Текст книги "Зов волка (СИ)"

Автор книги: Болотный маг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

========== Ночь волка ==========

Ночной Шербург пугающе прекрасен. Громадная луна нависает над остроконечными башнями, над треугольными крышами домов. Ее серебряные лучи заставляют лужи на дорогах блестеть, отбрасывая мрачные блики. Город спит тревожным сном без снов, и только худшие отбросы общества, озираясь, бродят между переплетенными улочками, хмуро поглядывая на стражников. А те, демонстративно поигрывая ружьями, ведут свой ночной патруль, готовые ко всему.

Почти во всех домах погасли лампы, но в небольшом доме все еще горели оранжевым огнем окна. Это дом семьи Хейметов. Брата и сестры. Они честные труженики, портные. Даже их сущность не проявлялась никакими знаками. Никто не мог заподозрить в них неладное. Никто, кроме человека на крыше. Мрачный силуэт в небольшом цилиндре и темном плаще облокотился на дымоход и взвел мушкет, не сводя глаз с окон. Рукоять отозвалась приятным весом в ладони, идеально вычищенный спусковой механизм щелкнул. Рука в черной перчатке нежно пригладила рукоять серебряного топора, едва заметно висящего на поясе.

Этот дом манил его с самого первого дня в Шербурге. Чувства требовали расследования, подозрения нужно либо подтвердить, либо опровергнуть. Вдруг ночную тишину разорвал пронзительный мужской крик. Калеб Жибер мрачно усмехнулся.

***

– О нет, Генри, нет! Что с тобой? – Луиза быстро приложила ко лбу брата компресс. Несчастный Генри лежал на кровати, обливаясь потом, кусая губы в кровь. Бледный как смерть, он не сводил взгляда с мерцающей лампы.

– Я не могу Луиз! Я не могу!

Сердце девушки сжалось, точно в стальных тисках. Голос брата, сдавленный, страдающий, полный боли, дрожал. Взмокшие волосы налипли на лоб, точно черные змеи.

– Держись, Генри! Генри, держись!

– Не могу больше! Луиз, это невыносимо! – Генри с отчаянием посмотрел в зеленые глаза сестры. Обычно алебастровая кожа девушки-вервольфа алела от пролитых слез, длинные волосы растрепались, губы дрожали. – Я слышу зов крови! Ты слышишь его?!

– Генри, ты же не одичалый! Ты можешь это подавить! Кровь не властна над тобой! – срывая голос кричала Луиза. – Пожалуйста, борись!

Луиза сжала дрожащую руку брата. В его глазах загорелся оранжевый огонек – след волчьего глаза. Неожиданно он перестал дрожать. Медленно, точно пьяный, он впился в нее взглядом и прошептал:

– Он. Меня. Зовет.

– Генри, ты делаешь мне больно, – испуганно прошептала Луиза, чувствуя, как пальцы брата все сильнее сжимают ее ладонь.

– Я. Должен. Ответить.

– Нет, Генри! Мы в городе! Тут охотник! Умоляю…

– А-а-а-а!

Лицо Генри треснуло. Из-под разорванной кожи вырвались клочья черной шерсти. С яростным воплем вервольф отшвырнул сестру и разорвал одеяло удлиняющимися когтистыми пальцами. Луиза отшатнулась, со слезами отчаяния наблюдая трансформацию брата. Человеческие зубы вывалились из десен, уступая место клыкам. Обычно зеленые глаза увеличились, приняв пугающий оранжевый цвет. Ночная рубашка с треском лопнула, выпуская мех и лоскуты кожи.

– Он зовет меня! – взвыл оборотень.

– Генри, нет! Это неправильно! Стой!

– Он зовет!

Черный оборотень мгновенно вышиб дверь, сорвав ее с петель и вывалился на улицу, все еще претерпевая превращение. Луиза бросилась в погоню, даже не надев платья. Белая ночная рубашка прилипла к телу. Волчица не чувствовала ночного холода, ее зрение обострилось, громадная луна придала скорости ногам и четкости зрению, но она все равно легко подавляла зов крови.

«Этого не может быть! Этого не может быть! Не может быть! Господи, Генри, почему?!»

Обратившийся брат остановился на улице, разрывая когтями дорожный камень. Девушка положила дрожащую ладонь ему на холку и заметила, как из оранжевых глаз текут слезы. А затем почувствовала его.

– О боже, – прошептала волчица, поднимая взгляд. На крыше стоял охотник. Озверевший поганый убийца с мушкетом в руке. На смуглом щетинистом лице сияет злобная ухмылка. – Генри, беги! – закричала Луиза, резким движением запуская в убийцу подвернувшийся под руку камень.

Раздался злобный вскрик и выстрел. Пуля с диким звоном вышибла стекло ее дома. Кровь волка придала броску нечеловеческую силу. Камень врезался в дымоход, оторвав кусок обшивки. Генри взревел, но, заметив серебристый блеск, тут же лишился волчьей ярости и побежал прочь.

– Идиотка! – зло крикнул убийца, выхватывая топор.

– Нет! Он не дикий! – заорала Луиза, отчаянно пытаясь остановить убийцу. – Он не дикий!

Но охотник исчез, молнией побежав по крышам. Не помня себя, Луиза побежала за братом, не обращая внимания на кровоточащие ступни. Ночная рубашка напиталась сырой грязью от луж, а слезы мешали разглядеть бесконечный лабиринт Шербургских улиц.

Запах Генри вел в бедные кварталы, к городским воротам. Луиза бежала, не обращая внимания на испуганные крики, ругань, шум и гам разбуженного города. Ей приходилось отталкивать вырастающих на пути зевак, выкрикивающих вслед проклятия.

Запах вел через узкие улочки, сворачивал на дорогу к воротам. Луиза выскочила из переулков и заметила брата, на четвереньках мчащегося к воротам. Испуганные стражники что есть мочи крутили механизм, отделяющий каменный город от дикого леса. Луиза остановилась, судорожно вдыхая холодный воздух. Страх сменился надеждой.

– Открывайте ворота! – вопил стражник. – Оно хочет в лес!

– Да! – крикнула Луиза, скрестив пальцы. – Беги, Генри. Беги. Беги.

Ворота открылись, и в самом проходе показался знакомый черный плащ и цилиндр. Луиза побелела, ужас покрыл ее тело гусиной кожей, ледяными иглами пронзил каждый дюйм тела.

– Нет, – прошептала она.

Выстрел прогремел оглушительно, будто молот судьбы обрушился на мир, уничтожая все, что было ей дорого. Генри пробежал еще с десяток метров и рухнул у самых ног охотника. Серебряный топор вспыхнул в лунном свете, и крик волчицы заглушил хруст шейных позвонков. Большое черное тело ее брата дернулось в предсмертной конвульсии и принялось сжиматься. Мех опадал, конечности утягивались.

– Еще одной грязной тварью меньше, – с садистским наслаждением ухмыльнулся охотник, вытирая лезвие топора.

– Фуух, – судорожно вздохнул стражник. – Оно нас чуть не растерзало! Что бы мы без вас делали, месье Жибер!

– Убийца! – закричала Луиза. Надменный, довольный взгляд охотника едва не лишил ее контроля. Ярость требовала немедленной расправы, боль и ужас от вида обезглавленного брата сводила с ума. Голый, окровавленный, в дорожной грязи и испражнениях… он не мог так погибнуть. Не ее Генри. Не так! – Будь ты проклят! Он не был диким!

– Схватить оборотня! – зло скомандовал охотник, указывая на Луизу серебряным лезвием.

– Слушаюсь.

– Будь ты проклят… – голос Луизы сорвался. Она рухнула на колени и зарыдала, не в силах поднять глаза.

Жибер презрительно усмехнулся, опуская взгляд на теряющую волчий лик голову. От вида клыков, оранжевых глаз и шерсти ладонь сильнее сжимала рукоять оружия. Носком ботинка он перевернул тело, с легким чувством гордости за себя разглядев алеющую рану у самого сердца зверя. Тело уже почти потеряло волчий облик.

– Одичалый волк в городе, – хмуро сказал он себе. – Грандмастеру это не понравится.

***

Джонатан Вейдс хмуро глядел в окно, и увиденное ему очень не нравилось. К ночной стрельбе он был приучен, но вопли «Оборотень! Дикий оборотень!» не то, с чем орденский писарь привык иметь дело. Он перевелся в Шербург как раз для того, чтобы не видеть всей этой вервольфо-охотничьей хрени.

«Да что же это делается-то, а? Уже и с ликантропами живем в мире, бок о бок. И законы установили, и почти всех охотников разогнали по домам, и все равно в ночи вопят паникеры» – тяжело вздохнув, подумал писарь, приглаживая густую рыжую шевелюру. «Наверное, это все Жибер устроил, разорви его вампир! Верно мейстер Уэлс говорил: гнать надо таких маньяков в шею! Наверное, поймал на улице какого-нибудь честного вервольфа и застрелил. Он может.»

Дверь с грохотом открылась, и в кабинет ворвался охотник в черном. Да так быстро и бесцеремонно, что Вейдс лишился дара речи. Цилиндр Жибера с гулким стуком лег на стол, спутав бумаги. В свете лампы лицо тридцатитрехлетнего охотника казалось не по возрасту старым и морщинистым. Обрамленные сединой каштановые волосы, стянутые в хвост, дополняли образ молодого старика. В мутно-зеленых глазах горел больной, возбужденный огонь. Правая рука что-то прятала за спиной.

– Господи боже, Жибер! – вспыхнул писарь. – Нельзя так вламываться!

– В штаны наложила, Мэри? – хохотнул охотник. – Папочка Калеб не хотел тебя напугать.

– Очень смешно! В городе черт знает что творится. Это твоих рук дело?

– Ну а чьих еще?

– Что ты наделал? – Вейдс нервно сглотнул.

– Это.

Охотник вытащил из-за спины мешок, и нечто гулко бахнулось перед писарем. Джонатан пригляделся и побелел.

– Это… это что, голова? – спросил он, дрожащими руками поправляя очки.

– Нет, твою мать, это тыква, Мэри! С днем всех святых тебя поздравить решил раньше времени! Конечно это голова, дебил!

– Н-но… н-но…

– И не просто голова, а голова вервольфа. Что еще двадцать минут назад клацала клыками размером с палец.

– Одичалый?! Боже праведный! Ты уверен?

– Да, – серьезно ответил Жибер, извлекая из нагрудного кармана курительную трубку, заранее забитую дешевым капитанским табаком. Облако едкого дыма ударило по легким, но Вейдс не отводил взгляда от окровавленного лица вервольфа.

– Я знал его, – сказал он. – Парень портной. Держал магазин вместе с сестрой. Они легальные вервольфы.

– Ну, девка может и да, хотя и сомнительно. Она в тюрьме, ждет допроса. По-хорошему, ей бы тоже голову отрезать, на всякий случай, – Жибер с наслаждением вдохнул крепчайший дым и выдохнул, устремляя взгляд за окно, на ночной город. – Все эти игры в законных оборотней – чушь собачья. Они животные, бешеные, тупые и злобные. А мы сюсюкаемся с ними как с людьми.

– Ты не прав!

– Заткнись, Мэри, – зло прошипел охотник. – Хренов писарь, ты не видел того, что видел я. И я лучше вампирше дам отсосать, чем поручкаюсь с вервольфом. Доставай свои бумажки и пиши письмо грандмастеру. Он должен знать, что здесь произошло. И передай, что мне нужны охотники и полномочия для следствия.

– Но…

Жибер выдохнул густое облако и широким шагом двинулся к выходу.

– Эй! А голова?!

– На стену повесь, – хохотнул охотник, оставляя Джонатана наедине с фактами.

***

Шербург определенно нравился охотнику. Глубоко вдыхая терпкий табак, чувствуя ласки ночной прохлады, он медленно шел по улицам, поглощенный мыслями. Мутные фигуры преступников мелькали в переулках, луна блестела на черепице крыш, а в кабинете орденского писчего лежала голова оборотня, что он убил. Первая жертва за два года насквозь лживого мира. Да, оборотней слишком много, да, не все они безумны, да, они помогли одолеть князя вампиров Люцеса Ди’Рахта и спасти императора, но разве это повод мириться с ними? Жибер знал ответ. Он видел его в глазах той странной девушки у ворот.

– Странная девка, – голос охотника казался чересчур громким.

Она была оборотнем, и он ненавидел ее за это. Чудовище в человеческой обертке, готовое в любой момент броситься на «союзников», впиться когтями в глаза, прогрызть дыру в груди, чтобы добраться до нежного сердца доверчивых идиотов, поверивших в «мир». Жибер не верил в мир. Он видел слишком многое, слишком многое познал на себе, чтобы не сомневаться.

«Вервольфы должны умереть. Никакой жалости.»

Комментарий к Ночь волка

Пока задел на миди, а там посмотрим.

========== Луиза. Убийца и Видения. ==========

Луиза не смогла уснуть. Холод, сырость камеры и картины жуткой расправы над братом не давали и шанса на отдых. Так что рассвет волчица встретила, сидя на жесткой тюремной койке, не сводя глаз с разрисованной стены. Взгляд сверлил пошлые надписи и недвусмысленные рисунки, но разум ее был далеко. Луиза тихо всхлипнула, убирая упавшую на глаза прядь. Ступни тупо пульсировали от множества порезов и ушибов, ночная сорочка чернела от засохшей грязи.

Вместе с рассветом пришли и звуки темницы. В соседних камерах заорали на непереводимом сленге бандиты, послышались тяжелые удары дубинок о решетки, громкий лязг засовов.

– А ну отошли, ублюдки недоношенные! Ноги переломаю! – зло заорал караульный Фаринц Фаральбу.

– Эй, за что меня в казематы бросили, демоны?! – возмутился кто-то хриплый. – Я ничего не сделал!

Через миг послышался тупой стук, и этот кто-то закричал.

– Теперь понял? Назад! Я с вами, уродами погаными, нянчиться не собираюсь!

Луиза закрыла глаза, мысленно обдумывая свое положение. Даже один факт ее ареста был вершиной несправедливости. Чем больше она думала о произошедшем, тем сильнее убеждалась: превращение Генри – дело рук того самого охотника. Он как-то заставил его обратиться, а сам сидел в засаде и ждал. Луиза сжала кулаки так, что ногти впились в ладони.

Он убил его. Хладнокровно, намеренно и подло, и бросил ее в тюрьму.

Волчица вздрогнула, услышав приближающийся топот кованных подошв. Кто-то приближался к камере. Девушка резко поднялась на ноги, тихо взвизгнув от боли в ступнях. Переутомление взяло свое, в глазах потемнело, но она сумела удержать равновесие. Луиза почуяла приближающийся запах волка, и через несколько мгновений к решетке подошел встревоженный мужчина.

– Луиза! – вскрикнул он, подбегая к решетке.

– Мистер Корри, – вскрикнула она, узнав морщинистое лицо, серый фрак, очки и зачесанные назад волосы.

Старый оборотень Велиен Корри был вторым лицом в волчьей общине, фактически исполняя обязанности посла. Именно его стараниями сохранялся мир между людьми и ликантропами Шербурга. Обычно спокойное, скудное на эмоции и мимику лицо казалось бледным и встревоженным.

– Стража! Немедленно откройте камеру! – зло крикнул он.

Стражник в зеленой униформе со стальным нагрудником нехотя повиновался и лениво отворил дверь камеры. Бесцеремонно толкнув служителя закона, Велиен бросился к девушке и заключил в крепкие объятия.

Запах сородича, тепло его тела и рвущая сердце боль заставили ее на миг обмякнуть в руках старшего волка. Корри легонько отстранил ее от себя и пристально поглядел в изумрудные глаза.

– Святые угодники, девочка моя. Как жаль, что я узнал о твоем пленении так поздно! – простонал он. С тобой хорошо обращались? Стражники не обижали?

Сил говорить не было. Луиза медленно покачала головой.

– Хорошо. То есть возмутительно! Кто посмел! На каком основании ее задержали?! – зло крикнул он стражнику.

– Все вопросы к капитану и охотнику, – безразлично протянул тот.

– О, я задам ему вопрос и не один! Он у меня в темнице сгниет, мерзавец!

– Мистер Корри… Генри, он… его убили.

– Я знаю, девочка моя. Я знаю. И черт возьми, ему это с рук не сойдет! – яростно крикнул вервольф.

– А мне-то зачем это говорить? – вяло спросил стражник. – Капитан с охотником ждет вас и задержанную в своем кабинете. Идите туда, а здесь нечего устраивать комедию.

– Прикусите язык, юноша!

– Пф, – стражник звякнул ключами и жестом указал в сторону коридора. – Идите. Вас ждут.

Одежда, что принес Корри, оказалась на размер больше и явно принадлежала одной из его дочерей. Луиза переодевалась нехотя, чувствуя легкий стыд. Было совестно пачкать дорогие платья. Все-таки грязь почти полностью облепила ее и, по понятным причинам, принять душ она не могла. Благо, Корри заставил стражника принести таз для умывания.

После необходимой гигиены Велиен, возмущенно качая головой, обработал ей ступни и повел туда, где их ждало чудовище в шкуре человека. Чем дольше они шли, тем менее отчетливо девушка распознавала вопли и улюлюканье преступников. Кабинет капитана стражи приближался, и сердце начинало биться все сильней и сильней. Она сжимала кулаки, губы дрожали, и она не заметила, как один из преступников просунул руку через решетку и едва не схватил ее за волосы. Не заметила и то, как разъяренный стражник ворвался в камеру, осыпая несчастного ублюдка ударами дубины. Не обратила внимания на крики, хруст и вылетевший из-за решетки зуб.

Корри остановился у самой двери и многозначительно посмотрел на дрожащую Луизу. Он положил руку ей на плечо, заглянул в глаза и прошептал:

– Все будет хорошо.

А затем дверь заскрипела. В нос ударил запах табака, пота и чего-то гадко приторного. Кабинет капитана не отличался минимализмом, хоть интерьер и нельзя было назвать к роскошным. Крепкий дубовый стол, оружие на стенах, знамена Шербурга по обе стороны от небольшого окна, за которым виднелся шпиль городского собора.

Луиза вышла из-за спины старшего волка и впилась взглядом в хмурого человека в плаще. На миг она растерялась. Казавшийся черным, плащ оказался бурым и потертым, злобное лицо маньяка вдруг сменил усталый лик профессионала. Их взгляды встретились, и Луиза вздрогнула. Внешнее спокойствие оказалось обманчивым. Лицо – маска, но глаза выдали его. Луиза увидела в них безразличное презрение. Он едва заметно ухмыльнулся. Она непроизвольно сжала кулаки, вспомнив смерть брата, и охотник вновь обрел лик дьявола в ее глазах. Хотелось броситься на него, разорвать на части, кинуть в его рожу что-нибудь тяжелое.

Будто почувствовав ее злобу, Корри положил ей руку на плечо и прошептал:

– Успокойся. Все будет хорошо, – затем он перевел взгляд на охотника и сказал: – А вот и убийца.

– Месье Корри, я уже объяснил охотнику правила этого заведения. Объясняю и вам. Здесь верховодит закон. Я – закон. Поэтому держите себя в руках, – начал капитан. – Я понятно выразился, оборотень?

– Более чем, – не отводя глаз от убийцы, ответил Велиан. – Более чем.

***

Солнце вошло в полную власть, и уже ничто не напоминало суетным гражданам о ночном кошмаре. Блестели лужи, разбиваемые колесами экипажей, отбрасывала тусклые блики черепица крыш. На голубом небе ни облачка, и на улицах уже начали показываться мужчины и женщины в легкой одежде. Лето стремительно приближалось, и никакие ужасы ночи не могли омрачить входящий в завершающую фазу расцвет природы.

Луиза ворвалась в лавку и, хлопнув дверью так, что поднялась пыль, рухнула на небольшое креслице для посетителей. Она едва могла дышать от злобы, пальцы впились в мягкие налокотники, она глубоко и судорожно вздохнула, прокручивая в голове разговор с людьми. Точнее с одним человеком. Того ублюдка в темно-буром пальто и цилиндре она отказывалась называть этим гордым словом. Чудовище – это определение подходило как нельзя кстати. Надменное, кровожадное, смакующее смерть и наслаждающееся убийством. И хотя сердце и здравый смысл требовали немедленно повесить ублюдка, закон обязывал «говорить». И они говорили с ним, разрывая стальными калеными когтями кровоточащие раны ее сердца.

Разговор вышел не из простых. Луиза честно пыталась сдерживать рвущуюся наружу злобу, но хамское поведение охотника выводило из себя даже такого опытного и спокойного вервольфа как Корри. Поняв, что не выдержит, что бросится на него с кулаками, лишь бы сбить мрачную, издевательскую ухмылочку, она отступила на шаг, позволив старому волку схлестнуться с убийцей ее брата. Охотник говорил спокойно, с долей пренебрежения, и с каждым мгновением в сердце девушки рос уродливый куст отчаяния.

Только спустя три часа, когда ярость немного поутихла, Луиза смогла в полной мере осознать беспомощность своего положения. Ее брат Генри действительно обернулся в городе, что строжайше запрещено. Она не смогла убедить капитана в том, что брат бежал в лес, а не на караульных. Что хотел скрыться, а не растерзать. И хотя убийца в плаще всем видом показывал, что это он все подстроил, «закон» не мог ничего ему предъявить. Этот выродок Жибер действовал «по закону». Эти слова, точно пощечина, что оборотни Шербурга обязаны были стерпеть.

«По закону, – от этой мысли волчица вскочила с кресла. – По закону! Какой прок от закона, если он позволяет убивать невинных только за то, что… за то, что…»

В глазах потемнело, и Луиза рухнула в кресло, закрыв лицо руками. Слез больше не было, только щемящая обида, горечь потери и боль. Сверлящая, будто черная змея обвилась вокруг сердца и безжалостно жалит. Снова и снова, и нет спасения от ее клыков.

– Так, возьми себя в руки, Луиз, – резко сказал она. – Слезами горю не поможешь.

Она закрыла глаза, медленно и глубоко вдохнула, будто вновь учась подавлять «зов крови». Женщины-ликантропы более близки к природе и тесно связаны с «Великим Волком» – духом ликантропии. Таинственная, древняя сущность, что шепчет в забытьи и гонит на охоту. Девушка-волчица собрала всю боль, всю злобу и обиду и мысленно отдала ее «Волку», надеясь, что он сжалится и поможет. И он сжалился.

Луиза вдруг ощутила голод. Руки зачесались, позвоночник онемел, зубы застучали.

– Отец, – прошептала она, чувствуя резкий, пахучий запах альфа-самца. Настолько мощный и пьянящий, что по телу пробежала дрожь благоговения и желания. – Отец, покажи мне правду. Как охотник заставил Генри обратиться?

– Успокойся и смотри, – прогремел властный голос. Он никогда не говорил иных слов. Даже самые мудрые волчицы никогда не слышали от «Великого Волка» иного.

Первобытная жестокость испугала ее, но девушка не прекратила молитвы, и голод начал уступать место видениям.

Вдох-выдох. Вдох-выдох. Прохладный воздух портняжной лавки щекотал легкие, пыль отдавалась легким привкусом на языке. Боль ослабла, уступая место букету тысячи запахов. Лен, шелк, войлок, запах леди Бартоломео, отпечатавшийся на подножке, запах Джейкоба Хейма на деревянной шее манекена. Бесцветные нити сплетались в паутину, мягко ложась на волчицу, щекоча ноздри, отдаваясь медью на языке.

Вдох-выдох.

«Успокойся и смотри.»

Лавка исчезла, и Луиза оказалась дома, под громадной луной. В своем теле. Точно марионетка, она следовала за свершившимися событиями, подмечая детали. Дрожащий огонь фонаря, мерцающие тени на улице, черный мех обратившегося брата. Луиза выбежала на улицу и замерла, готовясь смотреть вверх. Наконец, ее истинное я подняло взгляд.

– О нет, – голос прошлого едва слышен в звенящем эхе.

Луиза вгляделась в охотника. Он направляет мушкет на ее брата, но не стреляет. Что-то останавливает его. Зеленые глаза на миг вспыхивают удивлением.

– Минуту, – прошептала она. – Он не колебался.

Вдруг, за спиной охотника появляется тень. Человек в плаще – тоже охотник, но пахнущий тухлой, свернувшейся кровью. Его лицо размыто, но видны зубы. Два ряда острых клыков, блестящих в лунном свете.

«Успокойся и смотри.»

Жибер оборачивается и роняет мушкет.

– Ты? Что ты здесь делаешь?

– Любуюсь ночью.

Луиза вскрикнула:

– Вампир! Он вампир! Калеб, берегись!

Но крики не помогли. С чудовищной скоростью вампир перекусил шею охотника, заливая крышу фонтанами крови.

Улица преобразилась. Луиза вскрикнула, заметив на темной, каменной дороге огромных волков из ее общины. Они рычали, скалились друг на друга. Из окон выскочили люди с вилами, ножами и факелами, и начался ад. Свистели пули, рычали оборотни, разрывая людей и собратьев. Луиза подняла испуганный взгляд на крышу и встретилась взглядом с вампиром. Багровые змеиные зрачки, нос летучей мыши заставляли сердце сжаться от ужаса.

«Успокойся и смотри.»

Вампир всадил пять громадных когтей в тело охотника, и Луиза завопила от боли. Захлебываясь собственной кровью, девушка опустилась на колени и осмотрела живот. Сквозь белую ночнушку проступали пять кровавых отметин.

– Что? – едва прошептала она, оглушенная воплями бойни всех против всех и тихим, хриплым хохотом вампира.

Видение мгновенно исчезло. Луиза обнаружила себя лежащей на полу, в довольно неприличной позе, голой по пояс. Общение с Великим Волком не зря называют «интимным делом». Волчица покраснела, прикрывая грудь. Благо, она додумалась не открывать окна. На миг она представила, как городские мальчишки прижимают к стеклу пятаки, разглядывая беснующуюся на полу девушку.

– Брр, мерзость.

Луиза тяжело вздохнула и опустилась в кресло. Ладонь коснулась живота – это отозвалось легкой болью. Девушка опустила взгляд и удивленно уставилась на пять отметин вокруг пупка.

– Что это? Синяки? – сердце Луизы забилось сильнее. В ноздри ударил запах тухлой крови, гнили и оружейного пороха.

– Успокойся и смотри.

Луиза обернулась и два ряда клыков впились ей в лицо, протыкая кожу, разрывая мышцы, пробивая кость. Зубы альфа-волчицы общины. Луиза взвизгнула, чувствуя через агонию, как хрустят и ломаются шейные позвонки.

– Боже! – волчица вскрикнула, падая с кресла.

Девушка вскочила, полубезумно озираясь по сторонам. Тот же магазин, те же столы и манекены. Та же пыль переливается в лучах солнца. Волчицу бил озноб. Пропитанное потом платье висело мешком и тянуло ее к земле. Луиза лихорадочно расстегнула пуговицы и оголила животик. Но отметин не было. Луиза облегченно вздохнула и пригладила мокрые волосы.

Что Волк хотел ей показать? Волчица не знала. Видение казалось набором сюрреалистических картин, порожденных воспаленным разумом безумца. Безликий вампир, Жибер, чьи раны – ее раны, резня между вервольфами и ужас в криках горожан. И альфа-волчица, впившаяся ей в лицо.

– Бред какой-то.

Комментарий к Луиза. Убийца и Видения.

Посмотрим, как зайдет такой стиль подачи: глава за Луизу – глава за Калеба. Если нет, буду совмещать как в первой.

========== Жибер. Ни одной улики ==========

Сегодня Жибер позволил себе ровно сто одиннадцать минут сна, подгадав время пробуждения как раз к моменту прибытия маленького пернатого друга, принесшего в желтоватых коготках заветный документ. Теперь охотник мог взяться за диких вервольфов Шербурга как следует, и от этой мысли его распирала радость, пополам с тревогой. С трудом отходя от короткого сна, Калеб снова и снова перечитал краткое ответное письмо:

Случай тревожащий, нельзя допустить конфронтации между людьми и ликантропами. Дикарей приказываю выявить, но уничтожать ТОЛЬКО после уведомления общины. И еще, Жибер, будь сдержаннее. Я знаю, после того случая в Монастыре, тебе пожар в заднице покоя не дает, и ты во всех волках видишь людоедов, но сейчас не те времена и ликантропы защищены законом. Не вздумай опозорить Орден. Не вздумай навлечь на нас гнев Императора Огюста. Повешу, к чертовой матери!

Ладно, теперь о хорошем. Все необходимые бумаги вышлю вместе с подмогой. Пришлю одного охотника в помощь. Хэйтем Фейн не даст тебе устроить погром. Сделайте все быстро и аккуратно. И, что еще важнее – тихо. Если община предложит тайно казнить диких оборотней – приказываю ответить согласием. Никаких публичных казней, никаких охот. Это приказ.

Грандмастер Ордена Охотников

Сеймус Авраам Саливан.

Калеб еще раз перечитал письмо и громко выругался. Он стиснул зубы, злобно смял лист и швырнул в стену. Импровизированный мячик отскочил от потертого дерева к его ногам и тут же был раздавлен сапогом. Общий ликантропофильский тон усугубляло имя «помощника». Хэйтем. Хэйтем, мать его! Жибер с силой пнул стол, опрокинув кружку с водой. Грандмастер прислал в помощь совсем не того охотника, на которого рассчитывал Калеб. Он думал, размышлял, но не мог найти ни одной причины, по которой Саливан решил прислать в помощь охотника на вампиров.

Наскоро пообедав, он, все еще злой, но целеустремленный, поспешил выбраться из гостиницы, где снимал комнату, и закурить, медленно и с наслаждением вдыхая табачный дым. Шербург гудел как пчелиный улей, а бурный поток посетителей гостиницы снабжал охотника огромной кучей всевозможных слухов, сплетен и небылиц. Жибер прильнул к трубке, разглядывая группу детей, задорно гоняющих скрученную в мяч тряпку.

Калеб чувствовал себя вареной курицей, его потряхивало от злости, но работа требовала бдительности и энергии. Докурив и избавившись от пепла, охотник на вервольфов бодро зашагал вдоль мостовой, в сторону рынка. Он приятно удивился тому, что его обычно экстравагантный наряд почти не привлекает внимания. Помимо охотника, многие мужчины в Шербурге носили плащи и цилиндры, и большинство предпочитали не обращать внимания на замаскированный под жилетку нагрудник из мягкой, но прочной кожи.

Удивили и нравы жителей. Несмотря на, в общем-то, громкое убийство, они не выражали страха, не озирались с подозрительным прищуром, заглядывая в глаза каждого встречного, как часто бывало с жителями крупных городов. Нет, им не было плевать, он слышал это в их голосах, чувствовал в интонациях, видел в едва различимых мимических знаках. Им не было плевать, просто они умели давить страх и жажду сплетен. Возможно, всему виной близость густого леса, с давних времен определяющая род их деятельности, закаляющая характер и нравы. А может, и память о прошедшей резне с вампирами, укрепившая традиции уважения к силам природы, выражавшихся в том числе и через ликантропию.

Жибер на миг остановился. А ведь прошло всего два года с того дня, как грандмастер Сейм Саливан и шестеро избранных охотников обезглавили Люцеса, положив конец распространению вампиризма. Всего два года… Да, это очень небольшой срок. Еще не выросло поколение, не знающее тихого шепота в ночи, когтей, скрипящих по стеклу. Не видевшее алых глаз во тьме, не слышавшего криков умирающих, чьи обескровленные обезображенные тела крюками снимали с крыш бледные, полубезумные от ужаса стражники.

Люди хорошо помнили, как ликантропы встали рядом с ними в борьбе против настоящих чудовищ. Мир был им благодарен. Поэтому после победы над вампирами охотников вроде Калеба разогнали по домам, запретив заниматься охотой на вервольфов. Некоторые не подчинялись, продолжая выслеживать и убивать ликантропов, встречая вместо благодарности пулю или виселицу. Калеб не разделил их судьбу. Возможно, только лишь по чистой случайности.

Спустя три часа Жибер остановился передохнуть у статуи рыцаря на коне. Он мельком глянул на мраморную табличку:

«Жан Сезан V. Покоритель Кейнкарта»

– Хех.

Дым щекотал легкие, рождая столь же призрачные, дымные мысли. Он все еще охотник, он все еще охотится. На волков. А ведь он начинал как охотник на вампиров, и очень хороший. Он вспомнил улицы портовой Сеуны, сиротский приют и дядю Маршала, стоящего перед ровным рядом детишек, с сосредоточенным видом всматриваясь в их чумазые лица.

«Почему так быстро кончились девочки, Кэролайн? Глава клана хочет девочек.»

Голос дядюшки Маршала, все такой же тихий и шепелявый, пробуждал глубинный страх. Он улыбался, и уголки рта растягивались до самых ушей, оголяя два ряда острых зубов. Калеб помнил, как дядюшка Марш впивался ими в тех, кого выбрал. Несмотря на страшные раны, не проливалось ни капли крови.

И, казалось бы – почему он не вернется к их отлову? Почему не может просто отложить серебряный топор? Но вопрос был столь же глуп, сколь банален ответ: Калеб не мог забыть тот монастырь, те лица и тот запах. Не мог. И это гнало его по улочкам Шербурга, заставляло спускаться в стоки, опрашивать каждого торговца и лавочника. Он должен найти других диких оборотней. Нет… он обязан это сделать.