Текст книги "Путь к надежде (СИ)"
Автор книги: Calime
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)
Позаботилась Леди Аилинэль и обо мне, который пожелал оставаться подле выздоравливавшего Глорфинделя в садах одного из Феантури в течение следующих двух дней.
Вскоре нам обоим нанесли визит Туор и госпожа Леди Итарильдэ с предложением помощи и просьбой рассчитывать на них во всем. Я просил дорогого друга и его Леди не тревожиться обо мне. Лорд Глорфиндель благодарил их и уверял, что уже через несколько дней сможет вернуться в Тирион, прося при случае обнадежить Нолдарана рассказом о его выздоровлении.
В тот же день, к великой радости Глорфинделя, ко мне неожиданно приехали Леди Алмиэль и Серлотэль. Златовласый Лорд, увидев мою единокровную сестру, сразу, казалось, почувствовал себя лучше, стараясь прикрыть плащом перевязанное правое плечо и завладеть вниманием Серлотэли. Она смотрела на него благосклонно, без присущей ее взору надменности, но не спешила поощрять его порывы.
Аинайрос почти неотлучно проводил время подле постели дочери. Всего за несколько дней, прошедших со дня поединка у Беседки Слез, этот воинственный и жестокий солосимпи превратился во внимательного и заботливого отца, нежно любящего единственное дитя.
Леди Анвэн поправлялась под присмотром целителей-служителей Эстэ, благодаря их снадобьям, отварам и молитвам. Моя тревога за ее жизнь постепенно начала уступать место желанию увидеть ее.
На третий день моего пребывания в гостеприимных стенах чертогов Эстэ я решился навестить Леди Анвэн и просил Аинайроса позволить мне говорить с ней. Подчинившись желанию самой Ар-Фалавэн, ее отец дал мне позволение побыть немного подле нее, оставив нас беседовать среди белоснежных стен отведенных ей покоев, утопавших в цветах, принесенных целительницами.
– Моя Леди, – начал я, садясь у ее ложа, – я счастлив видеть вас и знать, что опасность позади…
– Целительная сила этого места и его обитателей помогли мне, – сказала Анвэн, силясь улыбнуться. – Я благодарю вас за помощь и прошу не держать зла на моего отца, хоть он и заслуживает осуждения, а я – смерти, – она потупила взгляд, избегая смотреть на меня.
Ар-Фалавэн полулежала на своем ложе среди подушек и мягких покрывал с рисунком, изображавшим морские волны и плывущих среди них дельфинов. Прекрасное лицо ее было бледнее обычного, но не утратило своего совершенства.
– Не говорите так, госпожа моя! Верьте, я не держу зла на вашего отца, ни на вас, но прошу вас, не губите жизней квенди моего народа, – отвечал я. – Один Эру знает, сколь глубока была чаша страданий, которую им пришлось испить, уйдя в Исход.
– Вы страдали? – спросила она, вдруг внимательно взглянув на меня.
– Я говорил о тех, кто, подобно моему отцу, отправился за Нолдараном Нолофинвэ через Вздыбленные Льды в надежде достичь земель Эндорэ и обрести там новый дом. Сам я – лишь плод усилий, что приложил отец, стараясь отстроить жизнь заново, навсегда оторванный от родной земли и остававшихся в ней родичей.
– Как вы жили в Землях Изгнанников? – встревоженно спросила Анвэн.
– Я был рожден в Виньямаре, а затем жил с родителями в Гондолине. Я и моя мать из фалатрим делили с отцом участь изгнанного. По крови я лишь наполовину нолдо, но всегда считал себя таковым по духу…
– Прошу вас, скажите мне, кто ваш отец и что с ним стало?
Я не ожидал этого вопроса и подумал в тот миг, что и сам не знаю ответа на него.
– Мой отец – Аранвэ Альвион, был ближайшим другом Владыки Турукано и пал в страшной битве с Всеобщим Врагом, пытаясь отстоять свободу и Свет, – отвечал я.
Анвэн приподнялась на подушках. На ее лице читалось волнение.
– Зачем вы здесь? Почему помогаете мне, зная, что на моей совести смерти стольких ваших соплеменников?
Медля с ответом, я не был в силах выдержать проникновенного взгляда сияющих лазурных глаз Леди.
– В тот миг, когда я впервые увидел вас, – заговорил я, наконец, – я почувствовал исходивший от вас свет и восхищенно любовался им и вашим совершенством. Я знаю – ваше сердце наполнено благодатью и зло, что вы свершили, было сделано вами лишь из любви к отцу, мстившему за гибель вашей матушки. Мое же сердце навечно принадлежит вам, как и мое хроа, и все, что есть я…
Произнеся эти слова, я протянул руку и дотронулся до ее тонкой, изящной ладони. Леди Анвэн вздрогнула и отвернула лицо.
– Пожалуйста, уходите сейчас, – молвила она сквозь всхлипы. – Я не заслуживаю снисхождения и вашей любви. Уходите, Воронвэ…
Со вздохом я поднялся на ноги.
– Я ухожу, как вы того просите, но знайте – моя любовь к вам истинна и вечность будет в том надежной порукой.
Выйдя из покоев Леди Анвэн, я ощутил, как сердце сжалось от боли за нее. Никогда ранее я не чувствовал так остро и отчетливо, что Ар-Фалавэн и есть моя нареченная, которую я ждал и о которой думал столько раз, живя в Гондолине и сражаясь в Войне Гнева.
========== Часть 13 ==========
Вопрос о моем отце, что задала мне Леди Анвэн, не давал мне покоя. «Кто он был и что стало с ним?» – спрашивал я себя. Мысли снова и снова возвращались к его фигуре, какой я ее помнил.
Раньше благородный Аранвэ казался мне лишь отчужденным из-за всегдашней занятости делами королевства и довлевшего над всеми аманьяр проклятья Стихий. Теперь же я видел в нем самом и окружавших его событиях тайну, которую мне, его сыну, предстояло разгадать.
Я решил отправиться к окрепшему после ранения Лорду Глорфинделю, чтобы узнать у него о последних часах жизни Аранвэ Альвиона.
После визита Серлотэли и ее матери Златовласый Лорд пребывал в приподнятом настроении духа. Не смея еще рассчитывать на ответную симпатию той же силы, что охватила его самого, со стороны сестры, Глорфиндель все же надеялся, что со временем сможет завоевать ее доверие и любовь. Он был ласков и внимателен к ней, горя желанием показать Серлотэли, как дорого ему время, проведенное в ее обществе.
– Ты, Воронвэ, – ее ближайший родственник по мужской линии, – обратился он ко мне, стоило мне появиться на пороге террасы, где он отдыхал. – А потому я прошу у тебя позволения сделать Серлотэль мой супругой.
– Вы уже говорили с ней об этом? Ведь вы знакомы всего неделю! – удивился я.
– Для того, чтобы знать, что она – моя Вечность, мне вовсе не нужно быть знакомым с ней полтысячи лет! – отвечал Лорд из ваниар. – Однако я намерен неукоснительно соблюдать все предписываемые обычаем сроки и буду ждать ровно год, прежде чем смогу назвать ее своей.
– Вы объяснились?! – снова спросил я в замешательстве.
– Я хотел предложить ей себя, как только моя рана окончательно заживет, – невозмутимо отвечал Глорфиндель. – И предупреждаю тебя, что уже через два дня я отправлюсь в дом прекрасной Серлотэли, чтобы преподнести ей кольцо и просить принять его и мое восхищение!
– Невероятно! – вырвалось у меня.
Хотел бы я знать, чем сестра смогла покорить Лорда Золотого Цветка, которого в Гондолине называли «каменной статуей» за его неприступность и бесстрастность? Я не мог вспомнить, чтобы Глорфиндель ухаживал за кем-то в то время. Возрожденный, он казался все тем же, но, в то же время, бремя проклятья Валар уже не довлело над ним.
– Я пришел, чтобы говорить о другом, господин мой и друг, – начал я.
– Называй меня на «ты», как равного тебе! – прервал он мою речь. – Ты – сын моего друга, благородного Аранвэ, брат моей возлюбленной, Леди Серлотэль Аранвиэль. Мы равны в доблести и бесстрашии, друг мой Воронвэ.
– Хорошо, – я склонил перед ним голову. – Я пришел к тебе, чтобы говорить о моем отце. Ты обещал, что расскажешь о последних днях и часах его жизни. Прошу, сейчас я готов услышать твой рассказ.
Произнеся это, я сел на стоявшую рядом оттоманку, приготовившись слушать.
– Быть посему, – согласно кивнул Глорфиндель, усаживаясь рядом. – Я обещал тебе и сдержу мое слово.
Он тяжело вздохнул и заговорил снова:
– Когда Владыка откликнулся на призыв Верховного Короля нолдор и старшего брата, твой отец, как и я, и многие другие, кто входил в круг первых слуг Тургона, стал собираться на битву с Тьмой. Мы выступили большим хорошо вооруженным войском, полные надежд на скорую победу над Всеобщим Врагом. Аранвэ был из тех, кто надеялся сильнее прочих. Он был искуснее многих во владении мечами, многих превзошел в меткости стрельбы из лука и вел своего коня, исполненный гордости, а знамя Гондолина развивалось в его руке.
Черный Враг был коварен и беспощаден. Слишком поздно мы поняли, что проиграли. А когда поняли – ступили на путь неутолимой скорби и бесчисленных слез.
Обессиленные и павшие духом, мы были вынуждены почти бежать с поля сражения, спешно, неся потери, отступив вместе с людьми Дома Хадора и остатками войска Нолдарана к Топям Сереха и речке Ривиль.
Наш путь лежал на юг, в Гондолин, тайну которого надлежало сберечь любой ценой. Ни один вражеский шпион не должен был прознать о секретной дороге, ведущей в город.
Я, Лорд Эктелион и твой отец вызвались с небольшим отрядом наших воинов прикрывать отступление основного войска во главе с Владыкой Турукано.
Твой отец сказал тогда: «Мой государь и дорогой друг, позволь мне и твоим верным слугам сдержать врага на этом берегу! Вместе с доблестными людьми Дома Хадора мы сумеем преградить тварям путь к реке, пока наше войско переправляется на южный берег!»
Тургон благодарил его и немедля отправился в путь с основным воинством, чтобы уже к вечеру того дня переправиться через Ривиль. Мы же остались в Топях, сражаясь тремя группами и медленно отходя в направлении речного берега.
В течение еще целого дня мы держались, уничтожая тех немногих орков, которым удавалось прорвать оборону людей Хуора и Хурина. К вечеру наши три отряда соединились, оказавшись рядом с рекой. Там, в ущелье Сириона, не было надобности передвигаться по отдельности.
Мы уже собирались двинуться все вместе к берегу, как из засады, устроенной среди кустарников, прямо на нас выскочил большой отряд орков. Как-то им удалось прорваться через выставленный атани заслон.
Бой был коротким, и вскоре расчищенную для стоянки поляну у берега покрывали орочьи трупы. Крупный орк – глава отряда, сумел рассечь своей секирой наплечник на левом плече твоего отца. Кровь обильно полилась из раны, мгновенно лишив его сил. Я зарубил тварь своим мечом, но Аранвэ уже лежал у моих ног, истекая кровью, норовя лишиться чувств.
«У вас мало времени, – сказал он мне, когда я склонился над ним. – Скорее, отступайте к реке. Долго людям Хадора не выдержать – враг слишком многочислен и свиреп». На что я ответил: «Мы не оставим тебя, меллонамин! Я прикажу сделать из щитов носилки, и мы дойдем до Гондолина вместе!». Твой отец взглянул на меня и ответил: «Отягощенные ношей, вы не сможете быстро идти. Если вас настигнут и уничтожат, прикрывать наше отступление будет некому. Долг превыше всего, друг мой Лаурэ. Оставь меня здесь и скорее отправляйся с Лордом Эктелионом и воинами к Ривиль».
Голос его из сильного и звонкого сделался слабым. Я понимал, что он прав, но не мог решиться: «Как же я могу оставить тебя здесь на растерзание моринготтовым волколакам и оркам?!» – закричал я. «Не медли! Не позволяй угаснуть надежде, за которую насмерть бьются люди Хуора и Хурина…», – прошептал он и лишился чувств.
Верь мне, Воронвэ, сердце мое сжалось в тот миг от боли. Я приказал укрыть раненого Аранвэ среди кустов и, объятый скорбью, как и Лорд Эктелион, спешно повел отряд к броду через Ривиль…
Глорфиндель замолк и низко склонил золотящуюся в лучах Анар голову. Солнце заходило. Было очень тихо. Ни птичьей трели, ни стрекота сверчков не раздавалось вокруг. Мы сидели какое-то время в полном молчании.
– Значит, ты не видел его мертвым? – спросил я, наконец. – Когда ты оставил его, мой отец был еще жив?
– Что ты хочешь сказать? – взгляд его, казалось, вопрошал меня выразительнее, чем вдруг изменившийся голос.
– Ты не видел его бездыханного тела, – упрямо повторил я. – А это значит, что надежда Серлотэли и ее матери не напрасна!
Я вскочил с оттоманки.
– Еще остается надежда, что мой отец жив!
Сердце в груди заколотилось, как только я произнес эти слова. Голова пошла кругом. Мысли начали путаться, быстро сменяя друг друга, словно череда кружащихся в танце пестро одетых пар.
– Я оставил твоего тяжело раненого отца на северном берегу реки Ривиль на верную гибель, пожертвовав им во имя долга, спасения тайны Гондолина и нашей эстель! – Лорд Глорфиндель также вскочил на ноги, придерживая повязку на плече. – И мне не искупить моей вины перед ним, ни перед тобой, за сделанный тогда страшный выбор!
– Я не виню тебя ни в чем! Мой отец был воином и знал, что могло ожидать его в той битве!
– Твой отец, Аранвэ Альвион, был героем! – подойдя ко мне и положив на мое плечо руку, молвил Глорфиндель. – Он сражался и пал как доблестный муж и ты по праву должен гордиться им и с честью носить его имя! Знай, что как сын твоего отца, ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Я уже убедился в том, что не только лицом и статью ты схож с Аранвэ. Твой дух также светел, бесстрашен и горд, как тот, каким обладал он. В моем лице ты навечно обрел друга, Воронвэ Аранвион.
– Благодарю тебя за то, что подарил мне и другим надежду! – ответил я. – Сейчас мне нужно оставить тебя, Лорд Глорфиндель, ибо, видит Эру, я нуждаюсь в уединении, чтобы обдумать все, что узнал от тебя.
Поклонившись ему, я вышел с террасы, войдя во внутренние помещения белоснежного чертога целителей-учеников Валиэ Эстэ. Ноги сами несли меня прочь, в уединенное место, где никто не смог бы потревожить меня, желавшего остаться один на один с собственными мыслями.
========== Часть 14 ==========
Поздним вечером того дня я, не найдя в чертогах Эстэ покоя и утешения, собрал свой скарб и переправился в небольшой прогулочной лодке на восточный берег озера Лорелин. На восточном берегу простирались сады Ирмо, представлявшие собой нетронутые леса, чьи платаны росли здесь, должно быть, еще в предначальные времена, предшествовавшие Исходу.
Я пешим пробирался сквозь чащу. Вокруг сделалось совсем темно, но мои глаза хорошо различали очертания гладких стволов и торчавшие на моем пути древесные ветви.
В дороге я надеялся успокоить разгоряченный услышанным от Глорфинделя разум, чтобы спокойно размышлять над очередной новостью, связанной с отцом. Однако сердце продолжало часто биться, тревожно трепыхаясь в груди, а разум мой словно заволокло туманом. На ослабевших ногах, заметно пошатываясь, я брел и брел, не разбирая дороги и надеясь, что мой полный препятствий путь выведет меня к тракту.
Поначалу я, думая лишь о себе, хотел отправиться по старой дороге, ведущей в Альквалонде. Мне было известно, что город закрыт для пришельцев из Тириона, но я рассчитывал, что мне, родичу Кирдана Корабела, которого многие знали там, удастся пройти внутрь его стен.
Было уже глубоко за полночь, когда мне удалось выйти на протоптанную кем-то узкую лесную тропу. Не без колебания я решился ступить на нее, подбадривая себя тем, что в Амане нет ни злобных орков, ни свирепых троллей и никакой другой нечисти, которой кишели леса в уничтоженном войной Белерианде.
Тогда же я подумал о Леди Анвэн. Она прогнала меня от себя, но в душе я знал – ей хотелось, чтобы я оставался подле нее. В этом я был убежден также, как и в том, что должен пролить свет на судьбу отца, а затем вернуться к ней и просить Аинайроса благословить наш союз.
Так, думая об отце, возлюбленной и грядущем, я шел в кромешной темноте по узкой тропинке, когда внезапно увидел слабо мерцавший вдалеке передо мной желтоватый огонек. Я остановился, прислушиваясь к звукам леса вокруг, и вгляделся вдаль, где поблескивал этот неяркий источник света.
Какое-то неясное мне самому предчувствие подтолкнуло меня вперед, навстречу огоньку, словно бы его свет приглашал меня приблизиться. И уже в следующее мгновение я быстро шагал по тропе, ведущей прямиком к нему.
Я шел совсем недолго, когда сумел отчетливо разглядеть, что привлекший меня свет лился из окошка небольшого аккуратного домика, стоявшего на поляне посреди лесной чащи.
Некоторое время я осматривал поляну и само строение, не решаясь подойти к крыльцу у входа. За домиком я заметил крохотный толи сарай, толи загон для коз или другой мелкой скотины, к стене которого были прислонены рыхлители и пахотные инструменты. Их присутствие заставляло думать, что за домом разбит маленький огород.
Не желая тревожить покой обитателей дома в лесу, я уже собирался покинуть поляну, вновь углубившись в чащу, когда услышал звук открывающейся двери:
– Я не ждал гостей, но если судьба привела тебя сюда этой ночью, значит тебе суждено сделаться моим гостем! Назови себя! – голос стоявшего на пороге дома неизвестного прозвучал властно, но призывно.
Взглянув на темный силуэт этого эльда, высившийся на пороге и загораживавший собой находившийся внутри дома источник света, я тут же понял, что передо мной один из нолдор.
– Я – Воронвэ Аранвион, – назвался я, подойдя к крыльцу и стараясь разглядеть лицо хозяина жилища. – Благодарю вас, господин. Сам я не решился бы просить о ночлеге, но если вы верите в судьбу, то я с радостью воспользуюсь вашим гостеприимством.
– Сын Аранвэ… – потрясенно молвил он в ответ, попятившись от двери и не сводя с меня странного взгляда темно-серых глаз. – Значит, он жив?..
– Назовите и вы себя, господин мой. Вы знали моего отца?
Произнеся это, я ступил на порог, вглядываясь в его высокую фигуру.
Представший мне муж был одет очень просто, но природная стать и манера держаться выдавали в нем благородный дух и высокое происхождение. Я склонил голову, приложив руку к груди в знак приветствия и благодарности за приют.
– Я – Арвилинвэ, сын Веарвэ, – представился хозяин дома. – Я давно потерял счет времени, прошедшего с тех пор, как я последний раз говорил с кем-то, Воронвэ. Сейчас я смотрю на тебя и передо мной воскресают картины далекого прошлого. Войди в мой дом и садись к столу, Аранвион.
С этими словами он направился вглубь единственной комнаты, чтобы вскоре поставить на стол, рядом с ярко светившей лампой, поднос, на котором стояли блюда с яичницей, козьим сыром, нарезанными овощами и лесными ягодами. Поблагодарив Арвилинвэ, я уселся за широкий стол и принялся за еду, удивляясь собственному разыгравшемуся аппетиту.
– Что ты искал, бродя среди вековых платанов в этой чаще? – спросил Арвилинвэ, поднося мне кружку, наполненную дымящимся квенилас.
– Я ищу путь, что приведет меня к ответам на мои вопросы, – отвечал я. – Мне показалось, вы спросили, жив ли мой отец. Но я не знаю ответа. Вы были знакомы с Аранвэ Альвионом?
– Когда-то, еще до рождения Солнца и Луны, я был его лучшим другом, – пронзая меня пристальным взглядом, молвил Арвилинвэ. – Аранвэ и я вместе росли и учились. Наши отцы были дружны и семьи наши жили по соседству. Мы были счастливы, проводя время за постижением накопленных нашим народом знаний, охотой, исследованием родных земель, созданием прекрасного и бесконечными веселыми празднествами… Но внезапно всему этому пришел конец. Черная тень Врага омрачила собою небо над Аманом, навсегда погасив свет Древ. Мы как один отправились добровольцами, чтобы примкнуть к рядам войска, собираемого принцем Нолофинвэ. Аранвэ оставил молодую жену, носившую его ребенка… – произнеся это, Арвилинвэ взглянул на меня. – Я умолял его остаться подле нее, говоря об опасностях предстоящего нам пути и о войне, которая не обещала оказаться молниеносной, но он пожелал быть рядом с нами – мной и другими нашими общими товарищами и побратимами, храня верность дружбе и нашему Владыке.
Я не смел поверить ушам: заплутав в чаще садов Ирмо встретить лучшего друга отца! – что могло быть невероятнее?! Арвилинвэ же продолжал:
– Так мы вышли из Тириона и ехали до Альквалонде, гордо держа наши знамена и головы. Когда стало ясно, что тэлери отказались дать нам корабли, необходимые, чтобы переплыть Великое Море в погоне за Врагом, нам было приказано выступать и захватить их силой. Под покровом окутавшей берега Амана тьмы мы переправились вплавь в пределы городских стен и, освещая себе путь ярко пылавшими факелами, направились к причалу. Там нас уже ждали. Тэлери были готовы сражаться, лишь бы не позволить нам завладеть их судами. Один из них первым бросился на нас, за что и получил от меня удар в лицо, лишивший его левого глаза.
Аранвэ сражался отчаянно бок о бок со мной.
Когда сражение было в самом разгаре и кровь нолдор и тэлери потоками стекала в море с причала, на меня бросился неизвестный воин в сияющем серебром доспехе. Этот воин сразил до того, как напасть на меня, нескольких наших товарищей, ловко и безжалостно орудуя острейшими сабельными мечами нолдор. Я дрогнул под ударами тех мечей и уже успел проститься с жизнью, когда подоспевший Аранвэ вонзил одно из своих лезвий в спину того воина, спасая мне жизнь. Тот пошатнулся и рухнул к нашим ногам, теряя шлем. Голова его обнажилась и нашим взорам открылось нечто ужасное – безжалостный воин оказался прекрасной тэлерийской девой.
После окончания битвы за корабли я, как и Аранвэ, не находил себе места. А когда мы услышали Приговор Стихий, произнесенный Намо, я впал в глубокое отчаяние и стал умолять твоего отца повернуть назад, вернуться и повиниться перед Валар и Единым. «Нет, друг мой Арвилин, после того, что я сделал, для меня закрыт путь назад, – говорил он в ответ. – Иди, возвращайся обратно, преклони колени перед Стихиями, и они в своей милости сжалятся над тобой. Я же обречен следовать во тьму востока в надежде вскоре отдать мою жизнь в борьбе с Врагом.» Мы долго говорили с ним и сошлись на том, что он обещал мне не искать смерти за морем, но попытаться построить новый мир и новую жизнь, отбросив воспоминания о том, что оставил в Валимаре.
После того разговора я собрал свои вещи, сел на коня и покинул наш лагерь, повернув на северо-запад. Я скитался во тьме, в плену боли и отчаяния, проклиная выпавшую нолдор горькую долю и оплакивая ушедших в Исход, покинувших Аман, пока не добрался до этого леса – вотчины Ирмо. Здесь я нашел пристанище и страдания мои милостью Валар были облегчены. Здесь я и остаюсь до сих пор, живя вдали от поселений, в одиночестве, храня воспоминания о тех страшных днях…
Он замолк, низко склонив темноволосую голову. Только тогда я заметил, что среди темно-каштановых прядей, словно тонкая паучья сеть, вьются, покрывая всю голову, белые волоски. Мой квенилас давно остыл, оставшись нетронутым, настолько меня захватил рассказ Арвилинвэ. Я вздохнул и сказал ему:
– Знайте – мой отец сдержал данное обещание. Он не искал смерти, но строил новую жизнь в Виньямаре и Гондолине, живя с моей матерью. Я, родившийся в Эндорэ, – есть подтверждение тому. Знайте еще, что народ нолдор покрыл свершенный когда-то грех славой победителя в недавно окончившейся Великой Войне с Врагом и за это Стихии сняли с оставшихся в живых изгнанников свое Проклятье, позволив вернуться в эти земли. Я и сам не так давно приплыл сюда на тэлерийском корабле. Не казните себя за прошлое, благородный Арвилинвэ. Лучше отправляйтесь вместе со мной в Тирион, расскажите вашу историю другим и живите среди нашего народа.
В ответ он резко поднял голову и вперил в меня пронзительный взгляд.
– Скажи мне, Воронвэ, где сейчас твой отец и мой дорогой друг? Что стало с Аранвэ?
========== Часть 15 ==========
Что я мог ответить ему? Чем мог успокоить и обрадовать его исстрадавшееся сердце, когда я сам терзался и мучился этим вопросом с того дня, как ступил на земли Валимара?
Не оставалось ничего другого, кроме как поведать старинному другу моего отца известную мне часть жизни Аранвэ Альвиона, которую тот провел в Великих Землях. Я рассказал Арвилинвэ все, что мне было известно, и рассказ мой длился долго. Оба мы, я – рассказывая, а он – слушая, не заметили, как за окошком домика начало светать. Первые еще робкие лучи Анара пробивались сквозь густую листву платанов, окружавших дом отшельника.
Закончив мою речь, я призвал благородного Арвилинвэ отправиться вместе со мной в Тирион:
– Там вы смогли бы увидеть многих, кто уже вернулся из Эндорэ, и тех, кто все это время оставался ожидать их возвращения. Возможно, вы встретите тех, кого знали когда-то, и кто знал вас…
– Я пойду с тобой, Воронвэ! – отвечал он с решимостью. – Нелегко будет вновь вступить в стены города, что был когда-то моим, и взглянуть в глаза его жителям, но я сделаю это. Твой приход – знак, что нельзя долее оставаться здесь, прячась от себя самого и судьбы. У Арвилинвэ достанет мужества снова обрести свой дом и народ!
Хозяин дома в лесу настоял на том, чтобы я отдохнул под его крышей хотя бы сутки, дав ему время распорядиться имеющимися запасами съестного и скотиной, и только после этого стал собираться в дорогу.
Мы вышли ранним утром и добрались до Тириона к следующему утру, почти не останавливаясь по пути. Все время, что мы были в дороге, друг моего отца рассказывал мне о своих юношеских годах, проведенных в Тирионе и его окрестностях в компании таких же, как и он, отпрысков благородных семейств столицы. Мой отец занимал среди друзей Арвилинвэ особое положение, пользуясь его безграничным доверием.
– Так что же то дитя, что носила под сердцем Алмиэль? Ты сказал, что нашел ее?.. – спросил он, когда мы уже приближались к городским воротам.
– Да, я случайно столкнулся с ней в Альквалондэ… – и я рассказал подробно о Серлотэли и ее матери все, что мне было известно.
– Она ждет его, даже зная, что в Эндорэ он был связан с другой… – проговорил в ответ Арвилинвэ. – Я не знаю другой жены, чья преданность и вера были бы столь же безграничны, как безграничны они были у Алмиэль.
– Она ждала отца до моего появления. Когда же я пришел в ее дом, Леди Алмиэль приняла меня за него…
– Не удивительно! Ты словно его близнец, Воронвэ! – подхватил Арвилинвэ. – Увидев тебя на пороге, я решил сперва, что тень Аранвэ пришла за мной, чтобы забрать мой дух в чертоги Намо…
– Я счастлив, что встретил вас, – отвечал я. – Благодаря вам я смог узнать больше о моем отце. Жизнь научила меня, что нет в ней ничего, что было бы отдано на волю случая. Наша встреча убедила меня, что я на правильном пути в моих поисках.
Тем временем мы оказались в пределах городских стен. Стражи – подчиненные Лорда Альвэ, пропустили меня и моего спутника беспрепятственно.
Я решил привести Арвилинвэ в особняк моего деда по отцу, где меня с нетерпением дожидалась Леди Аилинэль:
– Как вовремя ты вернулся, мой хороший! – воскликнула она, торопливо пересекая засаженный цветами внутренний дворик, спеша нам навстречу. – У нас удивительные новости! Твоя единокровная сестра вчерашним вечером обручилась с Лордом Лаурэ!
Я качал головой, ошеломленный услышанным. Не дав Глорфинделю формального согласия на союз с сестрой, я думал о том, захочет ли она сама вступить в него. Выходило, что сестра согласна. Моя бабка продолжала:
– Но наша девочка, ты знаешь, пошла характером в мать… – Леди опустила взор, словно извиняясь. – Боюсь, ее своевольный нрав не позволит Серлотэли стать счастливой…
– Почему вы говорите так, моя Леди? Что с ней случилось?! – я терялся в догадках.
– Она поставила Лорду единственное условие, при котором станет его супругой, – возмущенная нота послышалась в голосе Леди Аилинэль. – Серлотэль сказала, что сделает это только после того, как Лорд Лаурэ найдет и приведет к ней вашего с ней отца…
– Что?! – не удержал я возмущенного возгласа.
– Да, Воронвэ, – качала головой моя бабка, – так она и сказала. И ни я, ни даже ее мать, не были в силах вразумить твою сестру. Как выяснилось, она подслушала ваш разговор, в котором ваниарский Лорд говорил, будто после битвы оставил Аранвэ истекающим кровью в зарослях на северном берегу какой-то реки. Серлотэль посчитала его ответственным за гибель моего сына и решила наказать…
Глаза Леди были сухими, но по их лихорадочному блеску можно было понять, как возмутил и ранил ее поступок внучки.
– Эру Единый! Где же они теперь?! – я схватился за голову, которая начала кружиться как при сильнейшей морской качке.
– Сама она, должно быть, возвратилась в дом своей матери, а Лорд Лаурэфин сказал, что отправится в Альквалондэ, снаряжать корабль для возвращения в Эндорэ и поисков Аранвэ…
Произнеся это, Леди Аилинэль не смогла сдержать слез, и они струйками потекли из ее серых глаз.
– Не плачьте, – я прижал ее к груди, – я отправлюсь за ним немедля…
Зная Лорда Глорфинделя, я понимал – отговорить его от плавания на поиски отца не удастся, и решил, что все же попытаюсь уладить дело, а если ничего не выйдет, отправлюсь обратно в Земли Изгнанных вместе с ним.
Выпив с долгой дороги бодрящего лимпэ и съев немного мяса с овощами, остававшегося от вчерашнего ужина, мы с Арвилинвэ, который вызвался сопровождать меня, оседлали коней с дедовой конюшни и отправились в дом Леди Алмиэль. Я надеялся вразумить и пристыдить строптивую и жестокосердную сестру.
Добравшись, я бросился во внутренние комнаты на поиски Серлотэли, едва удостоив приветствием хозяйку жилища. Арвилин оставался ожидать меня перед домом. Я обнаружил сестру спокойно сидящей на своем ложе за вышиванием, как и пристало добропорядочной деве в преддверии скорой свадьбы.
– Какой барлог тебя укусил, что ты столь жестоко поступила с моим командиром, спасшим мою жизнь и твою честь?! – закричал я с порога.
Она медленно подняла голову и взглянула прямо, с вызовом, заблестев серо-голубыми глазами.
– А, это ты, ласковый младший братец из Эндорэ, – нараспев проговорила она своим нежным голоском. – Что ж, входи, располагайся в моем скромном обиталище, прошу. Не побрезгуй бедностью нашего чертога, сын Лорда Гондолина, – и усмешка зазмеилась, кривя ее красивые губы.
Я замотал головой, стараясь заглушить в себе ярость и вцепился в дверную ручку, застыв на пороге.
– Отвечай, зачем ты это сделала?! – стараясь не терять самообладания, вновь спросил я.
– Я не меньше, а то и больше твоего жажду обрести отца! И я не меньше твоего заслужила носить имя Аранвиэль! Если отец сейчас в Мандосе, то Лорд Лаурэ повинен в его гибели! Это он оставил отца в луже крови на растерзание врагам! – отчаянно кричала Серлотэль.
– Замолчи! – бросился я к ней. – Ты не знаешь, что такое война! Ты не знаешь, что такое долг! Тебе неведома и сотая доля страданий, что вынесли те, кто отправился в Исход и жил в Эндорэ! Ты сейчас же вместе со мной пойдёшь к Лорду Глорфинделю и скажешь ему, что берешь свое условие назад!
– Никогда!
– Я не буду повторять дважды, Серлотэль! В отсутствие нашего отца я – твой самый близкий родич мужского пола, а потому я приказываю тебе немедля отправиться со мной!
В ответ ее глаза засверкали ненавистью. Этот взгляд разъяренной кошки мог заставить дрогнуть того, кто повидал на своем веку меньше ужаса и не преодолел всех выпавших мне испытаний. Я же не дрогнул и замер, всем видом показывая, что ожидаю, когда она поднимется со своего места.
