Текст книги "Фантастический магфикшн и его последствия (СИ)"

Автор книги: Bazhyk

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

========== 1. Второгодники ==========

Волшебный мир со скрипом приходил в себя после победы над Волдемортом, и меньше всего старшее поколение волшебников было озабочено тем, как юные герои проводят лето. Почти сразу было решено, что для не закончивших седьмой курс сделают исключение и позволят им доучиться, но до начала нового учебного года победители были предоставлены сами себе. Рон и Гермиона набирались сил для финального рывка в Норе́, а Гарри в одиночестве отсыпался и отъедался в доме Дурслей, которые не спешили возвращаться. Герой войны и символ победы, получив наконец возможность выдохнуть и не тяготиться пророчествами, опасностью и собственной ролью в судьбе магического мира, с энтузиазмом не наигравшегося в детстве ребенка читал магловскую беллетристику, смотрел фильмы, в нездоровых количествах поглощал чипсы и резался в компьютерные игры, оставленные кузеном Дадли. К сожалению, дядя Вернон настолько любил сыночка, что одним из первых провел в свой дом Интернет, чем все каникулы и пользовался Гарри. К сожалению для Хогвартса и его юных учеников, чьи неокрепшие умы воспринимали любую новинку с радостью. Гарри отлипал от компа только для перекусов и короткого сна, а игры скоро закончились, и он отправился в серфинг по Сети. И чем дальше он заходил, чем больше он находил, тем яснее понимал, что в родной Школе ему будет этого здорово не хватать. А впрочем, может быть, это было и к счастью…

Первое, что бросилось в глаза на платформе 9 и ¾ – это надувшиеся Гермиона и Рон, старательно не глядящие друг на друга. Познавший за лето дзен Гарри завел беседу о новых версиях старых игр, увлеченно расписал ранее недоступные данжи и локации, новых персов и новый шмот, и друзья даже сделали вид, что им это интересно. Под непрерывное тарахтение Поттера их небольшая группка добралась до купе, где Гарри споткнулся о порожек, потому что на лавке у окна сидел… Драко Малфой.

– Э-э-э… Малфой? – вежливо уточнил Гарри. И для надежности снял и протер очки.

– Поттер, – процедил Драко, делая вид, что поздоровался, и отвернулся к окну.

Золотое трио в гробовой тишине разместилось в купе. Рон, то и дело бросая неприязненные взгляды на своего извечного недоброжелателя, забился в угол и уставился в окно. Гарри, самую малость обескураженный присутствием врага, уселся рядом. Гермиона, которой не оставили выбора, с независимым видом села на одну лавку с Малфоем и демонстративно уткнулась в книгу. Полдороги все ждали кривых ухмылок, язвительных комментариев и прочих гадостей, но Драко упрямо смотрел в окно.

– Доучиваться едешь? – не выдержал Гарри. Драко едва заметно поджал губы и кивнул. – А почему не в отдельном купе? – невинно хлопая ресницами, улыбнулся Поттер.

Его визави тяжко вздохнул, выудил из нагрудного кармана свиток и молча кинул на столик. Гарри недоверчиво покосился на документ, но Драко явно не собирался ничего больше объяснять, и Поттер развернул бумагу.

– Серьезно?! – прочитав, Гарри вскинул на Малфоя изумленный взгляд.

– Похоже, что я шучу? – недовольно проворчал тот.

– Что там? – через плечо друга в письмо заглянул Рон, пробежал глазами по тексту и тоже уставился на Драко. – Они сдурели совсем?!

Малфой передернул плечами и отвернулся. Гермиона, до этого не отрывавшаяся от книги, вопросительно глянула на товарищей.

– Его допустили к учебе только с условием, что он все время будет находиться на виду у кого-то из учителей, – пояснил Гарри. Помолчал и добавил: – Или из нас.

– Вот счастье-то привалило! – буркнул Рон.

Гермиона захлопнула книгу. Прищурилась на Драко, но тот пялился в окно, как будто никого рядом не было; посмотрела на Гарри, покосилась на Рона.

– Все время? – уточнила девушка и, получив в ответ растерянное «угу», добила друзей: – И ночью?

– Я не буду жить с этим в одной комнате! – заорал Рон, подскакивая с места.

– Ну я уж тем более, – язвительно бросила Гермиона.

Гарри улыбнулся. Не злорадно, не предвкушающее – как-то философски.

До школы добирались в карете, и царило в ней отменное напряжение. Молчание можно было потрогать руками, а выразительные взгляды в сторону слизеринца напоминали режущее заклятье. Надо ли говорить, что молчали Гарри и Гермиона, а испепелял взглядом Рон? О, если бы он знал, какой сюрприз готовит ему alma mater! По приезде выяснилось, что до полного восстановления Хогвартса еще далеко. Директор МакГонагалл сбилась с ног, пытаясь организовать учебный процесс, ей было не до чьих-то капризов, поэтому Рон едва увернулся от маленькой шаровой молнии, пущенной профессором. Пристально вглядываясь в самый младший курс, которому предстояло распределение, госпожа директор бросила через плечо, что героические (и не очень) второгодники могут занимать подвалы Слизерина, все равно там практически никого не будет. Восстановленную Гриффиндорскую башню в этому году отдали Когтеврану и Пуффендую, лишившимся своих обычных помещений. О, как Рон ворчал!

Печальный это был год для Хогвартса. Под постоянный перестук молотков и вспышки строительных заклинаний по обгоревшим коридорам ходила едва ли треть от того количества студентов, которые Замок привык видеть в своих стенах. Первогодок набралось от силы человек десять на все четыре факультета, да и со средних курсов не все вернулись в школу. Кого-то родители перевели в Шармбатон и даже в далекий Дурмстранг, кого-то оставили дома доучиваться по книгам из семейных библиотек. Слизерин и вовсе напоминал вымерший город: слишком у многих студентов родители и близкие родственники оказались замешаны в дела Темного Лорда, слишком многие уже и не думали о будущем в магической Британии. Поэтому вышло, что в подвалах Замка обитали полторы дюжины человек, и четверо из них были второгодниками.

Малфой отмалчивался почти постоянно, хотя по его лицу можно было угадать, что он думает о злобном шипении Уизли в свою спину. Гарри хранил вежливый нейтралитет, лишь иногда с просветленной улыбкой кладя руку на плечо друга и прося успокоиться. Вопрос о том, что произошло между его друзьями, которые уезжали на каникулы едва ли не женихом и невестой, занимал его куда больше, чем каменное выражение на лице поверженного врага. Поттер, конечно, пытался поговорить и с Гермионой, и с Роном, но друг расфыркался и шумно отказался говорить на эту тему, а подруга поджала губы, пронзила Гарри острым взглядом и не сказала вообще ничего. Ситуация была крайне неприятная, в Золотом трио наметился раскол, но Гарри понятия не имел, как это исправить. Чуткий Хагрид, выслушав своего юного товарища, посоветовал не форсировать события и заняться чем-нибудь полезным. Учебой, например.

И Гарри занялся. В свободное от занятий время он вынашивал сверхновую для магического мира и невообразимо креативную идею по созданию магической Сети. Провести Интернет в Хогвартс было невозможно, но кто сказал, что нельзя придумать волшебный аналог? Гарри придумывал. Неожиданно в помощники ему попался третьекурсник-слизеринец, двоюродная тетушка которого была сквибом и жила в немагическом пригороде Лондона. Проводя у нее каникулы, Джордж Роулинг подсел на компьютерные игры не хуже самого Гарри Поттера. Вдвоем они взялись за дело и неожиданно быстро преуспели.

За передающую основу взяли сеть летучего пороха и принцип работы ПрыткоПишущего Пера, самые обычные свитки пропитали настойкой того же летучего пороха на оборотном зелье с применением базовых навыков из трансфигурации – картинка должна была стать объемной и живой, – а потом Гарри и Джордж засели писать свою игру.

Сюжет у них был готов: семь лет противостояния маленького мальчика и самого темного из когда-либо существовавших волшебников. Гарри настоял на том, чтобы игра от реальной войны все же отличалась, ведь многие, кого он любил и уважал, погибли, и было бы просто некрасиво делать из этих великих людей игровые марионетки. Да и проходить такую игру ему было бы неинтересно – он и в жизни наелся Волдеморта и Пожирателей по самое не хочу. Однако у Джорджа был на данный вопрос свой взгляд, и в тайне от Гарри он прописывал локации и персонажей, беря в прототипы участников недавних событий. Несколько раз он так увлекся, что не заметил, как накорябал небольшие сценки на подготовленных сетевых свитках. Ничего особенного и уж тем более криминального в них не было – мальчик дал волю воображению, сделав Гарри на два фута выше и вдвое шире в плечах, а Темного Лорда скрюченным и крайне отталкивающим, да еще и глупым сверх меры. И Гарри, возможно, даже об этом и не узнал бы, если бы в один непогожий осенний денек его напарник не забыл свиток с набросками в столовой…

Из всей троицы юных героев к заданию присматривать за Драко серьезно отнеслась только Гермиона. Рон отрывался на Малфое за годы унижений, сам не замечая, что становится в разы злее и язвительнее «хорька»; Гарри лишь изредка вспоминал об этой странной обязанности, находил Малфоя взглядом, убеждался, что тот не творит Морсмордре или Финдфайр прямо посреди коридора или столовой, и снова погружался в какие-то свои мысли, всем прочим совершенно недоступные. Гермиона же и в самом деле приглядывала за Драко, и с каждым днем находила в нем все больше перемен.

Малфой выглядел не столько подавленным или униженным поражением в войне, сколько задумчивым и мрачным. Он исправно ходил на занятия, выполнял все задания, а свободное время проводил или в библиотеке, или в гостиной Слизерина, забираясь с ногами в кресло, задвинутое в нишу между стеной и камином. К удивлению Гермионы, для Драко не приходило писем из дома, не было и подарков, и даже по каминной сети он с родными не общался. Девушка начала подозревать, что родителей Драко больше нет на этом свете, ведь иначе они бы хоть весточками обменивались. И, помимо воли, Гермиона сочувствовала Малфою: ее собственные родители были живы, но до сих пор понятия не имели, что у них когда-то была дочь. Заклятие Забвения в исполнении лучшей ученицы не смогли снять самые опытные маги Министерства всем составом.

К середине семестра девушка поняла, что вечные придирки Рона к Драко изрядно ее раздражают, тем более что сам Малфой только сжимал зубы, но даже злого взгляда на Уизли себе не позволял. Перешептывания в спину и косые взгляды он переносил с достоинством, которого в предыдущие годы за ним не водилось. Гермиона, все еще верившая, что выполняет предписание Визенгамота, всматривалась в юношу и начинала его если не уважать, то признавать наличие хоть каких-то плюсов.

Ближе к промежуточным экзаменам шепотки и переглядки вдруг приобрели откровенно насмешливый характер. Гермиона недоумевала. Для нее подобное отношение могло бы быть оправдано, только если бы Драко вдруг начал отставать по всем предметам и ему грозило завалить испытания. Но ведь он занимался так, как никогда за проведенные в Хогвартсе годы! Не терпящая несправедливости Гермиона решила выяснить источник насмешек над Малфоем.

В одно вполне себе прекрасное утро она подошла к группке шестикурсниц, что-то увлеченно обсуждающих у окна. Девочки так были заняты, столпились таким плотным кольцом вокруг чего-то, чего Гермиона не смогла рассмотреть, что на героиню Хогвартса даже внимания не обратили. Из середины их дружного коллектива доносились странные звуки: кто-то очень тихо и очень противно пищал, переходя в ультразвук, еще один тонкий, но более спокойный голос что-то говорил с явным сарказмом. Кульминацию действа Гермиона не расслышала из-за взрыва смеха. Как раз в это время мимо девушек прошел Драко, и они все, кроме Гермионы, проводили его блестящими глазами и лукавыми улыбками. Едва Малфой скрылся за поворотом, как шестикурсницы разразились неприлично громким хохотом. Гермиона нахмурилась и хотела уже было позадавать младшим ученицам вопросы, но тут в конце коридора появился Филч и с ходу завел ругань. Девочки без лишних споров двинулись в сторону учебных классов. Гермиона пошла за ними.

– Как думаете, он знает? – спросила одна девочка.

– Да ты что! – отозвалась другая. – Если б знал, представляешь, какой ор стоял бы? Хогвартс рухнул бы от этих воплей.

– А если показать?..

– Ты ума лишилась? Я еще жить хочу!

Девичья стайка поравнялась с завхозом, старый ворчун обругал учениц лентяйками и дурочками, но студентки не выглядели обиженными или напуганными. Когда смотритель отстал достаточно, чтобы не слышать их, одна из подружек многозначительно произнесла:

– Миссис Норрис! – и поиграла бровями.

– С кем? – деловито уточнила другая.

– Минус десять баллов с Пуффендуя за опоздание на урок! – прогремело от входной двери в кабинет заклинаний.

Девчонки прошмыгнули в класс мимо Флитвика, а Гермиона с ужасом осознала, что и ее занятия уже начались. И все то время, что она бежала к кабинету зельеварения, она продолжала ломать голову, что же происходит и как кошка завхоза миссис Норрис связана с насмешками над Драко Малфоем. Ответа у нее так и не нашлось, а вопросов стало еще больше.

Хогвартс шушукался, перешептывался и подсмеивался над Драко. Рон злорадно скалился, но пару раз получив втык от Гермионы за недостойные истинного гриффиндорца чувства, перестал делать это открыто. С Гермионой они по-прежнему не разговаривали. То есть бывшие друзья и соратники здоровались – предельно вежливо и отстраненно, – староста седьмого курса мисс Грейнджер периодически отчитывала второгодника Уизли за недоделанные эссе и испорченные зелья, но былой близости и доверия не было. Гарри расстраивался и даже пытался помирить их, уверяя, что если они объяснят причину своей размолвки, он сможет что-то им посоветовать. Однако Рон только злился, а Гермиона надменно вскидывала голову и холодно смотрела на Поттера. В один из таких неудачных разговоров Рональд презрительно бросил, что мисс Грейнджер стала такой же высокомерной, как Малфои, и пусть-де теперь с ними водится. Вспыхнув, Гермиона заявила, что уж лучше задирающие нос Малфои – у них в основаниях для гордости водится хотя бы история рода, – чем дуболом и неряха Рональд Уизли, позорище всей своей славной семьи. Рон так опешил, что только рот разевал, Гарри изумленно хлопал глазами на подругу, а девушка махнула на них рукой и убежала в свою комнату.

– Знаешь, Рон, – прозвучало с дивана, и из-за спинки поднялась Полумна, – я бы на твоем месте не злилась на Гермиону, а подумала, почему она так сказала.

– Как хорошо, что я на своем месте! – заорал Рон и вылетел из гостиной, хлопнув дверью.

– Гарри Поттер, – проговорила Полумна, задумчиво глядя вслед сбежавшему другу, – объясни как-нибудь Рональду Уизли, что девушкам нравятся брутальные, а иногда и грубоватые мужчины, но совсем не нравятся хамы.

– Что ты здесь делаешь, Луна? – спросил Гарри, решивший для себя не вмешиваться в странные отношения Гермионы и Рона.

– Пришла в гости к Ромильде, – обстоятельно разъяснила та. – Она обещала показать что-то очень интересное.

– Что же?

– Пока не знаю. Если б знала, мне не надо было бы это показывать.

Гарри покивал и ушел, Полумна дождалась подругу и девушки скрылись в комнате, а из своего скрытого камином кресла вылез Драко. Очень познавательное выдалось выяснение отношений у Золотого трио! Подслушивать он не планировал, но если уж получилось, то почему нет? Юный Малфой захлопнул книгу и задумчиво посмотрел на двери Грейнджер. Кто бы мог подумать, что она когда-нибудь скажет хоть что-то положительное о его семье!

У Гарри нервов не хватало на глупое поведение товарищей. Прав был Хагрид: двое ссорятся – третий не мешай. Не маленькие, разберутся. Тем более что у самого Гарри вовсю шла финальная доработка его гениальной затеи. Еще чуть-чуть, и они с Джорджем смогут опробовать новую игру! По собственноручно созданной ВСети! Ковыряясь вечером в настройках стационарного свитка, занимающего теперь добрую треть его стола, Гарри с удивлением обнаружил в углу изображение маленького конвертика. Как один из двух создателей и пока что единственный админ Гарри точно знал, что для игры этот конвертик не нужен. Заготовив ватный диск, смоченный вытяжкой из мандрагоры (чтобы моментально стереть любое вредоносное вкрапление), изобретатель и разработчик новинки ткнул в изображение волшебной палочкой.

На поверхности свитка раскинулся текст, но Гарри не успел начать его читать: почти сразу же над буквами возникла картинка. На столе с толстенной дубовой столешницей, явно на кухонном, сидела изящная кошка и с достоинством умывалась. Ушло на это дело секунды три, и тут на край стола запрыгнул шикарный ярко-рыжий котяра с хитрющим выражением на морде. В новом действующем лице без труда узнавался Косолап.

Кот Гермионы встопорщил усы, встал на задние лапы и танцующей походкой приблизился к кошке. Та замерла с лапой у носа, несколько раз моргнула красными глазами – и приняла более достойную позу, чинно соединив передние лапки.

– Позвоульте представиться, – немного гнусавя, человеческим голосом сказал кот, – Косолап Грейнджер. А как зоувут прекрасную даму?

– Муссис Ноурисс, – промурлыкала кошка, кокетливо стреляя в кавалера глазами. И отвернулась.

Косолап обошел ее, воздвигся перед мордочкой дамы и отвесил учтивый поклон, смешно оттопырив хвост.

– Я поульщен, – в голосе проскользнули нотки заядлого Казановы. – Не соугласитесь ли выу соуставить мне коумпанию?

– Мрр? – заинтересованно отозвалась дама. И отвернулась.

Косолап снова прошествовал по столу, чтобы встать прямо перед капризной красавицей, и продолжил:

– Поузвоульте пригласить вас на миску сметаны и лучшую башню на крыше Хоугвартса для лёубования поулной луной.

Миссис Норрис благосклонно мурлыкнула, встала на задние лапы, оказавшись на голову выше кавалера, он взял ее под лапку и они неспешно удалились, повиливая хвостами в такт.

Просмотревший эту интермедию Гарри почти минуту молча пялился на свиток, а потом сложился пополам от хохота. Конечно, он догадывался, что его изобретение не долго останется в тайне, да и смысла не было работать больше трех месяцев над тем, чем смогут воспользоваться только два человека. Но он и не предполагал, что другие студенты применят Волшебную Сеть для сохранения своего творчества! Впрочем, ничего дурного в этом не было, и Гарри просто свернул текст до иконки в виде конверта. На сегодня у него еще дел было по горло: в финальной битве игры Злодей неизменно проигрывал Герою, а честный Гарри считал это неправильным. Ведь смысл игры в том, чтобы не зло с добром сразились, а в том, чтобы каждый игрок мог проявить себя, и неважно, за кого он играет. Выбросив из головы любовные приключения Косолапа, Гарри взялся за работу.

До экзаменов оставалось около трех недель, когда Гермиона застала Драко в их общей гостиной за странным занятием: юноша остервенело рвал какой-то свиток, едва слышно шипя проклятия. Разорванный в клочки пергамент он швырнул в камин, и обрывки вспыхнули зеленоватым пламенем.

– Малфой? – Гермиона нахмурилась.

Драко резко повернулся на голос, и девушку поразило затравленное выражение на его лице и покрасневшие глаза. Гермиона поймала себя за язык и удержалась от вопроса, не плакал ли он – такого унижения Драко Малфой, даже присмиревший и вежливый, ей бы не простил. А Гермиона не хотела снова с ним враждовать. Но она во все глаза смотрела на красные пятна на его щеках, на искривленные губы, на полные горечи и боли глаза, и он понимал, что она все это видит.

– Грейнджер, – сдавленно проговорил Драко.

Гермиона подошла ближе, с искренним сочувствием спросила:

– Плохие новости? Из дома, да?

Драко набрал полную грудь воздуха – Гермиона видела, как в нем клокочет гнев и обида, – но злым сарказмом или обидными колкостями не разразился. Он длинно выдохнул, устало опустил веки и тихо сказал:

– Просто не трогай меня, пожалуйста, а?

Гермиона отступила на пару шагов, давая понять, что лезть в душу не собирается. Драко потер лицо ладонью, с ненавистью посмотрел на огонь, в котором сгорел злосчастный свиток, и ушел, только кивнув ей в знак благодарности. Что толкнуло девушку остановить его у самого выхода?

– Драко! – окликнула она, и Малфой повернулся, глядя обреченно и настороженно. – Если тебе нужна помощь, ты всегда можешь обратиться… к преподавателям… или ко мне, – закончила она почти шепотом.

Драко как-то странно на нее посмотрел, криво усмехнулся.

– Тролля лысого мне кто поможет. Но спасибо.

После этой встречи и нескольких коротких фраз, сказанных друг другу, Гермиона заметила, что все нападки на Малфоя и смех ему в спину задевают ее больше, чем самого Драко. Или он удачно не показывает, насколько болезненно переживает падение своей семьи и вызванные этим пересуды. Гермиона вспомнила, что так и не выяснила причину, по которой над ним начали смеяться, и попыталась возобновить расследование.

В настроении Хогвартса что-то изменилось, это Гермиона почувствовала сразу. Студенты больше не делились на Слизерин, Гриффиндор, Когтевран и Пуффендуй. Теперь стайки девушек формировались по совершенно непонятному признаку, состояли из студенток самых разных факультетов, и неприязненные взгляды, которые они бросали в стороны антагонисток, были жгучими, почти осязаемыми. Мальчики и молодые люди тоже кучковались как-то странно – было совершенно непонятно, что может объединять франтоватого слизеринского аристократа с пятого курса, второкурсника с Пуффендуя и выпускника с Гриффиндора. Но что-то объединяло!

Гермиона пару раз разогнала чересчур шумные компании первогодок. Одна из групп нависала, сталкиваясь лбами, над куском пергамента, и Гермиона не стала разбираться, что расшумевшиеся дети там изучают. Вторую же команду пришлось буквально разнимать. Один мальчишка с пеной у рта доказывал, что мысли не могут копошиться в коре головного мозга, так говорить неправильно, а второй обиженно выкрикивал, что его оппонент ничего не понимает, сам не умеет, и вообще – так красивее! Дело дошло до драки и с бузотеров сняли по двадцать баллов. Каково же было удивление старосты Грейнджер, когда выяснилось, что поругались на почве стилистики всегда мирные Пуффендуй и Когтевран!

Толком выяснить ничего не удалось – от героев войны тайную жизнь Хогвартса на удивление тщательно скрывали. Зато то и дело можно было услышать фразы вроде: «Ты просто завидуешь!» или «Сначала сам добейся, а потом критикуй!». Девочки со средних курсов, стоило войти в столовую, где они сидели небольшими группками, краснели от корней волос до шеи, отводили блестящие азартом глаза. Мальчишки вели себя не лучше, разве что взоры их горели не романтическими грезами, а мечтами о героической славе. Однажды на Гермиону наткнулся шестикурсник со Слизерина, извинился и побрел дальше, скованностью движений и застывшим лицом более всего напоминая инфернала. Гермиона догнала его, спросила, что случилось. У парня задергалось веко и он неуверенно пробормотал, что перезанимался перед экзаменами. Это могло быть правдой. Это должно было быть правдой! И Гермиона могла бы поверить, если бы из кармана мантии не виднелся краешек свитка. Совсем такого же, как тот, что вызвал приступ ярости у Драко несколько дней назад.

Гермиона призадумалась.

========== 2. Детектив Грейнджер ==========

Приближались промежуточные экзамены и Рождество, и вообще-то студентам перед каникулами следовало бы приналечь на учебу. Гермиона по привычке шпыняла Рона, игнорировавшего занятия с завидной регулярностью, и исподволь наблюдала за одноклассниками – они чаще оказывались у нее на глазах. Странное поветрие, охватившее Хогвартс, продолжало будоражить умы и отвлекать учеников от их основного дела. А также разделило их на если не враждующие, то уж точно неприязненно настроенные стороны. Озабоченная этим, Гермиона в конце концов решилась на недостойное подсматривание и подслушивание.

Первая же вылазка в Большой зал, где собирались жаждущие общения студенты, принесла поразительные результаты. Просить мантию-невидимку у Гарри Гермиона постеснялась, но ее выручили отводящие глаза чары. Войдя в зал, она внимательно обвела взглядом всех присутствующих, заметила кружок, в котором находилась Полумна, и направилась в ту сторону. Если ее заметят, всегда можно сказать, что подошла поздороваться.

Девочки обсуждали странное.

– …конечно, должна быть с Уизли! – горячо говорила студентка с Пуффендуя, имени которой Гермиона не помнила. – Они всегда были вместе!

– Ничего подобного, – с чувством превосходства отозвалась Ромильда. – Они просто дружили, а сейчас и вовсе поссорились. Я думаю, что Гермионе больше подходит Гарри. Он интеллигентнее и симпатичнее.

– Гарри встречается с Джинни, это уже канон, – задумчиво протянула Луна, неторопливо разворачивая и сворачивая приметный свиток.

– Ха! – возразила ученица Пуффендуя, но ее перебила гриффиндорка:

– А ты с кем шипперишь Грейнджер, Луна?

– Я? – казалось, Полумна удивилась. – С Малфоем, конечно.

На Полумну обрушился град возмущений и лавина доказательств, что это просто невозможно. Гермиона тоже была потрясена. Она не очень поняла, что именно с ней делала Полумна Лавгуд, но сама мысль о ней и Драко была неправильной, пугающей и… дальше Гермиона думать побоялась.

– Зато представьте, какой шикарный может получиться лавхейт! – Полумна сделала изящный жест рукой и мечтательно подняла глаза к потолку. Гермиона порадовалась, что стоит у подруги за спиной.

– Да ну, брось, – не слишком уверенно сказала Ромильда. – Он, конечно, смазливенький, да и в последнее время ведет себя не как отпетый баран, но Гермиона… наша Гермиона – и с ним? Да нас заклюют!

– Да-да, – подхватила безымянная подружка. – Это ж кого-то из них надо так заоосить, что мы в жизни не отмоемся от плевков.

– Наверное, вы правы, – без особого огорчения протянула Луна, – но все равно Малфой и Гермиона – обалденно красивая пара!

Луна мечтательно вздохнула, а ее подруги переглянулись. Выражение их лиц Гермионе решительно не понравилось, и она отошла в сторонку от греха подальше.

Староста Гриффиндора еще не успела как следует уложить в голове информацию о каком-то грандиозном заговоре против нее, а неподалеку от юных интриганок поднимался шум: мальчишки тринадцати-четырнадцати лет отчаянно болели за кого-то, склонившись над скамейкой. Обычно такое происходило, когда дети впервые читали «Квиддич с древности до наших дней», но эти-то уже должны были пройти этап восторженной увлеченности! В Гермионе подняла голову староста курса и девушка направилась к ребятам.

На разложенном на сиденье свитке разворачивалась эпичная баталия между откровенным Злодеем и благообразным Героем. Воплощение зла был несуразно высок, кривобок и носил на голове странную конструкцию с длинными загнутыми рогами. Герой же отличался мужественным лицом, атлетичной фигурой, решимостью во взоре, а также белыми одеждами и круглыми очками на носу. Зло явно побеждало.

Даже Гермионе было понятно, что тактику Герой выбрал неподходящую, что сил у него маловато и что следующим заклятьем из злодейской волшебной палочки его размажет по свитку ровным слоем. Однако перед своей необратимой смертью Герой внезапно расправил плечи, при этом как будто раздувшись и увеличившись в размерах, что-то проорал – и Злодей свалился в чернильное пятно, жалобно вереща оттуда о милосердии. Досматривать детские грезы о честной победе над превосходящими силами противника Гермиона не стала. Она только покачала головой, про себя дивясь наличию в школьной библиотеке такого низкопробного чтива. О-о-о! Просто она не догадывалась, что такое по-настоящему «низкопробное»!

Жизнь внесла коррективы в мироощущение Гермионы Грейнджер практически через пару шагов. В кружке́ из пяти-и шестикурсниц рядом с младшими мальчишками разгорались нешуточные страсти. Девочки толкались над лежащим на подоконнике предметом, громко ахали, вздыхали, хватались за щеки и периодически поворачивались друг к дружке в немом восторге. Гермиона подошла к ним.

Такой же свиток, как у мальчиков, лежал на подоконнике, и поверх изящного текста миниатюрная копия Драко Малфоя горячо и страстно целовала такую же миниатюрную копию… Гарри Поттера! Гермиона крепко зажмурилась и для верности помотала головой. Когда она открыла глаза, расположение сил на поверхности свитка изменилось: теперь мини-Драко лежал, а мини-Гарри нависал над ним, опираясь на локоть, с самым порочным выражением на лице, какое только возможно. Вторая его рука смело и бесстыдно блуждала по груди Малфоя, а тот тяжело дышал, жмурился и отворачивался. Мини-Гарри самодовольно хмыкнул, вплел пальцы в растрепанные светлые волосы и припал к губам Драко. Какое-то время извечные противники горячо и нежно целовались, а потом рука Гарри ме-е-едленно поползла вниз, вниз – по груди, по животу, к… Когда шаловливая конечность добралась до паха мини-Малфоя, нервы Гермионы не выдержали. Она растолкала ничего не понимающих девчонок, схватила свиток за край и повернулась к любительницам клубнички:

– Я это возьму! – Собственный голос напомнил шипение простуженного и очень раздраженного змееуста.

Ученицы уставились на старосту в священном ужасе, немая сцена длилась несколько секунд, а потом девчонки с визгами бросились врассыпную. Их провожали удивленными взглядами, но недолго: пары мгновений остальным студентам хватало, чтобы потерять интерес к истеричкам и вернуться к своим свиткам.

Гермиона, красная и мечущая из глаз молнии, взглянула на свой трофей. Мини-персонажам помешали, и они явно были недовольны: хмурый и обиженный Малфой злобно зыркал на нарушительницу его пикантного времяпрепровождения, застегивая пуговицы на рубашке, а мини-Гарри плотоядно ухмылялся, посверкивая очками, и недвусмысленно пощипывал Драко за задницу.

Гермиона раздраженно свернула свиток и побежала к единственному человеку, который мог помочь в этом деле. В каком деле, она еще не знала, но была уверена, что решение искать необходимо. По-хорошему, идти надо было к директору МакГонагалл. Но как показать пожилой даме такое, Гермиона не представляла. Еще полгода назад она бросилась бы к Рону, но каждый новый день в Хогвартсе все отчетливее показывал, что Рон Уизли навсегда отпал как союзник и друг, и Гермиона надеялась только на одного человека. Она пошла к Гарри.

Гарри расхаживал по своей комнате, тренируя на ПрыткоПисце легилименцию. По разложенному на весь стол свитку порхал волшебный стилус, а юный изобретатель лишь изредка подходил и посматривал на результат. В тех местах, где он сбивался с мысли или отвлекался, появлялись неаккуратные пятна и значки, более всего напоминающие раздавленных мух.

Жить в слизеринских подвалах было непривычно… непривычно удобно. Из-за малой заполненности факультета у каждого студента была своя, отдельная комната – невиданная прежде роскошь! И делать в ней можно было что душа пожелает, потому что учителя и в более спокойные времена не докучали особым контролем, а уж теперь, когда преподавательский состав резко сократился и все мозги себе вывихнул, пытаясь навести порядок… Короче говоря, Гарри стал ловить себя на том, что слишком увлекся своей задумкой. Нет, в ее востребованности и определенной пользе он не сомневался, но совсем недавно выяснилось, что контролировать свое детище все же надо.