Текст книги "Бегущая по снам (СИ)"

Автор книги: Болотный маг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Ярнам стоял на ушах. Он – точно вылезший из реки пес – отряхнулся и побежал гоняться за собственным хвостом, да так быстро, что голова закружилась. Вновь открылись лавки и придорожные магазинчики, разложили цветастые товары торгаши на рынке, воздух вновь наполнил аромат выпечки, духов и гари. Ярнам проснулся от двухнедельного сна и готовился к кровавой вакханалии.

«Ночь будет жаркой, – подумала Перри, глядя в окошко кареты. Она заметила шестерых одетых в военную форму здоровенных мужчин, вышагивающих по каменной дороге, мимо лавок кожевника. Они смеялись, бросая сальные шуточки. На плечах ружья, на поясах тяжелые рапиры. Отступившая буря, наконец, позволила солдатам вырваться из удушливых казарм и пройтись молодецким, буйным сапогом по цветастому, готическому Ярнаму. Пусть и под строгим надзором офицеров. Охотница заметила у одного из солдата золотой орден на правой груди. Скрещенные мечи из горящего на солнце золота – награда за отвагу в боях. Однажды такой же орден ей показывал Олек, расхититель гробниц. Он очень гордился им, хоть и никогда не рассказывал, за что именно получил наивысшую солдатскую награду. Охотница устало вздохнула и закрыв шторку, бросила угрюмый взгляд на протеже. Калеб сидел напротив нее и нервно помалкивал. Взгляд юноши бегал по кабине, не зная на чем остановиться. Он явно нервничал, хоть и пытался это скрыть. Смехотворно новый охотничий плащ, блестящая, не знавшая носки жилетка, волчья треуголка, нелепо надвинутая на середину лба – все это забавляло и раздражало одновременно.

В конспирации не было смысла. Арчибальд и его подопечные прекрасно знали о существовании охотников и о том, как те одеваются, потому и Перри Вайпер сменила платье на боевой костюм. Поношенный серый плащ с перешитыми пуговицами, старая, плотно облегающая жилетка из крепкой кожи с вшитыми под нее сидеритовыми пластинами, крепкие кожаные штаны, идеально повторяющие контуры ног и бедер и отличные, дорогие сапоги. Волчья треуголка лежала рядом и то и дело норовила упасть, от чего Калеб нервно косился на нее, будто готовясь по-джентельменски поймать. Охотница мысленно выругалась и нарушила молчание.

– Откуда ты родом? – спросила Перри, глядя на протеже. – Ты не ярнамит, это видно.

– Брендберг, – ответил Калеб, расплываясь в улыбке. – Я оттуда переехал. А… а вы?

– Ясно, – ответила Перри, пропустив тупой вопрос мимо ушей. – Слушай, Калеб, а почему ты пошел в охотники? Мне даже интересно.

– Ну… эм, как бы… дядя Вальтер взял меня в Лигу за умение стрелять. Я – лучший снайпер Арбренского полка. Две золотые награды за состязания!

– Ты военный? – удивилась Перри, оценивая взглядом его щуплую на вид фигуру и детское лицо. – По тебе не скажешь. И где ты воевал?

– Я не воевал, мэм. Я служил в тылу.

– И стрелял ты, я так понимаю, по бутылкам?

– Я…

– Твою мать, – выругалась Перри. – Ты хоть знаешь, с чем мы имеем дело, а? Ты хоть раз видел чудовище?

– Ну… я… да мэм. Видел.

– О как? – Перри удивленно подняла бровь. – И где же?

Калеб покраснел и ответил.

– К матушке в поместье приезжала тетя Анастасия. Она – настоящее чудовище, – паренёк нервно улыбнулся и умоляюще посмотрел на охотницу, надеясь, то сказал что-то смешное. Но тут же покраснел и опустил взгляд. Перри смотрела на него с холодной злобой в глазах.

– Ты сейчас так пошутил?

– Простите, мэм.

– Я тебе задала вопрос, Калеб.

– Да… то есть нет, мэм.

– Ты видел чудовище?!

– Нет, – паренек опустил взгляд.

– Ну прекрасно, – буркнула охотница. – И в людей ты никогда не стрелял. И смерть в глаза не видел?

Калеб не ответил, лишь сильнее краснея.

– Ты хоть женат? – спросила Перри и едва не захохотала, заметив смущение на лице протеже.

– Нет, мэм.

– А почему? Тебе ведь есть семнадцать, так ведь?

– Мне двадцать восемь, мэм.

– Сколько?! – изумилась Перри. – Да тебе на вид не больше семнадцати!

– Мне все так говорят, – с легкой грустью ответил Калеб. – Маменька хотела найти мне жену, но леди Монре отказалась выдавать за меня свою дочь.

– Интересно, почему, – безразлично буркнула Перри.

– Маменька говорит, что леди Монре – дура и не хочет добра своей дочери. Что я для нее слишком хорош.

– Ну, а как же. И почему у меня в напарниках одни холостяки? – спросила себя Перри. – Ты, Калеб, только не иди по стопам Хеллвея и не спусти все жалование в борделях.

– Я не хожу в бордели! – гордо ответил парень. – Это обитель греха. Настоящему джентльмену не престало туда ходить.

– Так тебе «маменька» сказала?

Калеб опустил взгляд. Перри тяжело вздохнула, глядя на протеже. Он явно мечтал провалиться под землю, зашить себе рот стальной нитью, лишь бы не продолжать беседу. Какой там «женат», этот юнец, с его ужимками, робостью и кривой речью скорее другого мужика покорит, чем женщину. Охотница ощутила к нему странную смесь жалости и презрения. Забитый мальчишка, затравленный гиперопекой – не иначе. Понятно почему Вальтер сделал его охотником. Либо он умрет, либо станет хоть немного мужчиной.

«Интересно, если я спрошу «мужчина ли он», этот птенец найдет что ответить? – подумала Перри, вспоминая безумный диалог на эту тему с Джоном Хеллвеем»

– Так малыш Бредли первый раз посетил бордель?

– Да, – отвечал Джон, осушая стакан рома. Бар гудел, охотники весело пили и болтали, заливая спиртным ужасы минувшей охоты. – Думает, болван, что мужчиной стал.

– А он не стал? – спросила, икнув, Перри.

– Куница, ты не станешь мужчиной, если трахнушь женщину.

– Я нет, а он…

– Да я не это имел в виду, – хохотнул Джон. – Бредли тоже не станет.

– Почему?

– Потому! Вот если женщина трахнет женщину, она станет мужчиной?

– Эммм… что? Нет! Как она это сделает? У нее же нет причиндалов!

– А если нацепит страпон?

– Джон, тебя куда-то совсем не туда несет, – захохотала Перри. – Нет! Нужны природные причиндалы!

– А если содомит, сперва даст отодрать себя в зад мужику, а потом трахнет женщину, он будет мужчиной?

– Э-э-э, ну, не знаю. Нет. Не думаю.

– Мужчина – это не счет пропаханных шлюх, Перри. Мужчина – это характер, ответственность, воля и смелость. Мужчина – это хребет.

– То есть, и причиндалы не нужны, чтобы быть мужчиной? – Хохотнула Перри. – О как! Тогда я мужчина. Я смелая – да. Я ответственная? – да. Я – хребет – ну, может быть. Эй, народ! Джон говорит, что я мужчина! – крикнула Перри.

Гилберт чуть не поперхнулся пивом и крикнул:

– Ответственно заявляю: Джон врет.

Охотники захохотали.

– Ты не мужчина, – усмехнулся Джон, наполняя стакан до краев.

– Почему?! Ик…

– Потому что ты с первых дней нашего знакомства хочешь затащить меня в постель, – усмехнулся Джон.

«Нет. Не хотела. Говорят, дружбы между мужчиной и женщиной не бывает. Что она рано или поздно обернется развратом или любовью. Но Джон был мне другом. Эх, где ты сейчас, дружище Джонни?»

– Калеб, – мрачно сказала Перри. – Смотри на меня и слушай. Внимательно слушай.

Паренек поднял взгляд.

– Нет ничего страшнее ночи охоты. Сейчас мы едем Арчибальда охранять, но после пойдем в патруль. Я должна знать, могу ли доверить тебе свою жизнь.

– Конечно мэм…

– Заткнись, – рявкнула Перри. – Ты мне не нравишься, но я все равно буду тебя учить. С этого дня ты – мой раб. Я приказываю – ты делаешь. Я говорю – ты слушаешь, и слушаешь очень, очень внимательно, понял?

– Да, мэм.

– Хорошо, – хмуро ответила Перри. – Это в твоих интересах. Пока мы едем, давай-ка я расскажу тебе историю про Арчи Боумена. Слышал о нем? Вальтер не рассказывал?

Калеб покачал головой.

– Арчи был молодым охотником. Мы пришли в Мастерскую одновременно и вместе тренировались под началом Германа. Арчи был смелым парнем, здоровенным как бык и таким же сильным. Мог ударом кулака орехи колоть. И вот однажды, я, Арчи и Мария – молодые охотники вышли в патруль. Простенькое дельце, никаких трудностей. Ночь, Старый Ярнам, кругом крики, вонь и холодный зимний ветер. Мы прошли четыре квартала и все было чисто. Казалось, еще час и все вернемся в Мастерскую, продрогшие, уставшие, но живые и довольные. Но вдруг из дома, что возле статуи Иншелота, раздался полный ужаса и отчаянья вопль. Арчи вышиб дверь, мы ворвались в дом и увидели девочку в крови. Маленькую, лет одиннадцати. Порванная одежда залита кровью, волосы слиплись. Она плакала, прижимаясь к выпотрошенному телу ее матери. Отец семейства, распоротый от паха до пупа, валялся у камина и его кровь, залив угли, погасила костер, погрузив комнаты в пугающий полумрак. Я достала мушкет, Мария выхватила Райкуйо, но Арчи… он оказался чувствительнее нас, девушек. Он опустился на колеи перед девочкой и, положив руку ей на плечо сказал, что все будет хорошо. Что мы найдем чудовище. А затем девочка обернулась и Арчи закричал. Нет, не закричал, вру. Завизжал. Мы едва успели понять, что произошло, как мелкая тварь содрала кожу с лица здоровяка. У девочки отрасли когти, размером с кинжал, ее лицо удлинилось и приобрело волчьи черты.

Калеб нервно сглотнул. Повисло давящее молчание.

– И-и-и что было дальше? – спросил Калеб. – Арчи умер? Мэм?

Но Перри не слушала. По телу охотницы пробежала легкая дрожь, холодный пот выступил на спине. Взгляд устремился на протеже. Маленькое, большеголовое нечто сидело рядом с юнцом и теребило край его плаща маленькими, серыми ручками. Оно чем-то напоминало разбухшего мертвого младенца. Громадные черные глазки любопытно косились то на Калеба, то на Перри. Перепуганный Калеб посмотрел на сидение и недоуменно поднял бровь.

«Оедон, мне это чудится»

– Мэм, с вами все в порядке?

Существо хрюкнуло и полезло по складкам плаща Калеба. Через миг гнилостно-серые ручонки обхватили щеки протеже. Но тот будто не чувствовал прикосновений. Перри закрыла глаза, судорожно вздохнула и досчитала до десяти. В ушах стоял противный звон, глаза зверски чесались.

– Мэм?

– Все в порядке! – рявкнула Перри. – Отстань.

– Простите, мэм.

«Все в порядке? Нет. Нет, овца стриженная, какой тут к чертовой матери порядок?! У тебя галлюцинации, подруга. Крыша съехала и покатилась по пригорочку, да? Вот черт! Черт! Черт! Черт подери!»

Охотница раскрыла глаза и облегченно вздохнула. Маленький уродец исчез, будто его и не было. И тут волчья треуголка слетела с кресла и рухнула на пол. Охотница, было, дернулась поднять, но заметила под серой тканью маленькие ручки. В животе замутило, Перри побелела, чувствуя узел в горле. Она резко стукнула в окно и сдавленно крикнула:

– Останови… карету!

– Что?!

Но охотница не стала ждать и, раскрыв дверцу, выскочила на дорогу и, отойдя на тротуар, согнулась пополам под ошарашенными взглядами прохожих. На камень хлестанул полупереваренной завтрак. Калеб выскочил из кареты вслед за ней и, не зная, что предпринять встал около нее. Толпа загудела.

– Бедняжку укачало! – крикнула пышная дама с зонтом. – Ой, а какая на ней странная одежда!

– Посмотрите, она же вырядилась в мужское платье! Пьяная, наверное! И это накануне праздника!

– Оедон, – прошептала Перри, с трудом разгибаясь. – Что со мной?

Послышалась громоподобная брань кэбменов, недовольных затором.

– Никогда таких одежек не видела! Это иностранный пошив?

– Мэм, давайте уйдем с улицы, – испуганно прошептал Калеб. – У нас будут проблемы.

– Да, – судорожно ответила Перри, осознавая весь ужас ситуации. Вальтер строго запретил показываться в охотничьей одежде на глаза обывателям. Теперь ее ждет головомойка.

Тошнота прошла так же внезапно, как и появилась и охотница быстро запрыгнула в карету. Кожа побелела, под глазами вступили темные круги. Калеб влез вслед за ней, не обращая внимание на насмешливые крики местных мужчин, подначивающих его отвести «жену» в дом трезвости. Карета тронулась.

– Скажешь кому-нибудь о том, что произошло в дороге – прикончу собственными руками, – хмуро приказала Перри, пытаясь сдерживать дрожь в коленях.

– Да, мэм.

– Что «да»? – вспылила охотница. Юнец выводил ее из себя.

– Э… я ничего не скажу.

– Смотри мне.

***

«Познай врага своего – и тогда познаешь вкус победы» – крылатая фраза родом из застенок Соборного Округа. Перри не знала точно, кто первый сказал эти знаменитые слова. Вроде бы они принадлежали одному из первых Палачей – личных охотников Логариуса. В это вполне можно было поверить, ведь золотые колпаки первые из людей приняли трансформирующую кровь. За высокими стенами, в тени готических шпилей, под бдительными и бесконечно мрачными взглядами мраморных изваяний, ученые в белых одеждах изучали «побочный эффект» благой крови. Груды дохлых чудовищ, а иногда и живые экземпляры, привозились в застенки, где выдающиеся умы Церкви выискивали наиболее эффективные средства их уничтожения. Именно из этих мрачных стен вышли знаменитые ртутные пули и огнеметы расхитителей. До недавних пор все лаборатории располагались в стенах Соборного Округа. В обширных подземельях и темных залах старого дворца. Так было, пока не появились умы, требующие отдельных мест под лаборатории. Чьи исследования настолько опасны, что проводить их в сенах главных храмов – безумие. Арчибальд – один из таких умов.

Как всегда эксцентричный, он встретил их у дверей в широкое здание исследовательского комплекса, что лениво разлеглось в квартале «Яаар’гул». Арчибальд и его команда выдающихся физиков и биологов облюбовала старые лаборатории Менсиса Дамиана и теперь в этих стенах царствовал свет науки.

– Перри! – воскликнул ученый, заключая женщину в крепкие объятия. – Милая, я так рад вас видеть! Как всегда очаровательны!

– И вам добрый день, профессор Арчибальд, – улыбнулась охотница, чуть отстраняясь. Ученый ей нравился, что едва ли удивительно. Красив, чисто выбрит и всегда до омерзения улыбчив. Платочек в жилетке всегда свежий, цепочка нагрудных часов начищена до блеска, на брюках идеальные стрелки – красавец мужчина, пахнущий карамелью и ландышами. Он не стеснялся объятий и норовил поцеловать в щеку. Вполне повод смутиться, не знай Перри о том, что в этих прикосновениях нет ни капли порочной страсти.

– Какой официоз, – фыркнул он. – Право, можно вполне на «ты». И я не профессор.

– Как скажешь, – хохотнула Перри. – И спасибо за малый тонитрус. Вещь!

– О, я знал, что ты оценишь! Жду не дождусь, когда ты во всех деталях опишешь мне его полевую работу. Разумеется, после горячей ванны и массажа. Ты имеешь очень бледный вид. В нашем комплексе все это есть. И я не потерплю возражений, кошечка! Вы теперь под моим началом, а услуги бани и массажиста для сотрудников бесплатны, – ученый переел взгляд на Калеба и спросил: – Ваш очаровательный напарник?

– Калеб Бринджер, – смутившись представился юнец и пожал протянутую руку ученого.

– Подумать только, совсем еще юноша! Эх, почему молодежь так легкомысленно относится к жизни, дорогая Перри? Но, что это я, пойдем скорее внутрь!

Охотники переглянулись и, пожав плечами, пошли следом за ученым. Старые залы «Яаар’гула» навевали воспоминания. Охотница шла вдоль вычищенных и покрашенных стен, морщась от нарастающего зуда в глазах. В голове пробуждались мысли-образы, темные, леденящие душу воспоминания о том дне, когда похитители притащили ее в эти застенки. Вновь заболели сломанные сапогом охотника-предателя ребра, в носу засвербело от запаха гнили, дерьма и ружейного пороха. Перри поджала губы и сконцентрировалась на реальности, но образы все сильнее и сильнее бомбардировали уставший разум.

– Этот проклятый дождь спутал нам все планы, Перри! Все планы! Наш опыт должен был состояться неделю назад! Понимаешь, тут важен свежий воздух и открытое небо, а ураган и дождь сильно мешают процессу. Паарл хотел провести опыт, но я настоял на ожидании.

– В чем заключается опыт? – спросил Калеб, оглядываясь по сторонам.

– Электрическая защита, юноша, – торжественно ответил Арчибальд. – Радуйтесь – вы стали участником исторического события! Но, если без лишнего пафоса – мы создаем новый вид охотников. Способных эффективно противостоять «черным чудовищам». Извергаемые ими молнии прекрасны… воистину восхитительны, если наблюдать со стороны.

– Молнии убивают, – буркнула Перри. Она ни разу не сталкивалась с «черными чудовищами», но слышала рассказы о группе охотников Мастерской, пострадавших от них. Вроде даже Мария получила удар молнии, и Герман нес бедняжку на руках до самого госпиталя. В его возрасте это ой как непросто.

– И это верно! – воскликнул Арчибальд, выводя охотников из коридора в первую лабораторию. – Поэтому наше финансирование замено увеличилось. Перри. Перри?

– А? – охотница вздрогнула, понимая, что остановилась смотрит на уходящий влево коридор. Пот выступил на висках, стены будто почернели и живая, осязаемая тень исказила реальность. Не было больше света, лишь зловонный мрак, звон цепей и завывания узников. Там, в глубине черного тоннеля, мелькнула согбенная фигура Саманты. – Да, я…

Видение исчезло и, закрыв глаза, охотница коснулась подушечками пальцев век и принялась нежно массировать. Арчибальд и Калеб молча смотрели на нее, не решаясь заговорить.

– Простите, дурные воспоминания, – извинилась Перри, раскрыв глаза. – Пойдемте.

– Конечно, – кивнул Арчибальд. – Я слышал эту историю. Искренне вам сочувствую. Пережить такое… наверное, это было очень больно.

– Чудовищно, – механически ответила Перри.

– Да, да.

– А что тут случилось? – спросил Калеб.

Перри холодно посмотрела на напарника.

– В этом корриде мне вырвали глаза, Калеб, – рявкнула она.

– О… простите, мэм.

Арчибальд провел поистине титаническую работу. Вместо мрачных застенок, с покрывающими стены и полы пятнами засохшей крови и складов, полных выдранных глаз теперь блестели стерильной чистотой лаборатории и залы испытаний. Десятки молчаливых, сосредоточенных ученых и лаборантов сновали туда-сюда, настраивая и подкручивая барашки странных устройств, напоминающих катушки. Среди ученых было много женщин, что особенно поражало Перри. В конце концов, предубеждения все еще сильны в Ярнаме.

Не было больше клеток с пленными, и охотница наслаждалась тем, как тихо и плавно бьётся ее сердце, а перепуганный возвращением в место былого ужаса разум успокоился и заработал точно отлаженный механизм дорогих часов. Арчибальд разместил их в небольших комнатках по соседству.

– Располагайтесь. Я пришлю вам Кристину, она вам все покажет и отведет в баню, если нужно. Отдыхайте, высыпайтесь – это приказ. Опыты начнутся ночью, вы должны быть бодры уже в двадцать ноль-ноль. К этому времени я буду ждать вас у центральной лаборатории. Понято?

– Предельно, – улыбнулась Перри.

– Вот замечательно! Уверен, нас с вами ждут великие свершения!

========== Часть 5 ==========

Перри сидела на мягком ковре, скрестив ноги. Ее окружала дорогая мебель из красного дерева, широкие стеклянные шкафы с книгами в разноцветных переплетах. Пахло пряностями, бумагой и мужским парфюмом. Девочка улыбнулась, глядя на лежащую у ног игрушку – куколку в фиолетовом платьице. Все такое знакомое, такое родное – не самый плохой «лимб».

Охотница встала и осмотрела себя. Детское зеленое платьице, темные волосы, заплетенные в косы, чистые носочки, недавно связанные старательной няней. Перри улыбнулась, понимая в какие дали ее занес сон. Безмятежное детство, чудная пора.

– Почему мамочка и папочка так долго не возвращаются? – послышался голос.

Улыбка слетела с лица девочки.

– О Оедон, это не хорошее воспоминание, – прошептала она.

Кукла у ног, зеленое платье, тусклые лампы, освещающие кабинет отца – антураж того дня, когда мрачные люди в черном пришли в ее дом с вестью, убившей ее детство. За окном светило яркое солнце, когда умерли ее родители. Когда священник забрал ее, рыдающую и упирающуюся, из дома и отдал на попечение Церкви.

«Несчастный случай»

– Эй! Девочка! Эй!

Перри вздрогнула и оглянулась. Хриплый, почти визгливый голос звучал почти рядом, но она не видела источник.

– Эй! Я на верху. Только не пугайся!

Девочка подняла взгляд и взвизгнула, заметив на белом потолке невозможное создание. Длинное черное брюшко паука, шесть мохнатых лапок и лысая, человеческая голова с бандитским прищуром. Перри раскрыла рот, не то от удивления не то от страха и застыла, глядя в блестящие глазенки чудища.

– О! Девочка! Ты меня видишь? – спросил паук.

– Да?

– О, какая радость! Я Лоскутик! «Неразрывный Лоскутик»! Как тебя зовут?

– Перри Вайпер?

– Гадюка? О, какое некрасивое имя!

– Вовсе не некрасивое! – надулась девочка. – И вообще, неприлично говорить такие гадости!

– Неужели? – хихикнул Лоскутик. – Неприлично стоять голышом перед мужчиной.

Перри хмыкнула, чувствуя на теле неприятную прохладу.

– Во-первых, от мужчины у тебя только голова, во-вторых – это мой сон. Я решаю, что тут прилично, а что нет. Броня.

Охотница вновь стала собой. Чистый охотничий наряд пах свежей стиркой, новенький серый плащ приятным весом лег на плечи. Охотница улыбнулась, в руке сверкнула пила-топор. Паук нервно сглотнул и, расплывшись в приторной ухмылочке, прополз по стене.

– Ох, какая красавица! В этом костюме ты еще очаровательнее, чем без него! Только… это оружие – оно тебе не идет. Лучше возьми зонтик.

– Нет уж, спасибо. Я… – Перри пораженно округлила взгляд. Пила-топор исчезла и теперь она держала в руке ручку бумажного зонтика. – Оу.

– Знаешь, милашка, ты мне нравишься! Ты лучше всех этих мрачных бегунов, что шляются по окрестным краям! Пятеро! И каждый норовит пнуть, обидеть, оплевать несчастного Лоскутика! – страдальчески произнес тот.

– Не буду их судить. Люди, знаешь ли, не радуются насмешкам.

– Они – подонки. А ты… ты – милашка!

Лоскутик прополз по стене и прыгнул на стол. От широкой, ехидной улыбки у охотницы по спине пробежали мурашки.

– Какие глазки, какие губки, а волосы шелковистые… и пахнешь ты приятно. Все, ты покорила маленькое паучье сердце! Что хочешь проси – все отдам за поцелуй.

– Если я попрошу тебя уйти из моего сна, ты уйдешь?

– Это было обидно, – фыркнул паук. – Разве можно быть такой злой с влюбленным джентльменом! Я ей предлагаю звезды к ногам бросить, а она дразнится! Знаешь что, если ты так не уважаешь мои чувства – тогда мне и вправду нужно уйти. Сиди тут одна, в своем сне, и думай о своем поведении.

Паук резко развернулся и уже собрался убежать, но Перри окликнула его.

– Стой! Подожди. Извини, я была груба, – с ложной виной в голосе извинилась охотница. Создание ее раздражало и даже немного пугало, вид паучьих лапок вызывал на сердце мерзкий, осклизлый страх. Но он был гостем в ее сне. Потусторонним гостем и Перри очень хотела узнать о нем побольше.

Паук развернулся и, улыбаясь, кивнул.

– Извинения приняты. О, разве можно злиться на такую красотку! Такую очаровашку! Ох, будь у меня человечье тело, прижал бы к себе и никогда не отпускал! Я бы женился на тебе и обрядил в шелка, такая ты красотка!

– Лоскутик…

– Когда я смотрю в твои глаза – мое паучье сердце тает. Я чувствую себя гигантом! Пойдем, богиня моего сердца! Я подарю тебе сокровище!

– Стой! Кто ты вообще такой? Я имею в виду… ты не часть моего сна, я это знаю. Откуда ты?

– Я? Откуда я? – Лоскутик резко помрачнел и, подбежав ближе грустно опустил голову. – Ох, красавица, я – самый несчастный человек. Я был когда-то фокусником и очень талантливым. В стольких страх я побывал, столько чудес видел! Но потом, в поисках новых трюков я забрел в страшный темный Лабиринт снов и потерялся. Эх. И теперь я брожу во снах, одинокий и неприкаянный. С телом паука. Ах, как я скучаю по труппе! По прекрасной Нине, по жонглеру Густаву, по моему любимому дрессированному медведю Лу. Как я тоску по манежу, смеху детишек и аромату плюшек с корицей. Паук, несчастный, забытый паук. Почему так жестока жизнь? – на глазах Лоскутика навернулись слезы.

Перри ощутила щемящую боль в сердце. Ей вдруг стало так жалко это бедное создание. Он говорил так искренне, с такой сильной внутренней болью, что захотелось утешить. Она забыла неприятные насмешки в начале общения и, грустно улыбнувшись, сказала:

– Очень жаль. Ты – хороший паук.

– Правда?! О, святые угодники, Дева Мария, моя красавица считает меня хорошим пауком! – просиял Лоскутик. – Проси что хочешь! Мир брошу к твоим ногам!

– Пожалуй, я знаю, как ты можешь заслужить поцелуй, – кокетливо сказала охотница. – В реальном мире я вижу… всякое. Я хочу знать, что это значит.

– О, да конечно! Вот только… я не знаю, но знаю кто знает! Мудрец!

– Мудрец?

– Да! Мудрый Мудрец! Хранитель знаний и десница великого Йог-Сотота. Он тебе все-все расскажет! – сияя протараторил Лоскутик.

– Отведешь у нему?

– Конечно… но сперва поцелуй!

Перри вздохнула и, наклонившись, поцеловала паука в щеку. Все эти детские игры забавляли ее, а перспектива получить ответы на все вопросы дурманила. Лоскутик покраснел, весело засмеялся и, толкнув лапками дверь вышел из комнаты.

– Иди за мной!

Перри пожала плечами и пошла следом, напоследок бросив взгляд на кабинет отца. Вдруг нахлынуло чувство опасности. Будто на покидает границу дозволенного. Сделав над собой усилие, она продолжила путь и вскоре оказалась в хорошо освещенном зале. Стены украшали цветастые картины с изображениями зверей, гимнастов, цирковых клоунов и уродцев. Лоскутик цекотал лапками перед ней и остановился у широкой двери в самом конце зала.

– Это мое логово! Мудрец за этой дверью. Он человек одинокий и будет рад тебя повидать. Я почти ревную, красавица!

Перри подошла к двери и коснулась бронзовой ручки.

– У Мудреца еще и сокровище есть! Давай же, мне нетерпится порадовать любимую красотку.

«Что-то не так»

Тающая от лестных речей паука, охотница раскрыла дверь и заглянула внутрь. Но мудреца не оказалось. Вместо святилища знания были переплетения паутин и каменные своды пещеры. Сердце йокнуло, по спине пробежал холодок.

– Дура жадная! – крикнул паук и охотница охнула от пушечного удара промеж лопаток. Земля ушла из-под ног, Перри полетела в пропасть, цепляясь за нити липкой паутины и вскоре повисла в нескольких метрах над каменистой землей пещеры. Паутина оплела ее, сковала по рукам и ногам, забивалась в рот и лезла в глаза. Сердце бешено забилось, место удара болезненно пульсировало. Охотница дернулась, стараясь дотянуться до выкидного ножа в кармашке кожаного нагрудника, но паутина намертво удерживала руки и ноги.

– Сукин сын! – закричала Перри и дернулась, лишь сильнее увязая в липких паучьих нитях.

– Хе-хе-хе, дура, ну как тебе сокровище? – загоготал Лоскутик, спускаясь к ней по паутине. Черные лапки ловко цеплялись за липкие нити и вскоре он уже висел напротив ее лица, ехидно глядя в глаза.

– Пусти меня!

– Что? Ты хочешь уйти? О, прости милашка, я бы тебя отпустил, но видишь ли, у меня лапки! Паучьими лапками несподручно резать паутину. Так что, придётся тебе повисеть тут.

– Ублюдок!

– О, это обидно! Позволь мне усмирить твою ярость и обрядить тебя в шелк, красавица… из задницы! – хохотнул Лоскутик и, развернувшись, выстрелил ей в лицо сгустком клейкой паутины. Перри замычала в бессильной ярости, отчаянно пытаясь освободится из западни. – Не подумай, я не желаю тебе зла. Понимаешь, все мы должны как-то выживать. Король пауков оберегает меня от невзгод, а я привожу ему дурачков.

– Пмфф… мф…!

– Что? Прости, я не могу разобрать ни слова.

– Мфф! Мффф!

– А, хочешь еще повисеть? Повисеть одна? Прости, но я не хочу, чтобы твои шмотки и кровь унесли паучки рода. Они – мои. Так что мы вместе подождем короля… а вот и он!

Перри застыла, чувствуя дрожь паутины. Ярость растаяла без следа, сменившись противным, ледяным морозом под кожей. Сердце билось о ребра, точно пытаясь вырваться и убежать, гоняя по венам ледяную воду. Охотница медленно подняла взгляд, из груди вырвался судорожный вздох. Сверху, на канатах липкой паутины, спускался воплощенный кошмар. Создание, отдаленно похожее на паука, с извивающимися щупальцами вместо жвал. Громадные передние лапы сверкали точно черные лезвия. Оно не принадлежало этому миру и источало ауру потаенного ужаса. Кошмара из тех далеких времен, когда облаченный в шкуры человек дрожал в пещере, вопя от ужаса при виде танцующих, мистических теней.

«Оедон, Господь… умоляю, разбудите меня. Проснись, умоляю, проснись!»

Но пробуждения не было. Кошмар приближался, под ехидный, но при этом немного грустный хохот Лоскутика. Лысый мерзавец отполз подальше, готовый насладиться объедками. Перри задрожала. Одна мысль о том, что именно с ней сделает это чудовище сводила с ума. Под бурлящим в крови адреналином и сковывающим сердце ужасом, охотница вновь задергалась, правая рука двинулась и остановилась на жилетке. Паук приближался.

Охотница едва удерживала сознание. В лицо ударило зловоние, из узкой, осклизлой пасти потекла слюна. Длинные лапки легли на паутину у самых плеч охотницы, щупальце скользнуло по щеке, оставив зловонный след. Бледная как мел охотница устремила взгляд на россыпь маленьких, черных глазок, устремленных на нее. Громадное, жирное брюшко дёрнулось, паук навис над ней точно ворон над распятым узником.

«Нет! Нет! Этого не происходит! Оедон, этого не происходит!»

– Скоро все кончится. Он высосет твой мозг, милашка, – с легкой грустью сказал Лоскутик. – Не думаю, что король наестся, ведь мозгов у тебя нет. Ну да ладно.

Чудовище громогласно хрюкнуло и Семь склизких щупалец с присосками вырвались из пасти. Перри отчаянно задергалась от ужаса, отчаянья и отвращения. Щупальца опутали голову, обвили шею и, через миг она увидела за ними рот с двумя зубами, похожими на долото. Щупальца одеревенели, охотница поняла, что не может пошевелить головой. Еще миг, и они пробьют череп. Перри отчетливо представила, как тварь с хлюпающим хрустом высасывает ее мозг, не обращая внимания на сдавленный визг и конвульсии женщины.

Скованные пальцы коснулись холодной рукоятки.

«Тонитрус! – мелькнула безумная, спасительная мысль. Она ведь хранила это устройство в кармашке на нагруднике!»

Последним отчаянным рывком, она сумела сдвинуть руку на несколько дюймов праве, пальцы обвились вокруг черной, холодной рукоятки. Блеснули зубы паук дернулся на нее, пытаясь расколоть череп. И тут пещеру озарила дуга молнии. Оглушительный треск сменился чудовищным, полным агонии визгом. Лоскутик вскрикнул, глядя широкими от ужаса глазами на безумную картину. Пленница исторгала дуги синей энергии, что скакали по паутине и впивались в осклизлое тело чудовища. Король-паук завизжал, выпустил охотницу и тут же получил дугу молнии в пасть. Паутина вспыхнула, краткая вспышка пламени хлестанула по глазам и Лоскутик закричал. Его хозяин и покровитель, король-паук лежал на земле, дергаясь в предсмертных конвульсиях, исторгая потоки черного зловонного дыма.

Перри медленно поднялась на ноги и бросила на Лоскутика взгляд, полный испепеляющей ненависти. Она походила на дьяволицу, сбежавшую из глубин ада. Дымящийся нагрудник, измазанное в оплавившейся паутине лицо, слипшиеся волосы и жезл Арчибальда, извергающий молнии.