Текст книги "Фантастический магфикшн и его последствия (СИ)"

Автор книги: Bazhyk

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)

Начал Поттер с того, что нагло, без оглядки на права личности и политику конфиденциальности, идентифицировал каждого, кто так или иначе пользовался ВСетью. По крайней мере, в пределах Хогвартса. Не помогли ни креативные прозвища типа «Кокошак» и «Ядреный Гриб», ни содранные из книг и старинных портретов аватарки – Гарри Поттер знал имя каждого! Пускать в массы эту информацию он не собирался, чтобы не рассекретили его самого, но особо рьяных энтузиастов взял на заметку. Теперь ему предстояла партизанская война против извращенцев и идиотов, из которой Герой собирался выйти без потерь с обеих сторон. Просто надо было все тщательно продумать, разработать стратегию и ненавязчиво донести до некоторых творческих личностей несложную мысль, что воображение воображением, а оскорблять людей нехорошо.

ПрыткоПи́сец как раз внедрял в базовые структуры ВСети механизмы возрастного ценза, когда в дверь начали ломиться. Гарри прикрыл свиток мантией-невидимкой и снял запирающие чары. Дверь распахнулась как от мощного пинка, и на пороге появилась разъяренная ведьма, в которой Гарри с трудом узнал свою подругу Гермиону Грейнджер.

– Гарри! – задыхаясь, выкрикнула она, потрясая зажатым в кулаке приметным свитком. – Это!.. Это!..

– Гермиона, – побледневший Гарри выставил перед собой руки в защитном жесте. – Я все объясню! Я не думал, что народ так воспримет ВСеть.

– Что воспримет? – прищурилась Гермиона, закрывая дверь.

По растерянному и немного смущенному лицу друга девушка поняла, что вся эта порнографическая чехарда для него не новость. Но выслушать версию того, кто явно знает больше нее, было интересно. Выслушать – и высказать собственное мнение!

– Э-э-э… – Гарри скосил глаза на стол, где под покровом невидимости замер ПрыткоПисец. – Да так…

– Нет уж! – отрезала Гермиона, накладывая на вход в комнату запирающие и заглушающие чары. – Рассказывай давай!

И Гарри рассказал. Гермиона хмурилась, покусывала губы, пару раз принималась ходить по комнате туда-сюда, но в конце концов замерла перед юношей и потрясла злополучным свитком перед его носом.

– А вот это? – шепотом вскричала она. – Вот с этим как быть?

– Ой, ну что там такого? – отмахнулся Гарри. Он неплохо знал Гермиону и был уверен, что какой-нибудь совсем уж жесткий упорос вызвал бы у старосты Гриффиндора куда большее возмущение.

– Ах, что там такого? – прошипела девушка, разворачивая свиток. – Я сейчас тебе покажу, что там такого! Только потом не жалуйся!

На поверхности свитка распустились васильки и незабудки с редкими вкраплениями чертополоха. В окружении увитых ромашками арок, поглощенные друг другом, вальсировали Драко Малфой и Гермиона Грейнджер. Драко, дракл побери, Малфой в черном смокинге и Гермиона, Мерлинова борода, Грейнджер в пышном белом платье!

– Ой! – вырвалось у девушки. Она прикрыла рот ладошкой и отшатнулась от романтической идиллии. Гарри поднял свиток, расправил и осторожно пристроил на краешек кровати. Мини-Драко и мини-Гермиона не обратили на эти манипуляции никакого внимания, продолжая танцевать.

– А вы хорошо смотритесь вместе, – с умиленной улыбкой произнес Гарри.

– Спятил? – пришла в себя Гермиона. – Да я никогда в жизни не надела бы на себя этот кошмар! Ты посмотри на эти рюшки! Ужас!

– То есть к кандидатуре жениха у тебя претензий нет? – Поттер выгнул одну бровь и лукаво глянул на подругу.

Гермиона залилась краской.

От Поттера она ушла все же с некоторым уловом. Гарри показал, как вызывать «магфики» – надо было постучать пальцем или ткнуть волшебной палочкой в маленький конвертик, – как выбирать направленность и рейтинг, присвоенные чьему-то «шедевру», как убирать картинку, оставляя только текст, или выключать звук, любуясь живыми изображениями… Друг посоветовал не читать какие-то загадочные «бд-17» и «бд-21», особенно с пометкой «сл», «фм» и «см» и буквально выставил за дверь, в предвкушении поглядывая на свой пустой стол. Судя по шевелению воздуха над столешницей, там у него что-то было припрятано и Гарри торопился к этому вернуться. В другой раз Гермиона не преминула бы выпытать все подробности очередной шалости, но сейчас в ее руке был зажат свиток, переполненный историями о ней, ее друзьях, врагах и неизвестно, о чем еще.

В своей комнате, предварительно закрывшись на все замки́, выстроив непробиваемую стену защитных заклинаний, забившись в угол кровати, Гермиона погрузилась в непредсказуемый, шокирующий и, чего уж греха таить, увлекательный мир магфиков.

Героями литературных экзерсисов за авторством студентов Хогвартса оказались не только победители в недавней магической войне, но и их оппоненты, а также легендарные маги древности, включая самого Мерлина, внезапно являющегося на помощь Гарри Поттеру в каждом третьем магфике, и совершенно выдуманные персонажи разной степени магической одаренности. Эти личности так или иначе вмешивались в жизнь и борьбу, которую Гермионе пришлось пройти самой, зачастую оттирали реальных людей на второй, а то и десятый план, и во многих из них девушка узнавала черты того или иного своего соученика. По этим маленьким, едва заметным особенностям можно было вычислить, кто скрывается под прозвищем «Веселая Метла», а кто – под личиной «Салазарыча». Но не это так занимало и волновало Гермиону.

У юных авторов была поистине неистощимая фантазия, в меру буйства которой Гермиону то и дело выдавали замуж, а Гарри и Рона напропалую женили. Только за первый час изучения нового культурного пласта Гермиона оказывалась замужем за Роном, Гарри, Драко, Виктором, Невиллом и даже Римусом Люпином (Гермиону покоробило – склонять имена погибших товарищей для нее было кощунством). Гарри, в свою очередь, то и дело женился на ней самой, на Джинни, на Полумне, Лаванде, Ромильде, а также Пэнси и Миллисенте… и на тысяче неизвестных девиц, которые своей неземной красотой и неиссякаемыми талантами затмевали для него весь остальной мир. Рона тоже не обошли вниманием: ему в спутницы жизни доставались Гермиона, Лаванда, Пэнси, Миллисента, снова Лаванда, опять Гермиона – и всё те же гениальные красавицы, что массово перекочевывали из гарема Гарри под бочок к Уизли.

Гермиона покачала головой. Ванильные слюни текли с поверхности свитка нескончаемым потоком, заполированные сверху радугой, которой тошнило розовых единорогов. Особенно впечатлял Драко, бросающийся перед ней на колени с жаркими (иногда – с жалкими) мольбами выйти за него замуж. Интересно, если сам Малфой такое прочитает, у него инфаркт случится или только состояние аффекта, в котором он по второму разу разрушит Хогвартс?

К чему девушка не была готова, так это к собственному аффекту, случившемуся с ней, когда она все-таки открыла подраздел с пометкой «бд-17» и первым делом наткнулась на бодренький секс между Лавандой и Роном. Покраснев до корней волос, Гермиона быстро перелистнула текст в конец, чтобы обнаружить… себя с Виктором! В самом что ни на есть неглиже! За весьма горячим занятием!

Со злостью запихнув свиток под подушку, Гермиона Грейнджер пообещала себе пресечь безобразие, охватившее Хогвартс. Вот только сдаст экзамены – и займется!..

========== 3. Одиночество в Хогвартсе ==========

Рождественский ужин в Хогвартсе всегда был событием радостным и веселым, даже несмотря на то, что многие студенты на праздники уезжали домой. Всегда, но не в этом году. Ёлка в Большом зале, украшенная шарами, бантами и свечами, не сверкала и не искрилась, а бледненько помигивала тусклыми огонечками. Гирлянды не вызывали блеска в глазах – смотреть на уныло повисшие бумажки было откровенно неприятно. Праздничное угощение не заставляло животы бурчать в предвкушении – безвкусная еда оставалась всего лишь едой, призванной наполнить желудки. Звон приборов о тарелки напоминал только о дурных манерах и не казался больше веселым баловством.

Гермиона вздохнула, оглядывая столовую. Впервые за время учебы она оставалась на Рождество в Хогвартсе. Раньше ее ждали дома любящие родители, а после дня подарков можно было наведаться в гости к щедрым и дружелюбным Уизли, под ёлкой у которых непременно находилась коробочка в яркой оберточной бумаге и для Гермионы, и для Гарри.

В этом году Рон умчался домой, строптиво раздувая ноздри и волоча за руку чуть не плачущую Джинни. Младшая Уизли не успела попрощаться ни с подругой, ни с обожаемым Гарри. Поттер проводил ее утешительным мягким взглядом, поздравил Гермиону – и убыл в дом Сириуса: с наследством надо было разбираться. Девушка проводила его до самых ворот, но боевой товарищ был увлечен беседой с Джорджем и лишь махнул рукой от входных створок. И вот Гермиона стояла на пороге столовой, совершенно не представляя, куда себя деть. Есть не хотелось.

На каникулы в школе осталось всего полтора десятка человек: несколько учеников с Пуффендуя и Когтеврана, одна гриффиндорская принцесса, почти весь состав Слизерина – и Драко Малфой.

Драко сидел отдельно ото всех, у самого края слизеринского стола. Его однокурсники собрались с другой стороны, о чем-то тихо переговариваясь, и ни один из них не пытался вовлечь юношу в беседу. Было в этом что-то неправильное, Гермиона не сразу поняла – что именно. А потом ее будто пронзило осознанием: вокруг Драко разливались волны отчужденности и холода, и причиной был вовсе не сам Малфой. Его отрезали от других, не принимали, не хотели заговаривать. Слизеринцы просто отстранились от молодого человека, словно семья Драко никогда и не была тем столпом, на котором столетиями держались величие и надменная гордость змеиного факультета. Впрочем, конечно, дело было именно в семье.

Гермиона решительно прошла в помещение, подхватила с подноса тарелку, даже не взглянув на ее содержимое, и села на скамью рядом с Драко. Из чувства противоречия, только из-за него! Нечего подвергать остракизму человека, которого пока еще не осудил Визенгамот!

Драко вскинул на нее удивленные глаза, и девушка ждала какой-нибудь колкости, привычного оскорбления. Но Малфой только усмехнулся и снова уставился в свою тарелку. Как заметила Гермиона, к еде он до сих пор не притронулся – размазывал вилкой пюре по фарфору, рисовал зубчиками рожицы, чтобы перечеркнуть и начать рисовать заново. Что ж, молчит – и слава Мерлину! Если бы Драко сказал что-то злое, обидное, Гермиона навсегда отказалась бы от мысли относиться к нему по-человечески.

Несколько минут прошли в гробовом молчании, потом Драко все же зачерпнул остывшего пюре и отправил в рот. И замычал недовольно, почти страдальчески. Гермиона быстро глянула на него и опустила глаза.

– Боггарта драного! – прошипел Драко, справившись с едой. – Ну праздник же, ну что, не могли нормально приготовить?

Надо было что-то ответить: юноша вроде обращался не к ней, но если бы он настроен был и дальше сидеть в тишине, то просто возмущался бы про себя. Девушка пожала плечами:

– Какой праздник, такое и угощение. Унылое.

Драко повернул к ней голову, какое-то время рассматривал со странным выражением на лице – то ли сомнения, то ли брезгливого удивления. Гермиона внутренне подобралась и приготовилась услышать очередную гадость в свой адрес.

– А ты теперь такая же бездомная, как и я? – неприятным голосом проговорил он.

Гермиона понимала, что хлопать в изумлении ресницами очень глупо, но ничего не могла с собой поделать. Глядя на ее выражение лица, Драко скривил губы и отвернулся. Самой умной ведьме на курсе хватило пары мгновений, чтобы нарисовать в воображении жуткие картины падения семейства Малфоев, нищету и всеобщее презрение, с которыми столкнулись всегда такие гордые аристократы – и абсолютное одиночество Драко. Внезапно и совершенно необъяснимо для Гермионы у нее защемило сердце.

– Драко, а… родители?.. – прошептала она. Потянулась сжать его локоть, но остановила себя: удивительным был уже тот факт, что Малфой говорит с ней почти нормально. Почти. Не так близко они знакомы для дружеских жестов, слишком многое их разделяет. Если уж совсем откровенно, никаких претензий у Гермионы не было только к Нарциссе Малфой – мужская часть этого семейства, на ее взгляд, получала по заслугам. Вот только сиротство и полнейшая неопределенность в жизни Драко меньше всего радовали Гермиону.

Драко прикусил изнутри губу, чтобы не кривиться совсем уж открыто. В голосе Гренджер ему послышалось сочувствие, а он его не хотел. Не должен был хотеть. На самом первом заседании Визенгамота его «пожалели по малолетству», и это было настолько унизительно, что до сих пор при воспоминании об этих минутах с зубов осыпа́лась эмаль, а руки сами сжимались в кулаки.

Но Грейнджер не стала лезть сапогом в душу, и Драко напомнил себе, что она-то перед ним ни в чем не виновата. Разве что в подростковых бессонных ночах да лютой злости на ее дружков. Вот только хотеть такого его состояния она не могла – повзрослевший Драко Малфой это очень хорошо понимал. Слишком уж гриффиндорка. Слишком уж правильная.

Юноша дернул плечом и снова набил рот сероватой картофельной массой. За его лицом было забавно наблюдать: и выплюнуть нельзя, и проглотить невозможно. Гермиона спрятала улыбку в стакане с соком.

С той стороны стола, где ужинали остальные слизеринцы, послышался заговорщицкий шепот, Гермиона поймала несколько любопытных взглядов и неодобрительно поджала губы. Похоже, Драко заметил ее недовольство. Он в упор уставился на соучеников с весьма недвусмысленной угрозой во взгляде. Юные заговорщики мигом утратили интерес к старшим студентам и бросились уделять внимание цыплячьим ножкам и тыквенному соку. Гермиона хмыкнула.

– Я думала, Слизерин… более дружный.

– А? – Драко с отвращением воткнул вилку в застывшее пюре и отпихнул тарелку. – Нет, дело не в этом. Малькам плевать на высокие материи, они просто пялятся на нас и сочиняют бредовые истории.

– Как ты их назвал? – Гермиона не сдержала смешок.

– Мальки, – Драко нахмурился. – А гриффиндорцы как-то иначе называют мелюзгу?

– Ну-у… младшими товарищами?

– А-а-а… ну да, разумеется.

Гермиона в который раз почувствовала, что какая-то часть школьной жизни прошла мимо нее. Чтобы отвлечься от собственного смущения, она нарочито деловым тоном спросила:

– Так что там за истории?

Малфой посмотрел на нее с веселым недоумением, даже повернулся всем корпусом к соседке.

– Грейнджер! Неужели ты настолько погрязла в учебе, что пропустила это дурное поветрие? Весь Хогвартс сочиняет рассказики про вашу троицу, а заодно и про всех, кто под руку подвернется. Знаешь, этакие грязненькие истории про тебя, Уизела, Поттера…

– А про тебя – нет? – перебила раздосадованная Гермиона.

Драко ухмыльнулся.

– И про меня, куда ж без этого? Я вообще звезда! В этих порнушках меня имеют все, кому не лень, начиная с сумасшедшего урода, из-за которого у отца поехала крыша, и заканчивая твоим ненаглядным Поттером.

Гермиона покраснела до корней волос и снова спряталась в стакане.

– Я видела только тебя с… со мной, – очень тихо пробормотала она.

– С тобой нас давно поженили, – засмеялся Драко. – Знаешь, сколько у нас с тобой детей? От одного до трех!

Гермиона поперхнулась и раскашлялась. Галантный Малфой стукнул ее по спине и даже протянул салфетку. Девушка сморгнула выступившие на глазах слезы и закрыла лицо руками.

– Это кому ж в голову пришло? – просипела она из своего укрытия.

– Понятия не имею, – отозвался Драко. – Найду – по голове настучу. – Он прищурился на лучшую ученицу школы и вкрадчиво поинтересовался: – Присоединишься?

– С удовольствием! – без тени сомнения выпалила Гермиона.

Малфой хмыкнул, глядя на нее как-то по-новому, и просто кивнул.

Десерт они дружно оставили без внимания: если эльфам праздничный ужин не удался, то в сладком наверняка зубы увязнут. До слизеринских подвалов тоже шли вдвоем, провожаемые удивленными, задумчивыми, а иногда и вдохновенными взглядами. Уже в факультетской гостиной Драко решился на то, что ему советовал преподаватель.

– Грейнджер, – приняв самый независимый вид, позвал он. Гермиона обернулась и вопросительно выгнула бровь. – У тебя есть книжки по магловедению?

– Да какие книжки? – удивленно пробормотала девушка. – А тебе зачем?

Драко чертыхнулся, но отступать было поздно, пришлось сознаваться:

– Да я магловедение на промежуточных завалил. Мне бы почитать чего-нибудь про маглов перед пересдачей.

– Любую художественную возьми… – начала Гермиона и прервала сама себя: – Ты? Ты и магловедение?! С чего вдруг?!

Лицо Драко исказила досада, он холодно и, как показалось Гермионе, обиженно зыркнул на нее и быстрым шагом направился к своей комнате. Плохо же он знал Гермиону Грейнджер! Она перехватила его у самой двери, поймала за руку, когда он уже нажимал ручку.

– Стой, – как могла миролюбиво сказала девушка. – Я помогу. Но предмет слишком обширный, чтобы я вот так, с бухты-барахты, угадала, что тебе нужно. Так что давай объясняй, как ты дошел до жизни такой.

Малфой недоверчиво и мрачно изучал ее около минуты, потом кивнул на вход в свою комнату и открыл дверь. Гермиона зашла внутрь медленно, словно боялась подвоха. Собственно, совсем недавно именно какая-нибудь гадость и произошла бы: коварный Пожиратель смерти накинулся бы со спины, со зловещим хохотом вцепился бы в шею, хорошо если руками, а не клыками… Гермиона приструнила свое богатое воображение и огляделась. Комната как комната – кровать, стол, шкаф. Книги на столе, книги на тумбочке возле кровати, книги на покрывале. Смятая ученическая мантия сползла на пол со спинки стула, валяется неопрятной тряпкой. С люстры свисает приметный зеленый галстук.

Драко, совсем забывший, что поругался с домовым эльфом перед ужином, покраснел и сдернул сомнительное украшение с люстры, быстро скомкал и запихнул в карман. Грейнджер деликатно сдержала улыбку, прошлась по комнате до стола и там замерла, разглядывая книги и свитки. Она не говорила, не начала читать лекцию с порога, и Драко понял, что без объяснений она не уйдет. Что ж, сам напросился. Но, дракл подери, как же непросто облечь в слова то, что терзает уже не первый месяц!

Гермиона ждала, не настаивая и не подгоняя. Краем глаза она видела, как Драко нервно потер шею – совсем по-мальчишески, как не делал никогда раньше, – прошелся туда-сюда, поискал помощи на потолке, потом у себя под ногами. Так же, не поднимая головы, он и заговорил:

– Отец под следствием, имущество арестовано, родители пока под домашним арестом в Малфой-мэнор, но его, скорее всего, конфискуют. Мне еще повезло, – он поморщился, словно откусил разом пол-лимона, – что разрешили доучиться. Мол, Метку не активировал, крови на руках нет – не совсем пропащий. Но это пока, а что впереди, никто не знает. Вот мать и придумала, что в самом плохом случае можно будет уйти в немагический мир, жить там. Ну, а если придется жить без магии, то и работать придется без магии, и Мерлин знает – где и кем. Логично было пойти на магловедение.

– Ты совсем никогда не сталкивался с неволшебным миром?

– Ну почему? Бывало… пару раз.

Гермиона покачала головой. Такой наивности от Драко Малфоя она не ожидала! Впрочем, по его словам, идея принадлежала Нарциссе Малфой, даме моложавой, но уже далеко не юной, с определенным жизненным опытом. Если уж она не понимает элементарных вещей, что говорить о ее сыне? Девушка вздохнула, прикидывая объем работы и не позволяя себе концентрироваться на том, что Драко без выражения превосходства и брезгливости на лице, без спесивых замашек, без насмешки в голосе выглядит вполне симпатичным парнем… Чисто с человеческой точки зрения, разумеется!

– Ладно, – Гермиона выдвинула стул, готовясь к длинному вечеру. – Для начала расскажи мне, на чем ты засыпался, а потом посмотрим, что ты знаешь о немагическом мире.

Выяснилось, что Драко не знает практически ничего.

Больше года прошло с тех пор, как Гермиона оказалась в этом мире совершенно одна. Поначалу рядом были Рон и Гарри, и их поддержка и понимание давали силы и надежду на лучшее. Но потом Волдеморт был повержен, необходимость в героях отпала… и герои расползлись по своим маленьким миркам, забыв прихватить с собой друзей. И если Гарри впал в некий умиротворенный дзен, из которого благожелательно и безмятежно взирал на суету, то Рон превратился из близкого человека в яростного злопыхателя. Иногда Гермиона не понимала, как же они столько лет дружили, симпатизировали друг другу, были… влюблены? Все закончилось в один момент, без шансов все исправить, без надежды вернуться хотя бы к исходным позициям. От этого было вдвойне больно.

И с каждым днем все острее чувствовалось, насколько же ей не хватает родителей. Мудрой, рассудительной, иногда ироничной мамы. Доброго, оптимистичного, всегда понимающего папы. Увидеть их хотелось нестерпимо, до зуда на кончиках пальцев!

Однако министр Бруствер был прав: если родители не вспомнят Гермиону сами, контакт с ними нежелателен. В попытках вернуть семье Грейнджер память, стертую их собственной дочерью, специалисты министерства едва не довели пару до обращения в полицию: слишком много посторонних людей вдруг начали отираться рядом с домом, заглядывали в окна, почти преследовали. Девушка согласилась с доводами министра и не попадалась родителям на глаза. А с середины семестра и вовсе перестала аппарировать под окна своего старого дома и наблюдать за жизнью родных ей людей сквозь стекла. Это было очень больно и отдавало отчаяньем.

Но в зимние праздники хотелось чуда! Не творимого волшебства, а истинного чуда, которое возможно только тогда, когда не сработали все известные заклинания и зелья. Гермиона отдавала себе отчет в том, что это детские сказки, но душа просила хотя бы маленького шансика. Сопротивляться было сложно. Кроме того, внезапно у нее образовалась миссия – показать Драко Малфою мир людей, живущих без магии. Практичная жилка в девушке требовала совместить полезное с приятным. Она не хотела травить себе душу подглядыванием за родными, но она могла провести Драко по памятным местам, по узким лондонским улочкам, где они гуляли с родителями. Снова побывать там, где она чувствовала себя счастливой. Тем более что праздничные дни весьма к этому располагали.

========== 4. Практическое магловедение ==========

Драко недоверчиво смотрел на директора МакГонагалл. Та суетливо перекладывала бумажки на своем столе, заглядывала в папки и иногда трясла ими, будто ожидая, что оттуда вывалится финансирование школы на ближайшие пять лет.

– То есть домой мне нельзя, а в немагический Лондон – можно? – на всякий случай переспросил юноша.

– Все верно, мистер Малфой, – пробормотала директор, потрясая очередной папкой и глядя только на нее. – Домой нельзя. И не я это придумала! А в немагический Лондон можно. Потому что магловедение вы решили сдавать сами, и сами же его и завалили!

Драко набычился, но профессор этого не заметила. Она швырнула папку на стол, взмахнула руками, растопыривая пальцы, и грозно уставилась на канцелярскую принадлежность. Та директора злостно проигнорировала.

– И что мне там делать? – недовольно спросил Драко.

– Изучать! – МакГонагалл произвела пасс, с пальцев ее сорвались искры, впрочем, бесследно растаявшие на поверхности папки. Та, кажется, еще и икнула сыто. Профессор сдалась.

Стянув с головы ведьминскую шляпу, она устало опустилась в кресло и посмотрела на Драко выцветшими глазами сильно не выспавшегося человека.

– Ну что вы от меня хотите, мистер Малфой? – проговорила она. – Или вам нравится безвылазно сидеть в Хогвартсе и слушать, как младшекурсники перемывают косточки вашей семье? Сходите на прогулку, развейтесь. Обычно это идет на пользу. Распорядитель вашего трастового фонда прислал деньги и даже перевел их в магловскую валюту. Вот, держите, – с этими словами директор протянула Драко небольшой прямоугольник.

Молодой человек взял тонкий маленький предмет, недоуменно покрутил в руках, поднял растерянный взгляд на учителя.

– Это деньги?

– В «Гринготтсе» утверждают, что да.

– И как ими… платить?

– Ох! – МакГонагалл закатила глаза. – Вот заодно и научитесь! На практике! Для этого с вами пойдет куратор, разумеется! – она стукнула по столешнице палочкой и обратилась к выплывшему на поверхность переговорному устройству: – Пригласите, будьте любезны, мисс Грейнджер.

– Мисс Грейнджер, значит… – сквозь зубы процедил Драко Малфой, скептически кривя рот. Похоже, он слишком мало знал об этой молодой ведьме, а она продолжала раскрываться перед ним с самых неожиданных сторон!

Именно об этом он и спросил своего «куратора», когда они вышли за ворота Хогвартса. Гермиона даже не попыталась сделать вид, что чего-то не понимает.

– Конечно, – уверенно кивнула она, – это я предложила директору МакГонагалл. Что толку читать книжки и путеводители, тем более туристические, если можно все увидеть своими глазами?

– А тебе в этом какой прок?

– М-м-м?

– Тебе, говорю, с этого – что? Допустим, я пощупаю мир маглов своими руками, но ты-то что с этого поимеешь? Неужели охота морозить за-а-а… ноги и часами напролет толкаться в толпе?

– Я не замерзну. Это ты легко оделся, а я-то знаю, куда иду! – фыркнула Гермиона и надменно задрала нос. Потом скосила на Малфоя глаза и прыснула. – Я погуляю по праздничному городу, поем вкусностей, посмотрю фейерверк и вообще получу удовольствие, – пояснила она. – Если ты в результате моих каникул сдашь тесты, будет только хорошо.

Она умолчала о том, что гулять им предстоит по тем самым улицам и местам, куда ее водили родители, и что она очень надеется встретить кого-нибудь знакомого из старой жизни – тогда нынешнее существование обретет некий смысл. Тогда, возможно, на какое-то время покажется, что принесенная Гермионой жертва не была напрасной.

В паре сотен метров от ворот девушка остановилась и протянула Драко руку. Он непонимающе выгнул бровь.

– Аппарация, Малфой, – с улыбкой пояснила Гермиона. – Нам надо аппарировать. Не пойдем же мы в Лондон пешком!

Драко пожал плечами и взял девушку за руку. Она покачала головой, приблизилась к нему почти вплотную, приобняла за плечи и крутанулась на месте. В таком положении – практически обнявшись – они и выпали из трансгрессионной трубы в каком-то заснеженном лесу.

– Грейнджер? – с намеком на угрозу в голосе протянул Драко, впервые за день заподозрив что-то неладное.

Гермиона отстранилась от него, изучила ствол дерева за своей спиной и удовлетворенно кивнула.

– Спокойно, Драко, мы на месте! – бодро возвестила она. – Это Гайд-парк. Пойдем в ту сторону, – кивок направо, – выйдем к Лонг-Уотер и Серпентайн-Бридж. Пойдем туда, – кивок налево, – попадем на Парк-лэйн. Но для начала я бы предложила погулять по самому Гайд-парку. На праздники здесь классно!

Драко покусывал нижнюю губу, с сомнением рассматривая Грейнджер. Глаза у нее сияли, щеки покраснели, она была немного взбудоражена и как будто даже не заметила, что он заподозрил ее в коварстве. По крайней мере, гневной тирадой и занудными поучениями о доверии не разразилась.

– Решай сама, – сказал он. – Ты же у нас куратор.

– Тогда идем на каток! – счастливо выдохнула Гермиона и, ухватив его за рукав, поволокла через припорошенный снегом лес.

К счастью, шли они недолго, иначе пижонские лакированные туфли Драко почили бы под каким-нибудь кустом.

– Вообще-то, – быстро и до странного радостно говорила Гермиона, ловко уворачиваясь от веток, – снег на Рождество выпадает не так часто. Я когда маленькая была, мы с мамой в такие дни делали снежных ангелов. Ты когда-нибудь делал снежных ангелов, Малфой?

– Кого? – почти жалобно пробормотал Драко, пытаясь угнаться за Грейнджер. Навыка быстрого перемещения по лесополосе у него не было и путь к цивилизации отнимал неприлично много усилий.

Гермиона оглянулась на него, скорчила смешную рожицу.

– Ну, все ясно, – улыбнулась она. – Ничего, если до завтра не растает, пойдем в парк, будем…

– Мы и так в парке.

– Ой, ну что ты ворчишь? Смотри!

Драко почти налетел на внезапно остановившуюся девушку. Он так сосредоточился на том, чтобы ступать в следы своей внезапной учительницы, что не заметил, как они вышли на оживленную аллею.

Людей было не просто много, а очень много. Одетые довольно пёстро и весьма разнообразно, по одному, по двое или целыми компаниями они бродили между палатками, сооруженными из дерева и… ткани, решил Драко. От палаток пахло апельсинами, корицей, сдобой и чем-то кисловатым, но приятным.

Грейнджер потянула его в самую гущу толпы, к островерхому домику без фасада, где за прилавком веселый и очень молодой парень жарил блинчики, поливал их сиропом из разных бутылок и раздавал прохожим. Увидев девушку, повар расплылся в улыбке, навалил на бумажную тарелку гигантскую порцию пан-кейков и сдобрил этот кошмар диетолога кислотного цвета топпингом.

– Аллергия на что-нибудь есть?

Драко не сразу понял, что это к нему обращается Грейнджер.

– А?

– Аллергия, спрашиваю, на что-нибудь есть? У тебя.

– Что такое аллергия?

Гермиона только покрутила головой, пощебетала с продавцом, протянула ему какие-то бумажки – Драко решил, что с заказом, – и вскоре втиснула в руки юноши такую же тарелку с горкой умопомрачительно пахнущих блинчиков. Тонкие полоски жидкого шоколада смотрелись не так устрашающе, как вырвиглазный оранжевый и подозрительный зеленый на ее еде.

– Что, без приборов? – немного растерянно спросил Драко. Гермиона уже жевала, кажется, целиком засунув в рот блин. Вместо ответа она сделала неопределенный жест рукой и похлопала себя по карману куртки.

Драко вздохнул, придя к выводу, что у его провожатой есть решение проблемы жирных пальцев, скрутил блинчик в трубочку и откусил. Было вкусно. Не столько даже из-за мастерства повара, сколько из-за контраста холодного воздуха вокруг и вкуса теплого шоколада на языке. Свежий и горячий блинчик, съеденный на улице, оказался неплохим перекусом, и это было странно, потому что всю свою жизнь Драко вслед за родителями был уверен, что уличная еда – это отрава, приготовленная из отбросов.

Они пристроились на скамейку рядом с палаткой и, поедая блинчики, смотрели на проходящих мимо людей. Мрачных или печальных Драко не видел, но вполне понимал, что на основе такого наблюдения нельзя делать вывод, будто все маглы на земле – счастливейшие создания. Просто у них праздники. Сам он рождественского настроения не испытывал, причем уже третий год подряд. Не до веселья ему было.

Около скамейки остановилась пара средних лет; мужчина достал из гигантского кармана объемной красной куртки термос, налил в крышку горячего питья и протянул женщине. Драко понял, что безумно хочет пить. Кажется, с тем же столкнулась и Грейнджер. Они отправились к следующей палатке, где толстощекий и румяный дядька в фартуке разливал в прозрачные ненадежные стаканчики что-то ароматное и исходящее па́ром. Взглянув на Грейнджер, продавец сдвинул над переносицей густые брови и строго спросил, есть ли юным покупателям двадцать один год. Драко с удивлением смотрел, как всегда праведная, честная, помешанная на правилах Грейнджер мило улыбнулась, похлопала ресницами и нежненько пропела «да». Дяденька ухмыльнулся в усы, налил в стаканчики рубиново-красного горячего напитка, забрал у Гермионы бумажки и погрозил ей пальцем. Одарив блюстителя непонятных Малфою правил веселым взглядом, девушка один стакан вручила Драко и отхлебнула из своего.