Текст книги "Любовь и все, что с ней связано (ЛП)"

Автор книги: ausland

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

– Ты же сказал, что позаботишься об этом.

– Я и позаботился, – самодовольно ответил маг. – Если твои коллеги это увидят, то больше не станут задавать неудобных вопросов. Тем более, что у них уже есть ответы.

Грейнджер нахмурилась.

– Теперь у них появится еще больше вопросов.

Зельевар снова ее поцеловал.

– Ну, теперь наша маленькая проблема решена? – Снейп знал, что сейчас улыбается, но ничего не мог с собой поделать. Было так неимоверно приятно держать ее здесь, на холоде.

– Нет! – запротестовала ведьма. – Северус!

Она звонко засмеялась и отстранилась от него.

Домой мужчина шел с легкой улыбкой на лице. Ему нужно было готовить зелья.

***

Впервые Гермиона заговорила об этом в марте во время весенней грозы. В спальне Северуса было темно. Где-то около трех утра Грейнджер проснулась, судорожно хватая ртом воздух и тут же уткнулась в плечо Снейпа, пытаясь подавить рыдания. Он мгновенно открыл глаза и ему хватило нескольких секунд, чтобы сориентироваться и понять в чем дело, прежде чем начать утешать ее.

Постепенно она успокаивалась в его объятиях – ее дыхание выравнивалось, а всхлипы затихли. Это был просто дурной сон, кошмар, не больше и не меньше. Однако спать после этого гриффиндорке больше не хотелось.

– Я хочу рассказать о тебе Гарри и Рону, – сказала Гермиона, нарушив тишину ночи. – Я хочу, чтобы они узнали, что я наконец-то обрела покой.

Волшебник долго молчал, прокручивая в голове ее слова. Для всей Магической Британии он был мертв, и этот факт обеспечивал его анонимность, его безопасность. Но он понял, что именно пыталась сказать ему девушка – та дружба, выкованная годы назад в закрытом женском туалете, была закалена в битве и доведена до такого накала, что как только давление на нее ослабло единственное, что она могла сделать – это сломаться. Но узы все еще были крепки, все еще была необходимость заверить друг друга в том, что все они счастливы и находятся в безопасности, даже если они и живут каждый своей жизнью. Гарри, Рон и Гермиона снова могли с жуткой легкостью примерить на себя старые роли лучших друзей, но теперь, по крайней мере для Гермионы, очевидно, это стало слишком. Тем не менее, она знала, что если кто-то из них окажется в беде, она перевернет небо и землю, чтобы спасти своих друзей, и они сделают то же самое для нее. Их связь оставалось по прежнему крепкой, даже не смотря на прошедшие годы, и Северус ясно видел это и в чем-то даже завидовал, совсем немного.

– Только им?

– Да.

– Пригласи их сюда.

– Пригласить в гости?

– Ну, конечно, мы ведь не собираемся их усыновлять.

– Но я думала просто написать им обо всем в письме.

– Лучше пригласить их сюда, чем заставить штурмовать город с полком авроров.

– Хорошо. На весенние каникулы или летом?

– Летом.

– Тогда я напишу им утром.

***

Гермиона сидела на кухне Северуса за его кухонным столом, на ее носу красовались очки для чтения в проволочной оправе. Ее брови были нахмурены – явный признак, что девушка чем-то недовольна. Он знал это лицо – с таким лицом она обычно проверяла счета, что ей присылали по почте. Грейнджер фыркнула и посмотрела на зельевара.

– Зачем вообще мне нужен целый дом?

Снейп пристально посмотрел на нее.

– Мой дом достаточно большой и прекрасно подойдет для двоих.

Ведьма опустила голову и прядь волос скользнула ей на лицо.

– А как же мой кот?

– Мне нравится твой кот, – пожав плечами признался Северус.

Гермиона выпрямилась в кресле.

– Ну, хорошо. Значит завтра я позвоню риелтору, – едва она закончила фразу, как оказалась в кольце его горячих рук, а ее губы накрыли его губы в чувственном поцелуе. Она испытывала первобытную радость от того, что хочет жить с ним, связать свою жизнь с его. Несмотря на то, что она не сможет расторгнуть договор аренды до июля и переехать к нему до лета, и мужчина это знал, его охватило безумное счастье, заставившее вновь завладеть ее ртом, вовлекая в новый поцелуй.

Когда волшебник отстранился, Гермиона широко улыбнулась и хихикнула.

– Я тоже тебя люблю, – радостно сказала она.

Снейп вернулся к стряпне, а она – к своим счетам.

Сама перспектива переезда к нему Грейнджер казалась для зельевара странной – в последний раз, когда он жил с кем-то по-настоящему, это было очень давно, еще в те времена, когда он учился в Хогвартсе и делил общежитие с четырьмя другими такими же учениками, как он. И самое главное, он никогда не жил с женщиной – по крайней мере, в том смысле, в каком обычно мужчина живет с женщиной.

Волшебник представлял себе, что это будет очень похоже на то, как они уже жили – только теперь все будет происходить в его доме. Почти каждое утро они просыпались в объятиях друг друга. Просто теперь у них будет только одна кухня и одна спальня. Один очаг, один дом.

Дом. Северус до безумия хотел жить с ней, со своей Гермионой. Это будет прекрасно, настоящий дом, которого у него никогда не было. Он находил повседневную рутину приятной, а неспешное течение времени от осени к зиме, от зимы к весне стало для него наслаждением, потому что рядом с ним была его ведьма.

По большей части новизна исчезла из их отношений после того, как они вышли на новый уровень – они вошли в тот легкий ритм, который сочетал в себе любовь и дружбу в той манере, которая была довольно приятной.

Как только они преодолели почти инстинктивное чувство страха от того, что кто-то увидит их обнаженные тела, покрытые шрамами, отмеченные проклятьями, не такими разрушительными, как они предполагали изначально – доверие между ними возросло в тысячу крат. Снейп знал, что Гермиона способна нанести ему страшную рану всего лишь несколькими словами, и знал, что сам он сможет сделать то же самое. Вот в чем было главное проявление его любви к гриффиндорке – он дал ей возможность свободно причинить ему боль, совершить любое действие против каждой слизеринской косточки в его теле, потому что знал, что, только обнажив свою душу перед ней, он мог быть уверен в том, что она действительно любитего, настоящего. Она смогла смотреть на все его увечья, видела его боль и вину за все, что он когда-либо совершил, и при этом не отворачивала от стыда свое лицо. Он был ее достоин, так же как она была достойна его, потому что была достаточно сильной, чтобы встретиться с его страхами лицом к лицу.

Повторное изучение женского тела на примере тела Гермионы было тем отчаянным предприятием, за которое Северус был более, чем готов взяться. В эти моменты ведьма была отнюдь не молчаливой, и ему это в ней чертовски нравилось. Ему нравилось вытягивать каждый звук, каждый стон, громкий звук ее учащенного дыхания или глубокий вздох из ее прекрасных губ. Все это либо громко вырывалось в темноту дома, либо заглушалось его поцелуем.

Гермиона была шалуньей, она любила дразнить его, она была восхитительна в своей любознательности, она была требовательна. И самое главное, она была так счастлива с ним. Даже если Грейнджер иногда смотрела в окно с ужасно грустным выражением лица или ночью вытирала слезы, Снейп всегда был рядом. Он всегда был здесь, рядом, чтобы заставить ее вытереть слезы и улыбнуться. И он всегда будет рядом с ней. Он обещал ей любовь и все, что с ней связано. В сущности, это означает, что он обещал быть с ней до конца ее (или его) дней и он сдержит свое слово.

В мире не осталось ничего из того, что Северус сейчас ценил бы больше, чем Гермиону Грейнджер.

***

Весенние дни, последовавшие сразу после празднования Пасхи, выдались душными и влажными. Эта чрезмерная влажность не пошла на пользу волосам Гермионы – они, казалось, взорвались тяжелыми пушистыми локонами. Когда солнце стало припекать сильнее, в город вернулась засуха, принеся с собой светлячков, мигание которых можно было увидеть в зелени кустарников, возвращаясь домой из школы в теплых весенних сумерках.

Гарри Поттер и Рональд Уизли должны были навесить ее здесь через пять дней после наступления летних каникул. Гермиона планировала, что они успеют отбыть еще до того, как она переедет к Северусу. Это гарантировало, что Снейп не будет слишком часто пересекаться с мальчишками. В мае она стала аккуратно писать друзьям о том, что в ее жизни появился мужчина. Она писала о нем в общих чертах, а потом с тревогой перечитывала свои письма зельевару, чтобы убедиться, что они достаточно правдивы, но при этом не раскрывают слишком многого.

– Я тут кое-кого встретила… ну не совсем встретила. Видите ли, он был моим старым другом. Я упоминала о нем раньше, рассказывала, что мы виделись и разговаривали о старых добрых временах.

– Здесь в Америке просто чудесно. Нет, Гарри, я не скажу тебе, кто мой «таинственный ухажёр». Увидишь, когда вы с Роном окажетесь здесь. Ты же помнишь, как это было – мы все стали немного параноиками после того как все закончилось, поэтому он не хочет, чтобы я писала его имя в письме.

– А на счет Него – да, Рон, я написала это с большой буквы и сделала это нарочно, так что не придирайся к моей грамматической ошибке – дела идут неплохо. Я передала ему твое предупреждение, что если у него хватит наглости мне навредить, то вы с Гарри с ним разберетесь, но я не верю, что до этого дойдет. Он колючий снаружи, но удивительно милый внутри.

– Ну, да, я полагаю, что Крукшанкс его полюбил, а все остальное вы узнаете, когда доберетесь сюда.

– В школе начались каникулы – у вас с Роном свидание с портключом, верно? Мне бы не очень хотелось приложить к подготовке всего этого столько усилий, и все только для того, чтобы вы оба забыли обо всем на свете и оставили меня ждать вас в центре портключей.

За неделю до приезда мальчишек, Северус стал все больше нервничать. Да, она говорила, что любит его и счастлива с ним, но это было только здесь, в их маленьком обособленном американском мирке. Что бы она сказала о нем, воссоединившись со своими друзьями из Англии? Неужели Гермиона отдаст предпочтение им, а не ему? С какой стати ей оставаться с ним здесь, если они станут уговаривать ее вернуться с ними в Магическую Британию? Но ведь Грейнджер никогда не была жестокой, нет, она не причинит ему боль намеренно. Более вероятно, что она останется с ним из чувства долга и сожаления, и из-за этого потеряет своих друзей. Она станет злиться и со временем возненавидит его – Снейп не мог этого допустить.

Но сможет ли волшебник ее отпустить? Сможет ли он отказаться от своей ведьмы ради нее самой? Если он и сможет это сделать, то только для нее. На сколько Снейп был самоотверженным? Он готов причинить боль себе, чтобы спасти ее. Но сможет ли он заставить себя отпустить лучшее из всего, что когда-либо давала ему его адская жизнь? Или же он был настолько эгоистичен в своих порывах, что отчаянно цеплялся за нее, делал вид, что она и правда его любит, только потому, что отказывался смотреть правде в глаза? Потому что презрение своей гриффиндорки он не вынесет.

В течение дня Северус проводил эксперименты, пытаясь понять, насколько он способен дистанцироваться от Гермионы. Как бы ни было больно, он собирался меньше с ней разговаривать, не замирать от ее поцелуев и не закидывать ее ноги к себе на колени в те моменты, когда они вместе читали на ее диване в гостиной. Он станет тихим и незаметным на их совместных прогулках, он будет игнорировать ее настолько, насколько это вообще возможно, просто, чтобы проверить себя.

Но каждую ночь он сдавался. Мужчина ждал, когда погаснет свет и он сможет почувствовать трепет в каждой линии ее тела. Он прижимал ее к себе с отчаянной страстью. Он безжалостно ласкал ее тело, терзал ее нежные губы в своей неистовой потребности, обусловленной болью и страхом потери, которые заставляли его почти грубо стискивать ее в своих объятиях с силой, порожденной отчаянным желанием удержать ее рядом. Почти каждую ночь он терял над собой контроль. Его нежность уступала место тревоге, боли и преждевременному гневу – она принадлежала ему (потому что и он уже давно принадлежал ей, они были как одно целое и он уже не знал, где заканчивались его чувства и начинались ее), и как после всего этого она посмеет смотреть на него глазами Поттера и Уизли и видеть его таким, каким видели его они. Он оставлял на ее теле собственнические отметины – зельевар не делал ей больно, но на ее шее, бедрах и груди теперь красовались красные следы, как свидетельство того, что она действительно принадлежала ему.

Гермиона бормотала слова любви и одобрения, когда он резко толкался в нее, повторяя только лишь ее имя и больше ничего, снова и снова. Она позволяла ему стискивать себя в яростных объятиях, прижимала его к своей груди, гладила по волосам и говорила о том, как сильно она его любит.

Но Северус знал, что придет время, когда их история закончится. Подобно Психее и двум ее сестрам, те двое, что были для Гермионы как братья, задавая ей вопросы, расспрашивая о ней и ее мужчине, тем самым словно давали ей в руки фонарь и масло, чтобы пролить свет на Снейпа и увидеть его истинную душу. И тогда она сбежит – или он, чтобы освободить ее.

Где-то на задворках своего сознания зельевар понимал, что ведет себя нелепо, сомневаясь в своей ведьме, которая и повода сомневаться в себе ему не давала. Он понимал, что ведет себя не лучшим образом, отталкивая ее, но ничего не мог с собой поделать. Все те люди, кто бросил его, оставил в самые трудные моменты его жизни, предал, бесконечной вереницей то и дело проносились перед его глазами (мать, Лили, Альбус, Люциус, Том), но он видел только самый конец этого списка, куда сам добавил и ее имя.

Но за день до приезда оставшихся двух третей Золотого трио волшебник решил это исправить. В тот день вместо того, чтобы отдалиться от Грейнджер, он позвал ее к себе. Принес ей кофе в постель. Днем они ходили в парк и долго сидели у пруда, где плавали утки. Далее они пообедали в закусочной Гарольда, где всегда подавали морепродукты. В качестве сюрприза Снейп аппарировал их с деревню Салем, где уличные артисты маги устраивали представление.

Вернувшись домой он повел ее в спальню. Северус бережно, едва касаясь кончиками пальцев кожи девушки, принялся снимать с нее одежду. Когда с этим было покончено, он, наконец, поцеловал ее так нежно, как только мог, словно прося прощения за их предыдущие ночи.

Гермиона подняла руку и обхватила его за подбородок, целуя в ответ с такой же нежностью.

– Северус, – прошептала она, отстраняясь. – Северус, это похоже на прощание.

В глазах ее стояли непролитые слезы, а голос дрожал от переполнявших ее чувств.

Зельевар вдруг почувствовал себя беспомощным.

– Правда? – спросил он охрипшим голосом. – Мы… Сможем ли мы и дальше быть вместе?

Ее пальцы перебрались со щек в его волосы, запутавшись в них и нежно лаская кожу головы.

– Это не прощание, – с чувством сказала Гермиона, – Северус, я люблю тебя.

Северус не знал, как сказать ей то, что он чувствовал в данный момент, как выразить словами то, о чем он думал, а думал мужчина о том, что у их истории не будет счастливого конца, что через месяц или год их любовь канет в лету. Поэтому он снова захватил ее губы в плен своих, не разрывая зрительный контакт.

В эту ночь он был ласков. Во всех его движениях сквозила нежность. Казалось, Снейп хотел запомнить ее наизусть. Все его действия были бережными и неспешными. Он не торопился довести ее до края, не торопился заставить ее взорваться в водовороте чувств и эмоций. Он медленно и уверенно подводил ее к точке невозврата своими пальцами и языком, прежде чем заполнить ее собой. Все, что могла делать Грейнджер, это лишь шептать его имя, умолять его сказать ей, что он ее любит. Волшебник отвечал ей, повторяя снова и снова, что она была лучшим, что когда-либо с ним случалось. Он говорил ей о том, что пытался понять, каково это оставить ее, но не смог вынести ни дня, потому что не видит жизни без нее.

Измученный и уставшие, они заснули лишь ранним утром. Обоих тяготили тяжелые мысли о завтрашнем дне. Никто из них не был уверен в том, что именно он принесет, но в этот момент Северус просто знал, что на свете нет никого, кого он любил бы больше, чем Гермиону.

Наступивший летний день был до боли ярким и слишком веселым. Когда волшебники поднялись с постели, они по негласной договоренности не обсуждали то, что произошло накануне. Просто пожелав своей ведьме доброго утра, Снейп оставил на ее щеке поцелуй, задержавшись губами на ее нежной коже дольше, чем обычно. А Грейнджер в это время слишком крепко держала его за руку.

После завтрака девушка одна аппарировала в деревню Салем, а зельевар остался дома. Их план состоял в том, что Гермиона встретит Гарри и Рона, затем они вместе отправятся к ней домой на обед, пообщаются, чтобы наверстать упущенное, а после обеда к ней на чай зайдет Северус.

Утро было жарким и тянулось невыносимо долго. Снейп варил зелья ровно до тех пор, пока из-за его чрезмерной и совершенно ему не свойственной рассеянности не допустил элементарную ошибку и не испортил основу зелья, над которым работал в течение последних двух недель. Ошибка была совершенно глупая, но это означало, что ему придется начинать все с начала и заказ не будет готов в срок. Зельевар издал разочарованный рык и сердито вылетел из лаборатории, задержавшись на кухне, чтобы в очередной раз проверить время. Был полдень. Мужчина сделал себе сэндвич и съел его, стоя возле кухонного стола и оценивая, сколько времени еще осталось у него в запасе.

В лабораторию Снейп не вернулся, а решил почитать. Он перебирал книгу за книгой в надежде найти что-то, чем можно было бы отвлечься от своих невеселых мыслей. Прошло не менее часа, прежде чем он сдался. После этого зельевар до трех часов раздраженно бродил по дому. Затем он порывистым движением ладоней пригладил волосы и отправился к дому Гермионы.

Маршрут был ему знаком, чертовски знаком. Он прошел мимо миссис Маллен, которая копошилась в саду, и мимо мужчины, которого, как он знал, звали Фрэнк, подстригающего газон. Была суббота, поэтому в одном из дворов играли дети, которые знали его, если не по имени, то хотя бы в лицо.

Дверь гриффиндорки была как всегда приветлива – рождественский венок ушел вместе с зимними заморозками, но она украсила ее новым, из летних цветов. Он немного подождал на ступеньках, прежде чем позвонить.

Северус услышал, как трель от звонка эхом разнеслась по всему дому. Вслед за этим послышались легкие шаги Гермионы, приближающейся к двери. Она открылась и на мужчину обрушился запах ее духов и мало заметный на их фоне запах подгоревшего мяса. Она раскраснелась, ее лицо светилось радостью от встречи со своими друзьями.

– Я думал, что на обед ты сделаешь бутерброды, – с ухмылкой сказал Снейп.

Грейнджер окинула его сердитым взглядом.

– А у нас и были бутерброды.

Он усмехнулся и вошел в дом, быстро наклонившись, чтобы ее поцеловать.

– Они здесь?

– Да, – ответила волшебница, беря его за руку. – И я немного их подготовила.

Из гостиной доносился низкий гул мужских голосов. Взявшись за руки, они прошли вглубь дома. Оказавшись в гостиной, Северус с присущим ему вниманием посмотрел на ее гостей. Двое мальчишек – теперь уже настоящие мужчины – выглядели совсем не так, как он помнил, и в то же время остались такими же. Он снова видел перед собой Джеймса Поттера, только тот был на несколько лет старше, чем помнил его Снейп. Глаза Лили были широко распахнуты и взирали на него то ли с удивлением, то ли с ужасом. Уизли – теперь высокий коренастый парень, с такими же рыжими волосами, как он помнил, выдохнул и произнес:

– Черт возьми.

– Мистер Поттер, – сказал зельевар самым радушным тоном, на какой только был способен. – Мистер Уизли.

Оба парня синхронно потянулись за своими палочками. Гермиона не раздумывая встала перед ними.

– Остановитесь, – приказала она. – Я говорила вам, что это будет сюрпризом. А еще я говорила вам, что он не опасен и я ему доверяю.

От шока Рон беззвучно как рыба несколько раз открыл и закрыл рот, а Гарри нахмурил брови и прищурился.

– Но, Гермиона…

– Гарри, не нужно этого «но, Гермиона», – предупреждающим тоном перебила его гриффиндорка. – Пожалуйста. Северус жив. И… вы ведь знаете, в чем состояла его преданность. И он… мы… – она вдруг покраснела. – Мы вместе. Так что оставьте его в покое.

– Ты… он… – начал было Рон, его белое, покрытое веснушками лицо стало медленно покрываться багровыми пятнами. – Ты и… Снейп? – это было больше похоже на писк.

– Да, – просто ответила девушка. – И сейчас мы все вместе пойдем пить чай.

Не успев опомниться, Северус вдруг обнаружил, что сидит рядом с Гермионой с чашкой чая в руке, а напротив него – мальчик-который-выжил и самый молодой из сыновей четы Уизли. Они все еще разглядывали его, будто, не веря своим лазам. А Грейнджер сидела между ними и болтала, видимо, чтобы немного разрядить обстановку.

Зельевар решил сосредоточиться на ней. Потому что это было бесконечно лучше, чем разглядывать двух ее друзей, сидящих напротив. Все трое отвечали на ее вопросы и старались поддерживать разговор, но при этом находились в состоянии, близком к шоку.

– Да-да, с Министерством все в порядке, – проговорил Гарри, украдкой поглядывая на Снейпа. – Гм… Гермиона…

– Это просто фантастика. Ты ведь знаешь, я всегда беспокоилась о том, чем это может обернуться, – продолжала тараторить Грейнджер. – Американское магическое правительство не очень-то вмешивается в дела обычных магов. Мы слышали о них только тогда, когда впервые здесь оказались, верно, Северус?

– Да, – отозвался он. – Типичные визовые штучки. Они согласовали все свои действия с маггловским правительством. И если позже мы захотим подать документы на принятие американского гражданства, то нам придется это делать через Магическое правительство.

Гермиона кивнула.

– Это было так чудесно – вся моя преподавательская квалификация, которую я получила в Англии, перешла прямо сюда.

– Да, кстати, ты обдумала их предложение? – спросил Рон, почесывая затылок. – Для… ну, знаешь, магической школы.

– Салемский Институт Ведьм, – ответила девушка, украдкой взглянув на, грозного вида мужчину, сидящего рядом. – Нет, нет. Не совсем.

Снейп понимал, что ее друзья просто умирают от того количества своих вопросов, которые хотят задать подруге, когда он уйдет. Казалось, где-то внутри, в области желудка, у него образовалась бездна страха от беспокойства за Гермиону. Наконец пришло время зельевару уходить. И как бы он ни хотел поскорее оказаться дома, подальше от двух пар любопытные глаз, с подозрением смотрящих на него с другого конца стола, маг не хотел оставлять свою ведьму с ними наедине.

– Увидимся завтра, – сухо сказал Северус на прощание. – За ужином.

Оба молодых волшебника нервно оглянулись в сторону кухни.

– Э-э… – начал было Рон. – Здесь?

Губы Снейпа скривились в невеселой ухмылке.

– У меня нет желания есть обугленное мясо. Так что ужин будет в моем доме. Будьте уверенны, что ближе, чем на десять футов, Гермиону к плите я не подпущу.

Гарри искренне рассмеялся. Гермиона нахмурилась и легонько шлепнула Северуса по руке.

– Дурак, – пробормотала она.

Зельевар взглянул на нее, приподняв бровь.

– Да? А я думал, что я нечестивый, эгоистичный и алчный мерзавец.

– Только в постели, – тихо ответила ведьма и на ее лице появилась озорная улыбка.

Не ожидавший такого ответа Северус поперхнулся одновременно с Роном. Двое мужчин в момент общей паники встретились друг с другом взглядами, а затем отвернулись. Гермиона неловко хихикнула.

– Прости.

– Лгунья, – пробормотал Снейп.

Девушка усмехнулась.

– Увидимся вечером, – пообещала она, поднимаясь на цыпочки, чтобы быстро поцеловать его в щеку. – А теперь прочь.

Маг быстро повиновался. Уходя, он слышал жалобный скулеж о том, что мальчишкам не нужно ничего знать «об интимной жизни Снейпа», и не мог не улыбаться.

***

В тот вечер она действительно пришла, как и обещала. Ее все еще переполняли эмоции от встречи с друзьями. Грейнджер выглядела уставшей, но довольной, ее лицо светилось от восторга при осознании того факта, что три человека, которых она любила больше всех на свете, за прошедший день ни разу не бросили друг в друга ни одним боевым заклинанием, находясь при этом в относительной близости.

Снейп ждал ее, сидя в своем излюбленном кресле и читая книгу. Когда он услышал, как открылась и закрылась входная дверь, у него перехватило дыхание от волнения. Гермиона прошла в гостиную. Ее волосы были влажными, так как за окном разыгралась летняя гроза, и маг отчетливо слышал, как ветви деревьев бились в оконные стекла, а потоки теплых дождевых капель с шумом падали с неба на грязную землю.

– Им не понравился тот факт, что мы с тобой вместе, – сказала она, медленно подходя к нему. Ее взгляд стал жестким. – Но мне все равно.

Горячая убежденность эхом отдавалась в ее словах, удивительная, упрямая решимость, которая и была отличительной чертой характера Гермионы.

Северус отложил книгу в сторону, поднялся с кресла, и одним быстрым движением обнял девушку, прижал ее к своей груди, продолжая наступать на нее и заставляя тем самым пятиться спиной до тех пор, пока ведьма не уперлась спиной в ближайшую стену. Волшебник, словно все еще не веря в то, что она действительно здесь, гладил ее холодное лицо своими теплыми ладонями. Затем его пальцы скользнули ей в волосы, запутавшись в длинных, густых локонах. Он приблизил свое лицо к ее и впился ей в губы чувственным, даже немного грубым поцелуем. Гермиона ответила на поцелуй со всей страстью, на какую была способна. Ее руки гладили его напряженные плечи, а ноги обвились вокруг его пояса. Снейп чувствовал ее грудь, прижатую к его груди, чувствовал, как его твердый член прижимается к шву ее джинсов, чувствовал, как ее холодные пальцы ласкают его разгоряченную кожу, когда ведьма расстегивала его рубашку.

– Скажи мне, – задыхаясь то ли от страха, то ли от любви, то ли от слабости, но тем не менее властно приказал он своей гриффиндорке. При этом мужчина изо всех сил старался говорить так, чтобы голос его не дрожал. – Гермиона…

– Я люблю тебя, – выдохнула она ему в губы. –Никогда не сомневайся в том, что я люблю тебя, Северус.

Издав сдавленный стон, волшебник опустился на прохладный пол, не выпуская из рук свою ведьму. Она укусила его в плечо. Внезапное болезненное ощущение вернуло все его внимание к женщине, медленно согревающейся в его объятиях. Поцелуи вновь стали нежными, ласкающими, неспешными.

– Я тоже тебя люблю, – сказал он. – Ты для меня – все.

Гермиона улыбнулась ему несколько ошеломленной улыбкой.

– Глупый. Разве ты еще не понял, что для меня ты тоже – все?

Северус рассмеялся, но в глазах его стояли слезы. Он практически никогда не плакал, но переполнившийся колодец эмоций, сдавивший ему горло, подсказывал, что это сейчас как никогда возможно.

– Что я по сравнению с ними? Молодыми здоровыми героями? – теперь он намного острее ощущал свой возраст, особенно лежа на холодном твердом полу, что давил ему на поясницу, доставляя дискомфорт. Лежа вот так, с Гермионой на руках, зельевар всерьез задумался о том, чтобы аппарировать их на небольшое расстояние, до кровати.

Грейнджер опустилась на него сверху и осталась там, растянувшись на его теле.

– Ты – все, Северус, – сказала она серьезным тоном. – Я… много можно рассказывать о молодых, здоровых героях, но еще больше можно рассказать о мужчине, который способен любить тек же сильно, как ты. Ты думаешь, я этого не вижу? – спросила гриффиндорка. Она пристально смотрела на зельевара широко раскрытыми глазами. Затем положила свою маленькую, уже теплую ладошку ему на сердце. – Я чувствую это. Иногда это даже пугает своей силой, но мне это нравится. Иногда ты смотришь на меня, и я знаю, что ты думаешь о том, как сильно ты меня любишь. Я вижу это в твоих действиях, в том, как ты меня обнимаешь, как напрягаешься, если кто-то подходит слишком близко. Ты хочешь меня защищать, ты хочешь меня обнимать, ты хочешь меня, – какими бы сильными ни были ее слова, сейчас она выглядела такой уязвимой. Ее лицо было по-детски беззащитным, нависшее над ним в обрамлении буйных локонов. – А еще, ты иногда говоришь во сне.

– Я не разговариваю во сне, – озадаченно сказал Снейп.

Левый уголок ее губ приподнялся в кривой полуулыбке.

– Это случается довольно редко. И ты не слишком много говоришь. Но тем не менее это так.

– И что же я говорю? – спросил зельевар. До него вдруг дошло, что, возможно, она наблюдала за ним во сне так же часта, как и он за ней.

Ее улыбка стала еще шире.

– Мое имя.

– Да, это действительно так, – проговорил он наконец, спустя какое-то время. – Я правда хочу, чтобы ты была в безопасности, чтобы ты была счастлива.

Ведьма прижалась к нему крепче.

– А я хочу того же для тебя. И на прошлой неделе мне показалось, что ты не был счастлив, Северус.

– Я просто боялся тебя потерять, – честно признался мужчина.

– А я боялась, что ты сделаешь какую-нибудь глупость. Например, уйдешь посреди ночи. Просто выйдешь за дверь и исчезнешь, – так же честно, в свою очередь, призналась Гермиона.

В наступившей тишине отчетливо слышалось, как дождь барабанил по крыше и в оконные стекла. Какое-то время двое волшебников молчали. Северус был почти убаюкан теплом своей ведьмы, что прижалась к его боку, и колыбельной ее дыхания под монотонный шум дождя.

– Не оставляй меня, – прошептала Грейнджер.

Он осторожно повернулся к ней, его лицо оказалась от нее в нескольких дюймах.

– Я тебя не оставлю, – пообещал Снейп.

Девушка обвила руками его шею и притянула к себе.

***

Остаток визита Гарри и Рона Северус провел довольно спокойно, хотя его и распирала гордость и самодовольство по поводу его особого положения в сердце Гермионы. Он был немного недоволен тем, что они занимают почти все ее время, но мысль о том, что через несколько дней их тут уже не будет, а его гриффиндорка останется с ним здесь, в Америке, неимоверно согревала его изнутри. Все дальнейшие взаимодействия с двумя молодыми волшебниками были по-прежнему чреваты взаимной неловкостью и смущением, но все трое старались быть вежливыми и обходить опасные темы.

Снейп знал, что они расспрашивали о нем Гермиону до тех пор, пока она не пообещала заколдовать Рональду рот. Но в общении с ним они воздерживались от расспросов, что вполне его устраивало. По ночам она оставляла своих спящих друзей у себя дома и появлялась в спальне зельевара с громким хлопком аппарации. Но он и не думал жаловаться по поводу всего этого.

Когда через полторы недели друзья девушки наконец вернулись в Британию, их жизнь снова вернулась в прежнее русло. Гермиона переехала в его дом в июне. Вместе с ней в его дом переехала и ее пушистая рыжая угроза. Но вскоре волшебник обнаружил, что большой кот, свернувшийся клубком и мурлычущий у него на коленях, когда он читал, успокаивает точно так же, как и тихое бормотание Гермионы, когда она пишет письма или работает над очередным проектом. Грейнджер решила заняться садоводством, и зельевар только рассмеялся, когда увидел ее обгоревший нос и ярко-красные кончики ушей после целого дня. Проведенного в саду. А к следующему утру он приготовил улучшенное солнцезащитное зелье, которое гриффиндорка с улыбкой приняла.