Текст книги "Смерть на моей стороне (СИ)"

Автор книги: aysemal

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Встав в очередь к душевой, Роман осматривал всё вокруг. Люди заходили вовнутрь по трое и становились у раковин. Чистили зубы, брились, умывались, затем шли следующие. Взяв в руки бритву, Коршунов поначалу опешил. Этот процесс стал действительно непривычным. Сначала он умылся и почистил зубы, лишь после чего нанёс на лицо пену и постепенно начал сбривать растительность. Вовремя подоспевший Фоменко быстро остужал пыл подходящих после своих бойцов словами о том, что новички в их бункере давно не видели подобных благ. После всей проделанной работы, даже несмотря на несколько порезов, Рома был рад как чёрт. Без щетины он явно выглядел моложе, а и без того худое лицо казалось ещё более худощавым.

Ближе к обеду он подошёл к Марине, которая наконец добралась до книг, в том числе и на иностранных языках. Присев на кресло рядом с ней, он улыбнулся, получил улыбку от неё в ответ, лишь после чего начал:

– Марин, я хочу о вчерашнем поговорить.

– Да, без проблем, – женщина отложила в сторону книгу, положив её обложкой к верху, дабы не потерять необходимую страницу.

– Мне необходимо знать, что там произошло.

– Ром, я понимаю, что терять любимого человека – больно, но ты поступил как настоящий мужчина…

– Пожалуйста, давай без этого, – молодой человек глубоко вздохнул.

– Прости. Что ты от меня хочешь услышать?

– Правду.

Марина долго молчала, размышляя, с чего в такой ситуации можно было начать рассказ. В период этого молчания в небольшую комнатушку вошёл Александр. Он закрыл книгу, которую читала женщина, от чего поймал её обиженный взгляд в свой адрес. Мужчина быстро сориентировался, в чём дело, поэтому начал рассказ уже он.

Дубровскому изначально казалось, что Каренины верны лишь друг другу. Тот скромный отряд, которым они все проходили трудности нового мира по мере их поступления, был для вышеупомянутой парочки не более чем местом, в котором можно переждать какие-то жуткие моменты, чтобы после уйти. Как, в принципе, и вышло.

В процессе рассказа мужчина неоднократно упоминал о том, что они, Сергей и Фатима, всегда были вместе. В любой ситуации, которая так или иначе угрожала кому-либо, они старались быть близко друг к другу. Моменты, когда им приходилось выживать на дистанции друг от друга, были скорее исключением.

Роман не перебивал несмотря на то, что Александр начал свой рассказ издалека. Молодой человек внимательно слушал и старался анализировать его слова, понимая, что собеседник всё-таки прав. Каждый его вывод был чётко сформулирован и обоснован. Вскоре он добрался до нужного момента и передал роль рассказчика Марине, которая всё время сидела и поддакивала ему по мере надобности.

Когда троица ушла на поиски бункера, Каренины поступили как обычно. Они вдвоём отделились от общей компании. Лиза в это время носилась вокруг Марины, Константин взял на себя роль часового. Рискнув, женщина отдала ему пистолет, ведь она понимала, что вряд ли сможет быстро среагировать на угрозу.

Спустя час Сергей начал бегать от одной машины к другой, Фатима в это время была довольно взволнована, но вскоре подключилась к нему. Долгое время Марина не обращала на них внимания, думая, что они проводят что-то наподобие переучёта. Однако бдительность проявил Константин. Сделав круг по лесу, он вернулся к остаткам их отряда. Бурная деятельность ему не понравилась. Шепнув женщине, что здесь что-то не так, он принялся наблюдать. Как оказалось, они банально переносят самое ценное в одну машину, а предметы не первостепенной важности складируют во второй, дабы не вызвать подозрений раньше времени.

Примерно в этот момент мужчина снял с предохранителя своё оружие. Наведя его на Сергея, он вежливо, как повествовала Марина, поинтересовался, чем это они там заняты. Скрывать что-либо Каренин не видел смысла, поэтому прямо ответил: пытаются покинуть эту бесперспективную дыру. Широкову подобный расклад не понравился, поэтому с его стороны последовала угроза кровавой расправы, над которой Сергей лишь посмеялся. Примерно к тому моменту подоспели ушедшие на разведку.

Поняв, что Марина не лучший рассказчик, Роман всё же её поблагодарил, после чего тихо настолько, чтобы услышали только они втроём, попросил не распространяться о своих способностях. Молодой человек словно чувствовал, что здесь к этому могут отнестись с излишней опаской.

Следующим был Константин. Найти его Рома смог там, где и рассчитывал. В арсенале. Мужчина разглядывал оружие и пребывал в каком-то детском восторге от его количества. Ему действительно важно было быть уверенным в том, что в случае чего-либо они все будут иметь возможность обороняться. Благо даже запасы патронов были на их стороне.

Когда Коршунов попросил Константина рассказать, как всё произошло, тот сразу начал повествовать. Без лишних вопросов, зачем ему это, без выражения сочувствия. Мужчина прекрасно понимал, что если бы Рома хотел, чтобы его жалели, то к нему бы точно не подходил.

Начало было таким же, как и у Марины: когда Рома, Матвей и Александр ушли, Широков решил изучить окрестности. Белова добровольно дала ему пистолет. Константин старался не отходить далеко. Он нашёл небольшой ручей, пить из которого не решился, какие-то отходы человеческой жизнедеятельности в виде пары пластиковых пивных бутылок и полиэтиленового пакета.

Ветер так и продолжал шуметь, когда он вернулся к импровизированному лагерю. Суматоха, о которой раньше не шло никакой речи, его напрягла. Он решил поинтересоваться у Марины, с чего вдруг Каренины такие активные, а та и сама ничего не знала. Жизнь научила Широкова не терять бдительности, что в тот момент от посоветовал и женщине. И, в принципе, не зря.

Константин наблюдал за беготнёй недолго. Не много времени ему потребовалось и на то, чтобы решиться на открытый конфликт, когда он понял, что Сергей однозначно к нему настроен враждебно. Мужчина понять не мог до конца только одного: мальчишка управляет Фатимой или она им. Однако это и не потребовалось.

Константин не хотел потерять припасы. Он понимал, что все остальные в одну машину нормально не поместятся. Мужчина слабо верил в спасительный бункер, поэтому, как только Фатима поехала задним ходом, он без всяких сожалений выстрелил.

Слушать Роману всё это было неприятно, но необходимо. Он вновь тихо попросил не распространяться про способности, в том числе его собственные, после чего, вспоминая слова Александра о близких отношениях Карениных, спросил, думал ли Широков изначально, что такое возможно. Константин лишь ответил, что «всегда ждал подлости от баб, особенно от красивых».

На душе было тяжело. Присев в столовой со своим сухпайком, Рома словно привлёк Лизу. Он уселась рядом с ним, расположив на столе какие-то листы бумаги, на которых принялась рисовать. Недолго думая, Коршунов обратился к ней:

– Как думаешь, почему так произошло?

– Ты про свою девушку? – Горева улыбалась так, словно ничего не произошло. Она сейчас была полной противоположность Роману.

– Можно и так сказать.

– Я знала, что так будет, – девочка пожала плечами и посмотрела на собеседника. – Помнишь заправку, на который мы с Фатимой познакомились?

– Конечно, – Роман был удивлён.

– Я ещё там поняла, что своего братика она любит больше всех на свете. Когда его спасли, она носилась рядом с ним и никому не хотела помогать. А потом ничего не изменилось.

– Что ты имеешь в виду?

– Они всегда рядом друг с дружкой. Если кто-то просил Фатиму помочь в чём-то большом и серьёзном, она отказывала, потому что была занята братиком. Может быть, я не знаю нужного слова, но мне кажется, что это называется «любить».

Роман, улыбнувшись девочке, кивнул ей в знак благодарности, после чего из своего сухого пайка отдал ей фруктовую палочку. Он знал, что Лизе они нравятся. Молодой человек прекрасно осознавал, что Гореву здесь балуют, но пока не находил в этом ничего плохого. Пусть мир и пошёл по наклонной, часть детства ребёнку можно было сохранить.

Коршунов дошёл до галет, когда ушла Лиза, а на её место присел майор Фоменко. Чисто на подсознательном уровне молодому человек не по себе было от подобного соседства. Мужчина это прекрасно понимал. Он знал, что все выжившие были напуганы, ведь сам был в курсе ситуации. Поэтому, не теряя лишнего времени, он попросил рассказать ему о том, что происходит на поверхности.

Роман был скуп в тот момент на красивые эпитеты, поэтому говорил по делу. Он ни слова не обронил о том, что пришлось убивать других, что он в самом начале своего пути и сам убил собственную мать. Молодой человек рассказал, где они были, как нашли остальных, как потеряли двух из восьмерых, о которых шла речь при первой встрече. Рома не сказал про то, что был судим Широков. Он молчал и о том, что новый мир открыл для почти всех из них новые, совершенно необычные способности.

Была вещь, которая заставляла Коршунова волноваться. Этой вещью был он сам. Он не знал, были ли наверху, на земле над бункером, трупы. Он не знал, были ли они в самом бункере. Он не знал, как далеко может ими управлять и при каких обстоятельствах. Переживать его об этом заставлял тот хоровод, свидетелем которого стала Лиза.

Роман был уверен, что свою способность он мог развить, и ему хотелось это сделать. Однако он готов был пожертвовать своим желанием за уже не такой сомнительный шанс жизни в безопасном месте.

========== Глава 9. Бой за свободу ==========

Все были готовы назвать бункер домом родным. Относительно былой беготни и постоянных попыток выжить здешние распорядки не казались такими драконовскими, как о них отзывались некоторые солдаты. Каждый здесь имел свои обязанности и постоянно был чем-либо занят. Марина прижилась на кухне и в теплицах – удивительно, но даже в подобных условиях при соответствующих источниках света могло что-то расти. Александр и Константин, по-прежнему так и не вступив ни в один спор, прибились к остальным солдатам и успели за всё время даже совершить с ними несколько вылазок на поверхность. Матвей перебегал то со складов к арсеналу, то обратно, бережно при этом храня своё драгоценное ружье в другом месте, о котором, как он сам же и считал, знал только он. Лиза продолжала быть ребёнком, а Рома пытался научить её всему тому, что в её возрасте мог знать сам.

Горева была куда умнее, чем казалась. Она на лету схватывала всё, что ей объясняли, будь то непонятная для многих математика или практические ненужные в точных науках правила русского языка и история. Что-либо о других дисциплинах, наподобие физики и химии, молодой человек затрагивать пока не решался. Во-первых, Рома всё же тешил надежду отыскать учебники в одной из вылазок. Во-вторых, он не считал себя достаточно грамотным в данных областях, чтобы рассказывать о них с серьёзным лицом другому человеку, при этом строя из себя эксперта.

Однако несмотря на относительно бурную жизнь под землёй, всё это время Коршунов продолжал тосковать. Он делал что-либо через силу просто потому, что так было нужно. Невероятная грусть накатывала на него, когда он думал про Фатиму. Молодой человек в целом довольно много размышлял о случившемся, отчасти обвиняя себя во всём. Винил себя в том, что не смог предугадать подобные распри в своей группе. В том, что доверие, которое он оказывал Карениным, было абсолютным. В том, что позволил себе пойти на поводу у эмоций, не замечая очевидного.

Успокаивало в такие моменты лишь то, что остальные не были до такой степени критичны. Никто не порицал Романа. По большей части, все отпускали прошлое. Каждый, включая даже Широкова, мог выразить Коршунову сочувствие. По большей части не из-за его утраты, а потому, что весь этот новый гадкий мир оборвал его жизнь, которая должна была начинать давать полноценный старт.

Рома не сможет больше получить диплом, как и миллионы студентов по всему миру, потому что нет больше университетов. Он никогда не сможет жениться – не работают ЗАГСы. Возможно, у него не будет детей, ведь девушку найти сейчас тоже было определённой трудностью. Вскоре ему придётся забыть, какой на вкус шоколад, как пахнут мандарины и сколько стоит килограмм риса, которого он больше никогда не увидит. Про Лизу в этом плане особо никто не думал – повзрослев, она вряд ли будет помнить мирную жизнь. Если вообще выживет.

Шёл завтрак. Все разбирали свои сухие пайки. В столовой стоял гул ровно до того момента, пока в неё не вошёл Фоменко. Майор не видел смысла произносить длинную и пылкую речь, пытаться подтолкнуть людей на что-либо, поэтому, без прелюдий, спросил:

– Кто едет в город?

Здесь действовало одно простое правило относительно вылазок. Сначала вызывались добровольцы, а после, если их было недостаточно или не было вовсе, Фоменко подписывал людей на это дело принудительно. Как правило тех, кто дольше остальных не дышал свежим воздухом. На этот раз вызвались сразу трое, одним из которых был Роман. Четвёртым майор назначил Михайлюка.

Так повелось, что со старожилами новички общались немного, в основном строго по делу. По большей части друг с другом им было неинтересно, а самое горячее обсуждение закончилось на рассказах о том, как группе довелось выживать на поверхности: откуда каждый из них, как встретились и куда держали свой путь. Главным в этом всём было то, что ни слова солдаты не услышали про особые таланты выживших.

Дорога была спокойной и тихой. Шумел лишь лёгкий ветер и двигатель старого, но бодрого УАЗика. Молчали все, в том числе и рации. По прибытию в город транспорт припарковали под торговым центром, а сами разделились на две группы, войдя вовнутрь. Роману достался Михайлюк.

Заражённые за то время, что Коршунов сидел в бункере, явно изменились. Если раньше они готовы были бежать вслед за машиной, то сейчас лишь лениво на неё оборачивались, словно осознавая тот факт, что эта цель им не по зубам. Говоря про зубы, можно отметить, что зомбированные начали друг друга пожирать. Делали это они, судя по всему, довольно гуманно – перед тем как вскрыть кому-то брюхо своими острыми зубами, они убивали жертву. Также по той части пути, которая пролегала уже по городу, Рома заметил много трупов животных – они были обглоданы до костей. Молодому человеку становилось от этого противно.

Внутри торгового центра зомбированные ходили в гордом одиночестве. Их было немало, но друг с другом они не взаимодействовали. Как и свои собратья, что пассивно реагировали на машину, эти тоже сначала приценивались. Непонятно было, что ими двигало теперь: остатки разума или новые его же проблески. Они либо пытались безуспешно подойти со спины, либо, рассматривая автоматы, что-то бурчали себе под нос. В любом случае, было заметно, как заражённые начинают группироваться. Роме всё это время было не по себе. Приятно, конечно, что его никто не трогал, но мерзкая тревожность не отпускала и лишь усиливалась, когда он вспоминал о своих немногочисленных контактах с этими странными существами.

Интереса ради Коршунов решил попытать удачу. Он попробовал взять одного из заражённых, что выглядел среди остальных наиболее мёртвым, под контроль, но ничего не вышло. Последовало лёгкое разочарование. Судя по всему, эволюционировали только способности заражённых, но никак не Ромины. Но результат всё же последовал: сразу несколько зомбированных одарили молодого человека своим пустым взглядом.

Увидев книжный магазин и разбив прикладом стекло на одной из витрин, Роман прошёл вовнутрь. Михайлюк следовал за ним. Молодой человек посветил фонариком вверх – вывески под потолком были на месте. Увидев среди них золотые слова «учебная литература», Коршунов направился в том направлении. Михайлюк, стараясь для той же маленькой дамы, нашёл отдел с канцелярией. Он скинул в рюкзак с полок несколько тетрадей и блокнотов, ручки с карандашами и какой-то плоский пенал под всё это хозяйство. В качестве финального штриха он взял две разукрашки, тематику которых не смог полноценно рассмотреть в темноте.

Направлять к выходу из магазина, Роман заметил огромную витрину с настольными играми. Это была его страсть. Колоды для мафии и имаджинариума, монополия, эволюция… Он с радостью забрал бы всё, но место действительно было ограничено. Молодой человек схватил несколько разных колод и распихал их ко карманам, даже не сдувая с них пыль. Зачем всё это? Чтобы не сойти с ума от заучивания одних и тех же книг.

Глухой очередью вдали прогремели выстрелы. Затем раздался крик, но и тот быстро стих. Роман со своим спутником оглянулись. Их посетила одна и та же мысль: а могут ли они помочь? Одна лишь догадка о том, что вскоре их самих настигнет смерть, заставила их ринуться к машине. Но тщетно: путь уже преграждала целая орда зомбированных, пробиться сквозь которую было нереально. Назад пути не было, а отстреливаться можно было даже не пытаться.

Однако зомби не атаковали. Они неразборчиво бормотали себе что-то под нос, а со временем начали расступаться, словно пытались организовать проход. И вскоре показался он. Худощавый, высокий, в обтрёпанной одежде, седой. Мёртвый, но Роме неподвластный. Он был по природе таким же, как и все, но почему-то имел над ними явное превосходство.

Он подошёл вплотную к Коршунову, игнорируя факт наличия его спутника. Стоило молодому человеку сделать вдох, как в нос ударила трупная вонь. Безумно страшно было и до появления седовласого, но теперь это мерзкое чувство перешло на новый уровень: оно парализовало. Всё тело Романо обдало мертвецким холодом, он весь покрылся мурашками. Ноги казались ватными. Молодой человек не мог ни пошевелиться, ни что-либо сказать. Страшно было даже вздохнуть.

– Ты… – вдруг захрипело жуткое создание. – Нас…

Было видно, что говорить ему было тяжело. На лице его выступали и без того заметные чёрные вены, иссохшие руки были сжаты в кулаки. Роме казалось, что он привёл эту толпу сюда за собой.

– Дать, – так же хрипло продолжал зомбированный.

Михайлюку казалось, что его собственные зрачки расширены от страха настолько, что покрыли собой всё глазное яблоко целиком. Он крепко сжимал автомат, сохраняя в себе сковывающее ощущение, что ели он решит пошевельнуться, то лишь приблизит свою кончину. Тело казалось каменным, мышцы словно застыли.

– Жизнь, – наконец закончил седовласый.

Роман опешил. На какой-то миг ему стало легче, ведь зомбированный замолчал, но, когда он же протянул руку вперёд, молодому человеку от ужаса хотелось орать. От вида разлагающейся, но в какой-то степени живой плоти на голове, казалось, начинали шевелиться волосы. Остальные зараженные до сих пор никак не реагировали ни на него, ни на Михайлюка.

– Даю жизнь? – наконец набрался смелости переспросить Рома, хоть и прекрасно понимал, о какой его небольшой особенности пытается сказать незнакомец.

– Покажи, – захрипел в ответ седовласый.

– Мне нужно тело, – Коршунов был напряжен настолько, что непроизвольно его руки задрожали.

– Там, – зомбированный указ на место, откуда буквально пару минут назад стреляли.

– Я что-то получу взамен? – молодой человек решил, что от попытки торговаться в сложившейся ситуации хуже уж точно не будет.

– Свобода.

– Согласен.

Толпа вновь медленно расступалась. Впереди волочился седовласый, следом Роман тащил почти бессознательного Михайлюка за руку. Практически сразу зараженные перекрывали за ними проход. Коршунов понимал, что оставлять свидетеля в живых было бы довольно глупо, но вернись в бункер он один – полезут из всех щелей ненужные вопросы. Было действительно страшно, но почему-то сомнительная возможность выжить это гадкое чувство побеждала.

Стоя рядом с двумя телами в военной форме, Роман сначала осмотрелся по сторонам. Он снял с трупов оружие и, повесив его на плечо, придвинул к себе рюкзаки. Молодой человек кинул взгляд сначала на Михайлюка, который по-прежнему не мог выйти из своего ступора, затем на седовласого, а после прикрыл глаза, стараясь сосредоточиться.

Несмотря на полное осознание того факта, что страх сейчас ничем помочь не мог, избавиться от него не получалось, ибо он возникал чисто инстинктивно.

Было сложно. Рома ощущал, как перебирает струны. Он представлял себе обычный манекен. Стоило дёрнуть за одну из струн, как он начал вставать, опираясь на парую руку. Тело почти выпрямилось в спине, когда Коршунов открыл глаза. Молодой человек потерял свои струны, и солдат вновь замертво упал на холодную плитку. Седовласый, судя по всему, ликовал, но все его эмоции похожи были лишь на жуткий хрип. Заражённые начали расходиться по углам – седовласый, похоже, сдержал своё обещание.

– Всё… бери, – в очередной раз излагал свои мысли повелитель здешней орды. – Уходи… А там назад… Я хочу так…

Навесив на Михайлюка один из рюкзаков, Роман схватил его за руку и потащил к машине. Возможно, именно страх делал почти четырёхкилограммовые автоматы и тяжелые, набитые припасами рюкзаки невесомыми. Вздохнуть с меньшим напряжением получилось лишь отъехав от города. Только тогда Рома понял, что они имели возможность обчистить всё здание до той степени, когда в машину перестало бы что-либо влезать.

Ни один из них не мог сложить чёткой картины того, как они выехали оттуда вообще. Они упустили из виду даже толпы зомбированных, что лениво оборачивались на УАЗик. Однако, всё-таки придя в себя, Роман, свернув уже на грунтовку, резко остановился. Михайлюк тоже постепенно приходил в себя, поэтому внезапной остановке смог даже удивиться.

– Вась, я этого не хотел, – обратился к нему Коршунов, собирая всю свою волю в кулак. Руками он крепко сжимал руль. – Если кто-то узнает о произошедшем, то я, клянусь, перебью лично каждого, а тебя на всё это заставлю смотреть.

– Я буду нем, – солдат нервно закивал. – Как рыба.

Коршунов на подсознательном уровне ощущал чужой страх. Он не хотел вообще говорить всё это, но иного выхода не видел. Убивать Михайлюка не хотелось – было банально жаль губить невинную жизнь. Но и демонстрировать весь свой потенциал, который Роман сам ещё толком не обуздал, хотелось ещё меньше. Ровно как и сдавать остальных.

========== Глава 10. Рукописи ==========

Михайлюк не соврал в том, что будет молчать. Майор же в ложь поверил; неудивительно, ведь преподнесли ему ситуацию как нечто обыденное – на них напали зомбированные, и выжившей парочке самим с трудом удалось ускользнуть. Своей компании Рома толком ничего не рассказывал, ибо было это как минимум рискованно. Помимо вопроса выживания после пережитого стоял ещё и вопрос иерархии зомбированных. Молодой человек не откидывал вероятности того, что они попросту эволюционировали, но только очень быстро. Но зачем? И что за этим всем стояло?

Рома не знал. Источника информации, достовернее своих глаз, у него не было. Вполне возможно, какие-то ответы мог дать седовласый, но встречи с ним не хотелось. Коршунов не знал, что на уме у многих людей, а тут…

Жизнь в бункере, тем временем, шла своим чередом. Погибших, конечно же, оплакали, но сильного удара по привычному ритму это не дало: все разбрелись выполнять свои обязанности, а работу павших раскидали по менее занятым. Лиза рада была новым книжкам, с особой увлечённостью рассматривала картинки. Более взрослое население днём занималось своими делами, а под вечер расслаблялись за мафией или имаджинариумом, колоды от которых Рома передал в общий доступ.

Со временем молодому человеку начинало казаться, что Фоменко темнит. В его действиях не было ничего необычного, но правда таилась за мелочами, в некоторых из которых он проявлял чрезмерную осторожность. Рома присматривался к нему, отчего улучшались их с Матвеем отношения – ему майор нравился ещё меньше.

Фатима уходила всё дальше на задний план в мире воспоминаний. О ней никто не вспоминал, кроме Романа, что уж говорить о её брате. Коршунов научился принимать её как предателя. О смерти матери он словно не помнил. Молодой человек мог назвать её имя, какие-то факты из биографии, но где она и что с ней его не тревожило. И ему почему-то казалось это нормальным. Возможно, факт её кончины терзал Рому так, что бессознательно он просто вырезал этот участок из своих воспоминаний.

Грызла уже не тоска, а скука. Постепенно раздражать начинали даже стены. Настольные игры, несмотря на разнообразные их вариации, приедались. На поверхность, конечно, бежать сломя голову от этого не хотелось, но и ощущение, что скоро придётся лишиться рассудка, не покидало. Оставалось искать приключения на свою пятую точку в бетонных стенах.

Импровизированная библиотека Фоменко, к которой имели доступ все, граничила с куда более скромным помещением, запертым от посторонних глаз. Это были архивы майора. Роман прозвал это место шкафом, ведь по размеру оно примерно таким и было. Так уж исторически сложилось, что в мирное время Коршунова подобные запертые места часто привлекали. Теперь, когда вокруг действительно устоялось спокойствие, эта тяга возобновилась. Несмотря на то, что Фоменко пристально следил за этой комнатушкой, один раз Роман всё-таки смог проникнуть вовнутрь. Папок на полках было много, а которые из них представляли ценность знал только сам майор.

Однако и на улице Коршунова наступил праздник. Фоменко явно соскучился по лесным прогулкам на свежем воздухе, поэтому очередная вылазка должна была произойти под его чутким контролем по его же решению. Путь к архиву никто не преграждал. Войдя к нему, Роман набрал полные лёгкие воздуха, после чего медленно выдохнул – работа предстояла колоссальная. Вдобавок, здесь витал особый бумажный запах. Комната была миниатюрной, все полки снизу доверху были забиты папками как картонными, так и пластиковыми. На крохотном столике в углу стоял выключенный радиоприёмник. Коршунов перебирал одну папку за другой, и все они для него были пустым звуком.

Как только молодой человек добрался до синей пластиковой папки, которая была перевязана куском какой-то красной тряпки, в комнату зашла Лиза: возвращался Фоменко. Сунув папку под одежду, Роман покинул архив, тихо закрыв за собою дверь. Он даже не подозревал в тот момент, насколько ему повезло.

Ночью, когда добрая часть всего коллектива спала, Коршунов схватил своё чтиво и решил уединиться в уборной. Закрыв за собой дверь кабинки, он опустил крышку на унитаз и присел сверху. Стоило ему только открыть папку, как, соблюдая закон подлости, в помещение вошёл кто-то ещё.

– Тоже от сухпайков крутит? – спросил гость, увидев ноги молодого человека.

– Ага, – Рома весьма успешно изобразил голос страдальца.

– Ничего, – заверил его собеседник. – Недельки через две отпускает обычно.

Спустя пару минут мужчина, сделав своё мокрое дело, вышел. Коршунов вновь смог вернуться к чтиву. Перейдя непосредственно к саму тексту, он почувствовал, словно его самым жестоким образом долгое время обманывали.

Фоменко действительно был не так прост. Он изучал и анализировал как своих подчинённых, так и заражённых. Подопытными выступали все, включая Романа и его товарищей. У майора явно была связь с внешним миром, к которой он никого не подпускал. Он однозначно был не в себе. Документ не был официальным: он не соответствовал ни одному из известных Коршунову ГОСТов и был весь написан от руки. Многие фразы и предложения были вычеркнуты, а некоторые даже заштрихованы. Единственное, что можно было назвать везением во всех этих рукописях – хороший почерк их автора.

Раздел первый: «Свои». На этих страницах Рома нашёл краткое, но в то же время полное описание жизни каждого солдата. В строках не было эпитетов, это было что-то наподобие анкет. Где и когда родился, как учился в школе, есть ли высшее образование, состав семьи и присутствие в личной жизни партнёра на момент начала несения военной службы, вредные привычки, наличие татуировок. Здесь было буквально всё, не хватало только диаметра черепной коробки в миллиметрах. Впрочем, Роме это всё оставалось неинтересным до одного момента: у каждого была графа о наличии способностей. Почти у всех были прочерки. Выделялся только Михайлюк – на нём стоял знак вопроса.

Раздел второй, «Чужие». Последние листы сюда вклеены были не так давно. Как оказалось, помимо новоприбывших здесь уже бывали гости. У некоторых графа способностей была заполнена, но эти самые некоторые либо были мертвы, либо числились в бегах. Впрочем, люди с прочерком так же приказали долго жить. Рому это, мягко говоря, напрягло. Он читал всё между строк ровно до того момента, как не добрался до своих товарищей. Прочерк стоял лишь у дам, остальные щедро награждены были вопросительным знаком.

Раздел третий, «Вирус». Самая последняя и самая объёмная часть занятного Роминого чтива. Фоменко был здесь как никогда внимателен к мелочам. В чём-то все его изложенные мысли были похожи на бред сумасшедшего, но доля разумного в них всё же была. Он считал, что заражённые развиваются. Майор разделил всё это на этапы. Было видно, что листы сюда частенько подклеивали.

Первым этапом Фоменко считал само заражение. Он описал, что зомбированные ведут себя так, как вели себя в человеческой форме большую часть времени. Высокая активность наблюдалась в основном днём, ночью они словно отсыпались.

Второй этап – активность. Зараженные по-прежнему предпочитали светлое время суток, но постепенно начинали отказываться от прежних занятий. За человеческой плотью готовы были гнаться даже во тьме ночной.

Третий этап – стая. Они начали сбиваться в группы. Если один видел цель и старался её настигнуть, к нему подключались остальные братья по разуму. Конкретное время активности не выделялось.

Четвёртый этап – сотрудничество. Тут уже зомби сливались в одну группу сугубо по необходимости, дабы преследовать любое живое существо, будь то даже крыса.

Пятый этап – зарождение разума. Они начинают осознавать, что не имеет смысла тратить свою энергию на автомобили. Постепенно научились отличать безоружных людей от вооружённых.

Шестой этап – цвета. Заражённые среди других явно научились выделять зелёный. Они понимали, что люди в зелёном умели скрывать оружие. Видимо, ориентиром были солдаты.

Седьмой этап – семьи. В семьях не было однозначного лидера. От численности подобной ячейки зависел общий объём знаний. Чем больше была семья заражённых, тем больше шансов у них было уничтожить даже вооружённую цель с минимальными потерями. Постепенно они начинают выделять самых «свежих» среди себе подобных и вести охоту уже на них.

Восьмой этап – однозначное лидерство. Зомбированные стремились к умнейшему среди собратьев и относились к таким как к вожакам. Лидеры вели за собой толпы и могли отдавать им простейшие приказы. Первые случаи гуманных убийств заражённых заражёнными.

Последующие листы были пустыми, да и в целом доклеено их было не так много. Роман закрыл папку, после чего, прислушиваясь к тишине, направился в свои покои, где спрятал столь увлекательное чтиво под свой же матрас. Он быстро уснул.