Текст книги "Самадхи (СИ)"

Автор книги: Baal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

– В сети его прозвали Супер-Кот, – захихикала Сезер.

– Дави подушкой всех, кто его так называет. Геройское имя «Ша Нуар» чуть более, чем полностью пур-рекрасно, – на лёгкий мурчащий каламбурчик Алья разразилась громким смехом; как мало надо, чтобы сделать её счастливой! – Хотя бы ради него не называй ты свой сайт «Ледиблогом»! Ужасный выбор!

– Ты правда думаешь, что «Ша Нуар» – подходящее для героя имя? – влез в наш разговор… Адриан, кто же ещё. – То есть… извините, что вмешиваюсь, – добавил он, когда я повернулась, чтобы посмотреть на местную модельку.

Не знаю, какой у меня был взгляд, – скорее всего оценивающий, – но Адриан как-то сразу выпрямился, расправил плечи и выдал одну из милейших улыбок в моей жизни. Понравиться хочет, но не знает, как это сделать.

Я улыбнулась в ответ, разглядывая парня.

Высокий, блин. Выше, чем я ожидала. В каноне, помнится, он сначала был одного роста с Маринетт, и по мере смены сезонов вытягивался, от чего все фанаты тихонько визжали по углам. Но я и сейчас могла сказать, что он выше меня. С другой стороны, не мудрено: отец-то у него был настоящим гигантом. Интересно, Габриэль реально выше двух метров, или это просто выдумка сценаристов?

Волосы у Адриана были темнее, чем у Кота, на пару тонов. И слегка отливали золотом, очень красиво. А вот кожа, напротив, оказалась светлее. Впрочем, и то, и другое просто светилось здоровьем и баснословно дорогим уходом, на который мне никогда не хватит всех моих карманных. Одежда была та же, которую я и ожидала: джинсы, белая рубашка, чёрная футболка с полосками.

И ему эта одежда шла. А главное, он чувствовал себя в ней удобно, а не вешалкой для вещей.

Кстати, возвращаясь к волосам. Мне стало интересно: тот художественный шухер на голове у Адриана – это благословение богов или долгая работа стилиста? Причёска была потрясающей.

Да ладно, он весь был потрясающий. И выглядел не на четырнадцать. Так что, возможно, Трансформация с Плаггом не так уж сильно внешне добавляла ему лет.

И последнее. Глаза. Миндалевидные, зелёные, с колкими тёмно-русыми ресницами.

Следуя своей давней традиции пугать людей неожиданными комплиментами я, не прекращая улыбаться, выдала:

– У тебя удивительно красивые глаза, так и не представившийся незнакомец. И да, я думаю, что «Ша Нуар» – идеальный вариант для геройского имени. Загадочно, круто, но без пафоса. Просто и со вкусом.

От похвалы Адриан ещё больше приосанился, от комплимента слегка порозовел. Я с удивлением обнаружила, что парень не пользовался косметикой, чего я подспудно ожидала. Но нет: красота Агреста была исключительно подарком хорошо сошедшихся генов, ухода и, очевидно, диеты.

Но до того, как Адриан успел представиться, его оттеснила за спину Хлоя. Буржуа гневно поджимала губы и упёрла руки в бока.

– Что, Дюпэн-Чэн, думаешь, сказала что-то приятное, и он будет с тобой общаться? Посмотри сначала в зеркало, прежде чем заговаривать с нормальными, красивыми людьми! Пугало!

В чём-то она была даже права. Проявляющаяся дистрофия сделала моё новое тело угловатым, с выступающими костями и слишком тонкими руками. Скулы обострились, традиционные для азиатки щёки были в отрицательном коэффициенте. Глаза тоже слегка запали, выделяясь разве что яркой голубой радужкой и жёлто-чёрными синяками под ними. Губы были бледными из-за подступающей анемии. Да и опущенные от стресса уголки тоже привлекательности не добавляли.

Было видно, что со мной что-то очень не то. И слова Хлои, наконец, дали мне пинок достаточной силы, чтобы понять это. Так-то ОРПП проходило на грани сознания: вроде бы помнишь про него, но не обращаешь должного внимания. А тут всё всплыло, как собачьи подарки по весне.

– Спасибо, Хлоя, – сказала я, доставая мобильник.

Нужно было поставить четыре ежедневных будильника, чтобы не забывать есть. Как такового отвращения к еде я не испытывала, но вот забить на неё вполне могла. Или перехватить какие-нибудь чипсы вместо нормального обеда.

Пора брать за себя ответственность, в конце концов.

– Спасибо? – опешила блондинка. – За что это?

Я хмыкнула.

– За то, что ты есть. Я Маринетт Дюпэн-Чэн, – представилась я Адриану, опешившему от поведения своей давней подружки.

– Адриан Агрест, – осторожно ответил мальчик. – Хлоя… можно тебя на секунду?

Он вывел Буржуа из класса, явно не желая решать отношения у всех на виду. Не знаю, насколько ему это поможет: снаружи ведь наверняка дежурила кучка его фанатов. Но само намерение поговорить по-тихому было очень ценным.

– Что за будильники? – тихо спросила Алья.

Я мельком посмотрела на неё.

– Еда. Чтобы не забывать.

Она задумчиво кивнула и, покопавшись в сумке, достала огромное красное яблоко. Пододвинув его ко мне, Сезер призналась:

– Я ещё в первый день поняла, что что-то не так. И спросила у мамы, как можно тебя, если что, подкармливать. Ты болеешь?

– Тело полностью здорово, – я взяла яблоко. – Хочешь фокус?

Конечно же, она хотела.

Как-то на спор я научилась делить яблоки ровно по середине. Ничего сложного в этом не было, просто техника: удаляешь плодоножку, находишь удобное положение для больших пальцев и ломаешь. Даже сила не нужна.

Отдав половинку восторженной Сезер, я захрустела своей. Яблоко было сочным и очень, очень вкусным.

Вернулись Хлоя и Адриан. Агрест извиняющеся улыбнулся мне, видимо, за поведение своей подруги. А вот Буржуа посмотрела с такой чистой ненавистью во взгляде, что я удивилась. Как бы акума не влетела, на таком-то негативе.

Они расселись. Адриан начал знакомиться с Нино, Хлоя шепталась с Сабриной и изредка поглядывала в мою сторону.

Когда вошла мадам Бюстье и началась перекличка, класс, наконец, успокоился. Айвана все ещё не было, из-за чего у меня сосало под ложечкой: если парень снова акуманизируется, то уже вряд ли из-за неудавшегося признания в любви, у него сейчас проблемы похуже. Задумавшись над этим, я пропустила момент, когда прозвучало моё имя.

Да и не ассоциировала я себя до сих пор с Маринетт Дюпэн-Чэн.

– Маринетт Дюпэн-Чэн!

Алья пихнула меня локтём в бок, и я подскочила, знатно стукнувшись бёдрами о столешницу. Ручки, тетради, пенал – всё из-за этого полетело вбок, в проход между партами.

– Зде-есь, – прошипела я под смех одноклассников, потирая пострадавшие ноги.

Адриан, добрая душа, вскочил из-за парты и принялся помогать мне собирать улетевшие пожитки. Я всё ожидала, когда наши руки столкнутся, как в фильмах, но этого не произошло. Значит, не все баяны я собрала, отлично. Живой мир остаётся живым, а не реалистичным пересказыванием мультсериала – там-то сценаристы не упустили бы подобную возможность свести героев, ха-ха.

– Спасибо, – прошептала я, когда Адриан передал мне ручки и тетрадь.

Он улыбнулся, и позади себя я услышала злобное пыхтение Хлои. Не удержавшись от злобного шёпота в моей головушке, я обернулась к Буржуа и насмешливо подмигнула ей.

К моему огромному удивлению, блондинка ядовито улыбнулась в ответ.

========== Интерлюдия. Young and Beautiful. ==========

Комментарий к Интерлюдия. Young and Beautiful.

ВНИМАНИЕ! ВЫ ЧИТАЕТЕ ИНТЕРЛЮДИЮ!

Эта часть не является продолжением основной истории. Если бы я могла, то назвала бы её “однажды в не наступившем будущем”. Но название песни мне нравится больше.

Возможно, это канон для фанфика. Может быть, нет. Я сама не знаю.

Считайте, что это просто небольшое отступление-сонгфик. Или моя фантазия.

Lana Del Rey – Young and Beautiful.

Приятного чтения.

Алоха.

Пять лет прошло, а мне всё ещё не хватало культуры в этом мире. Всё было как-то плоско: мало музыки, мало картин, мало книг и фильмов. Из-за наличия магии люди, казалось, обленились и совсем забили на фантазии.

Здесь не мечтали о полётах в космос и путешествии между планетами подростки, не вздыхали по вампирам молодые девочки, не косплеили эльфов великовозрастные фанаты. Здесь не было Толкина, Мартина, да даже Кинга. Не звучали песни Леди Гаги и Ланы Дель Рей, не снимал ничего Спилберг. Да даже Да Винчи здесь выдал едва ли половину из того, что было известно в моём прежнем мире.

За пять лет воспоминания о прошлой жизни поблёкли, стёрлись под лавиной ежедневной рутины, опасностей и нервных переживаний. Закончился коллеж, а в университет я так и не поступила. И не собиралась: меня кормили мои же книги. Самые простые идеи и сюжеты в этом странном, убогом на культуру мире были на вес золота.

Много что закончилось. Но только не наша с Котом история.

Вечер был прохладным и красно-розовым от закатного неба. Я ходила по тонким перилам железного заборчика, без труда балансируя на них. Если бы я хотела, то смогла бы сделать на них сальто или колесо, но какой смысл?

Вот именно, что никакого.

Первое время я искала хотя бы упоминание о любимых исполнителях. Я любила музыку, играла на гитаре, пианино и укулеле, в конце концов остановившись именно на последнем. Певцы не находились, знакомые мелодии не звучали. И тогда я делала то, что умела и что меня успокаивало – я пела их сама.

У меня был хороший голос, пусть и не настолько сильный, как в прошлой жизни. Тогда я брала две с половиной октавы{?}[От F3 до A5, если кому интересно.] сейчас – чёрт его знает, но явно меньше. Петь это в любом случае не мешало, хотя мне не хватало низких нот. Новый голос звенел колокольчиком.

– I’ve seen the world… Done it all, had my cake now{?}[Я повидала мир,

Добилась всего, у меня теперь есть деньги.].

Смешно, что при нынешней жизни эта строчка очень даже правдива. У меня были деньги, я покаталась по миру, купила неплохую квартирку не так далеко от старушки Железной Леди{?}[Эйфелева Башня]. Классно же.

Оказалось легко действовать, если у тебя есть жизненный опыт, поддержка родителей и деньги от них «на первое время». А ещё воображение и мир, голодный до новых идей, но почему-то их не генерирующий. Ну и знания про инвестиции, куда без них.

Кот опаздывал на нашу встречу, но я на него не сердилась. Адриан, несмотря на все свои загоны, решил продолжить карьеру модели, так что задержки были регулярными. Ему это не то чтобы нравилось сниматься, но это было единственным, что он умел. Ну, кроме спасения мира.

Я его понимала. У самой та же ситуация. Всё могу, ничего не умею. Только истории писать – даже не рассказывать.

Остановившись, я заложила руки за спину и посмотрела на горизонт.

Я не любила Париж. Он так и не стал для меня родным, какой не была и Москва. Никогда не чувствовала себя дома ни здесь, ни там. Мне не нравились люди, архитектура, памятники. Мне не нравился менталитет.

Зато мне нравился Адриан. А он был слишком влюблён в город, где жила когда-то его мать.

Мне же, говоря откровенно, было всё равно, где жить. Лишь бы квартира соответствовала моим требованиям, да месяц в году я проводила у большой воды. Океан, море… солёная вода и тёмная бесконечная гладь мелких волн всегда делали меня счастливой, наполняли энергией.

При этом я не хотела терять это волшебство. Многие говорили, что после переезда поближе к воде они теряли своё восхищение и любовь. Океан и моря становились для них обыденностью.

– Dear lord when I get to heaven, Please let me bring my man. {?}[Господь мой, когда я попаду на небеса, пожалуйста, позволь мне взять с собой моего мужчину. ]

Как мы начали встречаться с Адрианом? Я уже не помню, если честно. Это произошло само собой, после долгой притирки, обид с его стороны и кучи непониманий с моей. Он понравился мне с первого взгляда благодаря его мягкой улыбке, взъерошенным волосам и очаровательному страху оказаться одному в новом обществе.

Нет, это была вторая встреча. При первой я свалилась ему на голову, вмазала локтём по лицу и чуть не удушила леской от йо-йо. Тогда Кот Нуар понравился мне чувством юмора, ответственностью, быстротой мышления и смелостью.

И костюмом, конечно. Чёрт возьми, костюм сыграл очень большую роль.

Ему было четырнадцать, когда мы встретились впервые.

– When he comes tell me that you’ll let me. Father tell me if you can.{?}[Когда придёт его время, скажи мне, что ты позволишь мне, Отец, скажи мне, если можешь.]

– Опять ты что-то пессимистичное поёшь.

Я повернулась и улыбнулась. Кот Нуар стоял неподалёку на крыше, опершись о свой жезл руками и подбородком, и просто смотрел на меня. Ему это почему-то нравилось. В моменты моей меланхолии и задумчивости он наблюдал.

Говорил, что так лучше меня понимает.

Ему было четырнадцать, мне двадцать пять. В любви он признался всё ещё в свои четырнадцать. Учитывая его почти детское мышление и незрелость, для меня это было педофилией.

Сейчас же, когда ему стукнуло почти двадцать, а мой реальный возраст переполз за тридцать, этой разницы уже и не чувствовалось. Наше геройство заставило Нуара очень быстро повзрослеть и окончательно испортило мой и без того не сладкий характер.

В смысле, я всё ещё была любимицей публики: улыбающейся Леди Парижа, спасающей мир наравне с Котом. Вот только мысли в голове из черноты стали Катаклизмом. Я умела нравиться людям, но всё ещё их не любила.

Спасать город и выслушивать благодарности – та же работа, что и сидеть в офисе. Человек ко всему привыкает.

Я протянула к Коту руки, и Нуар приблизился. Объятие вышло странным из-за того, что я всё ещё стояла на заборе: голова Адриана оказалась на уровне моих нижних рёбер.

– Этой песни я не слышал, – сказал Кот, упираясь подбородком мне в живот и мягко щуря зелёные глаза.

– Will you still love me when I’m no longer young and beautiful?{?}[Будешь ли ты по-прежнему любить меня, когда я не буду больше молодой и красивой?] – пропела я, перебирая пальцами прядки его волос.

Зрачки у Нуара на секунду расширились, после чего схлопнулись в две узких полоски. Он прикрыл глаза, наслаждаясь поглаживанием и слушая мой голос.

– Will you still love me when I got nothing but my aching soul?{?}[Будешь ли ты по-прежнему любить меня, когда у меня не будет ничего, кроме моей больной души?]

Он хотел что-то сказать, но я положила пальцы на его губы, не давая и слова произнести. Отстранив Адриана от себя, я наклонилась к нему, упираясь в сильные плечи.

Мне не нужен был ответ.

Я и так его знала.

– I know you will, I know you will, – шептала я в его губы, едва касаясь их своими. – I know that you will. Will you still love me when I’m no longer beautiful?{?}[Я знаю, ты будешь, я знаю, ты будешь, я знаю, ты будешь. Будешь ли ты по-прежнему любить меня,

когда я не буду больше красивой?]

========== Каменное Сердце… опять ==========

Ненавижу, когда мои негативные прогнозы сбываются.

Не успел у нас начаться урок, как дверь в класс оказалась выбита. Как она не прибила мадам Бюстье – не знаю, но стол перед учительницей отлетел в сторону, а сама Калин отшатнулась назад и врезалась спиной в доску. Наверняка на прекрасном белом костюме останутся грязные пятна и разводы. Но кто вообще носит белое в школу, полную активных детишек?

Каменное Сердце ворвался в класс, снеся часть стены. Огромная башка повернулась в мою сторону, и сердце у меня упало.

Нет. Ну нет же.

– Думаешь, всё так легко, Маринетт? – проскрипел одержимый, подходя к моей парте.

От его шагов содрогался пол, и я как-то мимоходом подумала, что физика при одержимости уходит в запой. Такой тяжёлый мистер булыжник точно должен был провалиться на этаж ниже, просто из-за своего веса.

Тело сковала паника, я и пальцем пошевелить не могла. Только смотреть на подходящую ко мне скалу.

– Ты ничего не понимаешь, – продолжал скрипеть монстр. – Но я покажу тебе, что значит страдать по-настоящему.

Я толкнула Алью, и Сезер вылетела из-за парты к стене. Вовремя: Каменное Сердце схватил меня в свой огромный кулак, – наша парта разлетелась на кусочки от этого быстрого, но неосторожного движения, – и встряхнул, как куклу. Рёбра сдавило, стало трудно дышать, да и от страха хотелось то ли в обморок упасть, то ли описаться.

Неровные края каменной кожи царапали мне грудь и живот даже сквозь одежду. Я задыхалась, и сама не понимала, почему: меня передавили или это паника? Или и то, и другое?

Детишки забились под парты, Хлоя названивала отцу. Каменное Сердце поднёс меня к своей голове и рычаще выдохнул, чуть сильнее сжимая кулак. Дыхание у него отдавало мхом и затхлостью.

Не думаю, что Айван хотел мне по-настоящему навредить. Просто… наказать. Но мне от этого легче не было.

В глазах потемнело. От моего хрипа одержимый Айван слегка пришёл в себя, потому что кулак разжался, и я снова смогла дышать. В голове было много ругательств и чёрная обида: я помочь тебе хотела, идиот, за что ты так со мной? Почему так, я же просто хотела тебя успокоить!

Почему ты опять напоролся на те же грабли, из-за которых у тебя уже есть проблемы? Что, разрушений мало, теперь ещё и смерти подавай?!

Каменное Сердце пинком снёс большую часть стены, ведущей на улицу, и спрыгнул. Я с ужасом поняла, что рюкзак с Тикки остались в классе.

Дерьмо.

Хотелось сжаться в калачик и заплакать, жалея себя и заранее неся панихиду по своей новой, так и не начавшейся жизни. Как назло, зазвенел будильник, издевательски напоминая: пора кушать, Маринетт, ты же не хочешь умереть?

Я его даже выключить не могла. Опять. Что у меня в этом мире за траблы с будильниками, кто подскажет?

Вот так, под мягкое треньканье мелодии и чириканье птичек, меня донесли до Эйфелевой башни. Канон был беспощаден, но всё же менялся: Айван схватил только меня, забыв про Хлою; его волновала месть, а не неудавшееся признание; Ледибаг на эту битву не явится по вполне понятным причинам.

Как бы мне ни хотелось жалеть себя, нужно было что-то делать. Но что я могла в такой ситуации? Каменное Сердце, как Кинг Конг, начал забираться на верхушку башни, и мне оставалось лишь глаза таращить на всё удаляющуюся землю. Происходящее нравилось мне всё меньше, сердце тяжело бухало где-то в глотке и грозилось выскочить из тела, которое может в любую минуту растечься в лепёшку.

Серьги Удачи в ушах хоть как-то меня успокаивали. Талисман был рядом, Талисман должен был работать даже без Тикки. Даже крошка удачи могла бы помочь мне… наверное.

Каменное Сердце забрался не на самую верхушку, остановившись рядом с ней. Не нежничая, он кинул меня на платформу для рабочих. Я сразу же вцепилась руками в забор-заграждение.

Было холодно. Дул ветер. Паника перманентно наматывала круги в моём сознании.

– Ну что, Маринетт? Теперь ты видишь, в какой ситуации я оказался?

Как будто я в этом была виновата! Чёрт возьми, как я ненавижу людей, которые не принимают ответственности за свои поступки, – это я про низкий эмоциональный коэффициент Айвана и неумение успокаиваться, – и не осознают, что дерьмо в жизни всё же случается!

Конечно, давайте на меня всё валить!

Адреналин, заменяющий мне сейчас кровь, требовал, чтобы я всё это высказала и поорала как следует. Бей или беги, стандартная реакция. И, раз уж бежать с Эйфелевой башни некуда, то остаётся только нападать.

Однако мозг был сильнее инстинкта, и я молчала, свернув язык во рту для надёжности. Если не можешь бежать, а бить смысла нет, то всегда можно представить себя сурикатом и затаиться. Просто чтобы повысить вероятность собственного выживания.

Перед головой Айвана появилась голограмма фиолетовой бабочки. Каменное Сердце выслушал ЦУ от своего босса, после чего заорал:

– Ледибаг и Кот Нуар! Отдайте ваши Талисманы, и мой заложник не пострадает! Если же нет, – он схватил меня за руку и дёрнул на себя, вынося за пределы площадки и заграждений, – то девчонка познает настоящий страх.

Тут бы пошутить про пафос, однако мне ни черта не было смешно.

Завершив акцию устрашения, Каменное Сердце снова кинул меня на площадку и замер, словно был обычным куском скалы. Я отвернулась, давясь накатывающими слезами. Рука болела, живот сводило от ужаса, рёбра ныли. Ладони тряслись, были противно потными и холодными, как две дохлых лягушки.

Кажется, как супергероиня я знатно профакапилась. Ситуация была хуже, чем в оригинальной истории. Намного хуже. И то, что вокруг не было кучи громящих город двойников Каменного Сердца, ничего не значило.

Во рту было сухо, губы кривились от страха, мир перед глазами расплывался. И всё же, несмотря на своё состояние, я кое-как углядела фигуру Кота Нуара на крыше дальнего здания. Адриан приближался к Эйфелевой башне широкими прыжками, но Каменное Сердце его пока не заметил.

Я посмотрела на замершего одержимого. Тот не шевелился, словно слился с природой, но я точно знала: это ощущение обманчиво. Стоит только ему заметить Нуара, как ситуация изменится.

Адриан добрый парень. И как супергерой совершенно неопытный. Что он выберет: жизнь девочки, с которой только познакомился, или волшебные силы, которые недавно получил? Мне не нравился ни один из вариантов.

Решение этого вопроса было на поверхности, и тоже меня не вдохновляло. Слишком уж его последствия зависели от того, насколько я верю в своего будущего напарника. Если дело в заложнике, то почему бы не лишить террориста этого рычага.

Я верю в Адриана? Верю ли? Верю?

Я не знаю. Хочу верить.

Мысленно попросив прощения у Сабины и Томаса, я перемахнула через заграждения и спрыгнула с оглушительной высоты.

========== Доверие ==========

У него были очень сильные и горячие руки.

Нуар подхватил меня на середине падения. Я сразу же обняла Кота за шею, прижимаясь к чёрному гладкому костюму и не смея зажмуриться. В ушах стоял яростный вой Каменного Сердца, потерявшего заложника, и рычание моторов: к подножию Железной Леди подъезжала военная техника.

Насколько я помнила, она ничего не смогла сделать. К тому же, Каменное Сердце увеличивался именно за счёт физического урона…

Меня трясло. Кот тоже был растерян, но прыгал прочь с площади довольно быстро. Спустившись в один из переулков, Нуар аккуратно поставил меня на ноги и заглянул в глаза.

Я обняла его, прежде чем развернуться и побежать. Горло схватывало, так что я не могла произнести ни слова. Поблагодарить можно и потом, сейчас мне нужно было вернуть Тикки и, желательно, громкоговоритель.

Надеюсь, на мой уход по-английски Кот не обидится.

Тело болело, так что долго я не пробежала. Искра удачи в серьгах помогла найти брошенный на тротуаре велосипед; честно говоря, вид улиц, заставленных покинутыми машинами, напоминал о Харране{?}[Город из игры про зомби Dying Light.] и зомби-апокалипсисе.

С велосипедом дело пошло повеселее. Рёбра успокоились, дышать стало легче. Надеюсь, Каменное Сердце мне ничего не повредил. Ну, вкуса крови во рту не было… и на этом мои познания о нормальном состоянии организма заканчивались. Всё же просто: если болит, значит, что-то не в порядке. Гениально.

До коллежа пришлось ехать окольной дорогой, потому что путь Каменного Сердца до башни оказался усеян разрушенными зданиями и обломками. Удивительно, что я, находясь в кулаке монстра, не замечала творящегося из-за одержимого хаоса. Паника, казалось, сузила моё восприятие до булавочного укола.

Коллеж радовал дыркой в наш класс и настороженной тишиной. Я кинула велик и побежала внутрь, не особо надеясь найти свою сумку в кабинете. Наверняка Алья её забрала. Она была крайне ответственной девочкой, и не бросила бы вещи школьной подруги в одиночестве.

Эвакуация оставила коллеж пустым и тихим. Ни учеников, ни работников. Я забежала в кафетерий и, не особо мучаясь совестью, схватила с прилавка упаковку печенья. Оно, конечно, уступало по качеству приготовленному в пекарню Дюпэн-Чэн, но на безрыбье с раком происходят удивительные метаморфозы.

В классе не было ни души. И сумки моей тоже не было. Зато умница-Тикки умудрилась выбраться из рюкзака и спрятаться во время всеобщей неразберихи.

– Маринетт! – красная квами вынырнула из-под крупного обломка, который когда-то был моей партой.

– Тикки, – я подхватила квами на руки и коротко прижала к груди. – Как я рада, что ты никуда не улетела, ты не представляешь.

Я отдала ей печенье, которое квами быстро проглотила, даже не жуя. Выглядела Тикки плохо, ничуть не лучше меня, но Трансформацию провела без проблем. Красный костюм не уменьшил боли в рёбрах, но дал иллюзию защищённости.

Я выбралась из класса и побежала к личным шкафчикам. Дверцу Альи вырвала с корнем; металл гнулся под пальцами, как пластилин.

Естественно, никакого рупора в шкафчике не было.

Чертыхнувшись, я выбралась из коллежа и зацепилась йо-йо за крышу. Стоило поторопиться к Коту. Главное в обморок не грохнуться: ощущение было такое, будто из меня высасывал жизненную силу комар-переросток.

И зовут его Эдвард, ага. Умерь воображение.

Кот вполне успешно водил Каменное Сердце по Эйфелевой башне, мешая ему спуститься и по мере сил загоняя обратно, если это произошло. К тому моменту, как я прибежала, почти вся спецтехника была расплющена или разорвана, оставалось несколько полицейских машин. Опять же, к моему удивлению, брусчатка не оказалась залита кровью; жертв не было. Я до сих пор не понимала, что это за магия, но вспышки боли в рёбрах намекали, что она не бесконечна.

– Миледи! – Каменное Сердце откинул Нуара, и Кот отпрыгнул ко мне, галантно кланяясь. – Решила присоединиться к нашей вечеринке?

За нашими спинами были полицейские машины, хлипенькие металличекие заборчики и люди, не верящие в хороший исход.

– Эта киска предпочитает диско, – пробормотала я, пытаясь придумать хотя бы подобие плана.

Засмеяться Нуар не успел: из пасти Каменного Сердца на площадь хлынула волна чёрных бабочек, формируя огромную голову. Вот это я понимаю спецэффекты, а не ваше розовое сияние. Интересно, почему Бражник потом не повторял подобных фокусов? Выглядело хоть кринжово, но впечатляюще.

От неосторожного движения что-то внутри будто бы сместилось. С улыбкой, – верный признак огромной боли, – я облокотилась на Нуара. Кот скосил на меня глаза, поджал губы от беспокойства, но ничего не сказал.

– Жители Парижа, слушайте внимательно!

Я поморщилась и положила руку на йо-йо, висящее на поясе. Одно хорошо: пока Бражник разглагольствует, Каменное Сердце был в отключке, и сделать ничего не мог.

– Ты в порядке? – спросил Кот, когда я тихонько охнула после попытки отстраниться.

– Не совсем. Если увидишь Алью Сезер, то любыми способами забери у неё громкоговоритель, договорились?

– Ладно.

– Моё имя Бражник, – сказали бабочки. – Ледибаг и Супер-Кот, немедленно отдайте свои Талисманы. Парижане достаточно настрадались из-за вас…

Самая страшная война – информационная. Когда мир переворачивают с ног на голову, объявляя чёрное белым и наоборот. И ведь люди легко верят, если слова звучат логично и убедительно.

За примером далеко ходить не надо: Троцкий, Гитлер, Мао Цзэдун, Ким Чен Ын. Не уверена, правда, что в этом мире они есть, зато в наличии Бражник, который решил проехаться по мозгам парижанам и объявить нас с Котом злодеями. Или героями-неудачниками. Даже не знаю, что хуже.

Полиция у нас за спинами нервничала. Я оглянулась через плечо и нахмурилась.

Надо что-то делать. Хорошо, что Габриэль не ходил на курсы ораторского мастерства, иначе нас с Котом подстрелили бы условные «свои» же.

– Ох, сейчас будет больно, – мне было так себя жаль, что я едва не пустила слезу.

– Что? – растерянно спросил Нуар.

Я оттолкнулась от Кота и, сжав зубы, пошла вперёд, громко хлопая в ладоши. Мистическим образом этот звук разносился по площади: я грешила на магию Бражника, которую он использовал, чтобы говорить через бабочек. Этакий Сонорус{?}[Заклинание из мира Гарри Поттера, увеличивающее громкость голоса.] для больших пространств.

Не помню, что там говорила канонная Маринетт, но мне срочно нужно было вернуть на нашу сторону полицию и общественное мнение. Значит, стоит пройтись по человеческой гордости, чтобы даже самый недалёкий подумал в правильном ключе.

Думай, голова. Панамку куплю.

– Как красиво ты переворачиваешь понятия, Бражник, – сказала я абсолютно нормальным тоном, продолжая хлопать и идти вперёд; спасибо, жизнь, что научила терпеть боль с ровным выражением лица. – Вот только парижане совсем не глупые, и прекрасно понимают, кто здесь настоящий злодей.

Сняв йо-йо с пояса, я игриво покачивала железным грузом.

– Без тебя всего этого не произошло бы. То, как ты воспользовался подростком… отвратительно и низко. Не нашёл себе соперника своего уровня, раз взялся за детей? Что дальше, Бражник? Будешь поражать своими акумами детсадовцев?

Огромная голова скривилась, но сказать ей что-либо я не дала: раскрутив йо-йо вокруг себя, я кинулась вперёд и прыгнула. Игрушка мелькала около тела, на скорости создавая иллюзию красной сферы.

Не знаю, сколько там было бабочек, но мне понадобилось секунд двадцать, чтобы йо-йо переловило их всех. Меня вела злость, не больше. Мне было плевать на Великое Горе Габриэля Агреста. На его мечты и планы, на его историю и огромную любовь, которую я понимала. Даже на Айвана, утонувшего в самобичевании и страхе перед ответственностью – и то плевать.

Меня волновала только боль в рёбрах и ощущение бессильной ярости. И дрожь, распространяющаяся в костях от каждого пойманного насекомого.

Вместо пафосной речи после уничтожения говорящей головы я запрыгнула на Эйфелеву башню и, не теряя времени, бросилась на Каменное Сердце. Он всё ещё был в отключке, так что найти зажатый в кулаке телефон, раздавить его и словить бабочек труда не составило.

Когда обратное превращение оставило только бессознательного Айвана, я выдохнула. Лоб у меня был холодным и мокрым, да и сердце, наконец, тяжело стучало, больше не сдерживаемое магией спокойствия. Усталость накатывала прибоем, но было ещё кое-что… кое-что, что нужно доделать.

Больше пафоса богу пафоса.

Я спрыгнула обратно на площадь и пошла к Коту и полиции. От моей злобы остались всего лишь искорки, и их тоже стоило использовать.

– Это НАШ город, – громко сказала я, уставившись прямо в линзу камеры Альи; несносная девчонка с моим рюкзаком, когда ты успела только сюда пробраться? – И когда ты, Бражник, будешь пересматривать кадры своего первого поражения, помни: впереди у тебя ещё много таких же. А потом… потом я найду тебя, и больше ты уже никому не сможешь навредить.

«Ни другим, ни собственной семье», – проглотила я.

Дышалось, если честно, с трудом, да ещё и после такого спича. Во рту появилась-таки кровь – точный признак плохого самочувствия, ха-ха.

Нуар, – умница, мне надо будет сказать ему, что он умница, – водой протёк мимо меня, обошёл Алью, словно ластился к ней дворовым котом, и вернулся, неся в руках рупор. Шутку про ловкие пальчики пришлось проглотить вместе с кровавой слюной.

Я подкинула рупор в воздух, и тот распался на тысячи божьих коровок. Волшебные насекомые сразу же принялись восстанавливать город. Досталось и мне: вокруг пронеслась туча крапчатых малышек, вымывая из костей ломоту, а из груди боль.