Текст книги "Дикие земли (СИ)"
Автор книги: aysemal
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 6 страниц)
Почему-то Сэму казалось, что он знает её не три дня, один из которых они конфликтовали. Николь была глубоко ему симпатична, и он признавал это. Он крепче прижимал её к себе, и та не просыпалась. Никогда до этого молодой человек не испытывал подобного чувства. Он и близко не подозревал о том, насколько приятно ощущать, как кто-то лежит рядом. При то, что этот кто-то – не случайный человек, а осознанно выбранный.
Когда в палату вошла медсестра, она умилилась. Сэм жестом попросил её вести себя как можно тише, та в знак согласия кивнула и улыбнулась. Она быстро разобралась с капельницей и покинула небольшое помещение. Лишь за дверью она тяжело вздохнула, понимая, что вскоре маленькое счастье худого парня скорее всего закончится. Однако сейчас он был в позитивном расположении духа, и это не могло не радовать.
Они лежали так практически до вечера. Николетте было неловко, когда она проснулась, но приятно. Долго после этого они, как и прошлым днём, болтали обо всём и ни о чём. Рассказывали друг другу о себе, делились интересами, мечтами, целями и желаниями. Девушка стеснялась спросить про болезнь, а Сэм самостоятельно затрагивать эту тему и не хотел.
Когда часы посещения закончились, парню стало грустно; тепло в нём поддерживали лишь слова Николь о том, что она вернётся. Теперь он был уверен, что она не обманет.
Они виделись каждый день, каждое утро и каждый вечер переписывались и созванивались. Оба улыбались, встречая друг друга, ждали объятий. Николетта засыпала с мыслями о том, что им хорошо вместе, с мечтой об этом самом «вместе». Сэм…
Сэм просто постоянно думал о ней. О том, как её обнять. О её запахе. О её нежной коже. Про её улыбку и смех, про некоторые слова, так запавшие в душу. О своих к ней чувствах.
Чувства были для Сэмюеля одновременно и всем, и ничем. Он был окрылён и чувствовал себя прекрасно, но и понимал, что с тем, какой он, ничего ему не светит. Николь же практически то же самое думала о том, где в социальных группах она и где Сэм, находя это аргументом на то, почему они не могут быть вместе.
Чем дольше они общались и чем глубже это общение заходило, тем оптимистичнее выглядели показатели здоровья молодого человека. Удивлены были все. включая него, некоторые в шутку ссылались на чудо. Гормоны бушевали в молодом организме. Приступы, спровоцированные болезнью, прекращались. Организм стал спокойнее относиться ко внешним раздражителям.
Так шли месяцы, и в какой-то момент было принято достаточно судьбоносное решение.
Стоял вечер, на улице было чертовски холодно – осень плавно перемещалась из летней стороны ближе к зимней. Сэм был в палате не один. С неподдельной надеждой на него смотрели оба его родителя. Перед парнем стояла тарелка с нормальной едой, стакан с соком. Это было настоящим испытанием.
Сэмюель и без того начал немного набирать вес. Чрезмерная бледность покидала его. Глаза стали более живыми.
Он взял вилку в левую руку, нож – в правую. От волнения под кожей пробежались мурашки. Сэм помнил, как пользоваться приборами даже несмотря на пройденное время с момента последнего его нормального приёма пищи.
Молодой человек отрезал кусочек варёного мяса, поднёс его к носу. Запах не вызывал неприязни, как было раньше. Было страшно, но Сэм старательно переступил через это, и прожевал пищу, затем запил. Никакой негативной реакции со стороны организма не последовало. Второй кусочек, затем третий. И ничего.
Наблюдение ночами.
Новая пища.
Организм в порядке.
Удивление.
Общение с Николеттой не прерывалось. Когда она в очередной раз пришла в палату Сэмюеля, она захватила с собою апельсины, о которых он просил. Как и всегда, прежде чем войти, девушка постучала.
Но это уже была не та палата. Пусто, не уютно. Но Сэм был счастлив.
– Ты сам верил в то, что уедешь домой? – тихо спросила она, обняв молодого человека.
– Нет, – он обнял девушку в ответ. – Мне скорее казалось, что я отдам в этой больнице концы максимум к двадцати.
– И как мы теперь будем?
– Как и раньше, – Сэм пожал плечами.
– Как?
– Слушай, Николь, я не хочу тебя терять, – парень нехотя отстранился от объятий. – Я думаю, ты сама прекрасно видишь, что ты мне нравишься. Я никому никогда не говорил таких вещей. Я очень не хочу тебя потерять просто потому, что я каким-то чудом выздоравливаю.
– Знал бы ты, как не хочу тебя терять я. Ты стал моим светлым пятном на фоне Иоланды и прочих трудностей.
– Я не хочу тянуть кота за причинное место. Спрошу прямо и только один раз. Если вопрос не понравится, просто забудь о нём. Идёт?
– Ну… Мне уже страшно, – девушка взволнованно улыбнулась.
– Ты хочешь быть со мной? Не только как друг, но и как девушка.
– Хочу. Но слабо себе это представляю, если честно. Кто ты, а я… Я просто никто. Нищая девочка без родителей.
– Мне плевать, какая ты, богатая или нет. Я открылся и доверился тебе, такой, какая ты есть. И я хочу, чтобы ты была рядом. Не просто как друг. И мне тоже сейчас страшно это говорить, – Сэм нервно улыбнулся. – У меня никогда не было девушки, я никогда даже не целовался, я думаю, ты это и так должна была понять.
– Понимаю, – она, немного краснея от смущения, улыбнулась. – Я тоже… без опыта, Сэм. Вообще.
– Тогда ответь. Ты хочешь попробовать это всё со мной?
– Да, Сэм. Хочу. Да.
========== Глава 5. Желанный сын ==========
Мелани Мария Морель смотрела на брата, сидящего напротив неё за большим обеденным столом, с неподдельным любопытством. По сути, эта встреча была их первой. Они видели друг друга на фото, несколько раз созванивались при родителях, но не более того. Малышка не знала, что такое братско-сестринские отношения и не имела ни малейшего понятия, как стоит себя вести с Сэмом. Он же, в свою очередь, тоже ощущал некоторое напряжение. Молодой человек был несколько смущён, ведь не каждый день знакомишься с кем-то столь кровно родным.
Сэмюель помнил этот дом со своего детства и мог полный уверенности сказать, что ничего в нём, за исключением совершенно незначительных деталей, не изменилось. Даже обеденные стулья были теми же, что говорить об отсутствии ремонтов за их ненадобностью. Другим было лишь одно помещение – спальня. Она и близко не была похожа на детскую или больничную. Огромная кровать, гардеробная, отдельная большая ванная, а не душевая кабинка, даже небольшой балкончик.
Сэм не хотел никакой шумихи в честь своего возвращения. Выбравшись из-под всеобщего внимания, он первым же делом упал в свою новую кровать. Это всё было несколько необычно: парень ощущал себя нужным, любимым и желанным. Никогда до этого он не мог сказать, что у него есть собственный дом. Своя комната, а не палата. Родители, а не люди, которые его завели, как щенка, а потом отдали больного «ветеринарам» на воспитание, заведя здоровую новую зверушку. То и дело Сэм искал подвох, но умом понимал, что всё проще, чем кажется – он стал нормальным. Больше его не боятся. Ни потерять, ни лишний раз увидеть.
С Николеттой пока оставалось только переписываться, ведь у той не было банальной возможности выбраться с работы. Сэм не готов был клясться ей в любви до гроба, но определённые милые моменты в их общении проскакивали. Он особо не понимал, как вести себя с девушкой на практике, ведь все знания были сугубо теоретическими. Однако стоило отдать молодому человеку должное – он не боялся допустить ошибку и готов был закрывать глаза на ошибки Николь, ведь прекрасно отдавал себе отчёт в том, что оба они крайни неопытны.
Несмотря на все счастливые моменты внезапно воссоединившейся семьи, Сэм продолжал наблюдаться у врачей. Рецидива, для которого не было почвы, никто допустить не хотел. Именно по этой причине первое время парню не советовали уезжать куда-то из дома или посещать людные места. Да он и сам, в принципе, прекрасно понимал, что причины для подобной бдительности были.
Шли дни, за которые постепенно выстраивались отношения между Сэмом и Мелани. Сначала она брату не доверяла, что с её стороны было разумно: он был для неё незнакомцем. Но, глядя на то, как обращаются с парнем родители, девочка довольно быстро прониклась к нему. Если сначала она в своих играх могла доверить Сэму только нелюбимые игрушки, спустя несколько дней она делилась с ним даже шоколадом, кушать который ей позволяли достаточно редко.
Чем дальше от дома расширялся мир молодого человека, тем больше знакомств это приносило. Напомнили о себе Оливия и Мартин из детских лет, с ними удалось даже посидеть в кофейне неподалёку.
О кофейнях Сэм теперь мог размышлять бесконечно долго. Их запах его завораживал и завлекал, каждую нотку он считал неповторимой. А выпечка… Булочки с шоколадом, пироги с фруктами и ягодами, пирожные с карамелью… Молодой человек готов был утонуть во всём этом, но старался подходить к еде со здравой прожорливостью. Он понимал, что успел за свою жизнь попробовать очень мало вкусной еды, что стремился отныне исправить.
Каждый новый рассвет приносил Сэму один и тот же подарок: веру в себя. Каждое утро он приводил себя в порядок, писал Николь, завтракал, а после шёл заниматься своими делами, которые, как правило, включали в себя самообразование.
С момента возвращения парня в родную гавань прошёл практически месяц, и лишь тогда на порог дома решилась ступить Николетта. Родителей и сестры Сэма дома не было, что и послужило своего рода толчком. Он был один, он был рад встрече. В неменьшем восторге была и девушка.
– Неужели у тебя совсем нет выходных? – в какой-то момент спросил Сэм, обнимая её на кровати.
– Совсем, – Николь было неловко. – Я тоже хочу что-то есть, надо зарабатывать.
– Я хочу помочь тебе, – на какой-то миг он сжал девушку крепче. – Но не знаю как.
– Никак, – она улыбнулась и привстала. – Я справлюсь, Сэм. Просто дай мне время. И не заставляй через весь город ехать к тебе. Такси для меня сейчас довольно значимая затрата.
– Прости, – Морель привстал следом. – Но я скучаю по тебе. А сам выбраться пока не имею возможности.
– Мне тоже тебя не хватает рядом, – Николетта подвинулась ближе к молодому человеку и повернулась к нему лицом.
Это было чертовски неловко. Сэм понимал, что вот оно: пора. Он придвинулся ближе и сам, немного наклонил голову в бок. Девушка прикрыла глаза. Морель улыбнулся, заметив на её щеках внезапно появившийся румянец. Она пыталась расслабиться, но выходило плохо. Сэму казалось, что-то время, которое он своими губами тянулся к её, длилось целую вечность. Когда они, наконец, соприкоснулись в поцелуе, неловкость в воздухе накалилась до своего предела.
Целоваться они не умели оба, из-за чего получалось всё не так романтично, как им хотелось бы. То было сухо, то слишком слюняво. Раз даже вырвался наружу обоюдный смешок, но после всё действо начало обретать более страстный характер. Условия диктовали не мозг и здравый смысл, а гормоны. За неловким поцелуем последовали более уверенные прикосновения друг к другу, вскоре пришлось занять более горизонтальную позицию. Сэму это нравилось, несмотря на некое стеснение и смущение. Николь так же не могла почувствовать себя полностью раскованно. Она не знала, как себя вести, как на всё это реагировать, поэтому решила плыть по течению. И это было приятно.
Периодически девушка не верила в то, что Сэмюель совершенно неопытен, но сама понимала, что с его образом жизни сомневаться в этом довольно глупо. Он делал ей приятно, а она старалась ответить той же монетой.
Время шло и ставило всё на свои места. Врачебное вмешательство в личную и публичную жизнь молодого человека сократилось до минимума в середине зимы, и он, благодаря родителям ещё и внезапно поступивший в университет, смог полноценно покидать дом и самостоятельно передвигаться по городу и за его пределы. Было необычно исследовать мир заново, но рядом всегда старалась быть Николетта.
Их отношения лишь крепли. Они вместе набивали шишки, ссорились по глупостям и мирились, пробовали что-то новое для себя, приносили друг другу удовольствие душевное и физическое. Сэм постепенно обрастал и другими знакомствами. Он забывал, каково было ему в больнице. Забывал о годах страданий и одиночества, всё больше погружался в социальную жизнь.
Его отношения с сестрой и родителями тоже крепли. Малышка Мелани теперь не представляла жизни без брата. То и дело родители шутили, что он ей стал дороже всех на свете, при этом сами понимали, что доля правды в их словах всё же была.
Изначально Сэм довольно ревностно относился к сестре, но быстро понял, что в том, как складывалась его жизнь до возвращения домой, она не виновата. За все проблемы ответственная была случайность, ведь произошёл самый настоящий несчастный случай. В глазах молодого человека Мелани была прекрасным ребёнком. Он был уверен, что из неё вырастет прекрасный человек и всё для этого делал. Родители, глядя на это, были счастливы.
Было приятно чувствовать себя любимым и желанным.
========== Глава 6. Любознательность ==========
К концу января всё снова начало скатывать во что-то непонятное. На учёбе, несмотря на свой действительно достойный внимания ум, Сэм начинал испытывать некоторые проблемы. Николь постепенно становилась ему скучна, причём он сам это прекрасно понимал, но не хотел ничего в этой сфере предпринимать. С родителями периодически случались споры – иногда те действительно некстати лезли со своей опекой. Одно было хорошо: здоровье пока не подводило.
Круг общения Сэмюеля постоянно расширялся, что было неудивительно с его отношением к миру и другим людям. Молодой человек имел потрясающую черту подстраиваться под кого угодно и талант найти общий язык с каждым человеком. Но крепче всего почему-то получались дружеские отношения с Оливией. Она не лезла в личную жизнь Сэма, была знакома с его семьёй и старалась держать своё мнение при себе, если понимала, что с мнением друга оно не совпадает.
Николь это общение не нравилось, о чём она прямо говорила. На почве этого было немало ссор, ряд которых заканчивался довольно бурным примирением.
О Николетте, к слову, сказать тоже можно было немало. С моменты выписки Сэма она не только лишилась с ним же девственности, но и сменила несколько работ, а также набралась решительности выгнать из своей квартиры Иоланду. Последней, конечно, это не нравилось, на фоне чего возник морально высасывающий девушку конфликт, решить который удалось лишь после вмешательства полиции.
Небольшая квартирка Николетты стала пристанищем и для Сэма. Он проводил много времени с девушком там, периодически зазывая её и к себе в гости. Но та по возможности отказывалась – неравный социальный статус давил на неё, что она боялась признать сама себе. В один момент это дошло до абсурда: Николь отказалась на день рождения Сэма брать такси и ехать к нему на небольшую вечеринку, в честь которой даже уехали его родители с сестрой.
По этому поводу возникали ссоры, но девушка была тверда. Сэма же это задело, даже слишко. В праздничный день он долго ходил хмурый. Гостей он всех узнал за время знакомства относительно неплохо, и их было, к слову, немало, но молодой человек от них старался прятаться. В его голову лезли разные мысли, местами даже не очень хорошие. Когда в мозг ударил алкоголь, Сэмюель Морель и вовсе пропал. Он прекрасно понимал, что напиваться – не лучшая идея, не ставил это целью, да и в целом этого не хотел, но его организм был настолько не привыкший к алкоголю, что уже после небольшого стакана виски ход мышления кардинально изменился.
Каждый человек в доме представал в новом свете. Чувства к Николь приобретали более негативные оттенки, словно выходя на более откровенный уровень. Сэм понимал, что их отношения никуда не приведут, внутри него закипало любопытство.
Он сидел один в своей комнате. В доме громко играла музыка, но на фоне шума гостей её практически не было слышно. Несмотря на это Сэм отчётливо услышал стук в дверь. Он успел лишь приподнять голову к тому моменту, как в помещение вошла Оливия. Она закрыла за собою дверь, а дальше всё было, что называется, в тумане.
Сэмюель понимал только одно: ему хорошо. Девушка всё делала сама, причём шла на такие вещи, которые не могла позволить себе Николетта. Она полностью отдавалась хозяину праздника, называя при этом себя его подарком.
Сам Сэм не знал, что именно им движет: алкоголь, любопытство перед чем-то новым, желание обидеть Николь за её отсутствие или какие-то собственные чувства. Он, не стесняясь, изучал обнажённое тело Оливии и пользовался им. Молодой человек прекрасно себя чувствовал, его любовница тоже не страдала. На фоне общего шума не было слышно их стонов, но будь в доме тихо… Хотя не факт, что им обоим стало бы неловко. Для этого им было слишком хорошо.
К следующему утру Сэм прекрасно понимал, что его «любопытство» привело его к довольно неприятному поступку. Он не знал, как об этом рассказать Николетте, но чётко понимал, что держать это в себе явно не стоит. Молодой человек считал это изменой и винил себя в ней, но… Где-то в глубине души он понимал, что иначе быть не могло.
Он долго молчал, не ставил Николь в известность и не бросая её, продолжая при этом познавать чудесный мир сексуальной жизни вместе с Оливией. Та понимала, насколько неопытен был изначально Сэм, и ей было довольно удобно «лепить» его под себя и свои потребности. Она была в курсе существования Николь, отчего смело можно было сказать, что долго так продолжаться не может.
И, в принципе, не продолжалось. Оливия видела, что Сэм в этом деле не собирается пока спешить проявлять решительность, отчего решила взять ситуацию в свои руки. Она нашла Николь сама.
За свою глупость Сэм долго после посыпал свою голову пеплом, но извиняться и возвращать назад Николетту не хотел. Ровно как и продолжать поддерживать общение с Оливией после её поступка, когда вокруг было так много прекрасных девушек, готовых вещаться на его шею.
К середине весны дела начинали приобретать всё более странный оборот. Учёба давалась прекрасно, девушки не отказывали, друзья… Сложно было назвать друзьями людей, которые были рядом только в радости. Но Сэму было с ними довольно весело. Он учился проводить время для себя, и у него получалось.
Периодически они пересекались с Николеттой, и каждая эта встреча была наполнена тяжелыми взглядами и пропитанными болью мыслями. С каждой последующей Сэм чувствовал себя всё более виноватым, но извиняться ему теперь не хватало ни желания, а духа. Он боялся быть отвергнутым, пусть и понимал, что вернуться ему даже при большом желании никто не позволит.
Молодой человек прекрасно помнил, как при расставании все свои ошибки, в том числе и совершённые с Оливией, вешал на свою любознательность, как обижал своими словами Николь. Что-то заставляло его делать ей больно, за что теперь больно было ему самому.
Однако любознательность Сэма имела и положительную сторону: он изучал в университете действительно то, что ему было по вкусу. Он посещал факультативные занятия, занимался дополнительно один или с кем-то, часто лишнее время посвящал лаборатории, а в конечном итоге добрался до группы людей, увлечённых его делом так же фанатично, как и он сам.
Что было самым удивительным для Сэмюеля, так это то, что они знали его изначально. О том, как он заболел и где. Знали о его родителях. Они изучали это, боялись его болезни, но тянулись к общению с ним. Это заставляло Сэма видеть в них перспективы.
Перспективы в первую очередь для личностного роста.
========== Глава 7. На низком старте ==========
Вне больницы жилось, конечно, хорошо, но чем дальше это заходило, тем больше шанс на полноценную жизнь обесценивался. Сэма кидало словно лодку по волнам: он то отдавался веселью, то с головой нырял в учёбу, то попросту сутками сидел дома, находя в определённых своих действиях неправоту и виня себя за проступки; особенно часто он, конечно же, думал про Николь, с которой действительно обошёлся по-свински.
Единственными людьми, которые в полной мере знали о проблемах парня, были его товарищи из университета, с которыми он общался не так давно. Они вместе строили планы и догадки, пытались вникнуть в то, чем Сэм переболел, но вскоре их мысли зашли куда дальше, чем стоило. На кону стояла поездка в тот самый зелёный ад. Мысль эта вынашивалась давно, ещё до того, как молодой человек влился в компанию светлых разумов.
Проблема у колоссального плана возникала в двух местах. Первая (и основная) заключалась в том, что никто в здравом уме, кроме Сэма и пары откровенно неподготовленных романтично настроенных особ, ехать не хотел, ровно как и не хотел университет собирать группу для исследований. Для молодого мистера Мореля это было делом, пожалуй, всей его жизни, для остальных – всего лишь приключение.
Вторая проблема была решаема, но напрягала не меньше, и упиралась она в финансирование и бюрократию. Без дополнительных разрешений на остров никто никого пускать не собирался, исследовательские группы там были никому не нужны, и даже если бы понадобились, вряд ли бы на это кто-то выделил деньги.
Пожалуй, новый этап жизни Сэмюеля начался с наступлением нового учебного года. Он так и горел идеей попасть в исследовательскую группу, которая даже не собиралась, чтобы посетить место, из-за которого его жизнь превратилась в ад больше, чем на десятилетие. Однако долгое время молодой человек относился ко всему этому пассивно, надеясь, что всё придёт само, но в один прекрасный момент понял: этого не будет. Если не взять дело в свои руки, то никому оно не нужно будет.
И Сэм начал писать. Писать в другие университеты, в какие-либо организации, в разнообразные иностранные учреждения, даже в правительственные объединения. Парень не скупился на информацию: писал о себе, о своей мотивации, о целях, о планах, о способностях и о том, что это для него значит. Конечно, реальность была такова, что настраивался Сэмюель на полное игнорирование его попыток или отказы, но в глубине души лелеял надежду на то, что ему ответят.
И ведь ответили.
И не какой-то университет имени Анони Муса, а одна из организаций, корни которой тесно переплетались с правительственными.
Несложно догадаться, что отвечали они не письмом на электронную почту.
Ранним октябрьским пятничным утром под домом Морелей остановился чёрный внедорожник. К массивной двустворчатой двери подошёл мужчина в строгом костюме. Позвонил в дверь, после чего сонному Луи показал своё удостоверение. Тот с организацией был знаком, лишних вопросов задавать не стал.
Не прошло и десяти минут, как в салоне автомобиля в окружении строго выглядящих людей сидел сам Сэмюель. Кроме шума двигателя в машине ничего не было слышно. Луи сразу сказал сыну, что лучше не задавать лишних вопросов, и он к этому прислушался.
Когда внедорожник остановился под одним из зданий в центральной части города, картина в глазах молодого человека прояснилась. Он был одновременно рад и боялся за себя. Его, без каких-либо ненужных угроз, повели по прямым, казалось даже, что стерильно чистым, коридорам. Жизнь здесь уже кипела: из одного кабинета в другой носились какие-то люди, кто-то с кем-то ругался по телефону или клятвенно обещал в следующий раз завести детей в школу, но только не сегодня.
Вскоре они остановились. Тот, кто вёл Сэма от дома до машины, постучал в неприметную дверь, после чего вошёл в кабинет. Он пробыл там не менее пары минут, затем пригласил вовнутрь молодого человека. Тот прошёл, и перед глазами открылась совершенно банальная картина: за простеньким белым столом, на котором кроме ноутбука и стопки документов ничего не было, сидел мужчина в возрасте. За ним располагалось окно с закрытыми жалюзи, по левой и правой стене стояли забитые разноцветными подписанными на корешках папками книжные шкафы. На стене за спиной Сэма было несколько полок с какими-то растениями, а промеж ними висели сертификаты и дипломы, принадлежавшие, по всей видимости, мужчине в кресле.
– Здравствуйте, мистер Морель, – незнакомец взял в руку бумажку и улыбнулся парню.
– Доброе утро, – поздоровался Сэм в ответ.
Человек, который привёл сюда парня, вышел за дверь.
– Меня зовут Стефан Монро. Ваше письмо пришло именно ко мне в руки, Сэмюель. Вы же не против, чтобы я обращался к Вам по имени?
– Да, конечно.
– Прекрасно, – Стефан улыбнулся и почесал свой седой затылок, расслабленно откинувшись на спинку кресла. – Я не хочу, чтобы наш разговор имел строгий и формальный характер. Не хотите присесть?
Мистер Монро рукой указал на кресло. Сэм кивнул и принял предложение.
– Я имел знакомство с Вашими родителями, Сэмюель, до Вашего рождения, а после изучал Ваш случай, но довольно быстро зашёл в тупик и оставил эту затею ради более важных дел. Скажем так, случай Вашего заболевания был скорее моим хобби, нежели тем, за что мне платили зарплату, – Стефан поднялся на ноги и подошёл к закрытому шкафу, откуда достал бутылку воды и сделал несколько глотков.
– Мне самому интересно, что со мной было и здоров ли я сейчас.
– Понимаю, прекрасно понимаю, – Монро вновь улыбнулся. – Вам вряд ли придёт ответ от других организаций, куда Вы направили свои письма, Сэмюель. Поэтому у меня для Вас есть деловое предложение.
– Я смогу на него отказать?
– Сможете, только предварительно рекомендую его обдумать.
– Мне интересно.
– У меня есть группа, которой Вы любопытны. Даже не столько Вы, сколько та среда, которая подарила миру Ваш случай. Я вполне в силах сейчас помочь Вам, Сэмюель, вместе с той группой туда попасть. Но придётся подождать.
– Сколько ждать? И что от меня надо?
– Может месяц, может год, не всё от меня зависит. Но Вам, Сэмюель, сразу стоит принять во внимание, что Ваши интересы не будут основной целью исследований. Вы будете там как младший персонал. Вас всему обучат, неподготовленными туда никто не пройдёт. У группы обязательно будет охрана. Но!
– Но?
– Вы должны понимать, что это риск. Я пока не решил, на какой срок целесообразно будет размещать группу на месте, но будьте готовы, что не меньше месяца жизни вы отдадите относительно антисанитарным условиям.
– У меня есть время это всё обдумать?
– Да, безусловно, – из того же шкафа Сефан достал что-то небольшое и плоское, после чего передал это молодому человеку. Визитка. – Давайте договоримся, что вы наберёте меня в ближайшие пару-тройку дней? Пользуйтесь тем, что вы мне пока интересны.
Монро поставил ударение на слово «пока», и Сэм прекрасно понял его намёк. Он взял визитку, встал с кресла и спросил:
– Я свободен?
Стефан, в который раз улыбнувшись, кивнул, и молодой человек решительно покинул кабинет. Он положил визитку в карман джинс и вновь встретился с людьми, которые его к этому месту доставили. Дорога назад была такой же – в компании незнакомцев, но в комфортном автомобиле.
Дома от родителей поступил шквал вопросов, но на все Сэмюель стойко отмалчивался или пытался перевести разговор в другое русло. Несмотря на это, Луи и Сюзанн прекрасно всё понимали: он скоро уедет, причём даже известно куда. Было сложно это принять, но оба родителя понимали: во-первых, Сэм совершеннолетний и може принимать подобные решения без их одобрения, во-вторых, его любопытство и упёртость пробивали любые стены на своём пути.
Сэм долго думал, но ответ, на самом деле, знал ещё в кабинете. Он никому не рассказывал про свои намерения, а на вопросы о задумчивости каждый раз отшучивался. К вечеру второго дня своих размышлений молодой человек всё же позвонил Стефану Монро, чтобы озвучить ему своё «да», на что мужчина ответил, судя по всему, как и всегда улыбаясь, что на это он и рассчитывал.
С того момента для Сэма началось более адское время. Каждый день он посвящал отныне не только себе и учебё, но и курсам подготовки к тому аду, на который он сам подписался. Было тяжело, в поте проходили недели, но парень не хотел отступать. Он видел свою цель и упорно шёл к ней.
Параллельно он познакомился с исследовательской группой, в составе которой ему суждено было жить в палатках и подтирать задницу тропическими листьями. Сэмюель практически сразу же нашёл их прекрасными и очень умными людьми. Моментами он понимал, что на их фоне его знания, по сути, не кажутся огромными, что даже было для него приятно: молодому человеку казалось, что работать он будет с гениями. Стоит отметить, что и они относились к Сэму с уважением.
О своём решении семье парень сообщил ближе к дате отлёта. Сложнее всего было расставаться с малышкой Мелани, с которой они друг к другу очень сильно привязались. В день, когда Сэм покидал дом, она долго плакала, не желая отпускать брата.
Всплакнул и Сэмюель, ведь понимал, что имеет все шансы назад не вернуться.
========== Глава 8. Добро пожаловать в ад ==========
Дорога была достаточно тяжёлой, по большей части в физическом плане. Все прекрасно понимали, что спортсмена за сжатые сроки подготовки из Сэма никто не сделает, да и его физически проблемы распространялись не на него одного – нормально чувствовала себя только охрана экспедиции, большая часть которой принадлежала когда-либо к военным структурам.
Большую часть времени заняли перелёты. Сначала пересадка была в крупном международном аэропорту, после – в совсем маленьком. И, что удивляло Сэмюеля в этих пересадках больше всего, на старом скрипучем «кукурузнике» лететь пришлось ощутимо дольше, чем на полноценном авиалайнере. Во всяком случае, так ощущалось.
Сэм чётко ощущал смену климата, и этот по душе ему приходился куда больше, чем родной. Да, влажно. Но ведь тепло! Причём тепло это не было палящим или просто жарким. Оно было именно комфортным для жизнедеятельности. Однако вместе с приятным сюрпризом пришла достаточно мерзкая неожиданность: дальше путь можно было продолжить только на небольшом, скорее всего более древним, чем самолёт, катере. Сэм не знал, страдает он морской болезнью или нет, не был уверен, что сможет куда-то далеко уплыть в случае внезапного затопления судна. Да и бонусом не радовало то, что в живом состоянии катер был всего один, а дожидаться его приходилось в мотеле с клопами и надоедливыми мошками.
На четвёртый день путь романтика окончательно покинула голову Сэма. Он успел познакомиться почти с каждым членом их группы, разочаровался в местных людях и даже дошёл до мысли, что всё вокруг – сплошной обман. И, в принципе, в последнем он частично оказался прав: на пятый день всех развернули обратно к аэропорту. Приятное тепло оборачивалось меркой жарой: поднимать на борт воздушного судна оборудование по такой погоде было настоящей каторгой. Радовало только что, что судном этим был не тот проклятый «кукурузник».
Никто ничего толком не знал о внезапной смене маршрута, в курсе дел был лишь командир сопровождения. Сэм пытался что-то у него выяснить, но тот отвечал всегда одно и то же: «Открылось окно». Лишь ближе к посадке молодой человек понял, что всё, скорее всего, так и задумывалось. Их, исследовательскую группу, попросту не посчитали нужным посвятить во все планы. Мало кому это нравилось, но выбора не было.
