Текст книги "Золотой капкан (СИ)"

Автор книги: Charoit

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

– Я скажу, что ты пользуешься моей добротой, Гарри. А ещё, что ты динамщик, учитывая, что это наша пятая встреча. И заставлю искупить свою вину какими-нибудь пикантными историями с твоим участием. Уверен, в твоём шкафу найдётся несколько геройских секретов про твои сексуальные похождения.

Гарри неопределенно хмыкнул, повернул голову на звук, словно мог увидеть Джона, но на самом деле даже не стал открывать глаза, полностью полагаясь на другие, оставшиеся, чувства.

– Что, и всё? Удовлетворишься историями, которые даже в «Пророк» не продать? При том, что впереди у нас останется только две ночи?

Гарри чувствовал, как Джон рядом с ним напрягся, слышал, как он шумно втянул носом воздух.

Спроси кто Гарри, что он делает и чего добивается – он и сам не смог бы сказать точно. В нём боролась абсолютная уверенность в том, что Доу не может быть Драко Малфоем с практически неопровержимыми доводами, что это он и есть. Гарри понимал, что даже был бы рад, если бы Джон сейчас сорвался, оказался хуже, чем представлялся прежде. Если бы Гарри вдруг понял, что заблуждался на его счет всё это время, то было бы раз в сто проще! Он бы сразу признал, что перед ним Малфой, что Малфой всё тот же подлый Хорек, и что он обманывал его всё это время. Обманывал не потому, что не представился – шантажист никогда и не скрывал, что Джон Доу вовсе не его имя. Он обманывал бы, притворяясь понимающим и заботливым, внимательным и ласковым. Притворяясь тем парнем, к которому Гарри вчера спешил, забыв палочку, которого сам целовал, ласкал и гладил. И которого хотел узнать намного лучше.

Сейчас, в свете того, что он мог все это время иметь дело с Драко Малфоем, Гарри неожиданно понял, как на многое был бы готов с незнакомцем Доу. В сравнении со всем тем, на что он не был готов с Драко Малфоем, это становилось очевидно.

– Какая муха тебя укусила, Поттер, что ты вздумал бить меня по больным местам? – неожиданно вторгся в его мысли тихий, какой-то надтреснутый голос. – Решил отыграться? За первый день? Именно сейчас, когда я открылся тебе больше, чем кому-либо когда-либо? Это не достойно гриффиндорца, Поттер. Это даже не всякого слизеринца достойно. Это подло. И это грязно. И я считал, что за последующие три дня я больше ни словом, ни делом не обидел и не оскорбил тебя. Если ты плохо себя чувствуешь – иди домой, отдыхай и ложись раньше спать. Проведи выходные с толком. Я не буду заранее звать тебя ни на завтра, ни на послезавтра. Сейчас я не хочу иметь с тобой дело. Быть может, я пришлю тебе сову. А может, тебе и повезет, и ты отделаешься от меня аж на три дня раньше. Ладно, Гарри. Всего тебе хорошего.

Диван прогнулся, Джон встал, а Гарри с поразившей его ясностью понял сразу несколько вещей. Во-первых, ему невыносимо стыдно и он противен сам себе. Во-вторых, он больше всего хочет взять свои слова обратно и просить у Джона прощения. В третьих, он хочет это всё сделать, совершенно наплевав на то, Малфой перед ним или нет. Перед ним Джон Доу, который ждал его с ужином и разговором, который был ласковым и говорил о вещах, которые не говорили Гарри даже друзья. Джон, который больше не принуждал, но с которым даже поцелуи были фееричны, что уж говорить о чём-то большем.

А в-четвертых – Гарри пробрала холодная, ужасающая волна от мысли, что Джон сейчас уйдет, и они больше не увидятся. Он и впрямь успокаивал себя тем, что через три дня всё закончится, но у него были в запасе эти самые дни. Расставаться прямо сейчас он просто был не готов.

Боясь не передумать, а не успеть, Гарри рывком метнулся вперёд, успел поймать Джона, обнимая поперек груди, и повалился обратно, роняя его себе на колени.

– Чертов псих, Поттер! Ты совсем из ума выжил?! – возмущенно вскрикнул тот, моментально подобравшись и вцепившись в крепко сжатые руки Гарри с целью разомкнуть их. – Отпусти меня, идиот! Торчи здесь со своими тараканами! Трахайся с ними, ужинай, разговаривай, ходи на свидания – что хочешь делай, а от меня отстань!

Гарри рассмеялся с удивившим даже себя самого облегчением – успел, поймал. Вот он, этот таинственный Джон – сидит у Гарри на коленях, шипит, ругается, злится, но не бьёт больше по нервам теми острыми, холодными и тошнотворно справедливыми словами.

Все еще улыбаясь, Поттер потянулся, выискивая наощупь макушку Доу, а нашарив, зарылся носом в мягкие шелковистые волосы. На мгновение от этого ощущения по спине пробежался холодок, сердце замерло всё в том же тревожном осознании, но Гарри упрямо прогнал от себя мысли, которые было проще игнорировать, чем спорить – не только же у Драко Малфоя мягкие шелковистые прямые волосы, верно?

– Так у нас тут свидания? – стараясь отвлечь себя от сумбурных мыслей, а Джона от ругани, пробормотал ему в затылок Гарри.

– А, по-твоему, у нас тут что творится какой день подряд? Забег на короткие дистанции? – хмуро хмыкнул Доу, но наконец перестал вырываться. Впрочем, расслабляться на коленях у Гарри он не спешил, но и его рук больше не пытался расцепить. – К слову, Поттер, подразумевается, что это ты тот, кто собирается падать в обморок от ужаса при слове «свидание». Я бы сказал тебе раньше, чем мы тут занимаемся, но решил, что в моих интересах, чтобы ты считал, будто у нас здесь просто встреча спринтеров.

– Идиот, – отозвался Гарри и, не сдержавшись, снова рассмеялся, обдавая теплым дыханием затылок Джона. – Ладно, ладно. Я признаю, что я дурак, прошу прощения за свое идиотское поведение и готов рассмотреть версию, что никто из нас спринтером не является.

– Столько счастья – и все мне? – скептически хмыкнул Доу, но, к непонятной радости Гарри, наконец-то расслабился и позволил себе откинуться спиной на его грудь, укладывая голову Поттеру на плечо. – Ладно, проехали. Не в моих интересах давать тебе в руки такое оружие против меня, но все же не будь впредь таким козлом. Козлов я мог бы затащить в постель и безо всякого шантажа, а мне нужен именно Гарри.

Гарри прекрасно осознавал, что затаил дыхание перед последним словом. Понимал, с каким облегчением услышал именно то, что услышал, и как обрадовался, что Джон не добавил «Поттер».

Джону нужен был не Гарри Поттер и даже не просто Поттер. Ему нужен был Гарри, и это незамысловатое откровение, казалось, сломило последнюю оборону. По крайней мере, на сегодняшний вечер.

Если в его руках сейчас и впрямь был Драко Малфой, то вывод напрашивался только один – Гарри совершенно его не знал. И, пожалуй, это была правда. Лучше всяких слов об этом говорил прошедший вечер и то, что именно Поттер был тем человеком, который позвал куда-то Малфоя.

Но сейчас это его больше не волновало. Он, отчасти слепо шаря, а отчасти пользуясь предлогом, повел левой рукой вверх, позволяя себе скользить по телу Джона – от живота по груди, мимо плеча по шее, пока пальцы не коснулись щеки. Чуть повернул голову Доу, осторожно надавливая большим пальцем на подбородок, а затем скользнул пятерней в мягкие волосы и притянул того к себе.

Он первым поцеловал Джона. Без его просьб или разрешений, без его подталкиваний или ещё чего-либо, что можно было бы впоследствии свалить на Доу. Гарри просто усадил к себе на колени парня, которого не хотел обижать и отпускать, попросил у него прощения, а потом поцеловал. По собственному желанию. И это было настолько же дико, насколько и прекрасно.

Джон ответил сразу же. Он не ломался, притворяясь обиженным, как, бывало, делала Джинни после какой-нибудь ссоры, не набивал себе цену, но и о недовольстве своем не забыл. Доу прекрасно передавал это в поцелуе – злом, требовательном, решительном. Гарри растворялся в нём и словно бы слышал голос в своей голове: «я даю тебе последний шанс, Поттер. Разочаруешь меня…»

И Гарри не хотел разочаровывать.

Он понятия не имел, в какой момент у него появились эти мысли, и очень рассчитывал на то, что это временное помутнение. Такое же, какое заставило его вчера слепо ласкать чужое мужское тело, но растворилось с рассветом.

Гарри очень надеялся, что и на завтра от этого помешательства не останется и следа, но сейчас у него не было ни сил, ни желания сопротивляться. И он решил просто позволить себе всё, что может позволить – как и вчера.

Гарри с трудом оторвался от чужих губ, хотя и чувствовал, как они потянулись следом. Уткнувшись носом в щеку Джона, он ласково потянулся выше и, нашарив ухо, жарко выдохнул, чуть касаясь губами мягкой мочки:

– Можно я… как вчера? – преодолевая смущение, попросил Поттер, чувствуя себя героем и потому что сумел победить свое смущение, и потому что сделал это ради Джона.

– Нет, – раздалось в ответ на удивление твердое и категоричное.

Гарри так удивился, что отшатнулся от Доу, пораженно хмурясь под повязкой.

– Что, прости? – вопреки ожиданиям, облегчения он не почувствовал.

Он и впрямь только что чувствовал себя преисполненным смутной гордости за то, сколь на многое готов ради Джона, скольким может рискнуть, насколько через себя переступить, и представлял, что Доу это обязательно оценит. Забудет о своей обиде, простит Поттеру его поведение, наверное, даже, наоборот, будет в долгу. Но получив отказ, Гарри не выдохнул и даже не обиделся, что его порыв не оценили. Он ощутил… разочарование. Да, недоумение очень быстро переросло в разочарование, а разочарование очень быстро повернулось своей шокирующей стороной – огорчало Гарри не то, что он не может погеройствовать, а то, что Джон не подпустил его к себе. Что Гарри не сможет снова ощутить под руками его плоскую, крепкую грудь, впалый живот, доверчиво подставленную шею. Не обведет пальцами ключицы, не прикусит вершинки сосков, выбивая из Доу все те звуки, которые он так щедро расточал ещё вчера вечером. Гарри хотел этого, хотел сам, и с каждой секундой мысль о том, чего он только что лишился, всё больше и больше огорчала его.

– Почему нет?! – наконец, огорченно и возмущенно вскинулся он.

– Ты не заслужил, Поттер. Я, знаешь ли, не бесплатная шлюха, чтобы отдаваться тебе по первому же твоему требованию, а ты недостаточно хорошо ведёшь себя, чтобы безоглядно доверяться тебе.

– Но ты сказал, что всё можешь мне позволить! – обиженно отозвался Гарри. А проговорив это вслух, обиделся ещё сильнее.

Даже захотелось ссадить Джона с колен, отодвинуться, сложить руки на груди и надуться, но это было бы совсем уж глупо и по-детски. Но хотелось отчаянно.

– Сказал, – голос Джона звучал почти спокойно, но Гарри уловил в нем легкое недовольство. – Однако это не значит, что ты можешь вытирать об меня ноги.

– Да я не вытирал! Я…

– Хватит, Поттер. Я могу позволить тебе всё, но это не значит, что когда ты ведешь себя, как козел, ты получаешь всё, что хочешь. Не заслужил – значит, не заслужил. Лучше бы ты не спорил, а пытался исправиться.

Гарри открыл было рот, чтобы что-то ответить, но тут же закрыл его. Это правда было просто смешно. И этот их спор, и то, что он вообще обижался. Не хочет Джон, чтобы Поттер его трогал – ну и не надо. Можно подумать, Гарри тут больше всех нужно!

Пожалуй, сейчас он как никогда был уверен, что имеет дело с Хорьком, вредным и противным.

Не справившись с собой, Гарри всё же заерзал на месте, спихивая с колен своего шантажиста, и, как и хотелось, отодвинулся подальше, вжимаясь в подлокотник и хмуро отворачиваясь в сторону.

Джон слева хмыкнул, зашуршала одежда, когда он подвинулся, с правого бока стало теплее, а потом он и вовсе навалился хмурому Гарри на плечо и игриво прикусил мочку уха.

– Ты не заслужил, Гарри, но не думай, что я не оценил твоего желания. Ну и ещё, чтобы ты не обижался, я открою тебе маленький секрет – не так уж я на тебя и зол уже. Но нужен же мне повод, чтобы самому трогать тебя? Отвратительно это признавать, но ты прав – у нас осталось всего ничего времени, и если за эти пару дней не случится чуда, то я так тебя и не завоюю. А если я тебя так и не завоюю, то в моей долгой жизни будет полно людей, которые будут трогать меня, пусть и не так хорошо, как это делаешь ты. А вот сам я вряд ли когда-нибудь ещё к тебе притронусь.

– Трогать тебя? – поспешно обернулся Гарри, разом забыв про свою обиду.

Джон хохотнул, но как-то невесело.

– А вы что считали, господин аврор? Что когда моя неделя закончится, и вы предпочтете забыть меня, как страшный сон, я приму целибат, а то и вовсе постриг, подавшись в монахи к магглам? Что ж, прости, Гарри, если ты думал обо мне лучше, чем я есть. Я реалист, да и тебе заблуждаться ни на мой счет, ни на чьей-либо ещё не советую.

Гарри не знал, что ответить на это. Он вовсе не находил, что сказать, да и что именно чувствует по этому поводу, рассказывать вряд ли решился бы.

Конечно же, Джон был прав, и конечно же, Гарри не ждал, что тот будет вечно хранить верность человеку, которому он не нужен. Это было глупо. А ещё очень жестоко и очень печально. Гарри ни за что никого не хотел бы обрекать на это и уж точно не желал, чтобы толпы его фанатов были верны ему одному.

Но вот Джон… почему-то было очень обидно думать о том, что он будет с кем-то ещё. Что перед кем-то другим он будет так же открыт, кого-то другого будет так же ласкать. Для другого человека он будет устраивать свидания, о другом будет заботиться. Кормить и слушать его, утешать и подкалывать. И этот стыдный, но совершенно волшебный массаж тоже будет делать какому-нибудь неизвестному парню, который не будет заслуживать такого…

Гарри оборвал себя. О чём он думает? И как собирался бы закончить последнюю фразу? Что он один, весь такой шикарный и неповторимый, заслуживает своего шантажиста, который ему не нужен? Хочет расстаться с ним в понедельник, забыть о нём и этой неделе «как о страшном сне», но при этом всех партнёров Джона заранее считать недостойными? Да уж, знать о чужих чувствах, принимать все ласки, получать от этого удовольствие, но ни на секунду не сомневаться, что даже шанса другому парню не дашь – вот уж это точно поступок достойного человека, такого, как Гарри Поттер!

Мысли, казалось, пошли в каком-то совершенно неправильном направлении. Гарри тряхнул головой, попробовал зайти с другой стороны, сказать, что Джон и сам не подарок, шантажист, манипулятор и слизеринец, но поверить в эти доводы не удавалось. Вместо этого его всё сильнее захлестывала обида и что-то ещё, жгучее и настойчивое, подозрительно похожее на ревность, и избавиться от этого не получалось.

– Что-то не так? – голос Доу с какими-то странными интонациями вырвал Гарри из размышлений.

Он рассеянно пожал плечами, не в первый раз радуясь, что его глаза скрыты повязкой, и можно не прятать взгляд.

– Да нет, ничего. Всё нормально. Просто…

Со стороны Джона послышалось не то хмыканье, не то смешок, и Гарри внезапно осенило, а вместе с этим захлестнуло волной возмущения пополам с облегчением.

– Ты что, пытаешься, заставить меня ревновать?!

– А получается? – теперь откровенно хохотнул Доу, но не успел Гарри ответить каким-нибудь оскорблением, как тот продолжил уже совершенно другим голосом: – На самом деле я, в некотором смысле, совмещаю. Откровенен с тобой, ничего не скрываю, ну и попутно проверяю, есть ли тебе до меня и моей жизни дело. Так что, Гарри? Не порадуешь меня?

– Нечем, – хмуро бросил Гарри, радуясь, что обида притупила глупую вспышку ревности. Она ведь была совершенно неуместна – через два дня всё закончится, и каждый пойдет своим путем.

Доу снова издал какой-то неопределенный звук, а потом, судя по всему, поднялся с дивана. В следующий момент чужие руки уже сжимали плечи Гарри, заставляя его подняться и утягивая куда-то вслед за собой.

Гарри хотел было что-то спросить или возмутиться, но вновь оборвал себя. У них только два дня и, пожалуй, стоит повторять это себе не только для того, чтобы успокоиться, что скоро всё закончится, но и напоминая, как мало времени осталось у них с… у Джона. Да, именно так. Просто проявить внимание и сострадание к Джону – терпеть то, что он вздумает делать и не упираться.

Тот тем временем увлек Гарри куда-то вглубь комнаты, пока сначала не заставил остановиться, а потом одним мягким жестом толкнул назад, вынуждая сначала сесть, а затем, надавив на грудь – ещё и лечь.

– Эй, – как-то не слишком убедительно возмутился Гарри, неуверенный в том, что вообще стоит что-то говорить. Вообще-то он не сомневался в том, что Доу не нарушит своего слова и, кажется, Гарри был бы уверен в этом даже без Обета. Да и после всего, что они делали, уже глупо было чего-то бояться, если это, конечно, не секс. Но и молча подчиниться он просто не мог.

– Вообще-то у нас с тобой договоренность, Гарри. Договоренность, которую ты, – тонкий палец обвиняюще ткнул ему в грудь, словно пришпиливая к кровати, – не выполняешь.

– Что? – Гарри попробовал приподняться на локтях, но палец сразу же сменился ладонью, а ладонь опять настойчиво надавила.

– Именно, Гарри. Ты обманщик. Мы договаривались, что я буду делать тебе массаж, лапать твой прекрасный торс, а ты делаешь что угодно, лишь бы отвлечь меня от него.

– Что?! – Гарри так возмутился, что снова дернулся, пытаясь подняться, но Джон и на этот раз держал крепко.

– Именно, – сурово повторил он. – Я мечтал об этом массаже с самого второго дня, а вместо этого ты соблазняешь меня то минетами, то петтингами, то вовсе отвлекаешь разговорами. Ужасное поведение для гриффиндорца!

– Я – тебя? – наконец перестав вырываться, переспросил Гарри, но на этот раз, разобрав смех в голосе Джона, невольно улыбнулся и сам. Хотя, конечно, слова его шантажиста заставили изрядно покраснеть.

– Конечно, – уверенно отозвался Джон. – У меня и шанса не было против парня моей мечты, я этого и не скрывал. А ты этим нагло пользовался!

– Ну ты и… хорек! – не удержавшись, в голос рассмеялся Гарри.

Рука почти сразу исчезла с его груди, но Поттеру показалось, что за мгновение до этого она дрогнула.

– Ну что, Гарри, ты сам разденешься или тебе помочь?

Гарри внимательно прислушивался к голосу, пытаясь уловить напряжение, растерянность, сконфуженность, раздражение – любой признак, что случайно вырвавшееся упоминание хорька неожиданно сыграло и попало в цель. В Малфоя. Но голос Доу звучал искушающе, двусмысленно, игриво – как угодно, но только не напряженно.

И Гарри сам не понял, выдохнул он или, наоборот, огорчился. Огорчился, разумеется, тому, что ход, пусть и случайный, но удачный, не оправдал себя. Только этому. Разумеется.

– Сам, – с легким недовольством бросил он и, наконец, получив свободу, когда Джон чуть отодвинулся, сел и быстро расстегнул и стянул с плеч рубашку. – Штаны мы договаривались оставлять на месте, – настороженно напомнил он и, повозившись, устроился поудобнее на животе.

Если эта позиция и не нравилась Джону, то он пока молчал.

Доу за спиной Гарри зашевелился, затем перекинул ногу через его бедра, устроившись чуть ниже задницы, а в следующий момент на спину между лопаток, как и в первый вечер, полилось что-то вязкое.

Гарри спрятал пылающее лицо в сгибе локтя и попытался расслабиться.

– А теперь, – непринуждённо начал Джон, словно продолжая прерванную приятную беседу, – вернемся к пикантным историям из твоей жизни.

– С чего бы это мы стали об этом говорить? – напряженно поинтересовался Гарри, но долго сохранять недовольство не получилось, хотя он и очень старался.

У Доу были просто волшебные руки. Он нежно, но настойчиво разминал его спину и плечи, проходился пальцами по рёбрам, поднимался и опускался вдоль позвоночника. Иногда, поднимаясь к самым плечам, он скользил выше, гладя ладонями шею, и Гарри не мог понять, нравится ему это или нет. С одной стороны, прикосновения к шее были… непривычны. Не то, чтобы они пугали, но напрягали, нервировали. И в то же время было в этом что-то очень личное, что ли? Какое-то доверие, которого между ними не было, не могло быть, но…

Когда Джон в четвёртый раз скользнул теплыми ладонями с загривка на шею, а Гарри забыл напрячься под его руками, сверху послышался глухой смешок, а затем Доу снова заговорил.

– Так что, Гарри? Так и планируешь отлынивать от разговора? Давай, расскажи мне, какие чудесные девушки были в твоей жизни, что ты считаешь себя закоренелым натуралом.

– Это нормально – быть натуралом. Мне не обязаны попадаться какие-то сногсшибательные девушки, чтобы я был нормальным, – уже совсем не тем голосом, расслабленно пробормотал Гарри куда-то в локоть.

Да, руки у Джона были волшебными, и умели, кажется, убирать любые преграды, полностью сбивая с толку и ломая любую защиту. Очень опасно для Гарри, но даже это он отметил как-то отстранено, сквозь расслабленную негу.

– Хм, значит, никакая особенная девица тебе так и не встретилась, – как-то слишком довольно резюмировал Доу и, в очередной раз проведя кулаками вдоль позвоночника, начал разминать поясницу. – Быть бисексуалом совершенно нормально, Гарри. Я не призываю тебя становиться геем, но бисексуализм – это вполне естественно.

– Ты мне скажи ещё, что трахаться с парнем – совершенно нормально, – буркнул в ответ Гарри, на мгновение напрягшись, когда пальцы Джона прошли слишком близко к ремню джинсов, но стоило им убраться, он вновь расслабился.

– Я-то скажу, да только вряд ли ты мне поверишь, – мягко рассмеялся Доу где-то над головой, а затем внезапно подался вперед, прижался неожиданно голой грудью к его спине и шепнул в самое ухо: – Не жалеешь, что я больше не массирую тебе ноги? По-моему, в первый раз тебе это очень понравилось.

Гарри сглотнул, поерзал, попытался чуть прогнуться, разрывая контакт кожа-к-коже, но поняв, что трется ягодицами чуть ли не о пах Доу, быстро вернулся в исходное положение.

На самом деле это прикосновение чужой груди к собственной спине не было противным или неприятным и, разумеется, этим нервировало больше всего. Так же, как нервировал шепот на ухо, от которого мурашки пробегали по загривку, или воспоминание об их первом массаже. Конечно, тогда всё было совсем по-другому, Гарри иначе относился к Джону, ждал от него другого, воспринимал всё острее и негативнее, и сейчас всё, наверное, было бы совсем иначе.

После того, как Джон дрочил и отсасывал ему.

После того, как Гарри ласкал и целовал Джона.

После того, как он заснул рядом со своим шантажистом, и это было так сладко и приятно, как никогда не было рядом с Джинни.

Гарри сглотнул, вновь завозился на кровати и отчетливо понял, что трётся напряженным членом о матрас. Он мог бы врать себе и Доу сколько угодно, но правда была в том, что сейчас, сегодня, он хотел повторения их первого массажа, такого, каким он был.

– Если только ноги… – хрипло пробормотал Гарри, невероятным усилием воли заставляя себя лежать неподвижно. – И если я сам сниму штаны.

Джон тихо и как-то мягко рассмеялся в самое ухо, а затем отодвинулся и чуть переместился, слезая с ног Гарри. Очень надеясь, что он не заметит его стояка, Гарри чуть приподнялся, расстегнул молнию на джинсах и поспешно стянул их вниз. Так поспешно, что вместе со штанами к коленям съехали и трусы. Просто ужасно! Гарри почувствовал, как отчаянно заливается краской, потянулся, поспешно хватаясь за белье, но в тот же момент руки Доу сжались вокруг его запястий.

– Оставь, – неожиданно близко, не в ухо, но совсем рядом выдохнул Джон. – Оставь, ты же знаешь, что я не буду тебя насиловать. И я не сделаю тебе ничего, если ты сам не попросишь. Я уже видел тебя голым, и ты прекрасен. У меня осталось так мало времени, дай мне полюбоваться на тебя и получше запомнить. М? Пожалуйста.

Гарри уже открыл рот, чтобы отказаться, как пальцы Доу ласково погладили его запястье поверх нервно бьющейся вены, кончик языка обвел ухо, а затем зубы легко сомкнулись на мочке. Это была мелочь, ерунда, это всё не могло быть поводом соглашаться, но почему-то Гарри казалось, что именно из-за этих действий он не мог отказаться.

Он открыл было рот, но сразу же понял, что не может выговорить ни слова. Он должен был отказаться, но собирался согласиться, и совершенно не мог сказать вслух хоть что-нибудь. Так что Гарри просто молча осторожно высвободил запястья и потянул джинсы с бельем вниз, оставаясь абсолютно голым.

– Спасибо, – почему-то прошептал Джон, коснулся легким теплым поцелуем его плеча и вернулся к массажу.

Это и впрямь было намного прекраснее. И чем минуту назад, и, пожалуй, чем в первый раз. Теперь Доу занимался не только спиной, но разминал и гладил ноги Гарри. Ладони, пальцы, даже запястья – все было в деле. Он мял бедра и икры, так же, как и тогда, брал в руки стопу и разминал её круговыми движениями больших пальцев. Это было щекотно и очень приятно, как и весь массаж.

Сначала Джон проскальзывал мимо ягодиц, с поясницы опускаясь сразу к бедрам, но постепенно он все больше и больше проходился по ним раскрытой ладонью, а в какой-то момент и вовсе не то осмелел, не то обнаглел до такой степени, что сжал их в руках. Гарри в первый момент дёрнулся, выдохнул глухо и с ужасом понял, что трущийся о кровать член, кажется, стал ещё тверже.

Доу замер, словно ожидая ругани, но Гарри молчал. Молчал, кусал губу, прятал красное лицо в сгибе локтя и мысленно умолял себя хотя бы не стонать, потому что всё это было чертовски, невыносимо приятно!

Гарри казалось, что если Джон опять хмыкнет, он либо умрет сам, либо убьёт Доу, но тот промолчал и только продолжил массаж.

Вот только теперь задница Гарри не оставалась без внимания. Джона словно магнитом тянуло к ней, и казалось, он гладит спину только ради того, чтобы спуститься к ней, а ноги – только чтобы подняться. И непременно начать разминать в ладонях ягодицы, сжимать их, чуть раздвигая, но не слишком сильно или долго, не давая Гарри времени по-настоящему запаниковать.

Зато возбудиться так, чтобы член, наверное, не отлипал бы от живота, даже если бы Гарри стоял – сколько угодно!

– Ты можешь довериться мне?

Гарри так увлекся собственными впечатлениями, что ткнувшийся ему в висок нос Джона стал для него неожиданностью. Но как тот говорил! Возбужденно, сбивчиво, тяжело дыша и почти умоляя – Гарри, кажется, за эти дни ещё не помнил его таким и почему-то мысль о том, что это все из-за него, Поттера, невероятно воодушевила последнего. Всё это время Гарри был жертвой, а Джон – шантажистом, почти победителем. Он вёл, задавал правила, говорил, что хотел, видел тоже всё, что ему захочется. Даже вчера, хотя Гарри и сам решал, что делать, Джон всегда мог остановить или оттолкнуть его. Но сейчас Гарри отчетливо и с поразительной ясностью ощутил, что власть в его руках. Что если он откажет – Джон отступит, как бы ему не хотелось воспротивится. Что он послушается, что бы Гарри не сказал, и только ему решать, что будет дальше и будет ли что-либо.

Как бы им обоим не хотелось продолжения.

– Чего ты хочешь? – выдавил из себя Гарри, поражаясь тому, как сложно было разлепить губы и как же хрипло и низко звучал собственный голос. Да уж, глупо было врать, что ему самому не хотелось чего-то большего, чем массаж, но поддаваться желаниям казалось неправильным. Ради себя – неправильным. Но… у Джона же это последние дни, да? И он был вовсе не так уж плох. Он же не виноват, что влюбился в гетеросексуала Гарри Поттера. Даже если это на самом деле Малфой – не виноват.

– Просто доверься мне, – с придыханием так же хрипло прошептал Доу. – Просто поверь мне, а я обещаю, что не буду тебя… что… без секса. Обещаю – никакого секса.

– Звучит угрожающе, – не удержавшись, глухо рассмеялся Поттер.

– А ты… хочешь?

В голосе Джона слышалось неверие пополам с такой надеждой, что Гарри было почти стыдно, когда он поспешно выкрикнул:

– Нет! – и, словно пытаясь загладить свою вину, быстро добавил: – Но то, о чём ты просишь, если без секса, то… ну… хорошо.

– Спасибо.

И Гарри не успел опомниться, как Джон схватил его за подбородок, повернул голову и впился в губы страстным, жадным поцелуем. Таким требовательным, таким ненасытным и нетерпеливым, что в голове помутилось. У Гарри даже мысли не возникло вырваться, отстраниться или укусить нагло протолкнувшийся в его рот язык. Всё, что сделал Гарри – ответил на этот поцелуй с той же страстью, какую обрушил на него Доу. Переплетаясь с ним языками, выталкивая тот из своего рта только для того, чтобы собственным протиснуться между губами Джона, он даже не думал сопротивляться. По крайней мере, первые секунды, пока не начинал прорываться обратно.

Этот поцелуй так захватил Гарри, что он не заметил, как Доу подхватил его поперек живота и толкнул под колени, заставляя приподняться, вскидывая зад. Он не понимал, в какой позе оказался, и не думал, зачем бы это было нужно Джону, полностью растворяясь в поцелуе, пока тот внезапно не сделал сразу две вещи – обхватил член Гарри и протолкнул скользкий палец между ягодиц, начав поглаживать и разминать изнутри.

Поттер вздрогнул, отпрянул, разрывая поцелуй и почти обиженно выдавил:

– Ты… обманул…

– Ни за что! Не в этом! – поразительно горячо отозвался Джон. – Только пальцы, Гарри. Ничего, кроме них, но я сделаю так, что ты имя свое забудешь.

И не дав ему ни ответить, ни опомниться, вновь захватил губы. Впрочем, Гарри был почти благодарен ему – он знал, что должен был бы возмутиться, но вовсе не был уверен, что смог бы. Да и чёртов змей не обманул – это и впрямь не был секс. Как он там сказал? «Отвлек петтингом»? Ну что ж, да. Некоторые это вовсе и сексом не считали, а то, что пальцы в заднице – это ерунда, не член же.

А Джон точно знал, что делать с руками и доверенным ему задом. Гарри не уследил, в какой момент в нём стало скользить уже два пальца, но увеличивать их количество дальше Доу, кажется, не собирался. Впрочем, ему и двух было более чем достаточно, но вовсе не по той причине, по которой хотелось бы самому Гарри. Два пальца в заднице, гладящие и мнущие стенки и постоянно возвращающиеся к месту внутри, полному невероятного наслаждения, доставляли столько удовольствия, что о большем и мечтать не стоило.

Про простату Гарри знал, но то, что это может быть так прекрасно, даже подумать не мог.

Впрочем, двигающаяся по члену ладонь и иногда поглаживающий головку большой палец тоже добавляли немало удовольствия в этот коктейль.

И поцелуй… Он тоже был частью всего этого удовольствия, и когда Джон оторвался от его губ, Гарри сам потянулся за ним.

– О Мерлин, Поттер! – хрипло рассмеялся тот, но лишь легко чмокнул его в губы, – Я же слышу, как ты дышишь! Я меньше всего хочу задушить тебя своей любовью.

– Чт… – пораженно выдохнул Гарри, распахивая до того закрытые глаза, но, разумеется, повязка оставалась все такой же непроницаемой.

Джон ничего не ответил, но руки его задвигались быстрее и моментально выбили почти все мысли из головы Гарри. Почти все, кроме одной единственной, накрепко засевшей – «любит». Гарри и сам был в этом почти уверен и даже сочувствовал влюбленному в него Доу, но предполагать, даже практически не сомневаясь в своей правоте, и услышать оказалось двумя совершенно разными вещами.