Текст книги "Ленинградец 2.0 (СИ)"

Автор книги: Bobruin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 18 страниц)

– Ну что, тогда пойдём? А то наши с тобой дамы, скорее всего, уже заскучали.

– Пойдём, папа!

Дома они увидели, как жена старшего и подруга младшего пьют чай, и Лили что-то в лицах рассказывает Бригитте, а та внимательно слушает.

– Лили, мы уже дома! – объявил Сириус.

– Как вы тут, Бри? – спросил Гриша.

– Всё в порядке, Гриш, – засияла девушка.

– Ох, Серёж, я совсем заболталась, – спохватилась Лили. – Гриш, Бригитта, Вам что-нибудь в дорогу надо?

– Не, мам, спасибо, мы сами как-нибудь, – ответил Гриша. – Неужели я город не знаю?

– Уж кто-кто, а ты знаешь точно, – улыбнулась Лили. – Ну, хорошо, только веди себя прилично!

– Постараюсь, мам! – сказал Гриша, подхватив под руки свою подругу, следом её рюкзак, и счастливая парочка исчезла на лестнице.

– Какое-то странное чувство у меня, Серёжа, – сказала Лили мужу, глядя в окно, как их сын, усадив подругу на свой мотороллер, выезжает со двора на улицу. – Словно что-то опустело.

– Наш сын вырос, Лили, – задумчиво ответил ей Сириус. – Дети вырастают, и улетают из гнезда. Нашему Грише уже шестнадцать, пора…

– П…просто мне даже как-то непривычно, – всхлипнула Лили. – Давно ли мы держали его на руках? А теперь – вот, привёл девушку, и теперь улетит…

– Такова жизнь, Лили… – произнёс Сириус. – Сначала мы улетели из гнёзд наших родителей, теперь пришла пора детям улетать из нашего… Но не переживай, он ведь навсегда останется нашим сыном, ведь так? И будут приходить в гости, уже вдвоём. Давай не препятствовать их счастью… – он обнял жену, и они снова стояли у окна, думая о чём-то своём…

Гриша был на седьмом небе от счастья. Его подруга наконец-то была рядом с ним, и сидела сейчас у него за спиной, крепко прижимаясь тем самым местом, от которого у него всегда захватывало дух. День выдался на редкость погожий – в августовском Ленинграде такие дни действительно редкость – а поэтому никто и ничто не мешало Грише показать своей подруге если не все, то большую часть знаковых мест города. А уже под вечер, когда солнце медленно покатилось на закат, то они направились по Приморскому шоссе в сторону дачного посёлка Комарово.

– Вот, приехали, Бри, – Гриша остановил мотороллер у знакомого ему забора. – Здесь дедушкина дача.

– Мы будем ночевать здесь?

– Ну да, что в городе-то сидеть? Здесь тихо, море, природа, как у тебя.

– Ага, похоже, лес точно такой. И мне с тобой не страшно.

– Ничего не бойся, я с тобой. Сейчас открою, да и пойдём… – Гриша нащупал в сумке ключи от дачи.

– Эй! Кого там принесло? – послышался дедушкин голос.

– Дедушка! Это мы!

– А, Гершке! Таки приехал? – из дома вышел дедушка. – Ого! Таки невесту привёл? Уже познакомишь?

– Дедушка, это Бригитта, моя девушка, мы с ней в «Артеке» отдыхали. Бри, это мой дедушка Моисей, – представил Гриша.

– Очень приятно, – слегка покраснела Бригитта.

– Ну, наконец-то! – искренне обрадовался дедушка Мойше. – Уже проходите, закатывай, Гершке, свой мопед во двор, будем ужинать, как раз чай поспевает.

Закатив мотороллер во двор и накрыв чехлом на случай дождя, Гриша подхватил оба рюкзака, и вошёл в дом вслед за прильнувшей к нему Бригиттой.

– Хорошо ты сделал, Гершке, щто приехал, мене таки в город надо съездить, а дом оставить не на кого, – сказал дедушка, пока ужинали. – Вы надолго?

– На пару дней точно.

– Вот и хорошо. А то я завтра в город поеду. Друзья к себе зовут, а мене, понимаешь, всё никак с дачи не вырваться.

– У нас же каникулы, так что времени полно.

– Ну и правильно, щто приехали. Здесь у нас природа, всё же легче, чем в городе. Таки насидитесь ещё в четырёх стенах за зиму.

– У нас в Швеции тоже дом возле моря, – сказала Бригитта. – И почти такой же лес.

– А я щто говорю? Ты, Гершке, таки тоже на ус мотай, хоть их у тебя ещё и нету. Повзрослеешь – сам поймёшь. Ну да ладно. Вам где стелить, сверху или тут?

– Сами постелим, деда, не переживай.

– Ну хорошо, завтра я с самого утра в город поеду, так щто будете тут сами. Еда в холодильнике, ты у меня, Гершке, толковый, разберёшься, что к чему. Если не хватит, сгоняйте в посёлок в магазин, слава Богу, хлеб нынче бесплатный.

– Хорошо, дедушка.

– Только вот щто, пойдём, Гершке, кой-чего таки тебе скажу.

– Значитца, так, – шепнул Грише на ухо Моисей Израилевич, когда они вышли на улицу. – Мене Серёга звонил, папа твой, и уже таки рассказал, щто ты уже решил в дом невесту привести. Так щто я был за всё в курсе ещё до того, как вы ко мне выбрались. Не переживай, внучек, я сам молодым был, мешать вам не буду. Поеду в город, у наших и заночую. А вы тут на хозяйстве посидите. Ты нашу дачу знаешь, ты тут дома, так щто я за вас спокоен. Одно попрошу: не делай того, за щто потом пожалел бы. Ежели у тебя с этой синеглазой таки всё серьёзно, то я только рад.

– Постараюсь.

– Ну тогда я за тебя спокоен, – дедушка похлопал Гришу по плечу.

На улице к тому времени совсем уже стемнело.

– Ну щто ж, уже поздно, внучата, спать пора. Телевизор у нас после одиннадцати не показывает.

– А мы его и не смотрим, – синхронно улыбнулись Гриша и Бригитта сразу, глянули друг на дружку и расхохотались.

– Ну так и хорошо, где вы спать будете, внучата, тут или наверху?

– Давай, деда, наверху, – предложил Гриша.

– Пусть так, тогда я вам мешать с утра не буду, встану тихо да на стацию пойду.

На том и порешили. Моисей Израилевич улёгся на первом этаже, а Гриша и Бригитта долго целовались на балконе веранды, пока не уснули и сами, обнимая друг дружку.

Счастью влюблённой пары не было предела. Ему – оттого, что та, которую он знал с детства и в которую неожиданно для себя самого оказался влюблён по уши, наконец-то была рядом с ним. Ей – оттого, что тот, кто нравился ей с самого первого лета их знакомства, теперь был рядом, всерьёз и, похоже, окончательно. А он и не возражал бы.

Гриша, выросший в большой и дружной семье, с молоком матери впитал идеи о ценности семьи превыше всего – и теперь был твёрдо намерен сделать Бригитте предложение, как только встретится с её родителями. Она же была уверена, что отец не откажет, всё же судовой механик торгового флота и технарь-изобретатель явно найдут общий язык. Мнение же матери, с какого-то перепугу заделавшейся в последние годы религиозной фанатичкой, было ей не очень важно – в конце концов, именно от этого весьма навязчивого мнения она, Бригитта, и сбежала в Ленинград к любимому. А отец, узнав о выборе дочери, только помог – и билет купил, и на поезд усадил, пока мать не видела…

…Той ночью, первой их ночью вместе, им снились хорошие сны. А поутру Гриша был вознаграждён зрелищем, которое он запомнил надолго. Та, что стала для него самой красивой девушкой на свете, прижималась к нему во сне, крепко обняв обеими руками. Вчера ночью они не заходили дальше поцелуев и объятий, словно не решаясь переходить незримую черту – но настроен Григорий был по отношению к своей девушке весьма серьёзно. Да и как иначе? Родители вместе вот уже двадцать пять лет. Дедушка с бабушкой прожили вместе сорок три, пока не угасла вдруг бабушка. Вот и он искренне надеялся, что и у них с Бригиттой всё сложится так же всерьёз и надолго.

– Доброе утро, любимая! – прошептал он ей на ушко, видя, что она проснулась.

– Уммм… Доброе утро, милый! – так же шёпотом ответила она, приподнявшись и потянувшись, словно большая и довольная кошка. – Нравится, что видишь? – лукаво улыбнулась она, видя неподдельный интерес в глазах Гриши.

– Очень! Ты у меня самая лучшая! – сказал он сущую правду. – Как выспалась?

– Спасибо, с тобой лучше всех! – они снова жарко поцеловались.

– Гриш, а что твой дедушка говорил о бесплатном хлебе в магазине? – спросила Бригитта, пока завтракали.

– А это у нас недавно ввели. Хлеб, молоко, ещё кое-какие продукты теперь выдаются бесплатно по определённым нормам.

– Бесплатно? А у нас такое будут делать?

– Читал я, что и у вас будут. С нас начали, потом везде такое будет. От денег больше проблем, чем преимуществ.

– Ты прав, мне мой папа много рассказывал, на что он насмотрелся, когда плавал за океан. Там только на Кубе так же, как у нас.

– Как у нас деньги отменят, за нами многие потянутся. Жить без богачей, своим умом и трудом – хороший соблазн.

– Кстати, я решила, что через год приеду сюда поступать.

– Сюда? В архитектурный?

– Ага. Чтобы рядом с тобой быть. Уже насовсем.

– Бри, ты мне тогда лучший подарок в жизни сделаешь.

– Я знаю, – застенчиво улыбнулась девушка. – За год соскучусь, сил нет!

– А ты приезжай на каникулы. И будем вместе, как сегодня, чтобы не разлучаться.

– Конечно, приеду! И только попробуй отказаться! – шутливо нахмурилась Бригитта.

– Ты что, неужели я похож на того, кто будет отказываться? – улыбнулся в ответ Гриша.

– Конечно, нет, милый, – ответила девушка. – А вот скажи, только серьёзно, как ты нас видишь в будущем?

– Вижу, любимая, конечно же, вижу! – ответил парень. – Здесь же, нас вдвоём и наших с тобой детей. Поверь, Бри, у меня намерения насчёт тебя самые серьёзные.

– Я тебя уже давно знаю, поэтому поверю, – согласилась она, прижавшись к любимому. – И я готова ответить согласием, как только ты решишься.

– Это будет скоро, – успокоил он её.

Начинался новый день, и двое влюблённых продолжали наслаждаться своим счастьем…

Гавайские острова, 14 августа 1996 года

В Жемчужной бухте вот уже который день подряд было неспокойно.

Штаты лихорадило, связи со штабом ВМФ не было вот уже который день – с тех самых пор, когда в Калифорнию вошли южане. Потом пришли противоречивые телеграммы из Сиэтла и Сан-Диего одновременно, и «северная» призвала сохранить верность центральному правительству, а «южная» – переходить на сторону Конфедерации. Так это было или нет, но основные силы флота давно уже оставили базу, направившись на восток. Здесь, на Гавайях, оставалась самая мелочь, так, фиговый листочек.

Пользуясь случаем, коренное население начало выступать насчёт того, что быть американским штатом им не очень-то и охота, и пора бы определяться, куда дальше – или в самостоятельность, или под руку Большого Белого Брата к западу оттуда.

Нынешний сезон выдался на редкость провальным и для туристов – в связи с бушующими на материке беспорядками, сюда почти никто не приехал. Те же, кто всё-таки набрался смелости – видимо, редкие смельчаки всё же были уверены, что их дома не захватит наступающий фронт южан или же не разграбят негритянские банды – те наблюдали из окон отелей многотысячные демонстрации коренного населения и лозунги, призывающие янки убираться вон.

Точно так же незамеченным для белых туристов прошёл и плебисцит 4 августа, на котором, как выяснилось впоследствии, жители Гавайских островов высказались большинством голосов за отделение от США. Вашингтон, конечно же, заявил о несогласии с решением граждан ещё одного взбунтовавшегося штата, но Клинтона уже давно никто не слушал. Конфедерация же, наоборот, приветствовала решение о самоопределении гавайских братьев.

Но жители островов встречали теперь каждый новый день с тревогой. Откуда появятся корабли – американские с востока, с войсками, смертью и подавлением их надежд? Или коммунистические с запада, с едой, стройматериалами и признанием свободы?

Но вот на горизонте заметили дым. Много дымов.

– Корабли! Корабли с запада!

Всё же с запада. Неужели идёт помощь? Или же это эскадра из Гуама и Йокогамы, посланная на подавление?

По мере того, как неопознанные корабли приближались, тревоги и надежды жителей островов сплетались в невообразимый клубок. Что-то перевесит?

– Это пушечный линкор! Это пушечный линкор! У него башни с пушками! Это коммунисты!

Облегчение, охватившее гавайцев, было не передать словами. Линейные корабли оставались на вооружении только в социалистических государствах, только им теперь было под силу содержать таких монстров.

Громадные корабли совершенно по-хозяйски вошли в порт, теперь стали видны и флаги на них – белые полотнища с синей полосой понизу, с красными звездой, серпом и молотом на белом фоне. О том, что означает этот флаг, на Гавайях знали хорошо.

Так что сошедших на берег советских матросов, офицеров и адмиралов ждал весьма радушный приём. И сам великий вождь Гавайев вышел навстречу командующему Тихоокеанским флотом Советского Союза и передал просьбу о принятии свободного гавайского государства в состав СССР.

…Те, кто два дня спустя продолжал нежиться в отелях, практически ничего не зная о произошедшем, были вынуждены проглотить весьма горькую пилюлю, когда увидели, как вместо знакомого полотнища с пятью десятками звёзд и тринадцатью полосами на освободившихся флагштоках поднимают новые флаги – красные с золотыми серпом и молотом, означавшие добровольный переход Гавайских островов в состав вечного конкурента «свободного капиталистического мира»…

Свежая пресса

Газета «Известия» (СССР), 24 июня 1996 года. Первая полоса

«ХЛЕБ И МОЛОКО ОТНЫНЕ БЕСПЛАТНЫ ДЛЯ НАРОДА!

Согласно новому Указу Президиума Верховного Совета СССР, принятому вчера единогласно, и в соответствие с принятым на установочном пленуме нынешнего созыва Верховного Совета курс на постепенную отмену в Советском Союзе денежного обращения, объявляем, что с 1 июля 1996 года для населения отменяется оплата за ряд продуктов питания в размере определённых норм:

Чёрный ржаной хлеб – 1 буханка на человека в сутки

Белый пшеничный хлеб – 1 булка на человека в сутки

Молоко коровье – 2 литра на человека в сутки

Кефир – 1 литр на человека в сутки

Творог нежирный – 1 пачка 200 г на человека в сутки

Сметана – 1 банка 200 г на человека в сутки

Масло животное – 2 пачки 200 г на человека в сутки

Колбаса «Докторская» – общий вес 500 г на человека в сутки

Колбаса «Любительская»

Вода минеральная – 2 литра на человека в сутки

Крупа гречневая – 500 г на человека в сутки

Рис – 500 г на человека в сутки

Мука пшеничная – 500 г на человека в сутки

Сахар-песок – 500 г на человека в сутки

Сахар кусковой пиленый – 1 пачка 500 г на человека в сутки

Яйцо куриное – 1 десяток на человека в сутки

Консервы рыбные:

«Шпроты в масле» – 2 банки на человека в сутки

«Бычки в томате» или – 1 банка на человека в сутки

«Горбуша»

В ближайшей перспективе перечень продуктов, доступных населению бесплатно, будет расширен, а нормы увеличены в соответствии с реальным потребительским спросом».

Газета «Берлинер Тагеблатт» (ГДР), 17 июля 1996 года. Раздел «Народное хозяйство»

«ОТМЕНА ДЕНЕГ СОКРАТИТ РАССЛОЕНИЕ ОБЩЕСТВА И УСИЛИТ ЕГО КОНСОЛИДАЦИЮ

Министр-президент Народного Правительства Германии Герхард Шрёдер заявил сегодня, что взятый в Советском Союзе курс на отказ от денежного обращения заслуживает того, чтобы мы могли последовать их примеру. Отказ от денег выбьет почву из-под ног подпольных богачей, которые всё ещё ждут возвращения старых порядков, но не могут пока предъявлять имеющиеся у них капиталы из опасений пристального внимания Штази на предмет законности получения таких денег».

Газета «Правда» (СССР), 10 августа 1996 года. Первая полоса

«В СОСТАВЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА СТАЛО НА ДВЕ РЕСПУБЛИКИ БОЛЬШЕ

Дружная семья братских народов, именуемая Союзом Советских Социалистических Республик, пополнилась двумя новыми членами. Президиум Верховного Совета СССР одобрил просьбу Народной Республики Болгария и Социалистической Республики Валахия о приёме упомянутых республик в состав Советского Союза, выраженной на основе волеизъявления народов Болгарии и Валахии, высказанного на всеобщих референдумах в этих странах.

Решение болгарского и валашского народов быть в составе Советской страны только подтверждает правильность нашего миролюбивого курса. Нет никаких сомнений, что, став частью Советского Союза, болгарский и валашский народы внесут свой достойный вклад в дело социалистического строительства…»

Журнал «Наука и жизнь» (СССР), август 1996 года. Раздел «Необъяснимые происшествия»

«ЧТО СТОИТ ЗА ГИБЕЛЬЮ КОСМИЧЕСКИХ ЗОНДОВ?

Министерство космических исследований СССР и Главкосмос до сих пор не пришли к единому выводу насчёт необъяснимых взрывов, уничтоживших уже три необитаемых космических зонда, отправленных в сторону спутников Юпитера и Сатурна. Напомним, были потеряны корабли «Титан-1», «Ганимед» и «Сатурн-1», направленные соответственно в 1994, 1995 и текущем годах в сторону вышеуказанных планет с целью исследования прилегающего к ним пространства. Однако по выходу за орбиту Земли и Луны все три корабля были потеряны по неизвестным причинам.

По данным со спутников, с которых велось наблюдение за полётами потерянных кораблей, во всех трёх случаях картина гибели отмечалась одинаковая. Сначала корабль переставал отвечать на запросы с Земли, потом следовал внутренний взрыв.

Проверка, проведённая на космодромах «Байконур» и «Плесецк», показала, что никаких взрывчатых веществ, могущих повлиять на жизнеспособность потерянных кораблей, не устанавливалось. Корабль «Сатурн-1», запущенный весной текущего года, проходил сборку под контролем представителей государственной безопасности, что полностью исключило установку на него непредусмотренного полётным заданием оборудования. Но и это не избавило от потери корабля.

По мнению специалистов НИИЧАВО АН СССР, за уничтожением спутников может стоять некая сила внеземного происхождения, не имеющая никакого отношения к человечеству, но не желающая, чтобы человечество продолжало своё стремление к звёздам…»

Комментарий к Глава одиннадцатая. Начало чего-то нового Вот готова и одиннадцатая глава. Писать её было достаточно трудно из-за присутствия в ней романтической сцены Гриши Чернова и его девушки. Но что получилось, то получилось...

====== Глава двенадцатая. Горячая осень ======

…Праздник общей беды – это просто, когда

Наступает действительно большая беда,

И всё, что в тебе, топят в общей беде,

И это всех нас достойно вполне.

Гемоглобин и лейкоциты искромётных кровей

Безупречно будут смешаны с твоей и моей,

Всё растворится в чреве общей беды,

Гуляй, ведь не ясно, где я, а где ты.

Сегодня – единственный в жизни день,

Когда мы все скопом несём свою лень.

Это – первая степень свободы пока,

Но нужно брать быка за рога…

Наутилус Помпилиус «Праздник общей беды»

СССР, Москва, 22 сентября 1996 года

– Ну-с, посмотрим, что там наша аппаратура насмотрела… – товарищи Суворин и Бессмертный склонились над картой Британских островов, которые недавно облетел новый, только что принятый на вооружение высотный разведчик М-90Р. Помимо стандартной поисковой аппаратуры, на нём стояла и специальная от НИИЧАВО, регистрирующая магические возмущения.

– Ага, вот где они спрятались, – довольно отметил Суворин. – Юго-западная Шотландия, Низкие земли, на границе с Англией. Хорошо спрятались, их даже «девяносто пятые», что над Ирландией летали, не видели. Ближайший город – Дамфрис, от моря недалеко. Да, там в окрестностях вёрст за тридцать от места фон спокойный, а вот тут зашкаливает.

– Вижу. И так, традиционно, мы туда даже влезть не сможем. Флот придётся вести, считай, в самый центр английского влияния. Даже ирландцы нам тут едва ли чем помогут, потому что неразумные потомки короля Артура понабросают в окрестные воды столько мин, что не море будет, а суп с фрикадельками. Флотские задолбаются вылавливать.

– Ты прав, Волхв, линкоры туда не провести. Пока можем как-то действовать только с ирландского берега. Но туда надо влезать так, чтобы хоть какие-то поддерживающие нас силы были.

– Операция «Поцелуйте нас под килтом» уже готовится, Вечный, – ехидно усмехнулся товарищ Бессмертный. – Ирландцы получают оружие прямо с заводов в Германии, оттуда оно перекочёвывает в Ольстер, а оттуда – и в Глазго с Эдинбургом. Недовольных английским режимом там хватает, только спичку поднеси – заполыхает от берега и до берега. Мои люди говорят, что даже денег шотландцам давать не надо – они сами, бесплатно, будут только рады напакостить Лондону. Для верности, впрочем, наши вкладывают в ящики с автоматами и патронами листки прокламаций. Скоро начнут.

– Под килтом, говоришь, – захохотал товарищ Суворин. – С учётом того, как тамошние коренные жители этот самый килт носят, не в бровь, а в глаз.

– Ради этого всё и выдумывал. Скоро у них большой праздник, тогда и начнут. Холуин он называется или как…

– Ага. Ну что ж, пусть действуют. А мы потом придём, под видом оказания помощи восставшему шотландскому народу. Всё-таки хорошо, что замок в такой глуши – ни одного большого города не выжжет, когда придётся вступать в дело нам…

Аляска, 14 октября 1996 года

Самый дальний от центра штат США государственный бюджет и так не радовал своим вниманием. Теперь же, когда казна в Вашингтоне оскудела, а большая часть доходов страны уходило на войну с восставшими южанами, о далёком крае лесов, гор и ледников забыли совсем.

Где-то там, на юге, гремели бои, конфедераты продвигались к Сан-Франциско, встречаемые громовыми воплями поддержки от уцелевших в тех краях белых, а пресса, контролируемая противоположной стороной, источала такую ненависть, что газеты было страшно брать в руки. Одних лишь рассуждений о том, что же именно сделают консервативные южане с оплотом «толерантности» в городе Сан-Франциско – районом, где проживают те самые, чей флаг из шести цветных полос – хватило всем жителям Аляски на неделю. Южан сравнивали с ещё более консервативными в этом плане немцами и русскими, которые разделывались со своими «прогрессивно мыслящими» ещё страшнее.

Кто-то, чьи предки имели русские корни – всё же Аляска когда-то была русской землёй, которую их царь Александр зачем-то продал, польстившись на сладкие посулы вашингтонских любителей обещать золотые горы – даже заикнулся в начале осени, а не могла бы Москва вспомнить о землях, когда-то бывших своими? Лет так десять назад такого говоруна в момент отправили бы убирать снег на северное побережье – да и не ссылали бы, а создали бы такую всеобщую ненависть, что он сам бы туда поехал, провожаемый плевками в спину. Но за эти десять лет слишком многое поменялось. Советский Союз устоял, расправившись с жаждавшей разрушений оппозицией. Красный блок только крепнет, втягивая в свой состав всё новые и новые страны, и открыто оказывает поддержку южанам, а Север ничего не может с этим сделать.

Поводов к размышлению было много, и ещё один добавился пару недель тому назад. На улицах крупных городов штата появились непонятные люди в меховой одежде, укутавшие лица шарфами. Они вели себя предельно вежливо, но к тому же были неплохо вооружены, и их каким-то непостижимым образом не трогала полиция. На все вопросы шериф полиции штата ответил, что эти молодчики приехали из центра обеспечивать безопасность. Ну, ладно, из центра так из центра…

Собственно говоря, на Аляске вслед за многими другими штатами (а про Гавайи уж точно слышали) намечался референдум о самоопределении. Денег, высылаемых ранее из федерального бюджета, уже давно никто не видел – даже губернатор штата. Так что господин Дэвид Маслоу идею о том, что в изменившихся условиях штату Аляска стоит самому выбирать свою судьбу, горячо поддерживал. Злые языки говорили, что господину губернатору под шумок занесли крупную сумму, но им никто не верил. Кому окажется нужным это захолустье?

Голосование, в очередной раз не признанное центром, прошло тихо и спокойно, а редкие вопли возмущения немногочисленных ниггеров из Анкориджа оказались пресечены весьма быстро и эффективно. И результаты не разочаровали – за независимость Аляски с последующим дрейфом в сторону СССР высказалось 68% граждан штата. Убеждать кого-то повторно уже не требовалось.

Так что четырнадцатого октября, когда немногочисленные на Аляске православные празднуют праздник Pokrov, на Аляске спустили флаги США. Возникнуть безвластию не позволили всё те же «вежливые люди», как их именовали. А уже к вечеру в гаванях Анкориджа и Джуно ошвартовались крейсера, нёсшие Военно-морской флаг СССР. Давно потерянная русская земля возвращалась домой…

Пока ещё Великобритания, Глазго, 31 октября 1996 года

– Эй, англичанин, какое тебе ещё пиво! Ты почитай, что написано! Специально для таких тупых, как ты!

Такие заявления раздавались в шотландских городах всё чаще и чаще, и не один уроженец южных, английских графств вынужден был вместо вожделённого пенного напитка наблюдать перед глазами табличку «АНГЛИЧАНЕ НЕ ОБСЛУЖИВАЮТСЯ». Так бы всё прошло и в этот раз, но собеседником несговорчивого бармена оказался не обычный приезжий из Лидса или Ливерпуля, а матёрый фанат футбольного клуба «Манчестер Юнайтед», каковой клуб играл сегодня на стадионе в Глазго.

– Э! Братва! Вы слышали! Эти тупые шотландцы не желают продавать нам пиво! – заорал оставшийся без вожделенной кружки фанат. – Давайте надерём ему задницу!

– Ребята, предупреждаю вас по-хорошему! – бармен услышал всё. – Или вы сейчас уходите, или я вызываю полицию.

– Нам твоя полиция не указ! Мы набьём морды и им! – английских «ультрас» каждый негативный ответ только распалял. – Бей его, братва!!!

Недопохмелённые мужики в красном выхватили дубинки и кинулись в драку. Дверь несчастного бара оказалась сорвана с петель в мгновение ока, стулья и столики раскурочены, а стёкла выбиты. Бочонок с пивом сорвали с креплений и стали выхватывать друг у друга из рук, стремясь налакаться побольше.

Хозяин пивной вышел с ружьём.

– Шутки кончились, английские собаки! – заявил он. – Или вы сейчас же уберётесь отсюда, или я буду стрелять!

– Чё? Ты чё-то сказал? – был ответ. – Иди-ка на ..., нам твои местечковые забобоны не указ!

Всё же бармену удалось сделать пару выстрелов картечью и даже кого-то ранить. Но силы были слишком неравны, и пивная запылала, подожжённая скачущими в пьяном угаре фанатами. Полиция, увидев беснующуюся толпу, поспешила скрыться. А городские обыватели, кто видел учинённый залётными хулиганами погром, тихо негодовал – неужели всё так и останется безнаказанным?

Так было всегда раньше, но не в этот раз.

На дым и вопли подъехал замотанный в какие-то тряпки джип «Ленд-Ровер», откуда выскочило четверо молодчиков, с ног до головы в английском армейском камуфляже и с сине-белыми флагами на рукавах. Вопли вошедших в раж фанатов были прерваны громким треском автоматных очередей.

Неопознанные молодчики исчезли так же, как и появились, а возле разгромленной пивной остались лежать несколько хладных тел. Лишь двоим удалось сбежать в начавшейся суматохе. Но они добрались до других групп фанатов, и рассказали им о том, что здесь стреляют.

Впрочем, сопротивление было уже начеку, и расстрел первой группы фанатов стал только началом. Одновременно с Глазго заполыхали и другие города – Эдинбург и Данди, Абердин и Монтроз, Стирлинг и Инвернесс…

Великобритания, Лондон, 2 ноября 1996 года

– Проклятье! Они всё-таки восстали! – снова негодовал Фадж. – Скримджер! Какого Мордреда Вы ещё здесь?

– Прошу прощения, господин Министр, но где мне следует быть?

– Вы должны уже сегодня отбыть в Шотландию, и взять с собой все наличные ударные команды, чтобы подавить начавшееся восстание. Предупреждаю, магглы используют армейское оружие, где они его достали – неизвестно, поэтому будьте начеку.

– Какие-то ограничения на использование магии?

– Скримджер, я ждал, что Вы это спросите. Зарубите себе на носу, Статут Секретности нужно соблюдать как зеницу ока! Если шотландские бунтовщики узнают, ч т о находится на территории, которую они считают своей, они сами откроют ворота для красных! Во всём остальном я развязываю Вам руки.

– Как нам предстоит взаимодействовать с армией?

– Этот вопрос уже согласован с магглами. Их Премьер-министр был весьма любезен в своём стремлении разобраться с бунтовщиками, и одобрил наше участие. И ещё, Скримджер, нам будет помогать не только армия.

– Кто ещё, сэр?

– Обращайте внимание на повязки на рукавах. Если они бело-красные, то это отряды польского эмигрантского правительства. Если жёлто-голубые, то это украинские добровольческие отряды. Если честно, я и сам не знаю, в чём различие между этими пьяницами и драчунами, кроме расцветки их флагов, но они изъявили желание помочь нам подавлять восстание, значит, они наши союзники.

– Откуда они здесь взялись, сэр? Я когда-то слышал от мистера Крауча, что Польша до войны с Гриндевальдом находилась на континенте.

– Они здесь исключительно потому, Скримджер, что бежали от тирании, которую развели на континенте немцы и русские после своей победы. И они так сильно мечтают с нашей помощью возвратить самостоятельность своих бывших государств, что предложили свои услуги, едва Премьер-министр призвал всех верноподданных к подавлению бунта.

Шотландия, Эдинбург, 9 ноября 1996 года

Английские войска вошли в город среди дня. Сопротивление шотландцев, у которых неожиданно оказалась масса оружия, всё же удалось подавить, введя в бой танки и артиллерию.

Захваченный город встречал англичан угрюмым молчанием. Большая часть населения Эдинбурга ушла на север с отступающими ополченцами, лишь в промышленных районах ещё постреливали.

Пока британский комендант города принимал дела в совершенно разгромленной мэрии, а солдаты наводили порядок хотя бы на основных улицах, выполняющие роль военной полиции добровольцы из украинского батальона «Галицька Сiч» устроили какой-то дикий сатанинский ритуал. Они свалили посреди центральной площади громадную кучу автомобильных покрышек, зажгли их и принялись скакать вокруг костра, выкрикивая речёвки: «Хто не скаче – той шотландець! Хто не скаче – той шотландець! Хто не скаче – той шотландець!»

Британский генерал пожал плечами и закрыл окно, чтобы чёрный дым не летел в кабинет. В самом деле, премьер-министру явно не следовало вести переговоры с этой их самозваной «Лондонской Радой». И обещание дать украинцам после победы земли в Шотландии было тоже весьма опрометчивым – чего смогут добиться потомки тех, кто даже за полвека не смог вытрясти из своих голов узколобый менталитет дикого горного села?

Первые отчёты и жалобы о деятельности добровольных помощников принесли генералу на стол уже вечером этого же дня. И при пристальном прочтении содержимого этих писем многоопытный и всякое повидавший офицер чувствовал, как его волосы натурально встают дыбом.

Как выяснилось, доблестные «карпатськi лицарi» развели в Эдинбурге натуральный погром с ограблением всего и вся. Из брошенных домов тянули всё, что представляло для них хоть какой-то интерес, а что утянуть не получилось или интереса не представляло, то обливали бензином и торжественно поджигали, и скакали вокруг получившегося костра всем своим отрядом. Мародёрству подвергалось всё, вплоть даже до детских игрушек. Найденная в покинутых домах еда незамедлительно пожиралась – культурным потреблением пищи это назвать никак нельзя было – а сами дома после использования в качестве ночлежки для очередных «сичевых стрельцов» или «соколят Бандеры» проще было снести и построить заново. Немногих оставшихся в городе людей грабили, унижали и избивали средь бела дня, женщин нещадно насиловали всей кодлой сразу, причём без разбора – от девочек до старух!