Текст книги "Как будем делить? (СИ)"

Автор книги: БольшаяМедведица

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

– Что делать? Ну что же делать? – практически рвал на себе волосы Митька, стоя у окна в туалете, – он ведь так и не подошел к нам, даже не поздравил наших девчонок. И как мы теперь должны уговаривать его с нами поговорить?

– И ведь практически не пьет, зараза! – усмехнулся я. – Точно, разгонит нас в одиннадцать по домам, как малолеток. И ослушаться не посмеем.

– А давай... давай станцуем ему, – озарило братишку новой идеей, – их столик как раз перед танцполом. А?! Давай?!

– Стриптиз, что ли?!

– Нет, стриптиз – это приватный танец и только для Него... – мечтательно закатил глазки Митька, – просто станцуем, как мы умеем, но чуть более соблазнительно и сексуально. Ну, давай!

– Ок! Я уже больше ничего не могу придумать, – соглашаюсь я, – может хоть на этот раз он не останется таким равнодушным и холодным.

Окрыленные, мы вылетели из туалета и, выпив для храбрости по паре глотков шампанского, ввалились на танцпол. Встав прямо напротив объекта наших грез, повернувшись друг к другу лицом и, поймав ритм, начали танцевать, подстраиваясь, зеркаля и синхронизируя наши движения.

Да! Танцевать мы с Митькой умели. С пяти лет мамуля таскала нас на бальные танцы, где мы осваивали польку, кадриль, вальсы, танго, сальсу и пасодобль. В двенадцать лет, проиграв в первый раз в жизни районные соревнования, Митька устроил девчачью истерику, наотрез отказавшись дальше танцевать с «этими тупыми дылдами, которые ему все ноги отдавили». И вот тут вмешался отец, наш любимый папочка. В очередной раз, пытаясь угодить всем членам своей семьи, разрешил нам с братом самим выбрать те танцы, которыми мы бы хотели заниматься. А расстроенной нашим бунтом мамуле презентовал (за истрепанные дорогими чадами нервы) недельный шопинг в Италии. Это была наша первая маленькая победа. Потом были школы современных танцев, затем клубных, пару месяцев мы даже стрип-дэнс изучали. Последней нашей общей страстью стали Street Dance (уличные танцы), и этому увлечению мы отдавались и душой, и телом. А вот сейчас, не сводя друг с друга глаз, душой и телом мы отдавались танцу-соблазну, танцу-искушению, предназначенному только Андрею... И только ему. Мелодии сменялись, темп то убыстрялся, то замедлялся, а мы самозабвенно танцевали...

– Он смотрит?! – одними губами шепчет мне Митька, встряхивая рыжими прядями.

– Да!!! – отвечаю, замечая радостный блеск в родных глазах.

– Тогда, давай вот так!!! – и братишка мягким движением развернул нас к преподавательскому столу.

И вот мы уже оба танцуем, повернувшись лицом к Андрею. Митька прижимается ко мне спиной и переходит на соблазнительные и вызывающие движения стрип-денса, заставляя меня принять правила его игры. Маленький неугомонный провокатор...

Андрей

Вечер, ожидаемо, был скучным и по-новогоднему банальным. Искусственная елка, сверкающая огнями, шарики-снежинки, зайчики-белочки, снеговики-снегурочки, километры сияющей мишуры, зажигательные мелодии и откровенные танцы. А я ждал. Чего ждал – не знал даже сам...

За преподавательским столом все было чинно и благородно. Едва пригубленные напитки, практически нетронутые закуски, вежливые разговоры ни о чем и нудные витиеватые поздравления. Как же мне хотелось за стол к рыжикам, хотелось настоящего праздника, «дружеских» объятий и «нетрезвых» поцелуев, когда любые, даже самые смелые и неприличные прикосновения можно списать на легкое (ну, или не очень) опьянение и общий драйв. Да кого я обманываю – я просто хотел к ним, к моим золотым мальчикам, моей сердечной боли и радости, моей невозможной слабости и невероятной силе.

Отвлекшись на свои невеселые мысли, я и не заметил, как на танцполе напротив меня появилось мое дублированное наваждение. Рыжики танцевали. Но, Господи! Как же они это делали... Да все танцовщицы гоу-гоу должны были немедленно удавиться от зависти на своих стрингах. Мерцающие всполохи света, обманчивый полумрак и... два гибких тела – два золотистых языка одного пламени. Зачаровывают и искушают, околдовывают и манят. Время от времени к ним пытались пристроиться в танце наши девчонки и парни, но рыжики мягкими неуловимыми движениями уходили от навязчивой компании и только вдвоем снова возвращались на прежнее место, напротив нашего стола. Мои мальчишки, танцующие для меня! Только для меня! Сейчас я это видел, знал и наконец-то верил. А когда парни повернулись ко мне лицом, поймали мой ошеломленный взгляд и с загадочными улыбками начали извиваться в каком-то безумно волнующем танце, я просто потерял дар речи. Митька, почти прижавшись спиной к груди брата, грациозно и чертовски соблазнительно вращал стройными бедрами, а Витя, повторяя все движения младшего, еще и оглаживал его тело руками, пройдясь легкой лаской по плечам, рукам, обрисовал линии тела от груди до бедра, накрыл ладонью живот. Не касаясь. Только обозначая силуэт, словно приглашал вместо себя приласкать своего близнеца. Приглашал меня! Попробовать, узнать, владеть. Я снова не мог оторвать от них взгляда, попав в сладкую ловушку их глаз, сердце ныло и рвалось им навстречу.

Мозаика складывалась. Все ее части, которым я не придавал когда-то значения, вставали на свои места. Безупречная логика и моя хваленая интуиции, которых я не хотел слушать почти четыре месяца, со зверскими ухмылками подняли головы и выдали мне самый важный в моей жизни «анализ ситуации». Я влюблен. В рыжих, милых мальчишек. Сразу в обоих. И взаимно!

А память-садистка, удовлетворенно ухмыльнувшись и тяжело вздохнув, вдруг порадовала меня «веселыми картинками» из жизни Андрея Захарова, отчетный период сентябрь – декабрь:

Раз.

Посвящение в студенты. Моя аудитория, моя группа, давно уставшая веселиться и галдеть. Столы сдвинуты по периметру, уже собраны в мусорные мешки пустые коробки из-под пиццы и бутылки от газировки. Присмиревшие ребята сидят кто на стульях, кто на столах. И Витька. С гитарой. Закрыв глаза и прислонившись спиной к спине сидящего за ним брата, он нежно перебирал струны белоснежного инструмента и пел.

Мне так приятно осознать,

Что каждое мгновение,

Ты освещаешь мою жизнь

Своим сердцебиением.

Что каждый раз, когда ты рядом,

Я весь дрожу, как птица в клетке,

И жизнь не будет больше адом,

Расставлены по сердцу метки.

Твой голос льётся сладкой негой,

Твои объятья так теплы.

Мне не расстаться с страстью этой,

Ведь в моём сердце только ты.**

Девчонки, затаив дыхание, блестели влажными от слез глазами. Парни молчали. А я? Меня разрывало от нежности и несбыточных (как мне тогда казалось) желаний. А когда на последнем предложении старший рыжик открыл глаза и посмотрел на меня бездонным синим взглядом, я готов был порвать в лоскуты всех этих глупых дамочек, бросившихся к нему с благодарными поцелуями. А ведь тогда он пел для меня. Только я, как дурак, теша свои глупые страхи, даже думать не хотел о своей пагубной страсти к рыжим мальчишкам.

Два.

За окном сгущаются сумерки, а я проверяю собранные у студентов конспекты, мечтая оказаться дома, на уютном диване с чашкой горячего чая. Очередная тетрадь и... на полях мелкие, старательно прорисованные черно-белые наброски: влюбленные целуются под цветущими ветвями; пара, бредущая вдоль кромки воды, держась за руки; двое, застывшие на пике страсти и удовольствия. Картинки были выписаны так реалистично и в то же время так невозможно волшебно. Перевернув обложку, я прочитал имя владельца – тетрадь принадлежала Дмитрию Гессону. В одном из персонажей я безошибочно узнал себя, а вот другую особу я тогда даже не смог опознать по половому признаку. Девочка или мальчик? И вот теперь я знал, точно и верно, вторым персонажем романтичных картинок был Митька. Он нарисовал себя, со мной. Свои мечты, желания и свои чувства. Ко мне! А я не увидел...

Три.

Большая перемена, спешащие в столовку студенты и преподаватели. Взлетаю на лестницу и вдруг... мне в руки падает чья-то тушка, оступившаяся на ступеньке. Инстинктивно подхватываю под ягодицы (ну вот так получилось) и замираю, сжав ладонями упругую плоть. Неповторимый, запавший в сердце запах, прижавшееся ко мне гибкое тело, теплое дыхание на моей щеке и синие глаза, смотрящие в мою мечущуюся душу. Глаза в глаза. Витька! И стоящий наверху лестницы встревоженный Митя. И снова – глаза в глаза.

– Спасибо! – лепечет рыжеволосое недоразумение, а я, отдернув в панике руки, резко меняю маршрут следования и вместо столовой лечу в служебный туалет. Ну не до еды мне стало в тот момент, не до еды...

Четыре.

Я тороплюсь на дополнительные занятия по экономической безопасности. Вваливаюсь в аудиторию, и первое, что вижу, – две торчащие над партой до боли знакомые попки, соблазнительно обтянутые джинсовой тканью, и томное хихиканье, доносящиеся из-под стола, которое с вероятностью в триста процентов принадлежит моему рыжему двойному искушению. Черт! Черт! Черт! И вот как я теперь должен проводить эти проклятые занятия. Мысленно зажав себя в тугую спираль, разогнал студентов по домам, сославшись на головную боль. Вот только болела у меня от бешеного напряжения совсем не голова, а то, что находится ниже, гораздо ниже, где-то в районе... Тогда я остался один на один с беснующейся в теле страстью, а мог бы...

Пять. Шесть. Семь...

Осознание обрушилось лавиной, накрывая с головой необъяснимыми чувствами: боль – за долгое непонимание, радость открытия себя, сожаление – об упущенном времени, страх будущего и твердость принятых решений. Я услышал вас, мои котята, и поверил. Я наконец-то понял себя и... Принял ваше приглашение. Я приду, приползу, прибегу к вам, мои хорошие. Только не здесь и не сейчас. Совсем незачем ставить в известность весь универ о моих странных желаниях.

Елка озорно подмигивала огоньками, клялась и божилась, что уж этот новый год станет для меня ну просто дико счастливым. Я верил! Отсалютовав полной до краев рюмкой солнечным близнецам, улыбнулся тому, как споткнулся удивленный моей выходкой Митька, и повернулся к импозантному старичку, заслуженному преподавателю английского языка.

– Петр Геннадьевич, а вот Вы знаете, чем отличается наш Дед Мороз от заморского Санта Клауса? – доверительно прошептал я, словно собирался открыть пожилому профессору самую страшную тайну мира.

– Нет, батенька, – густым, веселым басом ответили мне, – будьте любезны, просветите старика.

– Наш Дед Мороз живет с красивой длинноногой блондинкой. Повезло! И только опасаясь за хрупкую детскую психику, он зовет ее внучкой Снегурочкой. А у Санты рядом только олени и какие-то мелкие, зеленые, ушастые мужики... Не повезло!

Раскатистый могучий смех еще долго метался по шикарному заведению, пугая официантов и пытаясь заглушить музыку.

Комментарий к Глава 3 ** и снова огромное спасибо за великолепные стихи I Feel My Dark Memory

====== Глава 4 ======

Андрей

Воскресное утро было... не добрым. Голова раскалывалась и звенела. Организм одновременно требовал почти невозможного: избавиться от лишней жидкости и залить в себя пару литров чистой водички. Решил сперва освободить «тару», заодно принял освежающий, ободряющий душ и выполз на кухню. Традиционно бросил взгляд на холодильник с пришпиленным магнитиком белым листом и... увиденное повергло меня в культурный шок. Моя памятка, мой так нежно лелеемый «список рекомендаций» был безжалостно испоганен красным маркером. Через весь лист крупными буквами кто-то вывел «ВЫЕБАТЬ!!!». Вандалы, хулиганы, варвары! Кто посмел?! Забыв о жажде, подлетел к холодильнику, чтобы сорвать и выбросить это безобразие, но тут с ужасом узнал свой почерк. Это сделал я! Осторожно сняв листочек, сел за стол и начал вспоминать вчерашний вечер. Это сколько же я вчера выпил, а как должен был впечатлиться танцем близнецов, чтобы так жестко и конкретно сформулировать свое желание. Но стыдно не было, и отказываться от написанного почему-то не хотелось. Тогда на основании всех моих вчерашних трезвых воспоминаний и умозаключений, ночных пьяных откровений и стремлений, оставивших четкий след красным по белому, я сделал единственный правильный (буду надеяться!) вывод. Выебать! Нежно! Обоих!

Подобрав с пола маркер, дописал на многострадальной бумажке еще и эти два слова и аккуратно вернул памятку на ее законное место. На холодильник. С облегчением вздохнул и, достав бутылку холодной, вкусной, живительной влаги с чувством выполненного перед жизнью долга вернул себя в горизонтальное положение, лежа на диване. Завтра. Все решится завтра.

Еще никогда я так не рвался на работу в предпраздничный понедельник, на нудный устный экзамен. Я хотел увидеть близнецов, поговорить с ними. Но... Мальчишки сдали зачет одними из первых, на «отлично» (я даже придраться ни к чему не смог) и свалили, оставив меня в глухом ступоре. А как же я?! А как же ваш соблазнительный танец в субботу?! А все манящие взгляды и чарующие жесты?! И как я теперь должен проводить зачет?

Наконец-то через три долгих-долгих часа все студенты, получив заслуженные оценки, покинули меня. Еще час я потратил на приведение в порядок аудитории и своих мыслей. Было так грустно и тоскливо. Солнечные мальчишки сбежали. Невысказанные слова жгли душу. В пустой и холодный дом возвращаться не хотелось, и даже крупный пушистый снег, медленно кружащийся за окном, и волшебный зимний вечер – не радовали. Впереди меня ждала неделя предновогодних, новогодних и посленовогодних застолий и пирушек, что сейчас просто раздражало. Окинув взглядом помещение еще раз, я мысленно попрощался с аудиторией на эти бесконечные праздники и обреченно выполз за дверь.

... Они стояли в конце темного коридора, у освещенного уличным фонарем окна и смотрели на снегопад. Неужели ждали меня? Мои рыжие котята, улыбчивые солнышки, мое наваждение и безумное желание. Универ уже практически вымер, непривычная тишина стелилась по коридорам. Такой шанс я упустить не мог.

Крадучись, словно большой хищник на охоте, медленно подошел к близнецам и вжал рыжиков в подоконник, расставив по сторонам от парней руки, чтобы не сбежали. Я прижимался к ним, чувствуя бедрами чужие задницы, вдыхал волнующий запах и потихоньку зверел от возбуждения.

– Ну, что, котята, попались? – прошептал я вздрогнувшим от неожиданности мальчишкам. – И долго вы еще будете над своим куратором издеваться?

– Мы не издевались, – обиженным шепотом ответил Митька, переглянувшись с братом. – Андрей... Николаевич...

– Не издевались, говорите, – продолжал вжиматься в парней я, дурея от собственной дерзости и их близости, – а что это тогда было? На новогодней вечеринке? Хотели соблазнить и потом посмеяться?

– Нет, – ответил Витя, откидываясь назад и прислоняясь ко мне спиной, – мы просто хотели...

– Чего же вы хотели? – уже практически обнимая обоих, хрипло выговорил я, пытаясь справиться с крупной дрожью во всем теле.

– Свидания! – выдохнул Митька и ойкнул, прикрыв ладошками рот, сам испугавшись своей наглости.

– Свидания? – задумался я, нехотя отстраняясь от таких манящих прелестей.

Развернувший на каблуках, с гордо поднятой головой и блаженной улыбкой я пошагал по коридору к выходу, но уже через пару метров обернулся к поникшим близнецам.

– Хорошо! Будет вам свидание, – весело сказал, глядя, как расцветают улыбки и зажигаются радостными искорками синие глаза. – Жду вас третьего января в развлекательном центре, часов в пять вечера. Двоих. И не опаздывайте.

Почти вприпрыжку я полетел к лестнице. За моей спиной Митька со счастливым писком повис на шее брата, чуть не уронив обоих. И пока парни пытались сохранить равновесие, я сбежал решать возникшую вдруг совсем не маленькую проблему, туго натянувшую ткань в паху. А вот спрятать собственную глупую улыбку я не мог до утра. В этом году мне достался самый лучший в моей жизни новогодний подарок. Дед Мороз – ты существуешь!

Витя

Новогодние праздники все тянулись и тянулись и казались вечными. Первый раз в жизни мы с Митькой отказались ехать на выходные к бабушке в Болгарию. Мы ждали третье января. С благоговейным трепетом, с животным страхом, с убийственным нетерпением и робкой надеждой. Андрей пригласил нас двоих, и что это значило, мы не знали. Он хочет выбрать или... уже выбрал. Но почему – обоих?!

– Третье января. Завтра третье января, – пританцовывая, метался по комнате Митька. – Витька, завтра же третье января!

Практически весь наш гардероб был вытащен из шкафа на кровати, а братишка, выудив из бесформенной кучи очередную шмотку, прикладывал ее к себе, недовольно морщился и снова швырял ее в общую груду.

Я же, закинув руки за голову, валялся на кровати и лениво следил за его хаотичными передвижениями, пока мне в лицо не прилетел белый, крупной вязки свитер с замочком под горлышко.

– Вот. Наденешь завтра это... – категорично заявили мне, плюхаясь рядом, – ты в нем такая лапа!

– Ты тоже. – Ответил я, убирая одежку в сторону. – Не забыл – мы близнецы! А ты в чем пойдешь?

– Я-то?! Тоже в белом. И джинсы белые надену, а ты – серые.

Меня пробило на «хи-хи». Блин, два ангелочка. В белом!

– Ну и чего ты ржешь, – обиделся мой двойник, – красиво же.

– Ты как девчонка, – веселился я, – краси-и-иво...

– Мне можно, – на полном серьезе заявил Митька, – я завтра на свидание с парнем иду.

– Мы идем. – Обиделся я.

– Ну, да. Мы идем. – Почему-то загрустил братец. – А как ты думаешь, почему он нас обоих позвал?

– Я не знаю, – мне тоже стало грустно, – вот завтра и узнаем. Может, выбрать хочет. Одного, из двоих. Ладно, убирай барахло, спать пора.

Но сон не шел, на соседней кровати ворочался Митька и тоже тяжело вздыхал. А утром невыспавшийся братец устроил истерику. Ну правда, как девчонка!

– Мить, ну Мить, – шептал я, отпаивая брата холодной водой, – все хорошо будет.

– Не будет все хорошо. Повезет только одному, а значит, хорошо уже не будет.

– Может, он и не придет вообще, – «успокоил» я паникующего Митьку. – Пошутил наш куратор в отместку за вечеринку...

На стоянку развлекательного центра мы приехали минут за двадцать до часа «Х». Митька все-таки настоял на белых свитерах и светлых пуховиках, и мне казалось, что еще немного – и мы просто сольемся с искрящимся свежевыпавшим снегом. Но это действительно было красиво. У главного входа роился народ, радуясь выходным дням и стремясь разнообразить праздничную программу. Но долгожданного «принца» еще не было. Мы нервничали. Митька метался по вестибюлю, боясь присесть хотя бы на секунду и пропустить появление Андрея. Меня же потряхивало от страха и неизвестности. За эти минуты я сто раз проклял первое сентября, тысячу раз поблагодарил небо за первое сентября и миллион раз порывался сбежать, но тут... Митька подлетел маленьким белоснежным вихрем и вздернул меня со скамейки.

– Он пришел, – глотая буквы, шептал мне в ухо братишка, – не обманул. Пришел.

Я оглянулся. Андрей вальяжно и неторопливо подходил к нам. Волосы небрежно уложены, в глазах – озорной блеск и сияющая улыбка на губах, адресованная нам с братом. Весь в черном. Такой красивый и опасный. Демон.

– Привет, котята! – хриплый шепот и легкое прикосновение к нашим рукам, рождающее в теле жаркую истому. Кайф!

Андрей

Я пригласил их на свидание. Сам не верю. Я с девушками-то на свидание никогда не ходил, даже с Лариской. Она сама со мной познакомилась в какой-то компании, сама приехала ко мне домой, сама развела меня на секс, потом сама назначила себя моей девушкой и перевезла ко мне свои вещи. Никаких свиданий и романтических вечеров и ужинов у нас с ней и не было. Я ленился, а ее это до поры до времени, похоже, более чем устраивало. А вот что теперь делать с мальчишками я вообще не знал. Стандартная схема «вино, кино и домино» близнецам как-то не подходила, поэтому была несколько подкорректирована: вино превратилось в пепси, домино – в боулинг, а кино... осталось кино. Самое обычное банальное свидание на троих. И еще я очень надеялся украсть поцелуй у обоих братьев, пусть даже самый целомудренный и легкий.

Третьего января, чистый и нарядный, я парковался на стоянке у развлекательного центра, найдя свободное место недалеко от заметного желтого автомобиля. Близнецы были уже здесь. И так отличное настроение стало просто великолепным, а когда я увидел парней, то чуть не умер от восхищения. Они были в белом. Словно два ангела, только не хватало крыльев и нимба, но их золотистые макушки выглядели гораздо симпатичнее, чем какой-то глупый светящийся венец.

– Привет, котята! – прошептал я, легко пожимая узкие теплые ладони.

Голос почему-то плохо слушался, в горле пересохло, а мягкое тепло их кожи обожгло огнем.

– Ну что? – на правах старшего, взял я инициативу в свои руки. – Предлагаю следующий порядок проведения сегодняшнего мероприятия: боулинг, кафешка с фаст-фудом и кино. Все за?

Мальчишки синхронно кивнули и, пристроившись чуть сзади, последовали за мной в игровую зону.

А дальше был боулинг. Я продул близнецам с разгромным счетом. Ну и как я должен был сосредоточиться на игре, если перед глазами постоянно мелькали, в самых соблазнительных позах и ракурсах, обтянутые светлой тканью ягодицы. Я даже не подозревал, что меня будет так будоражить и пьянить это шикарное зрелище. Итог – я проиграл. Близнецы сияли довольными мордашками.

«Домино» – зачет!

Победу парней мы отправились праздновать такими неполезными, но безумно вкусными сэндвичами, картошкой-фри и пепси-колой. С мальчишками было легко, свободно и просто, я давно уже так не радовался и столько не смеялся. В них не было выбешивающего жеманства, они не поджимали капризно губы, не задавали глупых вопросов и не посылали каждую минуту фотоотчеты друзьям. Они были только со мной, здесь и сейчас. Вот если бы еще не надо было время от времени поправлять, мешающий развлекаться и трезво мыслить, стояк.

«Вино» – зачет!

А потом было кино. Последний эпизод «Трансформеров» в отличном качестве ЗД-формата. Почти последний сеанс, почти последний ряд. Не больше десятка зрителей в зале и я, в дурацких очках, сидящий между близнецами и пытающийся хотя бы чуть-чуть вникнуть в происходящее на экране. Получалось плохо. Усаживаясь в кресла, парни убрали за спинки кресел подлокотники и теперь беспардонно переговаривались через мою тушку, угощали друг друга и меня неизменной в кинозале соленой кукурузой и сладким шипучим напитком. Постоянно мелькающие перед носом лица, что-то шепчущие соблазнительные губы и сверкающие из-под очков глаза. Уже минут через десять мне было не до катастрофы вселенского масштаба, разворачивающейся на экране.

«Кино» – ???

Сейчас я просто безумно мечтал о последнем пункте реестра сегодняшнего свидания – поцелуе, пусть даже самом невинном, но лучше все-таки страстном, горячем и глубоком. Руки чесались и тянулись к желанным телам. Возбуждение зашкаливало. А когда Витька в очередной раз, перегнувшись через меня к брату, «чисто случайно» задел мой вздыбившийся пах, я уже даже не смог сдержать непроизвольного стона. И тут же на меня уставились две пары ну очень заинтересованных глаз. Они даже 3Д-очки сняли. Потом, переглянувшись, маленькие озорники сунули мне в руки ведро с попкорном и стакан с газировкой.

– Андрей?! – легкий теплый выдох мне в левое ухо. И медленное поглаживание моей ширинки. От Вити.

– Мы поможем, – мягкий шепот в правое. И ловкие пальчики, расстегивающие пуговицу на моих штанах. От Мити.

– Прекратите! – как заправский змей шиплю я, а сделать ничего не могу, мои руки так технично заняли картонной посудой. – Мы же в общественном месте!

– Вот и не мешайте гражданам наслаждаться фильмом, – в левое ухо, и нырнувшая под пояс штанов ладонь.

– Я отомщу! – выстанываю, задыхаясь в невероятном наслаждении. Мой стояк уже освободили от оков одежды и с любопытством изучают в две руки.

– Обязательно отомстишь, Андрей... Николаевич! Потом! – правое ухо уже просто обжигает Митькино дыхание. О, Господи!

И я сдаюсь. Сдаюсь и своим желаниям, и этим несносным мальчишкам. Сдаюсь их ловким пальчикам и ласковым ладоням. Сдаюсь интимному шепоту со стереоэффектом, который возбуждает не меньше, чем перебирающая мои яйца рука и скользящие по стволу и замирающие на головке пальцы. Грохот инопланетного металла с экрана не может сравниться по силе с грохотом собственного сердца, которое заглушает даже мои стоны, а бархатная спинка кресла с радостью принимает в свои объятья мою откинутую голову. Как же хорошо! Я забыл все свои страхи и сомнения. Я наслаждался неожиданной и такой желанной лаской. По венам струилось пламя страсти, увлекая жар возбуждения к паху. Я не продержался и пяти минут. С утробным рычанием (я так раньше даже не умел), выгнувшись в кресле и сжав в ладони стаканчик с выплескивающейся на мои колени газировкой, я кончил в заботливо подставленную кем-то из парней влажную салфетку. Мои вы котята!

Возвращаться в реальный мир из упоительного «ничто» не хотелось, было плевать даже на мокрые и сладкие джинсы, но я же обещал отомстить. А слово свое я держу. Отдышавшись и немного придя в себя, я повернулся к Витьке и вернул ему ведро с остатками воздушной кукурузы. А вот стаканчик из-под пепси безвозвратно погиб, став невольной жертвой моего оргазма.

– Я же обещал отомстить, – сжал я через джинсовую ткань чужое, уже готовое к подвигам возбуждение, – так вот, время пришло!

Парень засопел и стал молча отдирать мою наглую руку от своего паха. Ага, сейчас! Я сильнее и нежнее. Краем глаза замечаю, как Митька с какими-то странными всхлипами пытается сбежать. Не отпуская старшего близнеца, ловлю за руку младшего, и уронив его обратно в кресло, шепчу:

– И куда это мой котенок собрался?

– Я... я не хотел мешать, – обреченно выдыхает мальчишка.

– Шалили, значит, вместе с братом, а отдуваться он один должен, – теперь уже я грею своим дыханием его ухо, – нехорошо это, нечестно.

– Но...

– Никаких «но», живо штанишки расстегнул! – не терпящим возражения шепотом командую я. Митька снова, но уже радостно всхлипывает и дрожащими пальцами начинает бороться с молнией на своих джинсах. А я возвращаюсь к замершему Вите и настойчиво дергаю пуговки на его ширинке.

– Ну, же малыш, помоги мне!

Вместе мы справились. Митька быстрее. Еще никогда я даже не касался чужого возбужденного хозяйства, а сейчас сам, умирая от любопытства и щемящей нежности, изучал шелковую горячую кожицу, большими пальцами размазывал по скользким головкам выступившие прозрачные капельки и ласково играл и перекатывал в ладонях нежные яички. Чужая влажная плоть, мелко подрагивающие пальцы, вцепившиеся мне в предплечье, тихие сладкие вздохи – все это заводило нереально. Власть над удовольствием и желанием других, а не себя – пьянила и отдавалась тягучей истомой в сердце. Я с упоением «гонял шкурку» парням, в которых был влюблен, ловил пальцами каждое их движение, чувствовал каждую подрагивающую мышцу, наслаждался их искренней реакцией и млел от того восторга, которое дарил им сейчас.

Я был отомщен. Митька сдался первым, пачкая мою руку и со стоном сползая куда-то под сиденье. Буквально через минуту в кресле забился Витька, рассыпая по полу последние зерна попкорна. Ну и насвинячили же мы сегодня в зале. Но влажных салфеток хватило на всех, и уже к концу сеанса, мы мирно наслаждались очередной фантастической победой человечества в компании с Автоботами над злобными Десептиконами. Хороший фильм. Мне понравилось. Особенно порадовало начало... с личным участием моих котят.

«Кино» – экзамен сдан, автоматом!

Расставаться так не хотелось, но «детское» время заканчивалось, и надо было прощаться. На парковке я не удержался и, просканировав территорию на наличие лишних глаз, снова вжал собой близнецов в дверцу их автомобиля.

– Спасибо за вечер! – шептал я в горящие ушки. – Мне понравилось наше свидание. Надо будет повторить...

– Андрей? – опустил глаза Витя, а Митька прикусил нижнюю губу. – А с кем из нас ты хочешь повторить?

– Глупый вопрос, котята! – удивляюсь я, забираясь ладонями под пуховики и свитера, лаская теплую кожу поясниц. – С обоими. Вы оба мои! Или есть возражения?!

– Нет! – синхронный выдох и к моим губам с двух сторон прижимаются их губы. Ловлю, не отпускаю, нежу. А вот и «невинный» поцелуй на прощание!

– Когда у вас начинается сессия? – как же мне не хочется уходить.

– Через неделю. Первый экзамен по английскому. – Отвечает за двоих Витька.

– Значит через неделю после экзамена жду вас в своей аудитории, – я снова по очереди накрываю теплые, сладкие губы, и нехотя отстраняюсь. – Спокойной ночи, котята!

Я еще долго смотрел вслед подмигивающим мне фарам их автомобиля. Я был счастлив. Безмерно невероятно и сказочно счастлив. Банальное свидание, а сколько открытий, эмоций и удовольствия...

Витя

Мы проехали всего пару кварталов, когда Митька потребовал остановиться. Ну, я и припарковался, с подозрением глядя на брата.

– Мить, что случилось?!

– У нас получилось! – он поднял на меня счастливые, влажные глаза. – Вить! Мы ему оба нужны. Оба!

До меня медленно, но верно начал доходить смысл его слов. Оба! Я, занятый своими переживаниями и мыслями о том, что случилось сегодня, почему-то даже не понял этого, а ведь Андрей так и сказал: вы оба мои!

Счастье и радость топили сейчас не только меня. Митька, открыв окно, старался охладить горящие щеки и поскуливал от восторга. Андрей хотел нас обоих, не разделяя и не обращая внимания на неправильность происходящего. Нам с братом не нужно было злиться друг на друга, ревновать и ненавидеть. У нас снова была общая тайна, невозможное сокровище на двоих.

====== Глава 5 ======

Андрей

Глупый! Наивный! Влюбленный!

Вот почему я решил, что спокойно проживу в гордом одиночестве эту неделю до начала сессии братьев Гессон? Да я уже к вечеру следующего дня зомбиком бродил по квартире, натыкаясь на косяки и сшибая о мебель ноги. Я хотел увидеть своих близнецов. Обнять, заглянуть в их сияющие глаза, прижаться, поймать солнечные улыбки, растрепать непослушные пряди и вдохнуть неповторимый запах. Все приглашения от друзей на очередные застолья, прогулки и тому подобные глупости я категорично отклонял, сейчас единственными важными людьми для меня стали именно они – Витя и Митя, мои золотые мальчишки.

На очередном почетном круге по комнате я цапнул с журнального столика телефон и набрал сообщение:

«Привет, котята! Как дела, что делаете? Я скучаю!» – как всегда стандартно и избито.

СМС-ки послал сразу обоим, вспомнив, как парни напряглись при прощании. Еще минут двадцать я нервно прогарцевал у окна (разве что копытом не бил), наблюдая за резвящимися в снегу детками, в ожидании ответа от братьев. Потом с полчаса пытался отвлечься от нервного хождения по квартире фантазиями на тему «ужин холостяка», затем долго жевал какую-то неизвестную науке субстанцию, что гордо именовалась «приготовленными собственноручно макаронами по-флотски». Пипец – какая гадость! А готовить я умею и люблю, вот только голова сейчас занята совсем не уникальными рецептами вкусной и здоровой пищи. Залез под душ, выскочил и голый, шлепая мокрыми ногами, сбегал в кухню за телефоном, боясь пропустить сообщение, которого не было... Час бездумно щелкал пультом от телевизора и снова гипнотизировал телефон. Нервы сдавали. Ответ так и не пришел. Решил лечь спать... в десять часов вечера!