Текст книги "Папаши (СИ)"

Автор книги: bestbest

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Макс, привычный к таким внезапным побегам отца, встал и потянул за собой Джеймса. Однажды Шерлок и вовсе забыл про него, увлеченный пришедшей ему в голову отгадкой особо сложного дела (яд был в сахарнице, дочь страдала нервными расстройствами и была помешана на готических романах). Он остановился, внезапно осененный, пробормотал что-то себе под нос, усадил Макса, попросил недолго посидеть и никуда не уходить.

Макс был спокойным ребенком. На лавочке он пробыл полчаса, увлеченно играя сам с собой. Еще полчаса – блуждал по универмагу, умудрившись не попасться на глаза никому из охраны.

А потом уснул, свернувшись калачиком на диване в отделе мебели.

Майкрофт разыскал его еще через час.

Неделю после этого Максу снились кошмары, что отец забыл его, бросил, и он, стуча босыми пятками по полу, засунув в рот палец, и таща за собой плюшевого зайца (верного спутника в борьбе с подкроватными монстрами), каждые пару часов ходил проверять – дома ли Шерлок.

Шерлок больше никогда не позволял себе уйти, не позвонив предварительно в «Службу Мэри Поппинс» – как он их называл.

Определенное время, достаточное для того, чтобы устыдиться этого впоследствии, Макс считал, что Мэри Поппинс – настоящее имя дяди Майкрофта.

Вот только Джеймса никогда еще не бросали одного в парке. Он посмотрел на Макса, держащегося со сдержанным достоинством, сжал крепко его руку и повернулся, готовый встретить лицом к лицу огнедышащего дракона, огромного тролля, страшное привидение, в общем, все, что угодно, что послала им жестокая судьба. По воинствующему виду, рогатке, которую он предусмотрительно достал, а теперь сжимал в отчего-то потной ладошке, и высоко поднятому подбородку, можно было догадаться сразу – девушка ему не понравилась.

Только слегка дрожала нижняя губа, а в носу подозрительно щекотало.

Девушка, шедшая им навстречу, о детях имела самое слабое представление, особенно о маленьких мальчиках. Она несколько секунд поколебалась, выбирая тактику, а потом прибегнула к самой неверной.

Остановилась, нагнулась и самым приторным голосом, на который была способна, мгновенно напомнив обоим о сиропе от кашля, представилась и пригласила их с собой в машину.

– Меня учили, – выставив вперед ногу, сообщил Джеймс, – с чужими тетями никуда не ходить. Особенно, – подчеркнул он, – если они предлагают конфеты и зовут покататься.

– Я не предлагала конфет, – растерянно произнесла девушка.

– И это, – Макс поднял указательный палец вверх и покачал им перед лицом новой няни, – ваша первая ошибка.

Если ребенку, кошке и Шерлоку каждый переезд стоил исключительно моральных сил, то у Майкрофта уходило колоссальное количество времени и энергии, чтобы, во-первых, найти подходящее место, во-вторых, устроить тщательную проверку всем соседям, родственникам соседей, и даже история хомячка, принадлежащего пятилетней Луизе с первого этажа последнего дома Шерлока, была тщательно изучена. Моррис, так звали хомячка, обладал впечатляющей родословной, голодной юностью и на данный момент – легким ожирением.

Майкрофт все знал и про доктора Ватсона и Джеймса.

Он как раз крутил в руках фотографию Джона, сделанную при зачислении в полк. Смеющиеся глаза, в одной руке – вещевой мешок, в другой – красивая жена, заразительно улыбающаяся в камеру. Через восемь месяцев Джону позвонят, и он, еле живой от усталости, пропахший кровью (чужой) и потом (своим), с новыми морщинками и бронзовым загаром, возьмет трубку и узнает, что у него родился сын.

Пройдет еще полгода, и Джона ранят. И он, падая на землю, чувствуя, как боль выгрызает багровые отметины у него на плече, теряя сознание, будет сожалеть только о том, что в кармане именно с этой стороны лежала единственная фотография сына.

В госпитале ему скажут, что плечевой сустав удалось сохранить. Что его отправляют домой.

Жена плакала на вокзале, прижимаясь, а внутри него была бездонная пустота.

Микро-космос.

Он не смог побороть внутреннее оцепенение и после возвращения в светлую квартиру, глядя на долгожданного сына. Ему казалось, что он видит все на расстоянии нескольких метров, из-под толщи мутной зеленой воды.

Жена плакала почти каждую ночь. Расстояние между ними на небольшой супружеской кровати становилось все больше.

Джон лежал, закинув руки за голову, и ни о чем не думал. Всполохи перед его глазами превращались в чьи-то лица, потом – в марево солнца, потом – в какие-то абстрактные фигуры. Каждую ночь он просыпался от кошмаров, захлебываясь, словно тонул в вязком дурмане.

Жена любила его. Проблема в том, что она любила его недостаточно. И однажды – она его возненавидела.

Они развелись спокойно и дружелюбно. Она – уехала искать себя то ли в Индию, то ли еще куда-то, встретила там мужчину и счастливо зажила с ним в браке, изредка присылая открытки со слонами.

Джон остался с сыном «временно, пока я не обустроюсь». И жена, теперь уже бывшая, целуя ребенка в сладко пахнущую макушку, действительно в это верила. По крайней мере, первый месяц.

А потом однажды, неожиданно для самого себя, Джон ловко кормил сына с ложечки чем-то, что напоминало по виду размоченный картон, на вкус было примерно таким же, но носило гордое название «Печень с ананасами». Ребенок, улыбаясь, набрал полный рот этой пищи богов, задумался о чем-то своем и прицельно выплюнул смесь прямо в склонившееся над ним лицо отца.

Джон моргнул, изумленно посмотрел на Джеймса, сидевшего с видом падшего ангела, не меньше, а затем громко расхохотался, оседая на пол, чувствуя, как на глазах выступают слезы.

Джеймс посмотрел на отца, подумал и присоединился к веселью, протяжно и яростно заревев.

И Джон решил, что он никому не отдаст сына, даже если за ним приедут магараджи на слонах.

Майкрофт отложил фотографию, потер переносицу и прислушался. Вот на гравии у подъездной дорожки тихо прошуршали шины. Хлопнула дверь, послышались чьи-то неразборчивые голоса.

На пороге комнаты появилась ассистентка, которую отправили с почетной миссией. Она была растрепана, босиком (левую туфлю держал Макс, правую – Джеймс, каблуков не было ни на одной), измазана в шоколаде (пыталась подкупить. Неудачно) и совершенно точно убеждена, что никогда, за все богатства мира, она не захочет заводить детей. По крайней мере, мальчиков.

– Смотрю, вы весело провели время? – Майкрофт постарался добавить в голос как можно больше холода, и Макс, почувствовав это, виновато потупился.

Джеймс ничего не почувствовал, он смело пересек комнату, покачался с носка на пятку, разглядывая нового взрослого, и, словно сочтя его достойным доверия, протянул, как и учил его папа, правую руку: – Джеймс.

Майкрофт, сохраняя серьезное выражение лица, осторожно, чуть брезгливо, пожал два пальчика, перемазанные в чем-то липком, сладком и не поддающемся определению: – Майкрофт.

– Мне кажется, мистер Майкрофт, – сказал Джеймс, разглядывая комнату, наполненную темной деревянной мебелью, – компьютерные игрушки у вас вряд ли есть.

Шерлок, приехавший к брату после дела, выглядел не лучшим образом. На скуле разливалась синева, воротник пальто был надорван, он прихрамывал, но выглядел совершенно довольным собой. Пропустив мимо ушей критические замечания брата, он бегло осмотрел кабинет, усмехаясь, видя несомненные следы пребывания в нем либо двух любознательных детей, либо тайфуна среднего значения. Бесценная ваза была использована в качестве мишени для теннисных мячиков, валявшихся тут же. В футбол они играли бархатной подушкой, остались ей недовольны, и перешли на волейбол. С репродукцией Ребрандта играли в прятки (репродукция проиграла). С помощью толстенного труда по философии вызывали духов. И, судя по охрипшему голосу Майкрофта – он пытался это остановить. За что поплатился его любимый костюм. Судя по отпечаткам ладоней, он не сразу догадался заставить их умыться.

Двое ребят крепко спали, держа друг друга за руки, словно боясь потерять.

– В следующий раз я арендую ангар и буду держать их там, – донесся до Шерлока свистящий шепот. Похоже, больше всего на свете Майкрофт опасался их разбудить.

– Не думал, что тебя могут испугать двое безобидных и послушных мальчиков.

– Я начинаю понимать, почему наша мама набирала гувернеров и нянь. Я бы нанял армию, чтобы она держала их подальше от меня.

– Ты уже нанял, – обжег презрением Шерлок, – меня.

Наверно, Джону бы следовало возмутиться, когда Шерлок внес Джеймса домой. Ребенок был невозможно грязен, измазан в шоколаде и вымотан так, что не проснулся, когда его занесли домой и уложили в кровать. Но счастливая улыбка, не сходившая с лица, позволяла предположить, что он очень хорошо провел день, и Джона хватило только на строгий взгляд, которым он одарил Шерлока.

– Что у тебя с ногой? – Шерлок, теперь уже заметно хромавший, только пожал плечами. – Я осмотрю.

Джон усадил его на стул, осторожно, стараясь не задеть поврежденную лодыжку, задрал штанину и принялся водить, надавливая, сжимая, поглаживая, кончиками пальцев по пострадавшей ноге. Шерлок, как зачарованный, наблюдал за по-профессиональному скупыми движениями и резко вздрогнул, когда пальцы коснулись болезненно пульсирующего места.

– Растяжение. Я бы рекомендовал полный покой, – сухо сообщил Джон, – но, я так понимаю, покой – не по твоей части?

Шерлок встряхнул головой, словно отгоняя наваждение, поднялся во весь свой впечатляющий рост, окончательно смутив Джона, все еще сидящего на корточках.

– Покой – это скучно, – обронил Шерлок и, умудряясь сохранять достоинство, похромал в сторону выхода.

– Подожди, невозможный ты человек, дай я перевяжу.

Джон, почувствовав себя в своей стихии, снова усадил Шерлока на место и пошел в соседнюю комнату за всем необходимым. Сел напротив, хмуро рассматривая распухшую ногу, достал бинт и неторопливо, сильными, точно выверенными движениями, стал создавать своеобразный тугой кокон. Закончив, он лукаво посмотрел на Шерлока и, подавляя улыбку, сообщил: – Готово. Медицина сделала все, что могла. Хотя, конечно, я еще могу поцеловать раненую конечность, Джеймсу обычно помогает…

Шерлок изумленно посмотрел на Джона, потом на свою ногу, чувствуя, как усталость клубится в голове, мешая связно мыслить и оценить: над ним сейчас пошутили, или Джон действительно готов приложиться губами к белому эластику, считая это способом лечения. Потом снова перевел взгляд на Джона, заметил его подрагиваюшие в усмешке губы, и они оба, словно школьники, сбежавшие с урока и объединенные общей тайной, рассмеялись.

========== Часть 5 ==========

Штаб-квартирой решили сделать кухню миссис Хадсон. Макс покорил ее с первой минуты знакомства, когда вежливо поблагодарил за предложенную конфету и попросил еще одну – для Джеймса. Миссис Хадсон умилилась Максу, наполнила его карманы сладостями, погладила кошку, налила ей сливок, пообещала вычесать и вымыть, чтобы избавить от жуткого цвета (не обратив внимания на возмущенные выкрики ответственных за новый желтовато-горчичный оттенок), приложила холодный компресс к голове Джеймса, который не учел закон земного притяжения, не вычислил силу гравитации, а проще говоря – свалился с лестницы, пытаясь побить рекорд по прыжкам в длину через ступеньки, и, хоть и не заслужила сразу их полного доверия, стала закадычным другом двух мальчишек. Она даже простила Джеймсу герань, а он, в свою очередь, нарвал ей на ближайшей клумбе цветов в знак признательности.

Как-то раз, когда они сидели втроем на теплой кухне и пили чай в уютном молчании, Джеймс, сосредоточенно что-то обдумывающий, поинтересовался у миссис Хадсон (он откусил огромный кусок торта, и поэтому вопрос получился несколько невнятным) – если бы она была неким гениальным детективом (пожилая леди мечтательно закатила глаза), что бы ей больше хотелось получить в подарок: рисунок самого себя в полный рост (над ним работал Макс и добился определенных успехов – по крайней мере, пальто, по мнению обоих мальчиков, получалось что надо и очень похожим) или, например, щенка сенбернара?

Зеленка и Макс считали, что щенок сенбернара может быть хорошим подарком, только если вы решили сжить кого-нибудь со света. Джеймс считал, что сенбернар – прекрасная собака, особенно, когда она живет у твоего лучшего друга. И все трое считали, что нужна консультация человека, разбирающегося во вкусах взрослых людей.

– И вообще, – торопливо проглотив торт, уточнил Джеймс, – получив какой подарок, вы бы поняли, что в вас влюблены?

Миссис Хадсон немедленно насторожилась и потребовала подробностей очередной акции против человечества в лице мистера Холмса. Друзья переглянулись, вздохнули и принялись рассказывать.

Изначально они колебались между двумя вариантами. Первый: убежать из дома и отправиться исследовать Южную Америку. Она манила их слухами о диких страусах, картинками с крокодилами и вечным летом. И, конечно, возможностью впервые в жизни прокатиться на самолете. Они вынуждены были отказаться от почти идеального плана, когда, с некоторым сожалением, признали, что совместно накопленных денег хватит только на то, чтобы купить в дорогу по мороженому, никто из них не говорит по южно-американски, а Зеленке вряд ли понравится климат.

Второй вариант предполагал «соединение двух любящих сердец», – как назвала это миссис Хадсон, когда они закончили с описаниями красот Южной Америки и перешли на неловкие объяснения про двух мужчин, которые почти как мужчина и женщина, за исключением того, что они оба мужчины, но им все равно ничто не мешает взять и пожениться, особенно, если у них замечательные, ну просто чудесные дети, которые отлично ладят, и даже общая кошка есть, а до них все никак не доходит.

– И как такая идея вообще пришла вам в голову? – миссис Хадсон налила еще чаю, достала фрукты, на которые мальчишки набросились с таким видом, будто это не они пять минут назад съели столько же, сколько среднестатистический ребенок – за неделю.

– Мы просто не хотим расставаться, – спокойно ответил Макс, засунув за щеку ягоду клубники, – а дядя Майкрофт обязательно заставит нас переехать через несколько месяцев.

– Вообще, мы еще думали присоединиться к бродячему цирку, – добавил Джеймс и выразительно посмотрел на кошку.

Отсмеявшись и уверив Зеленку, что ей ничего не грозит, миссис Хадсон поспешила узнать, что они уже успели сделать на поприще создания единой семьи.

***

Джон высунулся на кухню, подсчитывая в уме дни и вспоминая, у кого сейчас должна обитать Зеленка. Поймав себя на мысли «Если что, можно вооружиться стулом», решил, что с него хватит, и пора бы уже начать арестовывать кошек за жестокое обращение с хозяевами.

Громкие вопли из соседней комнаты подсказали, что Джеймс сейчас занимается порабощением межгалактического зла, спасением принцессы или укрощением Зеленки где-то в другом месте, а значит, у усталого после тяжелого дня Джона был шанс выпить чаю, почитать газету и не отвечать одновременно с этими мирными занятиями на бесконечные «что нужно привинтить к кастрюле, чтобы сделать из нее терминатора», «почему у Зеленки есть усы, а у меня нет» и «сколько времени может стоять на одной ноге человек, если ему пять лет».

На столе, прислоненным к чайнику, за которым потянулся Джон, стоял конверт. Обычный белый конверт, ничего особенного. Поперек него красным фломастером было написано «ДЖОНУ». Заглавными буквами, с симпатичной завитушкой на букве «У». Джон повертел его в руках, озадаченно размышляя над происхождением этого предмета, потом разрезал конверт, достал сложенный вдвое листок и осторожно развернул.

«Дарагой Джон, – начиналось письмо, – ты семпатичный. Давай дружить».

И подпись – «Ананим».

Джон подумал, что у него есть несколько догадок относительно личности «Ананима», но ни одной – о причинах этого поступка.

– Джеймс, – позвал он борца с несправедливостью, супермена и великого угнетателя малых народов зеленого цвета, – ты не знаешь, откуда у нас могло взяться это письмо?

– Нет, – совершенно невинный вид, широко распахнутые глаза, – но недавно в гости приходил мистер Холмс, может, это он?

– Мистер Холмс, – озадаченно повторил Джон, – а к кому он приходил в гости? – и принялся переводить взгляд с сына на Зеленку и обратно. Зеленка, оскорбленная таким предположением, громко мяукнула. Джеймс почесал нос и посмотрел на кошку. Кошка Джеймса демонстративно не замечала.

– Ко мне, – решился он, – мы с ним говорили о важных делах.

– О каких?

– О важных, – насупился Джеймс, – ты не поймешь.

– Я так понимаю, под «мистером Холмсом» ты подразумеваешь Макса?

Джеймс покачал головой, потрясенный недогадливостью взрослых людей, и торопливо отбыл, не дожидаясь, когда Джон продолжит допрос.

***

Шерлок отнесся к письму, которое звучало как: «Дарагой Шерлок. Атличные кудри. Давай дружить», с неизменной подписью «Ананим», куда подозрительнее. Понюхал, поковырял ногтем буквы, посмотрел бумагу на свет. И позвал Макса, который как раз закончил обсуждать с Джеймсом план действий на случай, если Шерлок испугается большой и светлой любви, неожиданно постучавшейся в двери, и решит сбежать в Аргентину.

– Макс, – раздался громкий голос, и тот прекратил запихивать паспорта под кровать, понурил голову, придал лицу выражение покорности судьбе и отправился в кабинет отца.

Он и не знал, что его отец так много знает о правилах оформления анонимных писем, способах подделки почерка и прочих весьма увлекательных и полезных вещах. И он не был уверен, что все понял из длинной лекции, которую прочитали на случай, если ему вдруг когда-то захочется написать такое послание.

– Мне кажется, он что-то подозревает, – шептал Макс в телефонную трубку вечером.

***

Стук в дверь прервал мирный отдых Джона, не перестающего радоваться, что Джеймс так наладил отношения с миссис Хадсон, что она теперь сама зовет их с Максом в гости.

– Шерлок? – Джон не знал, чему больше удивляться: визиту соседа или тому, что часть его темных вихров была покрашена в приятный желтый цвет.

Тот перехватил взгляд, страдальчески закатил глаза и ехидно спросил: – Мне можно войти, или нужно в коридоре обсудить, почему наши с тобой дети сначала решили испробовать краску для волос на мне, и только потом – на кошке?

– А ты что делал в это время? – пытаясь замаскировать кашлем смех, уточнил Джон, посторонившись и мотнув головой в сторону кухни.

– Был в Чертогах Разума, – последовал ответ, не прояснивший, впрочем, для Джона общую картину.

– Чаю?

– Кофе.

– Итак, чем обязан? – они расположились напротив, внимательно изучая друг друга.

– Твой сын плохо влияет на Макса, – озвучил Шерлок проблему.

– Может, наоборот? – фыркнул Джон.

Шерлок обдумал эту возможность и отрицательно покачал головой: – Макс никогда не доставлял мне неприятностей. А вчера вечером, вместо того, чтобы идти спать, он завернулся в простыню и изображал привидение, позабыв вырезать отверстия для глаз, и натыкаясь из-за этого на все углы, так что привидение вышло забавно ругающимся и откровенно недовольным загробной жизнью. Утром он рисовал на зеркале в ванной, используя собственноручно изобретенную технику: зубная паста, мой крем для бритья и вместо кисточек – пальцы. Хотя, – Шерлок с таким интересом принялся изучать свою кружку, что Джон даже вытянул шею, пытаясь разглядеть, что же там такое, – стоит признать, определенное сходство с Майкрофтом в этом портрете было. А еще он перестал строить логические выкладки. И вместо этого говорит «бе-бе-бе».

– То есть, Макс ведет себя как нормальный ребенок, а тебе это не нравится, я правильно понимаю?

– По-твоему, красить мои волосы – это тоже нормально?

– Нет, – улыбнулся Джон, подавляя желание сказать, что с этой смешной прядью Шерлок перестал выглядеть как недоступная мечта и стал больше похож на человека, у которого маленький ребенок и желтая кошка, ненавидящая то ли весь людской род, то ли Джонов Ватсонов, как класс. – Я накажу Джеймса.

– Как? – немедленно подался вперед Шерлок, впиваясь глазами в несколько опешившего Джона. – Как ты его наказываешь? Что бы я ни придумывал – не работает. Я прочитал несколько форумов и три книги. Мне посоветовали поставить его в угол. Он удобно в нем устроился и принялся рисовать на обоях. Мне посоветовали лишить его сладкого. Он пошел к миссис Хадсон и пожаловался на то, что папа кормит бедного ребенка исключительно невкусной кашей и кефиром. Теперь, при каждой нашей встрече, миссис Хадсон рассказывает мне о страшных вещах, которые бывают с детьми, которых не любят и не дают конфет. Мне посоветовали запретить смотреть мультики. Он весь вечер смотрел научно-познавательные фильмы про динозавров, а потом пытался есть без помощи рук, изображая Тираннозавра Рекса и требуя исключительно мяса. Джон, ты почему смеешься?

========== Часть 6 ==========

– В далеком-предалеком королевстве жил-был дракон, – квартира была наполнена уютной темнотой, разбавленной приглушенным светом, льющимся из коридора, вкусом зубной пасты после вечерней чистки зубов и тихим голосом Джона.

– Он был зеленый? – Джеймс встрепенулся с совершенно несонным видом, как с некоторым прискорбием отметил Джон.

– Зеленый, – печально вздохнул, чмокнул сына в нос, – спи.

– Он был одинок? – судя по радостному предвкушению, слышавшемуся в голосе, Джеймс желал дракону нелегкой судьбы.

– Конечно, как и все драконы.

– А как его звали?

– Желтопузик? – рискнул Джон. Последовавший громкий смех показал, что попытку не следует считать удачной. – Хорошо, твои предложения?

– Шерлок!

– Почему Шерлок? – Джон приподнялся на кровати и изумленно посмотрел на сына. Нет, портрет мистера Шерлока Холмса в полный рост, стоящий на прикроватной тумбочке и потеснивший бывших фаворитов: Оптимуса Прайма и Годзиллу, он еще смог вынести и даже не сказал ни слова против. В конце концов, он был рад, что Джеймс так высоко ценит художественные способности друга (и решил, что будет лишним отмечать, что Шерлок на картине больше похож на Медузу Горгону, так много извивающихся кудряшек было у него на голове, а пальто – отчетливо напоминало платье). Но называть Шерлоком все безымянное, что встретится им в жизни – это уже как-то слишком.

– Он тоже одинокий.

– У него есть Макс, – улыбнулся Джон.

– У тебя есть я, – резонно ответили ему откуда-то из-под одеяла, – но ты же ходишь на свидания.

– Это другое, – слабые попытки протеста были прерваны странным звуком. Поразмыслив, Джон пришел к выводу, что Джеймс попытался изобразить презрительное фырканье. Надо сказать, у него неплохо получилось. – Ну, раз ты так считаешь, – сомнение явственно звучало в голосе. Он улегся обратно и постарался продолжить рассказ в самой скучной и, как он надеялся, наиболее усыпляющей манере из своего арсенала. – И было у него три сына…

– Паааап, ты путаешь сказки!

***

– Спокойной ночи, – Макс возник в дверях, облаченный в любимую пижаму с изображением молекулы водорода, взлохмаченный (пытался пригладить волосы, чтобы напоминать любимого персонажа комиксов, получился вид безумного ученого), с лицом, перепачканным шоколадом (случайно наткнулся на стратегические запасы шоколадного печенья), и видом, выражающим все негодование детей, которых отправляют спать в то время, когда начинается самое интересное.

Скорбно вздохнул, покачался с пятки на носок и обратно, потоптался, вздохнул душераздирающе.

– Спокойной ночи, – это был их нехитрый ритуал, и ради него Шерлок ненадолго оторвался от изучения чего-то очень увлекательного, что лежало сейчас на приборном стекле, отливало салатовым и было многократно увеличено линзами микроскопа. Посмотрел на сына, сделал необходимые выводы и улыбнулся краешками губ. – Если это так важно, ты можешь досмотреть.

Тот вспыхнул от радости и кинулся обратно на кухню. Через секунду раздался преисполненный восторга вопль. С появлением в его жизни Джеймса, Макс открыл для себя увлекательный мир супергероев и теперь обязан был узнать, удалось ли Супермену спасти Нью-Йорк.

Шерлок посмотрел на часы, покачал головой, минуту размышлял над необходимостью начать исследование неопасных транквилизаторов для детей и вернулся к тому, что уже перешло в нежно-фиолетовый оттенок и грозило прожечь микроскоп.

***

– Я посмотрел твой сайт, – Джон задумчиво рассматривал пальцы Шерлока, держащего сигарету.

Как оказалось, им обоим нравилось это место – крыша здания, где они жили. И как-то раз, когда Джон с помощью обрядов племени мумба-юмба, грубой лести и трех конфет уложил сына спать, он поднялся сюда, чтобы посидеть в тишине, посмотреть на ночной Лондон, раскинувшийся у его ног, и подумать над тем, как внести в свою жизнь хоть немного порядка, или с этим стоит повременить до тех пор, пока Джеймсу не исполнится восемнадцать. Вместо покоя и уединения Джон встретил Шерлока, который докуривал сигарету, глядя куда-то вдаль, и, если брать за надежный источник информации выражение его лица, думал о том, стоит ли пожизненное заключение того, чтобы придушить сына подушкой. Чувство, ужасное знакомое Джону.

Особенно в такие ночи.

– И что ты о нем думаешь? – Шерлок сделал еще одну затяжку.

В тот первый раз, когда они встретились, Джон испытывал досаду, которая легким налетом язвительности покрывала все, что он пытался сказать, Шерлок был погружен в размышления и, честно говоря, предпочел бы сейчас оказаться в безлюдной пустыне, ставить опыты над кактусами и, если понадобится собеседник, поговорить с каким-нибудь случайно забредшим скорпионом. Но через несколько минут они уже сидели в старых продавленных креслах, которые кто-то из подростков, живущих здесь, вытащил на крышу, и болтали. Шерлок – рассказывал про новое дело, захватившее его полностью, рассуждал о мотивах, доказательствах, невидимых нитях, которые соединяли предполагаемого злодея с местом преступления. Джон – изредка вставлял свои комментарии, поражался и удивлялся, словом, изображал восхищенную аудиторию и, что самое интересное, совершенно не тяготился этой ролью.

– Пепел? Серьезно? – Джон улыбнулся.

У них было только одно негласное правило – они предпочитали не обсуждать детей и представлять, что в этом мире, ограниченном стенами дома и бескрайностью города за его пределами – только они вдвоем. Ну, и остающийся пока безнаказанным преступник, конечно. Внизу под ними гигантским зверем извивался Лондон, беззубо улыбаясь дорогами, подмигивая светофорами и фонарями, а они пили кофе из термоса, обжигая им рты, и помногу, подолгу молчали. Ну, если, конечно, у Шерлока не было на примете дела, которое он раскладывал по полочкам, систематизировал, закручивая Джона в вихре из слов, гипотез, фактов и догадок.

– Мне казалось, ты понял мой метод, – несколько разочарованно произнес Шерлок, а потом заглянул в смеющиеся глаза собеседника и не сдержал ответной улыбки, которая, чуть затронув губы, отразилась в его глазах, наполнив их мальчишечьим предвкушением рождественского чуда и оттенком неверия, что это чудо может случиться.

– Знаешь, у меня завтра свидание, – потянулся Джон, – так что мне, пожалуй, пора, а то заявляться к девушке с отпечатком подушки на лице и всклокоченными, перепачканными йогуртом волосами – плохой тон.

– Конечно, – махнул рукой Шерлок. – Жаль, правда, что свидание у тебя именно завтра. Я как раз хотел попросить тебя пойти со мной к одному человеку. Он тоже врач, и ты бы расположил его к себе быстрее меня. Думаю, не стоит говорить, что он может оказаться важным свидетелем.

Джон воззрился на Шерлока с совершенно ошеломленным лицом.

– Что такого я сказал?

– Ты рассказываешь мне о делах, фонтанируешь историями про «непроходимых тупиц из Скотланд-Ярда», даже восстанавливал на этой крыше место преступления, попросив побыть меня трупом, хоть я и подозреваю, что это было сделано для того, чтобы я замолчал и дал тебе подумать. «Говорящих трупов не бывает, в этом их основное достоинство», – передразнил он Шерлока. – И в первый раз позвал меня с собой.

– Раз ты будешь занят, это уже не имеет значения.

Джон колебался три секунды. Потом достал телефон, отстукал на нем сообщение и перевел взгляд на Шерлока, выглядя при этом настолько неоправданно довольным, что Шерлок не выдержал и рассмеялся.

***

– Он социопат.

Майкрофт Холмс не понравился Джону с первой фразы, первого постукивания наконечником зонтика по полу, первой кривой ухмылки и со второго взгляда.

– И какое значение вы вкладываете в это слово?

– Он неспособен испытывать эмоции. Зато умеет прекрасно их симулировать. Играть, если вам так будет проще меня понять.

– Это неправда.

– Неужели?

Они были в квартире Шерлока, куда Джон спустился, предвкушая приключение и опрос свидетеля в стиле лучших гангстерских фильмов. Но все, что он себе представлял, разбилось о суровую реальность в лице Майкрофта Холмса, который небрежно указал Джону на соседнее кресло, мягко сообщил, что Шерлока срочно вызвали по делу («И он, естественно, не подумал предупредить вас, Джон, это так типично для него»), а потом впился немигающим взглядом, от которого сразу же стало не по себе, и принялся тихим, спокойным голосом советовать никогда больше не переступать порога этой квартиры.

«Ради вашего же блага».

Джон подавил в себе неуместные ассоциации с огромной змеей, которая обвивает ничего не подозревающего кролика, чтобы чуть позже целиком его проглотить, стиснул кулаки, досчитал до пяти, а потом начал рассматривать Майкрофта и пытаться применить дедуктивный метод.

Нет, у него, конечно, ничего не вышло, но вид получился очень загадочный и сосредоточенный.

Майкрофт слегка изменился в лице, ровно настолько, чтобы Джон мог поздравить себя с несомненным успехом, и, похоже, стал подумывать о том, чтобы незаметно посмотреть в ближайшую зеркальную поверхность, для того, чтобы убедиться, что с его лицом все в порядке, третий глаз внезапно не открылся, а из прически по-прежнему не выбивается ни одного волоска.

– Я вам не верю, – убежденно произнес Джон.

– Вот как? Здесь говорится, – он взял со стола тонкую папку и погрузился в чтение, – что у вас проблемы с доверием. И тремор руки. Вы же из-за этого не возобновили лицензию хирурга, не так ли, Джон?

После армии Джону пришлось работать врачом на замену – платили больше, чем штатным специалистам, а единственным неудобством было то, что вызвать могли практически в любое время дня и ночи, что рождало определенные трудности, если у вас маленький ребенок. Джон справлялся. Миссис Хадсон, иногда Гарри, иногда круглосуточные ясли (их оттуда попросили достаточно быстро, работники не оценили меткости Джеймса в искусстве плевков на дальние расстояния и умения придумывать каверзы, даже если вас заперли в пустом помещении с одной погремушкой).

– Мне кажется, это не ваше дело.