Текст книги "Арбалетчики князя Всеслава"

Автор книги: Безбашенный

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Безбашенный
Арбалетчики князя Всеслава

1. Попадание

– Нет, это всё, млять, долбаный коллайдер! – упрямо твердил Серёга, и я махнул рукой, оставив бесплодные попытки переубедить его. Надо оно мне, если разобраться непредвзято? Версия как версия, не лучше других, но и не хуже. И хотя я её не разделяю, доказать ему как дважды два его неправоту не могу, да и не особо-то хочу. Он свободный человек и имеет право на собственное мнение, пускай даже и ошибочное на мой взгляд. И пока его неправота мне ничем не вредит, я ничего против неё не имею. Не сношает меня ни разу вопрос «кто виноват», гораздо важнее второй извечный вопрос – «что делать». Вся закавыка в том, что ответить на него можно, лишь разобравшись в третьем вопросе – «что за хрень». Этим мы и пытаемся заняться.

Мы – это Максим Канатов, то бишь я, Серёга Игнатьев, мой упрямый оппонент и Юлька Сосновская, его подружка. Все трое, как несложно догадаться, «руссо туристо». Четвёртый – Хулио Васкес, местный полицейский, приставший к нам как банный лист из-за нашего «облико морале». Собственно, пристал-то он к Серёге, на которого всё-же настучали соседи-фрицы. Настучали не на то, что слушал музыку на полную громкость в час ночи, а на то, что фашистами их обозвал. Они тогда возмутились шумом, указав ему на часы, а он заявил им в ответ, что они, фашисты проклятые, вообще в четыре часа ночи на нас напали, и нехрен теперь после этого выступать. Мы с Юлькой евонной чуть со смеху тогда не упали. Утром, правда, подумав, посоветовали ему извиниться, но куда там – это ж Серёга! У фрицев по его мнению такой комплекс вины за ту войну воспитан, что ткни их в него – и твори, что левой ноге захотелось, хрен пикнут. Они и не пикнули, они просто настучали, в результате чего нам пришлось познакомиться с представителем испанских правоохранительных органов.

Вот и сейчас этот испанский мент снова норовит вернуться к исполнению служебных обязанностей:

– Сеньор Игнаттифф! Зашем ви… эээ… ударить сеньор Шварцкопф? – Васкес, конечно, не великий знаток русского языка, но говорит понятно – видимо, давненько уже его ведомству приходится иметь дело с «руссо туристо».

– Слушай, ты, сеньор Хренио Васькин, шёл бы ты на хрен! – с максимально вежливой и беззлобной интонацией послал его Серёга, – Ведь задолбал ты меня уже в натуре! Русским же языком тебе разжевал, что нехрен этому фрицу было на меня стучать!

– Стучьять? Он вас не стучьять! – похоже, учат испанских ментов литературному языку, и в нашем разговорном сленге они явно плавают, – Это вы его стучьять… эээ… по лицо!

– Он настучал на меня вам, а я за это настучал ему по морде лица, – разжевал ему набравшийся терпения Серёга, – Стукачей у нас не любят и всегда бьют им морду.

Юлька прыскает в кулачок как от серёгиной логики, так и от усилий испанца понять, что ему втолковывают. Легкомысленной бабе это простительно, но Серега ведь, как всегда, под мухой, и если заведётся, запросто может глупостей наделать, и надо это как-то прекращать…

– Сеньор Васкес! Мы не в том положении, чтобы спорить о пустяках! – для доходчивости я обвёл рукой окружающую нас картину маслом, от которой оба спорщика как-то отвлеклись. А картина ведь в высшей степени сюрреалистическая. Куда-то исчез усеянный пластиковыми топчанами белый песчаный пляж, а вместо него нарисовался поросший кустарником каменистый обрыв, за которым, как мне что-то подсказывает, бесполезно искать наш отель-троечку. Складывается впечатление, что зашвырнуло нас как-то резко, но незаметно, в какую-то другую местность. Причём, у всех складывается, не у одного только меня. Ладно Серёга, он под хорошим градусом, ладно Юлька, которая тоже слегка того, но я-то сегодня не более пары стаканчиков лёгкого вина употребил, которое давно уж из меня выветрилось! Да и мент наш, который сеньор, он ведь вообще «при исполнении», и на раздолбая вроде наших он как-то не похож! А посему версию всеобщего глюка отметаем как несерьёзную и рассматриваем версию спонтанной телепортации куда-то «туда, не знаю куда». Но вот куда именно – хрен его знает. И сотовые ни у кого не работают – это выяснили первым делом.

– Говорю же, всё коллайдер долбаный! – снова нудит Серёга, – Перестрелял бы этих долбаных яйцеголовых!

Всё, зациклился парень на идее-фикс, и конструктива от него в таком состоянии ждать бессмысленно. Юлька тем временем сгребла свои тоже не вполне трезвые мысли в кучку и выдала вдруг гениальнейшую для своего состояния идею:

– Макс, звездани его по другой скуле!

– А смысл? Разобрались же!

– А чтоб снова тряхануло!

– Ну, если ради этого – давай! – соглашается Серёга и дурашливо подставляет мне другую скулу, после чего мы оба хохочем.

– Не, мужики, ну я серьёзно! Тогда ж получилось!

Тут расхохотался и испанец, до которого тоже наконец-то дошло.

Дело тут вот в чём. Пока нагрузившийся в хлам Серёга дрых в номере без задних ног, Юлька заскучала и решила, что с тем же успехом может получить своё и от меня. Она такая, без тормозов. Я вообще-то собирался на пляж и никаких подобного рода интрижек не планировал, но… Незадолго до отпуска у меня вышла размолвка с моей основной подружкой, а у запасных отпуск не совпадал с моим. В результате я поехал отдыхать в гордом одиночестве, а пресловутые курортные романы на практике куда трудноосуществимее, чем в теории – если, конечно, вас не устраивают молодящиеся старушки с комплекцией средних размеров гиппопотама. Меня такие однозначно не устраивают, а Юлька, хоть и не вполне в моём вкусе, не суперкрасавица, но вполне себе сексапильна. Особенно, если учесть, что после нескольких дней жестокого сухостоя я был уже морально готов снять профессионалку, которых тут хватает.

И тут вдруг такая же нарисовалась, ничем их не хуже, да ещё и бесплатно готова дать, потому как ей и самой хочется не меньше моего, и прелюдий никаких куртуазных ей от меня не надо, а надо сразу в койку. В общем, мои планы как-то сами собой поменялись, и жалеть мне об этом не пришлось. Тем более, что опосля постельного мероприятия ничто уже не мешало мне вернуться к первоначальному замыслу искупаться и позагорать всласть. А для чего ещё, спрашивается, переться в средиземноморские страны, схлопотав очередной отпуск осенью вместо лета? Вся беда в том, что Юльке засвербело в одном месте тоже искупаться и позагорать со мной за компанию. Забугорные пляжи, в отличие от наших, телесами отдыхающих не переполнены, а эта стерва в натуре без тормозов и купаться, как и загорать, предпочитает нагишом. И ладно бы просто нудизмом занималась, так она ж ещё и не только нудизмом, оторва эдакая…

Именно такую картину маслом и застал проснувшийся наконец и разыскивающий её Серёга. Поскольку за действительно предосудительным занятием он нас не застукал, а на пляже мы ничем предосудительным не занимались, полученный от него фингал под глаз я посчитал несправедливым и отплатил ему той же монетой. И надо ж было случиться, что как раз в этот момент и тряхануло! Не сильно, для сейсмически активного Средиземноморья дело обычное, но для нас, жителей Русской равнины, несколько чрезмерно. На это мы и списали охвативший нас мандраж и специфические неприятные ощущения, а поскольку у нас оставался ещё нерешённый вопрос – Серёга пер дуром, я отмахивался, Юлька пыталась нас разнять, а тут ещё и по горячим серёгиным следам на наши головы свалился испанский мент Васькин, который сеньор Хренио – в общем, сиюминутных заморочек нам хватило за глаза, и изменившуюся после пустяковенького землетрясеньица окружающую обстановку мы заметили далеко не сразу…

Море, собственно говоря, никуда не исчезло – вон оно, плещется в двух шагах. А вот широченный курортный пляж, явно окультуренный, испарился начисто – тот десяток шагов песчаной полосы, изобиловавшей камнями и усеянной выброшенными прибоем водорослями, ну никак не тянул на его остатки. От края «дикого» пляжика поднимался довольно круто каменистый склон, поросший травой и кустарником, и эта растительность даже отдалённо не походила на декоративные зелёные насаждения нашего курорта. Но главное – так было повсюду. Насколько мог охватить глаз – мой, по крайней мере, а я на зрение не жалуюсь – вокруг не просматривалось ни единого признака присутствия людей! Естественно, не считая нашей компании.

Компания у меня, надо заметить, подобралась достаточно свежая. Васкеса этого, который Хулио, я вообще наблюдал второй раз в жизни и без особого восторга. Не то, чтобы я что-то имел против него лично, парень как парень, но профессия… Не зря ведь у нас говорят «хороший мент – мёртвый мент». Да и с этой парочкой соотечественников познакомился уже тут, на курорте. Я ведь чего Косту дэ ла Луз выбрал? Не очень-то фешенебельный это курорт – ну, по сравнению с более известными, и шумные тусовщики его не любят. Прибой им здесь, видите ли, силён, да вода холодна! Ну да, прибой океанский, а вода – ну, смотря для кого. Открыть купальный сезон в Подмосковье в середине апреля для меня ни разу не проблема, если вода жидкая, берег сухой, и солнце не ныкается за проклятыми тучами. Так что для меня эта вода – что доктор прописал, а если большинство народу изнежено и даже этой океанской воды боится – так и скатертью им дорога. В результате имеем отличные здоровенные пляжи с минимумом размещённых на них человекообразных, что мне, собственно, и требовалось для полноценного отдыха. Меньше народа – больше кислорода. Ведь как вспомнишь эти пляжи отечественных курортов, усеянные дражайшими соотечественниками так, что и ступить-то надо место выбирать – это же ужас! Ага, долгожданный летний отпуск называется! На хрен, на хрен!

Коррид там всяческих со всеми прочими карнавалами я не любитель. Собственно, меня и озеро в шести километрах от дома вполне устраивало, и пока удавалось получить отпуск летом, ни в какие загрантуры я не рвался. Но офонаревшее начальство в конце концов зашухерило мне эту привычную малину, отпустив меня в этот раз лишь осенью, так что за бугор я фактически сбежал от постылых осенних туч, дождей и грязи, на которые так щедра в этот сезон горячо любимая родина. Ну а поскольку прямо посреди сией Косты дэ ла Луз расположен Кадис, который считается одним из древнейших городов Европы, в единственный непогожий день, выдавшийся таки среди тёплых и солнечных, я решил поразнообразить свою культурную программу отдыха экскурсией в его исторический музей.

Сам музей меня, откровенно говоря, разочаровал. Точнее – его содержимое. Я-то по своей наивности надеялся увидеть в музее старейшего из городов грандиозную коллекцию «древнего и средневекового металлолома» – так выразилась о моих вкусах Юлька, увлечённо разглядывавшая финикийские и римские каменюки с черепками и бижутерией и заставлявшая делать то же самое откровенно скучавшего Серёгу.

Как раз с обмена мнениями об экспонатах и началось моё знакомство с этой парочкой. Увлечённая каменюками и побрякушками деваха, продолжая обниматься со своим спутником, зачем-то вздумала одновременно строить глазки и мне, сразу же напомнив повадки сексуально озабоченных студенток московского пединститута. Мне стоило немалого труда сдержать смех, когда выяснилось, что она как раз оттуда и оказалась – исторический факультет, специализация на античности. Серёга же, геолог по образованию, реально трудился среди офисного планктона какой-то жутко крутой московской фирмы, даже отдалённо не связанной с его специальностью. Если я увлекался историей в порядке хобби, то Серёга всё больше в качестве любителя художественной исторической и альтернативно-исторической литературы, так что оба мы обманулись одинаково, не найдя на витринах музея ни иберийских фалькат, ни римских гладиусов, не говоря уж об их испанских прототипах, ни даже знаменитых толедских шпаг гораздо более поздних времён…

– Так где мы всё-таки? – вопросила Юлька, ещё раз окинув взглядом радикально изменившийся ландшафт после очередной бесплодной попытки добиться хоть какого-то толку от своего навороченного сотового телефона.

– А хрен его знает, – честно ответил ей Серёга.

– Каррамба! Это есть… эээ… чьёрт побирай, – перевёл нам своё проклятие испанец – неточно, как я понимаю, но достаточно близко по смыслу. Сам же я прокомментировал ситуёвину коротким русским словом, буквально означающим шлюху, но в данном случае – досадную оплошность. Для нашего Хренио, который Васькин, успевшего уже за последние годы достаточно плотно пообщаться с «руссо туристо», переводить его не понадобилось.

Неизвестно, сколько бы мы ещё разбирались с вопросом «что за хрень», если бы нам неожиданно не помогли. Слева, если повернуться лицом к морю, раздались какие-то неразборчивые за дальностью крики, но явно человеческие, и мы здраво рассудили, что с помощью туземцев мы решим проблему всяко скорее, чем собственными силами. Даже если они вдруг окажутся местной непутёвой шпаной – нас ведь трое здоровых мужиков, один из которых вдобавок «мент при исполнении». Переглянувшись и обменявшись кивками, мы похватали свои немногочисленные шмотки и всей компанией устремились в сторону многообещающих звуков. Но когда мы перевалили через отделяющую нас от цели каменистую гряду, увиденное нас озадачило. Судя по буйному поведению, мы действительно нарвались на шпану, но весьма экзотическую…

– Ой как здорово! Киношники! – радостно завизжала Юлька.

– Не, исторические реконструкторы, – поправил её Серёга, и на мой взгляд он был явно ближе к истине. Если это киносъёмки, то где оператор с камерой?

По сравнению с этими реконструкторами не в пример сюрреалистичнее выглядел их противник – в плавках, сдвинутой на лоб подводной маске с трубкой и туристической лопаткой в руке, которой он как раз в этот момент отбивал в сторону брошенный в него камень. Сделал он это так ловко, что мы и в самом деле приняли бы их занятия за тренировку реконструкторов, но тут стоящая за его спиной эффектная блондинка в ярко-красном бикини, завидев нас, вдруг завизжала на чистейшем русском языке:

– Помогите!

Тут и хулиганистые реконструкторы обратили на нас внимание. Пока один из них с маленьким щитом и длинным кривым тесаком, здорово напоминающим большой непальский кукри, направился в сторону ловкого ныряльщика с лопатой, двое других обернулись в нашу сторону и принялись раскручивать пращи. Не понявший юмора Васкес прокричал им что-то по-испански, но ни грозный окрик, ни продемонстрированный им резиновый полицейский «демократизатор» впечатления на хулиганов не произвели. Обкуренные они, что ли? Вообще-то обычно исторические реконструкторы – ребята серьёзные и подобной хренью не страдают, но мало ли…

От первого просвистевшего камня я удачно уклонился, но воздушная волна от него взъерошила мне волосы на башке. Второй камень с сочным шлепком приголубил Серёгу по мясистой ляжке, отчего тот с воплем согнулся, а мент Хренио заорал что-то возмущённое и снова угрожающе затряс «демократизатором».

– Васькин, засунь свой фаллоимитатор себе в задницу! – рявкнул я ему, – Пушку доставай!

– Пьюшка? – озадаченно переспросил этот нерусский тормоз.

– Пистолет, дурья башка! – разжевал я ему.

Пока мент тормозил, новый камень первого пращника задел ему по касательной плечо, а второй заставил меня снова отшатнуться, воспрепятствовав моей попытке подобрать с земли увесистую корягу. Но тут наконец-то рассерженный сопротивлением представителю власти полицейский достал таки из кобуры своё табельное оружие и принялся трясти уже им.

– Стреляй, кретин! – я уже понял, что половинчатые меры этих отморозков не остановят. Но этот долбаный законник явно решил скрупулёзно выполнять все пункты идиотской служебной инструкции.

– Ты идиот или где? – очередной камень, едва не впечатавшийся ему в лобешню, оказался весомее моих слов, и Васкес наконец-то шмальнул. Ага, в воздух! Впрочем, грохот выстрела всё-же слегка встревожил хулиганов – хотя, как мне показалось, скорее озадачил, чем напугал. Но тут взвизгнула Юлька, увидев кровь на ноге у Серёги, и эти реконструкторы-отморозки заметили наконец сексапильную брюнетку – кстати, так и не соизволившую толком одеться. Оба, проорав чего-то, ломанулись к ней, явно не воспринимая всерьёз преграду из нас, троих мужиков, а когда мы обиделись на такое пренебрежение и заступили им дорогу, один из них выхватил из чехла кривой тесак, похожий на оружие их третьего товарища со щитом. И даже теперь тормознутый испанский мент, уже наведя пушку атакующему в лобешню, всё ещё пытался урезонить его окриком. Ну не дебил ли? Ведь срубит же его сейчас этот обкуренный – и звиздец тогда нам всем! Мы-то ведь безоружны! Я уже распластался в прыжке за присмотренной ранее корягой – не бог весть что против стального клинка, но на безрыбье ведь и сам раком станешь – когда Хренио наконец перебздел и выключил тупильник. Пистолет снова грохнул, и пуля вошла точно в переносицу психу с тесаком, уложив того наповал. Второй, ошарашенный, промедлил пару мгновений, за которые я успел завладеть корягой. К счастью, у этого вместо массивного тесака оказался просто длинный нож, для которого моя дубина оказалась слишком крепкой, что и спасло мне жизнь, пока Васкес боролся со своим профессиональным законопослушанием. Но когда его резиновый «демократизатор» под ударом ножа укоротился вдвое, а противник, отскочив к убитому подельнику, подхватил уже ненужный мёртвому тесак, дурной мент уложил наконец третьим выстрелом и его.

Их третий подельник тем временем, парировав щитом удар туристической лопаты, схлопотал от её обладателя ногой по причинному месту, что и позволило нашему естественному союзнику продержаться до нашего подхода. Всё-таки отморозок владел своим тесаком мастерски и даже в скорченном от острой боли состоянии оставался весьма опасным. Подбегая, мы убедились в этом, когда последний хулиган, вопя что-то на своей непонятной тарабарщине, резким выпадом едва не срубил противника, споткнувшегося и выронившего от неожиданности свою лопату. Мы катастрофически не успевали, и Васкес уже поднимал пистолет, намереваясь с толком потратить четвёртый патрон, когда из обращённой к нам спины этого урода вдруг брызнула кровь и показалось остриё гарпуна – блондинка за спиной своего парня, оказывается, успела зарядить не замеченное нами подводное ружьё…

Теперь, когда можно было расслабиться, мы узнали наших товарищей по несчастью. Ими оказались Володя Смирнов и его подруга Наташка Галкина, тоже отдыхавшие в нашем отеле. Мы не общались с ними очень уж тесно, поскольку русский за бугор обычно выезжает отдохнуть от горячо любимой родины, а значит – и от дражайших соотечественников. Но сейчас ситуёвина такова, что лучше держаться вместе.

– Это есть браконьерство, – машинально констатировал наш горе-полицейский, указывая на подводное ружьё.

– Ага, оно самое, сеньор офицер! – покладисто согласился Володя, – Арестовывать меня за это будете? Я ни разу не против!

– Я, кстати, тоже, – прохрипел доковылявший до нас Серёга, – Уж лучше в вашей кутузке погостить, чем тут с этими сдвинутыми на истории психами! – мы все дружно расхохотались.

– Думаете, это эти, толкиенутые? – спросила Наташка.

– Реконструкторы, – поправил её Серёга, но уверенным его тон не выглядел.

– Сдаётся мне, что хрен там, – заявил я, показывая трофейный тесак, прихваченный у убитого пращника по пути. Его лезвие имело остро отточенную режущую кромку, что было строжайше запрещено правилами всех без исключения исторических клубов.

– Маньяки какие-то! – сдавленно проговорила Юлька.

– Причём, фанатичные – взгляните на их ноги, – я указал на их босые мозолистые ступни, явно привычные обходиться без обуви.

– И видок у них какой-то бомжеватый, – добавила Наташка, указывая на их замызганные туники и грязные засаленные космы волос.

– А ещё я первый раз вижу реконструкторов, у которых есть деньги на весьма натуральную экипировку – дорогое, кстати, удовольствие – но нет на стоматолога, – Володя указал на щербатый рот последнего из убитых отморозков.

– И что из всего этого следует? – подозрительно поинтересовался Серёга.

– Мыылять! – дружно вырвалось у нас хором после того, как мы переглянулись и поняли, что думаем об одном и том же.

– Каррамба! – поддержал нас испанец, – Мы только появляться там, – он указал на гребень гряды, – Они кричать, я немножко понимать.

– Разве они говорили по-испански? – усомнилась Юлька.

– Нет, язык не испанос. Я есть не кастилец, я есть баск Их слова похожий на язык баск, я немножко понимать.

– Так нас чего, в Страну басков закинуло? – не понял Серёга.

– Нет, – мрачно ответил Васкес, – Они показывать на сеньорита Наташа и кричать про деньги и Малаку. Малака – это сейчас Малага, старый название.

– Финикийское, – уточнила Юлька, – А баски считаются прямыми потомками испанских иберов.

– Мыылять! – снова дружно вырвалось у нас у всех, – Вот это попали!

– В общем, они хотели продать тебя этим долбаным финикийцам за хорошие деньги, – разжевал Володя Наташке.

– А мне показалось, что они меня по кругу пустить хотят!

– Сперва по кругу, а потом продать, – уточнил Володя.

– А почему?

– Ну, они ж тут все чёрные, а ты блондинка, штучный товар.

– Так себе бы оставили, раз штучный товар!

– Себе не получится – увидит вождь, позарится, придётся подарить, – разжевал я, – Вождю ж разве откажешь? А какую он награду даст – хрен его знает. Может и ничего не дать или дать жалкие гроши. А финикийцы заплатят настоящую цену, у них ведь административного ресурса нет.

– Вы только-только попали, а уже рассуждаете, как настоящие рабовладельцы! – обиженно надула губки Наташка.

– Такова се ля ви! – пояснил Серёга, и мы опять дружно расхохотались.

Смех немного разрядил обстановку, подняв настроение, но если серьёзно, то попали-то ведь мы капитально. Явная древность, рабовладельческие времена, да ещё и достаточно архаичные – иберы местные ещё не романизированы, раз на собственной тарабарщине шпрехают. Стало быть, римского имперского порядка нет ещё и в помине, и творится тут полный беспредел – если, конечно, за тобой не стоит могущественный род, который сурово спросит с твоего обидчика. Короче – Кавказ в чистом виде. О том, чтобы скрытно пробраться в более благополучные места, оставшись не замеченными аборигенами, не стоит и мечтать. Это нас, современных городских жителей, несложно вокруг пальца обвести, а туземцы тутошние все поголовно охотники и следопыты, и не нам с ними в этом тягаться. Так что легализовываться нам так или иначе придётся, просто желательно несколько оттянуть этот неизбежный момент, дабы успеть к нему хоть как-то более-менее подготовиться. Ну и, само собой, не отбросить за это время копыта от голода и жажды.

Обсудив расклад, мы пришли к выводу, что отсюда, где мы наследили, надо один хрен рвать когти, а раз так – нам нужно найти место, не просто укромное, а ещё и с пресной водой. Голод и несколько дней на крайняк перетерпеть можно, а вот без питьевой воды мы и за один день ослабеем так, что бери нас голыми руками. Осознав это, мы собрали все свои манатки и трофеи и направились вглубь суши в поисках родника или ручейка – большие водоёмы вроде рек и озёр нам пока категорически противопоказаны по причине их населённости или частой посещаемости местными братьями по разуму. Все настолько прониклись задачей поскорее слинять, что я едва убедил народ сперва разыскать стреляные гильзы нашего мента Хренио. Мир-то вокруг нас архаичный, и любой кусочек металла в нём – ценность, что при нашем катастрофическом отсутствии местной валюты весьма немаловажно.

Ручеёк мы обнаружили, углубившись в лес, и до его истока шли по его дну, дабы замести следы. Сперва хотели расположиться прямо у родника, но в зарослях на нас тут же накинулись полчища комаров, и в конце концов мы вернулись на пройденную ранее небольшую полянку несколько ниже по течению, где проклятых кровососов было гораздо меньше. Утолив жажду и передохнув, устроили смотр нашим наличным ресурсам.

Прежде всего, конечно, проверили оружие. Основу нашей огневой мощи составил, конечно, табельный пистолет нашего испанского мента – «STAR 28 PK» под патрон 9 Парабеллум, 15-зарядный. Две полных обоймы за вычетом трёх израсходованных патронов оставляли нам двадцать семь добротных мощных выстрелов. Кому-то может показаться, что этого мало? Ну разумеется, будь моя воля, я бы предпочёл АК-74, с которым служил срочную – естественно, с полным подсумком, то бишь с четырьмя 30-зарядными рожками. Судя по характерному тоскливому вздоху Володи, его предпочтения едва ли отличались от моих, да и Серёга, пускай и не служивший, но школьный курс НВП таки отбывший, явно тоже мечтал о калаше. Эх, мечты, мечты… Если смотреть с этого боку, то повезло нам, как утопленникам. Но с другой стороны, попади мы при аналогичных обстоятельствах где-нибудь на просторах горячо любимой родины, что бы мы тогда имели? Ментовского «макарку» с двумя 8-зарядными обоймами! Отбрасываем три патрона для честного сравнения и сосём лапу с тринадцатью выстрелами, и не мощными парабеллумовскими, а жалкими макаровскими. Ментовский патрон, кстати, послабже армейского, и я не от одного человека слыхал о случаях, когда на дистанции в 50 метров макаровская пуля не пробивала даже ватного зимнего бушлата. По сравнению с этим мы живём просто шикарно!

Вторым нашим метательным оружием оказалось подводное ружьё Володи – пневматическое, мощное и достаточно компактное – эдакий «кулацкий» обрез. Гарпунов у него имелось пять, и их действие по незащищённой тушке на воздухе мы уже имели случай понаблюдать. Вставил гарпун тупым концом в дуло, резко вдавил до защёлкивания – и оружие заряжено. Радиус действия, конечно, маловат, но дарёному коню в зубы не смотрят.

Судя по страдальческому виду Серёги, нога которого всё ещё болела, две трофейных пращи представлялись ему тоже весьма грозным оружием – ага, в руках аборигенов. Никто из нас обращаться с пращой не умел, и, по правде говоря, я бы предпочёл мощную рогатку вроде той, что делал себе в счастливом детстве. Увы, как и следовало ожидать, резинового медицинского жгута ни у кого не оказалось, так что раскатанную губу мне пришлось закатывать обратно.

Негусто у нас оказалось и с холодным оружием. Две трофейных кривых фалькаты выглядели устрашающе. Почти в руку длиной, массивные, башку отмахнуть – нехрен делать.

Та, которой завладел я, по справедливости должна была бы достаться нашему испанцу, честно и благородно пристрелившему её прежнего владельца. Но при наличии пистолета таскать ещё и этот архаичный ятаган нашему досточтимому сеньору Хренио показалось несколько излишним, и он великодушно уступил мне свою законную добычу. Вторую фалькату Володя, служивший срочную в армейском спецназе и научившийся там в совершенстве владеть малой пехотной лопаткой, так же великодушно уступил безоружному Серёге. Вместе со щитом, кстати, дабы было чем укрываться от шальных каменюк местных пращников. Юмор володин наш страдалец не оценил, но фалькате явно обрадовался. Выглядела она пошикарнее и поновее моей – её покойный владелец был предводителем уконтрапупленной нами троицы аборигенов. Юлька тут же процитировала нам на память Диодора Сицилийского, который иберийские мечи считал непревзойдёнными по качеству стали. Серёга аж глазки закатил от восторга и был жестоко сконфужен, когда Володя указал ему вмятину на лезвии там, где хвалёный клинок встретился со стальным черенком володиной лопаты. Отметина на самом черенке, что характерно, оказалась едва заметной. В утешение я рассказал о своём давнем разговоре со знакомым торговцем ножами. Его родственник был кузнецом и подрабатывал изготовлением штучных клинков на заказ. Работа это серьёзная, и мужик обзавёлся прибором для замера твёрдости по Роквеллу. И вот как-то раз принесли ему и попросили замерить твёрдость клинка старинной булатной сабли. Замерили, оказалось 38 единиц – это при том, что автомобильная рессора закаливается до 50 единиц, а клинки хороших современных ножей уж всяко не меньше. В общем, дерьмо этот хвалёный булат по современным меркам. И если таким было тогдашнее элитное оружие, то можно себе представить, каким был тогдашний ширпотреб.

В качестве поощрительного приза за знание исторической литературы Юльке был единогласно присуждён шикарно выглядевший кинжал главного бандита.

Кстати, при ближайшем рассмотрении он оказался бронзовым, что несколько удивило народец, а саму Юльку привело в восторг. Помозговав над этим парадоксом – на дворе ведь давно уже железный век – я припомнил вычитанный где-то факт, что и римские легионеры охотно пользовались трофейными бронзовыми кинжалами и топорами. Выходит, не так уж и плоха бронза по сравнению с местным железом? Длинный нож второго пращника, вполне железный, достался Наташке. Мелкие ножики в чехлах, прикреплённых к ножнам фалькат, так там и остались, поскольку на них никто не позарился. Васкес аж скривился, после чего продемонстрировал извлечённую из кармана великолепную складную наваху.

После осмотра оружия мы плавно перешли к осмотру инструментов. Естественно, самое внушительное орудие труда было у Володи. Его лопата оказалась ещё и топором, который имелся в её комплекте в качестве сменной насадки. Мой дорогой швейцарский мультитул, впрочем, тоже произвёл фурор, но совсем не тот, на который я надеялся. Народ хохотал до слёз, пытаясь понять, за каким хреном я таскал его в своём намотнике, как мы называем поясные сумки. А что тут непонятного? Под дождь с сильным ветром попадать никому не случалось? Порыв ветра зонт наизнанку ни у кого не выворачивал? Заклёпочки эти рахитичные на спицах ни у кого при этом не срывало? То-то же! Как раз для таких случаев у меня и моточек медной проволоки подходящей толщины припасён. Отогнул кончик полукольцом, откусил, продел в оставшиеся без заклёпки отверстия в спицах, аккуратно сжал плоскогубцами – и зонт снова исправен.

Серёга, впрочем, угорал над обилием явно лишних в наших условиях отвёрток и шестигранных насадок, девчат развеселил столь же неуместный штопор, а Володя ухмыльнулся при виде коротеньких и страшно неудобных ножевого лезвия и пилки, после чего с гордостью показал собственный туристический нож-пилу. Я не стал с ними спорить. Конечно, любой универсальный инструмент ублюдочен по сравнению с нормальным. Например, какой идиот станет пользоваться входящими в мультитул ножницами, когда у девчат есть нормальные для маникюра? Шило же, стамеска и напильник должны ещё понадобиться, прежде чем хоть кто-то сообразит, как хреново порой без них. А нож меня и мой складной «Викинг» вполне устраивает. Короткий, но массивный и с надёжным фиксатором – хоть деревяшку обстругать, хоть лишнюю дырку в чьём-нибудь не в меру настырном недружественном организме проделать.