Текст книги "Как будем делить? (СИ)"

Автор книги: БольшаяМедведица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Как будем делить?

https://ficbook.net/readfic/2929171

====== Глава 1. ======

Витя

– Он такой… такой… – захлебывался от возбуждения Митька, размахивая руками и роняя с парты карандаши и ручки. – Ты представляешь, глаза темные-темные, как ночь, и глубокие, как омуты. Я чуть не утонул.

– Мить, да успокойся ты уже. Сейчас пара начнется, а ты истеришь, – я поднимал с пола разбросанную канцелярию и тяжело вздыхал, вспоминая, как сам несколько минут назад напоролся на парня, который запал мне в сердце моментально и, похоже, навечно.

– Ты не понимаешь, Витька, – теперь на пол полетели только что выложенные из сумки тетрадки, – я же влюбился!

– Да ты каждый понедельник влюбляешься, а уже по четвергам слезы льешь по несостоявшейся любви.

– Это другое! – закатил синие глазки Митя, прижимая к груди сжатые ладони. – Это – навсегда!

Ну, вот артист же, блин!

– Да ладно тебе! Не понимаю… – как же мне хотелось поделиться и своими эмоциями с самым близким мне человеком. Братом. – Я тоже сейчас на крыльце свою любовь встретил.

– Ой! Правда? – засиял братец, отвлекаясь от собственных переживаний. – Ты же мне его покажешь?! Да! А я тебе своего покажу.

Впустив в помещение яркие солнечные лучи из коридора, в аудиторию вошел молодой мужчина. Препод. Вот и началась наша с Митькой студенческая жизнь. Первая лекция. Первый курс. Первое сентября.

– Доброе утро, господа студенты! – мягкий баритон со стальными нотками. И… я на мгновение замираю. Это же он! Мой бог, треснувший меня по лбу входной дверью универа…

– Смотри! Это он!!! – свистящим шепотом, в один голос выдали мы с Митькой и в недоумении уставились сперва друг на друга, а потом и на мужчину, как оказалось, «нашей общей мечты».

– Он?! – зловеще сузились глаза Митьки.

– Он?! – судорожно сжал кулаки под партой я.

– Так! И кто это у нас здесь такой смел… – наше змеиное шипение привлекло внимание преподавателя. Он посмотрел в нашу сторону, поперхнулся последним словом и, даже не извинившись, вылетел из аудитории.

– Ну что, брат, – Митькины злые глаза метали молнии. – И как мы его делить будем?!

Андрей

Голова болела жутко.

Из зеркала на меня смотрело лохматое нечто, с красными опухшими зенками.

Кошмар.

И это – преподаватель престижного вуза, у которого сегодня первой парой лекция у первокурсников. Ну просто превосходный пример для студентов – умирающий с похмелья педагог. Светоч мудрых мыслей и образец для подражания.

Да! И ведь причина была. Три дня назад от меня ушла Лариска. Собрала свои вещи, прихватила с кухни мою кофеварку и, обозвав меня напоследок лентяем и импотентом, гордо хлопнула дверью и удалилась навстречу своему идеальному мужчине, ебарю-террористу и вечному труженику. Вот я и праздновал, а может, страдал. Ну, не решил я еще. Главное же – причина была!

Приняв холодный бодрящий душ и позавтракав двумя шипучками аспирина, как смог «отфотошопил» и отретушировал внешнюю картинку своего незабвенного образа, но вот внутренняя оболочка требовала как минимум лицензионного антивирусника. Еще раз взглянув в зеркало, я поморщился, но смирился. Пусть будет так. Зато, наверное, получится сразу и надолго запугать первогодок.

Родной и любимый университет, к которому разноцветными ручейками стекается молодежь, жаждущая знаний. Здесь я когда-то учился. Здесь я сейчас преподаю. Припарковавшись на свое любимое место, вместе с толпой любопытных деток полюбовался на желтый «Chevrolet Camaro», стоящий в соседнем ряду, вспомнил голливудскую эпопею о трансформерах и посетовал на излишнюю амбициозность нынешней молодежи. Тяжело вздохнул, закинул пару подушечек «Орбита» в рот и бодренько пошагал дарить и вбивать в светлые и не очень головы экономическую безопасность.

В деканате было шумно и душно. Преподаватели обменивались летними воспоминаниями, делились впечатлениями о новеньких студентах и сплетничали о знаменитых старшекурсниках. Голова снова разболелась, поэтому первым делом я решил навестить сортир и умыться холодной водой, а потом покурить на крылечке главного корпуса.

А вот туалет встретил меня неласково. Только взялся за ручку двери, как она, распахнувшись, врезалась мне в лоб. Вот так сюрприз!

– Ой, извините! – на меня смотрели испуганные синие-синие глаза, а их обладатель так мило прикусывал розовые губы, нервно оглаживая свое бедро. – Я… я нечаянно!

И умчался к лестнице, взмахнув рыжей шевелюрой и сверкая подошвами белых кроссовок, оставив меня в ступоре, с каким-то странным теплом, разливающимся в груди, и мгновенно переставшей болеть вопреки всему головой.

Умылся. Полюбовался на ссадину, прикрыл ее челкой и пошел курить. Нервы-то надо успокоить. Но сюрпризы на сегодня не закончились. Открывая «портал» в мир табачного дыма, я был отомщен, тоже залепив кому-то в лоб дверью! Йес!

– Ой!

Такие знакомые рыжие вихры, синие растерянные глаза, россыпь веснушек на курносой мордочке и прикушенная розовая губа… Глюк, который опять сбежал! А вот почему кроссовки не белые... Тепло, поселившееся в груди, медленно разрослось до размеров локального пожара. Вдох – выдох! Не спасает даже третья никотиновая палочка. Вдох – выдох! Вот бы еще понять, что же со мной происходит. И время так неумолимо бежит вперед, не давая спокойно подумать, пора явить грозного себя будущим гениям экономики.

– Доброе утро, господа студенты! – уверенно и по-хозяйски вхожу в аудиторию, кидая на стол папку.

С задних рядов доносится какая-то возня и странные раздражающие звуки. О, вот и первые жертвы моего похмелья и преподавательского произвола.

– Так! И кто это у нас здесь такой смел… – слова застревают в горле, запертые сухим, царапающимся комком. Рыжие волосы, веснушки, розовые губы и… две пары синих-синих глаз. Две! Пары! Глаз!

Очнулся уже в коридоре, прижимаясь горячим лбом к нагретому солнцем стеклу.

Охренеть! Пожар в груди, бушуя и ревя, неумолимо ширился, обжигал легкие и уже плавил мозг. Сердце бешено и рвано металось, пытаясь вырваться из очага поражения.

Две! Пары! Синих! Глаз!

Витя

Мы с Митькой сидели за праздничным столом, накрытым по поводу начала учебного года, и изображали вселенское счастье и безграничную радость. Мамуля что-то восторженно щебетала, гордясь своими такими взрослыми и умненькими «солнышками», и, как обычно, строила грандиозные планы нашего безоблачного настоящего и надежного будущего. Любимая мамуля… положившая свою бесценную жизнь на наше с братом правильное воспитание и качественное образование: музыкальная школа, бальные танцы, уроки иностранных языков и этикета, различные кружки и спортивные секции – счастливое босоногое детство любимых сыновей ну очень ответственной мамочки, расписанное буквально посекундно.

– Ну, как вам понравилось в университете? Аудитории светлые? Парты и скамейки удобные? Вы уже подружились с кем-нибудь? А какие лекции у вас сегодня уже были?

Вопросы ссыпались, как из рога изобилия, грозя похоронить нас с Митькой заживо.

– А девочки на потоке симпатичные? Надеюсь, они скромные и воспитанные? А может быть, вам кто-то из них уже понравился?

Мамуля до сих пор не может смириться с тем, что нам с братом нравятся мальчики, даже не так – мужчины… и продолжает надеяться на наше благоразумие и смену пола объектов нашего обожания. Еще прошлым летом, поддавшись на её провокацию «… я же ваша мама, я все пойму и помогу. Всегда, всегда, всегда…», Митька, пища от восторга, поведал родительнице о своей ну очень нестандартной симпатии к папиному новому водителю. Итог: мамуля ушла в «глубокий» сценический обморок, из которого отец смог вытащить ее, только взмахнув новым норковым манто; мне пришлось встать плечом к плечу с братом и тоже признаться в голубых предпочтениях; разочарование в глазах отца и его отчаянный совет еще раз хорошо подумать – ведь кому-то же ему все-таки придется передать свой бизнес – и тяжелый вздох, с признанием наших желаний; и... теперь водители у отца были исключительно в возрасте «последнего понедельника до пенсии», как и охранники, садовники и прочие работники мужеского пола, периодически попадающиеся на глаза «бедным заблудшим мальчикам».

– А лекции вам доступно читают? Преподаватели компетентные, грамотные, опытные?

Вот тут Митька подобрался, сжал челюсть и зло блеснул на меня глазами, извинился, как культурный и благовоспитанный мальчик, и сбежал из-за стола.

– Мам, мы очень устали. Столько впечатлений за сегодня, – я тоже потихоньку сполз со стула и начал отступать к выходу из столовой, – давай завтра мы тебе все расскажем. Или в выходные. Хорошо?

Последнее слово я уже прокричал, закрывая за собой дверь. Сейчас нам нужно, просто необходимо было поговорить с Митькой. Набравшись смелости, отправился в нашу комнату. Нет, комнаты у нас были разные, с отдельным входом, в индивидуальном для каждого стиле, вот только еще на стадии ремонта мы с братом попросили сломать между ними стену, чтобы всегда быть вместе.

Митька стоял за мольбертом и резкими, словно удары шпаги, штрихами наносил на лист бумаги четкие линии. По полу валялось уже несколько испорченных, исчирканных и измятых листочков. Я в изумлении наблюдал за порхающими нервными пальцами и видел, как рождается черно-белый рисунок – узнаваемый, с легким прищуром разрез глаз, густые строгие брови, еле заметная паутинка мелких морщинок, глубокая радужка и выразительный зрачок. Глаза Андрея Николаевича Захарова, нашего препода по экономической безопасности и куратора группы, нашего соблазна. Одного – на двоих.

– Мить, он тебе очень нравится? – поджав ногу, я сел на свою кровать, зацепив по дороге любимую гитару.

Брат поднял на меня влажные глаза и всхлипнул. Слезы?! У Митьки?! У никогда не унывающего и жизнерадостного Митьки?!

– Нравится! – шмыгнул носом братишка и сломал карандаш. – Очень!

Я знал, что он говорит правду. Еще ни разу он не рисовал своих кумиров. Влюблялся, вздыхал по ночам, строил грандиозные планы по соблазнению, но никогда не рисовал их и уж тем более не плакал.

– Мне тоже. Очень! – грустно вздохнул я, перебирая отзывчивые струны. Сердце переполнялось какой-то щемящей нежностью, которая требовала выхода. Глупые слова и неумелые строчки сами родились в голове и выплеснулись под мягкую мелодию:

Не знаешь? Нет! Не знаешь ты,

Но я хочу тебе признаться:

Твои прекрасные черты...

В них можно каждый раз влюбляться.

Твой силуэт, твоя походка

Зовут и манят за собой.

Моя чудесная находка,

Ты хочешь? Буду только твой!*

Замерев, Митька смотрел на меня широко открытыми глазами, а потом глухо и горько произнес:

– Не отдам! – как приговор, как острое лезвие гильотины. – Вить, мы всегда и всем друг с другом делились. И игрушки, и книги, и друзья, и даже шкаф со шмотками у нас общие. Но прости… Любовь я тебе не отдам.

– И не надо, – я отложил гитару, подошел к Митьке, обнял его со спины и положил ему на плечо голову. – Сейчас мы делим с тобой шкуру неубитого медведя. Скорее всего, он натуральный натурал и наших с тобой чувств не поймет. Ладно, если не прибьет нас за “голубые” подкаты...

– И что теперь делать? – запаниковал братишка.

Проблема вырисовывалась глобальная. Ну почему же все так сложно-то.

– Проверить на наличие лазурных отклонений в сексуальной жизни. Узнать о существовании пассии, – начал перечислять я возможные варианты и маневры. – Ну и! Соблазнить, увлечь, искусить, завоевать!

– Вместе! – загорелся идеей Митька.

– Да! Так нам проще будет, двойной удар, – ответил я, разворачивая к себе брата и заглядывая в уже высохшие, полные надежды и азарта глаза, – а потом, если все получится, пусть он решает, с кем из нас он хочет быть. Согласен?!

– Согласен!!!

Андрей

Вернулся домой я в абсолютно разодранных чувствах. Я не понимал, что же такое со мной происходит. Сегодняшний день стал пыткой, два часа вводной лекции по предмету, небольшая передышка для зашкаливающего пульса и… еще час для знакомства с группой первогодок, уже в качестве куратора. Теперь я знал, как зовут мое наваждение: Гессон Дмитрий и Гессон Виктор. Мне понадобилось все мое самообладание и выдержка, чтобы не выдать себя. Чтобы быть грозным преподавателем, не терпящим панибратства и вольности со стороны студентов. А ведь это только один день! Первый день.

Через три часа, проведенных под прицелом синих глаз, тысячи пойманных улыбок и солнечных бликов в рыжих волосах, я был твердо уверен – дело совсем не в моем похмелье и скудной сексуальной жизни. Я же забывал слова, а спина липко потела каждый раз, стоило мне только посмотреть в сторону близнецов. Еще никогда я не испытывал такого всепоглощающего желания – защитить, обнять, поцеловать... трахнуть в конце-то концов!

Вот если бы хозяйкой этих сумасводящих глаз была девушка или даже две девушки – я бы точно и наверняка знал, что влюбился. Но это были парни! Оба! Два! Парни! Быть не может! Не может быть!

Надо было что-то делать и срочно. Ну ладно, я сошел с ума, но ребята же ни в чем не виноваты, они, наверное, с девушками дружат. Таких милых мальчиков ни одна, даже самая глупая «мисс» не упустит – стеснительные, симпатичные, готовые на все (например, жениться) ради плохонького и очень редкого секса. Зачем им мои непонятные даже для меня чувства и желания. Пусть живут спокойно. А я справлюсь с собой. Наверное.

Для прочистки мозга было только одно средство, самое верное и безошибочное. Алкоголь. Но после вчерашнего на этот классический антидепрессант смотреть я не мог. Пришлось принимать решение на трезвую, больную и раскалывающуюся на мелкие осколки голову.

К утру решение было принято! Вымучено, откорректировано, несколько раз исправлено, напечатано на листе А4 формата, красиво оформлено сорок восьмым шрифтом, выделено темно-синим цветом (как глаза рыжих близнецов! Вот же блин!!!) и полужирным курсивом. Полюбовавшись на этот шедевр моих безрассудных и нездоровых мыслей, я поместил листок на холодильник, прикрепив его магнитом с изображением двух милых котят. Теперь, заходя в кухню, я первым делом видел эту своеобразную памятку “сомневающегося натурала” и рекомендацию к дальнейшим моим действиям.

1. Я – гетеросексуал!

2. Не думать о синих глазах, веснушках, рыжих прядях. Короче, о братьях Гессон.

3. Не смотреть в их сторону, по возможности – игнорировать.

4. Не думать!

5. Не думать!

6. Я – гетеросексуал! Проверить! Обязательно!

А что, мне нравилось. Лаконично так, понятно и разумно!

С чувством выполненного долга и скатившегося с плеч огромного камня вины и ответственности, я пошел спать. Часа два-три для сна у меня еще было. Но... всю оставшуюся ночь мне снились два рыжих котенка, уютно свернувшиеся на моей груди и нежно мурлыкающие мне колыбельную.

А утром будильник напрочь убил всю романтику и прогнал моих котят. Завтракал я, не спуская глаз с холодильника, и, как молитву, повторял про себя пункты принятого мной решения. Пора было идти на работу, навстречу моему проклятью. Надеюсь, я справлюсь, смогу не думать, не замечать. У меня получится усмирить скачущее сердце, вернуть в голову только разумные и правильные мысли и усыпить (лучше навечно) мечущуюся душу. Очень надеюсь!

Комментарий к Глава 1. * – эти строчки написала специально для Витьки и подарила мне это чудо автор:

I Feel My Dark Memory, http://ficbook.net/authors/963456.

Спасибо тебе, Святусь!!!

====== Глава 2 ======

Витя

– Да он над нами просто издевается. Бесчувственный ледяной робот! – причитал Митька, растекшись по моей кровати грустной лужицей. – А может, он нас с тобой просто ненавидит? Вон как своими черными глазами нам вслед зыркает.

– Не знаю, Мить. Но у наших универовских красоток тоже ничего с ним не вышло, – перебирал я струны гитары, гипнотизируя новый рисунок брата. На этом листе Андрей был изображен вполоборота, с легкой ухмылкой и бездушным взглядом.– Он действительно словно ледяной, ни чувств, ни эмоций...

– Ну что нам еще сделать, чтобы он нас заметил? – голос братца медленно и верно срывался в истерику. – Ты же уже и с лестницы на него падал.

– Падал... – хихикнул я, вспоминая этот романтичный эпизод, – да, я тогда чуть не кончил, когда он меня под задницу подхватил и ладони сжал.

– Воооот! А ему все равно, – протяжно затянул Митька, – и песню ты ему пел на вечере посвящения в студенты.

– Пел... – вздыхаю я, подходя к окну и наблюдая, как пушистый, почти невесомый снег превращает пейзаж за окном в волшебную сказку, – и в глаза ему смотрел, только ничего, кроме скуки, в них не увидел.

– А я ему в своих проверочных тетрадях милые эротичные картинки рисую, с ним в главной роли, – стенал младший, – а он только ехидно улыбается.

– Даааа! И на парте мы с тобой кверху жопками валялись, когда он нас на дополнительные занятия оставил, и... Ни – че – го!!!

– Бесчувственный ледяной робот! – снова простонал Митька. – Что дальше делать-то будем?!

– Скоро новогодняя вечеринка в универе, – вспомнил я об увиденном на стенде с объявлениями плакате, – приглашены все: и студенты, и преподаватели. Мить, это наш последний шанс, если и там ничего не получится, придется забыть нам об Андрее.

– Я не хочу! – одними губами прошептал братишка.

– Я тоже, Мить, не хочу!!! Но все зависит от него...

Как же все было непросто-то. Вот почему мы с Митькой влюбились в одного человека?! Почему?! Да еще и в натурала.

То, что нам с братом нравятся мужчины, мы поняли еще лет в тринадцать, а по-другому и быть не могло. Учились мы в закрытой школе для мальчиков, а все девочки, с которыми нам с детства позволяла общаться мамуля, были жутко благовоспитанными и ужасно правильными дочерьми ее экзальтированных подруг. Тощие, очкастые малолетние крыски с брекетированными зубами и преувеличенным самомнением, мнящие себя секс-бомбами и нежными фиалками в одном флаконе. А вот парни и молодые мужчины из охраны отца.... Ммм!! Ах!.. Античные боги со скульптурными мышцами, бронзовой загорелой кожей и крепкими руками. Хотелось все это потрогать и погладить, почувствовать на себе силу и заботу этих рук, тепло и ласку жестких губ... ну, в общем, хотелось так, что пальцы на ногах сводило.

Уже позже, через год или два, пересмотрев гигабайты порно и понаблюдав за милыми нижними мальчиками, стонущими под сильными телами взрослых мужчин, мы с Митькой утвердились в мысли, что геи мы пассивные.

Андрей

Как я дожил до конца семестра в трезвом уме и твердой памяти, до сих пор сам не знаю. Пришлось поверить и принять свои неправильные чувства и противоестественное влечение, не к одному, а сразу к двум парням. Меня разрывало на части от совершенно противоположных желаний, главными из которых были мечты – или порвать на куски двух рыжих бесенят, или залюбить их до обморока. За всю свою долгую двадцатипятилетнюю жизнь я еще ни разу не испытывал таких ярких, острых и безумных чувств. А моя жизнь никогда не была легкой и приятной.

Мальчик-гений, закончивший школу в пятнадцать лет с серебряной медалью. Вот так мне хотелось побыстрее расстаться с пьяным угаром родного «очага» и болезненной для моей задницы опекой и «заботой» матери, которая даже не знала, кто же был моим отцом. Полуголодное детство, застиранные обноски с соседских детей и горькие слезы по ночам от бессилия что-то изменить и желания быть рядом с родным любящим человеком, которого у меня никогда не было.

Студент-ботаник, поступивший в престижный ВУЗ соседнего города в четырнадцать лет, еще учась в школе, по итогам университетской олимпиады, проводимой среди школьников края. Долгожданная свобода от матери, повышенная стипендия и комната в общежитии, которую я делил с еще тремя парнями, такими же прыщавыми задротами-заучками, ставшими моей семьей, друзьями, а потом еще и соратниками в нелегком, но денежном бизнесе. Наша скромная компания «БАРС» проводила анализ и составляла отчеты по экономической безопасности для крупных предприятий и... даже не всегда нашего скромного города. Компания «БАРС» – Бронислав, Андрей, Рустам и Сергей. Наш квартет трудился уже семь лет, хотя у каждого из нас была своя любимая официальная работа, но пару-тройку раз в год наш «хитрый татарин» Рустамка собирал нас в кучу и загружал наши гениальные мозги новым занятием. Серегу – поиском, ну очень нужной, важной и интересной для нас информации в недрах виртуального мира, Боньку – составлением каких-то только ему понятных схем и математических формул, в помощь мне – аналитическому мозгу и интуитивной умнице, способной из массы никому не нужных сведений и материалов достать, систематизировать, обработать и выдать в конце безошибочное руководство к действию и необходимые для успешной работы рекомендации. На себя же Рустам брал самое сложное – переговоры по контракту и оплате нашей работы, и, что удивительно, с годами его смешной акцент становился все сильнее, образ – безобиднее и наивнее, а наши гонорары все выше и весомее. Где и как он заключал эти контракты, для нас так и остается великой тайной. Ну, у каждого из нас был свой талант!

Вот поэтому, сейчас у меня, скромного препода ВУЗа, принципиально не берущего взятки за зачеты и экзамены, была своя двухкомнатная квартира, пусть не с дизайнерским, но очень хорошим и дорогим ремонтом, любимый автомобиль «Subaru Impreza», годовой абонемент в лучший фитнес-центр города и возможность отдыхать в любой стране мира в любое время года.

Почти четыре месяца я боролся с собой, методично и последовательно пытался выполнить все пункты своей «памятки», но забыть не получалось и не думать я не мог. А как, если в универе я видел близнецов постоянно? И было неважно, есть у их группы сегодня мои занятия или нет, они всегда были рядом: хихикали около деканата или расписания занятий, занимали для меня очередь в столовке, сидели на подоконнике у моей аудитории, постоянно прибегали ко мне с какими-то глупыми предложениями и умными мыслями после пар. А дома?! А дома я сам выносил себе мозг, в очередной раз уговаривая свое сердце, шантажируя разум, подлизываясь к телу, стыдя самого себя, и... все безрезультатно. Несчастный список «желаний и возможностей» уже несколько раз в порыве злости срывался мной с холодильника и мятым комом улетал в мусорное ведро, а затем распечатывался снова и аккуратно возвращался на прежнее место.

Моя проверка на гетеросексуальность, конечно же, дала положительный результат. Аспирантка Люба и секретарь деканата Катенька остались ну очень довольны проведенным экспериментом и до сих пор не теряли надежды продолжить начатые испытания. И только я знал, что главным элементом и катализатором таких успешных тест-драйвов были мои воспоминания о прикушенной губе и лукавом синем взгляде рыжиков, так услужливо и ненавязчиво подброшенные мне памятью в самый ответственный момент. Так что меня результаты не особо порадовали, по всему получалось, что никакой я не гетеросексуал, а би! И это в лучшем случае!

Я противоречил сам себе, пытался не думать, но хотел знать о рыжиках «все»! С помощью Сереги, который мог найти в интернете даже то, чего там никогда не было, теперь я многое знал о братьях Гессонах. Мальчики-мажоры, но очень непростые мальчики. И это даже не считая их отца – «серого кардинала» нашего города, который тоже знал все обо всем, что происходит и еще только произойдет – и не вспоминая мать – учредителя большинства благотворительных фондов нашего края. Сами же милые и солнечные ребятки были умными, упрямыми и упертыми и признавали только авторитет родителей. Пафосный «Camaro», привлекший мое внимание еще в первый день, принадлежал близнецам – подарок на восемнадцатилетние от родителей, и хотя права на управление и свидетельство о прохождении курсов экстремального вождения были у обоих, за рулем практически всегда сидел Виктор. Парни могли и умели за себя постоять, в чем я убедился лично еще в октябре, выйдя в вечерних сумерках на парковку универа и застав у желтого автомобильчика очень милую картинку. С десяток наших универовских старшаков, похоже, пытались надавить авторитетом на рыжих «лохов»-первогодок, но... «наивные» детки профессионально встали спина к спине в боевую стойку, сжали кулаки, а их приветливые улыбки в единый миг превратились в хищный оскал, бьющий азартом и предвкушением. Да, служба охраны при их папочке знала свое дело на отлично, это вам не школьные секции по единоборствам или курсы самообороны для домохозяек. Впечатлило... И не только меня. Старшаков смыло в туман, а я стоял и любовался на двух «боевых хомячков», любовался и гордился. Это мои студенты, мои мальчики, мои... Ну вот, и опять меня понесло совершенно не туда. Не думать! Не думать! Не думать!

А еще близнецы были геями... об этом не просто кричали, а яростно визжали в истерике мои хваленая интуиция и непревзойденная логика. А как еще можно было объяснить сухие короткие строчки отчетов (Серый как всегда смог найти то, что было хорошо и глубоко спрятано) о мгновенно замятых скандалах с участием сыновей «крупного бизнесмена» и его охраны или водителей и отсутствие в жизни братьев даже намека на девушек. Но верить я не хотел, не мог, был не готов, боялся. Не хотел давать себе даже призрачную надежду на взаимность с их стороны, слишком много «но» и «нет» было бы в этих отношениях. Вот зачем я им нужен?! Низачем! Но сердце слушать разумные доводы не собиралось, душа рвалась к счастью, а тело требовало любого, пусть даже мимолетного контакта с рыжиками.

<Масла в огонь подлил Бонька, не вовремя заглянувший ко мне на лекции и мирно просидевший на задних рядах почти всю пару.

– Андрэ, – томно пропел Бонька, сидя за столиком студенческой столовой с видом скучающего шейха, – а ты пользуешься бешеным успехом у своих студентов.

– Знаю, – тяжело вздыхаю я, – надоели уже эти глупые разукрашенные курицы со своими тупыми подкатами и «прозрачными» намеками.

– А я сейчас говорю совсем не о курицах, – поставил на стол пластиковый стаканчик с суррогатным кофе друг, кивая головой куда-то мне за спину. – Речь идет вон о тех цыплятах, которые тебя уже мысленно с ног до головы облизали, а меня четвертовали и раскидали по округе мои бренные останки.

Оборачиваюсь и с удивлением натыкаюсь на злой Витькин взгляд и обиженные влажные глаза Митьки. Что случилось-то?!

– Да ну! – ласково шиплю Боньке на ухо. – Нет, я, конечно, догадываюсь, что мальчишки-то не совсем традиционной ориентации, но скорее всего они повелись на тебя. Это же ты у нас особа «голубых» кровей, тебе и карты в руки. Ошибся ты, друг! Зачем им я?!

– Ошибся?! Я?! – обиделась на меня особа «голубых» кровей. – Поверь мне, Андрэ! Этим золотым петушкам нужен такой брутальный самец, как ты, а не такая трогательная манерная ромашка, как я.

Что уж скрывать, Бонька был типичным и ярким представителем секс-меньшинств. Мелкий, изящный длинноволосый брюнет с грозным именем Бронислав (а в простонародье – Бонька), мощным интеллектом и математическим складом ума, которые совсем не мешали ему наслаждаться разноцветной гламурной жизнью. Поэтому ему я поверил. Вот только не верил себе.

Ну вот зачем я нужен рыжим солнечным близнецам?!

====== Глава 3 ======

Андрей

Твою мать! Твою мать! Твою мать!

Я сидел в аудитории, за столом кафедры, и безуспешно пытался отодрать свой взгляд от полоски обнаженной кожи на животе Митьки, стоящего напротив. Через распахнутые полы короткой рубашки с «нечаянно» расстегнувшейся пуговкой время от времени мелькала очаровательная родинка у пупка и золотистый пушок «блядской дорожки» уходящей под ремень черных джинсов… А-а-а! Да чтоб тебя!

Столпившееся вокруг меня студенты возбужденно галдели, уговаривая пойти с ними в клуб на новогоднюю вечеринку, а я… А я сейчас слышал только грохот своего галопирующего сердца и хотел только одного, о нет… у меня было два желания. Первое: прикоснуться к Митькиной родинке, прижаться губами к гладкой коже, лизнуть, провести кончиками пальцев по рыжим волоскам, спуститься ладонью вниз и… М-м-м!!! И второе: я до перелома мозга, до крошащихся зубов хотел узнать, увидеть, потрогать – а есть ли такая же родинка у Витьки.

– Ну Андрей Николаевич, – гнусавила староста Леночка, – без Вас нам будет так скучно.

– Да, да! – вторила ей первая красавица группы Танюша, призывно сверкая на меня густо накрашенными глазюками, – нам без Вас будет скучно.

Бе-е-е! Дуры с неудачно клонированным мозгом.

– Хорошо, я приду, – устало выдыхая, сдаюсь я. – Но зря вы это затеяли. Ох, зря! Я же вам не дам ни расслабиться, ни много пить. И в одиннадцать, как хороших деток, отправлю по койкам. У вас в понедельник еще и зачет по моему предмету.

– Так мы же согласны, – переходит на ультразвук староста. – Правда, ребята?!

– Главное, что Вы с нами, – снижает голос до, как ей кажется, томного шепота Танюша. – А по коечкам мы сами разойдемся. Были бы коечки…

Ну вот! Теперь и вечер ближайшей субботы я проведу в аду, в котором живу уже четыре месяца. В моем личном аду, который я сам себе придумал и создал. Ад под названием «Близнецы Гессон». Близнецы?! Вот только для меня они были разными. Абсолютно и исключительно непохожими. Это я понял еще в первый день нашего знакомства. Искристые, яркие глаза Митьки и глубокие, чистые, словно предрассветное небо – глаза Вити. Открытая, солнечная улыбка младшего близнеца и томная, интригующая – старшего. Митькина танцующая походка и мягкая, кошачья – Виктора. И ямочки! Ямочки на щеках – у Мити слева, а у Вити – справа. Я всегда с точностью на двести процентов знал, кого из них сейчас вижу и с кем разговариваю. Они были разными и такими неразделимыми для меня, как не может быть долгожданной весны без яркого ласкового солнца. Идеальным дополнением друг другу: эмоциональный и бесхитростный Митя и спокойный, рассудительный Витя. Мальчишки, сводящие меня с ума и дарящие счастье одним только своим присутствием. Вдвоем! Вместе! Гремучая сладкая запретная смесь желания, нежности, страсти и безумной радости.

Естественно, на вечеринку я пошел. Ад для меня там будет или рай – время покажет.

Витя

Расщедрившаяся (деньги-то на мероприятие собирали со студентов) администрация ВУЗа арендовала для новогоднего праздника лучший ночной клуб города. Новогодне-гламурные декорации слепили и завораживали. Расходящиеся амфитеатром от танцпола столики ломились от легких закусок и пьянящих напитков, сам же танцпол сверкал призрачными огнями и манил всех желающих окунуться в пучину страсти и забвения. Танцовщицы гоу-гоу в мизерных костюмчиках а-ля снегурочки и снежинки заводили публику. Официанты-эльфы зорко следили, чтобы гости были пьяны и сыты. Даже в туалетах зеркала были украшены серебряными снежинками и мишурой.

Но нас с Митькой праздник не особо радовал. Все наши тщательно разработанные планы по спаиванию, соблазнению и утаскиванию в темный уголок для частной беседы «о любви» неподдающегося нашим чарам препода были просто напросто «смыты в унитаз». Наш любимый куратор Андрей Николаевич Захаров скучал за столом для преподавателей и, похоже, даже не собирался осчастливить своим присутствием нашу группу.