Текст книги "Плохие парни оставляют раны (СИ)"
Автор книги: Айнави
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Осталось ещё о татуировке рассказать.
*****
– Полька, я соскучилась! – Марина налетает на меня, чуть не сбивая с ног. Обнимает так, что я почти слышу хруст собственных рёбер. Отвечаю ей тем же, крепко сжимая в ответных объятиях. – Поверить не могу, что ты по собственной воле пропустила неделю учёбы, – нарочито укоризненным тоном говорит она, но почти сразу расплывается в улыбке. – А вообще, правильно, немного потеряла. Я тебя прикрыла, кстати, сказала всем, что ты болеешь.
– Спасибо, – улыбаюсь я.
Марина берёт меня под руку, начиная расспрашивать о примирении с отцом, о поездке, попутно делясь университетскими новостями. Слушаю её вполуха, то и дело осматриваясь по сторонам в надежде увидеть Ника.
Никита находит меня сам, когда на большой перемене Маринка убегает в столовую занимать очередь, а я иду в библиотеку за хрестоматией по истории средневековой Европы.
– Привет, – он встречает меня на выходе из неё.
– Привет, – почему – то шёпотом отвечаю я. Во рту мгновенно пересыхает, ладошки же, наоборот, становятся мокрыми. Смотрю на Ника не мигая, не зная, как вести себя с ним дальше. Мне хочется обнять его, поцеловать, прошептать ему на ухо, что у нас всё будет хорошо, что он дорог, бесконечно дорог мне, и... но по его какому – то отстранённому взгляду понимаю, что не стоит этого делать.
– Как ты? Вернулась к отцу? – спрашивает он. Ник стоит в паре шагов от меня, засунув руки в карманы и чуть сгорбившись. Смотрит куда – то поверх моей головы.
– Нормально. С отцом помирилась, но жить буду отдельно в нашей старой квартире, – потухшим голосом отвечаю я.
– Вот как, – тянет он. И больше не произносит ни слова.
Я жду ещё, наверное, минуту или около того, потом молча отворачиваюсь от него, собираясь уйти. К чему мучиться, через силу выдавливая слова, если всё и так ясно.
– Полина! – Ник всё же останавливает меня, схватив за плечо. Обходит, чтобы вновь оказаться передо мной. Делает глубокий вдох, произносит виновато: – Прости, я... я пытался, правда, до сих пор пытаюсь, но вся эта правда выплыла так не вовремя. Поль, я хочу, чтобы всё стало как прежде, но...
– Не оправдывайся, – теперь я старательно отвожу взгляд, чтобы он не заметил, с каким трудом мне даются эти слова. – Я тебя понимаю, уж поверь. Мне моё решение тоже далось непросто.
– Дело даже не во мне, – голос Ника звучит настолько обречённо, что, не выдержав, я всё же смотрю в его глаза: в его взгляде тоска, смешанная с горечью. – Мама ждёт ребёнка, – уже не скрывая глухого отчаяния в голосе, говорит Ник. – Я просто не могу рисковать. Если мы будем вместе, она может узнать, и... Поль, – его пальцы с такой силой сжимают моё плечо, что становится больно, – она ведь долго не могла простить отца, хоть и не развелась с ним. Но семьи – то по сути не было. И только последний год, как у них всё наладилось. Я не знаю, как она отреагирует на тебя, – словно очнувшись, он отпускает меня, отступая на шаг. – Я просто не имею права так рисковать. Может быть позже, когда она родит, если...
– Нет, Ник, – я отрицательно качаю головой. – Ставим точку сейчас. Ты прав, мы просто не имеем морального права быть вместе. И та «смс», я зря тебе тогда написала. Мы... не стоит мучить друг друга. Расходимся в разные стороны и всё, так будет легче нам обоим, – последние фразы выговариваю дрожащим голосом, стараясь сохранить остатки самообладания.
Ухожу от него, молча вытирая глаза, хотя хочется кричать от раздирающего внутри чувства несправедливости. Почему мы должны расплачиваться за чужие ошибки? Почему должны так отчаянно отталкивать друг друга? Почему мы, в конце концов, не похожи на них: мы ведь с Ником тоже могли бы наплевать на всех, могли бы... я понимаю Никиту, я даже злиться на него не могу, и это только всё усугубляет. Но и жить пустой надеждой на то, что когда – нибудь, возможно, если... нет, лучше так, разорвать всё сразу, и надеяться, что постепенно станет легче.
Легче не становится. Внутри пустота, которую я заполняю «очень важными делами»: учёбой и подготовкой старой квартиры к переезду. Она стояла закрытой много лет, скорее всего, там после развода родителей никто не появлялся. Странно, что отец её не продал.
Затеваю косметический ремонт. Папа предлагает нанять рабочих, но я отказываюсь. Не потому, что много смыслю в поклейке обоев или окрашивании разного рода поверхностей, а чтобы отвлечься. Маринка с энтузиазмом подключается к моим заботам. Она вообще становится для меня палочкой – выручалочкой. Ничего не зная о случившемся между мной и Ником, подруга остаётся весёлой и жизнерадостной, и когда я рядом с ней, пусть не надолго, но я оживаю, искренне смеясь над её шутками.
Немного неожиданно рядом со мной появляется и Дима. Узнав о ремонте, он не просто предлагает, а почти навязывает свою помощь. И если поначалу я не в восторге от его попыток что – то сделать, то уже через пару недель не представляю, как вообще справилась бы с ремонтом без его советов и помощи.
К концу февраля мы заканчиваем ремонт. Дима помогает мне перевезти вещи, вечером к нам присоединяется Марина, и мы втроём празднуем новоселье. Подруга тут же напрашивается на ночёвку, а я и не против. С моего возвращения из Питера я ни разу не оставалась у неё, стараясь как можно реже бывать в их с Димой квартире. Боюсь встречаться с её родителями. Собственно, их отца я и видела всего – то раз и то мельком, а с мамой у меня сложились хорошие отношения. Может, она не знала мою мать настолько хорошо, может, не придала значения моей фамилии, но она ни разу не намекнула, что знакома с моим отцом. Теперь же я не знаю, как она поведёт себя, если мы встретимся. Мало ли, вдруг запретит Марине общаться со мной? Лучше не рисковать и не попадаться ей на глаза.
Подруга, наверное, выпив чуть больше вина, чем следовало бы, уходит спать, оставив нас с Димой на кухне. Я наливаю нам две чашки чая, усевшись за стол, наверное, уже в сотый раз за вечер благодарю:
– Спасибо, Дим.
– Да хватит уже, Поль, – смеётся он. – У меня на твоё «спасибо» скоро аллергия начнётся, – делает глоток чая, потом задумчиво смотрит на меня, – давай сходим куда – нибудь?
Предложение Димы застаёт врасплох. Смотрю на него с недоумением, соображая, как бы повежливее ему отказать. Мне не хочется обижать его, но идти с ним на свидание... я же правильно всё понимаю?
– Поль, – его взгляд становится серьёзным. – Не торопись отказываться. Я не зову тебя на свидание, хотя и хотел бы, чтобы это было именно оно. Но вижу, что ты сама не своя в последнее время, и это явно из – за Ника. И пока я приглашаю тебя просто на дружеский поход в кино. Тебе не помешает развеяться.
Мне только и остаётся, что хлопать ресницами. Но надо же что – то ответить, потому неуверенно произношу:
– Дим, я бы с радостью, правда. Но есть определённые обстоятельства...
Он не даёт мне закончить, перебивая:
– Я в курсе. Ник мне рассказал.
– Рассказал? – тихо переспрашиваю я.
– Да, – кивает Дима. – На второй день, как ты уехала в Питер. Спрашивал совета, что ему делать с вашими отношениями.
– И? Что ты ему посоветовал? – всё ещё будучи в некотором оцепенении, интересуюсь я.
– Сказал, что если у него к тебе серьёзно, то пусть наплюет на всё. От по – настоящему любимых людей не отказываются, – уверенно говорит Дима. – Не отказываются, несмотря ни на что. Тем более, в вашей ситуации. Начудили родители, почему должны страдать вы?
Каждое новое слово, которое произносит Дима, иглой впивается под кожу. Изнутри поднимается обида на Ника, которую я уже не первый день пытаюсь подавить. Как бы я его не оправдывала, но в глубине души я согласна с тем, что говорит Дима. От по – настоящему любимого человека не отказываются, и я была готова бороться за наши с Ником отношения. Он же... Нет! Нет, одёргиваю себя, пытаясь унять разгорающееся внутри разочарование пополам со злостью. У Ника есть причина, есть: я пытаюсь успокоить себя, хотя и понимаю, что Дима, пусть и не специально, поднял со дна моей души что – то тёмное, то, о чём мне самой не хотелось бы знать.
– Дим, я подумаю, ладно? – у меня нет сил на то, чтобы продолжать этот разговор.
– Конечно, – натянуто улыбается он. – Прости, зря я тебе про Ника напомнил.
– Всё нормально, – успокаиваю я его, провожая в прихожую.
Димка уходит, я же иду спать, понимая, что осадок от этого разговора останется надолго.
*****
На следующий день после переезда отправляюсь к Фоме. Надо было появиться у него раньше, но, замаявшись с ремонтом, я совсем забыла, что тату нужно «довести до ума».
Фома встречает меня укоризненным взглядом, который, впрочем, почти сразу сменяется широкой улыбкой. Вот только она сползает с его губ, как только на вопрос, почему я приехала одна, получает ответ:
– Мы с Ником расстались.
Фома косится на меня, качает головой:
– Странно. Вы – отличная пара.
– Нет, – я усаживаюсь на кушетку. – Мы слишком разные.
– Вы на одной волне, – усмехнувшись, возражает мне Фома. Запускает руку во внутренний карман своей чёрной кожаной жилетки. Протягивает фотографию: – Мы с женой тоже очень разные. На первый взгляд, – тепло улыбается он, увидев, с каким удивлением я разглядываю фото, – главное – быть на одной волне. Как вы с Ником. Это сразу видно.
– Да ты романтик, Фома, – не могу сдержать улыбки, слушая как этот лысый, татуированный с ног до головы мужчина, рассуждает о любви. Почему – то его слова о нас с Ником не вызывают неприятной реакции. Только грусть. Перевожу взгляд на фото: на нём Фома обнимает невысокую худенькую девушку с длинными тёмными волосами. На его фоне она смотрится как хрупкая фарфоровая статуэтка, кажется ещё немного, и треснет, сжимаемая огромной ручищей. Вот только её улыбка и светящиеся от счастья глаза говорят об одном: объятия этого сурового мужчины девушка не променяет и на все сокровища мира.
– Я просто хорошо разбираюсь в людях, – между тем говорит Фома, забирая у меня фотографию.
Ничего не отвечаю, и некоторое время мы проводим в молчании. Фома занимается моей татуировкой, я периодически морщусь от неприятных ощущений. Нашу «идиллию» прерывает звонок телефона. Фома берёт трубку, по доносящимся до меня фразам понимаю, что он разговаривает с потенциальным клиентом. Закончив, идёт к включённому компьютеру, что – то быстро набирает на клавиатуре. Вернувшись ко мне, произносит раздражённо:
– Представляешь, уволил тут администраторшу, косячила только так, думал, быстро нового человека найду, а всё никак. То зарплата маленькая, то район неудобный, то график не подходящий, аж зло берёт! Хоть на улицу иди и заманивай первого встречного, – сокрушается он. – Может ты ко мне пойдёшь?
– Ты серьёзно? – ошарашенно спрашиваю я. Работа мне нужна, объявления разные я просматриваю регулярно, как вернулась из Питера. Несмотря на примирение с отцом, больше не хочу от него зависеть. Собственно, я ни от кого не хочу зависеть. Наша ссора прекрасно показала, что рассчитывать, в первую очередь, нужно только на себя.
– Почему нет? – пожимает плечами он. – Последняя администратор тоже студенткой – очницей была. Ты девчонка неплохая, условия у меня подходящие. Салон я открываю в два часа дня. Сам сижу до последнего клиента, что называется, но ты в девять будешь свободна. Из обязанностей – звонки принимать, запись вести, материалы заказывать, да уборщицу контролировать, чтобы не халтурила. Ну, чай – кофе иногда клиентам подать. Воскресенье и понедельник – выходные. Комп есть, интернет есть, можешь учиться себе, время свободное будет. Главное, чтобы с записью не косячила.
– Я не всегда смогу к двум успевать, – всё ещё немного заторможено начинаю обсуждать условия возможной работы.
– Ничего, договоримся, – уверенно говорит Фома.
Из салона ухожу с законченной татуировкой и новой работой.
В должности администратора осваиваюсь быстро. Конечно, совмещать работу с учёбой оказывается непросто. Устаю, сильно устаю, но оно и к лучшему. Зато не остаётся времени на то, чтобы мучить себя мыслями о Никите.
Отец новость о моём трудоустройстве воспринимает с недовольством. Пытается меня отговорить, но поняв, что я не намерена отступать от принятого решения, приходит в салон с «инспекцией». Нет, он говорит, что просто ехал мимо... всё – таки люди не меняются за пару месяцев полностью. Отец старается, но желание всё держать под контролем нет – нет, а берёт над ним верх. Фома довольно доброжелательно относится к тому, что папа заглядывает чуть ли не в каждый угол, всё внимательно осматривая. В какой – то момент, он подходит к отцу, кивает в сторону компьютера:
– Пойдём, кое – что покажу.
Отсаживаюсь в сторону, но так, чтобы видеть компьютер. Фома берёт мышку, пару секунд роется в каких – то папках на рабочем столе, выводит на экран фотографии.
– Смотри, – кивает отцу. – У меня у самого две девочки. Одной шесть, второй года ещё нет. Я тебя понимаю, как отец, ты за дочку волнуешься. Но можешь быть уверен, в моём салоне твою Полину никто не обидит, – Фома листает фотки.
Не знала, что у него есть дети. Впрочем, он мало говорит о семье, хотя и любит её до беспамятства. Это видно по тому, как он смотрит на жену и дочерей. Отец расслабляется. По мере возможностей забирает меня с работы, подбрасывая до дома, чем заметно облегчает мне жизнь. Если оказывается занят, то обязательно звонит, чтобы убедиться, что я добралась до квартиры без происшествий. Раньше меня бы это злило, но теперь я понимаю, что так он заботится обо мне. Да, немного навязчиво, но как умеет.
Маринка часто ночует у меня. Пока я на работе, она проводит время в библиотеке, потом Дима подбрасывает её ко мне. Она привозит с собой копии с монографий и статей из журналов, благодаря чему я могу нормально готовиться к семинарам. Я, в свою очередь, делаю тоже самое по воскресеньям и понедельникам, давая ей возможность немного отдохнуть от учёбы. Димка тоже нам помогает, отдав все свои тетради и работы, какие у него сохранились за второй курс.
После разговора на кухне Дима уже вполне откровенно начинает ухаживать за мной. Ненавязчиво, но так, что у меня не остаётся сомнений в том, что я ему нравлюсь. Не поощряю его, но и не отталкиваю: он хороший парень, и мне не хочется обижать его грубостью, хотя и пустых надежд я ему не даю.
Но всё меняется в середине марта. Меня вызывает к себе декан. Волнуюсь, не понимая, зачем я могла ему понадобиться.
– Полина, здравствуйте, у меня для вас приятные новости, – декан сразу переходит к делу, как только я появляюсь на пороге его кабинета. – Два дня назад на кафедре мы пересматривали состав участников программы обмена. К сожалению, в последнюю сессию несколько человек, включая вас, получили четвёрки. Не буду вдаваться в подробности, просто скажу, что теперь есть два места, на которые претендуют четыре студента, у которых в зачётке после трёх сессий помимо отличных оценок есть по одной четвёрке. Вы – среди них, – заканчивает декан, прикуривая сигарету. В кабинете дышать почти нечем, декан курит много, в том числе и прямо за своим столом. – Надеюсь, вы в полной мере воспользуетесь своим шансом, – добавляет он. – Внук рассказал мне, как у вас всё вышло с экзаменом по философии. Причин не доверять ему у меня нет. Да вы и не единственная, кто столкнулся с некоторой предвзятостью со стороны Ангелины Петровны, – декан говорит медленно, подбирая весьма дипломатичные формулировки. – Не в моих силах изменить оценку, формально она была права. Но беседу я с ней провёл. Смею надеяться, впредь Ангелина Петровна будет более справедливо относиться к студентам.
– Спасибо, – выдыхаю я, – спасибо, – повторяю ещё раз.
– Надеюсь, вторая часть нашего разговора останется между нами? – осторожно уточняет декан.
– Конечно, – энергично киваю я в знак согласия.
Вылетаю из кабинета, окрылённая потрясающей новостью. И почти сразу натыкаюсь на Диму. Не в силах сдержать рвущиеся наружу эмоции, я чуть ли не запрыгиваю на него, крепко обнимая за плечи и целуя в щёку.
– Спасибо, Димка, – от всей души благодарю его, – твой дед только что сказал, что я восстановлена в программе обмена. И что проблем с философичкой у меня больше не будет. Спасибо! – снова целую его.
– Не за что, – он немного смущённо улыбается в ответ, но не теряется, крепко прижимая к себе.
И я не отстраняюсь. Я как будто по – новому смотрю на него: он не просто симпатичный молодой человек и хороший друг. Он тот, кто заботится и помогает, по сути, ничего не требуя взамен. О таком парне можно только мечтать. Может, стоит дать ему шанс?
Не успеваю до конца обдумать эту мысль, замечая Ника, который стоит чуть поодаль за спиной Димы. Интересно, он видел, как я сама начала обнимать его брата? Судя по чуть прищуренному взгляду, да. Становится не по себе. Как будто я делаю что – то очень – очень плохое. И хотя понимаю, что ни в чём не провинилась перед Ником, мы ведь не пара, мы даже толком и не были парой, всё же отстраняюсь от Димы. Но он не спешит выпускать меня из своих рук.
– Может, всё – таки сходим куда – нибудь, отпразднуем хорошую новость? – спрашивает, с надеждой глядя на меня.
Не могу ему отказать. Не в этот раз.
– Хорошо, – соглашаюсь я. – Потом обсудим, мне пора на лекцию, – и быстрым шагом ухожу в противоположную от Ника сторону. Сбегаю, если быть честной.
Соглашаясь на свидание с Димой, я искренне думаю, что оно станет первым и последним. Но мы отлично проводим время. Он ведёт себя корректно, сам подчёркивая, что мы можем остаться друзьями и не заходить дальше. Потому я не отказываюсь, когда Дима приглашает меня в кино, потом в театр, мы даже в цирк с ним идём, когда на гастроли приезжают знаменитые московские воздушные гимнасты. Димы в моей жизни становится всё больше. И постепенно он прекращает разговоры о дружбе, давая понять, что хочет иных отношений.
Я же теряюсь, не могу разобраться в себе. Меня не тянет к нему так, как тянуло к Никите. Сердце не замирает, когда я думаю о нём. Я не мечтаю о Диме бессонными ночами, собственно, засыпаю – то сразу, как только добираюсь до кровати, вымотанная учёбой и работой. В его присутствии в моём животе не порхают пресловутые бабочки, а от его прикосновений по коже не пробегают табуны мурашек. С ним хорошо, спокойно, интересно, порой весело, но... А может так и надо? Что толку от того, что при мыслях о Нике в груди до сих пор становится теплее? Какой смысл в том, что каждый раз, когда мы изредка оказываемся рядом, я почти забываю, как дышать? Может, надо именно так, как с Димой – постепенно узнавать друг друга, влюбляясь осознанно в того, кто идеально тебе подходит?
Дима становится всё настойчивее, а я, несмотря на свои размышления, никак не могу решить: встречаться мне с ним или нет. В какой – то момент он не выдерживает и говорит, что больше так не может: я должна наконец определиться и дать ему ответ на день рождении Марины. До праздника остаётся неделя, этого времени, по его мнению, мне должно хватить, чтобы принять окончательное решение.
День рождения подруги в конце апреля. Погода стоит отличная, и Марина предлагает праздновать его на даче. Она собирает компанию человек в двадцать. Конечно, приглашает и Ника.
Приезжаю на дачу вместе с Димой. Специально уточняю у Марины, будут ли там её родители. Она говорит, что нет, радуясь тому, что они вновь начали ей доверять после новогодней вечеринки, пообещав не устраивать никаких внезапных проверок. Вот только оказывается они решают сделать сюрприз, и приезжают поздравить Марину, прихватив с собой родителей Ника.
Марина, увидев меня, тут же тащит в их сторону, говоря, что мне давно пора нормально познакомиться с её отцом, а заодно, с дядей и тётей.
– Ты же мне как сестра, – смеётся она, не обращая внимания на испуг, застывший на моём лице. Пытаюсь освободить руку из ладони подруги, но безуспешно. По сути, я не могу начать вырываться по – настоящему, рискуя привлечь к себе внимание всех присутствующих.
Вижу, как не менее испуганный Ник спешит к нам с Мариной с другого конца двора. Но он успевает подойти в тот момент, когда мы с ней оказываемся перед взрослыми, сидящими вокруг круглого стола в плетёных креслах.
Марина представляет меня отцу, потом родителям Ника. Как только она перестаёт говорить, на террасе повисает тишина. Сначала смотрю на отца Никиты. Они и вправду с ним очень похожи. Перевожу взгляд на его маму: у неё голубые глаза и светлые волосы. Она выглядит младше своего возраста, пожалуй, его только и выдаёт чуть уставший взгляд, да мелкие морщинки, лучиками расходящиеся в уголках глаз. На губах играет лёгкая полуулыбка. Мама Ника пристально разглядывает меня: спокойно, с интересом, но без единого намёка на злость или агрессию. Она же первой начинает говорить:
– Приятно познакомиться, Полина. Марина мне все уши про тебя прожужжала, – мягко улыбается женщина. – Даже немного завидно становится, нам – то уже в студенческие годы не вернуться, да и друзей с возрастом заводить становится всё сложнее. Так что, девочки, мой вам совет, – не сводя с меня взгляда, продолжает она, – берегите свою дружбу смолоду, – потом добавляет чуть тише, – как и честь.
– Обязательно, – еле слышно выдавливаю из себя.
Женщина встаёт с кресла, оглаживая складки платья, которое уже не скрывает её «интересного» положения. Ник тут же оказывается рядом, подавая ей руку, но она лишь смеётся в ответ:
– Никита, сколько повторять, я не фарфоровая. В конце концов, у меня муж есть, чтобы заботиться, а вы веселитесь, – бросает она нам. – Мы мешать не будем.
Родители Ника уходят. Его отец, так и не проронил ни слова. Никита идёт за ними, несмотря на слова мамы. Марина, до конца не понимая, что произошло, крутит головой, смотря то на них, то на меня.
– Марин, – отец подруги, вздохнув, поднимается на ноги. – Мы с мамой тоже уезжаем. Смотри, дочь, не подведи. Дим, проследи, – кивает сыну.
– Ну, па – а – па, – тут же надувает губы Маринка. – Не надо Димку ни о чём просить, я же сказала, всё нормально будет. Я уже взрослая!
– Взрослая она, – ворчит мама подруги. – На новый год ты тоже самое говорила.
– Мам!
– Ладно – ладно, – примирительно произносит женщина. – Завтра отзвонитесь, чтобы мы знали, что вы тут живы – здоровы, и что дачу не спалили.
Марина уходит проводить родителей. Дима тут же оказывается рядом, обнимая меня:
– Дрожишь вся, – тихо произносит он, заботливо проводя ладонями по моим плечам, пытаясь успокоить. – Всё нормально, Поль. Все взрослые люди, никто не станет тебя ни в чём обвинять. Не станет запрещать общаться с нами.
– Да, – киваю я, стараясь взять себя в руки. У Маринки праздник, не стоит портить его своими переживаниями.
– Пойдём, – Дима тянет меня в сторону разожженного мангала, – поможешь мне с шашлыком.
– Конечно, – улыбаюсь я.
И я помогаю Димке, поддерживаю беседы «ни о чём» с девчонками, смеюсь над шутками парней... вот только не могу по – настоящему расслабиться. Встреча с родителями друзей только добавила нервозности, но не стала её причиной. Я боюсь предстоящего разговора с Димой. Он же, словно пытаясь окончательно избавить меня от сомнений, окружает какой – то невероятной заботой. Дима почти не отходит от меня ни на шаг, так и норовя то прикоснуться, то обнять. Вот только его внимание вызывает раздражение. И всё потому, что Ник рядом. Последний месяц мне казалось, что я начала успокаиваться, начала забывать его, но теперь, когда он стоит всего в нескольких метрах от меня, понимаю, что нет. Ник бросает на меня взгляды, когда думает, что я не замечаю этого. Но мне даже не нужно видеть его, я буквально кожей ощущаю близкое присутствие Никиты, точно зная, в какие моменты он смотрит на меня.
Ближе к вечеру народ разбредается на группы, а то и пары по интересам. Несколько человек располагается у костра с гитарой. Кто – то уходит в дом играть в карты. Марина пропадает с одним из парней в дальней части сада. Димка, заметив, что сестры нигде нет, идёт её искать. Пользуясь моментом, решаю сбежать. Знаю, что Дима ждёт моего ответа, но у меня уже не остаётся никаких моральных сил из – за игры «в гляделки» с Ником. Разговора с парнем, которому решаю отказать, я просто не выдержу.
Мы с Маринкой договорились заранее, что будем ночевать вместе, даже комнату себе выбрали. Туда я и направляюсь. Замираю перед приоткрытой дверью, слыша доносящиеся из – за неё голоса. Хочу уйти, не собираясь подслушивать, но останавливаюсь, потому что в одном из говорящих узнаю Ника. Почти сразу понимаю, что второй, вернее, вторая, девушка, что весь день вилась вокруг него, вызывая у меня перманентное желание дать ей по голове чем – нибудь тяжёлым.
– Хочешь сказать, поигрался со мной и всё? – в голосе девушки отчётливо проскальзывают визгливо – истеричные нотки. Мне даже не нужно особо прислушиваться, чтобы понять, о чём она говорит. – Трахнулись и разбежались? По – твоему, это нормально?
– Я ничего тебе не обещал, – устало отвечает Ник. – Ты прекрасно знала, на что соглашаешься. Так что, да, по – моему, это нормально.
Не хочу больше ничего слышать. Больно. Понимаю, что это глупо. Мы ведь с Ником не пара, и он не обязан хранить мне верность. И я повторяю себе снова и снова, что глупо расстраиваться из – за услышанного. Также глупо, как ожидать того, что Ник будет месяцами страдать по несостоявшимся отношениям. Только всё это пустое, потому что всё равно больно, чтобы я себе не говорила.
Делаю шаг назад, ещё один, стараясь передвигаться как можно тише. Спускаюсь вниз по лестнице, замечая в дверях Диму, который осматривает гостиную. Он видит меня, улыбается, спрашивая шутливо:
– Не меня потеряла, красавица?
– Да, – киваю я. – Тебя.
Может, и к лучшему, что я подслушала разговор Ника с девушкой? Он вернулся к своему привычному образу жизни: трахает других девчонок, вряд ли вспоминая в постели с ними обо мне. Так почему я не могу попробовать завести отношения с хорошим парнем? Хватит цепляться за прошлое. Наша с Ником история окончилась, толком не начавшись, что ж, пусть так и будет. Нужно жить дальше.
Подхожу к Диме, обнимаю его за пояс, и сама целую в губы. Он теряется на мгновение, но затем отвечает, притягивая меня к себе. Я не ощущаю и десятой доли того трепета, что испытывала с Никитой. Но я привыкну... наверное.
Глава 8
Что теперь?
Что сегодня?
Что, если ты сделаешь меня таким, каким я должен был быть?
Что, если наша любовь никогда не проходила?
Что, если она потерялась в словах, которые мы никак не могли найти?
Малышка, пока не слишком поздно,
Что теперь?
Daughtry – What about now
Уже утром жалею о том, что поддалась эмоциям. Дима заслуживает девушку, которая будет терять от него голову, а не ту, что не может разобраться в себе, и, целуясь с ним, думает о другом парне. Решаю, не тянуть, и сказать ему, что я поторопилась, и что лучше нам и впредь оставаться друзьями.
Я лежу возле стенки на двуспальной кровати, а под боком сопит Маринка. Она пришла, когда я уже спала. Не желая её будить, начинаю осторожно сползать к краю кровати. Хочется принять горячий душ, выпить кофе... а лучше, убраться из этого дома подальше и от Никиты, и от Димы. Господи, как я могла вляпаться во всё это?
Благополучно слезаю с кровати, делаю пару шагов к двери...
– Ай! – не могу сдержать болезненного возгласа, почувствовав, как что – то острое впивается мне в голую пятку.
Подпрыгивая на одной ноге, возвращаюсь к постели, усаживаясь на краешек. Маринка поднимает голову, хлопает ресницами, пытаясь разлепить глаза. Спрашивает хриплым ото сна голосом:
– Что случилось?
– Наступила на что – то, – растерянно отвечаю я, задирая ногу и внимательно осматривая ступню. Замечаю маленькое металлическое «нечто», впившееся в кожу. Осторожно подцепляю пальцами: у меня на ладони оказывается что – то типа заклёпки, с внешней стороны имеющей форму остроконечной пирамидки. Кожу она не проколола, что радует.
– О! – Маринка забирает у меня находку. – Это с Мишкиной куртки заклёпка, – подруга кивает в сторону стула, на который небрежно наброшена упомянутая вещь. – Он мне вчера её дал, когда я замёрзла.
– Вот значит, с кем ты пропадала, – тяну я. – Дима тебя, между прочим, обыскался, – строю нарочито серьёзное выражение лица.
В ответ на мои слова Маринка расплывается в широкой улыбке:
– Да, пропадала! Не всё же вам с братцем целоваться, никого вокруг не замечая. Чем я хуже? – смеясь, произносит она.
Сердце ухает вниз, как только до меня доходит смысл услышанного. Спрашиваю, запинаясь:
– Ты видела?
– Ага, – кивает Маринка. – Мы с Мишей через кухню в дом зашли, потом в гостиную, а там вы с Димой... эй, ты чего? – подруга обеспокоенно заглядывает мне в лицо. – Поля? Ты что, думаешь, я против? – молчу, с ужасом осознавая, что теперь нужно объясняться не только с моим новоиспечённым парнем, но ещё и с подругой. Маринка же порывисто обнимает меня, начиная торопливо говорить: – Я рада! Последний месяц я так ждала, когда вы уже станете парой. Ты – моя лучшая подруга, а он – мой брат. Классно же, что вы вместе! С тобой – то уж точно не получится как с Женей...
Марина резко замолкает, закрывая рот ладошкой, явно осознавая, что сболтнула лишнее. Я же переспрашиваю удивлённо:
– С Женей? Той самой Женей? – хмурюсь, не понимая, почему подруга вспомнила о девушке, которую бросил Никита.
– Ты в курсе? – удивлённо интересуется Марина.
– Дима мне зимой рассказал, – нехотя отвечаю я, помня о данном обещании. – Только я не понимаю, при чём тут она? Дима говорил, что она встречалась с Ником, и он её бросил.
Вижу как мрачнеет Маринка. Смотрит на меня задумчиво, чуть покусывая губы. Наконец, спрашивает:
– Это всё, что он тебе рассказал?
– Да, – пожимаю плечами. – Ну, ещё говорил, что Женя была твоей подругой, и что ты потом долго злилась на Ника.
Марина делает глубокий вдох, шепчет еле слышно:
– В этом весь Дима, – замечая мой недоумевающий взгляд, поясняет: – Это только часть истории. Дело в том, что Женя очень нравилась Диме. Он за ней ухаживал месяца три, наверное, если не дольше. Она согласилась с ним встречаться. Потом... – подруга запинается, разговор даётся ей непросто, – в общем, Ник отбил Женю у брата. Дальше ты знаешь, – вздохнув, Марина добавляет, – Димка, наверное, думал, что Никита тебе нравится, вот и не рассказал всего. Вообще, странно, что он с тобой это обсуждал. Мы все в себя после этой истории долго приходили, и стараемся о Жене не вспоминать.
Маринка заканчивает, а у меня появляется ощущение, что я попала в капкан. Да, по своей глупости, но, если ещё несколько минут назад у меня оставался шанс выбраться, то...
– Ты – не Женя, – улыбается Марина, – уверена, у вас с Димой всё будет замечательно!
