Текст книги "Твердые реки, мраморный ветер"
Автор книги: Бодхи
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 43 страниц)
Серена задумалась.
– Да, я согласна. На самом деле я и не приравнивала их, а с помощью этого слова хотела указать на страстность этого влечения к свободе. Согласна, что аналогия неуместна. Я не смогу пересказать всего… у меня началась другая жизнь. В школе, дома, на улице, на занятиях с частной преподавательницей музыки, в магазине – везде я стала охотиться на страхи и уничтожать их. На это стали обращать внимание, и постепенно я оказалась в изоляции. Родители моих друзей и подруг прямо или завуалировано запретили своим детям общаться со мной, да и нельзя сказать, чтобы они особенно стремились, их тоже пугало мое превращение. Я стала считаться чуть ли не больной, убогой, умственно неполноценной, и мои родители охотно подливали масло в огонь, так как это объясняло всё и давало им, как ни странно, некоторое утешение. Одно дело – иметь убогую дочку, с умственным расстройством, и другое дело – человека, сознательно восставшего против порядка вещей. Раньше аристократы испытывали ЧСВ, обнаруживая у себя мигрень – это была болезнь, свидетельствующая о том, что они ведут предельно неестественный образ жизни, который недоступен простолюдинам. Мои родители испытывали нечто подобное в отношении моей "болезни". Отец отвез меня к психиатру, и в моей энцефалограмме тот обнаружил какие-то эпилептоидные контуры, что окончательно успокоило всех. Успокоилась и я. И чуть было не ошиблась.
Серена снова замолчала, и лишь покусывание губ выдавало ее состояние.
– Я чуть было не ошиблась. Я решила, что мне теперь можно продолжать мои опыты, так как я защищена диагнозом. Уничтожая очередной страх, я разделась и голой прошла по улице. Я испытывала восторг ученого, который достигает все новых и новых пределов своего познания, в данном случае – познания пределов свободы от страхов. Я испытывала восторг человека, с которого снимают наручники за наручниками. В тот же вечер я гуляла по парку, и мне навстречу попалась компания подвыпивших подростков. Только спустя минуту я поняла – я прошла мимо них и даже не обратила внимания! Я обошла их, как обошла бы лужу. Мои мысли не прервались ни на миг. Такое было просто немыслимо для меня-прежней! Я бы опустила глаза, я бы испытала кучу страхов насилия, озабоченности мнением, я бы испытала стыд от их гоготания, фактически я бы умерла на время. А когда я пришла домой, меня встретила ласковая мать и умиротворенно рокочущий басом отец. А еще через полчаса в мою комнату вошли люди, одели на меня смирительную рубашку и увезли. А потом началось то, чего быть не могло, что ломало вообще все мои представления о людях, о возможном и невозможном. В психиатрической клинике меня обследовал врач и, насколько я поняла по его мимике, не нашел никаких отклонений. Затем он говорил с моими родителями, затем снова осмотрел меня, но взгляд его стал другим – жестоким, серым. И до меня как-то само собой дошло – мои родители дали ему взятку, чтобы несмотря ни на что он назначил мне лечение. Я поняла это как-то легко и без сомнений, словно разорвалась какая-то пелена и я увидела сцену подкупа. На следующий день наступило Рождество, и праздники длились четыре дня, когда врачи отсутствовали и никаких обследований не проводилось. Предоставленный судьбой шанс я использовала.
– Я против слова "судьба", – снова встряла Айрин. – Можно найти и другие эпитеты, которые не вводят в обращение эзотерическую или религиозную муть.
– Согласна, – кивнула Серена. – Я использовала свой шанс. Со мной в палате лежала женщина, которая ночью проявила ко мне интерес особого рода. Я пообещала ей, что буду послушна и удовлетворю все ее желания, если она передаст записку от меня через родственников, которые должны были навестить ее на Рождество. Я сумела достаточно ее возбудить и мало чего реально дать, так что она поклялась, что выполнит свою часть договора. И в самом деле, уже на следующий день мою записку получил один человек, который в моей жизни появился совершенно случайно. Пару месяцев назад я, преодолевая свои социальные страхи, подошла к нему, играющему в парке в шахматы с каким-то пенсионером, и познакомилась. Что именно меня привлекло в нем настолько, что я смогла сделать это, я в тот момент не осознавала. Вопреки моим уже устоявшимся представлениям о взрослых, как о полных мудаках, мужчина оказался совсем неагрессивным и далеко не тупым. О себе он рассказывал мало, да по сути ничего не рассказывал, а вот меня расспрашивал, и после этого мы встречались с ним несколько раз в том же парке, и в конце концов я взяла у него телефон. Мне с ним было интересно. И он оказался единственным, к кому я могла теперь обратиться за помощью. Получив того, как моя соседка заверила меня в том, что записка передана по адресу, я почувствовала себя сделавшей все, что можно было сделать, и если бы мне грозило поражение, я встретила бы его спокойно.
– Ты выполнила свое обещание? – Спросила молчавшая до сих пор Карен.
– Да, я отдалась ей. И не пожалела… Я не была, как мне кажется, слишком уж явной ханжой, и все же мне казалось извращением все то, что она со мной тогда делала. Что не помешало мне кончить три раза… Я кончала и раньше, когда дрочила, но для меня стало новостью, что можно кончить, даже не притрагиваясь к письке. Она обращалась со мной просто как с сексуальной игрушкой, совсем не ласкаясь, а просто трахая себя мною.
– Трахала тебя или тобою? Это как? – Заинтересовалась Айрин.
– Да, она просто использовала мое тело для самоудовлетворения, и мои романтические мечты о принцах рассыпались – оказывается, это страшно возбуждает – быть игрушкой, если тот, кто тобою играется, очень страстен. Она посадила меня, одетую, прислонив к стене, с вытянутыми ногами. С одной ножки она сняла носочек, с другой – нет. После этого она села на коленках, боком ко мне, упираясь писькой в мою голую ступню, и стала насаживаться на пальчики. К моему огромному удивлению, постепенно все мои пальчики оказались у нее в письке. Она насадилась очень глубоко и стала ерзать, мотая головой и попискивая от возбуждения. Я что-то спросила у нее, но она просто не обращала внимания. Потом она удивила меня еще больше, когда встала и пересела на другую ногу – которая была в носочке, и села писькой прямо так и снова стала ерзать и стонать. И вот тут я кончила первый раз. Потом она села на край кровати, раздвинув ноги и посадив меня на колени между ног, и приказала засунуть ей в письку кулак и трахать ее. Вопреки ожиданиям, ее писька оказалась очень узкой, но эластичной. Сначала я просунула руку, а потом сжала кулак и стала ебать ее – именно ебать, так как она требовала делать все с силой. Я увлекалась плаванием и была довольно крепкой девочкой, но ее писька с такой силой схватила мою руку, что мне пришлось работать во всю. Одну ногу она подняла и с силой пихала ее мне в губы – я подчинилась, открыв рот. Ее тело выгнулось, она схватила подушку, прижала ее к лицу и стала орать в нее, а из письки стали брызгать фонтанчики и там все так хлюпало, как будто внутри лужа. И когда она, заревев как бык, кончила, я тоже кончила второй раз – еще сильнее, чем в первый. А в третий раз я кончила, когда она стала запихивать мою мокрую руку себе в попку – я просто отдала ей свою руку, и она довольно ловко пропихнула ее внутрь – я еще даже не начала ебать ее, а просто, выпучив глаза, смотрела на эту поразительную картину – вся кисть и запястье моей руки были у женщины в попе, и вдруг снова начались спазмы наслаждения где-то в попе у меня и я снова кончила. Ей это было, казалось, все равно, и она заставила меня оттрахать ее в попу, пока еще раз не кончила.
А через три дня, когда начались рабочие дни, ко мне в палату снова зашел главврач. Он был озлоблен, он кричал на меня, не стесняясь других больных, но мне было все равно. Через два часа ко мне пришел адвокат, и уже на следующий день я предстала перед судом. Вранье врача, который ссылался на якобы мое неадекватное поведение, меня не удивило – ему заплатили и он отрабатывал свое. Меня удивила моя мать, которая заявляла, что я бросалась на нее и душила, показывала синяки на своей шее, которые она каким-то образом сумела поставить. Она умоляла суд спасти ее дочь, причем под спасением она понимала необходимость подвергнуть меня серьезному лечению препаратами, которые должны были вытравить из меня всю мою личность. На моей стороне был адвокат, который крайне грамотно провел процесс, указав в частности на то, что побои, нанесенные якобы мною матери, не были сняты в требуемом законом порядке, а также упомянув еще с десяток разных мелочей, которые я сейчас не помню. На моей стороне оказалась и судья, которая, казалось, не испытывала сомнений с самого начала. Меня освободили в зале суда, и я боялась выйти из зала, так как мои родственники ждали меня у дверей и я боялась, что в припадке своего безумия они могут спровоцировать меня, или схватить и увезти домой и привязать там наручниками к батарее и воспитывать "домашними" методами. Адвокат, однако, поманил меня с улыбкой, и я поняла, что ситуация в надежных руках. У дверей суда меня встретило два человека размером с шкаф, и продемонстрировав моим родственникам договор, который я, оказывается, заключила с их охранным агентством (в тот момент я вспомнила, что подписала какие-то бумаги при посещении меня адвокатом), увезли меня в закрытый детский приют, куда не было доступа никому. Спустя неделю главврач пришел в полицию с повинной (мне несложно было догадаться – кто вынудил его сделать это), и родители, оказавшись под угрозой длительного тюремного заключения, пошли на соглашение, в результате которого они освобождались от судебного преследования, а я навсегда освобождалась из-под их власти. Спустя еще месяц было надлежащим образом оформлено мое удочерение, и я оказалась свободна.
– Этот мужчина… был кто-то из морд?! – Догадалась Айрин.
– Конечно:) Так что полученная мною свобода была несравненно большей, чем все то, что я могла тогда себе представить.
Перед тем, как заснуть, Джейн перепроживала снова и снова услышанное. Открытая, кажущаяся такой беззащитной и импульсивной, Серена оказалась совсем другим человеком. Смогла бы она сама так же бороться за свою жизнь? Смогла бы она принять этот смертельный вызов и не сдаться, а сделать все возможное? Она представила себя в этой ситуации, когда, в смирительной рубашке, она полностью беззащитна, и только случайное стечение обстоятельств удерживает врачей от немедленного применения к ней убийственных мер. Она испытала страх, и тут же стала делать циклическое восприятие, чтобы не поддаваться этому малодушию. Она испытывала страх и выпрыгивала из него в упорство и решимость, раз за разом, снова и снова, прогоняя воображаемый поршень вверх и вниз по "трубе", и вдруг возникло сияние – словно она видела внутренним зрением неяркий золотистый свет, исходящий от этой воображаемой трубы вдоль позвоночника, и это уже не было воображением, она и в самом деле каким-то образом воспринимала этот золотистый свет. Она прекратила ЦВ и просто пребывала в этом свечении, позволяла ему пронизывать все тело и наполнять его вибрирующим наслаждением, и теперь она знала наверняка – завтра Флоринда переведет ее во второй класс.
Глава 12
Самолет вмещал только шестерых, но при желании туда можно было набиться и вдесятером, так как «шесть пассажиров», согласно расчетам конструкторов, это шесть обычных, нормальных человек, весом под сто килограмм, а обитатели базы не страдали излишками жира. Джейн не знала, что у них есть собственный самолет, так как он гнездился на местном аэродроме. Экипаж состоял из непальских летчиков, обслуживающих регулярные внутренние рейсы, которых по мере необходимости привлекали к работе. Самолет был маленький, пупсовый, с радиусом беспосадочного перелета достаточным, чтобы перелететь из Непала в Индонезию, например. Но сейчас цель была поближе: они летели в Джомсом. «Они» – это трое ежей, включая Росомаху, а также Фосса, Джейн, Серена, Берта, и Арчи с Магнусом из параллельной группы. Джейн разрывалась от любопытства – и двух новых ежей хотелось исследовать, и Арчи с Магнусом оказались доступны, как никогда раньше, хотя, с другой стороны, Джейн понимала, что эта самая их «малодоступность» иллюзорна. Сейчас, когда они вынужденно оказались в тесном пространстве, особенно заметными стали те невидимые границы, которые их, оказывается, разделяли. То, что ежи живут своей жизнью, мало пересекающейся с жизнью первоклашек, в общем казалось естественным и понятным, хотя и явно таковым не было при ближайшем рассмотрении, но Джейн, оказывается, раньше не отдавала себе отчета в том, насколько велико расстояние между двумя параллельными группами первоклашек. Во всяком случае она не задумывалась ни секунды, если ей хотелось что-то спросить или сказать «своим» – Серене и Берте, в то время как мысль обратиться к Арчи или Магнусу с каким-то вопросом была немедленно подавлена под совершенно идиотским предлогом, и хотя эта неискренность была ею тут же изобличена, тем не менее вопрос она так и не задала, как не задала его и после того, как отдала себе отчет в том, что все-таки подавила желание спрашивать. Они оба казались для Джейн более умными, что-ли, или более развитыми, и это вызывало в ней чсу, на борьбе с которым она сейчас и сосредоточилась, отказавшись от мысли «пробивать» чсу прямыми действиями, чтобы не затушевать это состояние, которое ей не нравилось и которое она хотела устранить насовсем.
Из Джомсома они в то же утро отправились в Муктинатх, где поселились в компактном комфортабельном домике в получасе ходьбы от поселка. Насколько поняла Джейн, этот домик не был отелем в полном смысле этого слова – он или использовался "своими", или сдавался целиком какому-нибудь VIP-клиенту на определенный срок.
В шесть-семь утра они выходили из домика и шли на перевал Торонг-Ла – каждый шел своим темпом и каждый, видимо, занимался при этом своим делом. Утром было очень холодно, затем примерно половину пути наверх было жарко под солнцем, а наверху снова было холодно и ветрено. В первый день, несмотря на свой опыт трекинга в районе Эвереста, Джейн так и не дошла до перевала – на высоте 5100 горная болезнь свалила ее, силы неожиданно кончились, и идти она смогла только вниз. Ежи, как оказалось, также в первый раз в своей жизни стали участниками таких забегов. Восьмилетняя Росомаха, самая старшая в этой компании, раньше не хотела так интенсивно тренироваться, и ее вполне устраивали те возможности, которые были на базе, в то время как Рысь и Лисса – девочку и мальчика-пятилетку, трудно было удержать от интенсивных физических нагрузок.
Поймав себя на этой мысли, Джейн улыбнулась – фраза "трудно удержать" была явным архаизмом в мордосообществе, так как здесь никто ни от чего детей не удерживал ни в каком возрасте. Впервые столкнувшись так явно с этим принципом, Джейн обнаружила в себе множество иррациональных страхов, которые ей, конечно, иррациональными совсем не казались. Все они так или иначе оперировали понятием "слишком рано", и все они не имели ни малейшего обоснования – почему, собственно, что-то для ребенка слишком рано, если ему это нравится и хочется. Она понимала, что сама скорее всего и не осмелилась бы проводить в жизнь принцип "пора, когда хочется и нравится" так широко, как было принято в мордосообществе, но тут она попала в уже сложившееся общество, в котором этот принцип исповедовался и применялся на протяжении многих лет, и хотя более или менее близко Джейн знала только Росомаху и Кунгу, тем не менее даже поверхностное соприкосновение с остальными ежами убеждало лучше любых рассуждений – дети практически в любом возрасте сами прекрасно знают, чего и сколько и в какой форме они хотят, если вокруг них не создавать истерии разного пошиба, от морализаторско-концептуальных до катастрофически-апокалиптических.
Джейн раньше несколько раз видела Рысь, когда приходила на занятия дзюдо – Рысь увлекалась кунг-фу, и занималась им, кажется, чуть ли не с тех пор, как встала на ноги, а то и до этого. Сейчас ее движения еще не были мощными, но красота и отточенность движений уже была такой, что хотелось смотреть, не отводя глаз. Лисса Джейн не видела ни разу, и снова этому удивилась – несмотря на довольно длительное время проживания на базе, постоянно появлялись, а иногда вслед за этим надолго исчезали новые лица – скорее всего, существовала некая миграция людей из поселения в поселение, что и не удивительно.
В первый же вечер, после "забега" на перевал (хотя в случае Джейн это походило скорее на заползание, чем на забег), на ужине появился Томас, и вместе с Фоссой они сообщили, что группы теперь перетасованы: присутствующие здесь пять человек образуют теперь группу второго класса, причем Арчи будет заниматься отчасти по своей программе третьего класса. Вопреки опасениям и к радости Джейн, у нее по этому поводу вовсе не возникло чувства превосходства к оставшимся в первом классе Траппу, Карен и Айрин, не возникло ни гордости, ни довольства – только острое предвкушение к новым практикам и желание, чтобы к ним скорее присоединились остальные. И эти самые новые практики не замедлили появиться.
Как объяснил Томас, второклашек от первоклашек отличает прежде всего профессиональный подход к озаренным восприятиям, а не любительский. Под профессиональным подходом он имел в виду несколько вещей. Во-первых, накопление фрагментов необходимо сделать более массированным. Десять или двадцать – слишком мало. Двадцать пять – тридцать является оптимумом. Услышав это, Джейн стала лихорадочно соображать – как это так извернуться, чтобы накапливать тридцать фрагментов за день, если учесть, что каждый фрагмент занимает от пятнадцати минут!
– Это очень просто, – угадал ее (и, видимо, не только ее) мысли Томас. – Многие практики можно совмещать совершенно без труда, и мало того, что "без труда", но это еще и увеличивает их эффективность. Поскольку каждый из вас имеет достаточный опыт изолированных практик, будет не так сложно их совместить.
– Например, уверенность-200 и поминутная фиксация, – предложила Серена.
– Например это, – согласился Томас. – А еще мы будет тут проводить по многу часов в движении. Подъем на перевал – сравнительно более сложная задача, чем пробежка к Гокьо, так что полчаса активного подъема будем засчитывать за один фрагмент физической активности, так что во время подъема в гору одновременно будут накапливаться три, а то и четыре фрагмента. Второй признак профессионального подхода к ОзВ состоит в том, что мы сейчас составим полную классификацию известных вам ОзВ, по которой будем впоследствии делать озверядку и другие практики.
– Озверядка – фрагмент из второй серии? – Уточнила Джейн.
– Да. Сложно было бы представить, к примеру, человека, занимающегося атомной физикой и не имеющего представления о том – какие элементарные частицы известны на данный момент? С ОзВ то же самое.
К работе приступили немедленно. Ежи присутствовали при разговоре, но ничего не говорили, и Джейн даже не была уверена, что они слушали – что тут происходит. Росомаха читала что-то по иммунологии, а Лисс и Рысь сначала играли друг с другом в шахматы, а потом перешли на математические игры – Джейн краем уха прислушивалась и поняла, что они тренировались в переводе чисел в уме из шестнадцатиричной системы счисления, к примеру, в семиричную, и наоборот, а потом Джейн перестала следить за тем – чем они заняты.
В итоге по прошествии получаса был сформирован такой список: упорство, серьезность, решимость, предвкушение, устремленность, восхищение, радость, свежесть, торжество, существование, восторг, чувство красоты, симпатия, преданность, открытость, зов, благодарность, изумление, нежность, игривость, проникновение, предвосхищение, вечная весна, отрешенность, нерушимость. Эти ОзВ были хорошо знакомы каждому на своем опыте, но были и некоторые особенности. Когда у Серены возникли сложности с различением "проникновения", Фосса предложила тем, кто хорошо различает это ОзВ, дать резонирующие описания. Джейн предложила свой образ: как будто в жаркий день она ложится обнаженная в прохладный ручей, и вода окутывает ее, унося усталость, протекая насквозь, при этом и она к ручью испытывает нежность, как к живому существу, так и он к ней, их тела сливаются. Затем Фосса предложила к каждому ОзВ выписать одно-два самых ярких озаренных фактора, что по ее словам было необходимо для озверядки и не только. Последующие два часа были посвящены попытке рассортировать имеющиеся ОзВ, создать некую предварительную упорядоченную схему. Задача оказалась интересной, так как для выявления определенного порядка в ОзВ было необходимо многократно их переживать, сравнивая друг с другом. Фосса и Томас держались несколько отстраненно, позволяя ребятам ошибаться и исправляться, и было ясно, что они не будут исправлять даже значимые ошибки, поэтому можно было рассчитывать только на свою чуткость, так что не раз вспыхивали дискуссии о том – в какую категорию отнести то или иное ОзВ. Иногда отдельные ОзВ меняли свою "прописку", а иногда целые сектора переезжали с места на место. В конце концов пришли к выводу, что ОзВ целесообразно разделить на две большие категории – объектно-ориентированные и безобъектные. Оказалось, что для некоторых ОзВ соответствующая пара находилась легко, например предвкушение – это всегда "предвкушение чего-то", а термин "предвосхищение" больше подходил именно для безобъектного ОзВ, например можно испытывать предвосхищение того, какая будет жизнь, когда перевалит за двести лет и станет ясно, что ты вышел из механического круга обязательной скорой смерти и дряхлости, но какая именно она будет – эта жизнь, каково это – быть двухсотлетней молодой крепкой активной девушкой – совершенно неясно, конкретный объект предвкушения может полностью отсутствовать во время переживания предвосхищения.
Кроме того, ОзВ разнесли по секторам, но это было само собой разумеющимся, так как об этом каждый читал в книге Бодха. Выделили сектора "Устремленности", "Существования", "Блаженства" и "Единства", при этом оказалось, что весь сектор "Существования", в который входят отрешенность, серьезность, нерушимость, существование и свежесть, является безобъектным, а весь сектор "Единства", в который входят чувство красоты, восхищение, симпатия, преданность, открытость и проникновение, оказался объектно-ориентированным. Сектор "Блаженства", в который вошли радость, торжество, восторг и блаженство, оказался смешанным: например радость есть и объектная и безобъектная, то же относится к торжеству и восторгу, а вот блаженство удалось выявить только безобъектное. Естественно возник вопрос – существует ли, например, безобъектная устремленность, то есть все ли "пустоты" в таблице окажутся заполненными соответствующими ОзВ?
Окончательный вид таблица ОзВ приобрела, когда в нее ввели позиции, которые определяются разными дополнительными качествами ОзВ: магнетичностью, пронзительностью, всеохватностью и глубиной. Когда ОзВ испытывается в своем магнетичном качестве, то возникает такое состояние, будто оно исключительно устойчиво, ничто не может его сбить, и при этом это ОзВ испытывается настолько отличным от не-магнетичной формы, что ему целесообразно дать свое обозначение. Так, например, решили, что словом "торжество" будем обозначать радость в магнетичном качестве. Аналогично решили, что "свежесть" – пронзительная форма "существования", а "восторг" – пронзительная форма радости, в то время как "блаженство" – всеохватная форма той же радости.
Пока таблица близилась к завершению, каждый стал утыкаться вниманием в пустующие ее места и представлять себе – что бы это могло такое быть, к примеру, как пронзительная форма решимости? Попытавшись испытать решимость в пронзительной форме, эту затею оставили – никакого соответствующего ОзВ пока не обнаружилось, а вот попытка нащупать пронзительную форму устремленности сразу привела к успеху – каждый сразу смог воспроизвести такое ОзВ, а вот как теперь его назвать? После некоторых попыток остановились на слове "пищуха" – с одной стороны это слово обозначала пупсовую мышь, с другой стороны это резонировало со словосочетанием "пищать от чего-то", то есть испытывать пронзительную форму чего-то.
Некоторые ОзВ, которые раньше полагали отдельными, оказались аккордами двух или даже нескольких базовых ОзВ, например "нежность" – эротическое влечение плюс симпатия, а "изумление" – восторг плюс открытость, "игривость" – радость плюс симпатия, и так далее.
Еще одним результатом данной работы оказалась ясность в том, что каждый, оказывается, может по несколько часов подряд испытывать разные ОзВ, играясь с ними, перебирая их, исследуя.
Озверядка оказалась простой и интересной игрой, которую Фосса рекомендовала проводить как минимум каждое утро сразу после пробуждения, а лучше еще и ночью, проснувшись минут на пятнадцать: слева в столбик пишется весь список доступных ОзВ, справа – коротко и схематично – озаренные факторы к этим ОзВ, после чего в течение пятнадцати минут проходишь по всему списку ОзВ и порождаешь их одно за другим, тратя на порождение каждого от пяти до десяти секунд, не больше. После озверядки чувствуешь себя как после ионного душа!
– Теперь – учимся порождать слона! – Громко объявил Томас, выслушав при этом некоторые замечания, которые в весьма скептической форме оценивали способность половых органов присутствующих осуществить задуманное. – "Слон", – пояснил он, – это короткое обозначение термина "сфера личной ответственности". Ты представляешь себе некую сферу диаметром два-три метра, в которой происходит все то, что касается тебя лично, и ничто постороннее не имеет никакого значения для того, что происходит внутри. Допустим, сюда сейчас придет некий посторонний человек, и будет полагать, что раз он присутствует в такой компании интересных людей, то и его жизнь автоматически становится полнее и интересней. Но это не так – его жизнь останется серой и мертвой, что и станет заметно сразу же, как только схлынут первичные позитивные эмоции. Обратное тоже верно – если люди вокруг тебя, хоть все человечество, будет гнить в НЭ и тупости, тебя это никак не затрагивает, так как твоя жизнь и твои восприятия зависят именно от тебя, и в сферу твоей личной ответственности чуждые влияния попросту не проникают. Прямо представляйте себе зримо эту сферу, – предложил Томас, – от которой отскакивают все внешние влияния, внутри которой твоя жизнь зависит только от тебя. Эта практика относится к порождению уверенности, так что ее можно совмещать практически с чем угодно, в том числе и с порождением других уверенностей.
– Значит, имеем еще несколько пар фрагментов, которые можно выполнять параллельно! – Довольно заметила Серена.
– Еще одна практика второго уровня, – продолжал Томас, – порождение образа того, что все пространство вокруг пронизано золотистым свечением, как будто золотистые искры падают с неба и пронизывают все вокруг, в том числе и твое тело, делая его бессмертным. Практика считается успешной, если у тебя и в самом деле возникает иллюзия того, что стало солнечно, будто солнечного света стало больше. Переводя внимание последовательно с одного на другое, и поддерживая приемлемый уровень уверенности, можно одновременно порождать "золотистое свечение", уверенность-200, слона…
– … а еще идти в гору, делать пмф и декламацию!:) – Рассмеялась Берта.
– Да, можно. – Томас был вполне серьезен. – Можно, можно! – Произнес он, словно хотел убедить кого-то сомневающегося в этом, но если сомнения и были, то они не могли противостоять тому ажиотажу, который охватил всех ребят, так что завтрашнего дня ожидали с нетерпением.
– Арчи, а что в третьем классе будет, что-то еще интересное? – Шутя спросила Серена, словно заранее ожидая, что ответа не будет, но ко всеобщему удивлению Арчи совершенно не собиралась ничего скрывать.
– Будет. Будут практики, направленные на достижение ОС-ов – осознанных сновидений, а еще будут сплавы и штурмы, а еще более серьезные тренировки уверенности и так далее, если хочешь – могу рассказать подробнее.
Такого ответа никто не ожидал, и ребята в некоторой растерянности стали озираться на Томаса и Фоссу, но и они, вопреки ожиданиям, не стали вмешиваться. Воцарилось неопределенное молчание – никто так и не сказал "да, расскажи", и Арчи молчала. Наконец вмешалась Фосса.
– Может быть у вас сложилось впечатление о том, что то, чем занимаются в старших классах является секретным, но это не так.
– Но я ведь просила тебя дать мне что-нибудь из второго класса, а ты отказывалась, – удивленно произнесла Джейн.
– Отказывалась, – согласилась Фосса, – так как не хотела, так как считаю, что целесообразно придерживаться определенной последовательности, но это не означает секретности – это лишь выражение моих желаний обучать так, а не иначе. И это не мешает Арчи рассказывать вам о том – чем она занимается в третьем классе, но комментировать и поправлять ее рассказы я опять таки не буду – не хочу, так как хочу рассказывать об этом в свое время, когда мне будет интересно это сделать, когда я буду считать, что вы достаточно подготовлены, чтобы мои советы не пропали впустую.
– Я не хочу, чтобы Арчи рассказывала, – вмешался Магнус. – Мне конечно любопытно, но разве мне нечем заняться? Я бы даже не хотел сейчас отвлекаться на посторонние впечатления, а хочу сосредоточиться на тех навыках, которые мы можем получить, выполняя новые практики, тренируясь совмещать разные фрагменты. Ну…, – задумался он, – допустим, я еще не пройдя первого класса узнал бы о том, что во втором классе делают сразу несколько практик одновременно, и что бы это мне дало? Что, кроме пузыристых впечатлений, если у меня к тому времени еще не было бы навыков делания фрагментов по отдельности? Так что нет, – подытожил он, – у меня спешки нет, я не хочу, чтобы Арчи тратила свое время на неэффективные занятия, пусть она лучше расскажет мне обо всем этом позже, когда я буду готов все это воспринять, пусть у нее сложится такой слюноотделительный рефлекс, согласно которому возиться со мной – интересно.
– Согласна, – покачала головой Серена. – Я согласна.
Когда наступило утро последнего дня их пребывания в Муктинатхе, Джейн показалось, что прошла не неделя, а месяц, и выходя рано утром в последний раз на забег, ей верилось с трудом, что уже через семь часов они улетят назад, в тепло, в прежнюю жизнь, которая уже никогда не будет прежней. Накапливать по тридцать фрагментов в день – как новых практик, так и прежних, оказалось намного легче, чем это представлялось вначале. Особенно интересным оказалось совмещение "слона" с рядом дополнительных практик второго уровня. В один из дней она набрала пятьдесят фрагментов – еще неделю назад такая цифра показалась бы ей абсурдной, нереальной, и при этом как минимум половина дня была занята интенсивным изучением наук – сейчас Джейн сосредоточилась на топологии и генетике. Подъем на перевал теперь стал даваться ей сравнительно легко, и вчера она впервые "разменяла" три часа – поднялась от чайных домиков до перевала за два пятьдесят пять. Результат Фоссы – два часа одиннадцать минут, по прежнему казался нереально быстрым.
