Текст книги "Клешни для "именинников" (СИ)"

Автор книги: Автор неизвестен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Для тебя это избавление, землянин. Других ждет более ужасная смерть, а если и не смерть, то более отвратительное существование на вашей бедной планете, чем сейчас. Через двадцать часов сюда прибудет сам Магистр Империи Рака, и тогда начнется Великий Эксперимент.

Пока Джуннг произносил эту речь, старик лихорадочно соображал, что же ему предпринять, правда, далеко в своих решениях не продвинулся. Вероятно, сам факт того, что он сейчас умрет, казался ему нереальным и неправдоподобным, и он продолжал верить, что все это глупая и злая шутка. Воспоминания о бегущей на него собаке пугали его гораздо больше, чем два инопланетянина, которые снова уставились на него, как удавы на кролика. Да и как они смогут его убить? Никакого оружия как будто не видно. Правда, черная маска ужасно силен, но... Тут мысли Поленкова зашли в тупик и он, в который раз уже, пожалел о потерянном пистолете, хотя и сомневался, что сумеет выстрелить в живое существо. Он не придумал ничего лучше, как тянуть время. В принципе, это ничего не давало, но разговоры о смерти казались Юрию Михайловичу диким занятием.

– Значит, я выбываю из эксперимента? – спросил Поленков таким тоном, как будто участие в нем было мечтой с детства. В ушах снова возник тихий, но неприятно давящий на перепонки звук.

– Ты достаточно сделал для эксперимента, человек. После того, как ты умрешь, червь покинет твой организм, и мы получим полную картину реакции твоего организма на то, что происходило с тобой последние тридцать три часа...

Старик непроизвольно посмотрел на свою правую ногу и его передернуло:

– Вы хотите сказать, что та гадость, которая внедрилась в мою ногу обладает способностью...

– Нет! – перебило существо. – Червь не обладает никакими способностями, кроме регенерации, но в него, также, как и в тебя, вживлен целый исследовательский центр, который зафиксировал каждый сигнал твоего мозга на ту или иную опасность, и не только опасность.

Это богатейший материал для изучения, – существо замолчало, и глаза его оживились. Оно сделало знак роботу, и тот вышел из состояния статуи. Он направился к Поленкову, того прошиб пот. Старик уже готов был выставить перед собой руки и даже приподнял их, но "маска" проскользнул мимо. Дверь перед ним открылась так бесшумно и стремительно, что Юрию Михайловичу показалось, будто тот прошел сквозь стену. Из оцепенения его вывел металлический голос внутри черепной коробки:

– То, как ты сейчас отреагировал, тоже зафиксировано и будет изучено.

– Вы хотите завоевать Землю? – хриплым голосом спросил старик, с опаской посмотрев на то место, где исчез Комп.

– Нет, землянин. Ваша планета нам не нужна. Ее ресурсы не настолько богаты, чтобы придавать ей особое значение... Земля слишком далеко от нас и это создало бы определенные трудности в ее использовании. Поленков был ошарашен;

– Так значит, изучение нашего поведения при помощи ваших червей проводится только из любопытства?

– Не только наших червей, но и ВАШИХ собак... Старик сглотнул слюну, при этом создалось ощущение, будто проглотил цепочку бус.

– Причем здесь собаки? Над ними тоже проводится эксперимент?

– Они невольные участники... В области глаз у них вживлено видеоустройство, позволяющее наблюдать за вами здесь, у экрана.

– Но это получится только в том случае, когда собака нападает...

– Да, – коротко скрипнуло в голове.

От непривычного звука голова Поленкова разболелась настолько, что он решился на отчаянный вопрос:

– И как же вы собираетесь меня умертвлять?

Ракообразное существо ответило на вопрос не задумываясь, словно зачитало отрывок из сценария, или, скорее, приговор:

– Червь покинет твое бедро и продвинется дальше – до сердца. Скорее всего ты умрешь раньше, чем он достигнет его, от болевого шока, – Джуннг выдержал паузу. – Червь убьет тебя, землянин!

От этих слов, Поленков почувствовал, как у него немеют ноги. Появилось ощущение, будто червь уже начал свой смертоносный путь. Дыхание с шумом вырывалось из приоткрытого рта, и следующий вопрос родился автоматически:

– Кто может заставить его ползти к сердцу? Это невозможно!

– Тот, кто заставил его проникнугь в вашу плоть до этого, – рак указал своей уродливой конечностью на бесшумно открывшуюся дверь. – Черви подчиняются ему... Он имеет над ними власть практически на любом расстоянии. У вас это называется гипнозом, но это нечто большее.

Поленков обернулся и вздрогнул, после чего невольно задержал дыхание. То, что он увидел, было намного омерзительнее рака и к тому же начисто отрицало всякий грим или костюм. Шевелящаяся, поблескивающая, сжимающаяся, неестественной формы масса, вползла в отсек. Особой фантазии не нужно, чтобы представить себе червя.

Существо остановилось в двух шагах от Юрия Михайловича, то вытягиваясь вверх на четверть метра, то сжимаясь и образуя при этом жесткие складки на коричневатом теле. Испытывая тошноту, Поленков снова попытался отступить и снова уперся в прохладную панель. Посторонний звук в голове, вдруг, исчез.

Старик почувствовал облегчение, которое можно почувствовать, опустив в холодную воду обожженный палец. В тоже время, обрыв связи между ним и раком означал одно – разговоры уступили место действию. Ужасному действию.

Джуннг издал несколько отрывистых свистов, которые можно было ассоциировать с подачей команды. Это Поленков понял и весь сжался, пытаясь напрячь мышцы и затруднить червю проход к сердцу.

Червь, напротив старика, перестал сокращаться и замер. В следующую секунду в бедре Юрия Михайловича возникла боль, нарастающая с каждым мгновением.

Поленков прижал свои ладони к стене так сильно, словно хотел впиться в нее пальцами. Сломалось одновременно несколько ногтей, но это был пустяк по сравнению с тем, что творилось у него внутри.

С четверть минуты старику удавалось сдерживать крик, но затем все выплеснулось наружу, Червь медленно начал продвигаться. Минуя тазобедренные кости, он внедрился в поясницу, протыкая внутренние органы, подобно шилу. К этому времени Поленков уже корчился на полу, чувствуя, как ни с чем не сравнимая боль подбирается все ближе и ближе к ребрам. Вгоняя в живот включенную электродрель, наверняка почувствуете такую же. Мозг старика подсказывал, что избавиться от этого кошмара можно лишь покончив счеты с жизнью, и Юрий Михайлович пытался ускорить этот процесс, с силой ударяя головой о крепкую стену, по даже это не сразу помутило его сознание. Ему казалось, что голова буквально расплющена о панель, и мозги стекают по ней медленно, словно салат из зеленого горошка с майонезом, но тем не менее боль он ощущал только под ребрами.

Червь пронзил печень и, изменив направление, пополз к сердцу. Для Поленкова было достаточно и этого. Боль в печени вызвала шок, его голова гулко стукнулась о гладкий пол. Выражение муки на лице сделало его похожим на глиняную маску.

Глава 7 Нападение псов

Последним, к выброшенному на берег судну, приплелся доктор Хоуз. Он едва волок свое полное тело, а когда ноги увязли в мокром песке, остановился вовсе и, покачнувшись, бессильно махнул рукой к стоявшим у воды Штопору и Ларри. Похожие на двух волков, они, ссутулившись, ходили по вязкому песку немного поодаль друг от друга, время от времени поглядывая на хмурое небо, которое темнело на глазах. Пасмурная погода приблизила сумерки. Океан зловеще пенился.

– Эй! – тихо позвал доктор. Затем, что-то вспомнив, вздрогнул и оглянулся на лес.

Кристиан увидел Хоуза первым и, кивнув Мельскому, направился к лесу.

– Ты старика не видел? – это первое, что спросил Ларри, приблизившись к доктору.

– Его еще нет? – удивленно спросил Хоуз. – А мне казалось, что я непременно буду последним. – Доктор попытался улыбнуться, успокоенный обществом своих друзей, но боксер ответил на улыбку озлобленным взглядом.

Подошел Мельский и, многозначительно взглянув на Ларри, все понял.

– Будем ждать? – уныло поинтересовался он.

Кристиан посмотрел на небо, затем, с опаской, на лес, и это послужило ответом. Доктор вздохнул и опустил взгляд на свой, вымазанный глиной, пистолет. Штопор попытался изобразить равнодушие и сунуть руки в карманы, но они были мокрыми и это оказалось нелегко.

– Деда нужно искать, – изрек он, – как-никак, все-таки мой земляк...

– А если он уже на подходе и не найдет нас здесь? – предположил доктор.

– Да, его нужно искать, – поддержал Мельского Ларри, – старику достался самый маленький участок острова, и он давно должен быть здесь... Мы пойдем туда, куда ушел он, – не собираясь выслушивать мнение других, боксер положил винчестер на плечо и уверенно пошел в лес.

– Но я не смогу обойти остров еще раз, – жалобно застонал доктор, – к тому же вот-вот стемнеет... Я предлагаю вернуться на виллу.

Штопор остановил поток жалоб, наступив Хоузу на ногу:

– Не нужно волноваться, корешок, а то будет плохой аппетит... Колес тебе здесь все равно не найти, – Мельский сгримасничал, изображая улыбку, и перестал давить доктору на ногу. Тот несколько раз растеряно моргнул и удивленно прошептал:

– Чего нет, колес?

– Ну да..., таблеток для тебя, – с этими словами Мельский зашагал вслед за Ларри, который даже не оглянулся.

Доктору ничего не оставалось, как смахнуть с носа первую, попавшую на него, дождевую каплю и заставить свои ноги поработать в очередной раз.

Капли дождя падали все чаще и чаще и вот уже они образовали сплошную водяную стену. Небо словно прорвало, и очертания трех сгорбленных фигур расплылись в серой пелене.

В течении всего пасмурного дня в спальне было произнесено немногим больше десяти самых обыденных слов. Молчание казалось зловещим и большей частью именно от этого маленькая Джулия чувствовала себя самой несчастной во всем мире.

Дженнис забилась в кресло и внешне представляла собой пациентку психиатрической клиники. Она вообще не произнесла ни слова и лишь медленно водила глазами по унылой мрачной комнате, да теребила локон на правом виске.

Снегирева была более оживлена и несколько раз безуспешно пыталась завести разговор, но это происходило скорее для того, чтобы как-то заглушить в себе страх.

Лоуренсу посчастливилось отыскать на комоде книжку, и он углубился в нее, наверное, просто рассматривая буквы, нежели читая их и вникая в смысл.

Изредка он оставлял ее в кресле и подходил к окну, задерживаясь там минут на десять, не более. С пистолетом он был неразлучен и все гадал, внушает ли он девушкам хотя бы какуюнибудь уверенность... Глядя на Дженнис, угадать это было трудно.

Примерно за час до наступления сумерек, Лоуренс почувствовал себя значительно хуже: рана на руке тянула, пульсировала и создавала массу других неприятных ощущений, от которых Том спасался алкоголем. Лучше ему не становилось и скоро у него начался жар. Он отшвырнул книгу и потрогал лоб, ощутив на руке дыхание, такое горячее, что его можно было сравнить со струей пара из чайника. Все тело ломило, а рана, казалось, выворачивалась наизнанку.

Лоуренс встал, озадаченно посмотрел на револьвер, после нескольких секунд раздумья положил его на столик и направился к двери. Даже мисс Копленд вышла из транса и метнула удивленный взгляд ему вслед.

– Вы покидаете нас, мистер..., ой все забываю вашу фамилию, – разволновалась Вера. Взгляд Джулии задавал тот же вопрос, она встала с кровати.

– Спущусь в свою комнату, возьму аспирин и вернусь, – не оборачиваясь ответил Лоуренс и взялся за дверную ручку, но слабый голосок девочки все же заставил его повернуться.

– Дядя Том, мне можно с вами? Мне надоело в этой комнате...

Снегирева нарочито громко фыркнула, думая, что Джулии не нравится общество Дженнис и ее.

– Не стоит, малышка, – ласково проговорил Лоуренс, – я возьму лекарства и сразу вернусь. Хорошо?

Девочка вздохнула и кивнула белокурой головкой. Лоуренс хотел улыбнуться, но у него ничего не получилось: высокая температура давала о себе знать. Дверь закрылась, и в спальне повисла тяжелая тишина, от которой звенело в ушах. Казалось, можно было слышать хлопанье ресниц. Это продолжалось две-три минуты, а затем все изменилось настолько, что уж лучше бы стояла гробовая тишина.

Где-то в недрах здания послышался негромкий звук, похожий на призыв о помощи. Он донесся всего один раз, и его услышала одна Джулия: она прислушалась и подошла к двери. Вера оторвала взгляд от тусклого подсвечника и с интересом на нее посмотрела:

– Ты все-таки пойдешь за ним?

– Мне показалось, что дядя Том зовет нас, – тихо произнесла девочка.

– Вот именно, показалось... В этом ужасном доме может показаться все, что угодно. Надеюсь ты не пойдешь вниз?

– Но он звал нас, – наивные детские глаза смотрели на Снегиреву с надеждой и не встречали никакой поддержки. – Давайте сходим... Вера скривилась:

– Низа что! И ты не пойдешь, девочка, тебе нечего там делать... Уже темнеет.

– А вы? – Джулия с надеждой посмотрела на ушедшую в себя Дженнис. Та мельком взглянула на дверь и снова вперилась в потолок, равнодушно при этом бросив:

– Все равно все мы здесь умрем!

Джулия побледнела, но от двери не отошла:

– Пойдемте, дядя Том надеется на нас... Он оставил нам пистолет... Ему может быть очень плохо..., – едва не плача говорила девочка.

– Что ты все заладила: дядя Том, дядя Том, никто из нас ему не поможет. Лично я не умею стрелять из этой штуки, – Снегирева посмотрела на револьвер, как на гремучую змею.

– Я пойду, посмотрю, – упрямо поджав губы, всхлипнула Джулия и открыла дверь. Снегирева рванулась к двери словно пушечное ядро и схватила девочку за руку:

– Стой, ненормальная! – едва не задохнувшись, выпалила она. – Я не пущу тебя! Он мужчина, он справится, слышишь?

Джулия не стала вырываться, и Вера отпустила ее маленькую ручонку.

– Ты же не пойдешь, ведь правда? Сейчас мы вернемся в комнату и будем ждать всех остальных. Они скоро вернутся. Ну..., пойдем? – девушка подтолкнула Джулию к двери, но та, совершенно неожиданно увернулась и бросилась через бильярдную на первый этаж. Снегирева оцепенела, мысленно призналась себе, что сама бы туда никогда не пошла. Она вернулась в спальню, взяла револьвер. Повертела его в руках с таким видом, словно держала препарированную лягушку. Сделала шаг к выходу, затем остановилась, задумавшись и, наконец, бросив револьвер на пол, подбежала к двери и приперла ее спиной. Она часто и глубоко дышала, а ее грудь то поднимала, то опускала ее блузку.

Джулия миновала лестницу и остановилась. Прислушавшись, она так ничего и не услышала, даже подумала, что зря так разволновалась..., Впрочем..., если ничего не случилось, тем лучше. Сейчас она пойдет и встретит дядю Тома, а он удивится, что она, такая маленькая, не побоялась пересечь полутемный холл и гостиную... Девочка пошла вперед так бесшумно, что сама не слышала своих собственных шагов. До двери в прихожую оставалось менее трех метров, когда раздался громыхающий звук, как будто что-то ударилось о железную крышу. Джулия замерла, едва подавив крик... Через несколько минут звук повторился, и на этот раз показался каким-то далеким. Сжавшись от страха в комочек, девочка не смела пошевелиться и, наверное, стояла бы так очень долге, если бы случайно не догадалась, что ее так напугало. Звук повторился в третий раз, теперь все сомнения и страхи остались позади: раскаты грома проносились над островом, возвещая о приближении грозы. Грудь как бы освободилась от чего-то тяжелого и из нее вырвался вздох облегчения.

Джулия уже была у двери, когда услышала новый звук, заставивший ее остановиться во-второй раз. Причину этих звуков девочка никак не могла понять, хотя слышала их отчетливо... Что это может быть?! Такой звук бывает, когда наступишь в грязь. И почему нет дяди Тома? Его нет очень долго.

Странные хлюпающие звуки доносились из прихожей, и причина их была где-то недалеко от двери. Что может быть проще: выглянуть и посмотреть? Джулия так и поступила, но в следующий миг поняла, что лучше бы ей этого не делать...

Ее лицо исказилось. Рот открылся, чтобы выпустить крик, но тот застрял где-то внутри. На улице еще не совсем стемнело, и девочке удалось рассмотреть то, от чего потерял бы сознание даже взрослый... В бледном сером свете все казалось ужасным вдвойне.

На полу лежал Лоуренс. То, что это он, можно было понять по его желтоватым кожаным штанам, которые еще не совсем покрылись кровью и в некоторых местах сохранили свой цвет. Все остальное, что осталось от Тома – сплошное месиво из крови и внутренностей. Большая темная лужа отмечала место трагедии в радиусе метра. Но что больше всего ужаснуло Джулию – это черная облезлая собака. Именно она и издавала те самые хлюпающие звуки, которые напоминали ходьбу по грязи. Она стояла в кровавой луже и пожирала Лоуренса с такой жадностью и усердием, что совсем не замечала стоящую позади нее девочку.

Страх до такой степени сковал маленькое тело, что оно не могло шевельнуться, а именно это и стоило сделать как можно скорее, пока животное не повернуло окровавленную морду в сторону двери. Джулию трясло словно в лихорадке, и она все смотрела и смотрела на кроваво-чавкающий кошмар, чувствуя, что сейчас упадет.

Собака схватила внутренности и попыталась оттащить их от трупа. Именно в этот момент она могла повернуться к двери. Какой-то рефлекс толкнул Джулию прочь от ужасного места. Словно во сне, она отступала от двери, не решаясь повернуться к ней спиной, сильно побелев, похожая на лунатика. Один раз она рискнула повернуться к лестнице и с ужасом увидела, как далеко еще до лестницы и еще дальше до спасительной комнаты. Стоит собаке появиться в гостиной, и девочке никогда не добежать. Опасаясь этого, она старалась ступать еще тише, передвигаясь еще медленнее.

Черная окровавленная тварь появилась в дверном проеме, когда до лестницы было столько же, сколько и до самого животного.

Девочка и похожий на призрака пес, замерли одновременно. Они смотрели друг на друга секунды, которые Джулии показались вечностью. Затем пес начал приближаться, оставляя на полу кровавые следы.

До двери в ближайшую комнату было чуть более трех шагов. Джулия рванулась к ней, даже не подумав, что она может быть заперта. К счастью этого не произошло, и девочка попала в тесную комнатушку, дверь которой отпиралась наружу. В этом отношении Джулии повезло, так как она ощутила мощнейший толчок в дверь, которая непременно открылась бы, открывайся она вовнутрь.

Обеими руками девочка схватилась за ручку и, дрожа всем телом, слушала содрогающее стены рычание, которое раздавалось в каких-то сантиметрах от детского лица. Будь ручка обычной, такой как в кабинетах ее школы, она бы незамедлительно вставила бы в нее ножку стула, но, к сожалению, она была округлой формы. Обычная ручка из синеватого стекла.

Толчки в дверь прекратились, но звуки, издаваемые псом, продолжали леденить кровь. Прошло что-то около пяти минут, когда Джулия отважилась немного расслабиться и осмотреть комнату, в которую попала. Было уже совершенно темно, но вспышки молний позволили ей сделать это. Первая вспышка осветила стоящее у окна кресло. Когда голубой блик уже затухал, девочке показалось, что в нем кто-то сидит. К горлу подкатил комок, хотелось плакать, рыдать, выплеснуть все эмоции.

Блеснула следующая вспышка, и Джулия напрягла зрение. В кресле действительно что-то было. Ноги подкосились, и она села на пол. Новая вспышка – и в голубом свете девочка увидела сидящий в кресле высохший труп. Обтянутый кожей скелет в фосфоресцирующем свечении молний казался исчадием ада, зловещим посланником смерти.

Джулии показалось, что она проваливается в пустоту. Скоро все исчезло, утонуло в удушливой темноте бессознательного состояния.

Озлобленный пес тщетно пытался проникнуть в комнату, где скрылась Джулия, озлобляясь при этом еще сильнее. Бессильная ярость охватила его, и громкий хриплый лай, похожий на выстрелы небольшой пушки, заполнил все закоулки здания.

Девушки в спальне слышали этот шум и были уверенны, что Джулию им не увидеть никогда... Впрочем, это их волновало гораздо меньше, чем своя собственная безопасность, и две пары глаз с надеждой смотрели друг на друга. Снегирева, казалось, приросла к двери, не собираясь впускать никого, даже если бы за дверью, каким-то чудом, оказалась Джулия. Пес внизу продолжал бесноваться, и в комнате на втором этаже постепенно нарастала паника. Скоро она достигла своего апогея, и Дженнис вскочила с кресла.

Стиснув кончиками пальцев свои виски, она металась по комнате продолжая твердить одно и тоже, словно испорченная пластинка: "Мы все погибнем..., мы все погибнем...". Ее поведение действовало на Верку похлеще всякого гипноза, и та готова была бросить дверь, выбраться через балкон на улицу, бежать к морю, где нет этих ужасных собак и этих невыносимых стонов придурковатой Дженнис.

Внезапно мисс Копленд прекратила метаться по комнате, уставилась на Снегиреву безумным взглядом, от которого у той вспотели ладони.

– Давай уйдем отсюда... Прочь от этого места... Вернемся к океану... Ты слышишь меня? Слышишь? – казалось Дженнис прочла Веркины мысли, она подошла вплотную к девушке у двери и потребовала, чтобы она уходила вместе с ней.

– Мы не можем уйти через дверь, пойми... Мы вообще не можем уйти, – выдохнула Снегирева, заметив, как заблестели безумным блеском глаза мисс Копленд.

– Ты трусливая обезьяна! – выкрикнула Дженнис и уже спокойнее добавила. – Может, ты и права..., нам не выбраться отсюда.

Вера вся так и вспыхнула. Какая-то шлюха обозвала ее обезьяной!

– А ну заткнись, стерва, – прошипела она, но словесного нападения ей показалось недостаточно, и она выбросила вперед правую руку. Звук пощечины прозвучал в комнате, как выстрел. Мисс Копленд отшатнулась. Ее густые волосы в беспорядке залепили ей лицо. Несколько секунд она пыталась прийти в себя, ошарашенная происшедшим, затем убрала с глаз волосы и посмотрела на Веру ненавидящим взглядом.

– Я тебе это припомню, и очень скоро.

– Не смей мне угрожать, змея! Если тебе мало, я могу повторить... Хочешь?

– Снегирева подалась вперед и неизвестно чем кончилась бы эта ссора, если бы за дверью не повышалось рычание. Девушка побелела и вновь прилипла к двери, причем так быстро, будто ее толкнули.

– Что ты стоишь? Притащи сюда стол...

Эти слова относились к мисс Копленд, но та застыла, словно парализованная. Между тем собака подошла к двери вплотную. Можно было слышать, как она принюхивается. Снегирева вытянулась в струнку, прикусив зубами нижнюю губу, чувствуя, как страх лишил ее сил.

Пес зарычал вновь, и звук этот несколько оживил полумертвую Дженнис. Она смахнула со стола остатки скудной трапезы и с трудом подтащила его к двери.

Когда дверь удалось припереть, животное, словно обезумев, принялось бросаться на нее с остервенением акулы. Обе девушки отбежали в дальний конец спальни, словно дверь была стеклянной и в любой момент могла рассыпаться. Со страхом, расширившим глаза, они смотрели на стол, который с каждым толчком отодвигался на несколько сантиметрав. Дженнис пятилась к застекленной двери на балкон, а Вера, казалось, приросла к месту.

Стол отодвинулся еще немного, и образовалась щель, в которую врывалось жуткое рычание, наполняя собой спальню.

Снегирева подхватила брошенный ею пистолет и, неумело прицелившись в дверь, нажала курок. Прогремел выстрел, револьвер едва не вылетел у девушки из рук. Сама она зажмурила глаза и еще долго не открывала их.

Выстрел остановил пса, но ненадолго: новый толчок – и стол вновь отодвинулся. Отдача крупнокалиберного револьвера отсушила Снегиревой руку, и она не решалась больше стрелять.

Вернулась Дженнис и, дотронувшись до плеча Верки, возбужденно прошептала:

– Там лестница... Она рядом с балконом, ее можно достать... Мы выберемся отсюда, если достанем лестницу...

Снегирева посмотрела на мисс Копленд равнодушным взглядом:

– И ты хочешь, чтобы ее достала именно я, так? Лицо Дженнис покрылось пунцовыми пятнами, она выпалила:

– Ты неблагодарная дрянь! Я тебе сказала о лестнице, хотя могла спуститься сама, а ты, осталась бы здесь, – девушка внезапно замолчала, задохнувшись. – Я и сама не знаю, зачем тебе сказала об этом...

– Зачем? А затем, что у меня пистолет, – Вера повернулась к Дженнис и оружие развернулось вместе с ней. Дуло полицейского "кольта" уперлось мисс Копленд в грудь, и она, задрожав, отступила.

– Ты что? ты..., – более бледного лица нельзя было отыскать даже в морге.

– Ничего... Показывай лестницу, – Вера оглянулась на дверь и поняла, что через несколько минут собака будет в комнате. Этот факт буквально вытолкнул ее на балкон. Дождевые капли коснулись разгоряченного лица.

Деревянная, почерневшая от дождей лестница, была прислонена к двери рядом с балконом, справа от него. Чтобы ее достать, нужно было довольно рискованно перегнуться через перила. Снегирева сделала это, все время думая об угрозах Дженнис... Для той сейчас был прекрасный повод столкнуть ее с балкона. Вера спиной чувствовала каждое движение иностранки.

Пальцы коснулись мокрой лестницы и потянули ее на себя, но подгнившее дерево выскользнуло, и лестница пошатнулась, угрожая сместиться еще дальше от балкона. Снегирева сделала новую попытку, чувствуя, что любое неосторожное движение погубит ее. Какой шанс для мисс Копленд!

В этот раз Вере удалось схватиться за лестницу довольно крепко. Скоро ветхое, не внушающее доверия сооружение было приставлено к перилам балкона.

Девушки с сомнением посмотрели на него, чувствуя, что все трудности еще впереди: казалось, опусти ногу на первую перекладину, и вся лестница обрушится вниз.

Первой полезла вниз Вера. Весь вид Дженнис говорил о том, что ей очень хочется посмотреть, что произойдет со Снегиревой. Впрочем, той было плевать, она перекинула ногу через перила. Лестница подозрительно качнулось, и сердце девушки на секунду замерло. Свет зажженных свечей, попадающий на балкон из спальни, исчез, как только Снегирева опустилась вниз на три перекладины. Что ждет ее там, внизу? Только сейчас она подумала о том, что в ночном лесу ничуть не лучше. Успокаивало лишь отсутствие выбора. Нога девушки коснулась мокрой травы. Где-то вверху жалобно пропищала Дженнис:

– Ты уже спустилась?

– Да, можешь тоже попробовать..., – еле слышно ответила Снегирева, так как говорить громко в страшном, полном опасностей лесу, ей не улыбалось.

Услышала ее мисс Копленд или нет, но лестница угрожающе скрипнула и закачалась из стороны в сторону Дальнейшее Верку не интересовало, и она принялась искать сброшенный вниз револьвер.

Разрезав напополам черное небо, блеснула молния. Голубое свечение держалось над островом несколько секунд, это помогло Снегиревой найти оружие.

Мисс Копленд спустилась почти благополучно: под ней обломилась лишь последняя перекладина. Девушка отделалась легким испугом, который, по сравнению с остальными страхами, был ничтожен.

Стена подступающего к зданию леса осветилась, угрожая своей таинственностью. Девушки решили обойти дом и углубиться в лес там, откуда они вышли прошлой ночью.

Конечно же в лесу было в десять раз страшнее, чем в спальне, и нервы не выдержали после первых пяти шагов. Не соображая, что делает, Дженнис побежала, высоко подкидывая ноги, словно профессиональная бегунья.

Оставаться одной Верке не хотелось, наверное, поэтому она тоже побежала, стараясь не отставать от иностранки. Они бежали в кромешную тьму, в любую секунду рискуя разбить себе голову или распороть живот о торчащий сук.

Полянку перед виллой преодолели менее чем за минуту. При каждой новой вспышке молнии лес становился все ближе и ближе и, в конце концов, вырос прямо перед напуганными лицами. Дженнис не сумела сразу остановиться и упала в колючие кусты, изорвав свою одежду. Умоляя помочь ей, мисс Копленд все же разжалобила злопамятную Снегиреву, и та подала ей руку.

Молния осветила напряженное, словно вылитое из гипса, лицо Ларри:

– Мне кажется, дальнейшие поиски напрасны, джентльмены, – упавшим голосом проговорил он, с трудом переводя дыхание.

– Я сразу об этом говорил, – проворчала темнота голосом доктора Хоуза. – Теперь и мы не найдем дорогу.

– Не накаркай, корешок, – попросил Мельский, отыскивая ногу доктора.

Найти ее не удалось.

– Да, придется вернуться. Как думаешь, Пит?

– Да ничего я не думаю... Не повезло деду. Не повезло, – немного помолчав, Штопор спросил. – Как будем искать хату?

Ларри молчал, и это говорило о том, что он и сам не прочь задать подобный вопрос. Слышалось лишь его частое дыхание.

– Я так чую, что нам придется возвращаться к океану, – равнодушным голосом бросил Штопор. – Я, наверное, на всю жизнь его возненавижу... И море тоже.

– Скорее всего так и придется сделать, поэтому предлагаю не терять время.

– О-о-о.., – простонал доктор, – будь проклят этот остров!

– Если хочешь, можешь остаться здесь, – предложил Мельский голосом экскурсовода, предлагающего выбор гостиницы.

– Отвяжись ты от него, Пит... Мистер Хоуз, мы должны идти, там, на вилле, у вас пациент и три теряющие силы девушки. Помните об этом.

Слова Ларри придали доктору сил, и ен на миг устыдился своей слабости, но стоило сделать несколько шагов, как он начисто забыл о своих благородных стремлениях и снова сник.

Вспышка молнии осветила гряду скал, совсем рядом. Хоус остановился. Это было то самое место, где он отыскал удобную для жилья пещерку.

– Друзья, – воскликнул он, – постойте! Джентльмены, у меня есть предложение!

Ларри и Штопор остановились, не ожидая от доктора ничего дельного.

– Послушайте, я здесь уже сегодня был. Я забыл вам сказать, что нашел пригодное для жилья место, оно удобно во всех отношениях и оно совсем рядом... Сейчас вспыхнет молния, и я покажу вам это место. Нужно смотреть вон туда...

– Э-э-э, док, оставь свои затеи, – перебил его Штопор, но Кристиан жестом остановил его.

– Подожди, Пит. Что это за место, мистер Хоуз?

– Сейчас, сейчас. Вспыхнет – посмотрите.

Как по заказу, вспыхнула молния и осветила место, указанное Хоузом. Мельскому оно показалось ничуть не лучше всех остальных мест на острове.

– Зачем нам твои скалы, корешок? У нас есть шикарный домишко. Лично у меня такого никогда не было. поэтому не лишай меня удовольствия пожить в нем, – как Штопор усмехнулся, в темноте никто не видел.

Доктор сник окончательно:

– Но послушайте, пещера находится прямо над океаном... Мы сможем подавать сигналы судам.

Ларри задумался:

– Я согласен с тобой, док... Мы переберемся в пещеру, если не найдем другого выхода, но не сейчас... Меня больше волнует Лоуренс и девушки. Возьми себя в руки, док.

– Вот именно, меня тоже волнуют девушки, – поддакнул Мельский, вспомнив шикарный бюст мисс Копленд.

Вспышки молний были настолько частыми, что, казалось, не затухали совсем. Лес немного поредел, и скоро деревья исчезли совсем, уступив место густым кустам, облепленным вьющимися растениями. Тонкие колючие лианы плелись по земле, затрудняя движение и девушки падали каждые четверть минуты. Вскоре исчезли и лианы, но появился высокий хвощ, возвещающий о приближении к болотистой местности. Кое-где возникали свободные от буйной растительности прогалины, и Снегирева старалась идти по ним, давая отдых исцарапанным ногам. Дженнис делала только то, что делала Вера, считая, что без нее она пропала. По сравнению с пышногрудой и крепкой на вид Дженнис, Снегирева выглядела совсем миниатюрной, но выносливости ей было не занимать.