Текст книги "Зов волка (СИ)"

Автор книги: Болотный маг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

День клонился к вечеру, а розыскная деятельность не принесла ни одной улики. Жибер обошел рынок, посетил ткацкую мастерскую и городской склад. Проверил сточные канавы, доведя до белого каления стражника Анастаса Больта, вынужденного открывать любопытному охотнику решетки.

– Вы и в канализацию полезете? – с явной надеждой на отказ спросил стражник.

– Само собой.

– Уфф.

Но жертвы залезшего по колено в дерьмо слуги закона не принесли плодов. Канализация Шербурга была полна бездомных, мелких уголовников, грязных детей и нечистот. Но ни меха, ни крови, никаких других следов присутствия диких вервольфов.

***

Медные сумерки застали Жибера на небольшой скамейке у городского собора. Шпили домов чернели на фоне утопающего в дали оранжевого солнца – предвестника ночи. Час службы закончился, и горожане спешили домой, распаленные ревностными, наполненными святой страстью речами священника, бурно обсуждая последние новости, проповедь и моду. Настоящая солянка из тысячи тем, в которой так легко утонуть. Пахло церемониальными свечами, сухой пылью и духами. Охотник заметил в толпе знакомый наряд Джонатана Вейдса, но он не стал его окликать.

Глаза слипались, ноги гудели, на сердце свербело от зря потраченного дня и предвкушения еще более бессмысленного вечера. Хотелось просто закрыть глаза, закурить, вдыхая дым до рвущей боли в легких, и слушать бесконечно путанные речи десятков прохожих. Но он сдержался, хоть в легких и скреблась «черная крыса». Курение на соборной площади – лучший способ поцеловать дубинку и поссориться с капитаном стражи. Орденский писарь заметил его, и на лице Джонатана появилась нервная, вымученная улыбка. Он вышел из толпы и сел справа от охотника. Яркий наряд заставил Калеба внутренне усмехнуться.

– Ну, он скоро приедет, – констатировал факт писарь. – Вы его знаете?

– Да, но только понаслышке, – устало ответил охотник. – «Собачники» и «мышеловы» друг с другом почти не пересекаются. Не пойму, зачем грандмастер прислал именно его?

– Ну, скорее всего, для погашения конфликта.

Жибер вопросительно поднял бровь, но Джонатан Вейдс не смотрел на него. Взгляд писаря был прикован к миловидной даме в салатовом платье с корсетом и милой цветочной шляпке. Девушка мило засмеялась, держа за локоток подругу, а затем скрылась в толпе. Писарь тяжело вздохнул и протер стекла очков.

– Твоя зазноба, Мэри? – хохотнул Калеб. – Удивляешь.

– А? Нет, нет, что ты, – грустно отмахнулся Вейдс. – Я первый раз в жизни ее вижу. Такая красота… а, не обращай на меня внимания. Я всегда становлюсь сентиментальным и влюбчивым после службы. Отец Малдун умеет распалять чувства…

– Хэйтем почти приехал. По обыкновению – ночью, – Калеб попытался вернуть разговор в более приятное русло. Пространные и многозначительные диалоги о любви, чувствах и женщинах он оставил кабаку.

– А? А, да, Хейтем Фейн, охотник на вампиров! И-и что о нем говорят?

– Да ничего особенного. Умелый охотник, профессионал. Грандмастер ему доверяет, раз уж взял его с собой на Люцеса.

– Он из «шести»?

Калеб кивнул.

– А, ну тогда ясно, – Вейдс хмыкнул. – Нашел что-нибудь в городе?

– Да.

– И что?

– Одно огромное нихера и трех его детей.

– Проклятье! Неужели вообще ничего? Не может же вервольф, да еще и благонадежный, покончить с собой таким изощренным образом! Все же знали, что сам «шкуродер»…

– Ты как меня назвал?

– Эм, никак, – Вейдс нервно сглотнул и отвел взгляд.

Калеб внутренне усмехнулся. Мало кто называл его этим идиотским прозвищем, и он никогда на него не обижался. Но соблазн подколоть, слегка припугнуть этого ссыкливого клерка был очень велик. Охотник резко посмурнел и холодно заглянул в глаза писарю.

– Хочешь сказать, что я глухой? Что Калеб Жибер уже старый и слов не разбирает, Мэри?

– Я не… я не хочу ничего сказать, я просто… я… – Вейдс побледнел. Они не были друзьями, и писарь знал Калеба Жибера в основном из рассказов сестры, охотницы на оборотней из Вельберга.

– Так как ты меня назвал? – еле сдерживая смех, спросил Калеб.

– Я… слушай, я не знал, что…

Бедный Вейдс задрожал. Калеб глубоко вздохнул и откинулся на спинку скамейки, едва сдерживая смех. После тяжелого дня, полного разочарований, немного детской непосредственности и нелепо испуганного писаря не повредит. Охотник улыбнулся.

– Расслабься, Мэри. И следи за языком.

– Да, прости, – нервно ответил писарь. – Ну, – спросил тот, желая как можно скорее разрядить обстановку. – Ну а что эта Луиза? Думаешь, она тоже дикая?

– Само собой, – хмыкнул Калеб. Вся веселость мгновенно вылетела в трубу, когда перед глазами возникло полное злобы и ненависти лицо. Черные волосы, спадающие на плечи, острый нос и глаза необычайно зеленого цвета. Даже искаженное злобой, оно не могло оставить охотника равнодушным. Он чувствовал под красивой маской Луизы зверя, дикое, злобное животное, желающее убивать. Милая девочка может обмануть кого угодно, ослепить белизной кожи, шелковым блеском волос или родинкой на левой щеке. Может оболванить сексуальным влечением многих, но не его. Все дело в запахе зверя. Едва уловимый, отдающий мускатом – запах смерти, свернувшейся крови и растерзанных когтями тел. Монастырь. Следы на стенах. Когти, зубы, кровь. Кровь. Полотна на снегу. Топор. Мушкет. Трупы.

«Четыреста двадцать шесть трупов. Четыреста…»

– Жибер?

Калеб вздрогнул и покосился на писаря. В глазах его застыло недоумение. Похоже, он серьезно ушел в себя.

– Да, – отстраненно ответил он. – Сука, несомненно, дикая. Доказательств нет. Но я найду. Провалюсь в ад, но найду. Она чудовище, убийца, прячущаяся за маской невинности. Я сорву с нее маску и пущу пулю ей в гнилое, животное сердце.

– Ну… хм, ну… а если она… ну…

– Говори, – неожиданно громко рявкнул Калеб. Несколько прохожих зевак обернулось, недоуменно глядя на охотника. Молодая пара поспешила развернуться и отойти, испуганно поглядывая через плечо. Недовольно поцокал языком старик, просящий подаяние.

– Что, если она невиновна? – чувствуя жар во всем теле, ответил Джонатан. – Ты же сам сказал: доказательств нет.

«Что, если она невиновна?» Глупый вопрос. Калеб мрачно хмыкнул, поднимая взгляд на крыши домов, чернеющих на фоне заходящего солнца. «Что, если она невиновна?» Она виновна, в этом нет и не может быть сомнений. Если она просто покрывала дикаря брата – это уже повод заковать ее в кандалы и выдать плетей. В любом случае, она ликантроп, а значит, виновна по определению. И какого черта?! Это не он должен искать доказательства ее вины, а она должна искать доказательства своей невиновности. Что за чертов мир окружает их? Что за чертовы законы пишут министры императора? Сегодня ликантропы – люди, их защищает закон, а завтра эти идиоты поднимут транспаранты за права вампиров и прочей поганой нечисти.

– Что, черт подери, у тебя с головой? – тихо спросил Калеб. – Ничему вас, кретинов канцелярских, история не учит.

Вейдс не ответил. Вспомнив недавнюю агрессию, он не захотел нарываться на конфликт с поехавшим на почве ненависти к вервольфам охотником. Писарь тяжело вздохнул. Некоторые люди не могут оставить прошлое позади. Оно срастается с их душой, определяет их поступки, их мысли и желания. Это сродни безумию, и он видел его тень в мрачном, задумчивом лице охотника.

Джонатан встал со скамейки.

– Прости, Жибер, мне нужно вернуться в филиал. Хейтем скоро прибудет, надо его встретить и ввести в курс дела. Пойдешь со мной или…

Калеб не ответил, и писарь, пожав плечами, поспешил удалиться.

«Что, если она невиновна? Почему я вообще задумываюсь над этими словами? Почему я вообще задумываюсь о ней? И все-таки что-то с ней не так. Что-то… странное» – подумал Жибер, разглядывая исчезающие в черноте потертости перчаток.

С того самого момента, как он убил оборотня Хеймета, что-то в нем поменялось. Что-то произошло, некий сдвиг, рассекающее старые швы лезвие, что оголяет давно заросшую рану. Он увидел оборотня, бегущего на него. Видел клыки и когти, видел блеск шерсти и огонь в оранжевых глазах.

Он вспомнил, как нажал на спуск, как странная, неестественная боль души пронзила сердце. Он радовался смерти оборотня, наслаждался фактом справедливого возмездия, но, при этом ему было… больно? И эти «ощущения» в кабинете капитана. Нет, это была не любовь, даже не симпатия – он их хорошо знал, благо многих женщин покорил в жизни. Нет, чувство, что он испытывал, глядя в ее глаза, было чем-то другим. Странным, неестественным, обезличенным. Будто…

– Цепь?

Жибер резко вскочил и тихо выругался. «Чёрная крыса» уже не скреблась, а бесновалась в легких.

– Надо закурить.

Быстрым шагом он покинул соборную площадь и скрылся во дворах. В темном переулке, стоя одним сапогом в луже испражнений, он дрожащими руками запалил трубку и затянулся. Дым ласкал легкие, усыплял крысу, убивал, успокаивая.

– Ой ли? – хохотнул Калеб. Он уже давно докурился до осознания простой и очевидной мысли: привычка стала ритуалом, а наслаждение сменилось успокоением «крысы».

Когда чесотка в легких угомонилась, перед глазами вновь возникло лицо Луизы. На этот раз испуганное. То, из переулка.

– Испуганное, – проговорил он. – Ладно, хватит думать.

Охотник затушил трубку и резво зашагал в сторону филиала Ордена. Пазл не собрался, картина походила на кашу, но надежда на то, что Хэйтем поможет расставить фрагменты мозаики по местам, все еще удерживала его разум от неудобной мысли.

«Что, если она невиновна?»

Комментарий к Жибер. Ни одной улики

Продолжаем работать! Буду рад комментариям, пожеланиям и указам на ошибки.)

========== Луиза. Кровавый тотем ==========

Луиза мысленно хмыкнула, разглядывая потрескавшийся потолок. Она лежала на жесткой кровати, прижав руки к бокам и сжимая кулаки. О каком сне могла идти речь, если убийца сейчас на свободе? Если Калеб Жибер, этот знаменитый палач, наверняка сейчас стоит на одной из крыш и смотрит на очередной дом, мрачно проверяя мушкет. Как можно уснуть, если в любой момент в звенящей тишине ночи может прогреметь выстрел. Мысли роем жужжали в голове. Она думала о брате, о посланном Великим Волком видении, о тяжелом разговоре в доме госпожи Катарины Флер, о бесконечных соболезнованиях от братьев и сестер ликантропов. Оборотни требовали расправы, обвиняли Жибера в убийстве, проклиная Орден и всех охотников.

Луиза закрыла глаза, вспоминая широкую, роскошную гостиную Флер. Она сидела в мягком кресле, дрожа от коллективной ярости. Шестеро вервольфов, в основном старшие члены общины, яростно обсуждали убийство. Леди Катарина, высокая, беловолосая волчица с необычно яркими оранжевыми зрачками и белоснежной кожей, не сводила с нее глаз. Луиза ежилась под этим тяжелым, холодным взглядом.

– Братья, не горячитесь, – обратился к оборотням ее супруг, Велиен Корри. – Все мы возмущены произошедшим. Но мы не должны попирать закон и устраивать самосуд.

– Черта с два! – вспылил Горвар Феде, высокий, мускулистый лесоруб. Он держал лесопилку за городом. – Мы не для того проливали кровь, чтобы головорезы вроде Жибера убивали нас на улицах!

– Согласна, – встряла в разговор Анастасия Лот, владелица трактира «Черный коготь». – Мы не должны спускать такое на тормозах.

Горвар кивнул и продолжил.

– Орден предал нас уже тем, что оставил Жибера в своих рядах. У нас был уговор: всех охотников на вервольфов разогнать, а они…

– Не всех охотников, – умиротворяюще оборвал его Корри. – Они сказали…

– Да неважно это все! – вспылила супруга владельца кожевенной мастерской Филиппа. Худая как смерть, недавно перенесшая тяжелые роды, эта стареющая дама все равно посещала собрания лидеров общины, не отказывая себе в удовольствии сказать резкое фи и порычать на леди Флер, обошедшую ее в состязании за роль альфа-волчицы. – Все это неважно! Своими громкими призывами и речами мы лишь сотрясаем воздух! Убийца на свободе и закон на его стороне.

– Все верно, – взяла слово Флер. – Неожиданно правильные слова, дорогая Мадин. Собратья, вы, верно, все позабыли о том, что мальчик-то обратился.

Луиза не выдержала и, подняв взгляд на Флер, возразила:

– Это все Жибер! Он заставил его обратиться.

Глаза Флер вспыхнули пугающим огнем.

– И откуда такие знания?

Луиза осеклась. Гробовая тишина – не то, чего она ожидала добиться своим выпадом. Она надеялась, что ее слова подхватят старшие вервольфы, что начнется спор, но все молчали, пристально глядя на нее. Голос волчицы дрожал, она опустила взгляд и ответила:

– Генри был словно болен. Он говорил, что не может сопротивляться зову крови. И… охотник был на крыше возле нашего дома. Следил.

– Совпадение? – предположил Корри.

Флер кивнула.

Если бы Луиза знала, чем закончится это собрание, запаслась бы чем-нибудь холодным. Стоило ей остаться наедине с Флер, как та медленно поднялась с кресла, подошла к ней и влепила такую громогласную пощечину, что искры из глаз посыпались. Даже сейчас, лежа в темноте, волчица чувствовала неприятную пульсацию в рассасывающемся синяке. Раны ликантропов быстро затягиваются, кровоподтеки исчезают буквально на следующий день. Так что альфа-волчица не сдерживала силу удара.

– Никто не смеет призывать Великого Волка без моего разрешения! – крикнула Флер, и от второй пощечины вспыхнула левая щека. – Никто! Маленькая дура! Ты хоть понимаешь, что могла навлечь на нас?! Если бы Великий Волк решил тебя обратить средь бела дня? Затуманить твои дурьи глаза жаждой крови?!

– Но… но…

– Заткнись, идиотка! – ярость в глазах Флер вдруг погасла, сменившись величественным покровительским холодом. – Никогда, никогда больше так не делай!

– Да, госпожа, – сдерживая слезы, ответила Луиза.

– Хорошо.

– Ладно. Не смей даже приближаться к охотнику, – строго сказала она. – Я сама во всем разберусь. Я выясню, что произошло. А тебе нужно подготовиться ко дню оборотничества. Больше спи, больше ешь. И не вздумай ничего предпринимать. Я тебе приказываю.

– Слушаюсь.

– Вот и славно, – Флер довольно вернулась в кресло. – Сотни ликантропов погибло ради мира с людьми. Велиан прав: мир хрупок. И ты, дурочка, своими обвинениями ему не помогаешь.

Девушка села на кровати, касаясь ступнями ледяного пола. Дом был ненормально тих и темен. Она покосилась на соседнюю кровать, мысленно надеясь увидеть бугор под одеялом. Услышать тихое сопение брата. Ей показалось – она видит его, но это было лишь игрой воображения.

«Пусто.»

Луиза судорожно вздохнула и подошла к его кровати. Ладонь коснулась холодного, шерстяного одеяла.

– Я узнаю правду, Генри. Обещаю.

Вдруг в сердце точно впился гвоздь. Казалось, сам вид пустой кровати заставлял выть от злобы и боли. Девушка наскоро оделась и вышла на улицу, подняла взгляд на крыши.

«Никого.»

Гулять по ночному городу – безумное занятие. Особенно для красивой молодой девушки, но она не думала о своей безопасности.

«Что толку теперь беречь себя? – думала Луиза, медленно шагая по каменным улицам Шербурга. – Генри мертв, Флер на меня злится, а убийцу покрывает закон. А что дальше?»

Луиза остановилась, опустив взгляд в серебристую лужу. Ее дальнейшая жизнь не вызывала оптимизма. Через три дня «день обращения», когда все вервольфы уходят глубоко в лес, чтобы совершить законную трансформацию. Чтобы охотиться, поедать местную фауну и находить пару на всю оставшуюся жизнь. Волчица посмотрела на свое искаженное мутное отражение.

Ей уже девятнадцать лет. С шестнадцати она ходит на эти «дни оборотничества», но возвращается ни с чем. Ни один холостяк из общины не признает ее своей. Да и она, чего врать, не испытывает влечения ни к кому из знакомых волков. Даже Генри успел жениться и потерять любимую в войне с носферату, а она все еще одинока. Наверное, поэтому Флер так жестока к ней.

Долгие годы Генри и его жена Кристин были единственной родней для нее. Пока бедную рыжеватую волчицу не разорвал в клочья вампир. Она помнила это невероятно четко, будто это произошло вчера.

Она, полупьяная, вернулась домой после веселых посиделок с подругами. Дверь в дом была не заперта, горел свет. Она вошла внутрь и закричала. Спальня была залита кровью. Окно распахнуто. Генри, голый, стоял на коленях и, содрогаясь в рыданиях, прижимал к себе тело жены. Ее живот и горло были разорваны когтями. Возле них чернела одежда, покрытая черным, все еще дымящимся пеплом. Генри повернулся к сестре, на его лице и зубах чернел тот же пепел, в глазах – отчаяние и ужас.

А теперь и он умер. Если в «день оборотничества» она не найдет себе мужа – останется одна. Никто из волков не возьмёт ее к себе, никто не станет опекуном. Она будет жить в пустом доме, каждую ночь вслушиваясь в звенящую тишину, видя в темных очертаниях дверного проема рожденный воображением призрак Ген…

– Что ты, черт подери, творишь, кретин! – крикнул кто-то вдали. Это был странно резкий, почти визжащий голос. – Держи его, упырь обосранный, крепче! Лорд тебе башку оторвет, если уронишь!

Луиза скользнула в темноту, напрягая слух. В соседнем переулке кто-то возился с чем-то тяжелым. Волчица прислушалась. Луна, хоть и скрытая за облаками, обострила слух: что-то волокут. Кто-то кряхтит. Но… нет дыхания. Нет сердцебиения. Только голоса.

– Было бы легче, если бы ты помог, мудила! – крикнул в ответ басовитый, кряхтящий голос. – Надел на себя эти цацки и отлыниваешь…

– Заткни слюнявую дырку, Шабо, и тащи сраный тотем, – рявкнул первый голос.

– Говнюк.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что ты ленивый, конченый говнюк, Бальт! И лорд тебя старшим не назначал, так что тащи сам свой сраный тотем!

Что-то гулко стукнуло. В переулке все еще не было слышно ни дыхания, ни сердец, но кто-то кого-то явно бил. И, судя по оттенкам, – по лицу. Волчица глубоко вдохнула и бесшумно двинулась к переулку, нервно озираясь по сторонам. Холодный ветер трепал волосы, от мерзких запахов города свербело в горле, но она уже полностью погрузилась в охоту.

– Ладно, ладно, прости! Пусти, гад, больно же!

– Бери тотем.

– Ладно, ладно. Что бить-то сразу? – проскулил второй голос.

Луиза прижалась к стене и аккуратно глянула за угол. В темноте возились двое мужчин. Один – худой и высокий, в дорогом фраке и цилиндре. Сцепив руки за спиной, он следил за широкоплечим дядькой, держащим в руках что-то массивное.

Незнакомцы быстро зашагали по извилистым улочкам города, держась преимущественно теней. Луиза двинулась следом, не издавая ни звука.

Сердце билось все быстрее, на языке появился медный привкус крови. Она охотилась за этой странной парочкой, повинуясь древнему инстинкту.

На миг Луиза остановилась.

– Что? – прошептала она, тряхнув головой. – Откуда этот азарт охоты? Почему я иду за этими людьми? Что происходит?

Но она не останавливалась. Нужно было охотиться, нужно выследить их. Таинственные личности прошли еще два квартала и остановились в небольшом переулке. Луиза укрылась за ящиком, вслушиваясь в голоса.

– Ну все, пришли. Клянусь, если он заставит тащить его еще раз…

– Молчи. Волки очень хорошо слышат… под луной, – в голосе худого лидера прозвучала злобная насмешка. – Расчехляй, и быстро.

Луиза напряглась. Послышался шелест грубой ткани. Она аккуратно выглянула из-за ящика и замерла, пораженно уставившись на стоящий на земле предмет. Странной формы деревянный столб, покрытый непонятными рунами. Двоица аккуратно разместила его напротив стены. Она узнала эту стену. За ней она держала волосы одной перебравшей подружки после посиделок. Дом Марии и Бенджамина Польи, вервольфов из общины.

– Все. Давай, действуй, Бальт, – нервно прошептал здоровяк-носильщик.

– Погоди…

– Как это вообще работает? То есть крыша от него у них едет – знаю, но все же…

– Понятия не имею. Не отвлекай меня.

– И все равно, мне это не нравится. В этом городе аж два охотника, куча оборотней, а мы играем в шпиенов как в том романе…

– Завали… рот. Я чувствую запах.

– Насрано?

– Запах собаки. Нас заметили.

– О черт.

Волчица выскочила из-за ящиков и с вызовом посмотрела на незнакомцев. На их бледных, удивленных лицах застыло недоумение. Девушка с трудом подавила внутреннюю дрожь и сказала:

– Что вы делаете у этого дома? Предупреждаю, я – вервольф.

Худой хмыкнул.

– Ну, я заметил.

– Надо валить, Бальт, – нервно прошептал громила.

– Нет, не надо, – хохотнул главарь. – Ты спросила – я отвечу. А лучше, покажу, – худой медленно вытащил из-за пояса влажный мешочек и, развязав, извлек в сиянии лунного света человеческое сердце. Луиза вздрогнула от отвращения, когда он сжал мертвый орган в кулаке, заливая деревянный тотем кровью. – Дерис, маво. Викора фенрир опут.

Луиза вскрикнула. По телу прошел мощный, необузданный импульс. Кожа зачесалась, зубы начало ломить, она едва не поперхнулась собственным судорожным вздохом. Из-за стены послышался чудовищный, полный боли женский крик.

– Бен, мне больно! Бен!

– Что вы… – прошептала, пятясь, Луиза.

– Бальт, а эта не превращается! Надо валить.

– Бери тотем и убегай. А я немножко поиграю с этой сладкой девочкой.

Громила схватил тотем и бросился наутек, оставив главаря наедине с волчицей. Луиза дрожала, луна на небе казалась невероятно большой и манящей. Худощавый незнакомец медленно двинулся к ней.

– Не борись, псинка, – нежно прошептал он. – Ты же чувствуешь это под кожей, верно? Давай, обращайся. Ну давай же.

– Н-нет. Нет! Нет! – закричала Луиза, подавляя спазм. – Нет!

Внутренний зверь зарычал, но повиновался ее воле. Желтеющие глаза вновь позеленели, бугрящаяся кожа выровнялась, ногти втянулись.

– Нет, – прошептала она.

– Нет? – разочарованно хмыкнул незнакомец.

Из дома вновь донеслись вопли и детский плач, переходящий в рев.

– Он зовет меня! – кричал отец семейства.

Луиза продолжила пятиться, чувствуя подкатывающий к горлу ужас. На теле выступил холодный пот, по спине пробежали ледяные мурашки. Незнакомец подошел ближе и улыбнулся. Уголки рта поползли вверх. Сперва очаровательно, затем неестественно. Они доползли до мочек ушей, превратив рот в безумный клоунский оскал.

Время на миг замедлилось. Волчица вспомнила лицо Флер, блеск серебряного топора Жибера, глаза капитана стражи. Если она обратится, ее убьют, или она кого-нибудь убьет. И тогда все будет зря. Чудовище приближалось, чудовище спало внутри. И был только один выход. Только один путь. Глаза чудовища вспыхнули алым огнем.

«Бей или беги. Животный инстинкт.»

И Луиза побежала, давясь собственным криком. Луна придала скорости ногам, а ужас лишил рассудка. Незнакомец завизжал и рванулся за ней. Волчица обернулась и едва не рухнула, заметив блеск когтей и свет алых глаз с вертикальным зрачком.

Преследователь не отставал. Луиза слышала, как когти впиваются в стены, скребут по крышам, как разбиваются на пути ящики. Оно нагоняло с такой чудовищной скоростью, что позавидует самый быстроногий ликантроп. Визг, переходящий в безумный хохот, резал по ушам, сводил с ума. Луиза видела глаза брата, раны на теле его жены.

«Бежать! Бежать! Бежать! Не оборачиваться. Не смотреть назад! Не смотреть!»

Казалось, еще мгновение, и вампир спикирует на нее. Она почти чувствовала, как когти впиваются в спину, прокалывая легкие, ломая позвоночник. Как два ряда клыков вонзаются в шею, мгновенно распарывая сонную артерию и ломая шейные позвонки.

Она налетела на пахнущего мочой мужичка.

– Эй, куда бежишь, куколка?

Луиза с силой оттолкнула его и побежала дальше.

– Эй?! Э… а-а-а! Боже!

Волчица едва удержалась, чтобы не закрыть уши руками. Хруст разрываемой плоти и тихий шлепок о лужу грязи и нечистот. Она поняла: чудовище выпустило бедняге кишки.

– Куда ты бежишь?! – издевательски взвизгнул вампир.

Чудовище пролетело над волчицей и приземлилось в нескольких метрах впереди. Луиза остановилась, дрожа от ужаса. Оно клацнуло клыками, в лунном свете сверкнули когти, каждый размером с хороший кинжал. С них стекали струйки крови.

– Ну, вот и все, – хохотнул Бальт.

Луиза вскрикнула, когда чудовище прыгнуло на нее. Вампир буквально взлетел, выставив вперед когти. Время застыло. Волчица закрыла лицо руками, готовясь встретить чудовищную боль. Но ее не последовало.

Вместо агонии раздался грохот и треск ломаемого дерева. Чудовище завопило, перелетев через волчицу, и рухнуло. Девушка открыла глаза и увидела медленно покачивающиеся обломки оконной ставни.

– А-а-а! Проклятье! Проклятье! Будь ты проклята, сука!

Волчица обернулась. Бальт вертелся на земле, выгибаясь под неестественными углами. Клыкастая челюсть клацала, когти оставляли на земле борозды. В груди и шее торчали осколки дерева.

– Нет! Не-е-ет!

Бальт неожиданно замолк и распластался на земле. Тело сотрясла мощная судорога, глаза погасли, лицо и руки почернели. Через мгновение от чудовища осталась лишь одежда и черный, дымящийся пепел.

Луиза точно вросла в землю. Она не могла пошевелиться, даже когда выглянувший из разбитого окна мужик кинул в нее чем-то тяжелым. Ночной ветер развевал останки твари, в ночном городе поднимался гул. Слышался стук сапог стражи и встревоженный вопль:

– Оборотни! Дикие оборотни!

========== Жибер и Хэйтем. Цирк в аду ==========

Шабо бежал как никогда в жизни. Тяжеленный тотем тянул к земле, руки ныли, зубы сводило от жажды и страха. Позади поднимался гул испуганного города. Выли оборотни, слышались крики ужаса.

– Твою мать, твою мать, твою мать, – шептал, задыхаясь, вампир. Тотем высасывал из него силы, мешал трансформировать тело. Все время казалось: за ним кто-то гонится.

Кто-то невидимый и страшный. В прошлой жизни он мог принять это за паранойю, но теперь, когда стал нечистью, не слушать чутье уже не мог. – Твою мать, твою мать, твою мать!

Вой удалялся, и вампир забежал в темный переулок, едва не рухнув в лужу. Тотем с гулким стуком ударился о землю. Шабо вздрогнул и облокотился на стену. Мышцы рук ныли, будто он все еще живой и весь день ящики таскал на фабрике.

– Дьявольская штука, где Бальт, черт подери?!

Что-то царапнуло по крыше. Вампир замер и медленно поднял взгляд. Серебряную луну перекрывало что-то огромное. Оно сидело на крыше, вперив в него взгляд громадных желтых глаз.

– О нет, – прошептал он. Перед глазами промелькнули картины недавнего прошлого. Он, рабочий мастерской Гейба, возвращается домой к жене и детям. Вот на него что-то кидается в темноте. Он отчаянно машет инструментом, отбиваясь. Нечто убегает, оставив на плече жуткую рану. Вспомнились дни лихорадки, слезы родных и смерть. Он вспомнил склеп, в котором проснулся как вампир. Вспомнил вампира, чье лицо было надежно скрыто капюшоном, но он все равно увидел бакенбарды и косой уродливый шрам на подбородке.

«Я не хотел этого.»

«Ты исполнишь волю лорда.»

Нечто бросилось на него, почти беззвучно спрыгнув с крыши. Когти пронзили грудь, клыкастая пасть обхватила голову, раздробив череп.

Существо рвало тело Шабо, под громкий хруст костей. Рвало так увлеченно, что не заметило перепуганного обмочившегося пьяницу, заползшего в груду мусора, и мальчика, спрятавшегося в ящике. Пьяница зажмурился, стараясь не издавать ни звука. Хруст стих, сменяясь звуком осыпающегося песка. А затем что-то взвыло и закряхтело.

По лужам затопали чьи-то ноги. Прямо к нему.

– Эй, вы в порядке? – спросил холодный, но ласковый женский голос. Бродяга открыл глаза и обомлел. Перед ним стояла прекрасная голая женщина.

– Я… я… – очарованный телом, он не сразу заметил шерсть на ее правой руке, неестественно широкую ладонь и громадные когти. Женщина хмыкнула и одним резким ударом отрезала ему голову.

***

Хэйтем встретил Жибера в гостиной, на первом этаже филиала Ордена. Калеб подошел к охотнику на вампиров и пожал холодную руку, туго перемотанную бинтами по самый локоть. Бледно-серое лицо не выражало эмоций.

– Калеб Жибер, какая встреча.

– Я бы предпочел, чтобы она не состоялась, Хэйтем. Но все же, добро пожаловать в Шербург. На охоту.

– Не преувеличивай, – отмахнулся Фейн. – Никакая это не охота. Впрочем, иного подхода я от тебя и не ожидал. Фанатизм и энтузиазм, как и всегда.

Жибер с легкой неприязнью отвел взгляд от затянутых мутным бельмом глаз Фейна. Пугающая, противоестественная бледность лица, сухие, тонкие губы, и волосы цвета потускневшего пепла. Вокруг мутных глаз расползались маленькие черные венки. «Глаза охотника» никого не оставляли равнодушным, нагоняя, подчас, животный ужас на непосвященных. Они не были ослеплены. Он видел даже лучше многих. Особенно в темноте.

– Ты все еще не пьешь, Калеб?

– Нет.

– А я выпью. Вейдс, распорядись принести нам бутылку рома со стаканом и чай. У нас впереди долгая ночь, – сказал Хейтем нервно косящемуся на Жибера Вейдсу. Клерк был, мягко говоря, напуган обликом охотника на вампиров.

– Х-хорошо.

Писарь поспешил удалиться, окликая слугу. В гостиной остались двое убийц, посвятивших жизнь своему пугающему, смертельно опасному ремеслу. Калеб Жибер, в своем любимом плаще и цилиндре, и Хэйтем Фейн, в ничем не примечательном потертом камзоле, с закатанными по локоть рукавами.

– Что с ним? Ты что, ничего обо мне не рассказал? – хмуро спросил Хэйтем.

– Я сказал ему, что мы знакомы «понаслышке».

– Почему?

– Наши взаимоотношения – не его забота, – холодно ответил Жибер.

– Ах, дружище, ты все еще злишься из-за того монастыря? Ну, дуйся сколько хочешь, хоть до старости. Кстати, зря отказался от крови, – добавил Хэйтем, опускаясь в кресло. В свете свечей его лицо казалось маской мертвеца. – Стареешь, старина. Еще года два, и лицо твое будет походить на мошонку.

– Это лучше, чем походить на мертвеца, – холодно съязвил Жибер. – На яйца западают дамы, а на ходячий труп не каждая проститутка залезет. Некрофилия не очень в чести.

– Утешай себя этим сколько влезет, – хохотнул Фейн. – Все знают: внешность – не главное. Но да ладно. Мне радостно, что ты не утратил острословие. Раз уж мы будем работать вместе, было бы неплохо услышать твою версию произошедших событий. Твой, так сказать… субъективный взгляд.

– Сначала нужно кое-что прояснить. Зачем ты здесь?

– Что значит, зачем я здесь? Ты письмо получил?

– Ты не понял, – начал терять терпение Калеб. – Зачем ты здесь, Хэйтем. Какой прок от охотника на вампиров, да еще и сидящего на крови, в нашем деле.

– Пошевели мозгами, – хохотнул Хэйтем. – Ты и сам прекрасно знаешь, почему я, а не охотник на оборотней. Скажу прямо: ты в Ордене только по милости грандмастера. Он держит тебя из уважения к твоим заслугам и за то, что ты спас ему жизнь. Всех остальных охотников на оборотней твоего уровня уже разогнали. Парни и девицы Говарда – новые охотники на оборотней, только по лесам шляются и ловят диких, – Хэйтем откинулся на кресле и скрестил пальцы домиком. – Миру больше не нужны убийцы вроде тебя. Грандмастер справедливо опасается, что юношу из команды Говарда ты задавишь авторитетом, а девицу уложишь в постель. В любом случае, второй Жибер ему в этом деле не нужен.