Текст книги "Цельняпушистая оболочка (СИ)"
Автор книги: Бебель
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)
Глава 7
– Ах ты кочерыжка мятная! А ну, в строй! Живо!!! – прикрикнула офицер на своего подчиненного.
Тот, смешно пошатываясь и блестя золоченым нагрудником, подбежал к сослуживцам и замер по стойке. Гневно осмотрев жалкий вид своего подразделения, Сивира взъерепенилась пуще прежнего.
– Ну что, котики похмельные!? Нажрались вчера!? Повеселились!? А сейчас вы у меня погрустите! Пятьсот кругов вокруг библиотеки! Бегом марш!!!
Стражники заметно приуныли, неловко построились в колонну по одному и, пошатываясь, побежали.
– Несчастные ублюдки… – процедила Сивира, глядя на своих подчиненных, с трудом преодолевших первый круг.
Презрительно сплюнув, девушка чуть пошатнулась и поджала темные ушки. Она не спала уже больше суток и это начинало иметь последствия. Но фелисина просто не могла заснуть, – изнутри её разрывало от бешенства.
– Ох етить!!! – раздался голос чужака из библиотечного зала.
Сивиру передернуло от неприязни. Любая мысль о великане заставляла скрежетать зубами.
Эта ночь стала для нее главным позором в жизни. Ведь Сивира являлась лучшим курсантом на своём курсе! Да что там курсе, она была лучшей выпускницей во всем периоде!
Офицера Армс всегда уважали, ценили, ставили на самые ответственные должности и, что самое главное – боялись. Она была одним из самых сильных бойцов и не раз побеждала на чемпионате, проводившемся среди стражников, под судейством самих принцесс.
В отличии от остальных гвардейцев, не имевших ничего против традиционно–церемониального значения стражи, Сивира жила по правилу «выкладывайся на полную». Всегда и во всем она старалась достигнуть своего максимума, невзирая ни на что. Ей отчаянно хотелось соответствовать доблести и славным подвигам гвардейцев давно ушедших эпох.
Но сегодня ночью…
Не то чтобы офицеру уж очень хотелось задирать чужеземца, но она лишь недавно получила назначение на роль командира личного отряда принцессы, взамен пошедшего на повышение капитана. А стражники тут, – палец в рот не клади. Чуть дашь слабину, сбрую наденут – паши давай.
И почему бы не продемонстрировать себя в столь долгожданном деле? Победить настоящего злобного великана – это тебе не в почетном карауле ворон считать.
Но все пошло под хвост.
Сивире показалось, что тот удар железякой в грудь ее убьет. Но едва оправившись она вскочила и бросилась на пришельца, несмотря на боль. Такой уж подход, никакой пощады ни себе, ни врагу. Да и офицер не привыкла сдаваться. Даже на показательных спаррингах она всегда билась до победы или до потери сознания. Для соперников, привыкших к театральным выпадам и изящным маневрам, она заслужила себе репутацию полного психа.
– Теперь даже на смотры не приглашают… – с тенью грусти хмыкнула фелисина, глядя как грузный стражник преодолевает девятый круг.
Из–за её нрава у неё никогда не было не то что друзей, даже приятелей.
Впрочем искать ответ на вопрос: «это у меня уши не в ту сторону растут или у остальных?» было бесполезным занятием и она старалась избегать подобных мыслей, заменяя их презрением к любому проявлению слабости.
Но теперь это жгучее чувство, всю жизнь греющее ее кровь и помогавшее преодолевать трудности, уступило место новому – отчаянной жажде крови. Крови лейтенанта Лукина.
Что для неё было, в общем–то, нехарактерно. Сивира никогда не имела сильных эмоций по отношению к кому бы то ни было, за исключением своих родных.
Но вчера она впервые в жизни испытала настоящий страх. Ужас. Настоящую панику. За столько лет лишений и превозмоганий ей казалось, что она уже ничего не боится. Что ей уже удалось преодолеть все дерьмо этого мира. Но тут девушке наглядно указали, насколько сильно она заблуждалась.
В момент, когда чужак направил на неё свой «Макаров» – так он назвал черную штуку, показывая её ночью принцессе, – Сивира увидела в глазах великана свой конец. Она была полностью уверена, что сейчас она умрет. Осознание этого факта полностью сломало всю былую решимость. На ее место пришла отчаянная жажда жизни.
«Я прошла через всевозможные лишения не для того, чтобы сдохнуть на пыльной дороге от лап какого–то уродца» – думала она в то мгновение, обиженная на весь мир. Она вдруг осознала, что не готова к концу. Ни к такому, ни к какому бы то ни было еще. Переживая тяготы службы и работая на износ, она втайне для себя надеялась что это просто сложный старт. Что в будущем все эти усилия окупятся. Это было её целью. Смыслом жизни. И когда все это повисло на волоске от пропасти…
– Н-ненавижу… – проскрипела зубами Сивира.
Она ненавидела пришельца за то, что он показал ей, что фелисина вовсе не такая бесстрашная, как ей самой казалось.
Сплюнув от злости, она заметила полупустую бутыль, лежавшую прямо на дороге.
– Хм… А, ну вас всех в лоток! – дергая хвостом, буркнула офицер, и подхватила пузырек со спиртом.
* * *
– Ох, етить!!! – вскрикнул я, глядя на своё отражение в зеркале.
Теперь ясно, почему на меня так смотрели пробегающие мимо стражники! Весь китель был вымазан в грязи, а лицо, покрытое синяками и кровоподтеками, стало серым от пыли. Жуть. Просто жуть.
Повздыхав для приличия, я достал из вещмешка одежную щетку и принялся отряхиваться. Ё-мое, ну и видок!
Привокзальные девки по сравнению со мной – эталон чистоты и незапятнанности.
Отряхнув одежду, я сунул щетку обратно в вещмешок и пошел на кухню. Вчера ночью я видел там ведро с водой, в него еще очкастая головой ныряла. Умываться водой, в которой побывала инопланетная голова – это, конечно, противно, но я не брезгливый.
Зайдя на кухню, я замер в нерешительности. На стуле сидела Сивира, а на столе лежала пустая бутыль.
Не нравится мне все это…
Заметив движение в проеме, она посмотрела на меня пьяными глазами и, вскинув уши, заорала:
– Пшел вон, ур–род!
Пролетев мимо, пустой пузырь разбился о стену за моей спиной.
Это я‑то урод? И кто мне это говорит!? Пьяная, блин, кошка!? Тут зеркала изобрести забыли!?
– Тебе мало моего уни… Как его!? Позора в общем!? – закричала похмельная мурзилка, – Ты захотел еще и поиздеваться!?.
Мало того, что сумасшедшая, так еще и мозги валерьянкой загубила!
Я хмыкнул и, не обращая внимания на полоумную, пошел в сторону ведра.
Пусть выпендривается, мне–то что? Лишь бы в драку не полезла, а то мне уже хватило. Хотя, думаю сейчас перевес не на её стороне.
Пока я мыл свою морду, хвостатая все не затыкалась.
– Ты наверное думаешь, что крутой, да!? Дума.. Ик!… ешь, что, если ты победил меня, то тебе всё можно!? – продолжала Сивира. – А ну повернись, когда я к тебе обращаюсь!!! – перешла она на визг.
Как же меня это бесит! Ненавижу крикливых баб, а уж тем более кошек! Март на дворе или обо что?! Пора бы её поставить на место.
Я развернулся и вежливо заметил:
– Слышь, младлей, мать твою, у вас на службу по объявлениям набирают!? Хренли ты себя как идиотка ведешь!?
– Что–о–о? – только и протянула овца.
– Хрен в… Я у тебя конфетку отобрал? Или в кашу насрал? Ты чего до меня доебалась!? – уже разозлившись выпалил я, решив расставить все по своим местам.
– Я? До тебя? Ох, да как… ИК… Я могла докопаться до гостя самой принцессы! – издеваясь произнесла она и отвесила мне поклон, попутно хлопнувшись лбом об стол.
Зрелище болезненно кривившейся девчушки, усиленно растиравшей ушибленный лоб, конкретно доконало.
Нет, ну это уже ни в какие ворота. Мне её уже жалко становится!
– Может пойдешь поспишь? А побухать и вечером можно… – мирно предложил я, закончив умываться.
Вид этой пьяной морды напомнил мне о некоторых неприятных эпизодах из жизни.
Мне показалось, что она переживает то же, что когда–то довелось и мне. Да и вообще, всем офицерам когда–либо служившим. Да что там… Даже срочникам довелось.
Разочарование в службе, идеалах и всякая такая байда, короче.
– Да что ты мелешь!? Тебе–то откуда знать, что я должна делать!? – гневно зашикала кошатина, и быстро смолкла.
Должно быть, её удивила нехарактерная задумчивость на моем лице. Не знаю с чего, но отчего–то при виде этой дуры на меня нахлынули воспоминания.
Выпуск из училища, песенка про «молодого мальчика–лейтенанта» и бестолковка парнишки, забитая мальчишескими мечтанями. О великих подвигах и героизме и прочей стандартной фигне из массовой культуры. Мудрые отцы–командиры и сознательные солдаты….
Честь и достоинство, пафос и слабоумие!
Но едва я вступил в должность, как столкнулся с суровой армейской реальностью.
Познакомился с тупыми и самодовольными полканами. Столкнулся с полным отсутствием мозга у простых солдат. Посмотрел на своих сослуживцев – ленивых и безразличных офицеров. Научился правильно воровать, чтобы не заметили. Поставил командный голос и командные пиздюли. И освоил правильное поведение перед генералами, чтобы они не «завалили» меня на проверке.
Заматерел, огрубел, научился дерзить и смотреть на тех, кто слабее, как на мусор. Дарвинизм, мать его. Слабого подтолкни и все такое.
Только закавыка в том, что нифига мне это не нравится! Чертова служба так и не сломала идиотские детские иллюзии, а только надломила. Я хотел думать, что всё может стать таким, как в мечтах да в старых советских фильмах. Чтобы и честь мундира, и долг Родине, и даже «слово» офицера перестало быть всего лишь словом. Чтобы я, хоть чуть–чуть, мог побыть недоумок–папаша Но это все так, романтизм и хруст французской булки.
Наверняка в реальности все эти понятия всегда были лишь пустым звуком. Но это не значит что мне бы не хотелось чтобы было иначе. Мальчишеская дурость взрослого дядьки, только и всего.
Должно быть, поэтому я уже пятый год в лейтенантах сижу.
Хотя, скорее, потому, что я напился и блеванул на свадьбе у «насоса»! А может потому что сдал старого командира роты за то что он, с какого–то ляда решил, что строить дачу силами младших специалистов – хорошая идея.
Вот блин, теперь и я загрустил!
– Ой ладно… Так и быть, выпью с тобой. – бросил я, садясь за стол.
– Это кто это тебя приглашал?!
– Вот эта вот бутылочка! Пустая, правда… Сейчас я тебе расскажу одну историю, но сперва… У тебя спирт еще остался!?
Игнорируя яростное фырканье кошатины, я отыскал заветный полупустой бутыль.
– С какого кочерыжки ты…. – ее тирада прервалась, не начавшись.
– А с такой, блять! Я тут старший по званию, так что заткни пасть и пей! – я чуть ли не швырнул пузырь ей в лицо.
Поглядев, как идиотка гневно зыркает, но все же принимает предложенное угощение, я почесал заросшую щетиной щеку:
– Давным–давно, в далекой–далекой галактике…
Начал я, но девушка, не выдержав серьезного тона, рассмеялась:
– Что за ересь ты мне тут рассказываешь!?
Хлебнув яблочного спирта для храбрости, я все же продолжил:
– Да погоди угорать, дай закончить! Короче, жил–был один майор…
Почему сразу ересь? Нормальное такое начало! В моем мире с такого начала все дико прутся. Не знаю, правда, почему.
Я начал рассказывать ей свою версию истории «Повести о настоящем офицере». Единственном настоящем офицере, которого я знал и которого терпеть не мог. Хотя и искренне жалел.
– Он был настоящим мужиком, в меру ретивым и готовым выполнить любой приказ. – я взглянул на младлея.
Кажется, начало ее заинтриговало. Ну да, бабы любят сказки про «настоящих мужиков». Хотя, встречая их в реальности, с позором убегают.
Достав сигареты, я продолжил.
– Всю свою жизнь старался устроить по уставу, даже семья, и та для галочки. – я прервался, чтобы закурить.
Немного повозившись со спичками, я отметил, что Сивира, забавно навострив уши, уже не скрывала своей заинтересованности.
– Двадцать пять лет был бесконечно предан своей стране. Успел покататься по живописным курортам всяких: Сомали, Афганистанов, Танзаний и еще куче труднопроизносимых слов…
Его всегда ставили в пример другим. Родина не забывала подвигов и щедро награждала премиями, путевками, медалями, орденами. Всеобщее признание! У него было всё – четырех–комнатная квартира, машина с личным шофером, киноактриса жена и маленький сын, точь–в–точь похожий на него.
Одна беда – друзей не было. Нет, конечно, были приятели–сослуживцы, с которыми он то и дело гонял то на рыбалку, то в баню, то еще куда. Но настоящих друзей не было. Никто не хотел быть близким человеку, которому вообще насрать на все, кроме своей офигенно великой и благородной цели.
Затушив окурок, я засунул его в пустую бутылочку.
– И самое забавное: Страна, которой он прослужил почти всю свою жизнь, немного кончилась. Пшик и усё! «Коммунизм» отменили. Настали веселые деньки. Бывало, что жалование не выплачивали по полгода. Сослуживцы начали приспосабливаться к новым условиям. Кто–то ушел со службы, кто–то подрабатывал на стороне, а кто–то воровал золото с ракет. Но офицер уперся и продолжал тянуть лямку! Кремень, блин. Он, как мог, пытался пресекать раздолбайство и воровство среди своих подчиненных. Но вот, кому–то это не понравилось, и его списали на пенсию. И тут он просто сломался. Осознание, что с развалом страны стал никому не нужным, израненным и контуженным стариком, сделало то, чего не добились ни вражеские пули, ни снаряды.
Он запил, да причем так, что мог месяц, не просыхая, валяться на диване, уткнувшись в телевизор. Красавица жена, само–собой, ушла к другому.
Приятели не хотели иметь ничего общего с каким–то забулдыгой. Все отвернулись. Через месяц после развода ему пришлось отдать сына в училище, у мужика не было денег на его содержание. Деньги–то за награды уже не выплачивали. Впрочем, скоро всё закончилось.
Выдохнув, я вновь приложился к пузырьку.
– Его недельный труп нашли соседи, почуявшие запах гнили из квартиры. Умер в обоссаных штанах, захлебнувшись в собственной блевотине. И никто даже на похороны пришел. – закончил я свой рассказ на столь «приятной» ноте.
Я посмотрел на младлея, та сидела недоверчиво блестя глазами.
Допив свой спирт, я засобирался уже пойти прогуляться, но меня остановила Сивира.
– И это всё!? В смысле, вот так, просто? – пробормотала хриплым тоном девчонка.
Я кивнул:
– А знаешь в чем смысл басни?
Сивира медленно покачала головой, пристально смотря мне в глаза.
– А смысл в том, что надо жить, а не служить. Не надо быть долбанным героем и невероятно принципиальным. Это в книжках да фильмах бывает. В жизни такие люди кончают именно так. И горя сеют гораздо больше чем добра. Благими намерениями лежит дорога в ад, ептить! Так что завязывай сопли пускать! И прекрати ко мне лезть, пока башку не прострелил!
Сивира отвела взгляд в сторону.
– Запомни, киса: мы не герои на картинке. И жизнь наша не придумана и не написана. А иначе, закончишь так же, в блевотине и бесславии или с пулей в бестолковке. И никто не узнает где могилка твоя. Приспосабливайся, мать твою! – подытожил я свои псевдофилосовские рассуждения.
– Ну, пожалуй… Полагаю, что возможно… – с серьезной рожей завздыхала овца.
Все эти побасенки явно зацепили эту сказочную лилипутку. До чего же они все идиоты!
Впрочем, все эти вздохи–охи меня уже не заботили. И чего меня вообще на ностальгию потянуло?
Я поднялся из–за стола и направился к выходу. Надо было в театральный кружок поступать, талант, блин, пропадает…
* * *
Лисси проснулась только после полудня. Спустившись вниз, она встретила Ури. Тот виновато улыбаясь, оттирал стены от надписей. Поприветствовав его и выслушав порцию извинений за вчерашний кавардак, девушка помогла поставить книжные шкафы на место и, оставив медвежонка расставлять книги, пошла разыскивать Лукина.
Солерия вчера попросила ее помочь чужаку немного адаптироваться. Ну и проследить, чтобы он больше не повторял своих выходок. К тому же библиотекарше нужно было связаться с местным почтальоном, по поводу нового барабана.
Выйдя на улицу, она сразу заприметила великана. Пришелец стоял возле дороги и втягивал дым через «сигарету». А на лужайке Сивира о чем–то инструктировала своих подчиненных. Казалось что они совсем не замечают друг–друга.
– Эм… Привет, Лукин! Как, эм, спалось? – неуверенно протянула девушка, подойдя поближе к чужаку.
Она не знала с чего начать разговор. Раньше все её попытки наладить контакт оставались в лучшем случае проигнорированы.
– Здорово, как в Дании… – с налетом печали произнес Лукин.
* * *
Грустно то как!
У меня кончались сигареты. И я что–то сомневаюсь, что у этих лилипутов водится нечто навроде табака. Черт, без курева будет туго.
– А как в Дании? – недоуменно переспросила «Лиса».
Вот жеж любопытная…
– Всех ебут, а мы в ожидании! Ты по делу или как? А то я не очень настроен на «поболтать», если честно. – попробовал я отвязаться от нежеланной компании.
На пару секунд застыв, переваривая услышанное, очкастая наконец очнулась:
– Ты помнишь наш вчерашний уговор? – спросила ушастая малявка.
Интересно, о чем она? Я посмотрел на нее, всем своим видом показывая: «первый раз слышу!»
– Дверь! Ты обещал Гремме, что починишь дверь! – с напором заявила она.
Тьфу, ты! Уже и забыл. Блин, я тут погрустить хотел… Хм, ну ладно – поставлю я ей дверь. Заодно и кепку заберу, без неё как–то непривычно.
– Ладно, хрен с тобой, показывай дорогу. – плюнул я, бросая окурок на дорогу.
– Эм, а ты что, ее не запомнил? – удивленно спросила малявка.
Нет, я помню конечно, но мне совсем не хотелось идти к истеричной мурзилке одному. Она же на меня накинется! Я же её в рулон замотал, да хату обчистил! Она же меня заживо сожжет, нафиг. Ну, если она такое умеет, конечно.
– Слушай, хвостатая, я пьяный был в драбадан! Какое там запомнить, я же вообще ничего не соображал!
– Хм, ладно пошли… И кстати, я никакая не хвостатая, меня…
– Что значит не хвостатая!? А это что!? – я нагнулся и схватил пушистый хвост. – Половой орган что ли!?
Фиолетовая, чуть помявшись, качнула пушистым отростком. Ё-мое, да она покраснела!
– Ничего и не половой… – промямлила она и помотала головой.
– Я фелисина! И зовут меня Лисси! Запомни, пожалуйста. – обиженно закончила очкастая.
Лисси!? Что за имя такое дурацкое!? И почему мне запомнилась «Лиса»? Ох, блин, у меня от них уже голова болит. Или от яблочного спирта… Ну да, с утра принял – весь день свободен.
Ладно, надо завязывать ее подкалывать, а то обидится еще.
Молча кивнув, я пошел за ней, по дороге раздумывая о своем положении.
Интересно кстати, капитан меня в дезертиры записал? Или он решил, что меня медведь где–то в лесу задрал? А, черт бы с ним! Пусть хоть считает, что я в Китай к проституткам уплыл. Мне–то какая разница? Я тут с говорящими кошками зависаю. Вот же хрень случается?
Глава 8
Мы уже подходили к дому, когда на пороге появилась какая–то мелкая кошатина. Ну в смысле, совсем мелкая! Наверное, тоже детеныш, типа той, чью игрушку я вчера починил.
– Ой… – только и пискнула котейка, прежде чем забежать обратно в дом.
– Эй, малышка, подожди! – окликнула её очкастая и поспешила за ней.
Что за фигня? Я же умылся и привел себя в порядок какого черта они от меня все еще шарахаются?
– Гремма! Гремма, там чудище пришло! Ты про него вчера рассказывала! – вопила мелкая в доме.
– Это я‑то чудище!? Да ты на себя посмотри! Мурзилка говорящая! Тьфу, мутанты разноцветные!
Немного помедлив, я все же протиснулся в дом.
Не успел я пролезть до конца, как на меня тут же накинулась эта самая «Гамма».
– Ты!!! Что!? Снова собрался тут всё поломать!? Не позволю!!! – визжала фелисина, по куриному дергая головой и округляя накрашенные глаза.
Очкастая аж уши прижала от её крика. Похоже я не один, кто не выносит бабских воплей.
– Гремма, успокойся! Он пришел чинить, а не ломать! Дверь, помнишь? И вовсе не для того, чтобы снова тебя ограбить! – фиолетовая пыталась успокоить свою истеричную подругу.
– Что!? Это, вот… То есть, вот этот вот хмырь!? Кхм… Прошу прощения, моя дорогуша, но о чем ты думала, когда вела его сюда!? – всё никак не унималась крикливая дура.
Задолбала! Я ей тут дверь ставить пришел, а она визг поднимает! Подумаешь в ковер замотали?! Я же не со зла, а по пьяни – со всеми бывает!
Что мне теперь, на коленях тут ползать!? Хватит уже. Мне за эти дела и так всю рожу разворотили и едва ребра не выдрали! И вообще, нехрен рубинами разбрасываться!
Лисси все пыталась успокоить свою умалишенную товарку по мутациям, но меня это уже не заботило. Мне хотелось как можно быстрее сделать эту проклятую дверь и свалить отсюда.
А то мало ли, может она захочет мне отомстить, а у меня и так нос сломан. Не обращая внимания на орущую дуру, я осмотрелся. Дверь была прислонена к стене возле проёма. Быстро взглянув на косяк, я сообразил, что я вовсе ничего не сломал.
– Да она просто с петель слетела, тут всего–то и надо, пару раз молотком долбануть, да повесить обратно… – вслух заключил я.
Но эти чертовы «киттикеты» не обращали на меня внимания. Они все втроем о чем–то переговаривались в уголке. Походу, увлеченно спорят о том, какой–же я «хмырь». Ладно черт с ними, сам всё сделаю!
Сняв с плеча автомат, я долбанул пару раз прикладом по петлям, вбивая их обратно в дерево.
Вновь взглянув на мелких, я офигел. Моя долбежка их совсем не беспокоила, они самозабвенно о чем то спорили в углу. Плюнув, я начал вешать дверь. Черт с ними, я работник скромный. Не ахти, конечно, малость кривовато, ну да пофигу. Висит и черт бы с ним!
Обернувшись, я убедился, что кошки всё так же не замечали меня и уже собирался уходить, но вдруг кое что заметил. На тумбочке возле двери лежало то, зачем, собственно, я и пришел – моя пиксельная кепка. Но не она привлекла моё внимание.
– Опаньки… – рядом с кепкой лежала стопка золотых монеток.
Зыркнув в сторону переговаривающихся инопланетян, я тихонечко подошел к столу и быстро схватив монеты да напялив кепку, всё так же тихо вышел из дома. Я вовсе не вор, но ведь должен же получить хоть что то за свою работу!? Тем более та овца на меня еще и наорала!
– Компенсация за моральный ущерб – весело заключил я, бредя по дороге, отдаляясь от дома богатой истерички.
– Какая еще, к валерьянке, компенсация!? А ну показывай, чего опять спер! – раздался позади голос с хрипотцой.
Вот черт, ну почему из меня такой хреновый домушник выходит!? Что ни возьму, так обязательно заметит кто–нибудь. Кошечки глазастые, мать их.
Обернувшись, я обнаружил перед собой Сивиру. Она стояла задрав голову и пристально смотрела мне в глаза. Черт! Похоже, что отбрехаться не выйдет. Хотя…
– Эй, командир, может это… Уладим без протокола? – сказал я тихим голосом.
Младлей изумленно открыла рот.
– Чего–о–о…
Хм, она что, про взятки никогда не слышала?
По ходу дела, я попал. Судя по ее удивленной морде, калымить она не умеет. Она точно офицер?
– Да ты совсем ненормальный! Чтобы я, да… – с трудом заключила она.
– Это я‑то ненормальный!? И кто это мне говорит? Говорящая, блин, кошка!? – громко произнес я.
Надо как то отвлечь её от моих монеток.
– Что!? А ты–то кто!? Здоровенная безхвостая… Чтоб тебя, да ты настолько уродлив, что я и выразить–то не могу!!!
Уродлив!? Это я‑то!? Нет, ну я, конечно, не красавец, но урод!? Это уже оскорбление!
– И кто мне это говорит? Ушастая карлица?! Сама страшная, как собака, еще и мне что–то заявляешь! – и, сделав обиженный вид, я быстро двинул дальше.
Черт, а я молодец! Перевел тему и провел таки…
– А ну стой на месте!!! – крикнула Сивира и начала догонять меня.
Блять, видимо я рано порадовался.
– Сама стой, а у меня дела! – произнес я, когда она со мной поравнялась.
Так, тише, лейтенант. Спокойней. Главное – не спровоцировать.
– Да какие у тебя, придурка, могут быть дела!? Ты ведь даже не феленид! Ты никто! Кто с тобой захочет иметь дело!? – продолжала шипеть младлей.
Так ну это уже перебор! Что значит никто!? Да я… Стоп! А ведь если подумать, то получается, я и вправду никто. То есть, для этих цветастых лилипутов я всего лишь какой–то мутант. Впрочем, я о них также думаю, так что паритет.
– Важные у меня дела! «Вискас» изобретать да лотки сооружать! Отвали! – буркнул я и свернул с дороги в сторону какой–то полянки.
Надо было как–то от неё отвязаться, только как?
Но Сивира и не собиралась «отваливать». Она всё так же шла рядом со мной и буровила взглядом мои пиксельные брюки.
– А–а–а… Поняла. – тихо протянула она. – Ты заговариваешь мне зубы!
Обогнав меня, она встала на пути.
– А ну выворачивай карманы!!! – заорала она на всю поляну.
Ну и что делать? Драться мне с ней, ну никак нельзя. Принцесса мне второй раз этого с рук не спустит. Да и к тому же, в прошлый, раз она мне нос поломала! Выход только один…
– Помогите!!! Грабют! Насилую–ют!!! – по–бабски завыл я во весь голос.
Да так, что с деревьев на конце полянки птицы разлетелись. Реакция младлея была довольно забавной. От удивления она плюхнулась прямо на задницу и вытаращилась на меня так, словно я ей только что в любви объяснился.
А теперь – ноги!
Воспользовавшись её замешательством, я со всех ног ломанулся в сторону леса, даже не оглядываясь назад. Сейчас главное – оторваться от неё подальше. Спрячу золото, а потом вернусь в библиотеку, хрен она чего докажет!
Миновав первые деревья, я остановился, чтобы отдышаться и, немного погодя, осмотрелся по сторонам. Младлея нигде не было, даже ветки не хрустели.
Что же это? Она настолько офигела, что даже забыла зачем ко мне привязалась? Или же она…
Мои мысли прервало темное пятно, резко выпрыгнувшее из кустов.
Блять, я же забыл, что они «вискасы» доморощенные! Бесшумные, мать их!
В замешательстве я попятился назад.
– Попался! Что!? Думал, самый хитрый, да?! – прорычала Сивира с самодовольной ухмылкой.
А вот хрен тебе, всё равно убегу! Посмотрим как ты на своих коротеньких ножках догонять будешь!
Резко повернувшись я заспешил в сторону чащи. Впрочем, бегать мне пришлось недолго. Я запнулся о какую–то корягу и с лету ударившись коленом о камень, растянулся на земле.
– Твою мать! Больно то как… – зашипел я, по детски растирая разбитую коленку.
Ну почему всякий раз когда я бегаю, я обязательно обо что нибудь споткнусь? Еще и на наколенниках экономят… Карманы для них есть, а их самих – хренушки!
– Ха! Да ты не только тупой, но и неуклюжий как мешок с овсом! – расхохоталась девка, задорно размахивая хвостом.
Мда уж, попал. Теперь уже свалить не выйдет, да еще и нога болит, зараза! И и эта дура зубоскалит… Дать бы ей леща, да колени поломать!
– Хренли тут разлегся, камень долбанный?! – я пнул засыпанный листвой булыжник и тот со звоном отлетел.
Стоп, камни не звенят!
– Какого…
Вместо камня на земле лежала армейская каска. Причем не в лучшем состоянии. Вся смятая и с зарубками на металле.
Покрутив головой по сторонам, я обнаружил странного вида бугорок.
– Ох ёптыть… – выдохнул я и подполз к «бугорку».
Сивира, глядя на мои действия, совсем по девичьи хихикнула. Вероятно, со стороны это выглядело нелепо.
Прямо на земле лежало изодранное тело. Всё в крови, со вскрытыми потрохами. Рук дальше локтей вообще нихера не было, вместо них – окровавленные лохмотья ткани вперемешку с кожей. Воняло болотной тиной, вперемешку с кислятиной так, что у меня аж дыхание перехватило.
Я почувствовал, как мне стало не по себе, но все же заставил себя взглянуть на вздувшееся от влаги лицо.
В одно мгновение весь мир словно потерял краски. В груди что–то сжалось, да с такой силой, что я застонал. Я отшатнулся и, сев задницей на землю, начал судорожно доставать сигареты.
– Замуруев, как же так, ёпт твою мать–то… – простонал я, тщетно чиркая спичкой.
* * *
Сивира смотрела на Лукина с презрением.
«И этот придурок пытался сбежать от меня?» – хихикнула она, глядя, как чужак пытается отползти от нее.
«Какой же он жалкий!» думала она, весело играя хвостом да с улыбкой глядя на его действия.
Эта сцена стала для девушки будто компенсацией за пережитый позор и она от души наслаждалась заслуженным шоу.
Лукин остановился, рассматривая что–то на земле, и через несколько секунд резко отстранился, плюхнувшись на задницу.
Сивира напряглась, когда чужак полез куда–то в карман. «Уж не оружие ли он достает?» – подумала она, приготовившись к драке. Когда чужак достал «сигарету», младлей успокоилась.
Спектакль начинал утомлять.
«Если он пытается снова провести меня, то у него ничего не выйдет!» – твердо решила Сивира и начала решительно приближаться к чужаку, дабы как следует его «взбодрить».
Лукин как–то странно застонал и принялся с яростью чиркать щепкой о какую–то пластинку. Подойдя поближе и заглянув в его лицо, лунная фелисина опешила.
«Ох, Солерия, да что с ним!?» – с испугом подумала девушка.
Она всегда считала, что такое выражение может быть только на лице у покойника. Лукин кажется напрочь позабыл о существовании стражницы и игнорировал любые ее действия.
Проследив направление взгляда чужака, младший лейтенант заметила какой–то мешок, лежавший в траве. Подойдя поближе и присмотревшись, Сивира не выдержала.
Она метнулась в ближайший куст и опорожнила желудок.
* * *
Ёбанная жизнь, как же такое могло произойти!? Что же я скажу его мамке!? – судорожно соображал я, жадно затягиваясь сигаретой.
Что же выходит!? Я не один попал сюда? А весь взвод? Или только мы с ним?
Да кто–же его так разорвал? Эти вонючие мутанты!?
Я с трудом посмотрел на Сивиру. Отвернувшись в кусты, та самозабвенно плевалась, вытирая рот рукавом.
А может и не они. У них и когтей–то нет, а зубы годятся только для того, чтобы яблоки разгрызать. Хм, а может зверье какое дикое? Или еще какая–нибудь неизвестная мне хрень? Да, блин, я же вообще ничего не знаю об этом мире! Черт возьми…
Замуруев, сволочь. Я даже имени его вспомнить не могу, только фамилию! Что же это такое–то… Он же сопля еще зеленая! Хрен–ли он пожил–то!? Что же это за херня–то, блять…
Выкурив сигарету в несколько затяжек и немного успокоившись, я принялся пристально разглядывать каждый камень, каждую веточку вокруг.
Ага! Вон и автомат лежит, весь покореженный, будто кто–то пожевал. А вот и вещмешок валяется. А вот и нога…
Не выдержав зрелища оторванной конечности, я отвернулся. Одно дело слушать истории от ветеранов, а другое – наблюдать вживую. Мурашки по коже, блин.
– Это… Он твой друг? – тихонько спросила Сивира.
Оторвав взгляд от земли, я увидел что она стоит передо мной с печальной мордой и прижатыми ушами.
Я с трудом кивнул. Говорить не хотелось. Хотя какой он мне, нахрен, друг? Просто еще один сержант из бесконечного потока подчиненных. Хотя легче от этого не становилось.
Немного помявшись, она присела рядом со мной.
– Мне очень… Жаль. – банально, но, похоже, искренне посочувствовала она.
Да уж. Ей жаль. Да она хоть представляет себе…
Мои мысли оборвал хруст веток. Где–то в двадцати метрах от нас кто–то быстро передвигался.
Яростно зарычав, этот «кто–то», явно почуяв чужое присутствие, пошел в нашу, с Сивирой, сторону. Хруст веток усиливался с каждой секундой.
