необразованностью. – Знамо кто. Русалки, лешие, кикиморы, водяные, оборотни, иногда еще кровососы попадаются, ну и прочие всякие пакостники. Так-то им хода в наши земли нет, а вот на пустоши и в окрестностях иногда шалят. Да Вы, господин барон, сами все увидите. Туточки недалече.
Ну да, недалече. Два дня пилить в этой телеге, а дюжие молодцы при мне – чтобы не сбежал. Ну, почему я такой невезучий везунчик?
* * *
Вместо двух обещанных дней мы ехали три, изредка останавливаясь в каких-то трактирах, чтобы запастись едой. Спал я там же, в телеге, иногда меняясь с возницей, чтобы и он мог отдохнуть, а стражники – прямо в седлах. Удивляетесь, что я умею править лошадью? Я много чего умею, все-таки, в деревне рос до пятнадцати лет. Потом мама замуж вышла, и отчим нас в город увез. Школу я закончил уже там, затем поступил на учебу в экономический институт, а потом… В общем, потом у меня появилась первая любовь. Вернее, первый любовник. И нас застукали родители. Скандал был страшный. В результате меня выгнали из дома, пока я не образумлюсь. А я не образумился, и после первого (он оказался сволочью) у меня появился второй (такая же сволочь), он же стал последним. Эх, не надо было мне к нему переезжать, тогда, может, ничего этого не случилось бы.
Не знаю, было ли мое перемещение сюда закономерностью, но то, что обратное возвращение находится под большим вопросом – это точно.
В общем, утром третьего дня впереди показалась деревня. Близко к ней подходить ни воины, ни возница не стали. Меня высадили у окраины леса, через который мы ехали всю ночь, вручили корзину с едой, отдали мой рюкзак и… Укатили, бросив посреди дороги. Делать было нечего, пошел в деревню, виднеющуюся впереди за полями. Не идти же мне обратно пешком, верно? Да и кто меня там ждет?
У первого же дома я увидел босую женщину, выгоняющую корову пастись. На вид ей было лет сорок, темно-зеленый платок с коричневыми разводами покрывал ее голову, да и сарафан был расшит узорами из таких же оттенков, а под ним была надета простая светлая рубаха.
– Здравствуйте, – поздоровался я первым.
– И ты здрав будь, добрый молодец. Ищешь чего али так к нам забрел?
– Да я… Как бы… Барон ваш новый.
* * *
Женщина, с которой я встретился всего час назад, отвела меня к старосте. Этот мужик напомнил мне гнома своей длинной бородой, небольшим ростом и громовым низким голосом. Он представился Афанасием и повел меня знакомиться с местом жительства.
Домик оказался небольшим и замок барона не напоминал ни в малейшей степени. Скорее, это был двухэтажный терем, сложенный из бревен. Этакая старорусская классика с резными ставнями и всякими такими фишками вроде лошадиной головы на коньке крыши и петуха-ветряка.
Крыльцо с перилами, семь ступенек, раскрашенная какими-то вьюнками дверь, и вот мы в доме. Внутри тоже все было просто, две комнаты и кухня – внизу, и две спальни – наверху, а вот удобства были на улице позади терема, как и колодец. Эх, быт деревенский, здравствуй! Только пыльно здесь было, видать, давно без хозяина дом обходился.
Когда мы вышли снова на крыльцо, я замер. Вся деревня собралась перед домом, в котором мне предстояло жить, сверля меня хмурыми взглядами, и теперь вокруг нас царила мертвая тишина. И даже ни одна собака не гавкнула.
– Кхм-кхм, здравствуйте, – начал я, чувствуя, как комок подкатил к горлу, вынуждая откашляться еще раз. – Меня зовут Дмитрий Воробей. Я нечаянно спас вашего царя, вот он меня сюда и сосл… Отправил, назначив бароном.
Обвожу собравшихся взглядом и понимаю, что прямо сейчас бить меня не будут, но моему приезду здесь ой как не рады. И что делать? Как завоевать любовь электората? Раздавать обещания как наши политики? Так тут народ простой, за невыполненное обещание могут и на вилы насадить, ни в Белом, ни в Желтом доме от мужичков не спрячешься. Раздавать по примеру древних римлян хлеб и организовывать зрелища? Так нет у меня ничего, что можно раздать, сам с одной сменой белья, штанами и парой рубашек за плечами остался. Значит, надо брать быка за рога и делать умную морду при плохой игре.
– Жалобы или пожелания у кого-нибудь есть?
А в ответ тишина.
– Если нету, я…
Договорить мне не дала дородная дама в ярком сарафане, протолкавшаяся вперед.
– Подати как собирать будешь? Со двора али с голов?
Подати? Налоги, что ли?
– Это, конечно, вопрос серьезный, но ответить на него сейчас я не могу, поскольку не видел еще документации предыдущего барона и не знаю, какие… Подати надо будет отчислять в царскую казну.
– Хм, – Афанасий хмыкнул, привлекая мое внимание, погладил себя по бороде, глядя в небо, и мне даже захотелось поднять глаза вверх, чтобы глянуть, на что он там уставился, – от податей в царскую казну Болотная пустошь освобождена.
– А-а, спасибо за информацию. Тогда все просто. Продуктами снабдите и ладно. К зиме хотелось бы дров запасти, ну, а там посмотрим.
Люди переглянулись и зашептались, обсуждая мое решение. А что? Мне много не надо. Морковки там, картошки, муки, яичек, дальше я и сам управлюсь. Даже дрова могу сам наколоть, было бы чем. Да и от мытья полов руки не отвалятся, дело привычное.
– Если вопросов больше нет, тогда можете расходиться. Спасибо за внимание.
Брякнул и сразу же сбежал, пока еще чего не спросили. Народ же еще немного пошумел на улице и рассосался по своим делам, дав мне возможность внимательнее осмотреть свое хозяйство. Ничего нового или полезного я не нашел. Почти. В кухне даже тарелок не было. Там вообще из посуды имелись только чугунок и сковородка, да и за ними пришлось в печь сунуться. В подполе, куда можно было попасть из кухни, не обнаружилось ни единой картошечки, я уж молчу о чем-то более существенном, так что, если бы не корзинка, сунутая мне в руки возницей, помер бы я тут голодной смертью. В комнатах тоже было пусто, если не считать скудной мебели на втором этаже. В шкафах и сундуках, кроме паутины, не нашлось ничего интересного, зато на чердаке я обнаружил целые ворохи одежды самых разных размеров. Например, лежали поверх кучи мужские исподние штаны, кальсоны в простонародье, так в них три таких барона, как я, поместились бы.
Поскольку делать было нечего, схарчил я то, что имелось в корзине, погрустил о судьбинушке своей горькой и взялся за наведение порядка в доме. Кальсоны (те самые) на тряпки пошли, воды я натаскал, благо, в кухне и бочка для нее нашлась, и ведро, а от работы я бегать с детства не привык. Закатал рукава, подобрал снизу штаны, взял тряпку, и уже через три часа кухню и одну из комнат внизу можно было обживать.
Вытерев пот, я подхватил ведро с грязной водой и обернулся, собираясь вылить ее на двор, чтобы набрать свежей, только оказалось, что в доме я был уже не один. Позади в дверях стояли три женщины, таращившиеся на меня с таким удивлением, что в рты им не только мухи, туда и слоны могли спокойно залетать и вылетать.
– Чего вам? Эй! – я помахал свободной рукой у них перед лицами, привлекая к себе внимание. – Зачем пришли, спрашиваю?
А они молча протягивают мне узелки. Пришлось ведро оставить, взять то, что принесли, и поглядеть, пристроив подарки на столе. Н-да, это, скажу я вам, были не подарки, а настоящие дары! Сало, картошка отварная в мундире, печеная курица в тесте, пирог с ягодами, зелень всякая и бутылочка с мутным, молочно-белым содержимым и резким запахом, чувствовавшимся даже через пробку. Никогда не любил самогон. Лучше бы наливки принесли. Но, как бы то ни было, а поблагодарить женщин стоило. Оборачиваюсь я, открывая рот для соответствующих слов, а их уже и след простыл.
– Ладно, потом поблагодарю, – решил я, вгрызаясь в курицу. Ну и что из того, что руки не помыл? Где соринка – там и витаминка. Хотя… Маяться животом с таким комфортабельным сортиром мне хочется в последнюю очередь. Со вздохом откладываю еду, выливаю грязную воду, мою руки, а вот потом… Эх, жить, как говорится, – хорошо!
– А хорошо жить – еще лучше! – поддерживаю я свой внутренний голос.
Ну, что сказать? Было вкусно. Плотно пообедав, я вышел на крыльцо и чуть не упал, запнувшись о стоящий там мешок.
– Какого?.. – оглядываюсь, потрясенный увиденным. По всему крыльцу стоят корзины, бочонки и мешки со всякой снедью, стопка глиняной посуды, несколько живых кур, связанных за лапы, а над головой висит большой окорок.
– Охренеть, – констатировал я ситуацию, но отказываться от подобных подарков мог только дурак, так что я взялся за работу, пока моя жадность радостно потирала лапки.
Перетаскав все (кроме курей) в подпол, чуть не надорвался, зато радует мысль о том, что завтра точно будет что пожрать. Когда последний мешок занял свое место, я вылез, с трудом переводя дыхание, и тут дверь в дом с грохотом распахнулась, и тяжелые шаги возвестили о приходе «посетителя».
Честно говоря, я струхнул, когда в дверях появился громадный бородатый мужик с бочонком на плече. Гарри Поттера смотрели? Там такой мужик был черный и заросший, кажется, Хагридом его звали, так вот, мой был больше!
Пока я разевал рот, не зная, что сказать, мужик отстранил меня одной рукой и полез в подпол. Когда он выбрался наружу, бочки у него не было, зато теперь этот медведь добродушно оскалился, демонстрируя прекрасный набор зубов из-под черной шерсти и… Дружески хлопнул меня по плечу. На вас когда-нибудь падала балка? А я теперь вполне могу ответить утвердительно. Хорошо, позади меня оказалась лавка, так что плюхнулся я на нее, а не на пол. Спасибо, судьбинушка, за малые радости. Мужик, выразив мне свое расположение, ушел, и тут же в дверях появился Афанасий.
– Все в порядке, господин барон?
– Еще не знаю, – ответил я, потирая плечо. – Кто это был?
– Гриня, наш кузнец. Его отец из оборотней-медведей, вот парень в отцовскую породу и пошел. Жинка его, Лада, больно уж капусту хорошо квасит.
– И много тут таких?.. – я развел руки, силясь выразить свой вопрос без слов, но Афанасий меня понял, что удивительно.
– Так, почитай, большая часть деревни. Тут нечисти много водится, что до любви охоча, вот и балует помалу. За лесочком болота начинаются, аккурат на границе с эльфами, там водяные и кикиморы балуют. В озере лесном – русалки. В самом лесу леший и мавки озорничают. По другую сторону – земли оборотней. Иногда сюда вампиры забредают, но те больше пожрать ищут, а бывает, попадаются и вовсе чудища. Сверху вроде мужик или баба, а хвост змеиный или тело конское.
Говорит все это Афанасий, а сам с меня глаз не сводит, словно мысли прочесть хочет. Жуткое ощущение, доложу я вам. Даже мурашки по спине побежали.
– А сам-то ты из каких будешь? – спрашиваю его.
Афанасий пожал плечами:
– Да, бабка сказывала, домовой к ней захаживал, только баба, она и соврет – недорого возьмет. Вы лучше скажите, Ваша Милость, не приглядели ли какую девку на ночь?
– Зачем? – не понял я его вопроса.
– Известно зачем, постель согреть, подать чего да и ублажить малость, чтоб хорошо спалось.
Вот тут до меня дошло, о чем Афанасий беспокоится. И сразу кольнуло в груди – как они тут к геям относятся? Бунтовать будут против такого Барона или по-тихому прирежут? А, может, обойдется? Делать нечего, рано или поздно все равно придется признаться.
Набираю в грудь побольше воздуха, выдыхаю и…
– Видишь ли, Афанасий, мне женщины в постели не нужны. Я предпочитаю… Мужчин.
– Мужеложец, значит. Ладно. Покумекаем.
Афанасий вышел, задумчиво почесывая бороду, а я вспомнил о еще одном подношении, которое мне было не особо нужно, и побежал за ним следом.
– Афанасий! – старосту я нагнал метрах в пятидесяти от крыльца, потрясая связанными курами. – Афанасий, не мог бы ты вернуть их хозяевам? Курятника у меня все равно нет, а резать я… Не мастак. Выпотрошить еще могу, а вот зарезать… Передай хозяевам большую благодарность. Куры очень хорошие.
– Понял, – кивнул мне староста и забрал кур, а я, облегченно вздохнув, поплелся домой. Мне еще предстояло решить: приводить в порядок какую-нибудь из спален на втором этаже или спать в уже помытой комнате, перетащив вниз кровать.
Часть 2
Через месяц жизнь окончательно наладилась. Селяне оказались хорошими ребятами, вот только их стремление наладить мою личную жизнь немного нервировало Мою Светлость. Выяснив, что женщины мне не нравятся, они дружно начали подсовывать мне парней. Ну, ладно бы еще парни были как парни, а то ведь мальчишек таскали, без слез не глянешь. Терпел я, терпел, а потом устроил всем разнос. Орал минут тридцать, объясняя разницу между педофилом и гомосексуалистом. Поняли. Пацанов подкладывать перестали, зато начали таскать все остальное. То эльфа какого-то связанного и перепуганного притащили, изловили, мол, недалеко от деревни, то лешего, ошалевшего от такого внимания, то вообще русалку! И как только доперли, ума не приложу. Ну, как доперли, так и обратно понесли, а вот я каждое утро просыпался с мыслью, кого мне подсунут сегодня заботливые подданные. И горя желанием лично поблагодарить Его царское Величество за такой подарочек.
Так было и в тот день, хотя… Так, да не так. Начну с того, что проснулся я задолго до рассвета от шума и криков. Выскочив на крыльцо, натягивая на ходу штаны, я услышал: «Держи вора!», а так же заметил скопление факелов возле общих амбаров, расположенных недалеко от моего терема. Хотел уже бежать туда, но заметил, что гомонящая толпа сама ко мне валит, и остался на месте. Авось по дороге никого не прибьют.
Грабителей оказалось трое. Смуглый темноволосый мужик лет тридцати и два парня помоложе, я бы им дал лет по восемнадцать–двадцать. Они были такие же темноволосые, а один из них немного походил лицом на старшего, наверное, братья. На воришках были надеты кожаные штаны и безрукавки, а на ногах – некое подобие мокасин. Разозленные неудавшейся покражей мужики опутали чужаков веревками от горла до бедер, буквально прикрутив руки к телам, словно колбасу перед копчением связывали.
Когда вся эта компания оказалась у крыльца, чужаков попытались поставить передо мной на колени, но со старшим мужчиной подобный фокус не прошел. Он упрямо остался стоять, несмотря на тычки и удары.
– Оставьте, – велел я, и мужички, ворча, отступили. – Афанасий, что произошло?
– Да вот, господин барон, воров поймали. На мешки с зерном позарились.
Мужики за его спиной грозно загомонили, а тот вор, что постарше, вдруг рассмеялся, запрокидывая голову.
– Это, что, и есть ваш новый барон? Да эту мелочь соплей перешибить можно.
Он еще хотел что-то сказать, но староста ткнул его кулаком в бок:
– Ты зубы-то не скаль, нормальный у нас барон, а если что, так я тебе сам нос набок сворочу. Давайте, мужики, их в дом.
Я посторонился, пропуская шествие, и поймал старосту за рукав.
– Афанасий, а зачем они мне?
– Так только у вас есть запоры на окнах и дверях. Посидят взаперти до утра, а там мы их судить будем.
Препроводили мужики пойманных воров в одну из пустующих комнат на первом этаже и заперли. Пока их запирали в доме, кто-то быстро затворил окна ставнями снаружи, погружая комнату во мрак.
– Зачем? – не понял я. – Они же связаны и в окно не сбегут.
– Так этим волкам веревки на один зуб. Сбегут. Как Бог свят, сбегут, – тяжело вздохнул Афанасий, махнул рукой и возглавил исход мужиков из моего дома, бормоча, что надо бы кандалы кузнецу заказать.
Оставшись в гордом одиночестве, я поколебался, решая: ложиться досыпать, или нет? Ночное происшествие отбило сон, так что, постояв еще минутку, я все-таки поплелся на кухню. Часы пробили два, и я выругался. Можно было отдыхать еще четыре часа. Может, если я попью чаю, сон вернется?
Разжигаю печь, ставлю на огонь чайник, а потом, подумав еще немного, и казанок с кашей. Затем достаю хлеб, режу его, мажу ломти маслом, укладывая сверху сыр. Зачем пить пустой чай, если можно слегка перекусить, устроив себе ранний завтрак.
Когда чай заварился, я подумал о своих пленниках. Может, это и глупость, но оставлять их голодными как-то… Неловко было. Разложив в три миски кашу и присовокупив к каждой миске по куску хлеба с маслом, я поставил все на импровизированный поднос и поперся кормить заключенных. Дурак. Стоило мне повернуть ключ, как дверь распахнулась, и на меня налетели парни, вырывая поднос из рук, пока тот наглый мужик заваливал меня на пол.
Лежу. Смотрю в желтые глаза навалившегося на меня мужчины и понимаю, что… Пропал. Совсем. Рядом кто-то громко чавкает кашей, урча от удовольствия, а я не могу дышать нормально, и совсем не потому, что он на меня навалился, а потому, что о подобном красавце раньше и мечтать не мог. Дьявольски хорош – этим все сказано. Тело – предатель, реагирует на него вполне определенным образом, и он это явно чувствует. Брови его удивленно поднимаются вверх, а потом немного кривоватая улыбка скользит по его губам.
– Забавный ты, господин барон.
– Не забавнее тебя, – злюсь, чувствуя свою беспомощность. – Как вы освободились?
– А вот это тебе необязательно знать. За то, что еду нам нес, я тебя не убью.
– Испугал ежа голой жопой. Как бы я тебя не прибил.
Я все больше злюсь, а он заливается смехом. Ну, да. Освободиться у меня не получается, как я ни дергаюсь, так что заявление мое звучит весьма смехотворно.
– Канн, ты есть будешь? – голос сбоку немного отвлекает моего пленителя, и тот качает головой, не отводя от меня взгляда.
– Доедайте все и валите. Что делать – знаете. Я вас догоню позже.
– Не задерживайся.
И парни исчезают, тихо проходя мимо нас, а тот, кого назвали Канном, вдруг разводит коленом мне ноги, заставляя вскрикнуть. Ну, да, у меня стоит так, что даже больно, а он радостно скалится и трется бедрами об меня, только усиливая возбуждение. Гад!
Пытаюсь вырваться, но он наваливается на меня грудью, заламывая руки и впиваясь в губы жестким поцелуем. Надо отдать должное, целоваться он умеет, так что, гневно помычав, я сдался на милость победителя. Оторвавшись от моих губ и тихо рыкнув, Канн подхватил меня на руки и быстро потащил в кухню.
Стол – не самое удобное ложе, особенно когда с вас буквально срывают штаны и укладывают на него мордой вниз. Пытаюсь протестовать, особенно когда палец пытается войти в меня насухую, но Канна это не останавливает.
– Я тебя все равно поимею, – почти рычит он, – так что советую не рыпаться, лучше будет.
Советчик хренов! Если бы я не был так возбужден, все его действия можно было смело называть насилием, а так…
– Жир хотя бы возьми, изверг, – взвыл я, когда в меня полезли уже два пальца, смоченные только слюной. – Больно же.
– Жир? Значит, против остального возражений нет?
Смеется еще, гад!
– Можно подумать, тебя это остановит. Плошка с гусиным жиром прямо перед тобой.
С жиром действительно пошло легче, вот только член у этого ворюги был не самым маленьким, так что пришлось попотеть, впуская его в себя.
– У-у-уй. Больно.
– Потерпи. Я уже вошел, дальше будет легче. Давно никого не было?
– Месяц. Только он не был таким большим, – постанывая, ерзаю на столе, пытаясь хоть немного облегчить свое положение, а Канн придерживает меня за бедра и начинает медленно выходить, чтобы тут же толчком вернуться обратно.
– Аш-ш-ш. Понежнее нельзя? Ой!
– Нельзя. Ты такой тугой и горячий, что у меня сил нет терпеть.
– У-уй, сволочь, – сдерживая крики, зажимаю себе рот ладонью, а Канн подводит руку мне под живот и начинает ласкать член, одновременно с этим толкаясь в меня. Постепенно мне становится легче. Почувствовав это, Канн приподнимает мои бедра, чуть изменяя угол, и я сам уже не в силах сдерживаться. Кричу и вою от накатывающего волнами удовольствия, не заботясь о том, услышит меня кто-нибудь или нет.
Кончил я немного раньше, чувствуя, как сознание просто уплывает. Кажется, Канн что-то говорил, но я уже отключился и ничего кроме бу-бу-бу не воспринимал, а потом пропало и это.
Просыпался я медленно, чувствуя себя выспавшимся, как никогда. Потянувшись всем телом, ахнул, почувствовав довольно ощутимое неприятное жжение внизу. Память наконец вернулась, и я вскочил, тихо вскрикнув. Качественно оттрахав меня, Канн не просто ушел, он прежде перенес меня наверх и укрыл одеялом. Заботливый, гад. Только я ему все равно не прощу такое вот обхождение с собой.
– Только попадись мне еще раз, – погрозил я кулаком тому, кого рядом уже не было, а затем поковылял вниз, чтобы нагреть воды и вымыться.
Афанасий пришел как раз вовремя. Я только успел одеться и заварить себе местный эквивалент чая, как он перешагнул порог, оглаживая сивую бороду.
– Сбежали они, – буркнул я, боясь посмотреть в глаза старосте. А вдруг догадается о том, что при побеге произошло?
– Да я и не сомневался. Эти волки из любой ловушки выскользнут.
– Почему волки? – не понял я, а тут еще вспомнилось, что он тех воришек и вчера также называл.
– Так волки и есть. Оборотни они. В волков перекидываются. Так-то они ребята смирные, из лесов носа не кажут, но вот случаются иногда покражи вроде вчерашней.
Услыхав о том, что меня отымел оборотень, я буквально рухнул на лавку у стола. Подобного я просто не ожидал.
– Оборотень, значит. Ну-ну.
– А ты бы, господин барон, поглядел свои припасы. Не верится мне, что они просто так ушли. Больно наглые стали за последние пять лет, пока… – Афанасий замолчал и как-то смутился.
– Пока что?
– Да, пока у нас бароны менялись.
Поскольку я не знал о том, что баронов здесь было несколько, пришлось раскручивать старосту на правдивую историю. Оказалось, раньше тут только деревня на краю болота и стояла, но потом оно начало пересыхать, делая границу между государствами легкопроходимой. Поскольку в царстве опасались нашествия нежити, надо было тут гарнизон организовать. Для того чтобы привлечь сюда народ, царь и выдумал титул Барон Заболотной пустоши, но все, кого царь ставил командовать этими землями, стремились себя обогатить в первую очередь, забывая о ближних. Только мужики местные шутить не любят, вот и случались с предыдущими баронами всякие несчастные случаи. То в проруби утонет, то медведь на охоте заломает, а последний, сильно до еды охочий, костью подавился. Это тот, чьи портки я на тряпки пустил.
– А меня тоже?.. – смотрю ему прямо в глаза, пытаясь прочесть в них свою судьбу.
– Не, – Афанасий погладил бороду и хитро глянул на меня, – ты, господин барон, нам понравился. Нос от работы не воротишь, люд простой уважаешь, отчего же такому барону не послужить?
– Ну, спасибо. Утешил, – пытаюсь отшутиться я, вот только улыбка выходит какая-то косая.
– А ты, паря, не красна девица, чтобы я тебя утешал да успокаивал. Коль мужем назвался, так и вести себя должен сообразно.
Я кивнул, понял, мол, за что получил от Афанасия одобрительный взгляд.
– Ну, тогда пойду я.
– Погоню организовывать?
– Да какая погоня? Бог с тобой. Нам в их часть леса соваться – все равно что курице в лисью нору лезть. А и тебе, господин барон, я бы посоветовал пару деньков к лесу не подходить. Может, обиду за что затаили хвостатые? Так убить не убьют, а вот потрепать могут.
– Ладно. Поберегусь, – пообещал я, и староста ушел, оставив меня раздумывать обо всем случившемся и пересматривать свои запасы.
Староста как в воду глядел. Муки мешок, корзинка с яйцами, немного квашенной капусты, почти целый окорок, масло и крынка молока – все это исчезло, словно тут и не стояло. И когда только успели стащить?
– Лопух ты, Митя. Тебя поимели и в прямом, и в переносном смысле, а ты… Ай, – махнул я на все рукой и отправился дрова колоть. Лето заканчивалось, зима не за горами. Можно было, конечно, мужиков напрячь, но вспоминая участь предыдущих баронов… Я уж как-нибудь сам.
До вечера намахался топором так, что плечи просто отваливались, и на руках мозоли повыскакивали такие, что будь здоров, а потому спать завалился почти сразу, лишь перекусив на скорую руку.
Море. Лежу на берегу. Солнце пригревает сверху, а волны ласкают ноги. Хорошо. Тепло. И вода поднимается все выше и выше. Щиколотки, колени, бедра, член с яй… Что?!
Подскакиваю на кровати, понимая, что это уже не сон, но встать не дает навалившаяся на ноги посторонняя личность, в данный момент ласкающая языком мой член и яйца. Не то чтобы мне не нравилось, но…
– Поздороваться для начала не хочешь, Канн? – личность наглеца не вызывает сомнений, так что, услыхав его смешок, я только уверился в своем предположении о покусившемся на мое тело.
– Добрый вечер, зайчик.
– Зайчик? Ты меня еще малышом назови! Ты… – договорить мне не дал рот, заглотивший мой член. Задохнувшись, я откинулся на подушку, позволяя волчаре закончить начатое.
Можете меня считать слабовольным, но когда его пальцы пробрались между ягодиц, я расслабился, впуская их в себя. Канн практически сразу нашел простату, и я закайфовал, вскрикивая.
– Мне продолжить, зайчик, или ты хочешь обсудить что-нибудь? – голос-то какой – шелково-мурлыкающий, словно он кот, а не волк.
– Своло-о-очь, – вою я, а он усмехается и убирает пальцы, чтобы заменить их членом. Мне одновременно и больно, и хорошо. В тот момент я даже не мог понять, чего было больше, а потом оргазм захлестнул меня. Я буквально растекся лужицей от удовольствия, и звезды кружились перед глазами. Ах, нет, не звезды. Это его глаза горели желтым огнем. Волчара! Но все равно гад.
