Текст книги "Золотой капкан (СИ)"

Автор книги: Charoit

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Гарри тихонько зашёл и, подойдя ближе, внимательнее присмотрелся к карте. Да, так и есть – это был план эвакуации и, судя по всему, либо у Малфоя что-то не сходилось, либо он пытался придраться.

– Ты домой сегодня вообще собираешься? – наконец, оторвав взгляд от плана, поинтересовался Гарри.

Малфой вздрогнул всем телом и поспешно обернулся. Судя по всему, он и впрямь так глубоко ушёл в свои мысли, что не заметил, как Гарри составил ему компанию.

– Поттер? Что ты… – он запнулся, нахмурился и перевёл взгляд на часы. Стоило ему только присмотреться к стрелкам, как светлые брови пораженно метнулись вверх: – Ох, чёрт!

– Заработался? – тоже переведя взгляд на часы, «расшифровал» для себя Гарри. – Я думал, что уже один остался. Хотя уже и я ухожу. Идёшь тоже?

Малфой вновь обернулся к Гарри, на этот раз внимательно взглянув на него:

– Предлагаешь мне составить тебе компанию до камина? Да если из нас кто-то и переработал, Поттер, так это ты, – язвительно усмехнулся он и Гарри замер на мгновение от того, насколько реально Хорёк походил сейчас на того маленького засранца, каким был в детстве.

Гарри, зло прищурившись, закусил губу: а вот и тот самый Малфой из старого мира. А он-то, идиот, ещё радовался утром, что Хорёк иногда может быть и вполне ничего так. Если и может, то очень и очень не долго.

– Прекрасно, Малфой. Торчи здесь хоть всю ночь! Можно подумать, меня это волнует.

И, не говоря больше ни слова, развернувшись, буквально вылетел за дверь. Хорошее настроение, которое глупо преследовало его весь день, как рукой сняло. Умеет же проклятый Хорёк! Что в Хогвартсе, что после…

Радовало только, что Гарри уже был почти что на полпути к Джону. Вот заскочит сейчас домой, переоденется – и в Лютный.

И если ещё недавно он испытывал смущённое нетерпение, то после стычки с Малфоем со злостью признал себе – да, он хочет быстрее встретиться с Доу. Уж в чём не приходилось сомневаться, так это в том, что тот найдёт для Гарри слова, чтобы успокоить его и согреть. И вряд ли когда-то в дурацкой жизни Гарри Поттера случится момент, когда он не будет в этом нуждаться.

***

До гостиницы Гарри бежал через весь Лютный, потому что – смешно сказать! – забыл палочку в рабочей мантии, когда дома переодевался. Стоило только ему выйти из камина в «Белой виверне» и потянуться к карману, как он понял, что не сможет не то, что аппарировать к дверям комнаты, но даже к порогу «Русалочьего часа». Отправляясь на вынужденную встречу со своим шантажистом, аврор Поттер попросту забыл палочку, и это лучше всего говорило о том, как изменилось его отношение к Джону.

У номера он оказался, опоздав буквально на пару минут, задержался на мгновение, чтобы перевести дух, и уже было потянулся к ручке двери, как замер. Из-под задравшегося рукава новой зелёной рубашки – о том, зачем он потратил столько времени выбирая рубашку получше Гарри тоже не хотел размышлять – показалась полоска серой ткани.

– Чёрт! – сквозь зубы тихо выругался он, быстро развязал узел, размотал уменьшенный галстук и затолкал его в карман. Пригладил сверху, убеждаясь, что тот не топорщится и ничем не выдаёт своего секрета, и только после этого, наконец, взялся за ручку.

Темнота опустилась одновременно с мягкими руками, которые сначала легли на плечи, потом скользнули выше, и тёплые ладони обняли шею, грея и притягивая ближе.

– Я успел соскучиться, – шепнул ему в губы Джон за мгновение до поцелуя, и всё, что осталось Гарри – это потянуться и осторожно положить свои руки ему на талию. Впрочем, Доу оказался выше, чем он рассчитывал, и в итоге ладони легли на бедра, но смутиться Гарри тоже не успел – слишком его захватил долгий нежный поцелуй.

Он отвечал. Он знал, что не должен этого делать, знал, что это неправильно и не должно ему нравиться. Но будь Гарри проклят, если ему не нравился поцелуй, не нравилось, как большие пальцы его шантажиста нежно поглаживают шею, линию челюсти и щеки. В этом было столько тепла, столько нежности, столько какой-то невысказанной заботы, что Гарри вопреки всякой логике и доводам разума, плавился под этими ласками. Да и когда Гарри Поттер последний раз слушал глас рассудка?

– Ты очень наглый, – с трудом выдавил из себя Гарри, когда поцелуй оборвался, и Джон чуть отодвинулся от него, впрочем, так и не опуская, – тебе дашь палец, ты и всю руку…

Ответом ему был шелестящий смех.

– Ну, знаешь ли, Гарри! Мне, конечно, нравится, что ты не считаешь себя альфа-самцом, но некоторые части тебя я всё же не стал бы сравнивать с пальцем.

Гарри цыкнул сквозь зубы и поспешно отодвинулся, выворачиваясь из рук Джона и убирая от него свои ладони. Воспоминания о вчерашнем вот так, в этой комнате, с этим человеком смущали и сбивали с толку больше, чем за весь прошедший день. К тому же, тогда Доу подловил Поттера расслабленного, можно сказать, в настроении, а сейчас от мысли, что сегодня их ненормальные «отношения» могут только набрать обороты, бросало в холод. Или это был жар? Гарри сам не мог толком понять себя, однако ожидание его беспокоило и нервировало.

– Не с того начали, да? – разочарование явно звучало в голосе Джона, и Гарри только пожал плечами. – Ладно, будем смотреть по обстоятельствам. А сейчас разговоры, чай, десерт.

– Что?! – Гарри, наверное, ещё и отшатнулся бы, если бы видел от кого и куда.

– Десерт, Поттер – это не всегда извращённые домогательства. Хороший вопрос: кто из нас больше испорчен? – с насмешкой отозвался Доу и, подхватив его под локоть, аккуратно повел к дивану.

– То есть, просто десерт? – всё ещё с сомнением переспросил Гарри, тем не менее расслабившись и позволив усадить себя на привычное место.

– Угу. Ничего такого, только французский десерт и отменный шоколад.

– У тебя странное пристрастие к французской кухне, – фыркнул Гарри и, приободрившись, насмешливо добавил: – То есть сегодня сладкое вместо ужина?

– А ты уже так привык, что тебя здесь кормят ужином? – не уступая ему, в ответ усмехнулся Джон, а в следующий момент невидимая рука мягко потрепала Гарри по голове. – Ну и наглец же ты, Поттер. Уверен, если бы тебя похитили с целью выкупа, ты бы и им на шею сел.

Гарри только рассмеялся и подставился под прикосновения – слишком нежно и ласково зарывались чужие пальцы в его лохматые волосы. Кто же знал, что это так приятно, когда тебя гладят по голове? То есть, конечно, Джон и прежде делал это, но сейчас Гарри впервые ощущал эту ласку в нормальном душевном состоянии, без истерик и сомнений, просто принимая всё, что происходит.

«По крайней мере, пока это всё не переходит границ», – поспешно заверил себя Гарри и мысленно сам с собой согласился. Это был тот компромисс, на которой он готов был пойти со своей совестью.

За столом послышался плеск воды, а затем он почувствовал запах ароматного чая. Глухо звякнула переставляемая посуда.

– Разговор? – поинтересовался Гарри, усаживаясь поудобнее. Подавшись вперед, он наклонился ближе к столу, опершись локтями о коленки, и ожидающе обернулся в сторону Доу.

– Пожалуй, да, – уже привычно раздался голос справа и привычно же продавился рядом диван. – Хочешь поговорить о чём-то конкретном?

– Вообще-то, да, – несколько смущенно кивнул Гарри. – Ну, то есть, не то, чтобы ты был обязан… и вообще…

– Гарри, не мнись, – чуть сухо отозвался Джон. – Просто говори. Если что-то будет не так, уж не бойся, я сообщу.

– Придурок, – пытаясь скрыть смущение за наигранным недовольством, бросил Гарри, но почти сразу продолжил, словно боялся передумать: – Ладно, хорошо. Это глупо, но я всё ещё хотел поговорить о том, о чём мы с тобой общались в прошлый раз. И… ну… узнать, кем ты хотел быть в детстве. И стал ли им. И кем ты думаешь… ну… эм… мог бы быть я, – уже совсем тихо закончил он.

Справа послышался какой-то сдавленный звук, и Гарри поспешно добавил:

– Если ты засмеешься – я тебя придушу. Мне плевать, что у меня нет палочки, и я тебя не вижу – я найду способ.

– Полегче, господин аврор, – всё же хохотнул Джон, но в его смехе не слышалось насмешки, – я бы не стал над тобой смеяться. К тому же мы правда только вчера говорили об этом. Что касается меня, то… скажем так, в детстве у меня были достаточно амбициозные мечты, которые не могли не претерпеть изменений в процессе взросления. Сейчас же… Ну что ж, не могу сказать, что это работа мечты, но, пожалуй, мне она нравится. Люди забавно на меня реагируют, а я знаю свое дело.

– Сейчас это всё отлично звучало бы, если ты министерский палач, – хмуро вставил Гарри. – Кстати, я так и вижу это. И то, как люди забавно на тебя реагируют.

– Слишком грубо, Поттер, – неожиданно холодно отозвался Джон. – Я никого не убивал. Никогда. Как бы эта чертова война не повернулась, я…

Он резко оборвал себя, но Гарри было уже достаточно. Он вновь замер на своем месте, растерянный и настороженный.

– Ты… участвовал?.. – осторожно спросил он.

Гарри почувствовал, как резко поднялся с дивана Джон. Послышались шаги, хлопок пробки, плеск, и ему показалось, что он уловил запах чего-то алкогольного. Раздалось несколько гулких глотков.

– Все участвовали. Какая разница? Это то, о чем я меньше всего хотел с тобой говорить в эти чертовы дни!

Гарри был поражён, хотя и сам себе не мог точно ответить, чем именно. Реакцией вечно спокойного Джона? Его ответом? Тем, что Гарри, кажется, впервые вывел того на по-настоящему яркие эмоции? Нет, конечно, было раздражение и во время второго Обета, и вообще, когда они говорили во второй день, но впервые это было так ярко, искренне, так… не нарочно. Почему-то до этого Доу казался ему человеком в принципе не способным на что-то настолько несдержанное, на случайные оговорки, на эту растерянную злость, с которой тот отвечал сейчас. Это делало Джона Доу более живым, более настоящим и это, кажется, нравилось в нём Гарри.

– Почему нет? – всё так же осторожно и медленно, словно ступая по тонкому льду, спросил Гарри. И так же, как и спрашивал, он осторожно поднялся, ощупывая подлокотник дивана и край низкого столика, обошел их и двинулся в ту сторону, где, как ему казалось, остановился Доу. – Почему ты не хочешь говорить об этом? Ты не прав, участвовали вовсе не все. И уж точно не у всех была необходимость убивать. У тебя она была? Я верно понял? Сколько тебе лет? Мне почему-то казалось, что мы примерно ровесники, но если так…

– Поттер, завязывай со своими аврорскими замашками! – раздраженно выкрикнул Джон, и Гарри, быстро сориентировавшись, повернулся в его сторону.

Два широких шага – и в его грудь уперлась чужая ладонь.

– Что ты вообще вскочил? Чего тебе надо? Окончательно испортить этот вечер?! Четвертый, Гарри! Уже четвертый! У меня их осталось всего три, и всё закончится, ты вернешься в свою прекрасную и спокойную жизнь, а у меня останутся только эти воспоминания! Только эти проклятые воспоминания, но ты и их мне хочешь испортить! Какого черта?! Ты вообще ещё помнишь, какой факультет ты заканчивал?

– А ты? – в тон ему спросил Гарри и, потянувшись, коснулся руки, всё ещё упирающейся ему в грудь. Осторожно перебирая по ней ладонями, он потянулся вперед, нашаривая своего шантажиста и, совершенно не обращая внимания на неожиданное сопротивление, притянул его к себе. – Я руку готов дать на отсечение, что ты слизеринец. И ты собирался меня завоевывать в эти дни, а уже сдался? Хорошо, если ты не хочешь, то мы не будем об этом говорить, – так же слепо потянувшись, он осторожно нашарил плечи Доу, провёл по ним вверх, скользнул к шее и, осторожно коснувшись ладонями чужих щёк, повернул его лицом к себе: – О чем ты хочешь, чтобы мы поговорили, Джон?

Тот молчал. Молчал так долго, что Гарри уже решил, что так ничего и не дождётся. Он просто стоял, наощупь водил большими пальцами по щекам, ощущая мягкость чужой кожи, вглядывался в темноту и ждал какого-то ответа, хотя вряд ли сумел бы ответить на вопрос – какого и зачем? Впрочем, отпускать и отступать почему-то совсем не хотелось, и Гарри просто ждал.

– Я уже ни о чём не хочу говорить, – наконец тихо выдохнул Джон и, вывернувшись из рук, уткнулся лбом Поттеру в плечо. – Я уже ни о чём не хочу с тобой говорить. Ты всегда всё портишь, Поттер. Ты очень всё портишь. Сейчас я дам тебе выбор, хотя он ужасно глупый. Я уже сейчас знаю, что ты выберешь, но у меня просто язык не поворачивается отпустить тебя сразу. Пусть лучше ты выберешь это сам, а я сделаю вид, что пытался. В общем, сейчас ты можешь уйти. Я провожу тебя до двери, расколдую повязку, и мы распрощаемся до завтра. Быть может, завтра у нас… у меня получится лучше. Или ты можешь остаться. Я не буду сегодня тебя трогать. Но хочу, чтобы ты трогал меня. Всё, что можешь сам себе позволить, потому что я тебе, кажется, могу позволить всё. Это ужасно, но это так. Я бы хотел, чтобы ты узнал меня руками. Увидел меня ими. Быть может, такой я понравился бы тебе больше, чем… просто понравился бы. Я бы лежал и не двигался, полностью доверившись тебе, а ты бы… что хочешь… на что решишься… – голос Джона там, на плече, сошел на чуть слышный шепот, и будь тот чуть дальше, Гарри бы его, наверное, и не услышал. Но Джон был совсем близко, и Гарри растворялся в его словах, завороженно слушая, и только продолжал осторожно поглаживать большими пальцами виски и мягкие прядки над ними.

Когда Джон неожиданно напрягся и резко вскинулся, отстраняясь, Гарри не нашел другого слова, чтобы описать это, кроме как «разрушить идиллию».

– Впрочем, что я говорю! Можно подумать, ты захотел бы! – Доу рассмеялся как-то нервно и уже хотел было совсем вырваться из рук Гаррри, но тот успел перехватить его за локоть и рывком подтянуть к себе.

– Нет, постой! Я согласен! – поспешно выпалил он и замер. То ли от того, что и Джон в один момент словно бы даже перестал дышать, то ли от того, на что же сейчас подписался.

– Ты сам понимаешь, что говоришь? – наконец осторожно спросил Доу.

Это сомнение неожиданно показалось таким обидным сейчас, когда Гарри практически переступил через себя, что он недовольно поджал губы и мотнул головой.

– Вполне! И если теперь ты струсил…

– Струсил! – опять рассмеялся Джон, и опять в этом смехе Гарри почудился надрыв. – Чёртов гриффиндорец принимает чёртов вызов, вы только посмотрите на него! Ну что ж, прекрасно, уж я точно не буду отказываться.

Гарри и опомниться не успел, как тот вывернулся из его хватки, сам перехватил Гарри за руку и поволок куда-то по комнате. Что-то мелкое бросилось под ноги, но Доу вовремя перехватил, не дав упасть. Ещё шаг – и в следующий момент Джон уже развернул Гарри к себе лицом и толкнул в грудь, вынуждая сесть на, наверное, уже кровать.

– Прекрасно, Поттер! Всё для того, чтобы ты чувствовал себя героем! Я даже помогу тебе, видишь? Хотя о чём это я. Так вот, Поттер, радуйся – я не собираюсь снимать ничего дальше рубашки. Ты даже можешь не слишком долго договариваться со своей совестью, а потом сбежать, чувствуя себя победителем! Пожалуйста!

Вновь шорох одежды, быстрое движение сбоку, прогнувшийся матрас, и Доу устроился где-то за спиной.

Гарри сидел растерянный и оглушенный. От собственного согласия? От бури эмоций, неожиданно охватившей его шантажиста? Хотелось бы сказать себе, что причина в первом, но правда была во втором. Он не понимал, что же произошло, но очень хотел бы узнать. Словно бы разговор о войне сорвал в Джоне какой-то предохранитель, и его просто снесло эмоциями.

С одной стороны, это не было удивительно – у Гарри и у самого там, в войне, осталось достаточно причин и для слёз, и для истерик. И да, первое время без них не обошлось, но он выкричался, выплакался, и со временем смог жить дальше. Так что же было с Джоном? Он не выплакался в свое время? Или там было что-то настолько серьёзное, что эти проблемы нельзя было решить только лишь позволив себе выпустить эмоции? Война и впрямь затронула всех – кого-то больше, кого-то меньше. И если Доу действительно был слизеринцем, то в этой войне у него была совсем другая история. Если он на свободе, значит, он не был Пожирателем, но, быть может, его хотели им сделать? У него были знакомые среди них? На него давили? Гарри не питал иллюзий – в этой войне не было «добрых» и «злых», хотя Волдеморт и был сумасшедшим. Но от него страдали обе стороны, и ещё неизвестно, кому было хуже – тем, к кому ему приходилось добираться с боем, или кто был у него под рукой.

Гарри хотел бы расспросить Джона. Сейчас он неожиданно ярко осознал, что хотел бы знать его историю. Хотел бы узнать, что у него произошло и, быть может, суметь успокоить его, когда он опять сорвется. Быть может, Джон бы впервые позволил себе расплакаться, так же, как рыдал запершийся на Гриммо Гарри, но он бы был не один. Гарри в свое время не пустил к себе никого, и Доу, наверное, не хотел бы подпускать, но, быть может, для Гарри он сделал бы исключение? Он же был влюблён в него, верно?

«Всё, что можешь сам себе позволить, потому что я тебе, кажется, могу позволить всё. Это ужасно, но это так.»

Слова Джона сами всплыли в голове, и Гарри неожиданно прошиб озноб от их глубины. Холодок поднялся откуда-то из живота, мазнул по загривку и побежал вниз по спине, оставляя после себя нервно стучащее сердце и дрожащие пальцы. За его спиной на кровати лежал Джон и был готов на всё. Даже на то, что Гарри сейчас встанет и уйдет. Джон ждал, покорный и уязвимый, и это ожидание, должно быть, его…

В один момент Гарри сбросил обувь, развернулся и заполз на кровать. Нащупал ногу Доу, почувствовав, как тот вздрогнул от прикосновения, и осторожно прошелся по ней вверх. Нашарил его бедро, ремень брюк и замер там, где заканчивалась ткань и начиналась голая кожа.

– Сдаёшься? – почему-то хрипло прошептал Джон.

– Да вот ещё, – чуть натянуто усмехнулся Гарри в ответ и решительно положил обе ладони тому на грудь.

Джон вздрогнул и замер, перестав дышать. Поттер тоже на мгновение задержал дыхание, а потом осторожно повел ладонями вверх – холодная мягкая кожа, редкие волоски на груди, тонкие ключицы – Гарри осторожно ощупал их и даже испугался в какой-то момент, что может просто переломить кости. Спеша уйти от них, он скользнул раскрытыми ладонями вверх по шее – не узкая и не слишком широкая, с выпирающим кадыком, Гарри не мог представить себе, как она выглядит на самом деле. Наверное, просто… нормальная. Поднявшись ещё выше, он ощупал скулы, лоб, провел вниз по узкому носу, обвёл контур тонких губ – Джон вздрогнул и, кажется, невольно выдохнул, обдав пальцы тёплым дыханием.

«Наверное, он тоже нервничает.» – неожиданно подумал Гарри, и эта мысль даже успокоила его.

И верно, чего бояться? Доу предложил, и Гарри сам согласился, через три дня все закончится, об этом никто не узнает, и они оба приняли эти условия. А значит, на самом деле, сейчас Гарри может позволить себе всё без каких-либо последствий. Да, конечно, ещё недавно он был уверен, что от другого мужчины ему совершенно ничего не нужно, и не то, чтобы он передумал, но…

Но…

Но он же может проверить, чтобы быть уверенным наверняка, верно?

Эта мысль придала неожиданную уверенность, и Гарри решительно подался вперед, оседлав чужие колени.

– Что ты?.. – растерянно начал было Доу, но Гарри потянулся, накрывая двумя пальцами его губы.

– Чш-ш-ш, просто позволь мне.

Джон как-то глухо не то сглотнул, не то всхлипнул, но послушно замер. И Гарри решился и впрямь позволить себе так много, как только сможет.

Его руки гуляли по торсу Джона – оглаживали грудь, сжимали бёдра, щупали плечи и локти. Он брал в свои ладони его ладонь, перебирая пальцы, ощупывая каждую костяшку и примеривая их длину к своим, поражаясь, что они оказались чуть длиннее и чуть тоньше. Гарри сжимал талию сдавленно выдыхающего Доу, проводил ладонями по втягивающемуся плоскому животу, поглаживал небольшую дорожку волос, скрывающуюся под поясом брюк, а потом скользил по его груди вверх. Вновь возвращаясь, он продолжал ощупывать чужую шею, иногда оставляя на ней руку и, кажется, почти дурея от поразительного доверия, чувствуя пульс под пальцами, и как тяжело, но покорно дышит Джон.

А потом Гарри не выдержал и спустился ниже, осторожно обводя большими пальцами напрягшиеся горошинки сосков. Но когда Джон сдавленно всхлипнул, Гарри сорвался окончательно, резко наклонившись и прихватив левый сосок зубами.

– Поттер! – хрипло вскрикнул Доу, вздрагивая и вскидывая руки, одной зарываясь в непослушные лохматые волосы, а второй сжимая плечо. – Ты что…

– Чш-ш-ш, – сам уже не узнавая, не понимая своего голоса, так же хрипло отозвался Гарри, обвел пострадавший сосок языком и скользнул ко второму.

Теперь Джон не лежал спокойно. Он вздрагивал, выгибался, извивался, всхлипывал и постанывал, обеими руками зарываясь в волосы Гарри, то перебирая их, когда тот вылизывал его грудь и шею, то сжимая в кулаках, когда прикусывал.

А Гарри и впрямь делал всё это. Не понимал зачем, почему, для чего, но, попробовав, просто не мог остановиться. Он не смог представить, как выглядит Джон, не увидел его лучше, но теперь знал, как он стонет, если вылизывать самые вершинки его сосков, как хрипло дышит, если делать это широкими кошачьими движениями, и как вскрикивает, если кусать. Что когда кусаешь его шею, он тихо чертыхается сквозь зубы, а когда ставишь засосы – откидывает голову.

А ещё Гарри узнал, что один только торс – это слишком мало, но только положив руку на пояс брюк понял, что не готов их снять.

– Пожалуйста, Гарри… если можешь… прямо так, через одежду… – сдавленно прошептал Джон, перекладывая замершую в нерешительности ладонь Поттера на твердый бугор в паху.

Гарри был уверен, что не сможет, что сейчас отдёрнет руку, но вместо этого почему-то сжал пальцы и начал поглаживать, а когда Джон начал стонать в голос, поймал себя еще на двух вещах: что снова вылизывает его соски и что сам трётся членом через брюки об его колено. И как бы Гарри отчетливо не понимал, что он перегнул палку и пора бы остановиться, он просто не мог.

Кажется, они и кончили одновременно. Или Джон первый задрожал, выгнулся, застонал, чуть ли не переходя на крик, а Гарри последовал за ним? Он и под Авадой не смог бы точно сказать. Но так или иначе, через несколько минут после того, как всё кончилось, Гарри нашел себя лежащим на Доу, прижимающимся щекой к его груди просто не в силах ни скатиться с него, ни смущаться от произошедшего.

– А здесь можно спать? – сам стараясь не удивляться собственным же вопросам, поинтересовался Гарри.

Джон под ним пошевелился, кажется, пожав плечами.

– Тебе – да.

– А тебе?

– А я тебе зачем?

Теперь пришла очередь Гарри вяло пожать плечами.

– Не знаю. Удобно.

Доу над головой как-то непонятно хмыкнул.

– А то, что… сейчас.

Гарри снова только пожал плечами.

– Не знаю. Не хочу думать. Хочу спать. Так можно?

– Ты… Чёрт, да. Да, хорошо. Подвинься, сейчас я встану и…

– Нет, лежи. И я буду. Давай просто спать, ладно? Потом разберёмся как-нибудь.

– Ты придурок, Поттер, – в голосе Джона послышался смешок, но не нервный, а, наконец, теплый, мягкий. Такой, к какому Гарри уже почти привык. И, услышав его, Гарри и сам расслабился и улыбнулся.

– Пусть. Просто лежи пока здесь, а я посплю.

– Хорошо, Гарри.

Джон только пошевелился, вновь запустив руку в его волосы, и под этими мягкими прикосновениями, лежа на человеке, чьего имени Гарри даже не знал, он заснул так сладко и спокойно, как не спал уже очень и очень давно.

========== Часть 6 ==========

Гарри проснулся от навязчивого, но незнакомого звона будильных чар. Звук был не то чтобы противный, но настолько непривычный, что это разбудило его моментально. Да что там разбудило – подбросило на кровати, заставило вскинуться и поспешно оглядеться. Но стоило только взгляду наткнуться на знакомую обстановку номера, как Гарри выдохнул и повалился обратно на подушку. Впрочем, он сразу же вскинулся во второй раз, но на этот раз удивленно оглядывая разобранную кровать и себя, практически голого, если не считать нижнего белья. Особого выбора в вариантах, кто додумался его раздеть, не было.

Гарри тихо выругался, ударив кулаком по матрасу, и откинулся обратно на подушку. С одной стороны, было чертовски обидно, что Джон вот так, безо всякого его разрешения воспользовался ситуацией и раздел его. Да, конечно, Доу уже видел Гарри и более нагим. Да, он с самого начала не заявлял о себе как о честном и порядочном малом, так что кричать о поруганной чести и преданном доверии было бы, как минимум, глупо, но всё же что-то неприятное скрутило пальцы в кулаки и пробежалось мерзкими мурашками по загривку. Испытывать эти чувства по отношению к шантажисту, обижаться на него было ужасно глупо, и словно бы уже только от этого обиднее вдвойне.

Хотелось скорее покинуть чертов номер, и Гарри решительно поднялся, отправившись на поиски своей одежды. Та нашлась легко – лежала аккуратно сложенной стопкой на всё ещё не тронутом магией кресле, которое, наверное, ни разу и не использовалось за эти дни. Но кроме одежды он нашел и ещё несколько вещей. Во-первых, накрытый чарами завтрак, две чашки с кофе и чаем, видимо, на выбор, и маленькое блюдечко с каким-то вычурным красивым шоколадным пирожным. Наверное, как раз тот десерт, до которого они вчера так и не дошли.

Гарри постоял над столом, пытаясь определить свои чувства к этой находке, но в итоге только недовольно скривился. Это опять была забота, и она вновь была бы приятной, если бы только… нет, после того, как Джон тайком раздел Гарри, может быть, даже лапал втихаря или ещё что-то, принимать эту заботу не хотелось, и он сразу переключился на вторую находку – оставленную поверх стопки одежды записку.

Быстро схватив её, раздраженно комкая края, он сразу же вчитался в текст:

«Для начала хочу сказать тебе три вещи, Гарри:

1) Доброе утро.

2) Спасибо тебе за вчерашний вечер.

3) Остынь, пожалуйста.»

Дочитав до последнего пункта Гарри раздраженно фыркнул, но не смог подавить почти против воли скользнувшую по губам улыбку. Все-таки этот Джон – редкостный гад. Но Гарри продолжил читать.

«Серьезно, Поттер, я отчего-то уверен, что ты сейчас разыгрываешь оскорбленную невинность. Не удивлюсь, если ты разрушил весь номер в щепки, размазав завтрак и мое угощение, – крайне дорогое, от одного из лучших шоколатье Франции, но вряд ли тебя это волновало, – ровным слоем по стенам, а мне потом за всё это платить. Но даже зная твою реакцию, я всё равно поступил так, как поступил. Мерлин, ты можешь оскорбляться, что кто-то снял с тебя штаны без твоего ведома, но, черт побери, почему я должен оправдываться за то, что снял с тебя одежду, чтобы ты мог нормально выспаться?! Это просто ужасно, Поттер и тебе должно быть стыдно быть таким!

Да, да, хорошо, я и впрямь сам раздел тебя, пренебрегая магией, и честно признаюсь тебе в этом, хотя мог бы соврать. Вряд ли ты оценишь это, но тем не менее. И да, мне понравилось раздевать тебя, мне нравится твое тело, и я даже позволил себе прикоснуться к нему. Немного. Только к груди. Я не лапал тебя и могу поклясться в этом, если это только так важно для тебя. Чертов ханжа!

Признаться, я уже сам не знаю, зачем пишу это письмо. Почему я вообще оправдываюсь перед тобой, хотя не сделал ничего ужасного и даже не уверен, что ты вообще дочитаешь до этого места.

Вероятно, я чувствую себя виноватым. Не потому что считаю, будто был не прав, а потому что представляю, что ты себе надумал. Но попробуй понять и меня – ты вчера был по-настоящему великолепен, ты сделал то, чего я никак не ожидал от тебя, и я благодарен тебе за честность и за это усилие. После того, что ты сделал, я не мог уйти, просто бросив тебя валяться в одежде на покрывале.

В конце концов, я сказал всё, что мог. Надеюсь, ты воспользуешься мозгами (последние два слова были зачеркнуты) поймешь меня правильно.

Если ты еще не успел уничтожить завтрак, то хотя бы попробуй десерт, уважь мои усилия.

Хорошего тебе дня, Гарри, и до вечера.»

Дочитав письмо до конца Гарри рассмеялся и плюхнулся на диван. Что ж, ладно, он действительно принял доводы Джона и согласился с ними, хотя то, как тот их преподносит… Эта манера речи отчего-то очень забавляла его, хотя и казалась смутно знакомой.

Теперь, когда обида отпустила, отказываться от завтрака он не видел повода, тем более, что без налета раздражения чувство голода стало в разы ощутимее. Гарри устроился поудобнее, наклонился вперед, подвигая к себе тарелку с тостами и чай, и задумался о письма. Письме, Джоне и о том, что он вообще о нём знает.

Итак, скорее всего Джон – человек примерно его возраста. Раз его задела война и задела достаточно сильно, значит, он из Англии. Гарри был почти уверен, что тот слизеринец, но, судя по всему, не примкнувший к Волдеморту, раз расхаживает на свободе. Если судить по еде, которой он угощал Гарри, у него утонченный вкус.

Поттер нахмурился, отставив чашку, которую так и не успел донести до рта. Само понятие «утонченный вкус» у него ассоциировалось с аристократией, а аристократия – вновь с родом Малфой. Драко был его возраста, слизеринцем, его определённо сильно задела война, и он был на свободе. У него совершенно точно был утонченный вкус, и не приходилось сомневаться, что он разбирается во французской кухне, и с легкостью мог достать какой-то десерт из самой Франции. И манера речи Джона, пожалуй, напоминала манеру речи Драко Малфоя, если бы тот только стал разговаривать с Гарри дружелюбно. Черт побери, сходилось же всё! Всё, кроме того, что Драко Малфой был наследником своего рода и был обязан его продолжить, он просто не мог быть геем и уж совершенно точно он не мог любить Гарри. Чего стоит только тот последний выпад вчера вечером в кабинете Дина! Если бы Малфой правда хотел его любви, он бы сумел ответить как-нибудь иначе. К тому же Доу так заботился о Гарри, говорил такие важные вещи, увещевал уйти из аврората… Разве Малфой вообще мог бы такое говорить? Разве он мог бы быть таким?

Гарри поднялся с места, обошел стол и, зарывшись в кучу своей одежды, вытащил из кармана штанов изрядно помятый уменьшенный галстук. Задумчиво пропустил полоску ткани между пальцев – дорогой, стильный. Поттер поднес ее к лицу, но запах почти выветрился. Он вздохнул и вернулся за стол.

Мог ли это и впрямь быть Малфой? Как того можно было проверить? И, главное, – надо ли? У них осталось всего три дня, и потом эти ненормальные свидания закончатся. Джон дал Обет, что будет молчать, и, кем бы он ни был, не верилось в то, что он потом будет шантажировать Гарри этой неделей. Впрочем, для верности можно попросить у него Обет и на этот случай. По крайней мере, сразу станет ясно, планирует он что-то такое или нет.